Шорин искренне рассмеялся. Девочка умела жалить.
      - Довод остроумный, Лариса Павловна, но малоубедительный. Нам скажут так: "Чтобы система "Земля-Луна" стала похожа на звездную пару, нужно Луну придвинуть значительно ближе к Земле. А тогда и орбиты спутников перестанут быть круговыми".
      - Мы ответим, что это справедливо для многих звездных пар, но не для всех. Например, Альфа Центавра и Ближайшая Центавра - звезды одной системы, но довольно далеко отстоящие друг от друга. И еще мы скажем... - Смолина на секунду умолкла. - Мы скажем так: "Открытия и изобретения вначале обычно слабы. Как люди, только что появившиеся на свет. И нужны очень заботливые руки, нужен ясный и добрый ум, чтобы они окрепли. Нет заслуги в том, чтобы сейчас ездить в автомобиле. Но велика заслуга тех людей, которые сумели в первых неуклюжих механических экипажах разглядеть будущие автомобили, красивые и быстрые. Это справедливо для любого нового открытия, для любого нового изобретения. Нужно отыскать в них не сегодняшние слабости - они и так видны, - а завтрашние достоинства..." Если бы я пришла к вам, Юрий Федорович, с абсолютно убедительными доказательствами, то стоило бы в них поверить. А вот теперь...
      - С вами опасно спорить. - Шорин развел руками. Лариса покачала головой:
      - Не сейчас. Я знаю, что главные возражения вы еще не высказали.
      Шорин без улыбки посмотрел в серые глаза - настороженные и все-таки озорные.
      - А вы угадали.
      - Я же привыкла читать мысли... на расстоянии.
      Смолина шутила, но Шорину вдруг показалось, что она действительно легко читает мысли, даже те, которые он сам еще не хотел и боялся прочесть. Он не подозревал, каких усилий стоит Смолиной этот спокойный, непринужденный тон.
      - Хорошо, - быстро сказал он. - Я объясню вам, в чем дело. Звездная система, с которой вели эту... передачу, не может быть слишком отдаленной, иначе едва ли чужой зет-ритм был бы таким четким. Ну, скажем, тридцать, пятьдесят световых лет - это, наверно, предельное расстояние. Вы согласны?
      Смолина долго молчала. Потом кивнула:
      - Да. Но это ограничение, о котором я не думала. Вы вводите новые данные.
      - Дальше, - продолжал Шорин. - Вы видели большой зелено-желтый диск и четыре маленьких диска - голубой, два красных, оранжевый. Значит, звездная система по меньшей мере пятикратная. Так?
      - Да.
      - Дальше. Вы помните время эксперимента?
      - Да.
      - И направление антенны?
      - Запись велась автоматически, с поправками на качку. Цифры не совсем точные.
      - Ничего, возьмем средние значения. Напишите, пожалуйста, эти цифры. Вот бумага... Отлично! - Шорин взял листок. - А теперь посмотрим, есть ли в этом направлении близкие к нам кратные системы со звездами тех спектральных классов, о которых вы говорили. Объективная проверка?
      Смолина ответила очень тихо:
      - Да.
      Шорнну стало жаль ее, и он сказал:
      - Вы не волнуйтесь. Не надо. Если даже вы ошиблись...
      - Нет! - перебила Смолина. - Это не ошибка.
      Шорин молча пошел к книжным шкафам. Достал книги. Смолина сидела, не оборачиваясь. Он долго перелистывал справочники. Потом вернулся к столу. Молча сел,закурил.
      - Лариса Павловна...
      Она поняла: что-то произошло. Шорин смотрел куда-то в пространство, мимо нее.
      - Лариса Павловна, это Мицар, средняя звезда в хвосте Большой Медведицы. Расстояние двадцать пять световых лет. Шестикратная звездная система. Цвет звезд совпадает.
      - Значит... - тихо сказала Смолина.
      - Вы видели растения, меняющие окраску, - продолжал Шорин. - Мне кажется... я почти уверен... Вы понимаете, на планете, имеющей шесть солнц, своеобразные условия.
      Шорин встал, прошелся по кабинету.
      - Да, - сказал он, - странный мир. Мир играющих красок. На небе шесть цветных солнц. Вечный день... и цветные полутени. Воздух, вода, растения, почва - все это постоянно, ежесекундно меняет окраску... Фантастический хоровод красок...
      - Значит, теперь будут организованы поиски звездного зет-ритма? - спросила Смолина.
      Шорин вернулся к столу. Взглянул на Ларису, и в глазах его вдруг сверкнула такая же озорная искорка, какая была раньше в глазах девушки.
      - Послушайте, а почему вы сами не догадались вот так проверить? - спросил Шорин и тут же подумал, что это несправедливо: она биолог и мысль, простая для него, Шорина, не так проста и очевидна для нее.
      Ему было бы неприятно, если бы она начала оправдываться. Но она промолчала.
      - Поиски будут вестись, - сказал Шорин. - И, кроме того... Понимаете, Лариса Павловна, не все зависит от меня, но, видимо, придется подумать о посылке наших сигналов туда, к Мицару.
      - Это невозможно, - поспешно сказала Лариса. - Мощность наших установок настолько мала...
      - Ничего, - невозмутимо перебил ее Шорин. - Одна очень... как бы это сказать... очень смелая исследовательница научила меня вносить поправку на икс, поправку на то, что будет открыто, изобретено, улучшено, придумано... Я и вношу эту поправку.
      Шорин проводил Ларису до дверей кабинета. Потом, когда за дверью затихли шаги, огляделся. Кабинет показался ему большим, чересчур большим.