Он положил все это бремя веков на мраморный стол, зажег подсвечник и поспешно начал читать, даже не начертив обычного знака на лбу перед открытием книги.
      Проходили длинные часы, каждый двенадцатый из которых возвещало ядро, падающее из часов в медную миску; старик, уставший от чтения, иногда засыпал в высоком кресле и вновь просыпался, чтобы снова читать так хорошо ему известные книги, в пугающе новом обличий предстающие сегодня перед его глазами. Он всегда видел в них правду, но сегодня нашел только тоску, которая чувствовалась - и на листах жрицы Ады и у давних пророков - неопределенная и туманная, вызванная к жизни призраком Старого Человека, которая росла и кристаллизовалась по мере течения времени и несчастий, обрушивающихся на людей. Сначала там просто шла речь о Старом Человеке, который привел людей с Земли на Луну и снова ушел на Землю, откуда когда-нибудь вернется, и только потом появилось Обещание появления избавителя, который, будучи тем же Старым Человеком, явится вновь помолодевшим Победителем, чтобы освободить свой угнетенный народ. И Малахуда заметил, что Ада в первый раз предсказала возвращение Старого Человека, когда в Полярной Стране ей сообщили о нашествии на поселение у Теплых Озер шернов, о существовании которых на Луне люди до тех пор даже не предполагали, и что позднее, в течение веков при каждом несчастье и каждом бедствии появлялся свой пророк, который обещал людям приход Победителя тем чаще, чем более тяжелые времена для людей наступали.
      Горькая, ироническая усмешка застыла на его губах. В еще большем забытьи он лихорадочно перелистывал почитаемые и тщательно хранимые книги, рылся в них дрожащими руками, находил противоречия и ошибки и, не отдавая себе отчет в том, что делает (а делал он совершенно недозволенные вещи), разрушал здание веры всей своей жизни.
      Его руки тяжело упали на последний листок последней книги. Он знал уже наверняка, что никакой Победитель никем на самом деле не был обещан, что все пророчества на этот счет были лишь выражением тоски людей, угнетаемых ужасными и злобными лунными жителями...
      Однако - он пришел!
      Это была загадка для него, какой-то парадокс - ироничный и страшный! А при этом еще и другое: какое-то неопределенное чувство, всплывающее из самых глубоких тайников его души. Минуту назад в душе он сам разрушал свою веру, а теперь чувствовал, что все в нем восстает при мысли, что этот удивительный пришелец, чей приход, в сущности, не обещал никто из пророков, одним своим появлением разрушит всю религию ожидания, опирающуюся на эти пророчества! И снова ему пришло в голову, что он, возможно, никогда в них и не верил.
      Одновременно он чувствовал, что ему очень жаль своей веры.
      Он старался уложить все это в какую-то формулу, пытался сам понять, что все это значит, но его мысли каждый раз разбегались, оставляя только болезненную пустоту в голове и сердце.
      И именно тогда, когда он размышлял об этом, к нему вошла светлая Ихезаль - вот она стоит перед ним со страшным вопросом на устах и в горящих глазах:
      - Дедушка! Ты не веришь, что это... Он?
      Он сделал несколько шагов к девушке и мягко взял ее за голову обеими руками.
      - Выйдем отсюда, Ихезаль...
      Еще минуту назад, когда он протягивал к ней руку, сопротивляющаяся, а теперь, видимо, ошеломленная тем, что прочла в глазах старика, она молча дала ему увести себя. Полуобняв внучку, он поднимался вместе с ней по ступеням, оставляя за собой разбросанные в беспорядке священные и почитаемые книги, хранителем которых он был... Золотой знак Прихода сверкал за ними в угасающем свете свечей.
      Когда они поднялись в храм, через окна уже вливался серый свет наступающего дня, который на несколько десятков часов опережал восход Солнца на Луне, предваряя его появление.
      Малахуда, все еще обнимая внучку, подошел с ней к огромному окну, обращенному на восток. Сквозь пар, поднимающийся от Теплых Озер, в тусклом сером свете виднелось замерзшее море и покрытые снегом горы на побережье. Во всех человеческих поселениях была глубокая тишина, только из одной из трех башен замка Авия, не знающего сна, струился красный свет факелов и доносились какие-то крики. Вокруг, в засыпанных снегом палатках, согласно приказу бодрствовали воины первосвященника.
      Они долго молчали, вглядываясь в тусклый свет наступающего дня, но потом белая Ихезаль, отступив на несколько шагов, бросила мех на пол храма и, стоя на коленях совершенно нагой, как предписывает закон дающим клятву, протянула руки на восток, а потом на север, в ту сторону, где находилась Земля, и произнесла
      - Если я когда-нибудь перестану верить в Него, если не отдам Ему всех моих сил, моей молодости, всей моей жизни и каждой капли крови, если я подумаю о ком-нибудь еще, кроме Него, пусть я сгину и пропаду или стану матерью морца! Слышишь, Тот, который есть!
      Малахуда вздрогнул и невольно прикрыл глаза ладонью, слыша эту страшную клятву, но не сказал ни слова.
      Свет, становящийся все более серебристым, бросал жемчужные отблески на обнаженную девушку, укрытую только волной золотистых волос.
      II
      Элем стоял на вершине холма, отделяющего Полярную Страну, в которой солнце никогда не всходит и не заходит, от огромной безвоздушной пустыни, озаренной светом священной звезды, Земли. Розовое, скользящее на горизонте Солнце освещало его гладко выбритый череп и дрожало в длинной курчавой бороде цвета воронова крыла. Земля стояла в первой четверти; там далеко над Великим Морем в стране, заселенной людьми, как раз было утро. Монах, стоя спиной к серебряному полумесяцу Земли, смотрел вниз в темную зеленую котловину. Большая часть Братьев уже разошлась и по его приказу отправилась разносить по лунным поселениям радостную весть о приходе Победителя - небольшое количество тех, которые остались здесь, хлопотали, готовясь к путешествию. Элем видел сверху, как в длинных темных одеяниях, с выбритыми головами - они сновали вокруг палаток ("Ожидающие" жили в палатках, а не в домах), вынося снаряжение и продукты, необходимые в дороге, или готовя повозки и собак в упряжку. Победитель, видимо, еще спал в своей сверкающей машине, похожей на вытянутое ядро, в которой он преодолел межзвездное пространство, потому что там была тишина и не было заметно никакого движения
      Через несколько часов они должны будут навсегда покинуть Полярную Страну, эти жилища, сослужившие службу бессчетному количеству монахов, эти прохладные и зеленые луга, розовым Солнцем озаренные взгорья, откуда можно увидеть на горизонте Землю, светящуюся над пустыней. Элем думал об этом без сожаления; конечно, грудь его не распирало от радостной гордости за то, что кончилось время его главенства и пришел тот, кого ожидали в течение многих веков. С этого мгновения начиналась новая эра. Он уже мысленно видел ее светлую, триумфальную - видел побежденных и покорившихся ненавистных шернов, которые как первые жители Луны смеют устанавливать здесь законы, несмотря на то, что Старым Человеком Луна была отдана людям - он с наслаждением мечтал об истреблении всех до единого морцев, а кроме того, думал об великом триумфе и могуществе Братьев некогда Ожидающих, а теперь Радостных, которые первыми, согласно предсказаниям, увидели и приняли пришедшего Победителя, и теперь вместе с ним, как верная и неотступная свита, пойдут образовывать новое государство в лунной стране.
      Сейчас ему нужно было отправляться на юг, в человеческие поселения, которых он не видел с того времени, как еще мальчиком вступил в орден, но в которых его признавали господином, по крайней мере равным первосвященнику в столице, у Теплых Озер, и даже выше его, потому что он издали управлял духами и был независим от зловещей мощи шернов.
      Но теперь, прежде чем вывести наконец живых Братьев ордена из места их многовекового пребывания, где они вместе с ним дождались обещанного Прихода, следовало навести порядок среди умерших.
      Он осмотрелся. На вершине того холма, где он стоял, и на других, обращенных к Пустыне гребнях, валунах сидели Братья Ожидающие, которые умерли прежде, чем пришел Победитель, и мертвыми ссохшимися лицами бессмысленно смотрели в сторону серебряной Земли на черном горизонте.
      Именно так, лицами к Земле, много веков назад велела уложить их первая жрица и святая основательница Братства Ада, которая после ухода Старого Человека завершила свою жизнь в Полярной Стране глядя на Великую Звезду над Пустыней, и так, по ее примеру, размещали здесь всех Братьев, которые умерли.
      Тот, кто вступал в орден, отрекался ото всего и уже не покидал Полярной Страны до самой смерти. Братья утрачивали семьи, не знали богатства, спиртных напитков и приготовленной пищи, они должны были быть чистоплотными, воздержанными, правдивыми, послушными своему предводителю, но самой главной их обязанностью было - ждать и быть готовыми... Время, не делящееся в этой удивительной стране на день и ночь, они проводили в труде и молитвах, совершаемых на горе, с лицами, обращенными к Земле. И те, кто умирал, освобождались от работы, но продолжали принимать участие в молитвах живых. Их не сжигали и не прятали в могилы, а выносили на вершины и сажали, оперев спиной о камни, чтобы они смотрели на Землю и ждали Прихода вместе с живыми.
      Были и такие, которые, чувствуя приближение смерти, просили товарищей отнести их туда, чтобы встретить смерть перед лицом Земли.
      В холодном и разреженном пространстве трупы не разлагались. И с течением лет Орден умерших уже превышал по числу Орден живых. Солнце совершало свои круги вокруг высохших трупов, а они оставались в прежнем состоянии - неизменном, спокойном, "ожидающем". Когда Земля находилась в новой фазе, стоящее над ней пылающее Солнце озаряло красным светом почерневшие лица. Это продолжалось до тех пор, пока солнечный свет не уступал место мертвенно-синему свету Земли. В то время, когда Земля была видна полностью, Братья Ожидающие приходили совершать молитву на гору, и когда усаживались на камнях среди трупов спиной к солнцу, трудно было отличить, кто из них жив, а кто умер.
      Именно так они сидели, вперемешку с мертвыми, когда произошло великое событие. И когда Элем закричал: "Он пришел!" - было странно, что только живые поднялись, чтобы приветствовать Победителя, что вместе с ними не встали все трупы и не затянули радостный гимн, потому что наступило время и пришел конец несчастьям на Луне...
      И теперь он почти с возмущением смотрел на мертвецов, все еще пребывающих в бессмысленном и бесцельном ожидании, обративших свои лица к Земле, хотя тот, кого они высматривали там и ожидали, находился уже среди них. Ему все еще казалось, что все эти трупы старые, высохшие, уже рассыпающиеся в прах, и другие, еще живые на вид, должны встать и толпой направиться туда, в долину, чтобы приветствовать того, кого они ждали при жизни и после смерти.
      Но среди мертвых царила тишина, вечное молчание сковало им уста. Элем медленно шел. Он миновал нескольких, только недавно уложенных на покой Братьев, и приблизился к тому месту на вершине, где находилась могила жрицы Ады. Она была видна еще издали благодаря огромному, вечно освещенному Солнцем валуну, лежащему на гладкой вершине, под ним, повернувшись в сторону Земли, на троне из черных камней сидело маленькое высохшее тело святой пророчицы, которая лицом к лицу встречалась со Старым Человеком: горстка костей, обтянутых почерневшей кожей в жестких одеждах жрицы, украшенных золотом и драгоценными камнями. Вокруг, у ее ног, были могилы глав ордена и святых людей, которые своей жизнью заслужили право найти здесь последний приют.
      Элем оперся ладонью о подножие могильного трона и посмотрел на Землю... Она была видна на четверть, светлая и далекая, как всегда, с четкими очертаниями на серебряном диске морей и континентов, известных лунным жителям только по древним рукописям.
      Его охватил страх.
      - Мать Ада,- прошептал он, поднимая руку, чтобы коснуться высохших стоп,- мать Ада, святая Основательница! Как ты и предсказывала, Старый Человек вернулся к своему народу помолодевшим и находится среди нас! Мать Ада, пойди поприветствуй его...
      Он осторожно обхватил ее высохшее тело и уже хотел сдвинуть его с места векового сидения, когда вдруг услышал за собой голос:
      - Не трогай ее!
      Он обернулся. Среди трупов сидел неподвижно Хома, самый старший из Братьев ордена, уже слегка выживший из ума Он гневно смотрел на главу ордена и повторял тряся седой бородой
      - Не касайся ее! Не касайся! Нельзя!..
      - Что ты здесь делаешь? - спросил Элем
      - Ожидаю, как повелевает орден. Сейчас время ожидания. Говоря это, он вытянул дрожащую высохшую руку, указывая на Землю, видную на четверть.
      - Время ожидания уже закончилось,- сказал Элем.- Иди в долину; Победитель там.
      Хома покачал стариковской головой.
      - Пророк Салема предсказал: "Встанут те, которые умерли, чтобы поприветствовать того, кого с тоской ждали!" Мертвые все еще ждут, и я жду вместе с ними. Победитель не пришел!
      Элема охватил гнев:
      - Ты просто глуп, и эти мертвые тоже глупцы! Как смеешь ты сомневаться, если я говорю тебе, что Победитель уже с нами?! Трупы не встают только потому, что они мертвы - и это их вина! Но мы всех их уложим к стопам Победителя!
      Говоря это, он уверенно вступил на пьедестал и, обернув плащом тело Ады, взял ее на руки и начал спускаться вниз, обремененный грузом. Хома глухо застонал и закрыл глаза, чтобы не видеть святотатства, совершаемого главой ордена.
      Тем временем тот спускался все ниже, решительный и спокойный, с телом первой жрицы в руках, а встретив по дороге нескольких Братьев, которые вышли на его поиски, он приказал им собрать остальные трупы и сложить из них огромный холм на равнине...
      - Время их ожидания тоже кончилось,- сказал он,- пусть отдохнут...
      Тот, кого называли Победителем, тем временем поднялся и вышел из своей сверкающей стальной машины.
      Элем, издали заметив его, быстро положил тело Ады на мох и кинулся ему навстречу с приветствием.
      - Господин, господин,- говорил он, кланяясь,- приветствуя тебя...
      Все красноречие и уверенность в себе мгновенно покинули его при виде этого гигантского пришельца, двукратно превышающего ростом жителей Луны (существовало предание, что именно такого роста были те, которых привел с собой с Земли Старый Человек), особенно трудно было ему разговаривать с ним, так как пришелец говорил на странном языке, похожем на тот, которым были написаны древнейшие священные книги и которого неграмотные люди уже давно не понимали.
      Пришелец усмехнулся, видя смущение монаха.
      - На Земле меня называли Мареком,- сказал он. Элем снова склонил голову.
      - На Земле, господин, ты можешь носить то имя, которое захочешь, но здесь, у нас, тебя издавна называют только одним именем: Победитель!
      - Что ж, на пути сюда с Земли мне действительно пришлось победить гораздо больше, чем ты можешь предположить,- сказал Марек.У них были спутники, а я - один,- добавил он как бы про себя, глядя в сторону далекой Земли.
      Потом снова обратился к Элему:
      - И вы не удивляетесь моему прибытию?
      - Мы знали, что ты прибудешь.
      - Откуда?
      Элем удивленно посмотрел на него:
      - Как это? Разве ты не дал обещания Аде, когда уходил отсюда... Старым Человеком' А потом, все наши пророки.
      И со страхом замолчал, потому что "Победитель" вдруг залился таким громким и безудержным смехом, какого много веков не слышали в тихой Полярной Стране. У него смеялись и глаза, и губы, и все молодое лицо,- он даже опустился на землю и начал, как расшалившийся ребенок, хлопать себя по ногам.
      - Значит, вы, значит, вы...- говорил он, задыхаясь от смеха,- вы думаете, что этот ваш "Старый Человек", ушедший шестьсот или семьсот лет назад,- это я? Но это же невероятно! Я вижу, здесь уже создана целая легенда! И я могу быть теперь как китайский божок... О дорогие мои земные друзья, если бы вы могли знать, какой прием приготовили мне эти дорогие карлики! Подойди же ко мне, дорогой мой отче, я тебя обниму!
      Говоря это, он подхватил онемевшего Элема и, подняв его с земли, как перышко, начал танцевать с ним по равнине.
      - Дорогой, благородный потомок безумцев, подобных мне! восклицал он.- Как же я рад, что вы здесь ждали меня! Теперь будем веселиться здесь, ты покажешь мне все, что я хочу увидеть, а потом потом я должен буду взять тебя с собой, когда буду возвращаться на Землю!
      Он поставил монаха на землю и продолжил:
      - Ты знаешь, ведь я могу возвратиться сразу, как только захочу! Не так, как те безумцы семь веков назад, благодаря которым вы обрели жизнь на Луне.
      Он схватил его за руку, как ребенок, и потянул к своей машине.
      - Смотри, прежде всего я спустился сюда, а не в ту безвоздушную пустыню, которую им пришлось с трудом преодолевать. Выстрел был хорошо рассчитан. Каково? В самую середину полярной котловины рядом с вашими домами, где вы меня, оказывается, ждали... А потом, видишь, мой снаряд как бы окутан внешней стальной оболочкой и находится как в пушке! Да, да, уважаемый, я прилетел сюда в собственной громадной пушке, которая сама набрала в себя сгущенный воздух, опускаясь. Видишь, как она стоит, все рассчитано! Под тем же самым углом, как упала... Там внизу есть устройство, наподобие ног, которые сейчас углубились в грунт - прекрасный лафет! Достаточно мне войти туда, закрыться, нажать кнопку и - я возвращаюсь на Землю. Тем же самым путем - понимаешь, все математически рассчитано, и я тем же самым путем, каким попал сюда, возвращаюсь на Землю!
      Он говорил быстро и весело, не замечая, что монах не понимает даже трети его слов. В их потоке он смог уловить только одно предложение - "возвращаюсь на Землю!" И внезапный, чудовищный страх сжал ему горло
      - Господин, господин! - только и смог он выговорить, судорожно цепляясь поднятыми руками за его одежду.
      Марек посмотрел на него - и улыбка замерла на его губах. Монах выглядел страшно. У него тряслись маленькие детские ручки, а в поднятых глазах читалась какая-то мольба, отчаяние и страх...
      - Что?.. Что с тобой?..- прошептал он, невольно отступая. Элем воскликнул:
      - Господин! Не возвращайся на Землю! Мы ждали тебя, разве ты не понимаешь, что это значит: мы ждали тебя долгих семь столетий! Теперь ты пришел и говоришь удивительные вещи, которых ни я, ни кто другой на Луне не поймет! Мы знаем только одно: если бы не вера в тебя, если бы не надежда, что ты в самом деле придешь, жизнь здесь была бы невыносимой - в нужде, в угнетении, в таких мытарствах! А ты теперь говоришь, что снова уйдешь, и хочешь мне показать...
      Он повернулся и неожиданным жестом протянул руку к останкам Ады, снесенным в монашеском плаще с горы, откуда видны Солнце и Земля.
      - Смотри! Это Ада, жрица твоя, которая знала тебя, когда ты был Старым Человеком, и которой ты обещал вернуться! Она ждала тебя до конца своих дней, и когда умерла, все равно ждала, глядя слепыми глазами на Землю так, как и все мы, и они тоже ждали вместе с ней и с нами!
      Говоря это, он указал рукой на холм, по которому сновали в розовом свете солнца Братья Ожидающие, снимая трупы с их мест, чтобы снести из вниз к стопам Победителя.
      - Они тебе уже не потребуются! Ты пришел - и закончилось их утомительное посмертное бдение! Они сгорят здесь в этой котловине, где еще никогда не горел огонь, потому что мы без него ждали тебя здесь семь столетий, и тем обретут вечный покой! А мы будем тебе нужны, тебе потребуются все те, которые разосланы сейчас по лунной стране, над далеким морем, на равнинах, в горах и над потоками вод!.. А ты, пришелец, шутишь со мной. И хочешь возвращаться!
      Он говорил это все страстно, почти торжественно, без тени того страха, который раньше сжимал ему горло. На последних словах его голос дрогнул в какой-то горькой, болезненной иронии.
      Марек уже не смеялся. Он смотрел на монаха широко открытыми глазами, как будто только теперь понял, что его безумный полет на Луну по воле случая соединился с чем-то огромным, без его ведома, тяжелым бременем, свалившимся ему на плечи... Минуту назад он смеялся над легендой, живым участником которой невольно оказался,- теперь его охватил страх. Он потер лоб ладонью и взглянул на монахов, которые сносили с гор останки умерших и молча укладывали их на мох, повернув лицом к нему.
      - Чего вы хотите от меня? - невольно спросил он.
      - Спаси нас, господин! - закричал Элем.
      - Спаси нас, господин, спаси нас! - хором повторили, как эхо, Братья Ожидающие.
      - Но что с вами здесь происходит? Скажите же наконец... Он оборвал фразу и тяжело вздохнул
      - Что с вами происходит?
      Элем обернулся на толпящихся за ним Братьев и выступил вперед.
      - Господин,- начал он,- над нами властвует зло. Шерны не дают нам покоя. Когда ты ушел отсюда Старым Человеком...
      Марек прервал его нетерпеливым жестом. Он присел на землю и движением руки подозвал монаха к себе.
      - Прости меня, брат,- сказал он, кладя руку на его маленькое плечо,- прости меня за то, что я так себя вел, но... Послушай теперь меня и постарайся понять то, что я тебе скажу. Я сделаю для вас все, что только в моих силах, хотя... я совсем - ты понимаешь меня? - я совсем не тот ваш Старый Человек. Тот умер семьсот лет назад, тут, на Луне, в безвоздушной пустыне, и я знаю о нем и о вас только потому, что перед смертью он прислал нам на Землю свой дневник... А я прилетел сюда совсем случайно, не зная, что вы меня здесь ждете...
      Элем чуть усмехнулся. Как свидетельствовала в своих записях Ада, это всегда было свойственно Старому Человеку, он не хотел, чтобы знали, что он... Старый Человек. То же самое теперь повторяется и у Победителя. Однако он молча наклонил голову, как бы соглашаясь с тем, что слышит.
      Тем временем Марек продолжал:
      - Но я прилетел. И в конце концов, видя, что вы нуждаетесь во мне, я готов... Но не знаю, смогу ли я сделать то, чего вы от меня ждете. Кто такие эти шерны? Это здешние жители, не так ли?
      - Да. Они омерзительные. С тех пор как ты от нас... с тех пор, как Старый Человек ушел от нас, вся наша жизнь - это неустанная борьба с их злой силой. Там, при Теплых Озерах, где было первое поселение, в подземном хранилище сложены книги... Мы здесь в книгах не нуждаемся: весть о тебе передавалась из уст в уста, - но там есть книги. Некоторые из них обещают твой приход. А другие начинаются со слов: "Чтобы Старый Человек знал о бедствиях народа своего, когда вернется Победителем..." И действительно, там есть мало страниц, на которых говорилось бы о чем-то ином, а не о несчастьях твоего народа, господин. Там описана наша история. Когда ты прибудешь на Теплые Озера, господин, и прочитаешь эти книги, ты узнаешь, что шерны не дают нам покоя уже семь столетий. Сразу после ухода... Старого Человека они переправились через Великое Море и стали уничтожать наши поселения. Было время, когда никто не мог даже дышать свободно. Они сжигали наши дома, убивали нашу молодежь, уводили наших жен. А сегодня, сегодня, когда ты вернулся, о господин, сегодня еще хуже, чем когда бы то ни было! Все человеческие поселения, расположенные к северу от Великого Моря до самой Пустыни, находятся под властью шернов! А у Теплых Озер, где находится столица первосвященника, они держат своего наместника, который владеет укрепленной башней и собирает дань. С шернами заключен мир, господин, но лучше смерть, чем такой мир. Здесь - в Полярной Стране, где мы, ожидающие тебя, жили, единственное место, куда не простирается их сила! Они боятся вида благословенной Земли, которую называют злой и проклятой звездой, как будто в звериной своей сущности предчувствуют, что оттуда придешь ты, наш спаситель, и уничтожишь их... Спаси нас, господин!
      - Спаси нас, спаси! - снова закричали монахи и стали тянуться к Победителю, пытаясь обхватить его ноги. Они, которые отказались от своих семей и имущества ради ожидания его, теперь внезапно вспомнили, что в порабощенной стране у них есть знакомые и родственники, и начали, перебивая друг друга, бессвязно рассказывать о том зле, которое те терпели от шернов.
      В этом гвалте стенающих, пылающих ненавистью голосов все время повторялась только одна фраза:
      - Спаси нас, спаси!
      Марек сидел на земле, стиснув губы и нахмурив брови. Он долго о чем-то размышлял, хотя умоляющие голоса уже замолкли и вокруг воцарилась полная ожидания тишина... Была минута, когда он невольно взглянул на свою сверкающую машину, в любой момент готовую к отлету, как будто хотел забраться внутрь и сбежать в межпланетное пространство, туда, к Земле - но он быстро отбросил эту мысль от себя. Принятое решение придало твердость его молодому лицу.
      - Какие они, эти шерны? Похожи на людей? - спросил он.
      - Нет, нет! Они ужасные!
      - Ужасные, ужасные! - кричали монахи.
      Марек вопросительно посмотрел на Элема. На лице монаха он прочел отвращение, граничащее с болью. Элем наклонил голову и через минуту произнес:
      - Ужасные они, ты сам, господин, их увидишь.
      - Но я знать хочу сейчас. Есть в них что-то человеческое?
      - Ничего. Кроме разума. Но и он у них другой, потому что не различает добра и зла.
      - Как они выглядят?
      - Они меньше нас. Да, еще меньше. У них есть крылья, но они с трудом ими пользуются. Умеют разговаривать, понимают человеческую речь, между собой, однако, общаются с помощью световых вспышек на лбу... Ах, они ужасные! И отвратительные! Отвратительные и злобные!..
      Марек встал. Все Братья теперь сгрудились вокруг него: неподалеку лежал огромный холм из мертвых тел, снесенных с гор. Со своих мест были также сорваны старые палатки, ткань и каркасы которых тоже были подложены туда, чтобы помочь огню разгореться. Элем, заметив, что Победитель поглядывает в сторону холма, прервал рассказ и вопросительно посмотрел ему в лицо.
      - Можем мы их сжечь? - спросил он через минуту. Марек ничего не ответил. Поэтому монах подошел к нему ближе и снова задал свой вопрос:
      - Господин, можем мы их сжечь? Разве не пора им отдохнуть, а нам возвращаться к людям? К домам нашим и семьям, некогда оставленным?
      Медленно и неохотно Марек наклонил голову.
      - Да,- произнес он наконец,- я принимаю свой жребий...
      Когда через несколько часов они отправились по старой дороге, пролегающей через ущелье, соединяющее Полярную Страну с населенной частью Луны, у них за спиной в опустевшей котловине еще горел огромный костер из ненужных уже палаток распущенного ордена и мертвых тел его членов. Марек обернулся: Солнце казалось красным от клубящегося дыма, который совершенно заслонил серебристо-серый ободок Земли, выглядывающей из-за горизонта.
      Над потоком они встретили людей из ближних поселений, которые, получив известие о прибытии Победителя, спешили, чтобы поприветствовать его. Марек с любопытством приглядывался к этим карликам, среди которых было несколько женщин, маленьких и очень красивых. И они все падали ниц, старались почтительно прикоснуться к его одежде, и приветствовали его на удивительном языке, в котором он с трудом мог уловить искаженные до неузнаваемости польские, английские и португальские слова.
      При первой встрече он был слишком захвачен видом этих людей, чтобы обращать внимание на то, как они его приветствуют; однако позднее, когда стали прибывать все новые и новые группы, он попытался протестовать против тех почестей, которые ему оказывали. Но вскоре убедился, что его усилия ни к чему не приводят. Люди - или не понимали о чем идет речь, или воспринимали это как наказание за какую-то провинность и пытались добиться прощения с еще большими проявлениями подобострастия. Когда же он пытался убедить их, что он такой же, как они, человек, хотя и прилетевший с Земли, они только хитро усмехались, как Элем, когда он говорил ему, что Старый Человек давно умер и у него нет с ним ничего общего.
      После этого Марек прекратил свои напрасные протесты отложив выяснение этого недоразумения на более подходящее время, и шел к Великому Морю в окружении своих непрошеных приверженцев, как молодой бог, в два раза выше окружающей его толпы.
      Мужчины забегали вперед мелкими шажками и, видимо, жаловались (он не очень хорошо понимал их и часто прибегал к помощи Элема, который, будучи грамотным, знал "священный" польский язык, на котором когда-то разговаривал Старый Человек),, причем каждый рассказывал о своих бедах и несчастьях, каждый просил Победителя, что он отомстил за него или вознаградил его раньше всех остальных, поскольку он больше всех этого достоин. На этой почве возникали ссоры и даже драки, которые порой невольно смешили Марека.
      Женщины вели себя сдержанно. Они шли по обочине и смотрели на него большими восторженными глазами, а если он обращался к которой-нибудь из них, не говоря ни слова, убегали, как спугнутые серны. Один раз он при них в шутку упомянул о шернах
      Женщины побледнели при одном упоминании этого имени, сбились в испуганную кучку, с неописуемым ужасом взглядывая на своих мужей и спутников.
      - Господин, ты можешь делать все, что захочешь, но лучше не упоминать о шернах при женщинах,- заметил Элем.
      - Почему?
      Монах наклонил голову.
      - Это слишком страшно...
      Но прежде чем он успел закончить фразу, в толпе паломников началось какое-то непонятное беспокойство.
      Заканчивался первый день их путешествия, и они как раз спускались на равнину, спеша до ночи добраться до поселения у Старых Ключей, где много веков назад впервые на Луне была обнаружена нефть, когда паломники и монахи, толпящиеся вокруг Победителя, вдруг начали кричать и указывать руками в направлении близких зарослей. Марек посмотрел в ту сторону и заметил человека, более рослого, чем все остальные, который, выскочив из чащи, остановился на вершине скалы над дорогой и начал выкрикивать какие-то ругательства или проклятия. В ответ ему посыпался град оскорблений. Некоторые бросали в него камнями, которые однако до него не долетали, женщины с плачем прятались за спинами мужчин, а монахи плевались или чертили священные знаки Прихода на лбу, устах и груди.
      - Морец! Морец! - раздавалось вокруг.
      Человек на скале пренебрежительно рассмеялся и натянул лук, который был у него в руках. Просвистела стрела, воткнувшись в шею маленькой молодой женщины, которая искала спасения прямо у ног Марека.