Оказавшись один на один с посланниками в обширном главном зале, он немедленно стал расспрашивать их о судьбе оставленных за морем гарнизонов и новых поселенцев. Посланники, действительно, могли рассказать мало хорошего. Там шла ожесточенная борьба: люди, которым не давали покоя постоянные нападения шернов, вынуждены были отступить с самых дальних мест, чтобы сохранить остальную часть страны. Впрочем, шерны не рисковали вступать в открытый бой, вели против людей партизанскую войну. Мыслью Ерета было создать плотный, находящийся в постоянном контакте пояс застав, размещенных в укрепленных местах, но на это нужны были люди, люди и еще раз люди, которых все еще не хватало, несмотря на сильный наплыв из старых мест. Поэтому они оборонялись, как могли, устраивая время от времени походы на шернов, которых, в свою очередь, хотели держать в постоянном страхе. Но все это так измучило людей, что у них просто опускались руки, и было много таких, которые вслух говорили, что нужно бросать этот неприветливый край и возвращаться как можно быстрее за море на старые места.
      Видимо, Ерет именно об этом писал в своих исчезнувших письмах. Устно он только велел сказать Победителю, чтобы он был спокоен о плодах своих трудов, пока он, Ерет, жив, страна будет в их руках. И приказал просить Победителя, чтобы тот устроил хорошую жизнь в старых поселениях и установил там обещанные законы, прежде чем вновь отправится на Землю.
      Марек задумался, выслушав это сообщение. Посланники должны были возвращаться назад с новой партией поселенцев, он пообещал отослать с ними письмо к Ерету, предупредив, чтобы они его не потеряли. Он сразу же принялся за него.
      Марек упомянул о трудностях, с которыми ему пришлось здесь столкнуться - и что с каждой попыткой люди все больше связывают ему руки, не желая новых порядков, так что временами он уже теряет надежду, что без употребления силы можно сделать какое-то добро. Но силы пока употреблять не хочет.
      "Я рассчитывал еще на помощь и авторитет Малахуды,- писал он в конце,- но старик уже мертв... Он погиб таинственным образом, кажется, от руки плененного шерна, который ухитрился как-то сбежать. Я теперь один, и у меня только два пути на выбор... Бросить все и возвращаться на Землю, либо вызвать тебя с группой верных моих товарищей, с которыми мы вместе сражались с шернами, и установить тут порядок, устранив всех тех, которые мешают. Я все еще сомневаюсь и не знаю, какой из них выбрать. Все это очень грустно. Несмотря на обиду, которую ты таил ко мне, а может быть, по-прежнему таишь, я верю тебе, потому что знаю, что ты не мне, а делу предан всей душой. И я верю! что если я дам знак: приходи! - ты придешь. И станешь на мою сторону. Но я не знаю, должен ли я это сделать..."
      Он продолжил письмо, излагая Ерету подробный план нового порядка, который хотел установить.
      "Если случайно,- заканчивал он свое письмо,- я буду вынужден покинуть Луну, ничего не сделав, пусть, по крайней мере, после меня останется то, что я рассказываю здесь моим немногочисленным приятелям - и что теперь пишу тебе. Если наступит подходящее время, приди сам, собери моих оставшихся приятелей и закончи начатое мной дело. Может быть, действительно, нужно, чтобы вы сами сделали все это, а не я, пришелец с далекой планеты? Не знаю сейчас ничего; дни у вас долгие, прежде чем этот день закончится, может еще многое произойти и многое измениться..."
      Он отдал письмо посланцам, которые зашли проститься с ним, потому что торопились отправиться на запад, к расположенным там поселениям, и уже оттуда ночью отправиться на юг.
      После их ухода Марек запер двери в храм и начал в одиночестве ходить большими шагами по залу, размышляя. Он отчетливо понимал, что наступила последняя возможность попытаться повернуть людей на иной путь, нежели тот, по которому они шли до сих пор, если он не хочет признать свое поражение и уступить. Ведь,- размышлял он,среди людей много таких, которые поняли бы его добрые намерения и пошли бы за ним, если бы не коварство Элема. Действительно, Малахуда был прав: нужно было не ждать и не искать предлога, а сразу же после возвращения из-за моря приказать немедленно казнить Элема или, по крайней мере, заключить в тюрьму; и возможно, тогда все пошло бы подругому.
      Он стиснул зубы и нахмурился:
      - Да, или я, или он! - громко сказал он себе.- Другого выхода у меня нет!
      Он почти жалел теперь о том, что сразу не написал Ерету, чтобы он приехал немедленно с группой воинов, но подумал, что, в конце концов, может справиться и сам. Он отбросил волосы, спадающие ему на лоб, и с высоко поднятой головой повернулся к дверям храма.
      На площади стоял гул от большого скопления народа. Победитель, погруженный в свои мысли, до сих пор не замечал его, хотя он был слышен и в храме, особенно тогда, когда раздавались громкие выкрики. Только отворив двери, запертые изнутри на железный засов, Марек услышал эти голоса, но даже не сразу понял, откуда они исходят и что означают, а потом обрадовался, что народ уже собрался и не надо его созывать, чтобы поговорить с ним.
      Он уверенным шагом вышел на высокое крыльцо перед храмом и сразу же громко потребовал, чтобы все замолчали, потому что он хочет говорить. И, действительно, наступила глухая тишина, но только на одно мгновение, потому что он не успел еще открыть рот, как отовсюду послышались возмущенные голоса, словно гул разбушевавшегося моря.
      В этом сплошном гуле трудно было что-либо понять: Марек выхватывал только отдельные, громче других звучащие выкрики, все они были направлены против него. Кричали что-то об убийстве Малахуды, о шерне, напущенном на людей, о войске, оставленном на погибель, тут и там слышались оскорбления, особенно из уст последователей пророка Хомы и членов Братства Правды.
      Марек спокойно смотрел на толпу, думая только о том, какое произведет впечатление на людей, когда он вызовет сюда Элема и раздавит его на их глазах,.. Он уже знал, что в эту минуту не может рассчитывать ни на чью помощь и ни на какое послушание и должен сам совершить это отвратительное действие. Он был готов к этому. Посмотрел в сторону, где на ступенях нового дворца первосвященника появился Элем в окружении охраны и своих приспешников. Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы крикнуть на него так, как кричат на собаку, чтобы она лежала у ног,- он был даже готов, если бы тот не послушался, проложить себе дорогу через толпу и притащить Элема в руках...
      Но внезапно "го охватила безграничная тоска и бессилие, кото
      рые обычно приходят на смену возбуждению. Бесцельность этого поступка, бесцельность вообще всех его попыток ясно встала перед его глазами. И в его душе зазвучали единственные слова: на Землю, на Землю!..
      Он уселся на плите, издавна служащей первосвященникам для выступлений, и тупым, усталым взглядом скользнул по толпе. Она утихла неизвестно почему, на одну минуту, и тогда он сказал своим мыслям скорее, чем людям:
      - Чего вы хотите от меня?..
      Видимо, программа этого народного собрания была заранее составлена мудрыми аранжировщиками, потому что шум стал медленно затихать; какие-то люди устанавливали тишину и руководили отдельными группами... Через минуту перед Победителем начали выступать делегации. Шли купцы и землевладельцы, жрецы, которые одновременно были судьями в селениях, и владельцы фабрик, пекари и мясники. За ними шли разного рода ремесленники, а за ними люди, весь свой день проводящие в тяжелом труде,- работники, рыбаки, ловцы жемчуга, даже охотники с лесистых склонов Отамора. Присутствовали и женщины, которые, собравшись в отдельную группу, испуганно направлялись к Победителю, подталкивая друг друга локтями.
      Марек молча смотрел на эту процессию, и у него создалось странное впечатление, что все это происходит не на самом деле, а как бы во сне, как будто он уже находится на Земле и только его мысли блуждают еще в этом лунном краю...
      Он даже удивился, услышав голоса, обращенные к нему. Предводители купцов и землевладельцев остановились перед ним и, протягивая руки, восклицали:
      - Победитель! Подари нам прежнее спокойствие! Оставь в наших руках имущество, веками накопленное! Не уничтожай нашего благосостояния!..
      А за ними уже двигались жрецы, выкрикивая своими громкими, привыкшими к выступлениям перед толпой, голосами:
      - Победитель! Могущественный земной пришелец! Не ломай законов, которые мы установили много веков назад! Не отдавай власть в руки темных и непросвещенных людей!
      И так все подходили к его ногам и просили, чтобы он все оставил так, как было,- по-старому. Владельцы фабрик не хотели никаких изменений в оплате труда работников, говоря, что это их разорит и уничтожит всякое ремесло, охотники и рыбаки протестовали против дани, пусть даже самой небольшой, в общественное пользование; сельские поденщики и городские ремесленники умоляли его не ссорить их с богатыми людьми, которые держат в своих руках их жизнь, давая возможность зарабатывать; наконец, ему в ноги упали женщины, умоляя, чтобы он позволил им сохранить их нынешнее положение, то есть полное подчинение мужьям...
      С грустью и горечью слушал Марек все эти обращения, а глаза его избегали смотреть на толпящихся у его ног и искали в толпе людей, которые думали иначе и готовы были бы выступить против лжи самозваных предводителей. Он чувствовал, что если увидит в толпе таких, то, несмотря на усталость и подавленность, поднимется и растопчет ногами всех этих сгрудившихся у его ног и призовет друзей, которые захотят вместе с ним двигаться вперед...
      Но вместо этого он увидел только грубые лица, с нетерпением ожидающие его ответа, и ожесточенных, возбужденных людей, готовых, если он не прислушается к их просьбам, открыто выступить против него. Было видно, что они даже хотят криков, оскорблений, драк, суматохи.
      Он горько улыбнулся в душе, и взглядом, одновременно полным безграничного презрения и... жалости, обвел умоляющих его людей. Он видел лица тупые и хитрые, тусклые глаза, в которых горел огонь фанатизма, толстые губы и выступающие скулы людей, остановленных в своем духовном развитии.
      Внезапное отвращение охватило его и страшная, невыразимая тоска: "На Землю! На Землю!" Безжизненным движением он отстранил толпящихся около его ног, готовых униженно целовать его одежды.
      - Идите! Делайте, как вам нравится. Я возвращаюсь на Землю.
      Радостный крик прозвучал в ответ на его слова. Он уже не слышал его, уйдя в глубь храма...
      Но и здесь его не оставили в покое. Пришли посланники от первосвященника Элема с извинениями, что он сам не смог явиться, потому что в настоящий момент очень занят. Но он приказал им немедленно отправиться к Победителю и от имени первосвященника выразить сожаление, даже отчаяние, что благословенный Победитель собирается так скоро покинуть Луну, и одновременно узнать у него, какие имеются приказания, которые первосвященник готов немедленно выполнить с обычным послушанием.
      Марек, слушая эти неискренние слова, даже не рассмеялся. Ему все было безразлично, он хотел только как можно быстрее 'избавиться от неприятных посетителей. Поэтому он сказал им, что к Его Высочеству первосвященнику у него не будет никаких приказаний, кроме одного, он хочет, чтобы ему дали людей, которые уже сегодня отправились бы в Полярную Страну, чтобы предупредить охрану, что он завтра прибудет. Он послал туда сразу же после прибытия из-за моря несколько доверенных людей, но они до сих пор не вернулись, и он не знает, все ли там содержится в надлежащем порядке, как он приказал.
      После ухода посланников он стал собираться в дорогу. Привел в порядок записи и уложил фотографии, упаковывая все медленно и систематически - до отлета было достаточно времени: перед ним еще был остаток дня и целая ночь. Он думал, что когда-то собирался взять с собой на Землю связанного шерна и несколько лунных людей: теперь он только усмехнулся при этом воспоминании. Шерн исчез, а люди надоели ему здесь!
      Он взял бы с собой одного Ерета, но он нужен здесь и слишком хороший человек, чтобы его на Земле разглядывали, как диковинку... Он рассмеялся в душе: может быть, забрать с собой Элема и показывать его в клетке? Но эта детская и злорадная мысль быстро погасла в нем. Он уселся и положил голову на руки.
      Он вспомнил этого Элема таким, каким он впервые его увидел: в серой монашеской рясе, с бритой головой, сверкающими глазами фанатика, вместе с живыми и мертвыми ожидающего прихода Победителя с непоколебимой верой в то, что он придет... Неужели это тот же самый человек? Тот же самый? А.другие? Все те, которые ждали? Были спокойные, тихие, верящие?.. Ведь Малахуда, приветствуя его, сказал: "Ты уничтожил все, что было,- теперь создавай..." Что же произошло?
      Он сорвался с места и в ужасе схватился руками за голову. Только сейчас он четко осознал то, что до сих пор смутно ощущал: его приход на Луну вместо того, чтобы быть благословением, оказался страшным и неописуемым бедствием, насильственным вторжением в естественную, неторопливую жизнь этого мира, уже обжитого людьми. И это перевернуло все вверх ногами, разожгло страсти, помогло выйти наверх скрытой подлости...
      Он пожал плечами:
      - Ха, ничего не поделаешь! Так, видимо, должно было случиться!
      Но он чувствовал, что эту фаталистическую фразу он произнес только для того, чтобы заглушить мысль, которая говорила ему нечто иное...
      И эта мысль...
      - Ихезаль...
      Да, именно это имя звучит в нем постоянно с той минуты, когда он подумал об уже неотвратимом возвращении...
      - Золотая птичка моя! Ихезаль!
      И такая страшная тоска охватила его, что он зубами схватил себя за руку, чтобы не закричать...
      - Прости меня, прости,- прошептал он тихо, как будто она стояла перед ним.
      Он не очень четко представлял себе, за что просит у нее прощения, не мог определить своей реальной или воображаемой вины, только чувствовал, что речь здесь идет об уничтожении какой-то прекрасной мечты, о напрасно потраченной жизни, может быть, о погибшей... любви...
      Какая-то самолюбивая мысль постоянно твердила ему, что он не сделал ничего плохого и даже не знает, откуда взялась эта странная перемена в девушке, на чем она основана, но, вопреки этой мысли, он чувствовал, что только от него зависело, чтобы она была самым благоуханным и прекрасным цветком, а не тем непонятным и страшным существом, каким она стала...
      Он хотел заглушить этот внутренний раздор приготовлениями к возвращению и радостными мыслями о Земле, но работа у него не спорилась, а Земля перед его глазами затягивалась какой-то мертвенной, серой мглой.
      В одиночестве он провел время до самой вечерней поры, когда Солнце уже начало склоняться на запад и небосвод окрасился в красный цвет. Он смотрел на Солнце сквозь покрасневшие стекла окон, когда его пробудил от задумчивости стук в дверь, сначала легкий, потом все более настойчивый. Он поднялся и отворил ее.
      Перед ним стоял Элем в парадном убранстве первосвященника, в старинном высоком колпаке и с двумя кадильницами в руках, а за Элемом - на крыльце и широкой лестнице - цветастая свита сановников и старейшин, которые соединялись с огромной толпой, заполнившей всю площадь. Едва Марек появился на пороге, первосвященник упал перед ним на колени и начал махать кадильницами, окутав его клубами густого пахучего дыма. Примеру Его Высочества последовали другие члены свиты; народ, которого было слишком много, на колени опуститься не мог, он только склонил головы, приветствуя Победителя протяжным воплем.
      А первосвященник говорил нараспев, непрестанно отбивая поклоны:
      - Будь благословен, господин, с Земли прибывший, радость очей наших, который уже собирается возвращаться! 0-ха!
      - О-ха! - вторила ему толпа жалостливо.
      - Будь благословен, Победитель, который шернов поразил и дал силу рукам человеческим! Плачут сердца наши, что ты уже возвращаешься! О-ха!
      - О-ха! О-ха! - стонала толпа.
      - Ты принес нам мир, мудрость исходила из уст твоих, чтобы просветить нас! Зачем ты нас теперь покидаешь, бедных сирот, слишком быстро возвращаясь на сияющую Землю? О-ха! О-ха!
      - О-ха!
      - Мы благодарим тебя...
      Марек повернулся и вошел в храм, захлопнув за собой тяжелые двери.
      Его глаза, ослепленные ярким солнцем, не сразу привыкли к темноте, окутывающей гигантский зал... Он не понимал, видение это или реальность: там, в глубине, опершись о черный амвон с золотой надписью, стояла Ихезаль... Он уже давно ее не видел, наверное, с того памятного дня на площадке крыши. Он медленно приблизился к ней.
      - Ихезаль! Я возвращаюсь на Землю...
      - Я знаю, что ты собираешься вернуться...
      В полумраке он заметил, что глаза у нее испуганные и какие-то блуждающие, на губах застыла похожая на гримасу улыбка...
      - Ихезаль!
      Она быстро осмотрелась вокруг. Какой-то едва слышный шелест за амвоном...
      С застывшей маской на лице, как бы под действием чьей-то чужой воли, она дрожащими руками распахнула на груди платье.
      - Подойди...
      Потом внезапно вытянула руки перед собой.
      - Нет! Нет! Уходи от меня,- вскричала она приглушенным
      голосом,- позови сюда людей и уходи отсюда! Сжалься надо мной! Над собой! Беги! Возвращайся на Землю! Он схватил ее за протянутую руку.
      - Что с тобой, девочка?
      Снова за амвоном послышался шелест - Ихезаль побледнела, в ее глазах появилось выражение ужаса.
      - Подойди,- беззвучно сказала она,- спрячь лицо здесь, на моей груди, наклонись... Мое тело душисто и прекрасно - как смерть...
      В эту минуту боковые двери отворились; несколько человек робко вошли внутрь храма. Ихезаль, заметив их, испуганно и вместе с тем радостно вскрикнула - и бросилась бежать. Марек с недовольным лицом повернулся к пришедшим. Но они покорно приблизились к нему и склонили головы:
      - Приветствуем тебя, Учитель!
      Это были его немногочисленные ученики, которые пришли проститься с ним - их печаль была искренней. Он уселся с ними на полу у подножия амвона и начал разговор. В какой-то момент ему показалось, что во мраке за ним промелькнула какая-то черная тень, быстро исчезнувшая в проходе, ведущем к прежнему дворцу первосвященника, но, видимо, это было просто видение...
      Ученики плакали. Он утешал их, объясняя, что должен вернуться, потому что дальнейшее его пребывание здесь не принесет ничего хорошего - но он верит, что они являются тем зерном, которое он посеял в этот грунт и которое пусть через века даст свои плоды... Тем временем успокоятся все страсти, исчезнет недоброжелательность состоятельных людей к нему... К тому же он страшно измучен и тоскует по своему дому, который находится на сияющей звезде над Великой Пустыней...
      И они начали спрашивать его о множестве вещей и советоваться, что они должны делать, когда его тут не будет, и требовать, чтобы он поклялся, что когда-нибудь снова вернется...
      Так они разговаривали приглушенными голосами в наступающих сумерках, когда вдруг снова послышался у дверей стук и испуганные голоса, зовущие Победителя. Марек неохотно встал, чтобы отворить дверь.
      На пороге с испуганными лицами стояли посланники, которых он недавно отправил в Полярную Страну.
      - Господин, машины нет!
      Марек в первый момент даже не понял этого страшного известия.
      - Что? Что?
      - Нет твоей машины, господин! - повторили они.
      Это известие, видимо, уже разошлось среди людей, потому что беспокойство и переполох царили во всем городе. На улицах и площадях собирались толпы людей; все громко и удивленно разговаривали об исчезновении машины Победителя.
      Марек стоял, пораженный этим сообщением, как громом, не в силах вымолвить ни слова.
      ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
      На Луне существуют три сообщения о смерти человека, когдато называемого Победителем, который прибыл неведомо откуда, во время правления первосвященника Малахуды, а во время правления его преемника Элема был публично казнен. Первое из этих сообщений - и/ по-видимому, самое раннее, написано во время правления Севина, который, приказав казнить своего предшественника, Элема, занял место первосвященника. Тогда память Победителя еще не считалась священной, поскольку Севин только под конец своею правления приказал чтить его, как пророка и мученика.
      Второе сообщение, написанное значительно позднее, исходит от историка Омилки, известного ученого, который в течение долгою времени возглавлял Братство Правды.
      Что касается третьего сообщения, здесь мнения не совпадают: одни утверждают, что оно написано очень давно и исходит от одною из друзей и учеников казненною Победителя, другие, наоборот, творят, что оно возникло в последнее время и основано на легендах, передаваемых из поколения в поколение.
      Все три сообщения примерно совпадают в описании событий, сопутствующих смерти человека, называемого Победителем, однако сильно различаются во взглядах на саму ею особу, поэтому мы считаем необходимым поместить здесь все три, не давая преимущества ни одному из них.
      Согласно хронологии первым помещается сообщение, написанное в период первой половины правления первосвященника Севина.
      I
      ПРАВДИВОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ О ПОЗОРНОЙ КАЗНИ ПОДЛОГО ПРЕСТУПНИКА. КОТОРЫЙ ИМЕНОВАЛСЯ ОБЕЩАННЫМ ПРОРОКАМИ ПОБЕДИТЕЛЕМ И ЗА МОШЕННИЧЕСТВО СВОЕ ПОНЕС ЗАСЛУЖЕННУЮ КАРУ
      Извлеки отсюда урок, читатель! Справедливо был задушен по приказу Его Высочества благочестивого Севина первосвященник Элем, так как он много сделал зла, из которого самое меньшее было сопровождение в страну самозваного Победителя и роспуск священного Ордена Братьев Ожидающих, который только первосвященник Севин по совету благословенного старца и пророка Хо-мы заново создал и подчинил его непосредственно правящему первосвященнику, на веки веков от всяческих неблагомысленных искушений обезопасив. При этом же Элеме (да будет забыто его имя!) понес заслуженную смерть человек, называемый Победителем, однако это было сделано не по приказу недостойного первосвященника, а по воле людей, возмущенных его гнусными поступками. Этот человек произвел большой переполох в целой стране и втянул весь народ в тяжелую войну с шернами, которая только благодаря необыкновенной отваге и храбрости одураченных Победителем воинов, не закончилась поражением. Он притворялся, что хочет вернуться на Землю, откуда, как сам говорил, он будто бы прибыл, но более правдоподобным представляется предположение, что это был морец огромного роста, который человеческой кровью хотел купить себе власть над шернами, отцами своими, и когда ему это не удалось, попытался взять власть над людьми. О нечистом его происхождении говорит и то обстоятельство, что он окружал себя мордами, при нем постоянно находился некий Нузар, который остался верным ему до последнего дыхания и вместе с ним нашел свою смерть - шернов же, хотя и боролся с ними, он щадил, как мог, видимо, из врожденной привязанности.
      И вот этот человек, когда ему не удалось получить власть над шернами, притворился, что хочет улететь на Землю, в уверенности, что народ его как своего благодетеля и опекуна силой задержит, и он таким образом будет управлять всеми человеческими племенами. Эти расчеты, однако, не оправдались, и, кроме недостойного первосвященника Элема, который, видимо, был в преступном сговоре с этим Победителем, никто даже не пытался склонить его к тому, чтобы он остался, тем более, что все уже видели, сколько зла его коварные и неразумные нововведения могут принести людям.
      Тогда он устроил себе для вида торжественные проводы, а сам тем временем послал людей в Полярную Страну, где он поставил огромную и непригодную ни для чего металлическую трубу, внушив легковерным, что это машина, на которой он прилетел с Земли и может вернуться назад. Людям этим он поручил проверить, есть ли в этой трубе нечто, и чтобы они дали ему знать, если ничего там не обнаружат. Сам же назначил день прощания как раз тогда, когда эти посланники могли вернуться.
      Они пришли и доложили ему, что в трубе ничего нет, о чем упомянутому Победителю самому было хорошо известно, но, услышав это сообщение, он изобразил огромное смятение и стал кричать, что у него похитили его машину, и что теперь он не сможет вернуться на Землю. Все это было подстроено с той целью, чтобы люди думали, что он вынужденно остается на Луне, что обстоятельства заставляют его так поступить. А чтобы придать этому большую видимость правды, он какоето время демонстрировал свою подавленность и даже делал попытки построить новую машину, из чего, однако, ничего не вышло.
      Но вскоре его тайные намерения вышли наружу. Как только он заметил, что утратил свой прежний авторитет среди людей, он отбросил все свое притворство и предстал перед народом, от которого видел до сих пор только добро, во всей своей неприглядной сущности.
      Он созвал большое количество людей, и, когда те, ведомые больше любопытством, чем послушанием, пришли, выступил перед ними со словами, заявив, что, поскольку вынужден остаться на Луне, не собирается сидеть здесь со сложенными руками, а будет продолжать свое дело, видимо, судьбой ему предназначенное, от которого чуть было не отступил, встретившись с непредвиденными трудностями. Теперь, однако, выбора у него уже нет, и он без колебаний выполнит все, что намеревался, а если не удастся сделать это по-доброму, он будет действовать силой. Все должны слушаться его, поскольку он так хочет.
      После этого он показал всем, что представляет из себя и на что способен. Он подобрал себе палачей и, когда видел, что его глупые и коварные законы не исполняются, начал истреблять людей и страхом добиваться послушания.
      В старом храме, который он осквернил, сделав там себе жилище, он создал свою свиту, состоящую из таких же, как он, негодяев, с помощью которой надеялся вскоре завладеть всей лунной страной, заселенной людьми. Однако он встретил неожиданное сопротивление, и оно постепенно довело его до безумия. Жестокий и необузданный, он кровью укреплял свое самозваное правление. Никто не чувствовал себя в безопасности от него; он все хотел изменить и никому не позволил пользоваться нашими давними законами. Он отобрал у уважаемых людей их родовые земли, якобы для того, чтобы заниматься общественным земледелием на них, а на самом деле для того, чтобы ослабить богатых, которые могли бы оказать ему стойкое сопротивление. Подобную же сумятицу он устроил на всех фабриках, запретил простонародью вносить плату за жилье, заявив, что каждый имеет право иметь крышу над головой. Однако эта голытьба оказалась умнее его и не выступила против своих благодетелей, владельцев жилищ своих, ибо знала, что они продержатся дольше, чем этот Победитель, который был никудышным защитником, зато сам награбил много всякого добра.
      Он ни в чем себе не отказывал, этот необузданный человек, и менее всего это касалось женщин. В те времена жила здесь одна девушка по имени Ихезаль, внучка предыдущего первосвященника Малахуды, задушенного по приказу Победителя. Девушка эта, память которой почитается сегодня за огромную нравственную чистоту, имела несчастье попасться на глаза самозванцу и часто подвергалась его преследованиям. Однако она мужественно сопротивлялась его домогательствам и ни силой, ни обещаниями смутить себя не дала.
      Стойкость этой девушки довела его до такого безумия и беспамятства, что для того, чтобы возместить себе эту потерю, он велел доставлять к себе различных женщин, большей частью легкого поведения (хотя не пропускал и честных!), и устраивал с ними необузданные оргии, о подробностях которых не годится даже упоминать. Он узнавал через своих шпионов, какие женщины попадали некогда в руки шернов и рожали морцев, и собирал их вокруг себя, пребывая в этом нечистом обществе.
      Нужно упомянуть и о том, что, кроме нескольких морцев, из которых самым любимым был у него уже упомянутый Нузар, у Победителя находился и шерн, прежний наместник Авий. Этот злобный шерн, о существовании которого в подземелье храма долгое время никто даже не подозревал, выходил по ночам и по его приказу убивал людей и совершал всякие непристойности. Это все стало известно только после смерти Победителя.
      В конце концов чаша человеческого терпения переполнилась. От этой грязи и мерзости следовало избавиться. Об этом давно говорили все достойные представители человеческого общества, и им вторил пророк Хома, призывающий к священной войне с самозванцем. Однако поскольку всем хотелось избежать большого пролития крови, которое было бы неизбежным, поскольку Победитель несомненно стал бы защищаться, было принято решение взять его обманным путем, если удастся, то спящим, и поставить, связанного, перед судом.
      Преступник, видимо, чувствовал, что его ждет, так как именно перед той ночью, когда это намерение должно было быть выполнено, он со всей своей свитой выехал из храма и решил покинуть пределы города и отправиться в безлюдные места, где основать новое государство по своему плану.
      Однако этого ему не могли позволить из справедливых опасений, что это государство могло стать большим злом и опасностью для мира и покоя, нежели близкое соседство шернов.
      Поэтому судьбу преступника следовало решить в этом месте, где он уже совершил столько бесчинств. Ворота города были заперты, чтобы оттуда никто не мог выйти, а когда он хотел употребить силу, к нему подбежали специально посланные люди как будто от первосвященника и попросили его немедленно вернуться в храм, где старейшины и сам первосвященник хотят иметь с ним важный разговор. Он не очень в это поверил и провел рукой по поясу, проверяя, при нем ли его оружие; но, видимо, ему было стыдно показать свой испуг перед людьми и брать с собой охрану, в то же время он не хотел отказаться от приглашения, чтобы не сказали, что он отказывается от согласия, к которому сам призывал, поэтому он велел своим сообщникам ждать его у ворот, а сам вернулся в город, оставив при себе только морца Нузара, бегающего у его ног как верный пес.
      Но ему не удалось далеко уйти, на одной из узких улочек на него из-за угла набросили веревки и тут же повалили на мостовую. Он пробовал обороняться и кричал морцу Нузару, чтобы тот позвал стоящих у ворот его людей, не зная, что и они в этот момент уже окружены воинами и пленены. Морец как бешеный пес кидался на людей, а когда ему связали за спиной руки, кусал всех, кого мог достать.