- Если Степана убил Артем - или его люди, что, в общем, одно и то же, я его собственноручно придушу! Он у меня...
      Далее последовало довольно подробное описание того, что Анька сделает с Комиссаровым в общем и целом и с отдельными частями его тела в частности. Я велела Костику покинуть комнату, потому что эти страшилки, по моему мнению, не предназначались для ушей ребенка. Но куда там! Сыну было безумно интересно. Он еще подсказывал тете Ане, что можно добавить. Беседа получилась весьма увлекательной. Слышал бы нас Артем...
      Мне же лично все это быстро надоело, и я прервала лившийся из Аньки словесный поток, поинтересовавшись, зачем, по ее мнению, Комиссарову было избавляться от ее брата. Ведь для убийства, как я всегда считала, нужен мотив. Просто так не убивают. Или я не права? Так зачем Артему смерть Степана? Даже без Анькиных объяснений я всегда знала, что рынок нефтепродуктов - кусок очень лакомый и никто не желает им делиться, более того, старается отхватить кусок соседа. Но это борьба между Чапаем и Комиссаровым. Степан погоды не делал. Что Артем получает с его смертью?
      Анька глубоко задумалась, забыв о планах мести Комиссарову.
      - Не знаю, - заявила она наконец после нескольких минут молчания. - В самом деле не знаю. Вот ты как раз и выяснишь сегодня вечером за ужином. Или, может, мне сходить?
      - Комиссаров заметит подмену, - возразила я. - В своей усадьбе он сразу же понял, что я - не ты. Тем более если он с тобой... - я взглянула на ребенка, - ну, в общем, я считаю, что он поймет.
      - Пожалуй, - согласилась Анька. - А ему незачем знать, что мы знакомы и работаем вместе. Кстати, потом можешь привезти его сюда. Я вас запечатлю для потомков.
      Анька кивнула в сторону шкафа.
      - Зачем? - спросила я. - Зачем вообще мы кого-то снимаем? Ты что, думаешь их этим шантажировать? Каким образом? Я не понимаю, Аня. В самом деле, не понимаю. Ну, снимала я тебя со Стасюсом. Ну и что? Даже если бы на твоем месте была я. Мы все - взрослые люди. Стасюс, как я понимаю, не женат? Артем тоже. Мало ли кто с кем переспит.
      Анька хохотнула и пояснила, что лишняя пленочка никогда не помешает. Пусть лучше она будет, чем не будет. Может понадобиться через неделю, через месяц, через год. Вдруг возникнет какая-нибудь пикантная ситуация, а ты станешь кусать локти, что в свое время не сняла фильмишко с участием героя, когда имела такую возможность. Пусть лучше будет лишнее, чем не будет вообще.
      Я пожала плечами. Мне подобные рассуждения никогда не приходили в голову, но я до встречи с Анькой жила в каком-то другом мире, да и до сих пор мыслю несколько по-иному.
      - В общем, приводи его сюда, - закончила Анька свое выступление.
      Я напомнила ей, что она мне вцепилась в физиономию при одном упоминании о моем знакомстве с Артемом. А теперь предлагает лечь с ним в постель. И какой мне ждать от нее реакции в дальнейшем? Голову не оторвет?
      Анька дико расхохоталась.
      - Так я же его тебе сейчас сама предлагаю. А потом, если нужно для дела, - никакого мужика не жалко. Ты права: если с ним лягу я, он поймет, что это я. Поэтому на этот раз должна быть ты. Но на пленке-то кто заметит подмену?
      - Нет, Аня, - твердо сказала я.
      - Он тебе что, совсем не нравится?.. Вообще-то это хорошо, что у нас с тобой разные вкусы относительно мужиков. Но, Лерка, ты подумай! Нужно для дела! Я для дела с кем угодно трахнусь.
      Я не понимала, для какого дела. Я вообще не хотела идти на встречу с Комиссаровым, тем более тащить на нее ребенка, на чем настаивали Анька и сам Костик. Мне все надоело! Я еще не отошла от ночных приключений. Я хотела спокойно лечь спать сегодня вечером, причем одна.
      - Если не приведешь Комиссарова, поедем общаться с соседями-наркоманами, - заявила Анька.
      Я вначале не врубилась, кого она имеет в виду.
      - С Ленькой и его подружкой, - пояснила моя неугомонная копия.
      Я поинтересовалась, каким образом Анька представляет себе это общение. Поликарпова ответила, что намерена учинить им допрос с пристрастием. Во-первых, они должны понести наказание за воровство. Во-вторых, они могли что-то слышать. По крайней мере звук выстрела. Глушителя же на "стволе" не было. И кто-то мог тогда вызывать милицию, только менты, увидев наркоманов, занялись ими и по каким-то причинам не дошли до нужной квартиры... А звонившие в "ноль два" точно не знали, откуда шел звук. Может быть, были уверены, что именно от Леньки с Настей, надоевших всем своими оргиями. А судя по состоянию квартиры, наркоманские оргии там явно устраивались. Да мало ли причин?
      Я заметила, что после наших двух выстрелов в ее первой "берлоге" никто не прибежал и милицию вроде бы не вызывал. Мы же сколько времени еще находились в той квартире? Милиция бы несколько раз успела приехать. Если бы ее вызвали. Да и стрельба теперь не является даже для среднего человека чем-то из ряда вон выходящим. А, главное, народ не хочет получать лишние проблемы себе на голову, потому что те, кто стреляет в соседней квартире, потом могут прийти и к ним. Кому охота, чтобы его таскали на допросы, потом в суд? Наши люди не американцы и не немцы, о выполнении своего гражданского долга думают в последнюю очередь.
      - У меня там звукоизоляция, - сообщила Анька.
      - Что там у тебя?
      - Звукоизоляция, - пояснила Анька, смотревшая на меня так, словно я приехала из какой-то глухой деревни в столичный город Санкт-Петербург, хотя я, столкнувшись со всеми ее штучками, чувствовала себя именно такой деревенской Машей-Глашей, далекой от технического прогресса.
      - То есть соседи вообще не слышали выстрела? - поразилась я.
      - Ну что-то могли слышать, конечно, - протянула Анька, - но не то, что ты думаешь. Не тот грохот, который был в квартире.
      Слушая нашу перепалку с Анькой, Костик превратился в одно большое ухо, а потом потребовал подробных объяснений.
      - Да мы немножко постреляли с твоей мамой, ребенок, - сказала Анька.
      - Мама не умеет стрелять, - заявил Костик.
      - Вот и я о том же. Надо поехать за город, потренироваться.
      - Поехали, - кивнул Костик. - Я тоже поучусь.
      - Устами младенца глаголет истина, - продекламировала Анька и решила, что эту процедуру мы проведем завтра.
      Я заявила, что они мне все надоели до чертиков вместе со своей звукоизоляцией, стрельбой, наркоманами, трупами, бандитами и кто там еще появился в моей жизни в последнее время.
      - Хватит трепаться! - перебила меня Анька и велела одеваться: дело приближалось к семи.
      Пока я облачалась в парадно-выходной наряд, Анька давала ценные указания.
      Судя по тому; что мне удалось услышать из разговора бандерлога по сотовому телефону, и по тому, как разглядывал он большую комнату, Дима знал, что труп там был. Но каким образом он узнал об этом? Мне следовало выяснить это у Артема. Анька все-таки склонялась к мысли, что ее брата прикончили не люди Комиссарова. Они просто следили за квартирой. Или за Степаном. Не исключено, что и за самой Анькой. Может, удастся у них узнать, кто туда заходил? Хорошо бы.
      - Послушай, этот Дима в самом деле такой идиот, что допустил столько оплошностей? - уточнила я. - Ведь он же при мне...
      - Чистейший бандерлог, - махнула рукой Анька. - И судит о людях по себе.
      - Но, может, он проверял, как я отреагирую на эту информацию?
      - И как ты отреагировала?
      - Никак, - пожала плечами я.
      - Ну и умница. Точно так же веди себя с Артемом. Прикидывайся идиоткой. Мужики любят глупых баб. Красивых и глупых в одном флаконе. А тебе нужно понравиться Артему.
      Я опять завелась. Анька заметила, что я совсем не думаю о своем здоровье. Я заткнулась и посмотрела на нее, раскрыв рот. О чем это она? При чем тут мое здоровье? Правда, если мы еще какое-то время пообщаемся с нею, я вполне могу угодить в психушку. Анька пояснила, что мужики нужны хотя бы для здоровья, потому что длительное воздержание вредит организму.
      - Так что, Лерка, давай. А я пока загляну на огонек к твоим соседям. Я о своем здоровье, не в пример тебе, беспокоюсь. Пойду получать витамин "ё".
      Я закатила глаза.
      Ровно в семь в дверь позвонили.
      Анька юркнула в шкаф, прошептав на прощание:
      - Помни: не выдавать никакой информации, только получать. - Потом она повернулась к Костику: - И ты, ребенок, не забывай, что идешь в бандитское логово. Ты - разведчик в тылу врага. Следи там за мамой. Я поручаю ее тебе. На тебя у меня больше надежд, чем на нее.
      Анька подмигнула гордому Костику, а я, вздохнув, отправилась открывать дверь.
      На пороге стоял улыбающийся бандерлог.
      ГЛАВА 12
      Ужинали мы с Артемом и Костиком в каком-то закрытом ресторанчике, на котором не значилось никакого названия.
      Дима доставил нас на место и проводил в кабинку, где уже был сервирован стол и ожидал нас Комиссаров. Дима тут же удалился, а мы с Костиком и Артемом приступили к трапезе. Не буду описывать блюда - все равно названий не запомнила, а всех ингредиентов определить не смогла. Но было очень вкусно. Костик вел себя как пай-мальчик, правильно держал вилку с ножом и совсем не чавкал. Мне даже ни разу не пришлось пинать его ногой под столом, что я обычно делаю в гостях. Возможно, это происходило потому, что он чувствовал себя партизаном в тылу врага и ни в коем случае не должен был привлекать внимание этого врага к своим дурным манерам?
      Мы же с Комиссаровым пытались вытянуть друг из друга побольше информации, причем он не скрывал этого, а я, решив последовать Анькиному совету, прикидывалась идиоткой. Костик мне подыгрывал. Мы с Артемом были очень вежливы и обращались друг к другу на "вы", хотя вроде бы в его замке к концу вечера уже успели перейти на "ты".
      В общем, Артему так ничего и не удалось у меня выведать. Я придерживалась версии уборки квартиры по поручению уехавшей в Германию подруги.
      Артем вынужден был признаться, что его люди несколько раз видели меня (то есть Аньку) заходящей в Ларискин дом, но были уверены, что это была не я, а мой двойник (и правильно, только я, конечно, не стала говорить это Артему). Потом он упомянул, что я часто бывала там не одна, я под столом наступила ему на ногу и показала глазами на Костика. До Артема дошла суть моего послания - я (то есть Анька) использовала Ларискину квартиру для встреч с мужчинами. По-моему, Артем был очень разочарован. Нет, не наличием других мужчин в моей жизни, а тем, что он и его люди так ошиблись, перепутав меня с Анькой... Но кто же знал, кто же знал...
      - Лера, - наконец решился Артем, уже за мороженым, которое Костик уплетал за обе щеки, - вы сегодня не заметили в квартире вашей подруги... ничего необычного?
      - Нет, а что? - Я посмотрела на Комиссарова невинными глазами.
      - И дядя Дима спрашивал то же самое, - встрял Костик с набитым ртом. А что там могло быть?
      Артем молчал, играя ложечкой. Да уж, не решишься же сказать, что там должен был находиться труп, который неизвестно когда и неизвестно каким способом испарился в неизвестном направлении.
      Мы с Костиком ждали ответа, глядя на Комиссарова с интересом.
      - Вы уверены, что эту квартиру, кроме вас, никто никогда не посещал? сформулировал свой вопрос Артем.
      Я пожала плечами и заявила, что, по-моему, нет.
      - Но на сто процентов вы не уверены? - ухватился за мою фразу Артем. Может быть, вы заметили, что какая-нибудь вещь стоит не так? Или...
      - Вы понимаете, это ведь не моя квартира, - медленно произнесла я. Если бы у меня дома кто-то побывал в мое отсутствие, я тут же заметила бы это. По мельчайшим деталям. А Ларисина квартира - это Ларисина квартира. Я бываю там не так часто. Раз в две недели. Иногда раз в месяц. Там не хранится никаких денег и ценностей. Но если бы вломились воры... Наверное, я поняла бы. Но что там брать? Мебель? Так соседи бы, наверное, услышали шум. И там же бабки все время сидят на лавочке перед парадной. Старую одежду? Тогда бы все разворошили - если бы вломились бомжи. Но ничего такого, слава богу, не случалось.
      Я постучала по деревянной ножке стола, а потом посмотрела прямо в глаза Артему и спросила с беспокойством:
      - А вы считаете, что той квартирой кто-то пользовался?
      Он помолчал еще несколько секунд, а затем заявил:
      - Ее могла использовать в своих целях Анна Поликарпова - та, с которой вас спутали мои люди. Возможно, она каким-то образом узнала о вашем существовании. До нас.
      - И что она там делала?! - почти закричала я.
      - Трудно сказать. Пожалуй, тоже с кем-то встречалась.
      - Но зачем это ей? Если я правильно поняла, Анна - человек не бедный, и у нее должно быть много мест... для встреч.
      Артем заявил, что я плохо знаю Аньку (ха-ха!), а поэтому не могу предположить, как работает у нее мысль (по-моему, этого вообще никто не может, включая самого Комиссарова). Не исключено, что она запланировала какую-то аферу, решив как-то использовать меня втемную (с этим я вполне могла согласиться). Комиссаров посоветовал мне быть очень осторожной и предложил договориться об условных сигналах: когда я буду приезжать в квартиру убираться, в дверь будет звонить кто-нибудь из его людей (а вообще даже лучше, если я буду предварительно звонить им по телефону) и выяснять, я это или не я. Нужно придумать пароль.
      - Вы постоянно следите за этой квартирой? - Я вылупилась на Комиссарова большими круглыми глазами. - Но зачем?
      - У нас есть свои причины для этого, Лера. Но, уверяю вас, мы следим не за вами. Если бы мы знали, что все это время там появлялись только вы... Но мы не уверены. И для вас же лучше, если мы во всем разберемся.
      - Но зачем разбираться?! Ведь ничего же не пропало! Ну, даже если эта ваша Анна и побывала там, что такого? Да, конечно, нехорошо, мне было бы неудобно перед Ларисой, если бы она узнала, но я могу сменить замки. Вдруг Анна каким-то образом раздобыла ключи? Хотя как это можно сделать? Я же ключей не теряла. Но и следов взлома не замечала тоже. А ведь если открывали не ключом, а отмычкой, должны остаться царапины, правда? Но я обязательно посмотрю в следующий раз. Может, они совсем незаметные?
      Комиссаров вздохнул. Видимо, опять думал, открыть мне еще что-то или нет. И опять решился.
      Артем достал фотографию, на которой я узнала Степана (но приложила максимум усилий, чтобы Комиссаров ничего не заподозрил), и поинтересовался, не знакома ли я с этим человеком. Я покачала головой. Костик тут же схватил снимок, рассмотрел его и спросил у Артема, кто это.
      - Если не знаете его, вопрос снимается.
      - А кто это все-таки? - не отставала я.
      - Моим людям казалось, что этот человек тоже бывает в квартире вашей подруги.
      "Если кажется, надо креститься", - хотелось съязвить мне, но я сдержалась: зачем злить Артема?
      - Если и бывает, то мне об этом неизвестно, - твердо заявила я. Послушать вас, так там просто проходной двор. А потом ваши люди что, постоянно следили за квартирой? Именно за квартирой, а не за домом? Я бы заметила, если бы кто-то стоял на площадке или у лифта.
      - Возможно, мы ошиблись с квартирой, - ушел от ответа Артем и предложил все-таки на всякий случай определиться с паролем.
      Я вздохнула и согласилась. Мы выбрали число двести тринадцать - номер школы Костика.
      Больше разговоров о делах мы не вели, ужин вскоре закончили, и Дима доставил нас до нашей парадной. Костик напомнил ему про кассеты, и дядя Дима обещал как-нибудь заехать к нам в гости. Его мне только и не хватало. Ладно, поручу Аньке, сама лучше посижу в шкафу с видеокамерой.
      * * *
      Поликарпова потребовала подробного отчета о встрече, а выслушав нас с Костиком, почесала в затылке и поинтересовалась у меня, что я думаю обо всем этом деле.
      Я не стала честно признаваться, что предпочла бы больше никогда не видеть никого из своих новых знакомых и не касаться Анькиных дел, но от меня ждали совсем другого ответа.
      - Аня, я не знаю, - отозвалась я. - Я тебе уже говорила, что для убийства нужен мотив. Какой мотив может быть у Комиссарова? И зачем ему убивать Степана в квартире, где бываешь ты? Убил бы в другом месте. Зачем ему таким образом подставлять тебя? Ему это нужно?
      - Никто не может знать, что нужно Артему, - заметила Анька. - И что за мысли крутятся в его башке.
      "Как и в твоей, Анечка", - хотелось добавить мне, но я с большим трудом сдержалась, вместо этого заявив, что хочу спать.
      Но не тут-то было. У нас была запланирована очередная ночная вылазка к наркоманам Леньке с Настей.
      - Давай завтра! - взмолилась я.
      Анька посмотрела на часы и заметила, что до завтра остался всего час, так что я могу начинать собираться. Я застонала. Костик изъявил желание отправиться в поход вместе с нами. Анька провела с ним работу, придя к компромиссу: сегодня мы едем без ребенка, а завтра он сопровождает нас за город, где его мама (то есть я) учится стрелять. Я снова застонала.
      - Но они уже, наверное, накурились, накололись или что они там еще делают! - сделала я последнюю попытку. - Ты помнишь, какие они были вчера вечером? Они уже не в состоянии с нами разговаривать! Ты же, кажется, хотела именно поговорить? А не наслаждаться видом спящей Насти, как вчера?
      - Они сейчас как раз в том состоянии, в котором нужно, безапелляционно заявила Анька и открыла свою спортивную сумку, демонстрируя мне ее содержимое.
      Мне чуть не стало плохо. Кроме нескольких ампул, шприцов и еще каких-то препаратов, там лежали милицейская форма и белый медицинский халат. Успела куда-то смотаться в наше отсутствие? И чего только нет среди Анькиных припасов?!
      Я спросила, зачем нам все это? Анька пояснила, что мы пойдем к соседям-наркоманам, как милиционер (она) и медсестра (я).
      - Какая из меня медсестра?! - заорала я. - Я даже уколы не умею делать.
      - Научишься, - спокойно заявила Анька.
      Я попыталась что-то возразить, но она меня все равно не слушала.
      - Все, что надо, я вколю сама, - смилостивилась наконец Поликарпова, а вообще это дело нужное. У тебя апельсин есть?
      - Чего?
      - Апельсин. На нем надо учиться - наиболее близкие ощущения к тому, как втыкаешь в тело. Я сама на апельсине училась. Это только вначале страшно кожу протыкать, а потом - ерунда. Так что завтрашний день запланируем, как дважды учебный - вначале за город стрелять, потом дома учиться делать уколы. А сейчас - вперед!
      * * *
      Так же, как вчера, мы отправились за приключениями на старой "шестерке", оставили ее у той же парадной, опять шли через крышу, переодевались на чердаке.
      Меня несколько смущало, что на лицах у милиционера и медсестры одинаковые царапины и фингалы, которые, правда, уже начали сходить, но Анька заявила, что наркоманы на это не обратят внимания. Но ведь должны задуматься, почему на ночь глядя к ним вдруг пожаловали представительница правоохранительных органов и посланница районной поликлиники? У нас они теперь что, парами ходят? Я про такое что-то не слышала. А если Ленька знает своего участкового? Или кем там Анька намерена представляться?
      - Они наркоманы, а не идиоты и не слепые, - заметила я.
      - Лерка, успокойся. Они все равно ничего не вспомнят. А если и вспомнят, кто их будет слушать?
      - Ну, я не знаю... А если в самом деле милиция...
      - Не знаешь и молчи! - обрубила меня Поликарпова и нажала на кнопку нужного звонка.
      Нам долго никто не открывал, Анька позвонила вновь, и вскоре в коридоре послышались нетвердые шаги. Дверь нам открыла зареванная девушка - та, что вчера спала в одежде на полуразвалившемся диване. Вчера я не смогла ее как следует рассмотреть, да и освещение было не то. Сейчас я увидела, какая она осунувшаяся, какие у нее огромные синяки под глазами. Нечесаные и давно не мытые сухие волосы, худые руки, висящие, как плети, отекшие кисти, на лице ни следа косметики. Она сутулилась. Общий вид был неряшливый. И сколько ей лет? По виду определить было просто невозможно.
      - Здравствуйте! - начальственным голосом проронила Анька и предъявила Насте какую-то ксиву.
      Значит, и документ Поликарпова припасла? Или это настоящий, сделанный для нее по блату каким-нибудь знакомым или охмуренным ментом, а возможно, владельцем полиграфического предприятия или еще кем-то? Ну, Анька дает...
      Девушка даже не взглянула на ксиву, а просто пригласила нас войти. Мы проследовали за ней в большую комнату, где уже были вчера. Анька быстро заглянула в маленькую. Леньки нигде не было. Внезапно Настя разрыдалась. Она не говорила ни слова, слезы текли ручьями у нее по щекам, плечи сотрясались, потом она рухнула в продавленное кресло перед низким облезлым журнальным столиком, опустила голову на руки - и разревелась еще громче.
      Мы переглянулись.
      - Ну, не надо так, успокойтесь, пожалуйста, сказала я.
      - Это я, это я во всем виновата! - воскликнула Настя, не поднимая головы. - Это я уговорила его попробовать! А теперь... Теперь... Я тоже хочу умереть!
      Я посмотрела на Аньку.
      - Давайте-ка мы сделаем вам успокоительный укольчик, - заявила Поликарпова, протягивая руку к сумке, которую держала я.
      Но я резко ее отдернула. Я не хотела допускать, чтобы Анька еще кому-то делала укольчики. Я не могла быть уверена... Но проверить следовало.
      - Дай сюда, - прошипела Анька, обращаясь ко мне.
      Я покачала головой и отступила от нее на шаг.
      Но Анька была не тем человеком, против воли которого можно пойти.
      - Ты об этом еще пожалеешь, - сказала она мне. - Последний раз прошу по-хорошему.
      Настя продолжала рыдать, не поднимая головы, и бормотать себе под нос, что во всем виновата только она и что, если бы не она, Ленька до сих пор был бы жив. А так она жива, а его больше нет.
      Анька снова протянула руку к сумке. Я покачала головой и повернулась к выходу, чтобы покинуть эту квартиру.
      Это было последним, что я помнила. Мне на голову обрушился сокрушительной силы удар. Я потеряла сознание.
      Оно возвращалось очень медленно. Где-то вдалеке я услышала голоса, потом забрезжил свет - это горел торшер в углу. Под ним сидела Настя и что-то говорила. Напротив, на затененном месте какой-то молодой милиционер. Боже, милиция! Допрыгалась! Нет, чтобы в самом начале пойти в органы и попросить защиты у них! Но где это я? В этот момент милиционер бросил на меня взгляд.
      Анька. Память возвращалась. Я приняла сидячее положение. Голова раскалывалась, подташнивало. Я дотронулась до затылка - там уже набухла внушительных размеров шишка.
      Я с трудом встала и, держась за стеночку и постанывая, отправилась в ванную, чтобы приложить к ушибленному месту хотя бы смоченное холодной водой полотенце. А еще лучше найти лед в холодильнике. Если в этой квартире вообще есть холодильник.
      Не успела я включить воду, как за моей спиной нарисовалась Анька.
      - Рыпнешься - убью, - прошипела она. - Приводи себя в порядок и возвращайся в комнату.
      - Принеси льда, - пробормотала я.
      Анька внимательно посмотрела на меня, удалилась и тут же вернулась с какой-то тряпкой, в которую был завернут лед. Значит, холодильник тут все-таки есть.
      Я присела на край грязной ванны. Меня все так же подташнивало. Голова кружилась. Неужели у меня сотрясение мозга? Только этого еще не хватало. А Анька-то, Анька...
      Вчерашний молодой парень, которому мы помогли открыть дверь в эту квартиру, - мертв? Неужели мертв? Или я неправильно поняла Настю? Какой укол ему вчера сделала Анька? Мне она сказала, что ввела ему снотворное. Но...
      Аньке нельзя верить.
      Ни в чем.
      Но, может быть, эти наркоманы сами укололись какой-то дрянью? Ленька проснулся, проснулась Настя, и они с утречка ввели себе еще что-нибудь? А это все наложилось у него на снотворное? Или ему нельзя было вводить снотворное? Или нельзя в той дозе, что ввела Анька? Я же не врач, я не знаю всех этих тонкостей. И знает ли Анька? Или ей все до лампочки? Чужая жизнь уж точно.
      А кто убил ее брата в соседней квартире? Инесса? Артем? Или сама Анька, преследующая свои цели? Что она там говорила? Она уже избавилась от двух конкурентов. Один - Стасюс, второй - Степан. Конечно, его убила она. Кто же еще? Зачем это Инессе? Зачем Артему? Я постаралась вспомнить весь разговор с Комиссаровым. Нет, человек, виновный в убийстве, никогда не стал бы так разговаривать со мной. Но он знал, что Степан мертв. Что лежал мертвый в большой комнате. Значит, у его людей были ключи? Они зашли и увидели... Например, после Аньки. Когда она быстро смоталась через чердак. Но сматывалась-то она не потому, что увидела убитого Степана, а потому, что убила его сама.
      А потом люди Комиссарова зачем-то зашли во второй раз - и увидели, что Степана уже нет. А зачем Дима-бандерлог позвонил в дверь, заметив, что туда пошли мы с Костиком? Чтобы поддержать нас, нашедших труп? Я представляю, что бы со мной было, если бы я в самом деле пришла убирать квартиру подруги, а там лежал бы незнакомый убитый мужчина... И я еще с ребенком...
      Конечно, Анька расправилась со Степаном, а меня сделала соучастницей. Может, мне все-таки обратиться в милицию, пока не поздно? Но что мне грозит за соучастие? Нет, в тюрьму мне совсем не хотелось. И как же тогда Костик?! То есть нужно обращаться совсем не в милицию, а к кому-то, кто мне поможет. А помочь может лишь тот, в чьих интересах остановить Аньку.
      Например, Инесса Кальвинскене. Кстати, почему она мне не звонит? Ведь хотела же привлекать меня к каким-то мероприятиям? Или у нее сейчас все силы направлены на поиски Аньки? Или те, перед кем я должна была изображать Аньку, знают об ее исчезновении? А, может, мне самой связаться с Инессой и все честно рассказать? Что я боюсь - за сына, за себя. Помогите, мол, отработаю. Только спрячьте эту сумасшедшую в психушку - или куда там еще, чтобы я ее больше никогда не видела, чтобы она оставила меня в покое. Скажу, что она угрожала сыну. Сообщу Инессе, где может находиться ее собственный сын - если она его до сих пор не нашла.
      Или, может, все-таки к Артему? Нет, с ним я вчера все испортила. После вчерашнего я не могу к нему идти. Но, может, все-таки? Сказать, что Анька прикрепила к моей одежде микрофон и все слушала? Мы с Костиком укроемся в загородной усадьбе Комиссарова, пока он будет искать Аньку. Но ни Инесса, ни Артем не понравились Костику...
      - Так, ты долго собираешься здесь сидеть? - прервал мои размышления Анькин голос. - Быстро оторвала задницу - и вперед!
      - Куда - вперед? - устало спросила я.
      - Домой не хочешь? Там у тебя, между прочим, ребенок один спит. Вставай, поехали.
      Я встала с края ванны, и у меня тут же закружилась голова. Анька подхватила меня и помогла дойти до двери. Лед уже почти растаял, так что я оставила его в ванной. У лестницы, ведущей на чердак, я села на бетонный пол и зарыдала.
      - Не полезу. Что хочешь делай - не полезу. У меня голова кружится. Меня тошнит. У меня сотрясение мозга.
      - Лера, возьми себя в руки, - сказала Анька.
      - Я не могу. Не могу!
      Тогда она открыла спортивную сумку и протянула руку к какой-то ампуле. Это движение подействовало на меня, словно удар хлыста по боку скаковой лошади, идущей к финишной черте. Я мгновенно вскочила на ноги и пулей взлетела по металлическим реечкам - только бы не получить дозу какой-то дряни, которую Анька носила с собой. Но сил хватило ненадолго. Мне опять стало худо. Стоя на крыше, я вдыхала прохладный ночной воздух, но от этого не становилось легче. Я уже собиралась опуститься на грязную крышу, но тут из проема появилась Анька, взяла меня под руку и потащила к нужному нам входу на чердак над последней парадной. Я не сопротивлялась.
      Не помню, как мы спустились к машине. По пути домой Анька несколько раз останавливалась. Меня укачивало, пару раз вырвало. Дома она раздела меня и уложила в постель.
      - Никаких уколов, - повторяла я.
      - Да не бойся ты, - сказала Анька. - Больно мне нужно на тебя препараты переводить. И так оклемаешься. Просто тебя мало лупили.
      В этом она была абсолютно права.
      ГЛАВА 13
      Весь следующий день я пролежала в кровати. Погода испортилась, и я была этому рада. Лучше дождь и небольшое похолодание, чем жара, стоявшая все последние дни. Я с наслаждением вдыхала запах мокрой листвы, проникавший в комнату сквозь приоткрытое окно. Было так приятно лежать с закрытыми глазами и никуда не спешить. Давно мне не удавалось спокойно поболеть. Всегда не давал покоя Костик.
      Но на этот раз сын ко мне не приставал, поняв, что мне в самом деле нехорошо, и его развлекала Анька, а также Артур с Лехой, в гости к которым сын уходил вместе с Поликарповой.
      К вечеру мне стало получше, но есть все равно не хотелось, я согласилась только выпить чаю. Но он не успел даже согреться: в дверь позвонили.
      - Дуй в шкаф, - приказала Анька.
      - Снимать не буду, - сказала я, понимая, что мне не выстоять на табуретке даже десяти минут: я боялась с треском с нее грохнуться. И боялась я за свое бренное тело и несчастную голову, а не возможности обнаружения.
      - И не надо. Только не высовывайся. Сиди тихо.
      Я медленно проследовала к шкафу, опустилась на табуретку, прислонилась к стенке, Костик прикрыл дверцу и побежал в прихожую на помощь тете Ане.
      А помощь требовалась: приехала бабушка, которую Аньке пока видеть не доводилось.
      - Что у тебя с рожей? - закричала моя матушка с порога, завидев следы ногтей и остатки фингала у Аньки на лице. - И в каком виде ты ходишь дома? У тебя же мальчик растет! Если кто придет, что подумает?!
      Анька была в длинной футболке, доходившей до середины бедра - по-моему, вид вполне приличный, в особенности с ее ногами (как и с моими, откровенно говоря), а если появится кто-то из мужчин, им как раз должно понравиться. Но мамаша считала иначе.
      - Бабушка, мы тебя, между прочим, в гости не приглашали, - послышался голос Костика, осмелевшего при поддержке тети Ани. Если бы бабушку встречала я, он не позволил бы себе подобной реплики. Может быть, Анька проведет с мамашей нужную работу? Пусть проводит ее не со мной, а с ней. Должен же с Аньки быть какой-то толк?
      Как я поняла по звукам и крикам, у бабушки возникло желание дать внуку подзатыльник или оплеуху. Но не тут-то было. Послышался ее дикий вой наверное, Анька выкручивала ей руку, сопровождая действия обещанием спустить мамашу с лестницы, если она еще раз позволит себе хотя бы замахнуться на ребенка.