5
      Я иду по скошенной траве под зелеными сводами июньских деревьев мимо останков древнего фонтана к голубому храму язычников. Улица распадается на многочисленные переулки и отрезки, соединяясь возле Юбилейного парка. Впереди идет девушка - случайный попутчик на общей дороге. Она села на деревянную скамью, поправляя обеими руками волосы. Я прошел мимо. Через несколько минут я обернулся, девушка шла за мной. Холодный северный ветер дул в спину и заставлял идти быстрее. Я ускорил шаги и вскоре стоял возле старинных дверей храма.
      - Вы мне не поможете? Я не могу закрыть, - сказала девушка, протягивая мне свой алый зонт.
      - Привет, - говорю я. - Я помню вас, как-то давным-давно мы сидели с вами в одном кабаке, правда, за разными столиками. Впрочем, это неважно. Держите, все в порядке.
      - Спасибо.
      - Нам, видно, по пути?
      - Я здесь случайно, а в общем решила сходить в кино. Это рядом.
      - К сожалению, у меня другие планы, но если вы не против, я провожу вас до кинотеатра. Хорошо?
      Девушка согласно кивнула головой, и мы вместе пошли по ступенькам вниз в сторону проспекта Вождя.
      - Вы верующий? - спросила она.
      - Да.
      - Я тоже. Моя бабушка крестила меня. Родители не хотели этого, боялись, что я простыну. Мой старший брат умер от простуды. А вас крестили?
      - Не знаю. Может быть. Это важно тогда, когда знаешь наверняка. Как бы то ни было нет ничего плохого в том, что родители заботятся о здоровье собственных детей.
      - У меня сегодня паршивое настроение - ушла от своего парня.
      - Мое настроение под стать вашему: у меня сегодня день рождения.
      - А почему вы не празднуете дома?
      - Обычно в этот день я хожу в церковь. Нечасто, верно? Ну, а дома и без меня весело, повод есть - мой день рождения. Его я там и оставил, пускай себе страдает в одиночку в кругу знакомых и Друзей.
      - Вы, верно, женаты?
      - Да, женат, - соврал я.
      - А почему нет кольца?
      - Изменять можно и с кольцом. Обратите внимание на этого старичка. Это профессор, доктор юридических наук. Преподает в университете уже лет тридцать. В годы Сухого застоя его выгнали с работы за излишний либерализм и антипатриотизм. В то время людей делили на великий народ, сочувствующих и паразитов. Лет пять он вкалывал грузчиком в порту, пока сенатская комиссия не реабилитировала его, вернув все привилегии и звание бакалавра. С тех пор он защитил диссертацию на тему "Роль сверхличности Президента в развитии норм нравственности и морали в современном свободном обществе", стал профессором и тихим алкоголиком. Ну, вот и дошли.
      - А куда вы теперь?
      - Еще не знаю, разве что вернусь тем же путем к церкви или опрокину с профессором пару-тройку рюмашек. Надеюсь, он сделает вид, что помнит меня. До свидания.
      - Прощайте. "
      Что ж, девочка права. Это слово больше к месту", - думал я, шагая обратной дорогой.
      Служба уже началась. Запах ладана и церковных свечей смешивался с запахом свежескошенного клевера, пучками подвешенного к каменным стенам. Средневековая музыка размывала и уносила прочь усталость и одиночество. Земные проблемы становились менее уязвимыми, мир - сложным и осязаемым, действительность обманом, а мечты - действительностью. Я подошел к иконе Богоматери, зажег свечу и поставил ее рядом с другими. Порыв ветра колеблет бесчисленные огни. Свеча на ветру. Я плотно закрываю за собой дверь и выхожу из храма.
      На противоположной стороне улицы реклама Госстраха: "Если ты такой умный, то где твои денежки, дружок?"
      Долина кукол
      1
      - Если ты такой умный, то где твои денежки, дружок?
      - Ты хочешь детей. А чем ты их будешь кормить? Сказками?
      - И среди принцев бывают дураки.
      - Дурачок приволок мне в подарок какую-то траву.
      - Меня все любят, даже дураки.
      - Все мужчины - дураки.
      - Он хочет любви. По какой цене?
      - Вполне достаточно, если муж меня любит, а я распоряжаюсь деньгами.
      - Задница - лучший барометр.
      - Но ведь это не любовь.
      - Верно, я учила тебя тому, что давным-давно известно. Вот, например...
      2
      "Игра в поддавки. Главная задача - суметь отдать все, оставив в конце лишь одну фигуру, которая побеждает единственным, но самым сильным и решительным ходом. Суметь отдать все - любовь, достоинство, душу, стать тенью и тряпкой, клоуном и дураком. Быть беззащитным и жалким, холодным и жёстким, глупым и мудрым. Любить и презирать. Построить воздушный замок для своей любимой, в котором она спокойно и равнодушно съест предложенное тобой сердце. Никому не нужное сердце, особенно, когда его нет. Особенно, если это сердце дурака".
      - Время. Пора.
      - Куда пора?
      - Ты прекрасно знаешь, Мила.
      Я снова закрываю глаза, я думаю: "Тебе по-прежнему везет на стерв, ты по-прежнему доверчив и глуп, надеясь соединить невозможное - ум, красоту и любовь. Когда расчет, трусость и душа лилипута - главный и окончательный итог очередного разочарования".
      - Ты же обещал принести мне "уколы" сюда.
      - Мне некогда. Гинекологу, кстати, тоже. Больше он ждать не будет.
      - Ну, да, конечно. Теперь ты на "коне". Ведь я завишу от тебя.
      - Господи, дай мне силы не рассмеяться. Просто, девушка, я знаю то, о чем ты думаешь, я не знаю.
      - О чем же ты знаешь? "
      Сила воли - это все, что у меня осталось, и еще моя беда - я всегда слишком много знаю. Гораздо легче быть обманутой тряпкой, развесистой вешалкой и шутом. В знании - зло, в любви - смерть". Я все-таки смеюсь. Я думаю: "И много громких фраз. "Последнее танго в Париже" - одиночество удобнее переносить в темноте".
      - Ты идешь? Да или нет?
      - Хорошо, иду. А гинеколог достаточно известный?
      Все-таки обо мне так много пишут. "
      Кукольный ветер в игрушечном краю. Мне по-прежнему сложно терять людей. Я так и не привык..."
      3
      "Переносить боль. Мне страшно. Я не могу стать другим, мне страшно стать таким, как все, таким, как хочешь ты".
      - Что можно ожидать от человека, который согласен делить меня с остальными?
      - Естественно, в сто раз разумнее рвануть на себя тельняшку, устроить истерику и набить морду. Милая, конечно же, трахайся с кем хошь, хоть в доску, родная. "
      И все же, может быть потому, что я позволил себе стать дерьмом и начал рыться в твоем грязном белье, я узнал о тебе все, и не простил твоей лжи полуправды и не устоял перед искушением презирать тебя за глупость, мелкий расчет и удобное траханье с "домашними" мальчиками, презирать за то, что ты, как обыкновенная провинциалка, высчитывала "опасные" дни, чтобы определить виновника твоего положения, пытаясь на всякий случай убедить каждого в его исключительном участии. Вперед, Франция!..
      Я пришел к тебе и предложил помощь как другу, которого уже нет, как другу, которого я любил".
      4
      - Никогда не пытайся вернуть то, что умерло. Даже если это была любовь. Она вернется и убьёт тебя. Но если ты так самонадеян и не боишься потерять себя, пытайся, шанс есть - убить любовь.
      5
      - В идеале мужчина должен быть безэмоциональным, равнодушным и холодным. Не стоит опускаться до слюнтяйства и веры. Не верь никому, особенно любимой. Продаст с потрохами.
      Будь резок, иногда даже жесток. Женщины это любят. Женское самолюбие не терпит подчиненности - не страдай, мой мальчик, помни: к двум вещам нельзя стремиться - к любви и к славе.
      6
      - Проигрыш? Вообще-то женщины не любят побежденных, когда они побеждают. Это не значит, что нельзя проигрывать. Проигрывай, но... только тогда, когда ты сам этого захочешь и этого требуют обстоятельства, и вся игра - на выигрыш.
      Сила женщины - не только физическая слабость, но и слабость ума. Не дай бог тебе влюбиться без ума.
      Как тебе моя кофточка? Импортная.
      7
      Малыш, не домогайся женщин, пуская сентиментальные слюни. Сколько раз я тебе говорила - будь равнодушен (но не пассивен) к счастью, к успеху, то есть не бойся проигрывать, во-первых; не ускоряй ход событий, проявляй хладнокровие и выдержку, во-вторых. И еще: женщины, подчеркиваю, а не девочки, устали, ко всему привыкли и т. д., они не верят словам, а только самим себе. Они хотят только одного - простоты, им надоела сложность. Поэтому не усложняй и без того сложную жизнь, будь простым и милым, чтобы с тобой отдыхали, а не разбирались в мальчишеских сложностях. Вот как мне с тобой, приятно и легко. Как себя вести с женщиной? Уверенно.
      8
      - Прежде чем выбрать линию поведения, обследуй объект, все лежит на поверхности: глаза, голос, походка. Как бы ни была отработана форма, подогнана к определенной роли, содержание проявит себя, и проявит в мелочах, в нюансах; в повседневной жизни трудно добиться крупных, решающих событий, в то время как мелочи не контролируются.
      9
      - С женщинами не нужно быть честным, обманывай и вешай "лапшу", никогда не унижайся, даже по мелочам. Никогда, кроме принципиальных вопросов, а женщины не принципиальный вопрос, не говори громко, по-книжному, ту же мысль можно выразить иначе, лаконичнее, сдержаннее, вскользь, используя минимум слов. Какие чудные стихи. Это твои?
      Когда под рукой нет удачной импровизации или заранее подготовленной "дежурной" фразы - лучше промолчи, это будет не менее весомо. А как красиво можно молчать.
      10
      - Метод провокации: создавай ложное слабое место - невнимательность, доверчивость, доброта, благородство, рассеянность, честность, любовь к определенным вещам, человеку, привычкам.
      11
      - Лучший прием, когда женщина показывает коготки - безразличие. Все они эгоистки, а значит каждая чувствует себя пупом земли: как так, я кому-то безразлична! Малыш, если бы ты знал, как это однозначно и для мужиков.
      - Я знаю, Гелла. Тот жлоб, в "коже", все еще бродит под окнами.
      - Этот жлоб - главный тренер Империи по рукопашному бою, но рядом со мной - слабее ребенка. Как тебе мои новые туфельки?
      12
      - Как можно больше льсти женщине, не бойся грубой лести; знаю, что лесть, а все равно приятно. Иногда лицемерие может быть и тонким оружием, по форме равнозначно правде, а по содержанию - лжи, в большей мере это соотношение зависит от женщины, от ее ума и степени самолюбия. Но даже с глупышкой будь таким же, как и с идеальным противником, так как ее могут надоумить окружающие.
      Когда врешь, не отводи глаза, не смущайся, не робей, наоборот, чувствуй себя еще свободнее и непринужденнее, будь искренним и простым. Пойдем сегодня в кино. Я просто балдею от Бонда, он так похож на тебя.
      13
      - Всегда оставляй концовку за собой. Это подстегивает исключительно всех женщин на последующий контакт - чувство неудовлетворенности собой, желание отыграться. Полезно иногда на время исчезнуть, разумеется, имея про запас объективные причины. Но не надолго. Я вчера так скучала без тебя. Давай завтра слетаем на Ведьмин холм, у гномов осенний бал одуванчиков, я млею от их музыки и вина. Как жаль, что ты не пьешь. Помнишь, в прошлом году - "Сказки венского леса". На мне было подвенечное платье от Диора, серьги от Алекса, браслеты от Тутанхамона. Ах, я их так и не вернула. Пожалуй, уже и не верну.
      14
      - Никогда не спорь с женщиной, выиграешь - она будет тебя ненавидеть, проиграешь - будет презирать. Уходи от спора, если приходится возражать, делай это мягко и ненастойчиво, будь терпелив - на твой век женщин хватит.
      - Что ты видишь за окном?
      - Дождь.
      - Да нет же, прямо под окном.
      - Чертополох.
      - Ага, это наш участковый.
      - Точно, в полном обмундировании и со свистком в зубах, - смеясь, соглашаюсь я.
      - Дурачок, это действительно он, если бы ты знал, как он мне надоел. Пусть поцветет немного, месяц-другой.
      15
      - Помни, что самая чистая и целомудренная женщина не простит тебе, если ты не переспишь с ней. И я в том числе, ведь я самая-самая чистая и целомудренная. Знаешь, многие мои ухажеры уверены, что я несовершеннолетняя и ни с кем не трахалась до них. Мне ведь это не сложно. Пускай себе пыжатся.
      16
      - Если тебе не удается влюбить в себя женщину, сделай так, чтобы она хотя бы ненавидела тебя. Ненавидит - значит помнит.
      17
      - Сумей разочаровать женщину, когда она надоест тебе. Будь милосерден.
      - Но ведь это не любовь.
      - Верно, я учила тебя тому, чего нет, - говорит Гелла, - мне жаль терять тебя, как мужчину, даже ненадолго. Ты единственный, сумевший привязать меня к себе больше, чем привязаться сам. Но в любом случае я желаю тебе побольше впечатлений, и как можно быстрее вернуться ко мне.
      И с этими словами Гелла легко встает, целует меня в щеку, поправляет белую шапочку и уходит своей знаменитой походкой в кабинет главного. Спустя несколько минут оттуда раздается стук пишущей машинки. Я держу в руках подарок Геллы - бронзовую статуэтку бога Сна и Смерти эпохи Кунктатора I. Часы бьют двенадцать, этот день закончился: тринадцатое июня, понедельник - день моего рождения.
      Дитя во времени
      В этот день сорок девять лет назад мы уходили на фронт - учителя и ученики. Очередной призыв. На вокзале в мишуре и мундирах все были одинаковы, одинаково пострижены и наивны. Поэтому слова - "священный долг", "ни шагу назад", "великая эпоха", "смерть, но не плен", "наши герои" - привычно воспринимались на веру, как должное и не требующее доказательств. Лица провожающих были горды и значительны; играл оркестр, сверкали знамена, романтично и мужественно звучало: "...война..., война..." Мы разместились по вагонам и тут же облепили все окна. Рядом со мной - мой ученик. Ему восемнадцать, мне двадцать два. Высунувшись по пояс из окна, он держит за руку плачущую девушку. Девичьи слезы искренние и легкие.
      Девичьи слезы, оплакивающие свое и чужое детство... Трогательное и бездумное время, которое теперь наверняка в прошлом, которое никогда не вернется, разве что в воспоминаниях и в старости. И тогда оно станет совсем иным, подводя черту резкими и безжалостными словами: "Впал в детство". Всему свое время, и все, что мы можем предпринять в этот краткий миг - ждать, ждать и вспоминать.
      Я вспоминаю детство: тепло, ночь, мягкий шелест огня в открытой печи. Тогда я впервые услышал свое сердце: мне казалось, сказочный и страшный великан глухо топает ножищами и ищет меня; но он все не приходил, и я осторожно повернулся на другой бок и понял, что этот великан живет во мне. Тогда же я отчетливо и ярко увидел, что мне суждено когда-то умереть, исчезнуть, раствориться, и больше никогда не быть, что смерть - страх и одиночество навсегда. Как будто открылись шлюзы забвения, мрака и ужаса, будто я на мгновение стал взрослым и мертвецом одновременно.
      Наутро я уже ничего не помнил, ни слез, ни внезапного покоя и сна, словно чья-то мудрая рука оградила меня от хаоса и ночных кошмаров, подарив мне детскую сказку о бессмертии и вечном бытие.
      Провоевал я четыре года - тысяча четыреста три дня. Война каждой ночью, каждым днем напоминала мне минуты ужаса и отчаяния из далекого детства, только чаще и осязаемей, грубее и проще, ничего не давая взамен, только кровь, трупы, железо, боль, грязь и смерть.
      После войны вернулись лишь четверо - трое учеников и я. Из восьмидесяти пяти...
      Билет на Луну
      1
      ...одиноко идущих по кирпичной дороге к Луне.
      - Луна - отраженный свет ночной лампочки в окне, ближайшая звезда, видимая с противоположной стороны Земли. Раз - свет зажегся, два - доброй ночи, в палате все спокойно. Раз, два, левой, - маршируют солдатики из синего и зеленого пластилина; одни собрались на севере, другие - на юге, поэтому и цвет разный, чтобы не перепутались.
      2
      - Как ты себя чувствуешь?
      Улыбка: "Я чувствую себя".
      Тихо, шепотом: "Как ее зовут?"
      На ухо: "Это не девочка, зовите его Принц, он сам себя так называет".
      - Хорошо, хорошо. Его карточка? - громко: - Шизофрения, паралич ног. Ну, здесь все ясно. Пойдемте к следующему. До свидания.
      - Я этого не хочу.
      - Чего не хочешь?
      - Видеть вас снова.
      - Странные у вас больные.
      - Это естественно.
      - Послушайте, молодой человек, я понимаю, постоянное общение с этими неполноценными повлияло на вашу психику, но это не значит, что вы должны забываться в присутствии старшего инспектора контролирующего вас Управления. И что это за длинные волосы в больничном учреждении? Всех нужно стричь наголо, согласно инструкции. И что это за дурацкий шарик? В перечне разрешенных игрушек надувных шариков нет. И где утвержденный нашим Управлением обязательный лозунг "Нельзя!"?
      3
      - Зачем тебе так много солдат?
      - Просто столько было пластилина.
      - А ты из всех вылепи одного большого солдата.
      - Но тогда он не поместится на шарике. Да и мне будет скучно без них. Знаете, какие они разные. На самом деле они не солдаты, они - гномы. Солдатами их сделали короли. Вот это - южный король, это - северный.
      - Но ведь они такие же, как и остальные гномы.
      - Да, такие же, ведь пластилин у меня один и тот же. Но кто-то ведь должен быть королем.
      4
      - Ну, что, старая хрычовка отбыла?
      - Да. Привязалась к Рыжику, почему шарик, длинные волосы? Его розу кактусом назвала.
      - Дура. Принца ей больше не показывать. К "бритоголовам" в следующий раз заведи. Пусть потешится. Кстати, эта колючка цветет? Я просил тебя узнать.
      - К сожалению, нет, мессир.
      - Ладно, до весны время еще есть.
      5
      - Здравствуй, Солнечный король.
      - Здравствуй.
      - У меня к тебе просьба. Ты ведь знаешь, что такое день рождения?
      - Это чудесный праздник поздравлений.
      - Я обязательно поздравлю тебя. Помнишь, я рассказывал тебе о Рыжике? Так вот, весной у него день рождения. Ты не мог бы вырастить у него под окном цветов побольше, всяких, какие тебе понравятся?
      - Конечно, мессир. А как дела с его колючкой?
      - Ну, это я беру на себя. Я думаю, что колючка у Принца обязательно зацветет, уверен, что такого цветка ты еще не видел.
      - Он Вам надоел?
      - Дети мне не надоедают.
      6
      - Потому, что они одинаково бесправны и беззащитны, их жизнь неведома никому, о них ничего не известно, и никто не хочет знать о них больше того, что уже известно: дети - ошибка, животные - мясо, и все остальное человечество. В конце концов, можно делить и по такому признаку.
      Видел ли ты цветы в глазах? А как растут подсолнухи? А что там, под землей - подземное царство? Когда падают звезды, когда горит огонь? Сколько минут в цветах? Сколько цветов в часах? Об этом меня спрашивают все дети, и ваши, и мои больные.
      7
      - Можно войти?
      - Входите, Микки. Здравствуйте. Здравствуйте, Мур-Мур. А где остальные?
      - Кошки - народ непоседливый, им бы все что-нибудь праздновать. Каждый прожитый день - праздник. Да и день сегодня особенный - первый день весны. Вот мы с Мур-Муром решили поздравить тебя с этим праздником.
      - Спасибо. Я тоже поздравляю вас с Новой весной.
      - С Новой весной? Что ж неплохо, вкусно. "Новая весна" - звучит.
      - Микки, у меня роза расцвела. Посмотри. Она за шторой.
      - Обалдеть! Да еще красного цвета. Неужели эта та самая колючка, которую ты подобрал зимой? А запах, как от нашей новой сиделки.
      - Тебе нравится?
      - Конечно. Очень. Знаешь, теперь я понимаю, почему ты назвал его розой. Такому необычному цветку нужно и необычное название.
      - Я дарю тебе розу, тебе и кошкам.
      - Спасибо, дружище, ты балуешь нас, подарок я принимаю, но стоять цветок будет у тебя, а я стану почаще забегать к вам - к тебе и к розе. Ведь как бы то ни было, он не зря выжил и расцвел именно у тебя.
      8
      - Можно, я подвезу тебя?
      - Спасибо, Дональд.
      - Это плохая каталка. Мессир мне говорил. Только никому. Хорошо? Он говорил, что придумал новую, не надо руками толкать рычаги, подумал - и она сама едет, куда хочешь. Но тебе она не нужна будет. Я подслушал. Мессир сказал, что ты сам будешь бегать. Я сочинил новую молитву. Меня спрашивают: "Ты что, с Луны упал?" - а я нормальный, меня скоро выпишут. Ты знаешь, я прячусь здесь, чтобы не стать лунатиком, а то меня посадят снова в тюрьму. Утром я услышал новую молитву о твоей звезде: "Господи, помоги мне не упасть духом, сделай так, чтобы я вышел из темноты, не потеряв зрения, закостенело и робко протягивая руку к звезде, сжимая ее кончиками пальцев, чтобы не запачкать. Господи, помоги мне увидеть ее, даже если это в конечном счете окурок". А что такое звезда? Ты ее видел, Принц?
      - Нет, о звездах рассказывал Капитан. Он их видел, когда во время войны работал летчиком. Он сказал, что над Землей не всегда были облака; когда-то, очень давно, звезды можно было увидеть и не поднимаясь вверх, тогда солнце светило и согревало, не скрываясь бледным пятном за вечными облаками, а луна отражала звездный свет, превращая ночь в день. Он сказал: "Когда падают звезды, я закрываю глаза".
      - Значит, звезды летают, как мои бабочки.
      9
      - Я уже стал взрослым. В этом мне помогли и дети, и взрослые.
      - Взрослым и я был когда-то.
      - И кем же ты стал теперь?
      - Волшебником, добрым, разумеется.
      - А почему не Алисой? Или Белоснежкой? Или девочкой со спичками?
      - Или болтливым торопыгой. У меня наклонности иные. Осади, приятель, и внимай. Быть может, я даже замогильным голосом вещать буду. Нервных па-апрошу не хихикать. Алле-оп. Цветок за шторой. Что, он уже здесь стоял? Ничего. Бывает и у профессионалов. Одну минуту: раз, два, три. Получи. Вот тебе в подарок, настоящий, волшебный... Господи, откуда он? Ладно, талон так талон. Это он, это он, одноразовый талон. Не перебивать, не суетиться. Это не простой талон на одну поездку в общественном транспорте. Это билет на Луну. Где мы только не были. Стоит только взять его в руку и прочесть номер, можно и наоборот - не читать его, так сразу же без промедления перед тобой появится желтая кирпичная дорога, ведущая в страну Чудес, где доподлинно проживают Элли, Тотошка, Кот в сапогах, Гудвин, семь, кажется, гномов, Алиса, Шалтай-Болтай, феи, принцессы и потому достаточно мудрые короли. Но, Рыжик, идти по этой дороге можно только ногами.
      - Я не смогу.
      - А ты попробуй.
      Без тебя
      1
      Розовый туман бесшумной рекой уносился вниз, в темноту мостовой, водопадом низвергался в подворотни и крытые дворики старого города. Я шел босиком, ступая по влажным, теплым плитам, по пояс в тумане, и насвистывал шлягер Стива про бурные годы Сухого Пайка. Весна, как никогда, была в ударе, и уже сейчас расцветила земляничные деревья в белые и изумрудные тона. Сверху падали набухшие от сока цветы, я ловил их и высасывал созревший под вечер нектар. Молочные лепестки пунктирной линией обозначали мой путь, срывались с места и, гонимые бесконечным туманом, исчезали вдали. На перекрестке пустынных дорог я на мгновение остановился, надел туфли и снова пошел вперед, навстречу идущей мне девушке. Расстояние между нами сокращалось, я замедлил шаг, обдумывая наименее избитые мною и другими способы уличного знакомства. Но мне рисковать не пришлось - это была старая знакомая, которую я видел в киношном кабаке, затем возле храма язычников. Я приветствовал ее по обычаю новых поднятой рукой: "Салют свободной молодежи". Она в ответ устало кивнула головой, переложила довольно тяжелый, судя по размерам, чемодан из одной руки в другую, и пошла, не оборачиваясь, в сторону кладбищенских ворот. Я остановил ее, взял чемодан: "Проводить тебя?" Она слабо улыбнулась, оперлась на мою руку, и мы вошли под своды древнего храма через полумрак открытых ворот. Девушка подошла к алтарю, стала на колени, сложила ладони в запрещенной молитве. Я на всякий случай оглянулся, но вроде бы в храме никого не было. Тихо и пусто, только в вышине сонно шелестят крыльями церковные совы. Я сел в истертое многими поколениями язычников Думное кресло и стал, как полагается, думать о многочисленных богах старой непроходящей веры. Бог леса, полей и урожая. Бог солнца, луны и звезд, Бог мира. Бог мудрости, Бог красоты. Бог милосердия... И над всеми бессмертными богами - всемогущий Бог любви. Это были свои, домашние боги, живущие в каждой семье, в каждом из нас. Они заботились о судьбе отдельных смертных, не гнушались беседой с людьми, делили с ними трапезу, радость и горе, потому что могущество бога проявлялось только в добре, творимом на земле, потому что и боги были людьми. А не абстракцией, требующей миллионные жертвы в счет райских благ. Девушка встала, провела ладонями по бедрам и подошла ко мне. Я уступил ей место, сев рядом в поросшую мхом нишу.
      - Как тебя зовут?
      - Кэтрин, - неожиданно звонко сказала она.
      - Кэтрин, - повторил я. - Кэтрин. Редкое имя. Кажется, совсем недавно я писал письма девушке с таким именем. Первые годы, первые впечатления.
      - Куда путь держишь, Кэтрин?
      - Никуда. Моя коммуна накрылась. Буду ночевать здесь.
      Я вспомнил рассказы Милса о всякой нечисти, прописанной на кладбище, и с уважением посмотрел на наивно-детское личико Кэтрин. Вверху кто-то завозился и застонал, серая тень промелькнула в нескольких шагах от нас. Кэтрин побледнела и схватила меня за руку, я сделал вид, что ничего не заметил.
      - Хорошо. Теперь твой черед провожать меня. Тем более что я не так вынослив и не прочь перекусить, - сказал я, поднял чемодан и двинул на выход, ободряюще улыбаясь идущей рядом Кэтрин.
      Выйдя за кладбищенские ворота, мы снова руку об руку зашагали по чистым и влажным от тумана цветущим улицам. Я научил Кэтрин высасывать нектар из белых земляничных цветов и угадывать ближайшее мгновение по сорванным лепесткам. Кэтрин взбодрилась, и, улыбнувшись, даже понравилась мне. Я рассказал ей несколько смешных историй из жизни придворных знаменитостей. Кэтрин смеялась, повиснув у меня на руке, дергала за рукав: "Расскажи еще", - зверек, почувствовавший ласку. Мы вошли в тот же кабак, где я встретил ее и Гудвина, в общем-то не придавая тогда особенного значения этим встречам. Все случайно и закономерно. Друзья и враги, лучшее и худшее, жизнь и время, Гудвин и Кэтрин, я и заказанные мною шницели. Иногда необходимо подчиняться сиюминутным увлечениям. Примерно в таком духе я уговорил Кэтрин поужинать со мной. Вымытое личико стало милее и моложе, она улыбнулась, и больше восемнадцати ей никто бы не дал. После оживленной болтовни и смеха мы замолчали, уминая каждый свою порцию. Она была голодна, но держалась стойко, не спеша и не суетясь, нажимала на мой обширный заказ, неожиданно удивив меня знанием всех ресторанных и аристократических правил. Время от времени я подливал ей в тарелку соуса и в бокал - апельсинового сока, от шампанского она отказалась. И слава богу, я так и не привык к этому обязательному пойлу.
      Наступила ночь, как всегда тихо и незаметно. Плотные красные шторы налились уличным светом, как детский рождественский фонарь, превращая все в театральный реквизит, а нас - в желанных и умных зрителей. Мы молча смотрели друг на друга: в полумраке пропадало выражение глаз, только вырисовывались, помогая памяти, общие черты лица. Она заговорила. Голос ее в табачном дыму звучал мягко и приглушенно.
      - Когда мне исполнилось шесть лет, умерла моя мать. Отец погиб еще раньше, его я почти не помню, только короткие эпизоды, семейные фотографии и письма. Меня воспитывала бабушка - мамина мама. Детство прошло в загородном доме, откуда мы почти никуда не выезжали. Бабушка была известным художником-портретистом и обычно целые дни напролет работала в своей мастерской. В редкие часы отдыха я забиралась ей на колени, задаривала конфетами - мы обе были сладкоежками, и, раскрыв рот, слушала обещанные сказки. Только спустя много лет я поняла, что сюжетом большинства бабушкиных сказок служила ее собственная, полная приключений жизнь. В молодости она объездила весь свет, встречалась с великими и просто умными людьми, влюблялась, выходила замуж, разводилась, либо просто удирала, и при таком характере, разумеется, чаще необходимого подвергала свою жизнь опасности. Но однажды всерьез потеряла голову и родила мою мать. После этого она бросила бродяжничать, кончила колледж, и на приличную ренту купила мастерскую. Во время войны бабушка поступила на дипломатическую службу и вновь, теперь уже официально, посетила многих старых знакомых. В том числе своего последнего мужа, у которого я жила почти два года до окончания войны. В тринадцать лет я влюбилась в нарисованный бабушкой портрет, висевший в ее спальне. В пятнадцать отдалась известному футболисту. Внешне он чем-то напоминал мне моего кумира.
      Кэтрин замолчала, потушив сигарету, и закурила новую.
      - Много раз я пыталась хоть что-то изменить в своей жизни. Однажды я написала письмо Гудвину, моему опекуну, с просьбой оформить выездную визу куда угодно, где быстрее примут.
      - Это не с твоим ли родственником я беседовал здесь? - перебил я Кэтрин.
      - Да, Гудвин - бабушкин муж. Они жили каждый по-своему, и не мешали друг другу. Может быть, поэтому и не разошлись. Гудвин любил мою бабушку, хоть это было и нелегко. Несколько лет они просто переписывались друг с другом. У каждого были свои заботы, к тому же она работал по договору в Восточных республиках, и все эти годы оттуда не выезжал. Отношение бабушки к мужчинам в какой-то мере передалось и мне. Может показаться, что она легко и безболезненно меняла их, и не очень-то горевала о потерях. Это не так. Иначе она не выходила бы так часто замуж. Бабушка была впечатлительным и влюбчивым человеком, прошлые ошибки учили ее только одному: как можно больше наделать их в этой быстропроходящей жизни. И не ее вина, что многие захлебывались в этом стремительном потоке.
      Так вот, я ждала своего принца и пыталась найти его среди мужчин хоть чем-то похожих на мой идеал. Разумеется, я вышла замуж, и спустя восемь месяцев сбежала от него. Наверно, я слишком много требовала от мужа, совсем мальчика, моего ровесника. Он был красив и до идиотизма наивен. Меня саму нужно было в то время держать в узде, учить и воспитывать, а матерью мужу-ребенку я еще не могла быть. Впрочем, матерью я все же стала с его помощью. У меня родился мальчик. И с первой его болезнью я сразу же повзрослела, утратив бабушкины иллюзии и взгляды на жизнь.