– «Дети» здесь, – сказал он, – весь взвод, вместе с инструктором.

«Дети» были проектом на будущее, поэтому их было категорически запрещено использовать в текущих операциях. Поэтому же им было запрещено сопротивляться при возможных осложнениях. «Дети», собственно, и были еще детьми, их настоящая взрослая жизнь должна была начаться после окончательного всплытия. Ничего из прошлой жизни не должно было отягощать их службу в изменившейся стране. Уже почти полностью сформированный и укомплектованный полк «детей» проходил усиленные тренировки. Если раньше не последует фиаско, у них было впереди два года, чтобы стать первым армейским полком нового типа. Вчера вечером проходила тренировка на одной из стройплощадок, где строительство дома было заморожено. На этой тренировке и случились неприятности: СОБР появился неожиданно, прикрывавшая тренировку бригада «шестого» заметила подъехавшие автобусы слишком поздно. Свернуться и скрыться из недостроенного здания целый взвод «детей» уже не успел: оно было окружено почти сотней вооруженных до зубов бойцов СОБРа. Инструктор чуть было не нарушил приказ. Он колебался несколько минут. Вот это были бы учения в реальном режиме! Инструктор был уверен, что, даже не имея боевого оружия, взвод не просто прорвется и уйдет, но и порвет собровцев на части. Но инструктор справился с искушением. «Дети» сдались. Инструктор наверняка продумал отговорки на первое время. «Дети» будут молчать, что бы с ними ни делали, инструктор будет ждать: к утру взвод будет или освобожден, или уничтожен.

– Будем освобождать, – сказал Синий.

– Всеволод Алексеевич, при всем уважении… – подал голос «шестой».

– Если есть факты, которые необходимо доложить, – холодно перебил его Синий, – докладывай.

– СОБР просто так бы не приехал, – сказал «шестой», – кто-то в МВД или ФСБ что-то прознал. Освобождение неизбежно привлечет внимание.

– Слушайте! – тихо, но резко оборвал оперативника Синий. – Уничтоженный взвод не менее подтолкнет спецслужбы и, не дай бог, аналитиков к размышлениям. И еще. Мне сегодня утром много предстоит сделать, мне придется сбивать всех со следа, поэтому я хочу здесь максимально выяснить, что случилось. А отказываться от тридцати четырех солдат, которые стоят нескольких сотен, слишком расточительно в нашем положении. Вот, ребята, я вам все объяснил, хотя делать это и не обязан. Я введен в состав Совета только что, но за нейтрализацию неприятностей отвечаю я, и пусть у вас не будет иллюзий относительно того, что я сделаю, если кому-то еще раз придет в голову мне перечить.

Оперативники молчали. «Второй» опустил голову и едва заметно улыбнулся.

– Вот что, – сказал Синий, выдержав паузу, – «второй» пойдет со мной. «Шестой», готовь с «двадцатой» взрывчатку. Вычищайте и отпускайте таксиста. Будь готов подкатить такси к зданию. «Двадцатая» пусть подходит в отделение через пять минут и морочит всех, кого успеет.

– Все-таки будем рвать? – спросил «шестой».

– Будем, – ответил Синий, открывая дверцу, – но по моей команде.

Синий вошел в здание отделения первый. Он предъявил корочки милиционеру на пульте и потребовал дежурного по отделению. Их пропустили через вертушку без прозвона на воротцах, и они остановились в небольшом холле, где на стульях сидели два бойца СОБРа в полной экипировке. Вышел заспанный и явно принявший на грудь капитан. Синий предъявил ему документы, кивнул на «второго»: «Этот со мной», – взял капитана под локоть и отвел в сторону.

– Капитан, я полковник Синий из спецотдела ФСБ, – сказал он, – я по поводу задержанных на стройплощадке.

– Так мне из ФСБ уже звонили, сказали, что утром прибудет сотрудник…

– Обстоятельства потребовали более оперативных действий, – сказал Синий, – охраняются задержанные надежно?

– Два бойца СОБРа здесь и два там, – ответил капитан, – плюс шесть человек моих, не считая меня.

– Не густо…

– Товарищ полковник, задержанные безоружны и заперты. Да и ведут себя неагрессивно… Честно говоря, не очень понимаю, что за шум вокруг них.

– Этого я вам сказать не имею права, капитан, – важно проговорил Синий, – что изъято у задержанных?

– Два пистолета в чемоданчике и куча стрелялок для пейнтбола. Ну, там еще приборы ночного видения, рации и прочая хрень…

– Допрашивали кого-нибудь?

– Старшего. Он сказал, что они играли в пейнтбол. Если бы не два пистолета в чемоданчике, я мог бы и поверить… Да и…

– Что?

– Стрелялки серьезно утяжелены, – ответил капитан, – похоже, до веса боевого оружия. Подростки эти какие-то странные, товарищ полковник, молчат, не сопротивляются совсем…

– Напуганы?

– Что-то говорит мне, что они совсем не напуганы.

– Ладно, капитан, кто еще из задержанных у вас здесь?

– Два подозрительных типа кавказской наружности, одна проститутка и какой-то пьяный богатик.

– Хм, – Синий на минуту задумался, – скажите, капитан, а вам наш майор Симонов звонил?

– Эй, это еще что?! – вместо ответа воскликнул капитан.

У окошка проходной стояла «двадцатая» и говорила с милиционером на пульте. «Второй» стоял вполоборота ко входу, внимательно глядя на бойцов СОБРа.

– Капитан, не отвлекайтесь, – чуть повысил голос Синий, – ваш сотрудник разберется с посетителем. Кто звонил из Управления?

– Что? А… Он сказал, что он из… не помню, какого отдела… он представился капитаном Свиридовым. Сказал, что приедет завтра.

– Когда? Когда он обещал приехать?

– Ближе к полудню… Так он сказал…

Капитан окончательно отвлекся от разговора с Синим, у него даже рот полуоткрылся. «Двадцатая» прошла через вертушку, минуя воротца металлоискателя. Милиционер вышел из помещения дежурки, держа в руках связку ключей.

– Пилипенко, куда?! – выдохнул капитан.

Бойцы СОБРа дернулись и получили каждый по пуле в лоб. «Второй» перевел свои пистолеты с глушителями на капитана. У того рука метнулась к поясу, но кобуры с пистолетом не было.

– Что, капитан, служебная неряшливость, а? – спросил Синий. – Портупею оставили где-то? Ай-ай-ай!.. Где остальные ваши сотрудники?

Капитан, моментально взмокший, поднял руку и показал в сторону бокового коридора. «Стой», – тихо скомандовала «двадцатая», и милиционер с ключами остановился.

– А где камеры с задержанными? – спросил Синий.

Капитан безвольно показал большим пальцем себе за спину, получил ребром ладони по шее и снопом повалился на пол.

– Там двое, – сказал Синий, – забери ключи у этого зомби и иди, «второй». «Двадцатая», иди к остальным ментам и морочь их. На момент взрыва должны быть живые. Давайте быстрей!

Оперативники разошлись. Синий какое-то время смотрел на застывшего посреди холла милиционера, потом тем же ударом по шее отправил его в нокаут. Вернулся «второй». За ним шел мужчина лет сорока пяти, одетый в камуфляж.

– Вы Давид Дарелия? – спросил Синий. Мужчина кивнул. – Инструктор… Камуфляж, пейнтбол, расхлябанность…

– В чем расхлябанность? – глухо спросил инструктор.

– Это вам объяснит мой друг Жук, – ответил Синий. – Уж он вам растолкует, что прежде, чем зайти, надо подумать, как выйти, и что настоящий солдат никогда не верит спецслужбам, даже своим, даже разведке… Ладно, инструктор, выводите взвод, пусть растворяются в городе по одному и собираются на базе к утру. Вы же поедете с нами на другую базу, в Жуковский. Вас ждет Суворов. Пошли, «второй», посмотрим, что там у нашей сестренки.

«Двадцатая» была уже мертва. Четыре милиционера как ни в чем не бывало смотрели телевизор, смотрели увлеченно, хотя на экране была реклама. Один милиционер продолжал душить безжизненную оперативницу, сидя на ней верхом, тоже не обращая никакого внимания на вошедших. «Второй» вскинул пистолет, но Синий остановил его. Он подошел и ударил милиционера в висок. Тот свалился на пол. Синий сел на корточки и попытался прощупать пульс у «двадцатой» на шее. Пульс не прощупывался. Синий встал и развел руками.

– Но как?! – спросил «второй». – Она запрограммировала всех и не справилась с одним сбойным… Он ведь даже не был вооружен!

– Она потратила все силы, – отозвался Синий, – сбой и возник, видимо, тогда, когда она стала терять сознание, заканчивая программирование…

Синий задумался на минуту, осмотрел комнату.

– Да, – сказал он наконец, – мозаика сложена. Раздевай ее, «второй».

– Что?

– Раздевай, я сказал, ей уже не стыдно. Одежду закинь в соседнее помещение. Экипировку, естественно, забери. Делай все быстро и уходи. Дай мне ключи от камер и один пистолет, – Синий вышел в коридор и набрал номер на мобильнике, – «Шестой», подгоняй нашу желтую бомбу. Таймер на три минуты.

Он прошел в помещение, где были камеры для задержанных. Собровцы лежали на полу. Натекло уже довольно много крови. Две камеры были открыты: оттуда вышли инструктор с «детьми». Синий прошел вдоль решеток и остановился напротив «обезьянника» с гастролерами с Кавказа.

– Здорово, орлы, – сказал им Синий, поднимая на них ствол пистолета, – вы пойдете со мной. И чтоб ни звука!

Он открыл камеру и вывел двух задержанных на улицу. «Второй» и «шестой» ждали у такси, припаркованного прямо у стены отделения. Инструктор стоял чуть поодаль.

– Инъекторы с собой? – спросил Синий. – Отлично. Расслабьте их.

Когда кавказцы «поплыли», Синий распорядился:

– Одного сажай за руль «Волги», «второго» заберем с собой. Вот так. Все, уходите. «Шестой», ты уберешь этого и надежно избавишься от тела. «Второй», высаживай «шестого» в удобном месте и езжай с господином Дарелия на базу в Жуковский.

– А вы? – подал голос «шестой».

– «Шестой», придумай себе наказание. Уезжайте! – последний раз бросил Синий и пошел прочь.

Он ушел достаточно далеко, когда за спиной прозвучал взрыв. «Это второй большой взрыв в Москве за сегодняшнюю ночь, – подумал он, – достаточно, чтобы скрутить мозги и МВД, и ФСБ. Знать бы только, что там случилось этой ночью на юго-востоке и что навело на „детей“… Там еще что-то третье произошло… Ладно, если бы было известно что-то большее, чем подозрительные группы подростков, пришли бы не за ними, а за нами. А так я уж их запутаю…» Синий уселся на скамейку в ста метрах от взорванного отделения и наблюдал прибытие первых нарядов милиции и пожарных. Когда к отделению подъехали две «Волги» без мигалок, Синий встал и пошел к скоплению машин.

В это время «второй» уже высадил «шестого» вместе с безвольным, находящимся под инъекцией кавказцем и направил машину в сторону Третьего Транспортного Кольца. Вырулив с развязки на путепровод, «второй» позвонил на мобильный «первого». Тот ответил сразу:

– Как дела, «второй»?

– Норма. Освобождение с растворением. Дядька остался что-то там мутить дальше. «Двадцатая» преставилась. Со мной инструктор.

– А «шестой»?

– Работает. Как там у вас?

– До сих пор непонятки. То ли разборки, то ли неприятности, одним словом, столкновение было, но с кем, пока никто не знает. Мы только что посетили то место с дядькой. Там все разворочено. Вся королевская конница, вся королевская рать, включая телевидение…

– У нас за спиной, похоже, намечается то же самое… Что наши?

– Мы потеряли «шестнадцатую», «двадцать второго» и «сорок первого».

– Черт!.. Что с выездом из города?

– Пока не знаю. «Двенадцатая» там, должна сообщить.

– Понял. До связи.

– Давай.

«Второй» убрал мобильник в карман.

– Что еще случилось сегодня? – подал голос Дарелия.

– Не очень понятно. Группа оперативников изымала кандидаток в «лисы». Произошла какая-то стычка. Все трое оперативников погибли, и, судя по всему, в последний момент кто-то из них подорвал место событий. То ли блатные оборзели, то ли что-то похожее на ваш случай. Произошло и еще что-то, но я не знаю, что. Непонятки, одно слово… А раз непонятки, значит, зачищать и зачищать. Представляю себе, что предстоит нам в ближайшую неделю!

– Вы дядьками называете Советников? – спросил Дарелия.

– Их самых, – усмехнулся «второй».

– Вы все станете потом «медведями» и «лисами»?

– Нет, далеко не все. Мне и «первому» точно путь туда заказан.

– Почему?

– «Лисы» и «медведи» станут работать в другой жизни… У нас память нечиста. Да и подготовка не стоит на месте. Свежие более годны для работы… если она будет. Да я и сам не хочу. Дадут какую-нибудь службу, если доживу… «Седьмая», вон, уже сменила карьеру, работает с одним из самых больших дядек.

Зазвонил мобильник. «Второй» вынул телефон, посмотрел на экран и ответил на вызов.

– Слушаю тебя, «двенадцатая».

– Где вы? – услышал он в трубку.

– Подъезжаем к съезду на Рязанку с Третьего Кольца. Что у нас впереди?

– Пост на выезде под контролем. Проезжайте.

– Спасибо, «двенадцатая».

– Всегда пожалуйста, – отозвалась «двенадцатая» и отключилась.

В Жуковском Суворов и Струев сидели в заднем отсеке «Баргузина» с тонированными стеклами у тайной проходной завода. Водитель сидел на своем месте и не глушил двигатель. Светиться снаружи было опасно, но, с другой стороны, при поступлении любой тревожной информации своеобразный оперативный штаб мог немедленно сняться с места и уехать. Дверь открыли снаружи, в мини-автобус влез Николай Хабаров.

– Все, – сказал он, – все Советники, кроме Киреева, Синего и нас, добрались до кроваток.

– Так что там произошло у юных «медведей»? – спросил Суворов. – Ничего нового?

– Да пшик, а не происшествие, Данила, – ответил Хабаров, – то ли переутомление, то ли перенапряжение, то ли гормоны заиграли не вовремя… Ну не бред ли: уверяют, что в здание кто-то проник.

– А точно никто не проник? – спросил Суворов.

– Данила, там все двери блокируются. Плюс охрана в здании. Плюс охрана периметра. Это нереально, чтобы кто-то проник незамеченным и потом так же ушел.

– А непосредственно в комнату через окно?

– Там нет окон, Данила.

– Что говорит врач?

– Говорит, что у ребят сильнейший стресс, – ответил Хабаров.

– Коллективный?

– Почему нет? Они уже год в одной комнате живут, эти трое будущих героев. Вполне возможно… Данила, мы ломаем их психику через колено, они живут так, как никто из их сверстников не живет. Тут всякое возможно. Чему удивляться?

– Да всему, – подал голос Струев. – Все трое через полчаса после отбоя, то есть тогда, когда должны были уже спать, поднимаются разом, выходят из комнаты, идут к дежурным оперативникам, говорят, что к ним в комнату проник посторонний и требуют мер по задержанию. Поскольку оперативники их посылают, они разоружают оперативников, связывают их и с их оружием выходят из здания в погоню за неизвестным, пройдя незамеченными через периметр. Возвращаются они через два часа, без звука отдав оружие, и рассказывают своему инструктору, которого вытащили по такому случаю на базу, что…

– Доцент, – перебил его Суворов, – донесение все читали, что ты его нам пересказываешь? Что ты хочешь сказать?

– Что в этой истории все странно, – ответил Струев, – все, от начала до конца. Ты обратил внимание, как связно все излагают «медвежата», хотя и находятся в состоянии сильнейшего стресса? И ведь что они сказали инструктору? Что выследили проникшего к ним в комнату, подкараулили, но он легко от них ушел. Это «медвежата» такое признают? «Медвежата» наши, которым море по колено? Ты понимаешь, Колян, как он должен был от них уйти, чтобы они смирились и поплелись восвояси?

– Хорошо, Иван, – устало проговорил Хабаров, – что ты думаешь сам, кроме того, что это странно?

– Что мы не должны отмахиваться от этого случая. Мы должны его проверить и перепроверить. Если кто-то действительно проник на базу…

– Но как?! – возмутился Хабаров. – Это же фантастика какая-то или мистика!

– Не кричи, Коля, – сказал Суворов, – и ты, доцент, заканчивай с зелеными человечками. Однако… Однако нельзя отрицать, что сегодня произошло слишком много неожиданностей, и все в одну лузу.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Хабаров.

– Что сегодняшние события затронули все три секретных силовых проекта, ориентированных исключительно на будущее.

– Браво, Данила! – Струев даже руками всплеснул. – А это что означает, в свою очередь?

– Ты Страж, ты и говори, – хмуро проронил Суворов. – Что замолчал? Пришельцы из будущего? Терминатор-3? Что?

– Я должен это обдумать, – пробормотал Струев, – потому что, если делать первый попавшийся вывод, то… Нет, и правда, бред какой-то… Я подумаю.

– Думай, – сказал Суворов, – и не забудь сделать выводы для Киреева и Синего. Ладно, теперь вот что…

Договорить Суворов не успел. Дверь мини-автобуса снова уехала в сторону, и в салон влез Киреев.

– Хорош первый денек в Совете! – сказал он, закрыл дверь, приоткрыл на ней окошко и устроился на одном из кресел. – Сейчас должна подъехать машина с инструктором «детей».

– Что удалось узнать? – спросил Суворов.

– Почти ничего, – ответил Киреев. – Надо, чтобы Синий покопался в оперативной информации органов. Но стычка была серьезной. Группа сама себя ликвидировала. Меньше всего обгорел «двадцать второй». Я видел, как его заносили в «скорую». Его точно убили до взрыва. Еще на месте джип и четыре трупа ненаших. А это означает, что либо машины с кандидатками на месте встречи не было, либо она уехала. Стало быть, этих бандитов надо искать. Вот пока и все.

– Можно протянуть ниточку от происшествия до этой базы? – спросил Струев.

– Теоретически да. Но только теоретически. Как я понимаю, подрывные устройства разносят двигатель, а также все части кузова, где есть номера, в клочья. Номера левые. Если только кто-нибудь где-нибудь их не засек за последние два месяца… Но вообще это вопрос к Синему, а Синего, судя по всему, не будет до следующего вечера – у него еще круче первый день в Совете получился. Так что даже не знаю…

– Ладно, – после паузы сказал Данила. – Мы базу эвакуировать будем или нет? Высказывайтесь.

– Данила, мы не можем дать ответ, – отозвался Хабаров. – Это должны решать Синий и Татаренко.

– А что скажет Страж? – Суворов повернулся к Струеву.

– Страж не отвечает за оперативные мероприятия, – заявил Струев. – Страж смотрит только на общую картину и поступающие данные и формирует оценку состояния: вскрыли или не вскрыли, кто опасен, а кто нет. Так вот, все три события в один день ясно указывают: кто-то о нас что-то пронюхал. Ты, Данила, знаешь об этом уже два года, не так ли?

– А что было в 2004-м? – встрял Хабаров.

– Погоди, Колян, – остановил его Струев, – я считаю, что это не наш непосредственный враг.

– Кто это же тогда? – поинтересовался Киреев.

– А СОБР, накрывший «детей»? – ошарашенно спросил Хабаров.

– Таково мнение Стража, – ответил Струев. – Если вас не устраивает такой Страж, назначьте другого…

– Доцент, ну не неси ты ерунду! – буркнул Суворов.

– Однако, – как ни в чем не бывало продолжил Струев, – паранойя – вещь полезная. Да и «медвежат» с «лисичками» пора расселять. Так что я за эвакуацию. «Детям» тоже было бы неплохо поменять базы. А с сегодняшним днем пусть поработают Синий и Киреев.

– Решено, – хлопнул ладонями по коленям Суворов, – эвакуация. Вон, кстати, приехала наша машина. Дарелию привезли.

– Лабух этот Дарелия!.. – в сердцах заявил Хабаров.

– Он отличный инструктор, – возразил Струев, – но не более того. Жук, надеюсь, поставит все под контроль.

– Я тоже надеюсь, – сказал Суворов, привстал и открыл дверь навстречу инструктору «детей». Тот остановился перед подножкой «Баргузина». – Ну-с, что имеете сообщить?

– Ничего, Данила Аркадьевич, – опустив голову, проговорил Дарелия от волнения и досады с несколько большим акцентом, чем обычно, – кроме того, что взвод жив, хотя я чуть было не погубил его. Я прошу дать мне возможность продолжить работу.

– Джигит, епрст! – хмыкнул Струев.

– Вот что, Дарелия, – сказал Суворов, – вами с завтрашнего дня займется Советник Жук. А пока помогите Советнику Хабарову организовать эвакуацию базы. Подробный письменный доклад представите также Советнику Струеву. Завтра смените дислокацию всех вверенных вам взводов. Все, Коля, идите.

Хабаров спрыгнул с подножки автобуса и вместе с Дарелия направился к щели, оставленной не до конца закрытыми воротами.

– Ну что, поехали? – спросил Киреев.

– Пожалуй, – задумчиво проговорил Суворов. – Эх, что день грядущий нам готовит… Эй, а это что еще такое?!

В двадцати метрах от их мини-автобуса оперативники остановили и окружили джип, который тут же погасил фары. Водительская дверь джипа медленно открылась, и оттуда вышел, сразу подняв руки, атлетического телосложения молодой мужчина. Оперативники заставили его положить руки на голову и встать на колени. Они обыскали парня и выбросили все его вещи на бетонные плиты дороги. Из джипа вывели также четверых молоденьких девушек, тоже поставили на колени с руками на голове и стали обыскивать.

– Да что за черт?! – Суворов решительно шагнул из автобуса. Его попытался остановить Киреев. – Пусти! Пошли лучше посмотрим на это новое чудо. Где «первый»?

– Я здесь, – услышал он над своим левым ухом. «Первый» уже шагал за его спиной по направлению к джипу.

– Ну-ка ответь мне, «первый», – сказал Суворов, когда они подошли вплотную к джипу, – не напоминают ли тебе кого-нибудь сии юные девы?

– Мать моя! – ахнул «первый». – Данила Аркадьевич, это кандидатки, которых сегодня должны были изъять…

– А это кто? – кивнул Суворов на мужчину.

– Не знаю, – сказал «первый».

– Да, дела-а… – пробормотал Струев. – Скоро ещё Синий нас всех успокоит, и я опять останусь только с ощущением… Я, кажется, догадался, кто это.

– Кто же? – спросил Суворов.

– Это кто-то из блатных, которое должны были продать нам кандидаток.

Суворов сел на корточки и заглянул в глаза неизвестного. Тот смотрел прямо, спокойно и без вызова.

– Что скажешь, милый? – спросил его Суворов.

– Вот ваши четыре Никиты, – ответил мужчина, – я привез их и прошу взять меня к себе.

– Что? – у Суворова даже челюсть отвисла. – Ты кто такой?

– Петров Вячеслав Сергеевич, 1973 года рождения.

– Как официально… Как ты додумался, куда их везти?

– Я догадался, – просто ответил Петров. – Я был на встрече с вашими людьми, но возникли проблемы. По характеру поведения ваших людей я понял, кто вы такие и зачем вам девочки, а по выбору места встречи и характеру расположения автомобилей мне стало ясно, куда они собирались ехать. Точнее, я понял направление, а с местом мне повезло. Вы редко меняете номера на тачках.

– С ума сойти! – фыркнул Струев. – А скажи, Петров Вячеслав Сергеевич, зачем вы стрелять-то начали?

– Это странная история, – Петров первый раз опустил глаза. – Сделке помешали… Не знаю, кто. Какой-то очень странный и очень опасный человек. Он почти уложил ваших, но девчонка… девчонка была хороша… Она его все-таки завалила.

– Так это не вы, стало быть, разборку устроили? – с недоверием спросил Струев.

– Нет, – ответил Петров, – только один мой подельник сдуру палить начал, но и он никого из ваших даже не задел, а я не сделал по вашим людям ни одного выстрела. Остальные мои бывшие подельники мертвы.

– Вас что, шестеро всего?

– Нет. С места встречи я уехал с одним… подельником. Он мертв. Главарь банды и еще трое тоже мертвы. Банды больше нет. Никто меня не найдет, да и искать не будет…

– Вас было девять? – не унимался Струев.

– Нет, больше, – Петров поднял взгляд на Струева, – но без меня, еще одного… погибшего и главаря банда разбежится скорее, чем сегодня сядет солнце. О том, что я был на встрече, никто больше не знает. Охранники «Соколиного гнезда», которые видели меня вчера и сегодня, мертвы. Охранник ночной смены на въезде на стоянку не видел меня ни разу при проезде под шлагбаумом.

– А что случилось с твоей бандой? – спросил Суворов. – На месте встречи осталось только четверо.

– Все-таки четверо… – пробормотал Петров. – Остальных убил я. В «Соколином гнезде» сейчас хороший пожар.

– Да, господа, – сказал Киреев, – интересный будет сегодня «Дорожный патруль»!

– Бери выше, – откликнулся Струев, – это на выпуски новостей тянет.

– Зачем ты убил всех своих? – спросил Суворов.

– По-моему, это ясно, – сказал Струев.

– Пусть он ответит, – повысил голос Суворов.

– Главаря я сначала хотел спрятать… – начал отвечать Петров.

– Спрятать?! – переспросил Суворов.

– Да, но он отказался, – ответил Петров, – остальные все равно бы не поняли, зачем…

– Стало быть, ты хотел спрятать своего пахана, – вкрадчиво проговорил Струев, – почему?

– Чтобы никто не мог меня найти.

– Для этого ты его убил, – уточнил Суворов, – но почему ты хотел его прятать?

– Он заменил мне отца, – ответил Петров, – я хотел его спрятать так, чтобы даже я не мог его найти.

– Улет! – фыркнул Струев.

– Ты сказал, что хочешь к нам, – сказал Суворов, – зачем?

– Я хочу участвовать в изменении страны, – ответил Петров, – я хочу настоящей жизни и настоящего дела.

– Ты сказал: «изменение страны», – продолжил допрос Суворов, – а откуда ты знаешь, как мы хотим изменить страну? Ты уверен, что тебе это понравится?

– Почему-то уверен, – пожал плечами Петров. – Послушайте… Вы можете убить меня, вас ничто не остановит. Что же, я сделал хотя бы половину: закончил старую жизнь. Новой не получилось – ладно. Все равно.

– Все равно?

– Да. Все равно. Когда рядом происходит такое, и я не там, то все равно.

– Ладно, – сказал Струев, – вернемся к тому, кто помешал сделке… Кто это был?

– Я же сказал: не знаю. Странное появление, странные слова, немереная сила… У него, похоже, даже оружия с собой не было…

– Слушайте, хватит! – вмешался Киреев. – Это чушь какая-то. Сплошь невероятная история. От начала до конца. Надо его…

– Сегодня было много невероятных историй, – перебил Струев, – по-твоему, что ему нужно?

– Не знаю, но я бы его…

– Гуманно, – буркнул Суворов, – а главное, умно. Доцент, ты его…

– Бесполезно, – отозвался Струев.

– Почему?

– Он резистентен к внушению и НЛП, – сказал Струев, – я это вижу.

– Вот это уже становится совсем интересно, – пробурчал Суворов.

– Нет в этом ничего интересного, – махнул рукой Струев, – такие люди есть, и никогда заранее не скажешь, кто может оказаться резистентным.

– Дайте я с ним поработаю, – предложил Киреев.

– Сколько это займет времени? – спросил Суворов.

– Под инъекцией – не более пяти-семи минут.

– Хорошо, – сказал Суворов, – а ты, доцент, поговори с кандидатками. По одной. Среди них есть резистентные?

– Одна, – ответил Струев, – правда, латентно, но для надежности… Эй, ведите черненькую и рыженькую к автобусу.

Один оперативник сделал укол Петрову, двое других подняли парня на ноги и стали внимательно наблюдать за его лицом. Через полминуты он уже был совершенно безволен. Киреев взял его под руку и увел в сторону бетонного забора, где усадил на траву и сам сел рядом с ним. Струев с подопечными в сопровождении оперативников ушел в сторону мини-автобуса. Он поговорил в салоне сначала с одной, потом с другой девушкой, с обеими недолго. Суворов ждал на бетонке, расхаживая взад-вперед, и курил. Струев вышел из автобуса, передавая вторую свою собеседницу в руки оперативников, и подошел к Суворову.

– Ну что? – спросил тот.

– Девочки полностью подтвердили рассказ нашего Вячеслава Сергеевича, – ответил Струев, – только момента стычки они не видели, хотя слышали… Они сидели в грузовом отделении фургона, пока все происходило. В остальном наш милый доброволец говорит правду, во всяком случае, о событиях.

Вернулся и Киреев, также сдав своего подопечного на руки оперативникам.

– Ну и? – спросил Суворов. – Что ты улыбаешься, Сашка?!

– Напрасны все обвинения в адрес этого дня, – сказал Киреев, – напрасны. Данила, ты потерял сегодня четверых, а обрел пятерых.

– Радость-то какая! – съерничал Струев.

– На войне как на войне, Иван, – отозвался Киреев. – Если войско не несет потерь, значит, оно не участвует в битве.

– И что за битва сегодня была? – спросил Суворов.

– За шанс, – продолжая улыбаться, ответил Киреев.

– Ах, как это красиво сказано! – с издевкой проговорил Струев. – Новенький у нас поэт, ё-моё…

– Если я не ошибаюсь, – продолжил Киреев, – нет никаких оснований полагать, что сегодня хоть что-то проиграно. Зато была проверка боем. И результат положительный.

– Пять-четыре? – невесело усмехнулся Суворов.

– Вот-вот, – подтвердил Киреев.

– А что за человек вмешался в сделку с бандитами? – спросил Суворов. – Ты выяснил?

– Нет, – ответил Киреев, – парень и сам не знает, кто это. Кроме того, у страха глаза велики. Но я буду его искать.

– Как могли так запросто положить троих оперативников? – спросил Струев.

– Не думаю, что запросто. – Киреев почесал переносицу пальцем. – Судя по всему, наш новый кандидат действительно в перестрелке не участвовал. Но была стычка пятерых или даже шестерых против троих. Возможно, оперативники расслабились, возможно, их подловили… Не знаю… Надо работать со всем штатом оперативников и надо искать этого загадочного опасного человека, надо усилить конспирацию при оперативной работе…

– И надо кончать с мобильниками, – добавил Суворов. – Вы завтра оба вместе со Штейманом займетесь налаживанием новой системы связи. Насколько я понимаю, новые устройства готовы в достаточном количестве. У вас на это два дня, господа. Сашка, этого самого Вячеслава Сергеевича изолировать и надежно спрятать, завтра с ним поработает доцент.

– Данила…

– Я сказал: с добровольцем поработает Струев, – тихо, но с нажимом проговорил Суворов, – и поехали отсюда, что мы здесь торчим?!