- Вот на эту тему я тебе не позволяю шутить, Дие.
      - Это не мои слова.
      - Не понимаю. Чьи же?
      - Они принадлежат тому же автору: великому Гиллу. Откуда мне, девушке с берега лагуны, знать такие выражения?
      - Все равно оскорблять коллег я тебе не позволю.
      - Не мог бы ты сказать об этом ему, Гиллу? Тому, что сидит в нас и все время вмешивается. Поверь, мне самой это надоело.
      - Ты не понимаешь, что играешь с огнем.
      - Ну накажи меня, Мат. Я только того и жду.
      - Я мог бы наказать тебя, Дие. Но боюсь, это будет слишком жестокое наказание для любого из вас.
      - А ты не бойся, давай, Мат!
      Величайшим наслаждением для Дие было бы увидеть, что она вывела Мата из равновесия. Чего бы это ни стоило, все равно.
      - Ты хотела бы научиться забывать, Дие? - негромко спросил Мат.
      - Конечно, Мат. Уметь забывать хорошо!
      Высказав это в запальчивости, Дие спохватилась, почувствовав какой-то подвох.
      - Но ты забудешь все, Дие, - Мат перешел на шепот. - Забудешь лагуну, берег и море, свою хижину и годы, проведенные с Гроном. Все, абсолютно все. Жизнь будет начинаться для тебя каждую новую минуту. Не останется ничего, только эти стены, "Галатея" и то, что там... За ее бортом. Ты согласна?
      Он указал на место в потолке, где перед стартом висел колпак консоциатора.
      - Если в тебе действительно сидит Гилл, он-то отлично поймет, о чем я говорю.
      Грон напряженно вслушивался в слова Мата, но не понимал их смысла. В нем тоже сидела частичка Гилла, он чувствовал его присутствие. Но мысль о нем тотчас трансформировалась в мысль о сверхзадаче, крепло стремление достигнуть Земли во что бы то ни стало. Мат прав, а Дие лжет и притворяется. Дойдя до этой мысли, Грон струхнул, словно высказал ее вслух, но тут же взял себя в руки. Да, Дие лжет. Он был счастлив, что с помощью Гилла осмелился хотя бы думать об этом. Дие, конечно, бесподобна, но настало время ее одернуть, слишком уж задрала нос. Нельзя же допускать, чтобы женщина...
      - Прекратите сейчас же!
      Все обернулись в сторону двери. На пороге стоял Опэ. Из-под свежей повязки на лбу сверкали глаза, полные презрения. Мат, ударив его тогда только один раз, да и то легонько, тут же сделал перевязку. К сожалению, край массивного щитка оказался острее, чем он предполагал.
      - Прекратите, спорить бессмысленно, - продолжал Опэ. - Мы выполним сверхзадачу, другого выхода у нас просто нет. После этого...
      - Нет, не после, а до! - прервал его Эви.
      - Я сказал, после, - упрямо повторил Опэ.
      Дие с недоумением переводила взгляд с одного на другого.
      - О чем вы? Извольте объясниться!
      - О том же, что и ты, Дие, - пояснил Мат, все так же холодно и спокойно. - Они будут выполнять сверхзадачу до тех пор, пока не выполнят ее. А уж потом меня привлекут к ответственности.
      - Прекрасно, но поговорить о наших делах не мешает заранее, парировала Дие.
      - Замолчи, сорока! - Опэ взорвался не на шутку. - Зачем болтать без умолку? Благодарю тебя, Мат, что ты не назначил меня в одну смену с этой трещоткой. Мы готовы заступить. Ты не возражаешь?
      - Справишься?
      - Да. Вы можете идти.
      Никто не считал, сколько дней и ночей прошло с тех пор, как умер Арро. Время тянулось незаметно, сопровождая их незримо на вахте в командном салоне и так же незримо обрываясь в никуда, когда после смены они измученные валились на свои надувные матрацы в спальнях. Казалось, "Галатея" все так же висела в сетке лучей одних и тех же далеких звезд; не было ни прошлого, ни будущего, только настоящее, недвижное и застылое. Бесконечность словно просачивалась сквозь двойную обшивку корабля, сидела на корточках в углах коридоров, обволакивала мозг. Ею, бесконечностью, поселившейся в их сердцах, измеряли и думали они теперь, отдавая себе отчет в том, что уже не воля Мата, а она одна, загадочная и непостижимая, управляет кораблем и диктует распорядок дня. Только одна-единственная звезда менялась на экране наружного обозрения, висевшем над их головами. Ее желтоватый свет становился все ярче, а поскольку они знали, что так оно и должно быть, каждому из них при заступлении на вахту казалось, что яркости чуть-чуть прибавилось. Других мер времени уже не существовало, они потеряли смысл. Звезда была требовательной и настойчивой, ибо несла в своих лучах таинственный и вместе с тем понятный для всех привет из еще незнакомого, но их собственного дома. Слова, определяющие время, тоже потеряли смысл. До, после, прежде, потом - все это поглотилось ожиданием, повисшим в бесконечности, Незыблемым осталось только одно понятие - сверхзадача и единственный способ превратить это понятие в реальность: служба. Двенадцать часов пристального наблюдения за приборами командирского и других пультов, а потом спуск вниз, в полутемный ящик спальни, и погружение в сон, тяжелый, беспросветный, когда одна только бесконечность, молчаливо сидящая в углу, остается на страже.
      В один из таких моментов их существования вне времени Эви при очередной смене вахты остановился перед Матом и, подняв на него глаза, спросил:
      - Когда ты снимешь с шеи эту игрушку?
      В усталом, осунувшемся лице Мата что-то дрогнуло. Он через голову снял ремень и протянул Эви инфрапистолет.
      - Прошу. Можешь взять его себе. Или отдай Опэ, когда он поднимется из реакторного отсека. Если это доставит ему большее удовольствие, чем тебе...
      - Мне он не нужен, Опэ тоже. Спрячь его куда-нибудь сам.
      Мат покачал аппарат на руке, словно раздумывая, куда его девать, потом повесил на подлокотник кресла.
      - Он не нужен уже никому, - повторил Эви и указал на желтую звезду. - У нас теперь только один командир, вон она. Скажи, Мат, не будет преждевременным, если мы назовем ее Солнцем?
      - Она носила это имя и тогда, когда еще ничем не отличалась от мириадов других. Я имею в виду, для нас.
      Эви кивнул.
      - Ты прав. Жаль, что я не подумал об этом раньше. Но ты помнишь, Мат, та, другая, была точно такой же. Мы выросли под ее лучами. Которое же из двух солнц настоящее? Я тоже имею в виду - для нас.
      Мат промолчал.
      - Настоящее, ненастоящее, - продолжал бормотать себе под нос Эви. Кажется, на этот вопрос нет ответа. И то, прежнее, от которого мы улетели, всегда было и будет настоящим. И это второе, новое, тоже! Ответь мне, Мат, лишь на один вопрос: стоило ли затевать все это?
      У Мата дрогнули веки, но он продолжал молчать.
      - Стоило ли? Отвечай же, Мат! Сначала умерли четыре человека; это были люди, пусть даже не столь развитые, как мы. Двоих убил ты, других двоих, еще раньше, их же соплеменник, который был пятым, а потом исчез. Как-то ты рассказывал нам об этом, помнишь? Нас было семеро. Теперь Арро мертв, а Нуа хоть и жива, но чего стоит ее жизнь? Мы остались впятером, но и наши стоят не больше. Нашими именами назовут улицы и площади, зачем это нам? Нашу лагуну, наш берег, наше море никто не сможет вернуть нам обратно. Возможно, люди Земли будут нам благодарны, но что смысла в их благодарности?
      - Тогда я не очень понимаю, что ты имеешь в виду, Эви.
      - Ты знаешь все, только делаешь вид, что не понимаешь. Не хочешь понимать. Стоит ли ценой двенадцати жизней доставлять на Землю те данные, которые мы везем? Чтобы там узнали, что существует еще одна планета, где поверхность, климат, атмосфера и прочие условия пригодны для человеческой жизни? Мы, наследники разума Гилла, полагаем, что обо всем этом ученые Земли, по всей вероятности, догадывались еще задолго до посылки экспедиции. Да, именно поэтому "Галатея" и прилетела к нам. Пусть Гилла и его коллег постигла неудача, лет этак через сто прилетел бы другой корабль и доставил бы на Землю все эти данные.
      - Но он не прилетел.
      Эви замялся, размышляя.
      - Правильно. Он должен был бы прилететь раньше, еще до нашего рождения. Но тогда мы узнали бы об этом! Ведь пришельцы непременно нашли бы "Галатею", и мы сейчас... Но почему они не прилетели? Ты мог бы это объяснить, Мат?
      - Возможно, на Земле изменили программу исследований. Если какой-то звездолет не возвращается, это всегда веский аргумент для тех, кто хотел бы переправить исследования в другую часть Галактики. Но вместе с тем это аргумент и для меня. В том смысле, что нашу сверхзадачу необходимо решить, довести до конца!
      - Мы решим ее, Мат, в этом ты можешь не сомневаться. Но не на этот вопрос я жду от тебя ответа. Гибель двенадцати людей соизмерима ли с результатом? Реальным, осязаемым результатом!
      - Реальным? Здесь, на "Галатее", мы не можем о том судить.
      - Извини, но это отговорка. Чепуха, Мат! Сопоставь цель и средства, жертвы, принесенные ради ее достижения, не добровольные, ты знаешь это, и результат. К сожалению, я опять применяю это слово, другого нет. Не думаешь ли ты, что именно здесь допущена ошибка, какое-то роковое несоответствие?.. Как мог Гилл взвалить на себя такую ответственность? Ты должен разбираться в этом лучше, чем я. Ты наш лидер, ты его наиболее совершенная копия! Отвечай же, Гилл!
      Мат молча смотрел перед собой.
      - Но скажи же хоть слово!
      - Он не отвечает.
      - Что такое? Кто он?
      - Не отвечает Гилл. Ты, Эви, тоже ведь получил его репрограмму, только немного измененную. Если вся затея и стоила чего-нибудь, так это того, что я нашел правильный метод трансплантации личности, то есть пересадки репрограмм. Не скрою, это произошло почти случайно. Там, на Земле, мы многие годы напрасно бились над этой проблемой, и вот такой успех. Но и он всего лишь, так сказать, побочный продукт. Метод родился от задачи, но отнюдь не ради достижения главной цели экспедиции. Он не имеет ни малейшего отношения к данным об образцах пород или биосфере новой планеты. Об этом, Эви, я должен сказать прямо и честно. Если бы не воля случая, я не имел бы и таких результатов. Ты сказал, Эви, что я наиболее совершенная модель Гилла. Это не так. В тебе Гилл способен сомневаться, терзаться угрызениями совести. Что это за качество, трудно определить, во всяком случае, мне оно не свойственно. Я во всем и всегда буду видеть только одно: сверхзадачу. Вот мое единственное преимущество, если можно его так назвать. Не знаю, может ли служить это достаточным основанием, чтобы избавить меня от ответственности? Мне кажется, нет. Но решать будут они, люди.
      - Люди Земли?
      - А кто же еще? Все, что я сделал, сделано только ради вас, ради науки, вот что я им скажу.
      - И какого ответа ты ожидаешь?
      - Не знаю. Ты ясно сказал: я убил двенадцать человек. Верно и то, что в каждом из них я, Гилл, воскресал и умирал либо еще умру. Поэтому, уничтожая друг друга, мы убиваем самих себя.
      - Я давно знаю, что вовсе не ты убил Арро.
      - Разумеется. Но речь не только о нем, а о всех нас. Например, твои сомнения... Весь ход твоих мыслей был мне известен заранее. Видно, поэтому мне так трудно отвечать. Окажись удар Опэ тогда немного потяжелее, было бы лучше, честное слово.
      Эви решительно покачал головой.
      - Лучше только для тебя. Нам пришлось бы размышлять в два раза больше, а пришли бы мы к тому же.
      Мат поднялся с кресла, тяжело оперся руками о командирский пульт.
      - Что-то я устал сегодня. Примешь смену?
      - Конечно.
      Эви занял его место, привычно оглядел показатели приборов, затем приступил к очередному контролю работающих систем. Пальцы, словно играя на клавиатуре кнопок, скользили по пульту легко и уверенно. Мат наблюдал за ним с грустной улыбкой.
      - Из тебя получился бы превосходный штурман, Эви.
      Молодой человек вскинул голову. В уголках глаз у него тоже мелькнула усмешка, и тоже с оттенком грусти.
      - Почему ты так думаешь? Разве сейчас я уже не таков? Знаешь, Грон по-прежнему бубнит про свою лагуну. Только теперь не про прежнюю, а про ту, что ему отведут на Земле. Дескать, он начнет там все сначала. Я уже привык. - Он легонько погладил край пульта. - Скажи, может случиться так, что я действительно стану штурманом на другом корабле?
      - Конечно, Эви! Я непременно замолвлю за тебя словечко, будь покоен. У меня есть там кое-какие знакомства среди начальства.
      Оба рассмеялись.
      - Приятных сновидений, Мат!
      - Благодарю. Ну а ты гляди в оба.
      - Как всегда.
      - Если будет время, вместе с Опэ осмотрите лишний раз все системы, управляющие реакторами. Сигнализацию, подачу энергии, модераторы, всю кухню. И расставьте роботов по своим местам...
      - Хорошо. Но это означает...
      - Ты угадал. Посплю немного, потом устроим генеральную репетицию, а в следующую смену начнем торможение. Пора...
      Торможение, состоявшее из нескольких циклов, внесло немало нового в жизнь "Галатеи". Пространство потеряло свой незыблемый и неизменный характер; бесконечность тоже потерпела поражение и отступила куда-то, не давила пудовой тяжестью на тревожный сон астронавтов. Причиной всех перемен было не мизерное увеличение гравитации, связанное с замедлением скорости корабля, а совсем другое: Солнце, которое уже нельзя было назвать звездой. Оно пламенело, сияло, искрилось, и в зияющей черноте вокруг него вспыхивали прочие звезды.
      "Галатея" описывала угол около шестидесяти градусов и пересекла Солнечную систему не в радиусе орбит Земли и Марса, как это предусматривалось прежней лоцией, а где-то в поясе астероидов. Такой незначительностью ошибки Мат мог быть вполне доволен. Во время внесения коррекций Солнце неизменно танцевало на верхнем экране, а к вечеру послушно склонялось к боковому. Выводя "Галатею" на кругосолнечную орбиту. Мат отдавал себе отчет, что она будет отстоять от Солнца дальше, чем орбита Марса, но, порывшись в каталогах, установил, что и в этой зоне они встретят автоматические орбитальные станции, запущенные с Земли. Но которая из них откликнется на позывные "Галатеи"? Предугадать было невозможно, поэтому он решил включить сигнальную систему на общекосмических частотах, используемых землянами. Истекли первые три часа, но отзывов не было, и Мат отправился спать.
      - За сто семьдесят лет мог измениться десятки раз не только код, но и длина волн. Помню, Сид последними словами ругал всевозможные комитеты, благодаря активной деятельности которых астронавты один раз в пять лет должны были заново переучивать таблицы позывных. Пройдись до конца вот по этому диапазону, - он указал Эви на шкалу радиопередатчика; тот сидел как на иголках. - Пусть автомат даст общий сигнал прибытия с шестиминутным интервалом. Незачем надрывать себе горло на голосовой связи. Если какая-то из станций отзовется, автомат зафиксирует волну, так что мы ее уже не потеряем.
      ...Опустив голову, он стоял перед столом комиссии. Защищаться было нечем. "Но ведь я выполнял задачу! Я выполнял сверхзадачу", - твердил он в отчаянии, когда огласили приговор. Смертная казнь. Среди людей, сидевших за столом, был и Бенс, сумрачно разглядывавший потолок. Тезисы о поэтапной трансплантации психики он выслушал до конца, но с явным нетерпением кивал головой. "Уважаемые члены комиссии, - сказал Бенс в своем заключении, - все, что изложил здесь Неизвестный оппонент, для нас давно пройденный этап. Эксперименты не дали результата. В результате трансплантации мы получали тех же обезьян, только с человеческой совестью". - "Как ты смеешь произносить слово "обезьяна"! - вскричал Мат. - Всю жизнь ты называл их: человекообразные млекопитающие! Или, думаешь, если ты мертв, тебе все дозволено?!" - "Вы не требуете психиатрической экспертизы для обвиняемого?" - вежливо осведомился у Бенса председатель комиссии. "Нет, я давно его знаю, он был когда-то моим сотрудником. Талантлив, но ненадежен, а главное, гм... великий путаник". - "Я настаиваю на своем праве, - сказал обвиняемый, твердо глядя в глаза председателю. Покойник пристрастен. Каждый мертвец таков, но Бенс стал покойником еще при жизни". - "Вы имеете, то есть имели только одно право, - с улыбкой поправился председатель. - Право выполнять свою задачу". Председатель сделал знак роботам: "Увести". Когда ближайший из них прикоснулся к нему своей стальной клешней, обвиняемый закричал и бросился на конвоира...
      - Мат, очнись! Мат, что с тобой? - Эви в отчаянии тряс спящего за плечо. - Я уже три раза будил тебя по громкоговорящей, но ты не просыпаешься. Пришлось спуститься, а ты мечешься на кровати и орешь что-то непонятное.
      Мат остановившимся, еще мутным от сна взором смотрел в потолок.
      - Приговор вынесен...
      - Что ты мелешь? Проснись же, Мат, пора!
      Мат провел рукой по лицу.
      - Ты прав, до этого мы еще не дожили. - Он рывком сел на кровати. Что, отозвались? Впрочем, это ясно, потому ты и здесь.
      - Отозвались, но я ничего не понял. Твердят одно и то же, а что, не пойму.
      Мат рассмеялся.
      - Так ведь это автомат! Чудак ты, Эви, право.
      - Допустим. Но почему он все время повторяет: "На Деймосе и Фобосе посадка запрещена". И дальше: "Принимает только Луна, центр, южная сторона, Клавиус". Чушь какая-то.
      - Что же здесь непонятного? Оба спутника Марса нам не нужны, эта планета сейчас на четверть орбиты опережает Землю. Слишком далеко. А вот Клавиус, это важно. Ты говоришь, Клавиус принимает?
      - "Принимает только Клавиус". Так я записал.
      - Очень хорошо. Надеюсь, нас занесли в реестр?
      Эви старался не отстать от Мата, со всех ног бросившегося к лифту.
      - Куда нас занесли, ты сказал?
      - Как, и этого ты не знаешь? Межпланетная бюрократия. Будущему штурману-астронавту ее нужно знать, это крайне необходимо. Ты прибыл из бездн вселенной - изволь доложить свои данные. Тогда соответствующий чиновник направит запрос в память Главного Компьютера: существовал ли твой корабль на самом деле? Пока не придет подтверждения, мы не существуем, ясно? Ты передал данные?
      - Я не успел, Мат. Как только услышал отзыв на наш сигнал, я начал будить тебя.
      - Ну, невелика беда. Сейчас мы поправим дело. - Он бросился в кресло напротив радиопередатчика. - Хорошо еще, что не отменили вербальную связь. Отстукивать сигналы я толком так и не научился.
      Зазвучал мягкий женский голос, чуть-чуть торжественный. "И слишком медленный. Спят они там, что ли?" - с досадой подумал Мат.
      - На Фобосе и Деймосе посадка запрещена. Все объекты, прибывающие из космоса, принимает только южная сторона Луны, порт Клавиус. Высокий, прерывистый свист прервал голос диктора. - "Ага, это уже для Большого Мозга передают координаты Клавиуса", - сообразил Мат. Снова зазвучал женский голос. - Повторяю: принимает южная сторона Луны, порт Клавиус. - Далее последовал тот же свист и слова: - До свидания. Конец.
      - Рано свистишь, голубка! - проворчал Мат. - Откуда тебе известно, где я нахожусь, и вообще удобен ли порт Клавиус мне для посадки? - Он едва успел сделать вдох для следующего вопроса, как динамик неожиданно ожил. Тот же голос автомата продолжал:
      - Передаем координаты порта Клавиус, - короткий свист, - по отношению к траектории космического объекта. Повторяю: координаты порта Клавиус...
      Далее последовало несколько свистков с разными интервалами. Мат, потрясенный, благоговейно шепнул:
      - Ну и ну! Кое-что они сделали за полтора столетия! Какой комфорт! Бедный Сид, если бы он дожил до сегодняшнего дня. Этак, пожалуй, и я пошел бы в навигаторы. Во всяком случае, на межпланетных рейсах.
      - Центр межпланетных рейсов на связи! - прозвучал голос из динамика.
      Мат в изумлении от чувствительности автомата приема-наведения осекся и замолчал.
      - Центр межпланетных рейсов. Посадка только на южной стороне Луны. Говорит порт Клавиус. - Последовал характерный свист. - Прошу код вашего разрешения на посадку. Повторяю...
      Мат дослушал до конца, потом, нагнувшись к микрофону, извиняющимся тоном произнес:
      - У нас нет формального разрешения. Кода тоже нет. Берем курс на порт Клавиус. Поворачиваем на Клавиус. Прошу согласия.
      - Понял. Согласие дано. Порт Клавиус принимает все управляемые космические объекты. Повторяю: все управляемые космические объекты...
      Мат сделал небольшую паузу, затем сказал:
      - Хочу доложить о прибытии.
      Автомат молчал.
      - Повторяю: я хочу доложить о прибытии.
      - Вас не понял. Прошу повторить.
      - Доложить о прибытии! - повторил Мат еще раз.
      Затем вдруг выключил микрофон и обернулся.
      - Очевидно, существует какая-то особая формула для доклада о прибытии. Но я ее не помню, - с огорчением сказал он, обращаясь к Эви. - Спустись в библиотеку, поищи там. Знаешь, где искать?
      Эви кивнул головой.
      Не дожидаясь возвращения Эви, Мат решил все же попробовать объясниться:
      - Докладываю о прибытии. Повторяю! Докладываю о прибытии. Прошу занести в реестр. В список. В ведомость о прибытии... О прибытии.
      На связи возник тот же приятный женский голос.
      - Ваше прибытие отмечено в момент установления с вами связи. Ваши координаты держатся на контроле, - короткий свисток передал Мозгу измененные координаты. - Ваши координаты приняты портом Клавиус. Свисток, еще что-то для компьютера управления "Галатеей".
      Удивительно! Значит, процедура приема кораблей из космоса тоже изменилась? Мат догадывался, что второй свисток, в самом начале, значил подтверждение регистрации "Галатеи" в пределах солнечной системы. Но Эви не успел передать даже название корабля! Получается, что для землян важны только физические параметры и координаты объекта, а не его начинка? Странное безразличие.
      Мат хотел быть узнанным и продолжал упорствовать.
      - Сообщаю дополнительно наименование корабля: "Галатея". Прошу передать Луне для порта Клавиус.
      После небольшой паузы Мат еще раз повторил название. Кажется, и тут новые правила. Пришельца просто замеряют со всех сторон и тут же регистрируют. В этом что-то есть. Каждый капитан в первой же фразе в адрес начальника порта сообщает наименование своего судна. Других таких идиотов, как Эви, на свете не бывает. Правда, для него это впервые; кроме того, он побежал за командиром. Но почему тогда космическая дама не поинтересовалась этим сама? Странное противоречие. Впрочем, это все мелочи. Важно другое - то, что ему привиделось во сне. Подумав об этом, Мат невольно вздрогнул.
      Вскоре появился Эви; он застал Мата сидящим перед рацией с опущенной головой.
      - Я нашел. Вот формула вербального доклада о прибытии корабля...
      - Спасибо, не требуется. Нас уже взяли на учет. Скажи, ты не назвал даме-автомату имя "Галатеи"?
      - Конечно, нет. Это было ошибкой?
      - Нет. Только я не все здесь понимаю. Ну да ладно, пустяки. Не имеет значения.
      - Чего ты хочешь, Гилл? Чтобы весь межпланетарный аппарат в полном составе, во главе с Клавиусом бросился тебе на шею? Не скромничай, именно этого ты ожидал.
      Итак, на Клавиусе сейчас идет поиск. Если "Галатею" не обнаружат в числе звездолетов, отправившихся в космос за последние пятьдесят лет, последует запрос в архив. Но может случиться, не найдут и там. Ведь за полтора с лишним десятка лет имя "Галатея" могли присвоить и другому кораблю. Хотя это маловероятно. В его время обычно избегали давать новым кораблям наименования погибших или пропавших без вести, это считалось дурной приметой. А мифология достаточно богата именами богов и героев. Мат понимал, что бессмысленно донимать даму-автомат вопросами о том, через сколько времени можно ожидать ответа из лунного центра Клавиус. Но до тех пор пусть эта почтенная матрона соединит его с какой-нибудь другой базой, просто поговорить. Тем более, это не запрещено, ведь если включится Клавиус, космическая телефонистка немедленно отключит прочих абонентов.
      - Прошу соединить с центром на Фобосе. - Он не знал точного названия абонента, но надеялся, что автомат поймет запрос по ключевым словам.
      - На Фобос и Деймос посадка запрещена. Все межпланетные объекты...
      Мат уже знал эту формулу и прервал диктора, недослушав.
      - Я хочу говорить с центром Фобоса. Понимаете? Говорить, а не совершать посадку. Повторяю: говорить!
      - На Фобос и Деймос посадка запрещена...
      Мат едва не заорал.
      Спокойствие, старина! Ты был невежлив, перебил даму. Пусть доскажет свою сказочку до конца, бедняжка. Подождем. Терпеливость всегда приносит плоды.
      - Все контакты только через Клавиус, центр на южной стороне Луны... - Свист Мата уже не интересовал.
      - Благодарю. Значит, вербальная связь тоже? - Гм... Не так уж глупа дама-автомат, но все-таки надо пробиться сквозь этот секретарский заслон в космосе. Мат лихорадочно соображал.
      - Срочно, внеочередное сообщение! Имею срочное сообщение! - На мгновение он замешкался. Нет, все правильно, какое ему дело до Фобоса? Важно лишь услышать голос живого человека. - Повторяю: имею срочное сообщение! Прошу вне очереди! Сообщение для центра Клавиус.
      - Опасность для жизни? - поинтересовалась дама.
      На Мата словно вылили ушат холодной воды. Он мог предугадать этот вопрос. Не начинать же со лжи!
      - Нет, опасности нет. Повторяю: имею внеочередное сообщение. Прошу срочный разговор с лунным центром Клавиус. - Это против всяких правил, но черт с ним. - Вы передали?
      - Передала. - Раздался свист, потом наступила пауза. - Я имею с лунным центром Клавиус только одностороннюю связь.
      - Идиотка! - Мат не смог сдержать расходившиеся нервы. - Могла бы сказать об этом раньше!
      - Не понимаю. Прошу повторить!
      Он выключил микрофон. Эви с тревогой смотрел на Мата.
      - Однако я понял не слишком много, - признался он.
      - Я тоже. Но попробуем разобраться. Когда сталкиваешься только с одним пунктом незнакомой системы, всегда непонятно. Попытаемся применить логику.
      Мат снова включил микрофон.
      - Прошу сообщить, когда и на какой волне я должен ждать приема управления кораблем на посадку?
      - Управление вашим космическим объектом с момента установления места его нахождения в пространстве принял на себя центр Клавиус!
      Мат мгновенно развернулся на шарнирном кресле и уставился на приборную доску навигаторов. На главном осциллоскопе зеленым светом мерцали позывные межпланетного центра Клавиус. Мат повернулся на кресле к микрофону.
      - Благодарю вас, сударыня. Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи! - Голос звучал все так же приятно и немного нараспев.
      Мат выключил радиопередатчик и потянулся.
      - Что ты делаешь? А если Клавиус нас вызовет? Ты же заказал срочный разговор! - В глазах Эви светилось неподдельное беспокойство.
      - Не волнуйся, старина. Мы теперь как у Христа за пазухой. Уж если они сумели без нашего ведома взять на себя управление "Галатеей", то, поверь мне, найдут способ нас разбудить. В любое Время, когда им будет угодно!
      Мат был упрям; в течение четырех дней напролет он пытался самостоятельно выйти на связь с Клавиусом, но потом сдался. Кроме первой космической дамы-автомата с приятным певучим голосом, появилось еще несколько, но они не дали никакой дополнительной информации, скорее, наоборот, знали меньше первой. Запрещение посадки на спутники Марса не упоминалось, видимо, по той простой причине, что забираться в такую даль для "Галатеи" уже не имело смысла. "Абсолютно автоматизированная, великолепно организованная система движения, думал про себя Мат. - Исключает возможность каких-либо ошибок". Передатчик Клавиуса вел "Галатею" гораздо быстрее, чем сам Мат, даже если бы он вызубрил наизусть все тонкости космической навигации, хранящиеся в памяти компьютеров в библиотеке. Впрочем, ему и в голову бы не пришло отделаться от опеки Клавиуса и самому вести "Галатею" к Луне. Даже искусник Сид не сделал бы этого на его месте. Кто знает, сколько звездных кораблей бороздят сейчас окололунное пространство, какие коммуникации ты пересекаешь? А Клавиус, разумеется, это знал. Траектория получалась почти прямой, коррекции крайне незначительные.
      Экраны внешнего наблюдения с левого борта включить было уже невозможно, солнце сияло ослепительно. На верхнем экране, прямо над головой командира корабля, блестела теперь большая голубоватая звезда, а рядом с ней другая, золотистая, совсем крошечная. Шло время, и голубая звезда постепенно превратилась в правильный полушар, а звездочка рядом - в тоненький серп с острыми концами. Потом на голубоватой поверхности половинки шара проступили какие-то полосы, а желтый серп начал быстро расти. Сначала он перерос голубой полушар, а потом начал жадно захватывать пространство, словно стремясь поглотить весь горизонт. Когда концы желтого полумесяца уже не вмещались на крайних экранах, выходя из поля зрения лобовой камеры "Галатеи", заговорил Клавиус, южный центр Луны. Как Мат и предполагал, самому включать динамики не потребовалось. Когда в командном салоне вдруг зазвучал уверенный, низкий баритон, у Мата мелькнула надежда, что это живой человеческий голос.
      - Говорит Клавиус, южный центр Луны. Просим приготовиться к посадке. Ожидаемая перегрузка при последнем торможении составит два и двадцать пять сотых земной Гравитации. Продолжительность торможения шестьдесят секунд. - Наступила пауза. Мат посчитал эту информацию слишком краткой, а данные недостаточными, но спорить с автоматом не стал. Он хотел слышать живого человека. Говорить только с живым! Попытки убедить в этом автомат к успеху не привели. Клавиус не обращал на него внимания. - За тридцать шесть минут до прилунения вы услышите меня снова. Будет включен обратный отсчет. Спасибо. Конец.
      Мат созвал всех в командный салон. На экранах внешнего наблюдения видна была уже только поверхность Луны; глаза путешественников решительно протестовали против ослепительно яркого света, отраженного ее поверхностью. Она приближалась с головокружительной скоростью, уже различимы стали глубокие темные впадины кратеров, острозубые скалы, нагромождения каменных глыб вокруг воронок; все они надвигались, ближе и ближе. Зрелище было устрашающее, но притягивало, как волшебный магнит, оторваться от мониторов не было сил.
      - Занять места! Застегнуть пристяжные ремни! - повелительно прозвучал другой голос.
      Команда повторилась еще два раза, с интервалом ровно в две минуты.
      "Опять чертов автомат! - с горечью подумал Мат. - Никто нас и в грош не ставит, даже сейчас. А ведь перед тем, как начать обратный отсчет, астронавтов прежде обязательно приветствовал дежурный по межпланетной станции лично. Так бывало прежде, а теперь? Мы для них всего лишь космический объект, совершающий посадку. Об этом сказал еще первый баритон-автомат, можно было сразу сделать вывод!"