— Ну-с, замечательно. Только у меня просьба, на работе все оформите как отпуск за свой счет. Особо в подробности не вдавайтесь, я все подпишу. Попозже подъедете по этому адресу, там проинструктируют вас, уладят все формальности. У вас загранпаспорт есть?
      — Нет и не было никогда. Ой, наверное, я не смогу полететь теперь…
      — Ничего страшного, у вас российский паспорт с собой? Дайте мне документы, и мы все уладим. Только я еще раз вас прошу, о нашем деле ни слова. Я надеюсь на вашу честность и порядочность…
      Последние слова шефа польстили Робику, он готов был даже пожертвовать жизнью, для того чтобы доставить драгоценный груз детям.
      Через час Роберт поднимался по ступеням лестницы дома, указанного Бенедиктовым. Сердце его бешено колотилось, в голове молоточками выстукивалось: прик-лю-чение, прик-лю-чение… Он позвонил три раза и два раза постучал, как было условлено. Через минуту дверь отворилась. Ему открыл человек, лицо которого показалось смутно знакомым. Бывает иногда, видишь человека или место, и кажется, что его знаешь, бывал здесь. Дежа-вю, короче. Мужчина был невысокого роста, с густыми лохматыми бровями над маленькими бесцветными глазками, его курносый нос при виде Роберта недовольно сморщился, что придало мужчине сходство с поросенком.
      — Здравствуйте, я от Бенедиктова, — как было велено, отрекомендовался Робик.
      — Вижу, понял, не глухой. Что, не могли подобрать кого получше? — недовольно фыркнул он, окидывая взглядом неспортивную фигуру Тюфякова. — А впрочем, в этом что-то есть, чем придурочнее, тем больше шансов, — себе под нос проговорил мужчина.
      Однако слова эти не могли испортить радужного настроения Роберта, для того чтобы заполучить вожделенных аквариумных рыбок, он мог стерпеть многое.
      Роберт проследовал внутрь за хозяином квартиры. Не похоже, чтобы тут жили. Мебель, хоть и новая, отдает какой-то гостиницей. Точно здесь не было вложено души, как будто кто-то пытался создать временный приют.
      Роберт не мог знать, что эта квартира использовалась как конспиративная верхушкой «тропистов», но интуитивно почувствовал казенность атмосферы.
      — Так, — скомандовал бровастый, протягивая Тюфякову маленький дипломат, — Чемоданчик вскрывать нельзя, нарушится герметизация и вакцина подохнет. Понятно? Предупреждаю, что для здорового человека ее пары опасны. Это на всякий случай, если тебе захочется сунуть нос внутрь.
      — Понятно, понятно, — пролепетал Робик.
      — Вот ключ, повесишь его на шею. Он должен быть с тобой всюду, в гальюне, в бане. Понял? Ключ отдашь только вместе с чемоданчиком. Замок кодовый, с шифром, тут сто тысяч комбинаций. Код я тебе назову, его назовешь тому же человеку. Предупреждаю еще раз, в нормальных, обычных условиях вскрывать чемоданчик нельзя. Они там вскроют его в специальной лаборатории, спецсредствами. Понял?
      Тюфяков немного обиделся, зачем это недоверие, с его-то патологической честностью? С честностью дело доходило до абсурда, Роберт, даже найдя на улице полупустой коробок спичек, пытался выяснить, кто его владелец. Пятачок, подобранный с земли, он готов был нести в ближайшее отделение милиции, с требованием найти хозяина. Тюфяков ни разу в жизни не ездил зайцем. Однажды ему пришлось через газету разыскивать продавщицу, которая дала ему сдачи больше положенного. Сумма была весьма скромна — три рубля пятьдесят копеек. На то самое газетное объявление он затратил ровно двадцать пять рублей.
      — Ну что вы, честное слово, если бы там даже бриллианты лежали, я бы внутрь не полез! — воскликнул он.
      Бровастый вздрогнул, насторожился и вперил свой взгляд, ставший похожим на взгляд упыря-василиска, в Робика.
      — Какие бриллианты? При чем тут бриллианты, — угрожающе зашипел он.
      — Да это я так, образно, — попытался оправдаться Тюфяков.
      — Не надо образно, я этого не люблю! — рявкнул мужчина. — Вот деньги, командировочные, суточные, Там рубли и валюта. Вот загранпаспорт и билеты на самолет. Вылетаете завтра, рейсом в десять утра. Вечером будете в столице страны. Там вас встретят в аэропорту, отвезут на место, передадите чемоданчик, ключи и шифр. Перед этим спросите пароль… Поняли?
      Робик не ответил, он пересчитывал деньги, полученные от бровастого.
      — Что вы делаете? — заорал мужчина.
      Тюфяков вздрогнул и сбился со счета:
      — Деньги считаю, я же должен расписку вам дать, потом отчитаться о потраченных суммах. Я так всегда делаю, когда в командировку…
      — Ты что, придурок или прикидываешься? Господи, зачем мы с тобой связались! — завопил он. — Не надо никаких расписок. Все, что останется, возьмешь в качестве гонорара за услуги.
      — Но ведь тут такая огромная сумма? — удивился Тюфяков, — Я не могу…
      Бровастый готов был растерзать Роберта:
      — Заткнись, пока я тебя не придушил. Ты должен выучить пароль. В аэропорту тебя спросят: «у вас продаются памперсы для пятилетних мальчиков?», ты должен ответить — «нет, у нас только для девочек!» Понял? Повтори.
      Пароль показался очень смешным и почему-то знакомым. Но Роберт послушно повторил его и цифры кода.
      — Да, еще, — успокоившись произнес бровастый, — постарайтесь ни с кем не общаться, лишнего не пить, скандалов не устраивать. Понятно? Чем быстрее вы доставите вакцину, тем больше детей будет спасено. Все, идите.
      Бровастый вытолкал Робика из квартиры и захлопнул дверь.
      Тюфяков бежал по улицам родного города в приподнятом настроении. Нет, это фантастика. Неужели он скоро станет обладателем редких рыбок? Надо же, сбылась мечта идиота!
      — Ты чего сегодня так рано? — подозрительно спросила мать, принюхиваясь к Роберту. Спиртным не пахло. — Ты чего такой веселый?
      — Я, мама, я… — Роберт вспомнил наставления Бенедиктова и бровастого: «Не болтай!» — Так просто, хорошее настроение. Меня в командировку посылают, вот и отпустили пораньше. Завтра в десять утра лечу.
      — Летишь? — удивилась мать, — Интересно, ты вроде патологически боялся летать. Тебе всегда дурно в самолетах…
      «Всегда боялся» и «всегда дурно» было слишком смелым заявлением, в свой жизни Робик летал на самолете всего два раза. В город Эмск и обратно, в гости к двоюродной сестре матери. Было это в трехлетнем возрасте, так что с уверенностью утверждать, как он перенесет полет сегодня, было нельзя. Тюфяков не стал заострять внимание на этом пункте. В конце концов у всякой медали есть две стороны, ради рыбок можно и немного помучиться. Тем более что современная фармакология во многом облегчила участь путешественников, создав массу замечательных таблеток для авиапассажиров.

* * *

      Никитенко нацепила комбинезон, повязала пионерский галстук, завязала два смешных девчачьих хвостика. Пилотку-буденовку она надела только в подъезде, слишком яркая, запоминающаяся это деталь. А лишняя эффектность ей не к чему. Она позвонила в дверь нужной квартиры. Адресок этот Ядвига раздобыла через своего информатора. Да, за информацию она платила щедро. В наше время только тот успешен, кто ею владеет. Этот закон девушка усвоила еще на уроках обществознания в школе.
      На звонок вышел тот, кто был нужен, хозяин квартиры, а также обладатель визгливого совещательного голоса в активе движения «тропистов».
      — Слава Героям! — по-пионерски звонко воскликнула Ядвига.
      — Слава! — автоматически ответил верный и активный член, держа в руках хвостик копченой колбасы.
      — Здравствуйте, товарищ Бедофеев, я к вам от секции «Молодая поросль, наследники Героев», из деревни Хануровка.
      — Да? А это где? — поинтересовался член актива, разглядывая хорошенькую девушку.
      — Как где? — обиженно произнесла Ядвига. — Возле Хмыровки. Только там у них другой общество — нудисты!
      Объясняя все это, Ядвига притупила бдительность хозяина квартиры и оказалась в прихожей. Она ловко захлопнула дверь ногой, продолжая напирать на отступающего Бедофеева.
      — Мы, ваша поросль, ваше будущее, хотели бы пригласить на свое отчетно-перевыборное собрание товарища Хрюкина, но, если честно, вы, — тут Ядвига дернула себя за косичку, торчащую из-под шлема, — нам более симпатичны.
      Бедофеев, польщенный вниманием хорошенькой «тропистки», зарделся и смущенно опустил глазки, рассматривая стройные ножки девушки. Вот это и было его ошибкой. Он не успел понять, что метнулось возле его носа, как резкая боль в районе челюсти заставила его покачнуться и присесть. Сверху на него обрушился еще один удар, нанесенный, вероятно, тем, что он несколькими секундами раньше рассматривал с таким удовольствием — ножкой девушки. Хозяин квартиры, охнув, осел на пол и вырубился.
      Девушка взглянула на лежащего на ковре Бедофеева. Проблема транспортировки отпала сама собой. Она ловко закатала мужчину в ковер, сняла с вешалки пояс от кожаного плаща и аккуратно перемотала упаковку. Сняла головной убор, вывернула куртку наизнанку. Незаменимая вещь эти двусторонние куртки, прекрасное средство маскировки. Ядвига взвалила тюк себе на плечо. Тяжеловато немного, но своя ноша не тянет. Девушка захлопнула за собой дверь, спустилась и прошла к машине, стоящей в соседнем дворе. Она пристроила сверток на заднем сиденье, проверила надежность ремня и села за руль. Минут через двадцать она выгрузила поклажу возле своего дома.
      И, как всегда, столкнулась с соседкой:
      — Ой, Ядвигочка, коврик приобрели? Так говорят, что это сейчас не модно?
      Ядвига с совершенно серьезным видом ответила:
      — Так это специальный, от магнитно-радиационного излучения. Последнее слово техники, секретные разработки. Приятель по случаю достал.
      Девушка, воспользовавшись тем, что соседка переваривает полученную информацию, скрылась за дверью своей квартиры.
      Ядвига подтащила сверток поближе к свету. Она ловко перерезала ремешок, плотно связывающий ковер. На свет показалась взъерошенная голова свертка. Ядвига выдернула туго скатанный рулон туалетной бумаги, заменяющий кляп, из его рта.
      Она склонилась над мужчиной и тихим шепотом произнесла:
      — Будешь орать, вместо кляпа в рот засуну твои носки. Смерть от удушья тебе гарантирована.
      Испуганный мужик никак не мог прийти в себя, он пытался понять, чего от него хочет эта баба. Напряженная работа мозга не давала никакого результата, кроме головной боли. Сильно гудел затылок в том месте, где прошлась ножка похитительницы.
      Девушка решила, что достаточно поиграла в кошки-мышки со своей жертвой, и приступила к допросу третьей степени.
      — Меня интересует, кто повезет дипломат с бриллиантами? — прямо спросила она.
      Мужик вздрогнул. Несмотря на то, что он был запеленут в толстый-толстый слой персидского ковра, ему стало холодно. Зубы начали выбивать барабанную дробь, мужик попытался освободиться от цепких объятий ковра, извиваясь и дергаясь у ног девушки.
      — Мне нужно знать, кто, когда, куда, — жестко произнесла она, ткнув носком туфельки в ковер.
      Тюк сжал зубы, закрыл глаза, всем своим видом показывая полное презрение к похитительнице и нежелание идти на контакт.
      — Молчишь? Ну молчи-молчи. Для таких, как ты, у меня особое оружие есть. Спецкот. Он на таких говнюков натренирован. Сначала морду тебе коготками подпортит, потом глаза выцарапает, потом нос отгрызет. Или нет, вначале нос, потом глаза? Вам как больше нравится? — нежнейшим голоском поинтересовалась она.
      Мужик занервничал, но голосу не подал.
      Похитительница позвала:
      — Кис-кис, кис-кис, Бэтмен, иди ко мне, котик, иди. Я для тебя бо-ольшую мышку принесла, иди сюда, мальчик мой.
      Откуда-то из темноты вынырнула темная тень, поблескивающая огромными зелеными глазами. Кот выгнул спину и с места, без разбега прыгнул спеленутому пленнику на лицо. Животина пристроилась, придавив лапой нос и рот жертвы, перекрыв воздух.
      Несчастным овладела паника, он пытался скинуть мерзкую тварь с лица, но только усугубил ситуацию. Бэтмен выпустил коготки, стараясь удержаться на своем месте.
      — Сними, сними, эту тварь, я все скажу!!! — завопил он визгливым голосом.
      Девушка подождала пару минут для большей убедительности и сняла животинку с лица несчастного. Она поудобнее устроилась в кресло, закурила и холодно взглянула на свою жертву. Мужик, поняв бессмысленность своего геройства и ощущая глубину падения, выдал все секреты.
      — Чемоданчик повезет какой-то лох, я ничего о нем не знаю. Знаю только, что у него билеты на тринадцатое число, рейс в 10.00. С ним полетят два телохранителя. Им приказано, чтобы себя не раскрывали. Они за ним только приглядывать будут. Лох этот в какой-то конторе работает, коммунальщик. Его Бенедиктов где-то раскопал…
      Ядвига не поверила его словам. Она ленивым голосом позвала животинку:
      — Кис-кис, кис-кис, Бэтмен, иди сюда. Нас тут с тобой за идиотов принимают, давай покажем, что это не так.
      Мужик, все еще спеленутый ковром, заорал:
      — Честное слово, я правду говорю, хомячком своим любимым клянусь, папой-мамой. Гад буду, чтоб мне облысеть за одну ночь, чтоб мне денег вкладчиков никогда в руках не держать…
      Мужик выкрикивал клятвы, одну страшнее другой, стараясь убедить девушку в своей правдивости.
      Ядвига достала из белой пачки с золотым тиснением тонкую, длинную сигарету и закурила. Выслушав поток красноречивых клятв, она произнесла:
      — Никогда не поверю, что Хрюкин доверит свои богатства какому-то мозгляку.
      Упоминание фамилии шефа убедило пленного в том, что барышня хорошо осведомлена о делах организации. А раз так, значит, дурить ее бесполезно, себе дороже.
      — Это правда, правда. Перед ним поедет несколько курьеров-перевозчиков из агентства «Богатырь». У них будут пустые чемоданчики, чтоб с толку сбить тех, кто за сокровищами охотится. Бандиты будут их преследовать, а на нашего придурка никто не подумает. Вот ты бы ботанику доверила брюлики перевозить? Вот и все остальные подумают так же.
      — Ну, это уже больше на правду смахивает, — сказала Ядвига, закуривая новую сигарету.
      — Смахивает?! — возмутился мужик. — Да это самая натуральная правда. Только тебе камешки тоже не достанутся, даже не рассчитывай, — пленный истерично захохотал.
      — Это почему же? — ехидно поинтересовалась Ядвига.
      — Да потому, что там… Ой! — мужик прикусил не в меру разболтавшийся язык.
      — Бэтмен, Бэтмен, кис-кис, — снова позвала кота девушка.
      — В чемоданчике маячок, к нему у Бенедиктова специальная машинка есть, везде запеленгует, хоть в Африке, хоть в Антарктиде. Тебя, если ты, конечно, доберешься до брюликов, все равно найдут… И открыть чемоданчик ты не сможешь, потому что там особая схема. Если полезешь, не зная кода, включится механизм самоуничтожения. И все камушки вместе с тобой вдребезги, — последние слова пленный проговорил мстительным голосом, представляя в ярких красках, как этот процесс происходит. Несколько секунд он молчал, переваривая увиденное. Затем мстительно добавил: — А шифра я не знаю, его только два человека знают. Тот лох, да шеф.
      Полученная информация немного огорчила девушку, но она давно привыкла к тому, что в жизни ничего легко в руки не дается.
      Девушка вышла из комнаты, налила в кошачью миску молока и покормила животное. Потом она переоделась, ничуть не смущаясь постороннего человека, в джинсы и свитер, взяла сумочку и направилась к выходу.
      — Эй, ты, ты куда? А меня покормить? Ты что, международных конвенций не знаешь? Военнопленных положено кормить и не применять к ним никаких пыток, — завопил мужик, обеспокоенный молчанием девушки и ее сборами.
      Ядвига вернулась на кухню, достала миску, налила молока и молча поставила перед военнопленным.
      — На, лакай, — бросила она и удалилась.

* * *

      Ох как здорово перенестись из этой слякотной, холодной осенней погоды в тепло, где пальмы и кокосы, где шумит прибой… Робик мечтательно вздохнул, Солнце, экзотика… Вот удивятся коллеги на работе, когда он через пару дней появится в конторе. Смуглый от загара, с сувенирами… И тогда, тогда он наберется смелости и обязательно подойдет к Ней и скажет, что все это время, все пять лет…
      С такими радужными мыслями Роберт задремал. Ему снились рыбки, резвящиеся в воде, разноцветные попугаи, порхающие по веткам незнакомых зеленых растений…
      — Робик, Робик, вставай! — кричали попугаи, почему-то дергая его за плечо.
      Тюфяков открыл глаза. За плечо его трясла Олимпиада Дмитриевна.
      — Вставай, мы часы перевести забыли. Ты уже опаздываешь. Будильник-то зазвонил, я не тороплюсь. Включила телевизор, а там… Короче, твой самолет вылетает через тридцать минут.
      Ничего себе! До аэропорта добираться минут сорок, а еще зарегистрироваться нужно, то да се, пятое-десятое.
      Тюфяков застонал от отчаяния. Нет, всегда ему не везет. Один единственный раз выпал шанс сделать что-то благородное, достойное настоящего мужчины и… Бедные-бедные детки, они не дождутся своей вакцины никогда! Нет!
      Эта мысль ужаснула Роберта больше всего. Больные дети! Он обязательно что-нибудь придумает, обязательно. Он должен оправдать доверие и спасти жизни детей. Нет, наоборот, спасти жизни детей и оправдать доверие. Тьфу, не важно, что в какой последовательности. Важно действовать как можно быстрее. На ходу одеваясь, проталкивая в рот куски завтрака, заботливо подаваемые матерью, Тюфяков выскочил из квартиры. Хорошо, что у них дома телефон. Пока он собирался-одевался, Олимпиада Дмитриевна вызвала такси.
      К своему самолету он, конечно, опоздал. Но есть ведь и другие? Тем более в расходах Роберт мог себя не ограничивать. Он кинулся к окошку справочной. Отстояв очередь, улыбнулся девушке в аэрофлотовской форме.
      — Скажите, пожалуйста, какие рейсы есть в Южную страну?
      На улыбку девушка не отреагировала никак. Она, как автомат, щелкнула пальчиками по клавиатуре, взглянула на экран и ответила:
      — Никаких.
      — Как никаких? А следующий?
      — Следующий будет через неделю, но мест нет. Туда летит хоккейная команда на соревнования.
      — На хоккей? Там же круглый год лето!
      — Это хоккей на траве, а травы там предостаточно.
      — Девушка, вопрос жизни и смерти. Может, на перекладных можно добраться? Помогите, умоляю.
      Тюфяков хотел выть, рыдать, биться головой о стену.
      Вероятно, его отчаяние поразило девушку. Она пробежалась еще раз по клавиатуре и радостно сообщила:
      — Вам повезло! Есть еще один рейс, только он экспериментальный. Его вылет через двадцать пять минут.
      — Девушка, я люблю вас! Говорите!
      — Вообще-то я замужем, — произнесла девушка, но номер рейса назвала.
      У Робика уже не было времени поинтересоваться, что в этом полете экспериментального. Он на всех парусах мчался к билетной кассе. В голове билась только одна мысль: «Были бы только билеты!»
      Кассирша равнодушно оглядела Тюфякова и сухо ответила:
      — Билетов нет.
      — Нет! — чуть не рухнул на колени Робик. — Не может быть. — Ну, хоть в багажное отделение, хоть где. В туалете? Умоляю.
      Тут к кассе подошел толстенький мужчина средних лет. Его жирные щеки тряслись от возмущения. Он отпихнул Роберта от окошка кассы и визгливым голосом произнес:
      — Это безобразие, почему вы не сказали, мне, что лететь этим рейсом опасно? Я подвергал риску свою жизнь и жизнь своей супруги! Я буду жаловаться. Я требую, чтобы мне немедленно вернули деньги! — визжал мужик.
      Кассирша высунула голову в окошка и подозвала бившегося в конвульсиях Тюфякова:
      — Эй, парень, тебе повезло. Тут вот гражданин отказывается от билета на тот рейс. Будешь брать?
      — Буду, буду, конечно, буду. Большое вам спасибо, девушка, — чуть не плача, благодарил ее Робик.
      Он заплатил за билет и, прижимая чемоданчик с драгоценным грузом к груди, ринулся к стойке регистрации. Через минуту он был на посадочной площадке, через две — устраивался в салоне самолета.
      Роберту некогда было глядеть по сторонам, поэтому он не обратил никакого внимания на молодую женщину, купившую второй билет у трусливого толстяка.
      Стюардесса с как будто наклеенной профессиональной улыбкой проводила Роберта к его месту. Выдала спасательный жилет, пакетик для неприятных неожиданностей, сумку с аптечкой, противогаз, пояс с ножом, фонариком, каким-то электронным устройством и ракетницей. Последняя смутила Робика больше всего.
      — А это, простите, бесплатно? — поинтересовался Роберт, так как слышал, что в салонах первого класса выпивка и прочие развлечения — бесплатно, а в бизнес-классе за все удовольствия нужно платить. Роберт не знал, в какой именно салон он попал, так что «раздачу слонов» воспринял как нечто само собой разумеющееся. Но уточнить на всякий случай не мешало.
      Стюардесса удивленно взглянула на него и поинтересовалась:
      — Вы, собственно, знаете, что рейс экспериментальный?
      Роберт, испугавшись, что его сейчас высадят из самолета, закивал головой. Если честно, в детали он не вдавался, главное, что самолет летел туда, куда ему было нужно.
      Стюардесса продолжала раздавать пакетики пассажирам, затем удалилась за перегородку с надписью «Только для летного состава». Через секунду оттуда выпорхнула вторая, с такой же улыбкой.
      — Дорогие, пассажиры, вы находитесь на борту экспериментального самолета SOS-13. Командир экипажа желает вам приятного полета и просит написать завещания и пожелания близким и родным. Типовые бланки будут вам розданы через минуту.
      Тюфяков слегка побледнел, потом посерел. Нет, конечно, он радио слушает, телевизор смотри и газеты читает. Каждый третий самолет терпит аварию, каждый пятый — разбивается, пассажиры каждого седьмого гибнут все без исключения. Но перестраховываться подобным образом? Это уж слишком. Однако все пассажиры принялись заполнять листочки, любезно раздаваемые стюардессами. Пришлось проделать то же самое и Роберту. В принципе, завещать ему было нечего. Квартира, в которой он жил, принадлежала заводу, на котором Олимпиада Дмитриевна отработала без малого тридцать три года и три дня, машины у него не было, счета в банке скопить не удалось. Вот только рыбка, рыбонька золотая… Роберт подумал и завещал аквариум со всем содержимым той, что сидела в дальнем углу их конторы, той, чей образ будоражил его мысли все пять лет работы.
      Роберт оглянулся, его соседкой справа была сухонькая старушка, со слуховым аппаратом, с карликовым пудельком в руках и неприятным, злобным выражением лица. Тюфяков украдкой заглянул в ее листок. Завещание было исписано мелким бисерным почерком. Его содержание несколько удивило Роберта.
      «Невестке своей Марии не завещаю ничего, сыну своему, балбесу Петру, машину легковую „Волгу“ — не завещаю, внучке своей свистелке-сверистелке свой золотой браслет и золотые серьги не завещаю…»
      Старушка зыркнула в сторону Тюфякова, подмигнула и с видом сообщницы произнесла:
      — Мои придурки уже третий раз мне билеты на такой экспериментальный рейс покупают, думают, самолет гикнется, они мои денежки себе и прикарманят. Не дождутся! Я заговоренная, такие, как я, в воде не тонут, в огне не горят. Я их всех еще схороню и на их могилках тустеп спляшу.
      Старушка наклонилась над листком бумаги и высунув кончик языка от усердия приписала: «Все свое движимое и недвижимое имущество завещаю хору имени Парижской коммуны бывшего колхоза имени Взятия Бастилии».
      Тюфяков отвернулся. «Сумасшедшая», — подумал он. Слева от него сидел крепкий молодой человек, половина головы которого была побрита налысо, вторую украшал длинный хвост. В одном ухе парня болталась серьга, через все лицо шел шрам, кисть правой руки заменял протез. Передних зубов у него не было, а один глаз казался стеклянным. Парень по глотку отпивал из маленькой плоской фляжки и предложил ее содержимое Робику:
      — За нас, за экстремалов! Надеюсь, что мы все-таки потерпим катастрофу. На Памир я уже забирался, в море тонул, на диком острове выживал, на медведя с вилкой ходил, по Ниагаре в ванне спускался, а вот падать в самолете еще не приходилось.
      Робик с ужасом уставился на парня, так спокойно рассказывающего о своих приключениях и жутких желаниях. А тот, не замечая реакции соседа, продолжал:
      — Мои дружбаны как узнали, что на такой рейс билеты купить можно, так скинулись и на день рождения подарили. Я, не поверишь, так расчувствовался, что рыдал. Мы с Колькой хотели лететь, но он не смог. В больнице сейчас. Прыгал с вертолета без парашюта, все бы ничего, да большим пальцем ноги о дверь железную в вертушке долбанулся. Теперь палец загипсованный. Но ничего… На наш век экстрима хватит.
      «И этот сумасшедший, — с ужасом подумал нормальный Тюфяков, — Прямо самолет дураков какой-то. Хоть бы один нормальный пассажир нашелся!» Роберт пристегнулся, закрыл глаза, прижал портфель покрепче и начал думать о приятном: об аквариумных рыбках, мотыле, водорослях и головастиках. Однако расслабиться не удалось. Через громкую связь в салон самолета пустили мелодию, смутно показавшуюся знакомой. Волосы на голове Тюфякова встали дыбом и зашевелились.
      Через минуту все выяснилось. Приятным голосом стюардесса сообщила, что сейчас пассажирам будет представлен голливудский хит «Титаник», а затем фильм известного отечественного режиссера. Робик готов был поспорить, что фильмом этим будет «Экипаж». Так оно и произошло. Тюфякову стало нехорошо, дара предвидения раньше он в себе не замечал. Но сейчас второй раз его интуиция оказывалась верной. Что-то ему подсказывало, что этот полет будет не очень приятным и очень опасным.
      Стальная птица натужно заревела, разбежалась и стрелой ринулась вверх, под облака, поближе к Господу Богу. Робику почему-то захотелось помолиться, но на ум шли только строки какого-то детского стихотворения, никакого отношения к возвышенному не имеющие: «А сегодня наша мама отправляется в полет, потому что наша мама называется пилот».
      Стюардесса, как космонавт в полете, громким и четким голосом вещала: «Пять минут, полет нормальный. Шесть минут, полет нормальный. Семь… Восемь… Десять…» Это очень сбивало Робика с духовных или душевных мыслей, но, с другой стороны, отвлекало от мыслей страшных. Он повернулся к соседу-экстремалу, тот посапывал, наглотавшись волшебной водички из заветной фляжечки. Роберт позавидовал такой силе воли, он бы сейчас заснуть не смог. Хотя, если бы выпил столько… Тюфяков вытащил из ослабевших пальцев лысого фляжечку и потряс. Внутри что-то булькало. Есть еще порох в пороховницах. Тюфяков глотнул раз, другой, третий и… Жидкость закончилась. Вернее, коньяк. Экстремал пил на удивление хороший коньяк.
      Но, увы! Доза, выпитая Тюфяковым, усыпила его часов на шесть, затем он проснулся и снова захотел выпить. Стюардессы по близости не наблюдалось, и ему пришла в голову идея прогуляться по салону. Он попытался отстегнуть ремень безопасности, но тот заклинило. Робик лихорадочно стал нажимать кнопки на ручке кресла. Хлоп, раскрылся столик, встроенный в спинку кресла впереди сидящего, и больно стукнул его по носу. Дзыньк! Сверху свалился шланг с респиратором, стукнув по макушке.
      Вылезло все, но ремень все так же плотно держал Тюфякова в своих объятиях. На панельке оставались еще три каких-то кнопочки. Робику было уже все равно, на что жать. Он нажал на самую большую, с надписью на английском языке. В языках он был не силен, а ведь говорила мама: «Учи, сынок, английский, человеком станешь!» В долю секунды под ногами Тюфякова разверзлась твердь, и он увидел совсем рядом со своими ступнями облака, а внизу, внизу было что-то синее, Бескрайнее с зелененькими кусочками. Море? Океан? Этого Роберт осмыслить не успел. Кресло заскрипело, что-то щелкнуло, взревело, и Роберт, вопя от ужаса, вместе со своим креслом покинул борт самолета «SOS-13».
      Отряд не заметил потери бойца. Все занимались своими делами: кто-то спал, кто-то пил, кто-то флиртовал… И только девушка, вошедшая на борт вслед за Тюфяковым и не сводящая во время полета с него глаз, стала свидетельницей этого происшествия. Ядвига Никитенко, а это была она, надеюсь, читатель об этом и сам догадался, кинулась к иллюминатору, наблюдая выпадение птенца из гнезда. Медлить было нельзя. Девушка изучила кнопки на панели и, нажав нужную, с криком «Банзай!» полетела в бездну вслед за Тюфяковым…

* * *

      Не успев ойкнуть, Тюфяков погрузился в пучину волн. Ничем нельзя выразить того ужаса, который сковал все его члены. Нет, Роберт, конечно же умел плавать. Ну, не как Сальников, но очень даже прилично. Он не болел чумкой и не боялся воды, скорее любил плавать. Дело было в другом, в неудобном расположении частей тела по отношению к воде. Голова Робика оказалась под водой, а вот ноги и пятая точка наверху, как поплавок. Еще пара секунд такого бултыхания в воде, и он задохнется: «Прощай мама, прощайте рыбки, прощай… Бедные-бедные детки, они никогда не дождутся вакцины от дяди Роберта».
      Роберт смирился с тем, что он уже никогда не окажется на поверхности и не сможет вздохнуть живительного воздуха полной грудью. Но тут его подхватила волна, потащила к берегу и вышвырнула на мелководье. Потом, с таким же шумом и рычанием, она рванула назад, увлекая за собой песок, ил, водоросли. Полумертвый от воды, не верящий в счастливое избавление, Робик пополз к берегу с креслом на спине и чемоданчиком, зажатым подмышкой. Издали он мог сойти за черепаху или гигантскую улитку. Но вопросы имиджа в данный момент его не интересовали. Имидж ничто, жажда жизни — все! Отстегивать ремень безопасности не было ни времени, ни сил, ни желания. Идти он не мог, плыть — тем более. Ноги не держали его, колени дрожали, и все же он полз. Полз вперед, надеясь на то, что успеет достичь берега, пока не появилась новая, более мощная волна, способная подхватить его, как рачков и креветок, барахтающихся в полосе прибоя.
      Роберту повезло, следующая волна лизнула только его пятки.
      Доползший до земли, с разбитыми локтями и коленями, но живой, Тюфяков молитвенно вознес руки к небу с диким первобытным воплем. Такой крик, наверное, испускал его далекий предок, когда удавалось обхитрить огромного мамонта или саблезубого тигра. Слов, цивильных слов белого человека было недостаточно, чтобы выразить всю полноту чувств спасенного. Робик метался по берегу, выл, визжал, делал разнообразные жесты руками и ногами, выписывал всевозможные па. Все его мысли были заняты только чудесным спасением, так что со своим панцирем-креслом он расстался гораздо позже.