Жмудь Вадим Аркадьевич
      ЧЕЛОВЕК В ЖЕЛЕЗНОЙ МАСКЕ
      Мини-роман в диалогах
      ВОЛЬТЕР
      - Господин Вольтер, не могли бы вы дать кое-какие разъяснения?
      - Разумеется, господа!
      - Кто это был - человек в железной маске?
      - Я никогда не говорил, что маска была железная, хотя мои заметки на эту тему породили ту легенду, о которой вы говорите. Извольте правду: маска была серая, цвета как бы металлического, что я и упомянул. Я вовсе не утверждал, что она - железная.
      - И всё же кто скрывался под ней?
      - Об этом мы можем только гадать. Но если вы хотите знать моё мнение...
      - Да, именно!
      - Я полагаю, что это был человек по значительности никак не меньший, чем суперинтендант министров Фуке. Но если пойти в анализе дальше, то не кажется ли странным, что на господина Фуке надевают маску?
      - Да, действительно!
      - Ведь его арестовали вполне официально!
      - Так что же это мог быть?
      - Некто более значительный.
      - Разве мог быть узник более значительный, чем Фуке? Герцог Бофор?
      - Ерунда. Этого узника никто никогда по настоящему не охранял. Он и побег-то совершил только потому, что держать его в Бастилии было не выгодно, да и не достойно, а опасности он никакой не представлял.
      - Тогда кто же это?
      - По крайней мере, он, должно быть, знал некоторую тайну, которая делала его столь значительным.
      - Браво, господин Вольтер! Так кто же это был?
      - Родственник короля.
      - Неужели? Но ведь они все - люди заметные.
      - Вот именно. Именно поэтому необходима была маска.
      - А кто же кроме герцога Бофора содержался в тюрьме?
      - Вы, быть может, сочтёте меня фантазером, но у меня достаточно оснований подозревать, что это был не меньше чем брат короля!
      - Брат короля? Разве он был узником?
      - Другой брат короля. О котором никто не знал. О нем никто не знал именно потому, что он содержался в тюрьме. И именно с этой целью на него была одета маска.
      - Как вы пришли к такому выводу, господин Вольтер?
      - Подумайте сами? Только человек, представляющий угрозу трону своим существованием, своей близостью к трону, должен был бы содержаться одновременно и так жестоко и с такими почестями. Его права на трон заставляли его держать в железных клещах тюрьмы. Его внешность, его слова могли бы его выдать, поэтому его заставляли носить маску и не позволяли ни общаться, ни переписываться.
      - Значит, это был брат короля, о котором ничего не было известно?
      - Я скажу больше - это был старший брат короля. Именно старший брат представляет угрозу королевской власти.
      - Старший брат короля - король по праву рождения?!? Чудовищно!
      - Да, господа. Чудовищно. Впрочем, что вы хотите от королей? Они таковы, и потому их надо свергать.
      ДЮМА
      - Господин Дюма, вы писали о человеке в железной маске, определенно утверждая, что это - брат короля? Почему?
      - Если бы вы читали не только мой роман "Виконт де Бражелон", но и историческое исследование "Человек в железной маске", вы бы нашли в нем ответы на все ваши вопросы.
      - Вы писали историческое исследование? Расскажите!
      - Это не секрет, господа, что я пробовал себя в роли историка беспристрастного исследователя фактов и свидетельств. Если бы под маской скрывался старший брат короля, то как можно объяснить, как он туда попал? Разумеется, что этого просто не может быть. Людовик XIII, который так жаждал рождения наследника, немедленно бы оповестил государство о его рождении. Да и Анна Австрийская бы не допустила того, чтобы её старший сын попал в тюрьму.
      - Быть может, это был бастард?
      - Бастарды не угрожают трону. Они становятся аббатами и множат число бастардов.
      - Так почему же это был брат-близнец.
      - Вы и сами придёте к такому же точно мнению, поскольку методом исключения мы легко приходим к выводу, что никто иной не мог бы быть этим человеком. Этот человек представлял угрозу трону на протяжении целых двадцати с лишним лет. Его тайна не потеряла актуальности за все эти годы. Его внешность и через двадцать лет была так же опасна как в день, когда он попал в тюрьму. Любой человек должен был бы так измениться за эти годы, что и родная мать его бы не узнала. Впрочем, если мать или жена и узнает человека по прошествии такого срока, то уж во всяком случае, не каждый прохожий. Кроме того, ведь можно же было и отрастить бороду, если до ареста этот человек её не носил, или сбрить, если он ей носил раньше! Стало быть, и это средство не делало бы человека достаточно неузнаваемым, чтобы иметь опасения и не показывать его лица никому.
      - И что же это означает?
      - Только то, что этот человек обладал лицом, которое известно каждому встречному. А какой лицо известно всей Франции? Разумеется, то, которое изображено на монетах. А на монетах изображен король. Значит, узник, лицо которого столько лет было скрыто под маской, обладал таким же лицом, как и король. Если только внешнее сходство служило бы основанием для его заключения, то можно было велеть изуродовать его, да и казнить, в конце концов. Но происхождение этого человека не позволяло этого делать. Есть только одна причина того, что на этого человека которого король не осмелился бы поднять руку. И эта причина в том, что этот человек был не просто принцем, но наследным принцем, близким родственником короля, его братом, причем, братом-близнецом.
      - Поразительно!
      - Нам, друзья, остается только предположить, что не Людовик XIV был виновником этой несправедливости. Это решение должны были принять сам король, Людовик XIII при рождении двух близнецов. Надо полагать, что и кардинал Ришелье был в курсе этого решения, а, вероятнее всего, он был и вдохновителем и исполнителем этого злодейства. Но не будем его судить слишком строго: кто знает, сколько бед принесло бы Франции известие о том, что после Людовика XIII осталось два наследника, два брата-близнеца, равно имеющие права на корону?
      ДЕКО
      - Господин Деко, вы исследовали эту проблему очень тщательно.
      - О человеке в железной маске? Да, конечно.
      - Кто же это был?
      - Во-первых, маска была не железной.
      - Да, об этом и господа Вольтер и Дюма говорили.
      - Разумеется. Вероятнее всего бархатная. Во-вторых, вовсе не надо гадать, чтобы ответить на этот вопрос. Я изучил документы и выяснил, что только восемь человек могли бы оказаться одним из тех загадочных узников, которые с легкой руки господина Вольтера вошли в историю под именем Человек в Железной Маске.
      - Кто же они?
      - Читайте об этом мой очерк. Скажу сразу, чтобы вас не томить - это некто Эсташ Доже.
      - Кто?
      - Это почти всё, что я могу о нем сообщить. Его история в качестве узника прослеживается достаточно подробно. Он сидел в крепости Пиньероль, потом переезжал в другие тюрьмы вместе с комендантом, которого повышали. Когда тому дали пост коменданта Бастилии, он перевёз всех своих узников с собой, среди которых был и этот самый Человек в Железной Маске.
      - Что ж заставило тюремщика скрывать лицо этого узника?
      - Приказ короля. Разве могла быть иная причина?
      - Почему же король отдавал такой приказ?
      - Этого нам никогда не узнать.
      - Был ли это брат короля?
      - Эсташ Доже? Брат короля? Вы шутите! Да будет вам известно, что, находясь в тюрьме, он одно время выполнял роль камердинера у другого заключенного, которому таковой полагался по его положению. Когда его прежний камердинер умер, то потребовался новый, а поскольку этот узник, видимо, знал некоторые государственные секреты, то его камердинеру никогда бы не светило выйти на свободу. На этих условиях найти слугу было бы просто невозможно, если бы Эсташ Доже не согласился выполнять эту роль. Надо признать, что вероятно, этот человек и до его ареста служил где-то камердинером, иначе бы он не мог справиться со своими обязанностями. В любом случае король не допустил бы, чтобы его брат, младший, старший, средний, или хоть даже троюродный, был камердинером у обычного дворянина.
      - Как же объяснить тот почет, то уважение, которое тюремщик со всей очевидностью выказывал своему узнику в то время, когда их видели вместе?
      - Во-первых, тюремщик, видимо, был человеком учтивым. А во-вторых, та значительность, которая придавалась его охране, видимо, поднимала узника в глазах тюремщика на достаточно высокий уровень.
      - Всё разъяснилось бы, господин Деко, если бы мы могли узнать, что за тайну хранил это узник - Человек в Железной Маске!
      - Это, вероятно, нам мог бы сказать только сам Людовик XIV
      ЛЮДОВИК XIV
      - Ваше величество! Мы в восторге от возможности задать несколько вопросов самому Людовик XIV, блистательному Королю-Солнце! Не откроете ли вы тайну Человека в Железной Маске?
      - Человек в Маске? Вздор! Вы перепутали, господа! Здесь не Италия, где сеньоры появляются на маскарадах, а знатные дамы путешествуют в масках. Здесь - Франция.
      - Мы говорим об узнике крепости Пиньероль, а затем Бастилии.
      - Узник? Зачем же узнику одевать маску? Он и без того заключен в четыре стены. Пусть уж смотрит на них как есть. К чему эти излишества?
      - Но при переезде из одной тюрьмы в другую.
      - На это есть закрытые кареты!
      - Но во время остановок для смены лошадей? Для того, чтобы пообедать в трактире, наконец?
      - Господа, вы утомляете меня незначительными подробностями! Это - дело тюремщика заботиться о том, чтобы узник не сбежал.
      - А чтобы люди не узнали его лица? Чтобы он не перемолвился знаками или записками с другими людьми?
      - Повторяю, это - забота тюремщика. Мне нет дела до того, как содержатся узники при переводе их из одной тюрьмы в другую. Полагаю, что точно также, как и во время их ареста. Их следует сажать в закрытую карету, или носилки, если это в столице, и доставлять, куда следует.
      - Но разве вы не велели принимать дополнительные меры для того, чтобы узник не мог общаться, чтобы он не был узнан? Разве этой мерой не был приказ о том, чтобы на узника была надета маска?
      - Основная мера того, чтобы узник не сбежал состоит в том, чтобы его доставкой занимался стражник. Если стражник окажется ротозеем, его накажут. Если преступник важный, то стражник, допустивший оплошность, рискует занять место беглеца, и даже хуже того. Этих мер, я полагаю, достаточно для того, чтобы король не терял время на придумывание каких-либо дополнительных мер, не так ли?
      - Но, ваше величество...
      - Мне нечего добавить. Вы итак меня слишком утомили.
      - Извините, Ваше величество...
      - Прощайте, господа.
      Д'АРТАНЬЯН
      - Господин д'Артаньян!
      - К вашим услугам, господа!
      - Какая удача! Вы, наверняка, раскроете нам секрет.
      - Всё, что представляет хоть малейший интерес, я описал в моих мемуарах. Каковы они, господа? Вы ознакомились? Я полагаю, что я потрудился не зря?
      - Конечно, ваши мемуары... Да... Господин Дюма...
      - Какой ещё Дюма?
      - Благодаря нему вас знают во всем мире.
      - Благодаря нему?
      - Он пересказал...
      - Разве мои мемуары были написаны для того, чтобы их пересказывать? Неужели они не достаточно хороши? Господа, я писал везде только чистую правду, и скажу по совести, коли я чего не знал, то и не писал об этом!
      - Поверьте, ваша слава нисколько не пострадала, а даже и напротив.
      - Это ещё не известно, что за славу он мне создал. Надо будет почитать как-нибудь на досуге. Как вы говорите, это называется?
      - "Три мушкетера" Александра Дюма.
      - Три мушкетера? А я-то при чем? Кто такие эти трое?
      - Атос, Портос, Арамис.
      - А, эти братья. Славные ребята. Но почему именно они? Что он, собственно, нашел в них, чтобы выносить их в название книги? Взять вот так мемуары мессира д'Артаньяна и написать книгу о трёх мушкетерах - это вы называете ратовать о моей славе?
      - Господин д'Артаньян, это всё не так, поверьте. Но нас всё же интересует Человек в Железной Маске.
      - В железной маске? Век такого не видывал! Железную маску носить - так через несколько дней и лица не останется! А коли не останется лица, то и маска ни к чему.
      - Положим, маска была не железная, а шелковая.
      - Так что же вы меня путаете? Шелковая, говорите? Это вроде тех, что носят на маскараде? Ну, так и что же с этой маской?
      - Какой-то таинственный узник носил эту маску.
      - Да что вы говорите? Узник? Хм... Довольно странно. Зачем же узнику маска? Он ведь в четырёх стенах, его и тюремщик-то не видит почти. Да и какая разница тюремщику, как выглядит узник? Он бы и Папу Римского не выпустил из тюрьмы, коли бы не было на то приказа, уж поверьте мне, да и насколько мне известно, Папа маску не носит.
      - Но речь идёт, возможно, о брате короля.
      - Месье Принц никогда не был ни в какой тюрьме, это вы, господа, что говориться, перегибаете палку!
      - Тайны брат Короля!
      - Тайная супруга - это я ещё понимаю, а тайный брат... Господа, вам следовало бы показаться доктору.
      - Господин д'Артаньян, и всё же... Вам не известно случаев, когда заключенный бы содержался в маске?
      - Решительно нет!
      - А при переезде из одной тюрьмы в другую?
      - Бред!
      - Как же так... ведь были же свидетели.
      - Постойте-ка. При выезде, вы говорите? При выходе из тюрьмы?
      - Да.
      - Ну так бы сразу и сказали! Ха-ха-ха! Вот умора! Человек в железной маске! А что! Да! Это верно! Ему бы и железную впору одеть, ведь это же Бемо! Разумеется! Как же я не догадался. А вы-то! Ха-ха-ха! Сразу же так и сказали бы!
      - Бемо? Это - узник?
      - Бемо - узник! Да вы с ума сошли! Бемо - это комендант Бастилии!
      - Так кто же был преступником?
      - Преступником? Хм... Пожалуй, сам Бемо и был преступником. Злодей, уж это точно!
      - Но ведь вы сказали, что он был комендантом.
      - Разумеется! Так и было!
      - Господин д'Артаньян, так этот Бемо - он преступник или комендант?
      - И то и другое!
      - Мы не понимает, господин д'Артаньян!
      - Это всё потому, господа, что вы не читали мои мемуары.
      - Но ведь господин Дюма.
      - К черту Дюма!
      - Расскажите, господин д'Артаньян, не томите!
      - Ну, слушайте же. Этот Бемо был ужасный человек. Мы при кардинале Мазарини занимали приблизительно одинаковые должности и работу выполняли примерно одну и ту же. Но этот Бемо был завистник, ревнивец, жадный до денег и до почестей, а уж хвастовства в нем было на десять д'Артаньянов, если не больше. Ведь он и дворянство себе купил. Вот я и говорю, что если этот Бемо нашел себе однофамильца среди дворян и заплатил ему, чтобы тот признал его родственником, так он уже и дворянин?! Уж есл ия говорю, что я - д'Артаньян, то так оно и есть, и любого, кто осмелился бы в этом усомниться, я проткнул бы шпагой, как протыкает кухарка каплуна вертелом! Разве что родной матушке я не стал бы перечить в этом вопросе, ей-то, конечно, виднее, д'Артаньян я или нет.
      - Но при чем тут Железная Маска?
      - Это вы говорите, что она железная!
      - Нет, мы тоже этого не говорим.
      - Ну, так слушайте тогда! Этот Бемо, наконец, женился. И надо вам сказать, жена его была красавица, и приданое было не из плохих, и вот я вам говорю: почему так случается, что в одной упряжке одному коню и слева овёс и справа, а другому только пыль из-под копыт? Видать, что конюх - растяпа. И этот Мазарини...
      - Господин д'Артаньян, не уходите от темы.
      - Ладно, уж. А вы не перебивайте! Этот Бемо, говорю я вам, был такой ревнивец, что тут же вообразил, что его жена непременно наставит ему рога. Оно и следовало бы так сделать, да не такова она была. А он решил засадить её в замок и не выпускать никуда. Да только куда ему было купить замок! Он их все обсмотрел, всё выискивал, чтобы стены покрепче, а цена пониже. Да только не было таких замков. Все дороги, да и открыты для гостей. А тут надо было случиться, что комендант Бастилии пожаловался, что король задолжал ему за питание заключенных кругленькую сумму. Этот Бемо возьми да и стукни кардиналу, что мол, комендант не доволен, а он-то сам, Бемо то есть, уж как был бы доволен, доведись ему быть комендантом такой славной крепости, как Бастилия. Он и не требовал бы немедленного расчета, и даже бы и перекупил бы эти долги у нынешнего коменданта. Кардинал обожал, когда за его долги расплачивались другие, и тут же положил королю на подпись указ о назначении Бемо комендантом Бастилии. Король-то был юн и подписывал, что ему говорил кардинал. Так Бемо и стал комендантом. Жена-то его поначалу обрадовалась, что теперь у них доходы повысятся, и стало быть, она будет выезжать в свет, и одеваться лучше, ну куда там! Он ей сообщил, что пора им экономить, ведь у них уже дети пошли, и надо думать о том, как бы обеспечить их будущее.
      - Господин д'Артаньян, а как же о человеке в маске? Вы же обещали о нем рассказать!
      - Я вам о нем и говорю. Бемо свою супругу засадил, бедняжку, в крепости, как будто она была узником. Разумеется, она жила в лучших комнатах Бастилии, но никаких гостей она не видела, да это и не удивительно: разве в Бастилию кто-нибудь поедет по доброй воле? Да ежели сыщется такой смельчак, то разве его туда пустят? Но этого было мало Бемо. Он и на прогулки не выпускал свою супругу, и в гости они ни к кому не ездили. Этот ревнивец и в церковь её не выпускал, а только в женский монастырь на молитву, и при том всегда она выходила в маске и с ней было два стражника. Одному было велено следить, чтобы она ни с кем словом или взглядом не обменивалась, а ругой следил, чтобы записками или иными какими предметами она не обменялась, и не обронила чтобы невзначай, и не подняла. Бемо, он ведь состоял у кардинала на службе многие годы и знал, как может человек незаметно передать или получить записку или иной какой знак. Уж в этом он был искушен. Но ревнивец - жуткий. Вот так и похоронил, бедняжку, в четырёх стенах.
      - Значит, человек в маске был ни кто иной, как ...
      - Супруга Бемо! Да. Она.
      - Но тот человек был мужчиной!
      - Что вы такое говорите?! Разумеется, однажды ему пришлось ехать с важным делом, а поскольку и стражники у Бемо были мужчинами, то он не решился оставить супругу в крепости на их попечение, и счел за благо взять её с собой. А чтобы меньше было охотников до его сокровища, этой бедняжки, он велел ей одеться в мужской платье. Да он и пистолеты постоянно вытаскивал и на стол клал, и предупреждал её, что застрелит всякого, кто к ней обратится с вопросом, если только она хоть как-то ответит ему или даст иной знак. Совсем человек с ума сошел от ревности. Впрочем, в остальном он был вполне обычен, этот Бемо...