Гендерные искусства в школе знаменитого маркиза изучали под самой кровлей северного корпуса. Когда-то здесь, видимо, находилась боевая площадка с тяжелым оружием: баллистами, арбалетами, иными громоздкими приспособлениями. Но потом нужда в таких средствах обороны отпала, над широкой каменной крышей владельцы поставили деревянную двускатную кровлю, и боевая площадка превратилась в обширный зал с прочным ровным полом. Его разделяла надвое белая полоса в два шага шириной, а единственным украшением был укрепленный под самым коньком зеленый плакат с красными буквами: «Сильному – слава, слабым – смирение». Вдоль стены шли длинные стойки с разнообразным холодным оружием – секирами, мечами, алебардами, топорами, пиками, рогатинами, саблями и ятаганами. Мест для сидения здесь не имелось вовсе, а потому пятикурсники жались по стенам, привычно разбиваясь на группы: «тролли», «орденцы», девочки, свита графа. Обитатели башни Кролик слонялись по одному, и только Битали стоял рядом с недоморфом.
      – Неладное что-то у нас в школе, – почти на ухо зашептал соседу Надодух. – Директор вчера отъехал в Совет Равных. Он ведь член хранителей Хартии, один из избранных, отвечающих за ее исполнение. Так вот, он до сих пор не вернулся.
      – Может, дела у него в Совете? – пожал плечами Битали. – Нам-то какое дело?
      – Как бы не так! – тихонько хмыкнул недоморф. – Это у нас в школе какая-то напасть. Да такая сильная, что мадам Кардо вчера вся в слезах была и хотела бросить занятия и уехать к другу аж в Центральную Африку! А наша красотка Эления ее добрых полчаса отговаривала, утешала и убеждала, что все совсем не страшно и никто не умрет. Понял?!
      – Ты-то откуда знаешь? – не поверил Кро.
      – У меня, сосед, внешность, может, и домового, – припомнил соседу давнишнюю обмолвку недоморф, – зато слух волчий. Вчера, пока ты дрых, я все это в коридоре под девичьими спальнями выслушивал. Через стену, разумеется.
      – Может, там чего-то свое… – после небольшой заминки сказал Кро. Что еще ответить излишне любопытному другу, он не знал.
      Наконец торцевая стена жалобно скрипнула, и на дорожке появился румяный, с тонкими усиками, хорошо упитанный, однако еще не толстый преподаватель – в тонком, обтягивающем спортивном костюме, но опоясанный мечом, в сверкающих лакированных туфлях и с кружевным воротником.
      – Как думаешь, он в трениках или в колготках? – шепотом поинтересовался недоморф. – Говорят, раньше все рыцари носили колготки.
      – Не колготки, а чулки, – поправил его Битали. – Иначе ножные доспехи не надевались.
      – Три балла в аттестат, – с усмешкой похвалил его Надодух.
      – Мои поздравления пятикурсникам! – громко объявил учитель. – С сегодняшнего дня вы входите в новый мир, поднимаетесь на новую ступень своего развития! Многое из того, что не нужно знать детям, отныне станет открыто для вас. Многие тайны найдут свое объяснение, многие странности окажутся понятными, как божий день. Отныне, с этой самой секунды, вы считаетесь достойными отвечать за свои поступки и получаете право на владение оружием! Вас я пока не знаю, но очень скоро запомню каждого. Мое же имя – сэр Ричард Уоллес, и потрудитесь произносить его полностью! Всем понятно?
      – Да, сэр Ричард Уоллес, – без особого задора ответили ученики.
      – Прекрасно! Теперь мой первый вопрос: кто из вас бывал в замковой библиотеке?
      Почти все присутствующие – за исключением, пожалуй, Кро и недоморфа – подняли руки.
      – Отлично. Тогда ответьте мне, сколько там живет кошек?
      – Две! – сообщила одна из девочек.
      – Две, сэр Ричард Уоллес! – напомнил преподаватель. – В следующий раз за забывчивость буду выставлять минус единицу в аттестат.
      А почему их всего две?
      На этот раз отвечать никто не рискнул.
      – Их там всего две, потому что на трех уже не хватит мышей! В подвале живут пять котов, потому что больше подвалу не прокормить. В поле за замком – еще три кошки, и большему числу там не выжить. В лесу – всего пара, ибо там их самих так и норовят сожрать. Итого, двенадцать кошек. – Учитель обвел всех многозначительным взглядом. – Однако каждые полгода половина этих тварей приносит по четыре котенка. Итого: каждый год на эти двенадцать пригодных для жизни мест приходит полсотни новых претендентов. Что это значит? Это значит, что каждый год пятьдесят кошачьих жизней должны прерваться, чтобы самые сильные и достойные продолжили путаться у нас под ногами. Вы меня поняли, пятикурсники? – Сэр Ричард Уоллес выхватил меч и очертил острием полный круг. – Все вы, здесь присутствующие, все вы до единого – лишние люди! Для вас нет свободного места в этом мире! Оно имелось во времена Первого Пророчества, когда наши предки смогли уйти в новые земли. Оно имелось во времена Второго Пророчества, когда нашим прародителям нашлось куда расселиться. Но уже в годы Третьего Пророчества свободных мест больше не осталось, и ради них началась долгая Большая Война, едва не прервавшая наш род полностью. Вот и сейчас для вас нет свободного места. Вы лишние! Как бы вас ни любили ваши родители, какой бы мирной и тихой ни была ваша родная нора, сколь скудным ни был бы ваш удел, рано или поздно вам придется защищать его от чужого посягательства, либо мечом и отвагой добывать для себя новое место под солнцем! И только знание, полученное на моих уроках, поможет сохранить вам жизнь и набить свое брюхо! Все поняли?
      Курс подавленно молчал.
      – Вижу, что все, – удовлетворенно кивнул сэр Ричард Уоллес. Бодрой подпрыгивающей походкой он пошел вдоль учеников, вскинул меч, указав клинком на одного из «троллей»: – Имя?
      – Артур Тинтаголь! Сэр… Ричард Уоллес… Сэр…
      – Каким оружием можно убить мага?
      – Никаким… сэр Ричард Уоллес. Только сжечь на костре. Потому что высокие температуры нарушают естественное состояние материи, и любое волшебство теряет силу.
      – Ответ глупого школяра, но не пятикурсника. – Учитель двинулся дальше, указал на его соседа. – Ты?
      – Родриго Батиас! Сэр Ричард Уоллес! До тех пор, пока у мага жив тотемник, его всегда можно вернуть к жизни. Но если сперва убить тотемника, а затем самого…
      – Уже лучше, – кивнул преподаватель. – Пожалуй, один балл в аттестат вы заслужили. Итак! – Он отступил обратно на дорожку. – Чтобы вернуть колдуна к жизни, нужно доставить его тело к тотемному зверю, либо зверя к телу. Однако, одолев врага в схватке, вы всегда можете скрыть его тело и не допустить воскрешения! Посему выбросьте из головы весь бред, что рассказывали вам о бессмертии, и запомните: любого из вас можно убить легко и просто, как и обычного смертного. И единственная защита – это ваш меч! Почему меч? – Острие уперлось в грудь Битали.
      – Битали Кро! Чародея можно поразить только посеребренным оружием, сэр Ричард Уоллес, потому что существующие заклинания способны надежно защитить любого от всех видов оружия: пуль, стрел, ножей, осколков, топоров, камней, кольев. Только серебро и древесина осины не подвержены воздействию магии, и только оружием из них можно пробить защитные заклинания. А еще можно сделать осиновые стрелы или серебряные пули!
      – К счастью для нас, ученик Битали Кро, деревянные стрелы не пробивают даже обычного камзола, а серебряные пули распространены очень и очень мало. Попасть в цель из огнестрелов не так просто, а серебро слишком дорого, чтобы разбрасываться им без счета… Плюс два в аттестат!.. Посеребренные мечи позволят вам сразить любого мага с той же легкостью, – стремительно отбежал на белую полосу учитель и пригладил свои усики пальцами левой руки, – с какой смертные режут друг друга железными ножами. Нужно соблюсти лишь одно маленькое условие: сражаться лучше врага.
      – Или не подпускать его к себе… – прозвучал слабый тонкий голосок от самой стены.
      – Кто это сказал?! – возмущенно взревел учитель, ринувшись на звук. Школьники шарахнулись в стороны, оставив на месте веснушчатую девочку с коротко остриженными, черными, как битумная смола, волосами в облегающем клетчатом свитере.
      – А разве нет? – с какой-то детской наивностью приподняла брови ученица.
      – Да, мадемуазель! – Меч из рук преподавателя исчез. – Но, открывая рот, вы должны называть свое имя.
      – Аксьон Таше, к вашим услугам… – Девушка присела в реверансе, словно напоказ не назвав учителя ни «сэром», ни по имени.
      – Вы знаете, как погибло большинство магов в начале Большой Войны, мадемуазель Таше? – зловеще понизил голос учитель. – Я вам расскажу. Во время шумных торжеств, в толчее торжищ, во время гуляний или внезапных волнений к таким, как вы, чародейкам незаметно приближался обычный жалкий смертный, вдруг выхватывал посеребренный клинок и вгонял его прямо в сердце! – Сэр Уоллес вскинул руку, ткнув пальцем ученице в грудь, и девчонка, пискнув, отскочила к стене. – А потом радостно визжащая толпа волокла ваше тело на костер и превращала в угли, которым не способен помочь ни один тотемник.
      – А почему они не носили кольчуги? – Учитель опять резко обернулся на голос, и юный граф вскинул подбородок: – Арно Дожар, сэр!
      – Тем, кто носил броню, мсье, – оскалился преподаватель, – смертные первым ударом отсекали руку, чтобы те не могли взять волшебную палочку или иной амулет. А потом сжигали живьем. Просто и эффективно, не правда ли?
      – Ночные ифриты! – охнули девочки в одном конце зала.
      – Проклятье! – отозвались «тролли» в другом.
      – Почему же этих тварей не истребили всех к болотным троллям? – сжал кулаки юный граф.
      – Забавно услышать такой вопрос от юноши, приехавшего в школу на автобусе, сделанном смертными, по дороге, проложенной смертными, жившего в доме, построенном смертными, и вкушающего еду, добытую смертными, – криво усмехнулся учитель, неспешно возвращаясь на белую дорожку посреди зала. – Не подумали ли вы о том, мсье Дожар, что, не будь смертных, вам самому пришлось бы выращивать хлеб на полях, защищать стада от волков, укладывать камень за камнем в стены замка и выравнивать скалы ради проезда там вашего конного экипажа? Да, мы знаем, что применение магической силы делает для нас все эти занятия куда более простыми, нежели для низших существ, но уверяю вас, юноша, от этого процесс выгона и загона коров, их ежедневная дойка, приращивание камушка к камушку в стенах дома или перемещение созревшей брюквы с поля в холодный погреб не становится менее нудным. Вы все еще считаете необходимым истребление всех смертных до единого, мсье Дожар?
      Юный граф не ответил, глядя куда-то меж стропил.
      – Я так и думал, юноша, – кивнул учитель. – Как записано в Хартии: «Мудрый пасечник, забирая мед у глупых пчел своих, не стремится показать им своей власти и всемогущества. Ибо в испуге и слабоумии своем пчелы способны немало причинить боли пасечнику и нанести урон как улью своему, и делу хозяина своего. Посему народ изначальный согласился отныне скрывать присутствие свое на Земле, забирая надобное себе, но не открываясь урожденным смертного племени без крайней на то необходимости». Вам же, мсье Дожар, было бы разумнее обратить свой гнев не на жалких, слабых полулюдей, а на могучего мага, научившего их столь гнусным поступкам.
      – Кто это? Кто это был?! – послышались вопросы сразу с нескольких сторон. У юного графа презрительно дернулась верхняя губа. Видимо, он хорошо представлял, о ком идет речь… И не считал нужным делиться знанием с простыми школьниками.
      – Хватит посторонних разговоров! – резко оборвал учеников сэр Ричард. – Нашей темой было искусство выживания, а не древние легенды. Посему я прошу уяснить всех и каждого, что ваша надежда на магию, амулеты и заклинания наивна и глупа. Против каждого «вэка», «морта» или «трунио» есть свои обереги и амулеты, против сторожевых заклятий и талисманов придуманы свои заклинания и ловушки. Наступление слабых чародеев всегда прикрывают сильные маги, а одинокий колдун обязательно постарается подкрасться к вам незаметно. Посему будьте уверены: в половине случаев вы увидите своего врага совсем не далеко на горе, наговаривающего страшные проклятия на дым костра, а рядом, на расстоянии вытянутой руки, уже к вам подкравшегося или шумно прорвавшегося через вашу защиту. И можете быть уверены, прежде чем вы поднимете палочку, любой боец успеет отстраниться от ваших заклинаний. А прежде чем вы свои заклинания договорите – он разрубит вас пополам! – И сэр Ричард Уоллес вдруг раскинул руки, со свистом разрезав воздух невесть откуда взявшимися клинками. – Если хотите выжить, юноши, учитесь рубить первыми.
      – А девушки? – опять подала голос веснушчатая Аксьон.
      – Наше искусство потому и называется гендерным, что оно у каждого свое. Свое – у мужчин, свое – у леди и свое – у метаморфов. Однако, дабы вы имели общее представление о способностях ваших возможных противников, первые занятия будут общими. Затем каждый пол будет заниматься по отдельности, а к выпускным экзаменам вы снова продолжите учиться вместе, дабы опробовать друг на друге полученные навыки. Учение без практики смысла не имеет. Но вернемся к основам. У кого из присутствующих есть боевые амулеты?
      Среди курса поднялось семь рук.
      – У тебя есть амулет? – изумленно шепнул приятелю недоморф. – Откуда? Тебе же всего… Пятый курс!
      – Мама подарила, – не вдаваясь в подробности, ответил Кро.
      – Сдайте их мне! На очередном уроке получите точные копии, но без серебрения. Во избежание травм в нашей школе ученикам разрешено только железное режущее оружие.
      – У меня оно уже заменено, сэр Ричард Уоллес! – вскинул руку Арно Дожар.
      – Прекрасно. Остальным амулеты сдать! – Учитель собрал у мальчиков их оружие, спрятал за пазуху. – Все прочие получат единые школьные клинки. Теперь хочу открыть вам еще один секрет, до которого вы доросли с сегодняшнего дня. Точнее, это закон, обязательный для исполнения всеми и каждым. Все вы знаете про Четвертое Пророчество, заставившее чародеев прекратить самоубийственную войну и заключить Хартию Единения. Пока вы были маленькими, вам говорили, что Единение позволило сделать всю планету одной страной, в которой невозможны кровопролитные войны. Теперь вы будете знать, как именно смогли добиться этого маги Совета Равных. Хартия запрещает любые союзы числом больше ста одного колдуна! Если этот запрет нарушается, Совет уничтожает нарушителя без всякой жалости, ибо от этого зависит существование всего нашего рода. Между малыми семьями или братствами возможны войны. Но они столь малозначительны, что не угрожают благополучию человечества. Столкновение крупных союзов способно вызвать большие войны, испепеляющие миллионы и миллионы жизней. Об этом запрете надлежит помнить и землячеству, и ордену Грифа, ибо исключения не будет сделано даже для вас. Вы перешагнули пятый курс и отныне обязаны отвечать за свои поступки. Второй закон запрещает вовлекать в споры магов обычных смертных, учить их сражаться с чародеями, убивать нас и вообще сообщать им о нашем существовании. Во время Большой Войны смертные и так узнали о нас слишком много. Никто не желает повторения этой ошибки. Смертным нельзя знать о нашем существовании. Наказание за отступничество…
      Сэр Ричард Уоллес плотоядно улыбнулся. Потом резко свел руки, мечи в которых тут же исчезли, и направился к стене, походя бросив:
      – На сегодня все, до свидания.
      Однокурсники потянулись к стене, через которую вошли. Битали, оглянувшись, чуть отстал и оказался рядом с хрупкой Анитой.
      – Привет, – сказал он. – И как тебе первое занятие гендерики?
      – Отлично, гусар! – Сильные руки взяли его за плечи и чуть сместили в сторону. – У тебя, оказывается, есть личный амулет? Интересно, откуда он у полукровки? А главное, зачем?
      – Хочешь проверить?! – вспыхнул Кро.
      – Что проверять-то, гусар? – снисходительно усмехнулся юный граф и обнял Горамник за плечо. – Ты ведь его сдал!
      Девушка мельком глянула на Битали, и во взгляде ее не было ничего, кроме скуки. Воинственный азарт в душе Кро тут же погас, и он позволил прихвостням Дожара себя оттереть.
      Но уже через четверть часа мысли о симпатичной отличнице начисто выветрились из его головы. Оказалось, что курс демонологии в школе маркиза де Гуяка вела совсем юная девушка невероятной красоты: лет семнадцати на вид, с длинными золотыми кудрями, большими глазами цвета индиго, широкими бедрами и несколько крупноватой для ее возраста грудью. Черное платье с влажными розами, чуть колышущимися от неощутимого для прочих ветерка подчеркивало каждый изгиб ее тела, пухлые алые губки вызывали доселе незнакомое томление в груди, руки сами тянулись к бархатистой коже, желая прикоснуться к ней хотя бы кончиками пальцев. Она говорила что-то про типологию демонов востока и их навязчивость по отношению к изделиям из сандалового дерева – но Кро мог лишь смотреть. Смотреть на шевеление губ, движения рук, любоваться тонкими изящными пальчиками, один из которых был украшен печаткой со змеей, сплетенной в восьмерку поверх слабо светящегося сапфира.
      – Профессор Эления Клеотоу, – чуть слышно шепнул ему на ухо недоморф. – Она самая. Все знают, что она преподает в школе уже тридцать лет, но каждый мальчик мечтает быть наказанным и остаться у нее после уроков.
      – Оставляет?
      – Еще как! – как-то глубоко изнутри издал слабый смешок его сосед. – После этого такой счастливчик вскрикивает от любого шороха и обходит девочек за два арпана1.
      – Почему?
      – Не знаю, Битали. Не оставался ни разу. Но ты знаешь, все парни в курсе, чем это кончается, – и все равно все хотят остаться…
      – И не забывайте, мадемуазель и мсье! – повысила голос профессор Клеотоу. – Ваш долг как честного праведного мага – капсулировать любого встреченного демона в амулет и сообщить об амулете и заклинании управления всему нашему сообществу, дабы каждый при необходимости мог воспользоваться силой демона для благих целей.
      – И кто-то так поступал, профессор? – поинтересовались из занятого «троллями» ряда.
      – Я таких случаев не помню, – усмехнулась девушка. – Однако это не значит, что я не должна рассказать вам о правилах хорошего тона. Надеюсь, все запомнили мои слова? Проверю на следующем занятии. Все свободны!
      Учительница исчезла, по рядам прокатился тоскливый вздох, и только после этого школьники поднялись с мест.
      – Эй, гусар, слюни подбери! – громко посоветовал Арно Дожар.
      Все засмеялись. Даже Кро. В первый момент он не сообразил, что слова относятся к нему, а отвечать на подколку спустя полминуты было уже поздно.
      Класс стремительно пустел, и когда Битали сложил учебник и тетради, то оказался в полном одиночестве. К счастью, мальчик уже начал немного ориентироваться среди трех корпусов замка и нашел дорогу в башню без особого труда. Памятуя о столпотворении во время вчерашнего обеда, Кро сразу отправился в столовую – однако здесь уже успела набиться толпа. Ему опять пришлось есть стоя, а потому уйти полуголодным.
      Во дворе вовсю кипела игра: «орденцы» сражались против «троллей» и сборной команды, в которой Битали увидел Дожара вместе со всей свитой и нескольких незнакомых ребят – видимо, с другого курса. Кро свернул к стене, на скамье для зрителей подсел к рыжему, сильно конопатому пареньку.
      – Привет! Я тут новенький. Скажи, а как в игру можно вступить?
      – Как обычно, – пожал плечами тот. – Команда набирается, забиваешь себе корзину, берешь мяч и подключаешься. Правда, чем позже начнешь, тем меньше очков набрать успеешь. – Рыжий на секунду повернул голову. – Ты из землячества? Так со своими договаривайся, чего меня спрашиваешь?
      – Я ниоткуда. Говорю же, новенький. Второй день всего учусь.
      – А живешь где? В братстве или какой команде?
      – В башне пока обитаю…
      – Кролик, что ли? – Конопатый мальчишка опять стрельнул в него взглядом и отсел подальше. – Ну, так с кроликами и играй! Чего ко мне лезешь?
      – Я никакой не «кролик»! – повысил голос Битали. – Просто меня туда директор пока поселил.
      – Там, в башне, только кретины, вонючки и уроды живут! – отрезал рыжий и, сдвинувшись еще дальше, демонстративно повел носом, принюхиваясь. – Раз тебя туда поселили – значит, и ты такой.
      – А в нюх схлопотать не хочешь? – поднялся Битали. – Может, проверим, кто из нас нормальный? А, козел недорезанный?
      – Ребята, тут кролик ушами пободаться хочет! – громко сообщил рыжий и тоже встал.
      К нему тут же подтянулись еще несколько мальчишек. Все они, как и рыжий, носили на вороте треугольник «ордена». Кро понял, что честной драки не будет. Будет избиение толпой его одного.
      – Еще увидимся, – пообещал Битали и ушел в ближнюю стену, не обращая внимания на улюлюканье за спиной.
      В башне Надодух кормил у распахнутого окна своего ворона.
      – Это ты? – поинтересовался он, поглаживая птицу по голове. – Смотри, опять сбежал. Не может он в общей клетке жить. Волю любит.
      – Ты не знаешь, отчего ребята свою команду орденом Грифа назвали? – бухнулся на постель Кро. – Потому что падальщики?
      – Не знаю, – пожал плечами недоморф. – Орден здесь с незапамятных времен существует, забыли все давно, отчего и почему. Другие братства возникают, распадаются, а эти в школе всегда были. Ну и «тролли», само собой. Это те, которые из здешнего землячества, из ближних городов или поселков. Они школу своей считают.
      А хозяева земли, сам знаешь – это тролли. Потому так и прозвали. Прочие же землячества – это просто земляки. Правда, на нашем курсе таких нет, не повезло. Может, и нам бы место нашлось… А тебя чего, в орден не приняли?
      – С чего ты взял? Очень надо!
      – А чего ты тогда на них взъелся?
      – Просто любопытно.
      – Ну, если просто… – Опять пригладил перья на черной голове сосед. – На самом деле в ордене хорошо. И поесть можно спокойно, и в квидик есть с кем поиграть, и в драке они все друг за друга заступаются, и после школы, говорят, друг друга в войнах не убивают. Уговор у них такой. Не клятва, а по обычаю.
      – Что же ты тогда не в ордене?
      – Мне, Битали, здесь спокойнее… – Недоморф взял ворона за бока, подкинул в воздух и закрыл окно. – Здесь меня недоделанным никто не называет, мохнатым уродом, полукровкой, шпунской зверюшкой. Никто не говорит, что псиной воняет или блохи скачут. А что кроликом иногда кличут, так это только на уроках. Лучше уж кроликом, чем недочеловеком. Это тебе, мсье Кро, оказаться «кроликом» – по гроб жизни не отмыться. Так что просись в орден, мой тебе совет, пока кличка не прилипла.
      – Козлы они все!
      – Козлы, может, и козлы, – хмыкнул недоморф, – но хоть не кролики. Ладно, пошли. Обед заканчивается, сейчас метаморфизм будет. Послушаешь, что про меня умные люди рассказывают.
      Преподавателем метаморфизма оказался плохо выбритый старикашка в коричневом, выцветшем и плохо чищенном костюме, с вытянутой вперед на тощей шее головой, делавшей его похожим на грифа. Усевшись за стол, он нудным, размеренным тоном принялся диктовать правила внесистемного обращения, совершенно не интересуясь, успевают ученики конспектировать его лекцию или нет. Понять, что означают длинные витиеватые фразы, с первой попытки было невозможно, и Битали с тоской осознал, что все записанное придется перечитать раза два или три в личное время.
      Утешало лишь то, что лекция профессора Уолта Традиша никак не перекликалась с тем, что написано в учебнике – его Битали успел пролистать еще до приезда в школу великого маркиза. Значит, силы потрачены не зря, не на пережевывание того, что и так все знают.
      – Захвати мою тетрадку, – попросил Надодух, когда старый метаморф закончил свое бубнение. – Прошвырнусь по парку, пока оборотни не выползли.
      Не дожидаясь ответа, он пододвинул к Битали свой конспект и шустро выскочил через стену наружу. Кро подошел к окну, приподнялся на цыпочки.
      – Ерунда, второй этаж, – подсказали сзади. – Я тоже первую неделю никак не мог сориентироваться, где нахожусь. То ли на крыше, то ли в подвале. Ни дверей нет, ни надписей, лестницы без окон, половина кабинетов тоже глухие.
      Темноволосый курносый мальчик положил тетради на подоконник и протянул ладонь:
      – Привет, я Ронни Завьялов. Тоже первый год как в этой школе.
      – Битали Кро, – ответил на рукопожатие Кро и ткнул пальцем в треугольник на вороте нового знакомого. – Меньше месяца учишься – и уже член ордена?
      – Ну, что такого? Мы же не «тролли», мы всех желающих принимаем. В смысле, если нормальный парень, конечно. Вот ты, вижу, тоже вроде нормальный. Только зачем-то со шпунской зверюшкой связался, вонючкой недоделанным.
      – Меня директор к нему в комнату поселил.
      И он ничуть не пахнет.
      – Это потому что сухой. При тебе ни разу под дождь не попадал и в душ не ходил. Как намокнет – так вонь от него, как от дохлой псины. Поэтому никто с ним в комнате жить и не хочет, в кроличью башню выгнали. Мне ребята рассказывали. Или ты тоже… ущербный?
      – Сам ты… – Битали быстро оглядел класс. Кроме него и Ронни, здесь больше никого не осталось, и заступиться за мальчишку было некому.
      – Не обижайся. Раз ты нормальный, так это и хорошо, – дружелюбно улыбнулся Завьялов. – Вступай к нам в орден, сразу от половины проблем избавишься. У нас и команд для квича целых три, и свой этаж в корпусе, и с уроками всегда старшие помогут, и в столовой свои столы. Так что смотри, на кроликах свет клином не сошелся. А еще все наши друг за друга всегда заступаются. Трусов в тот же день исключают, до полуночи. Надумаешь – могу дать рекомендацию.
      У нас ограничений по членству нет. Вступишь – хоть завтра своих друзей приглашай.
      – А как насчет ста одного члена?
      – Так под запрет только те, кто старше четырнадцати, попадает. Только три старших курса. Ушедшие из школы тоже больше не в счет.
      В общем, можешь не бояться, до запретной сотни орден и близко не дотягивает. Хотя, конечно, смотри сам. Коли трусишь, дело твое. – Мальчик сунул конспекты под мышку и решительно направился в угол. – Ну, пока. Приятно было познакомиться.
      – Ронни, подожди! А что нужно, чтобы вступить в орден?
      – Говорю же, ничего! – на ходу оглянулся однокурсник. – Просто приходи. Примем.
      Сразу после урока Битали уселся за перечитывание конспекта, пока память оставалась еще достаточно свежей – но рекомендации профессора Уолта Традиша никак не лезли в голову. Там постоянно крутилось предложение вступить в орден, получить его защиту, право на удобную парту в классах и место за столом во время обеда, возможность играть вместе со всеми и иметь много друзей.
      Предложение казалось очень соблазнительным. Слишком соблазнительным. Чересчур хорошим, чтобы быть правдой. Такие подарки не делают случайным людям на второй день знакомства. Членства в престижном обществе добиваются долгими стараниями. За рекомендацию – расплачиваются подарками или услугами. Получить приглашение в орден сразу по приезду в школу… Это больше походило на ловушку.
      – Или, может, я внушаю симпатию с первого взгляда? – Кро захлопнул конспект. – Ладно, раз все равно ничего не понимаю, пойду хоть поем, пока толпа не набежала.
      Во дворе замка, разумеется, опять шла игра. Свободным оставалось только одно кольцо – под остальными настороженно приплясывали защитники, пытаясь смотреть сразу во все стороны. Команды проводили атаки по нескольким направлениям одновременно, выискивая слабости в чужой обороне, то объединяясь для общего нападения на третьего противника, то прорываясь к площадке недавнего союзника, стоило тому увлечься борьбой против четвертого соперника. Битали замедлил шаг, следя за игрой, слушая выкрики болельщиков, в которых советы то и дело перемежались проклятиями и угрозами. У противоположной стены он заметил Арно Дожара. Тот вместе с прихвостнями и тремя девочками что-то живо обсуждал, указывая на игроков. Время от времени он подскакивал, вскидывал руки, словно собираясь разразиться аплодисментами. Потом, разочарованно махнув, усаживался обратно, оглядывался за поддержкой на подружек. Из однокурсниц там была Анита Горамник, и неожиданно для себя Битали ощутил в душе неприятный укол. Он отвернулся и торопливо нырнул в столовую.
      Здесь и правда оказалось почти пусто. Кро не спеша очистил и съел апельсин, получив тем самым право на порцию жареной рыбы и пару жирных свиных сарделек, запил все это горячим шоколадом, скормил посуду седому морщинистому столу и отправился к лестнице. Но во двор возвращаться не стал. Поднялся тремя витками выше, протиснулся сквозь стену в довольно широкий коридор – шага четыре, а то и пять.
      Гобелены на жилой корпус администрация школы пожалела. Здесь с потолка светила полная луна, причем по ней то и дело пробегали мелкие облака. Рассыпанные звезды образовывали вполне понятный геометрический узор: множество треугольников остриями вниз. Видимо, знаки отмечали места прохода в комнаты. Разумеется, тут имелся и гриф: птица с серебряными крыльями, широкой грудью, неестественно большим хвостом и взъерошенными на шее золотистыми перьями возникала и тут же исчезала то на потолке, то на стене, то вдруг оказывалась в воздухе прямо посреди прохода.