Прозоров Александр
      Обычная жалость
      На полу горела одинокая свеча - дрожащее пламя выхватывало из мрака круг метра три в диаметре. Вдоль границы света и мрака сидели мы, взявшись за руки и закрыв глаза.
      - Очистите свое сознание от суеты, от мыслей и забот, - негромко звучал голос Милены Степановны. - Впустите в него свет истины, почувствуйте его, почувствуйте его, почувствуйте сидящих рядом, чистоту, наполняющую наши сердца. Почувствуйте покой, идущий по кругу.
      В этот миг мне показалось, будто по теплым рукам друзей ко мне рванулся мрак. Не выдержав мгновения ужаса, я оттолкнулся и кувырнулся назад. Послышался чей-то вскрик, но круг тут же снова замкнулся, лишь колыхнулось пламя свечи, дрогнула граница света и тьмы, и снова спокойно лился голос нашей гуру, тянулся от огня легкий дымок, лежали на стенах безмолвные тени. Ужас отпустил.
      Разумеется, упрекать меня никто не стал. Лишь Милена, взяв за руку, чуть слышно сказала:
      - Ты зря это сделал. Круг отомстит. Мы прошли сегодня темный план. Мы. И мы, вместе, справились с ним. А ты вышел из общего круга - и можешь оказаться в своем собственном кругу. И никто тебя не поддержит. Постарайся быть сильным. - Она поцеловала меня, обняла за плечи и тяжело вздохнула: Наверное, это моя вина, но теперь уже поздно.
      * * *
      От метро до дома я всегда хожу пешком. Темная ночная улица настраивает на несколько специфический лад; покачиваются на ветру фонари, шевелятся черные тени за кустами и деревьями, неслышными духами проскакивают бездомные собаки, и для полноты картины не хватает только легендарного Кощея Бессмертного - с отливающим синевой обнаженным мечом и воронеными доспехами на белых вечных костях.
      Двигаясь привычным широким шагом, я поравнялся с невысокой женщиной, и только начал ее обгонять, как вдруг она, громко завизжав, вцепилась мне в руку. От неожиданности я даже подпрыгнул и, кажется, тихонько пискнул. Сердце застучало, как заяц-барабанщик, кровь хлынула к лицу, но, увидев перед собой распахнутые глаза, испуганно дрожащие губы и поблескивающие жемчужные зубки я несколько успокоился - на Кощея это прелестное существо явно не тянуло.
      - Что случилось, сударыня? - постарался я изобразить улыбку.
      - Ой, кошмар какой, - девушка перевела дух, - иду, иду - вдруг из-под самой руки выскакивает громадный черный пес! Он ведь, наверное, и кусить мог?
      - Это вон тот? - Впереди торопливо трусила прочь дворняга росту мне примерно по колено - в холке.
      - Да... ой, нет... да... Да я просто от неожиданности! - она тоже улыбнулась. - Конечно, вам смешно, а я, кажется, каблук сломала!
      - Это ужасно, прекрасная незнакомка, - совсем не к месту рассмеялся я. - Что ж, давайте посмотрим.
      - Ох, горе! - отнюдь не горестно проворковала девушка, сняла туфельку и подала мне.
      Каблук оторвался напрочь, болтаясь на ломкой от засохшего клея нитке; можно было бы прибить его, или привернуть шурупом, но я не ношу слесарку в кармане. А вообще-то, смотрел я не столько на каблук, сколько на нее. Хорошенькая, .как с картинки...
      - Обувь нуждается в стационарном лечении, прекрасная незнакомка. Увы, увы.
      - Я не незнакомка, я Оксана! - Она стояла передо мной, изящно отставив точеную босую ножку, лишь чуть-чуть касаясь носком асфальта. - Что же мне теперь делать?
      - Я с удовольствием отнес бы вас на руках, но боюсь, мои желания не совпадают с моими возможностями. Попробуем комбинированный метод передвижения. - Господи, что за чушь я смолол! Я присел, осторожно одел ей туфельку, подержав теплую ножку в руке чуть дольше, чем было необходимо, и с трудом подавив желание скользнуть ладонью выше, к коленке. - Начнем с самого простого! - и я подхватил ее на руки. Она, после секундного колебания - а что ей оставалось делать? - обняла меня за шею. Первые метров десять нести было скорее приятно, чем тяжело, потом ощущения сравнялись, потом мне в нос забралась ее волосинка, я стал ловить ртом воздух, и Оксана застучала ладошкой мне по спине: