— Тебе не нужно так стремиться вперед, Создатель, — вкрадчиво прошептал Дьявол над самым ухом. — Просто представь, что ты медленно движешься вдоль стены.
Огромным усилием воли Олег оторвал взгляд от точки между ушей Джорджа и скосил глаза в сторону. Справа обнаружилось коричневое пятнышко мха. Пару секунд Олег его разглядывал, потом представил себе, что оно медленно перемещается назад. Седло дрогнуло, конь сделал пару шагов вперед и остановился. Олег выбрал трещинку на стене немного впереди, мысленно подтянул к себе — Джордж сделал еще несколько шагов.
Тогда Олег переменил тактику: он представил себе, что конь продолжает вот так же, медленно, двигаться вперед… и все оказалось на удивление просто — Джордж неспешно переставлял ноги, седока слегка покачивало, никаких скачков, вставаний на дыбы и прочих «прелестей» из арсенала родео более не случалось. Через минуту Олег решился отпустить луку седла и снова взялся за поводья.
Кони спустились по пологой лестнице замка и вынесли седоков в поле, посреди которого лежали рухнувшие стены комнаты. Только теперь они представляли собой заросшие травой, выветренные, темные от дождей валуны, кое-как скрепленные раствором и с редкими следами штукатурки. Казалось, прошло уже не меньше века с тех пор, как здесь стояло здание. Олег обернулся к Дьяволу. Тот пожал плечами:
— Не знаю. Я ничего не делал.
— Но ведь ты создавал этот мир…
— …и с тех пор он существует самостоятельно, — закончил фразу Создателя слуга.
— Несколько минут! — фыркнул Олег.
— Тысячелетия… — тихо поправил Дьявол, поднялся на стременах. — Идут…
На дорогу из леса высыпала нестройная толпа с хоругвями, вымпелами, странными фигурками, поднятыми высоко на шестах. Люди пели какую-то заунывную песню, не в такт размахивая зажатыми в руках алыми ленточками. Движущиеся впереди старцы были одеты в длинные черные балахоны, остальные, независимо от пола, — в разноцветные рубахи и белые шаровары. Не дойдя до всадников, все словно по команде рухнули на колени, ткнувшись лбами в землю.
Олег почувствовал себя несколько неуютно, и конь под ним сразу попятился. Дьявол сморщился, фыркнул и наконец отвернулся, зажав нос.
— Создатель… Ты пришел, Создатель, — бормотали старцы, чмокая губами дорожную пыль.
— Да встаньте же вы! — не выдержал Олег.
— Создатель явился! — взвыл один из старцев во весь голос, и люди расползлись на коленях в стороны, заплетая траву вокруг в косички и украшая ее ленточками.
— Ступайте в замок и приготовьте его к возвращению Создателя! — резко приказал Дьявол, и конь в несколько прыжков унес его вперед.
Олег, оставшись один на один с почитателями, растерялся. Угадав скрытые желания седока, Джордж громко заржал и, высоко вскидывая копыта, помчался в погоню за черным всадником.
Вскоре они поравнялись.
— Я понимаю, Создатель, им очень хотелось тебе понравиться, но нельзя же употреблять столько духов! — Дьявол громко фыркнул, недовольно сморщился и закрутил головой. — Я пропах насквозь! Боюсь, мне никогда не удастся войти в твой замок… Они станут курить в твою честь благовония и каждое утро расставлять по углам свежие цветы. Нет, лучше свежего воздуха не может быть ничего!
Рогатый слуга громко захохотал и, высоко вскинув руку, пустил коня вскачь. Большая серебристая стрекоза, описав стремительную дугу, спикировала Дьяволу прямо на ладонь, чем вызвала у всадника еще больший восторг. Олегу даже завидно стало. Он тоже вскинул руку, но к нему никто садиться не спешил. Некоторое время Создатель выжидал, потом выбрал взглядом одну из стрекоз, мысленно потянул к себе. Маленький живой вертолетик послушно завис над головой и плавно спустился на кончик среднего пальца. Почему-то именно этот пустяк вызвал у Олега страстное желание жить. Просто жить, дышать, разговаривать, валяться в траве, пить чистую прозрачную воду. Создатель расхохотался, спугнув уже совсем ручное насекомое, и пришпорил Джорджа.
Дорога обогнула обширную, заросшую высокими сиреневыми цветами опушку и уперлась в развилку.
В разные стороны уходили чистенькие, опрятные дорожки, на самой же развилке стоял высокий, замшелый, мрачный валун с хорошо знакомой надписью: «Прямо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — сам пропадешь, направо пойдешь — головы лишишься». Над надписью лениво топтался отъевшийся ворон, а вокруг живописно валялось несколько черепов и обглоданных костей. Не хватало только низких черных грозовых туч.
Олег вскинул глаза к чистому небу. Над головой немедленно завихрилась легкая дымка, которая быстро превратилась в пухлое облако.
— Не надо, Создатель, — попросил Дьявол, — поблизости укрыться негде, промокнем насквозь…
Олег промолчал — он ошеломленно созерцал, как впереди сразу три солнца быстро поднимались над горизонтом. Еще несколько, размером поменьше, падали вниз.
— Не может быть… — Олег закрыл глаза, потряс головой, снова взглянул на небо. Три солнца по-прежнему лезли ввысь. И еще одно, маленькое, немного левее, уплывало в сторону. Чертовщина какая-то… Как раз под стать камню на распутье. «Налево пойдешь… Направо пойдешь…» Олег покосился на Дьявола:
— И куда ведут эти дороги?
— Правая в сторону Дикого леса. Левая — к селениям рыбаков. Средняя — в поселок пахарей.
— А что означает надпись на камне?
— Не знаю, Создатель. Так было в твоем сознании.
— Понятно…
Ворон на валуне расправил крылья, вытянул шею и старательно, очень зловеще каркнул. Потом сложил крылья и выжидательно склонил голову набок. Олег поежился.
— Дьявол, а где страна хеленов, про которую ты говорил вначале?
— Она по другую сторону хребта. Туда можно пройти только через Мертвый Замок. За хребтом — цивилизация, а эту часть мира населяют дикие племена.
— Насколько дикие?
— Разные… — замялся Дьявол, потом добавил: — Замок еще не готов принять тебя, Создатель.
— Что, так сильно пахнут? — усмехнулся Олег.
— Да, — кивнул слуга.
Ворон нетерпеливо потоптался на месте. На голодающего он не походил… к сожалению.
— Так ты не знаешь, что означает эта надпись?
Дьявол отрицательно покачал головой.
— Ну не будем же мы стоять здесь, пока все запахи из замка не выветрятся…
Умом Олег понимал, что камешек этот из сказки и всерьез его угрозы воспринимать не стоит. Но ведь и все остальное происходящее с ним казалось совершенно неправдоподобным. Однако сидит же он верхом на коне, рядом Дьявол, сделавшийся покорным слугой, а мысленных приказов раболепно слушаются и конь, и стрекозы, и облака на небе. Так явь это или сказка?
— Поедем прямо, — решился наконец Создатель и положил ладонь на рукоять меча.
Коричневая пыльная дорога отнюдь не напоминала прямое как стрела шоссе. Она петляла между рощицами, ныряла в овражки, описывала беспричинные петли среди полей, скрывалась в сумраке леса и опять выходила на ароматные луга. Дьявол молчал, улыбаясь чему-то своему, а у Олега все не выходило из головы обещание придорожного валуна оставить его пешим. Создатель ни на мгновение не отпускал эфеса, внимательно всматриваясь в придорожные кустарники. Кто может там прятаться? Волк? Тигр? Или какой-то неведомый зверь?
Дорога свернула к опушке густого соснового леса, ложась под самые кроны. Олега словно кольнуло под сердце — здесь! И он потянул Драккар из ножен.
Пронзительный детский крик перекрыл уютное стрекотание кузнечиков в траве, огромная черная тень рухнула вниз из кроны. Сверкнул клинок, описав короткую дугу, на Олега дохнуло влажным теплом, и на земле забил кожистыми крыльями буро-зеленый обрубок.
— Осторожно, Создатель! — Дьявол спрыгнул на землю, метнулся вперед. — Осторожнее, ты же смертен!
Джордж попятился, закрутил головой, громко заржал.
— Смертен? — удивился Олег. — Это же сон?!
— Ты создал бессмертным меня, мой господин, — ответил Дьявол, склоняясь над попискивающим обрубком, — но сам остался человеком.
— Но ведь это сон! — повторил Олег.
— Это новый мир, Создатель, — поправил Дьявол и выпрямился. — Его нужно добить, а у меня нет оружия.
— Кто это?
— Вампир из Дикого леса. Странно, что он оказался здесь. Они не умеют летать и плохо ходят. К тому же охотятся только из засады.
— Так это и была засада!
— Нет, Создатель. Они слишком тяжелы, чтобы подниматься в воздух. Поэтому обычно прячутся в лесу, поджидая добычу. Оборачивают крыльями тело, становясь похожими на пни, и при первой возможности накидываются на бегущих мимо зверей или людей. А вот так сверху броситься на дорогу… Странно. Впрочем, этот слишком молодой. Пока они маленькие, то еще летают… Его нужно добить, Создатель. Иначе он будет, мучиться довольно долго.
Олег спрыгнул на землю, вскинул меч, примериваясь, но встретился с тоскливым взглядом раскосых красных глаз и опустил клинок:
— Не могу. Беззащитного — не могу.
— Ну что ж… — Дьявол вздохнул, отвернулся от умирающего вампира. — Тебе нужно вымыться, Создатель, ты весь в крови. Люди способны счесть это очень плохой приметой.
Только теперь Олег обратил внимание на то, что забрызган слизистой бурой жижей.
— Да, не мешало бы… Вот только где?
— У пахарей посреди каждого поля есть небольшой пруд для полива хлебов. Я думаю, это там. — Дьявол указал на несколько раскидистых деревьев, высящихся посреди темной пашни.
Пруд оказался маленьким и мелким, но зато вода в нем была теплой и нежной, как кожа младенца, а дно покрыто зернистым рыжим песком. Олег бултыхался долго, с наслаждением, а потом вытянулся на шелковистой траве, подставляя бока лучам десятка здешних солнц…
* * *
…Он вскочил, прыгнул к столу и со злостью стукнул дребезжащий будильник по макушке: это ж надо — зазвенеть в самый неподходящий момент! Охлос железный…
ФЕВРАЛЬ
Вьюга зло кидала в подвальное окно колючий крупяной снег, который с дробным стуком отлетал обратно. Правда, неведомыми путями отдельные зернышки ухитрялись проникнуть в подвал и холодными каплями падали на лицо.
Олег зябко поежился — нынешняя морозная зима ему совсем не нравилась. Хотелось под теплое, нежное солнышко, на берег пусть мелкого, но такого чистого пруда. А тут восковки все тащат и тащат. Говорят, к выставке готовятся. А лепят мещанскую пошлятину по образцу немецких «пикантных» статуэток. Но немцы-то их хоть из бронзы делали, а эти «художники» — от слова «худо» — все из серебра норовят.
Восковок накопилось где-то на две плавки. Это означало, что раньше полуночи домой не попадешь. Олег посмотрел на часы, почесал в затылке, потом сплюнул в мусорный ящик и стал решительно переодеваться — ничего с этими «произведениями искусства» до утра не сделается. А он от зимы уже устал.
* * *
— Папка! — Маленький Сашка разбежался по коридору и запрыгнул на отца, едва не опрокинув Олега на пол.
— Ну, привет дошколенкам. Чем тут занимаетесь?
— Мы часы рисуем. Тетя Света мне их до завтра оставила. Я нарисую и на стенку повешу.
— Хорошая мысль. Часы — вещь полезная. — Олег сполоснул под краном руки, заглянул на кухню. — Ну и чем нас сегодня будут потчевать?
— Жрать хочу! — откликнулся попугай с Таниного плеча.
— С тебя хватит, Альфонс, — сурово отрезала Таня. — Представляешь, Олежка, он в банку с горохом забрался. Никогда не думала, что попугаи горох едят!
— Боже мой, как ты прекрасна! — закатил глаза Альфонс.
— И не подлизывайся, ничего не получишь, — отрезала Таня, доставая из сушилки тарелку. — А сынок наш сегодня у Светки часы отобрал. Она человек мягкий, совсем было подарить собралась. Но я сказала — только до завтра.
Олег представил себе, как жена еще долго и в подробностях будет пересказывать все происшедшее с ней за день, и тихо попросил:
— Танюш, я устал сегодня очень… Давай я перекушу — и спать… Хорошо?
— Ложись, конечно… — удивилась Таня. — Хотя времени еще и девяти нет.
* * *
— Хорошо-то как… — простонал Олег, перекатился с боку на бок, чувствуя, как щекочут кожу сочные, ломкие травинки, открыл глаза — и тут же зажмурился от пронзительного света многих солнц. И не поверишь, что в Питере сейчас темень и холод… — Ты прав, Дьявол. Жить — это здорово!
— Твоя одежда высохла, Создатель, — ответил слуга. — Мы можем отправляться в путь.
Дорога петляла меж ароматных лугов и душных пашен, между светлых, прозрачных рощиц и мрачных сосновых боров; под копыта кидались крупные коричневые кузнечики, метались туда-сюда звучные стрекозы, хлопали крыльями разноцветные бабочки; высоко в голубом небе ласточки резали воздух между легкими облаками, и со всех сторон щедро светили многочисленные солнца.
— А море здесь есть? — спросил Олег, от души наслаждаясь здешней погодой после питерской слякотной зимы.
— Конечно есть, Создатель, — откликнулся Дьявол. — Оно омывает Землю.
— Здорово! — рассмеялся Олег. — Солнце и море. И никакой работы. Мечта курортника. Далеко до него?
— До моря? Дней пять пути… Если не останавливаться на дневки.
— Дневки? Зачем? — удивился Олег.
Между тем дорога вывернула из протяженных ивовых зарослей, разделяющих два широких вспаханных поля, и всадники увидели огромную разноцветную толпу…
Грянул гром: люди дудели в рожки, свистки, дудочки, стучали кочергами в выпуклые днища котелков, просто орали, подпрыгивая от восторга и размахивая красными ленточками и желтыми шарфами.
— Что это? — Олег с трудом успокоил вставшего на дыбы коня.
— Праздник, — коротко сообщил Дьявол.
— Ну это и так понятно. Бей в трубы, труби в барабаны… А какой?
— Твое прибытие, Создатель. — Дьявол снял воображаемую шляпу и низко склонился в седле.
Всадников окружили. У восторженно визжащих девушек, встречающих Создателя, алые и ярко-желтые ленточки увивали руки и красовались в косах. Парни перепоясались цветными шарфами, а ленточки были подвязаны на шее и коленах. Чтобы издавать максимально больше шума, сильная половина населения использовала подручные средства (вплоть до верещащих от ужаса поросят, которых самые находчивые держали за задние ноги и раскручивали над головой), топала по земле короткими сапожками и свистела. Женщины вопили без всяких премудростей.
— С ума сойти. А на колени они падать не будут?
— Нет, Создатель. — Дьявол уловил последние мысли господина и пояснил: — У замка мы встретили сектантов, поколениями готовивших себя для служения, а это дикие селяне: радуются, как умеют. Ты гневаешься?
— Нет. Веселые праздники мне по душе. — Сознание того, что его визит может вызвать у толпы столь буйный восторг, немного согрело Олегу сердце.
Словно ощутив благожелательность Создателя, двое парней приблизились, отпустив на волю несчастных, раскрасневшихся от крика поросят, и взяли Джорджа под уздцы. Олег вопросительно покосился на Дьявола.
— Они собираются проводить нас в деревню, — сообщил слуга. — Похоже, там уже жарят на вертеле самого большого хряка, режут салаты, достают из погребов мухоморы и перегораживают улицу для танцев.
— А улицу перегораживать зачем?
— Затем, что до конца праздника из деревни все равно никого не выпустят.
— Ага, — кивнул Олег, — насколько я понимаю, наш путь к морю удлинился дня на два.
— Ты прав, Создатель… — рассмеялся Дьявол. — Но море плещется вокруг Земли уже не один миллион лет. Что изменится за каких-то два дня?..
Молоденькая девчушка подкралась к Создателю, быстро и ловко обвязала его колено ленточкой и тут же отскочила с радостным смехом. Селяне взорвались криками с новой силой.
— Вот и все, Создатель, — участливо покачал головой Дьявол, — теперь ты их гость. Не отпустят, даже если придется связать.
— Нет, — улыбнулся Олег восторженным туземцам, — лучше я пойду добровольно. Что случится с морем за каких-то два дня?
* * *
Ради важности и секретности известия правительница страны хеленов решилась принять визитеров в своих покоях. Она сидела за столом, обтянутым плотным сукном и украшенным по углам двумя подсвечниками, и вид имела довольно усталый.
— Так что привело тебя в столицу, хозяйка границы? — деланно улыбнулась правительница. — Извини, что не спрашиваю о здоровье, но вести ты чаще приносишь тревожные, поэтому расскажи сразу о деле.
— Приветствуем тебя, хозяйка, — преклонили колени Велемир и его хозяйка, после чего гостья продолжила:
— Мой воин и советник в неурочное время задал вопрос оракулу и узнал страшную вещь…
— Что же вы все в неурочное время по святилищам кинулись? — поднялась из-за стола правительница, отошла к окну. — Из Мая, Августа, из Января сообщают, что вот-вот конец нашему диску настанет. И люди сгинут, и твари, и сама земля.
— Не сгинут, хозяйка! — подал голос Велемир.
— Вот как? — резко повернулась к нему женщина. — Похоже, впервые в моей жизни от границы с пустыней придут не плохие, а добрые вести. Почему?
— Мой советник смог открыть ворота в новый мир, правительница. Он утверждает, что с момента совмещения миров опасность для нашей земли исчезнет.
— Наверное, я должна обрадоваться, — вздохнула хозяйка, — но не получается. В половине полученных предсказаний говорится не о том, что мы сгорим в геенне огненной или утонем вместе с диском, а о том, что люди и животные вскоре окажутся мертвы до последнего. Ваши ворота дают им безопасность?
Гости промолчали. Правительница снова вздохнула:
— Наверное, я скажу плохие слова. Но я хозяйка хеленов, а не всего мира, и если мой народ исчезнет, то мне уже будет все равно, уцелеет после этого земной диск или нет. Меня беспокоят только люди, а не вселенские материи.
— Если сделать проход устойчивым и широким, — поднялся с колен Велемир, — то людей можно будет увезти через него в новые места.
— Вот это уже дает надежду. — Женщина обошла стол и подступила к нему почти вплотную. — Что тебе для этого нужно, колдун?
— Нужна энергия, которая способна расширить проход и сделать его постоянным. Мы можем собрать колдунов и подпитать его с этой стороны ворот, но точно такая же подпитка нужна и с той стороны прохода.
— Я готова дать тебе все, что угодно, колдун: золото, еду, одежду, дерево. Но у меня нет энергии. Тем более в чужом мире.
— Понимаю, хозяйка, — склонил голову Велемир. — Мы попытаемся найти ее с той стороны. Я уже прощупывал тамошние земли, и места с высокими силами там есть.
— Я надеюсь на тебя, колдун. — Правительница перевела взгляд на хозяйку границы и добавила: — А ты умеешь подбирать себе хороших советников.
— Благодарю, правительница.
— Благодарить ты должна не меня, а его. Я надеюсь на вас и жду известий. Ступайте.
* * *
Автобус, сыто урча, снизил скорость, принял вправо, вежливо позволил обогнать себя какой-то «девятке», торопящейся в сторону Гатчины, и решительно развернулся, затормозив у желтого фанерного флажка с надписью: «Цветочный комбинат». Раздраженно пшикнув, открылась передняя дверь, выпустила на остановку несколько человек. Вместо них в салон поднялась только одна женщина. Саша Трофимов посмотрел на часы, на тропинку, ведущую в сторону поселка, закрыл дверь и тронулся в обратный путь.
Дорога была пуста, как желудок перед завтраком. Тьма — космическая. Абсолютный мрак, и только желтоватый свет подсевших фар вырезал перед машиной четкий, словно по линейке, треугольник «жизненного пространства». Бежала из ночи под колеса дорога, порождаемая в полусотне метров впереди и исчезающая прежде, чем успеваешь поверить в ее реальность, тихонько гудел ветер на левом зеркале, прижатом к стеклу форточки.
«Пешка» выбралась на самую макушку Пулковской высоты, за лениво мигающим светофором мелькнула остановка — пустая, — и вдруг все исчезло… Автобус парил в небе, в бесконечности, в тишине, лишь далеко внизу колдовскую мглу разрубал сияющий клинок Пулковского шоссе, по левую сторону от которого бегало, светило, переливалось, перемигивалось множество огоньков. Там жил, дышал и ворочался гигантский организм аэропорта. А по правую сторону отдыхала вечность, и покой ее не нарушала ни одна суетливая искорка.
«Пешка» ухнулась вниз, ёкнуло сердце. Но фары вырвали из небытия убегающий круто под гору заиндевевший асфальт, руки привычно повернули руль, и через несколько секунд машина, проскочив поворот на Пушкин, выехала на ярко освещенную аэропортовскую трассу.
Единственная пассажирка вышла возле метро, взамен сели трое. Правда, все они ехали до конечной, так что времени на остановки Трофимов не потерял и заявился на станцию на двадцать пять минут раньше графика.
— Ну ты гонщик! — Диспетчером на станции сегодня была Зина. Она сурово погрозила пальцем и быстро закрыла путевку. — Ладно, лети на свою развозку, еще успеешь.
Но за десять минут выполнить все формальности все равно невозможно, устраивать ночные гонки по скользким дорогам не хотелось, а потому в час сорок Саша только-только подъехал к БАМу. Впрочем, расстраиваться у него причин не было: все равно завтра выходной, так почему бы и пешком не прогуляться? Не торопясь, Трофимов снял зеркала, подмел в кабине, написал сменщику записку, прошел врача, сдал путевку в диспетчерскую и отправился в путь.
Мороз почти не ощущался, — наверное, из-за полного безветрия. Небо отсутствовало напрочь, даже задранный вверх прожектор на будке сторожа возле гаражей не мог дотянуться до непробиваемых ночных облаков. Саша мимоходом кивнул скачущим у сетки собакам, обогнул забор стадиона и неспешно пошагал домой, предвкушая, как выпьет чашечку кофе, заберется под теплое верблюжье одеяло и тщательно проспится часиков этак до двенадцати или до часу. В крайнем случае до двух… Потом заберется в ванную, прихватив с собой чашечку кофе и свежую газету, и хорошенько отмокнет в горячей воде. Потом подсушится феном, пообедает и, прихватив бутылочку коньячка, отправится к Сереже Близнякову в гости — тот как раз две новые видеокассеты обещал.
Настроение было благодушным, и воздух от этого казался сладким, холодок приятным, иней на деревьях переливался серебряными искрами, а фонари стояли по стойке «смирно» и услужливо светили прямо под ноги.
До дома оставалось совсем немного, когда послышался радостный звонкий голос:
— Смотрите, он пришел! Поверил…
Девушка стояла прямо перед Сашей. Откуда только взялась?
— Ну надо же какой злопамятный! — пожал плечами парень. Из-под распахнувшегося пиджака стала видна свежая кремовая рубашка. Его подруга в дубленке улыбнулась и стукнула кавалера кулаком под ребра.
— Дедушка, ты обещал… — Девушка подхватила Сашу под руку, выжидательно глядя на старика. Тот погладил правой рукой бороду, подумал, потом перекинул из ладони в ладонь посох, круто развернулся и пошел прочь.
— Синица-а, — протяжно позвал парень, — смотри не проспи!
Тут же снова получил под ребра от своей спутницы, рассмеялся, и они побежали за стариком;
— С ума сойти, — наконец-то выдавил пришедший в себя Трофимов, — а я думал, ты мне приснилась…
— И все равно пришел? — Она неловко прижалась к молодому человеку. — Молодец!
Трофимову стало стыдно. К тому же он совершенно не представлял, что теперь делать. Не ожидал подобного сюрприза…
— Тебя как зовут? — шепотом спросила она.
— Саша. — И так же шепотом переспросил: — А тебя?
— Синичка.
— Как?
— Синичка.
— Красиво… — Трофимов лихорадочно пытался сообразить, куда можно пригласить девушку в полтретьего ночи. — Синичка — это имя?
— Да. Тебе не нравится?
— Почему, нравится. И ты, и имя… — Только тут Саша заметил, что они разговаривают все тише и тише. — Синичка, а почему мы шепчемся?
— Такое чувство, что у тебя в мыслях ералаш, не хочу мешать… — Глазки ее хитро прищурились, и Трофимов тут же решил плюнуть на все условности. Не сбегать же от такой красавицы!
— Синичка, ты обещала, что тебя можно будет украсть… — Он решительно обнял ее за плечо и повел рядом с собой. — Так вот, ты украдена!.. Какая у тебя шуба холодная…
— Сашок, так ведь зима на улице, не замечал?
* * *
— Только тише, — предупредил Саша, открывая дверь, — мама спит. Проходи сразу ко мне.
Не включая свет в прихожей, он показал на свою комнату, но Синичка застряла у зеркала, пытаясь в полной темноте подправить прическу.
— Какое у тебя громадное зеркало! Июньское?
— Что за «июньское»? Мое!
— Саша, это ты? — донеслось из маминой комнаты.
— Я это. — Трофимов буквально втащил девушку за собой и сказал в коридор: — Все в порядке, спи.
— Разбудили? Ой, извини меня, пожалуйста…
— Ничего, просто она за меня волнуется, вот и не спит.
Саша включил свет, Синичка испуганно вскрикнула:
— Как ярко!
— Это тебе после темноты кажется. Кофе будешь?
Не дожидаясь ответа, хозяин сходил на кухню и поставил чайник. Когда вернулся, то обнаружил, что девушка, так и не сняв шубу, пытается что-то разглядеть на экране телевизора, прикрываясь ладонью от света люстры.
— Синичка, ты чего?
Девушка шарахнулась от «одноглазого друга», зацепилась за край ковра и плюхнулась на диван.
— Извини, — прошептал Саша, — я не хотел тебя испугать.
— А я и не пугаюсь!
— Заметно.
— А правда, — она показала пальцем на телевизор, — что эта штука всякие вещи показывать может?
— Боже, Синичка, ты что, с Луны свалилась?
— А что, очень заметно?
— Да нет, — засмеялся Саша, — только когда разговариваешь. Хочешь, я видик запущу?
— Видик? — удивилась она.
— Понял, — включился Трофимов в ее игру, — у вас на Луне их нет.
Он пошарил по полке и после некоторых колебаний поставил фильм Сталлоне «Изо всех сил». Девушка уставилась на экран, словно первый раз телевизор видела. Саша потоптался рядом, пожал плечами и отправился за обещанным кофе.
За то время, что он наполнял чашки и делал бутерброды, она даже не разделась.
— Сашок, как здорово! Они как настоящие! — Ее детский восторг не мог не вызвать ответной улыбки. — Ты, наверное, жутко богат?!
— Я-а? — изумился Трофимов. — С чего ты взяла?
— Я же вижу, зеркало выше головы, свет в комнатах как днем, ковры везде на полах, «видик». Откуда столько всего у простого человека?
— Скажешь тоже, богач, — удивился Саша, ставя чашки на журнальный столик. — Зеркало магазинное, ковры синтетические, а магнитофон с телевизором куплены на обычную зарплату. Водителем я работаю, на автобусе. Есть у вас на Луне такие?
— Я знаю, это такие большие сараи на колесах? В них людей возят? Давно знаю. И тебе так много платят?
— Скажешь тоже — много. Ты лучше на свою шубу посмотри, за такую сотню видиков дадут!
— Неправда, она обыкновенная, из шкурок.
— Понял, — покорно согласился Саша, прихлебывая кофе, — у лунатиков свои причуды. Кстати, ты в шубе еще не сварилась? Может, снимешь?
— Ой, извини, сейчас. — Синичка сняла шубу, кинула ее в кресло. Перехватила удивленный взгляд и тут же попыталась оправдаться: — У нас все так одеваются! Тебе не нравится? А что носят у вас?
Платье ее напоминало несколько кусков яркой ткани, намотанных на манекен.
— Нет, почему? Нравится.
— Саша, я все чувствую. Я тебе такая не нравлюсь?
— Нет, нравишься.
— Значит, платье не нравится! А у вас какие носят? — Она повернулась к экрану, на котором грузовик как раз давил легковушки.
— Нет, туда не смотри, там только проституток показывают. Лучше я у мамочки «Бурду» стащу.
Допив свою чашку, Трофимов прокрался в соседнюю комнату, тихонько достал из шкафа несколько журналов и принес Синичке, а сам пошел варить новую порцию кофе. Точнее, кипятить воду — кофе он употреблял растворимый.
Вернулся минут через десять. Гостья внимательно изучала последние визги моды, не забывая, впрочем, посматривать за телевизионными приключениями.
— Ну как, птичка-синичка? — спросил Трофимов, присаживаясь рядом.
— Красивые. Несколько странноватые, правда. — Она подняла глаза на Сашу. — Тебе какое платье больше всего нравится?
— А тебе?
— Нет, Сашок, я хочу, чтоб тебе нравилось.
— Ты мне и так нравишься.
— Это правда, — не спросила, а скорее сообщила она. — Как хорошо, что ты мне поверил. Пришел. — Она опустила журналы на колени, осторожно дотронулась указательным пальцем до своего виска, потом до виска Саши, нежно провела пальцами по его бровям, по щеке. — А я сразу почувствовала, что… что… — Она замялась. — Не знаю, просто очень захотелось до тебя дотронуться. Хотя бы прикоснуться.
Молодой человек поймал ее пальцы губами.
— Как хорошо, что ты пришел…
Саша немного поколебался, потом решительно обнял ее и поцеловал. Журналы громко шлепнулись на пол. То ли от кофе, то ли от усталости закружилась голова. А может, и от поцелуев. Они сжимали друг друга целую вечность, забыв о времени, пока вдруг громко не хлопнула дверь на лестнице.
— Что это? — вздрогнула Синичка.
— Сосед на работу пошел, ему далеко ехать.
— Саш, — она повернулась к окну, — так уже утро!
— Какое утро, темень на дворе!
— Ой, мне бежать нужно. — Она метнулась к дверям, вернулась, пронзительно взглянула ему в глаза, словно хотела заглянуть куда-то глубоко внутрь, быстро поцеловала, опять бросилась к двери.
— Стой, шуба!
— А? — Она недоуменно посмотрела на него, на кресло, подхватила шубу, но Саша успел поймать девушку в объятия.
— Куда ты торопишься? Ну подожди немного!
— Я не могу, Сашенька! — Она чмокнула его в губы и решительно освободилась из рук.
— Постой, хоть телефон оставь! Где мне тебя искать?! Как увидеть?!
— В следующее полнолуние, на том же месте.
— Целый месяц?! А раньше?
Она молча сражалась с дверным замком.
— Постой, я провожу.
