Ждать не пришлось. Проводник Риктор валялся на травке в условленном месте — опушке леса рядом с деревней Морь. Его лохматая кобылка меланхолично пощипывала траву, полностью игнорируя, как и хозяин, путников.
      — Вы быстро добрались, — Славка тоже опустил положенные приветствия.
      — У меня дела тут были, — Риктор сел, выплюнул изжеванную травинку.
      Спешились, отпустили коней. Лохматая лошадка покосилась ревниво, но тут же заинтересовалась лепешкой, которую ей протянула Маша. И девочка, и лошадь смотрели друг на друга с одинаковым любопытством, и Аля хихикнула.
      Славка присел рядом с проводником. Переговоры предстояло вести ему: Филат считал себя просто охраной, а Талем, верный высказанному когда-то обещанию, помогал только там, где самим ребятам не справиться.
      — Куда вы направляетесь?
      — В Камь.
      Риктор присвистнул:
      — Выбрали местечко!
      — А что не так? — тут же уцепился Талем. Как подозревал Славка, в основном, не ради благополучия их похода, а из вечного своего любопытства.
      — Дурное место и очень недружелюбные жители. Путников не любят, на торги не ездят, у себя купцов не привечают. Живут, как могут, а кто поумнее — уезжает.
      — Чем же то место такое дурное?
      Риктор философски пожал плечами:
      — Да леший их разберет, туда давно уже толком никто не ездил.
      Славка удовлетворенно кивнул: кажется, руны в саду Ласка не наврали.
      — Что вам там нужно?
      — Мы ищем следы некоего дрида, — они заранее обговорили, что проводнику придется назвать цель поездки.
      Риктор снова сунул в рот травинку, пожевал. Ехать ему не хотелось — это было заметно. Но когда еще выпадет такая возможность заработать? Он оглядел ребят и назвал сумму, которую мог бы потребовать хороший телохранитель в смутное время. Славка кивнул, мысленно поблагодарив князя.
      — Уважаемый, а какие дела вас привели на эту сторону? Не слухи ли некие о здешней границе? — поинтересовался Талем.
      Славка с досадой отметил, что сам спросить об этом не догадался.
      Риктор оскалился в усмешке, не желая отвечать ведуну.
      …Деревеньки, постоялые дворы, небольшой городок, в который не стали заезжать — дорога была наезженной. А с проводником путь еще и намного короче, чем если бы ехали, ориентируясь по карте: знал, где можно срезать тропой, где остановиться и дать передых лошадям. Ближе к Ками, когда уже горный массив окончательно вступил в свои права и смял поля, поселений встречалось все меньше и меньше, а жители становились все неприветливее. Стало сложно просто купить еду, не говоря уж о ночлеге. Постоялые дворы сменились маленькими харчевнями, на первом этаже которых подавали пиво, вино, больше похожее на брагу, и немудреную закуску. На втором обитал хозяин с семьей, а комнат для путников не было. Это Славку не огорчало — они и в поле переночуют. Не радовало другое — пришлось добывать пропитание охотой. И если подстрелить небольших серых зверьков, похожих на зайцев, он мог запросто, то свежевать тушки ему не нравилось. Но это Славка держал при себе, не рассказывал даже Алешке. И принимал в охоте такое же участие, как и привыкший к походной жизни Тимс.
      В полдень начала собираться гроза. Небо висело низко, угрожая придавить к горам непрошеных гостей. Талем недовольно изучил темно-синий, почти черный край тучи, и пообещал град. Пытаясь уйти из-под надвигающегося ливня, коней гнали без передыху, но небо темнело быстрее, и вскоре стало не разобрать — то ли уже наступил вечер, то ли все еще день. И как назло — ни одной мало-мальски приличной пещеры для ночлега! Только узкие горные тропинки; оставаться во время грозы на них — безумие, могут быть обвалы. Риктор с сомнением в голосе предложил свернуть к деревне, одной из немногих в окрестностях все приближавшейся Ками.
      Тянуло свежестью, одежда неприятно набухла от влаги. Ниже, в оставленной пару часов назад долине, наверняка уже шел дождь. Порой за спиной полыхало: молнии ослепительно-белыми зигзагами прошивали от туч до кромки гор сгустившуюся темноту. Потом накатывал гул, и грохотали сорвавшиеся камни.
      Поселок нашли только благодаря Риктору. Темнело очень быстро, а сквозь плотный высокий забор не просачивался свет. Славка усмехнулся про себя: «Наверное, по запаху определил». Когда подъехали ближе, забрехали собаки. Только их лай, да ароматы дыма, лошадиного навоза, свежеиспеченного хлеба давали понять, что поселок не вымер. Филат аккуратно бухнул кулаком по створкам ворот, прислушался. Собаки зашлись так, что казалось, выпусти их — разорвут путников. Ратник выругался и снова постучал, отбросив учтивость. К нему присоединился Риктор. Проводник громко выкликал свое имя и вызывал какого-то Дага.
      — Кто с тобой? — голос из-за ворот послышался так неожиданно, что Филат не удержал занесенную руку и долбанул по створке. В ответ ратнику затейливо пожелали употреблять кулаки в других делах, еще более недостойных, чем ломание общинной собственности бедного селения. Филат хмыкнул, оценив стоимость оковки ворот и солидные петли. На бедняков здешние жители не тянули.
      Риктор перечислил всех спутников. Откинулась небольшая заслонка, и сквозь частую решетку небольшой отряд придирчиво изучили. Только после этого створки тяжело разошлись, пропуская гостей. Пожилой мужчина, придерживая за загривок недовольно ворчавшего пса, разглядывал путников. Остальные собаки показывали зубы в отдалении, не решались напасть вперед вожака.
      Мужчине было явно за пятьдесят, но в черных прямых волосах, ниспадавших на плечи, седина не мелькала. Куртка из мягкой кожи — Славка на мгновение позавидовал, в такой хорошо ездить по горам — распахнута, и виднелся кинжал на поясе. Это явно не просто сторож, и Славка окрестил его про себя старостой. Хотя, если судить по скупости и четкости движений, больше подошло бы «воин», «вождь». Вон как смотрит цепкими серыми глазами! Но открывшаяся за забором деревенька на воинское поселение не тянула. Узкая улочка, невысокие дома, не отгороженные от соседей заборами, вместо изгородей низкие, по колено взрослому, кусты. За плотно сомкнутыми ставнями виднелся свет — неровный — от коптилки, а не от шаров.
      Мужчина повернулся, вложил в пазы огромный засов, украшенный кожаными лентами и обрывками шкур. Славка метнулся взглядом к заостренным на концах кольям забора, но подобных украшений на них не углядел. Это не убавило тревоги — поселок напоминал ему о горных. Да и смуглый черноволосый мужчина вполне вписался бы в племя. Но дома были обычными; торопливо пробегавшие в преддверии ливня жители не скалывали волосы в украшенные перьями хвосты и женщины носили обычные одежды.
      Староста снял с крюка большой фонарь — световой шар лежал там свеженький и давал возможность разглядеть всех, но мужчина заинтересовался Риком. Подошел вплотную к его коню, поднял светильник на уровень глаз. Талем подъехал ближе, но староста не обратил на ведуна внимания. Рик ответил спокойным взглядом и спешился.
      — Пойдемте, — мужчина снова пристроил фонарь на крюк.
      Задами — между последними огородами и стеной — он вывел их к небольшому сараю. Наверное, его использовали зимой, тут был сложен хороший очаг, у одной из стены лежали дрова. Староста уже на пороге снова оглянулся на Рика и ушел, так и не сказав больше ни слова.
      — Повезло, — заметил Риктор. — Мне как-то пришлось тут останавливаться, и на большее, чем щелястая продуваемая халупа, я не рассчитывал.
      Ливень ударил в крышу, когда уже развели огонь и в сарае запахло подогретым мясом. Окон не было, но даже сквозь плотно пригнанные доски проникал ослепительный свет молний. Через мгновения по ушам ударял грохот. Славка даже пожалел, что нельзя открыть дверь — сразу ворвется мокрый холодный ветер. А так хотелось посмотреть на грозу в горах!
      В углу сарая лежало свежее сено, сберегаемое рачительным хозяином от дождя. Зарылись поглубже, укрылись плащами и шкурами. Славка лежал с краю, закинув руки за голову, и слушал, как стучит по крыше дождь, перебиваемый тяжелыми ударами градин. Хоть Талем и уверял, что опасности нет, но караул отменять не стали, да и за огнем нужно было следить. Славка поерзал, устраиваясь поудобней. Хорошо! В кои-то веки досталась первая вахта, и не нужно вставать посреди ночи с тяжелой от недосыпа головой. Успели до дождя под крышу, устроились на такой роскошной лежанке. Мальчишка улыбнулся, вспомнив, как когда-то валяться на сене ему казалось неудобным и колким. Что он тогда понимал в ночлегах! Было так спокойно, что он поверил — они обязательно вернутся домой. До этого он цеплялся за надежду, не разрешая вкрасться даже тени сомнений, чтобы не сорваться. А тут вот — поверил. Да так, что поставил в памяти зарубку: «Нужно у всех спросить номера телефонов, а то неизвестно, где и как окажемся, когда вернемся». Он представил себя стоящим у подъезда. Достаточно задрать голову — и вот они, окна его квартиры. Одно только странно в этом видении: Славка увидел себя таким, как в этом мире, меч привычно оттягивал пояс. Мальчик вытащил руку из-под плаща, прошуршал по траве и нащупал ножны. Да, от этого движения придется отвыкать.
      Утром выехали чуть свет, только разжились у старосты молоком, свежим хлебом и вкусными местными колбасками. Зябко тянуло сыростью, лошади месили грязь на улице деревеньки, а из-за ставень следили за незваными гостями жители. Но стоило повернуться, вглядеться пристальнее, как любопытный глаз тут же исчезал из щелки.
      Староста неторопливо снял засов и потянул на себя тяжелую створку. Та легко проехала по уже накатанной дуге. Славка глянул за ворота: на мокрой дороге отчетливо виднелась цепочка следов. Какой-то всадник не поленился встать очень рано и покинуть деревню затемно, сразу после того, как кончилась гроза.
      — Удачной дороги.
      Славка настолько свыкся с молчанием старосты, что вздрогнул, услыхав его голос. Оглянулся, но мужчина уже закрывал ворота.
 
      До Ками оставался день пути.
      Ночью поток размыл дно ущелья, и ехали медленно, не понукая лошадей. Тропа оказалась засыпана разбитыми на осколки валунами, и Риктор тревожно поглядывал вверх. Тут опасно медлить и опасно спешить, и это сильно нервировало проводника. Ущелье плавно поворачивало влево, расходясь в небольшую долину.
      На выходе их ждали. Воины-горцы, числом не меньше дюжины, стояли полукругом, перекрывая дорогу. За ними — женщина в накидке из белых перьев. Отряд могли покрошить в первую же минуту, но воины не трогались с места, не убирая, впрочем, рук с оголовьев мечей и не отпуская копий. Позади, в ущелье, прогрохотал обвал.
      Славка аккуратно сдвинул нож под плащом. Если будет бой, долго не продержаться: их меньше, а еще нужно охранять девчонок. Как глупо попались! Неужели — все?!
      Дайарена медленно выехала навстречу, проведя коня между двумя воинами. Следом за ней рванулся парень с украшенными перьями и кожаными лентами волосами. Женщина остановила коня в паре шагов и, не глядя, протянула руку, будто не сомневаясь, что найдет опору. Паренек стремительно выскользнул из седла и с галантностью пажа помог свой повелительнице спуститься. Дайарена встала перед путниками, взглянула на Рика:
      — Ну, здравствуй, внук.
      И до Славки только сейчас дошло: темноволосый черноглазый Рик очень похож на детей горного племени.
 
      Костер выпускал густой белый дым, подсушивая намокшее от ночного дождя дерево. Сидеть на камнях было жестковато, не сильно помогали шкуры, набросанные вокруг, зато тут было посуше. Дайарене постелили густой белый мех, на который так и тянуло прилечь. Но женщина сидела очень прямо, накидка из перьев казалась плотно сложенными за спиной крыльями. Все молчали, глядя на нее со жгучим любопытством, и только Лера — с явной неприязнью.
      Объяснить все на месте дайарена отказалась, вот и пришлось ехать следом, на стоянку горного племени. Хлопотавшая у огня пожилая женщина оглянулась на приехавших, чуть улыбнулась и низко поклонилась. Нищенка из Вардана — узнал Славка. Сейчас она разливала по кружкам горячий отвар, сладко пахнувший земляникой. Атен толкнул Славку в бок, кивнув на невысокую крепкую лошадку, привязанную поодаль:
      — Вот на ней сегодня утречком из деревни и выехали.
      Не доверять глазу опытного воина было глупо, и мальчик согласно кивнул.
      Дайарена погрела ладони о бока кружки:
      — Элика, бывшая княгиня Семи Рек — моя дочь, — чуть поморщилась с досады. — Нет, не с этого начинать надо…
      Талем ослабил шнуровку на вороте рубахи, сглотнул. Чуял: женщина говорит правду, а узнать такое про княгиню, пусть и покойную — не самый удачный способ обеспечить себе спокойную жизнь.
      — Дайарен становится все меньше и меньше. Через пару десятков лет не останется ни одной, — жар от костра колыхал воздух, шевеля длинные седые пряди. — Наша сила переходит от матери к дочерям, но сила ничто, если нет невозможности ею управлять. Уже больше полувека не рождалось ни одной девочки, способной пробудить свой дар. Ни одной. Элика тоже была дайарой — имеющей силу, но не имеющей над ней власти.
      — Почему так случилось? — вклинился в паузу ведун.
      — Это мы поняли много позже, — бесцветные, истонченные губы женщины дрогнули в насмешке, но не над вопросом Талема, а скорее над судьбой. — Право управлять даром дается той, что зачата по любви. Не по влечению, не по страсти, не из благодарности — а только по любви. Мы становились все сильнее, но вместе с этим все меньше и меньше обращали внимания на дела людские. И на самих людей. Мы стали сильны как никогда — и потеряли способность любить. Я одна из последних рожденных по любви. Для Элики я специально искала отца. Не торопилась — мы живем намного дольше людей и дольше остаемся молодыми. Вот только старость приходит, как первый снег в горах, мгновенно убеляя сединой. — Дайарена помолчала.
      Женщина, изображавшая в Вадране нищенку, неслышно подошла и с поклоном поставила плоскую деревянную тарелку, полную незнакомых ребятам засушенных фруктов.
      — Тоже дайара, — кивнула на нее дайарена. — Только и может, что человека нужного быстро отыскать.
      — Нас, значит? — неприязненно отозвался Рик.
      — Тебя через ведуна, — уточнила дайарена и продолжила рассказ: — Не для того я мужчину выбирала, чтобы полюбить. Чего не дано — того не дано. Была другая надежда: сильный ведун мог передать дочери хоть что-то. Не получилось.
      Рик, слушая, как равнодушно — словно об опыте каком с племенным животным! — говорит о его матери дайарена, сжал кулаки.
      — Отец ее недаром силы был великой, все чувствовал: и что его не люблю, и что дочь-дайара мне не нужна. Увез, пристроил в семью, не слишком знатную, но и не из последних. Сам навещал. Вот и повел раз в Высшую школу. А туда князь, только-только венец возложивший, заявился. — Дайарена посмотрела на Рика. — Мужчины не могут управлять силой, только хранят ее для будущих поколений. Ребенок, зачатый мужчиной-дайаром и дайареной, равен по силе дридам, а в чем-то и превосходит их. Только это уже неважно — ты слишком молод, самая младшая же из нас вот-вот постареет. А детям от ваших женщин сила не передается.
      Женщина выудила из складок одежды яркие бусы, перемежавшиеся кусочками меха и перьями. Каменные и деревянные шарики, постукивая в руках, рождали завораживающий ритм. Перо, попавшее в ненужный момент под пальцы, безжалостно вырвали и отправили в костер.
      — Теперь тебе понятно, ведун, зачем мне нужна твоя любовь? Если нет своей, то почему бы не воспользоваться чужой? Если у нас ничего не получится и самая младшая из нас постареет раньше… — дайарена громче щелкнула бусинами. — Я верну тебе любовь, обещаю!
      Талем, приложив руку к груди, чуть поклонился. Славка не нашел в этом жесте ни малейшей иронии, а только благодарность.
      — Если бы ты рассказала мне это раньше, я согласился бы по доброй воле, — сказал ведун. Лера уколола Талема взглядом и ухватилась за косу, наматывая на пальцы прядки. — Я уважаю ваш народ и готов помочь, чем могу, его возрождению.
      Дайарена не поблагодарила даже кивком, снова щелкнула бусинами:
      — Мой народ… Ведун, я не люблю свой народ. Свой народ, свои горы, своих духов. Есть только долг. И ничего больше. Я и вас нашла только потому, что так захотели духи. Взяв твою любовь, ведун, я узнала всех, кого ты любишь. Догадаться, что этот мальчик мой внук, совсем не сложно. Я могла понять и раньше, когда он попал в наш поселок не как гость, а как пленник. Но какое мне было дело до заплутавшего в горах мальчишки? А теперь наши духи велят следовать с вами по вашему пути и провести через границу. Что вы ищете? Может, мой народ поможет вам.
      Талем процитировал зашифрованное рунами послание. Дайарена, чуть склонив голову — чем снова напомнила Славке птицу, — осмотрела своих воинов. Она не сделала ни единого жеста, только чуть опустила ресницы, но один из мужчин сорвался с камня и бросился к шкуре:
      — Да, мой дед пришел из этих мест, когда они стали проклятыми.
      — Кто проклял ваши земли? — вмешался Талем.
      — Не знаю. Но только сначала умерли Зеленые горы, а потом замолчало и все кругом.
      — А ты не брешешь? К Зеленым горам не то что дед твой, а и прапрадед близко не подошел бы, — бросил Риктор.
      Воин даже головы не повернул к проводнику.
      — Почему? — не смолчал ведун.
      Риктор пошевелил носком сапога торчавшую из костра ветку, держа паузу. Аля громко хмыкнула, и проводник недовольно покосился на девочку:
      — Там водились драконы.
 
      Камь должны были обойти западнее. После ночной грозы некоторые тропы завалило, другие были слишком опасны. Проводник обещал, что дальше их ждут скалы, холод и полное отсутствие деревьев. Дровами запаслись в долине, и Влад хоть согрелся, пока их рубили. Впрочем, холодный влажный ветер быстро выдувал тепло, заставляя ежиться.
      Ведун, вплетая в речь вежливые слова, пристроился к дайарене, заслужив ревнивый взгляд молодого парня, ее охранника и пажа. Женщину тяготила беседа. Талем это чувствовал, страдал, но не мог не спросить: способна ли дайарена определить — есть в ребятах что-нибудь необычное?
      Признал с тяжким вздохом, что ни он, ни его учитель не сумели ничего понять. Но ведь должно же что-то быть, недаром с ними происходят порой странные вещи!
      Дайарена вытащила из прически длинную деревянную шпильку, украшенную резьбой, покрутила в руке:
      — Сила у всех одна, — палец скользнул вдоль палочки. — Но дриды — на одном конце, а ведуны — на другом. Наш же род — посредине. Сила одна, — повторила, снова пряча заколку в тяжелом узле волос. Оглянулась на прислушивавшихся к разговору ребят и заговорила чуть громче. — Мы отличаемся тем, где берем эту силу. Ведуны черпают ее в себе. А сколько ее там есть в человеке? Вы можете питать ваши камни, накапливать в них силу, а после брать. Но нельзя взять больше, чем есть. А дриды хитры. Они берут силу извне, и потому намного могущественнее вас. Я же могу попросить милости у наших духов, а могу и заглянуть в себя. Только, умея делать все, я ни в том, ни в другом не могу достичь совершенства. — Дайарена говорила об этом равнодушно, принимая такое положение вещей как должное.
      Талем же возбужденно сплетал и расплетал пальцы, не решаясь перебить женщину. Но вот она замолчала, а ведун так ничего и не спросил.
      Дайарена взглянула на Талема и лениво, словно уступая любопытству ребенка, добавила:
      — Говоришь, искал в этих детях силу и не нашел?
      Талем торопливо закивал.
      — Ты искал ее по вашим правилам, по вашей… — женщина щелкнула пальцами, подбирая слово, и Талем быстро вставил:
      — Методике.
      — Пусть так. — Слово было незнакомо, но дайарена не хуже ведуна умела понимать правду. — Если они нужны дриду, то их источник силы может быть вне — и ты его просто не чуешь.
      Талем озадаченно потер лоб.
      — Методика, значит.
      Дайарена плотнее запахнулась в накидку: теперь можно и помолчать, Талем занят обдумыванием идеи и пока оставит ее в покое. Да и вышли уже на узкую тропу, рассчитанную на одного путника, вдвоем с трудом разойдешься, — с одной стороны поднималась отвесная стена, с другой — обрыв. Пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Плохое место для разговоров.
      Размытый дождем край скруглился, покрылся жидкой грязью, и легко было оступиться. Влад боязливо глянул туда, но дна ущелья не разглядел и еще ближе придвинулся к скале. Поднимались в гору цепочкой, за каждым из ребят шел воин горного племени. Их нисколько не волновал трудный участок, и Влад, глядя в спину парню, позавидовал его упругой размеренной походке и невозмутимости. Мальчик вскинул голову, развернул плечи и постарался ступать так же мягко. Шли уже долго, и больше не тенькало под ложечкой от страха. И даже через новое русло ручья, проложенное потоками, Влад перебрался легко. Даже глянул с любопытством через край: ну и водопад тут хлестал во время грозы! Так же споро прошли воин и его низкорослая лошадка. Следом шагнул Антон, увязая в раскисшей грязи, и потянул за собой кобылку меланхоличного нрава. Как новичку, ему досталось очень спокойное животное, немолодое. Но то ли она слишком устала от дороги, то ли просто случай такой вышел, но кобыла оступилась, заскользила по мокрой глине, сбила с ног Антона и сама не удержалась на тропе. Она скатывалась в пропасть, утягивая за собой хозяина, вцепившегося в поводья сведенными от страха пальцами. С шумом посыпались в ущелье камни.