Анька села в кровати, крепко обняла мать. Из ее глаз катились крупные слезы.

— Мужик твой знает?

— Нет, — всхлипнула Анька, утирая пальцем нос. — Нету у меня его.

— А, ну понятно! Козлячья порода! Все они такие. Видать, на роду нам с тобой написано в одиночках ходить. Ой, что я говорю! Дура старая! Какие, Анюта, твои годы, все у тебя еще будет, и муж, и детки, семья хорошая, дружная, и дом — полная чаша. А ребеночка можно на мое имя записать, будто он тебе братик или сестричка, чтобы у мужиков потом лишних вопрос не возникало. А если уж полюбит…

— Думаешь?

— Будет, Анька, все будет!

Мать и дочь сидели на кровати, обнявшись, плакали, и было им так хорошо и уютно, как никогда.

Раздался звонок в дверь. Нина Владимировна посмотрела на будильник, стрелки которого показывали третий час ночи, и нахмурилась.

— Кого еще черт принес! У нас все дома! — она помедлила немного, звонок повторился. Нина Владимировна пошла открывать.

Она посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял Валерик собственной персоной. Нина Владимировна вздохнула и щелкнула замком.

— Здравствуй, Нинуль, — пьяно улыбнулся Валерик, вваливаясь в прихожую.

— А, явился — не запылился! — сказала Нина Владимировна. — Ну, и где мы шлялись, интересно знать?

— Нинуль, извини, банкет, понимаешь! Начальник докторскую защитил, ну вот и… Помнишь, я тебе про него рассказывал? Семен Арнольдович, — Валерик заглянул в Анькину комнату. — Анюта, не спишь? Лови апельсинчик! — он швырнул апельсин на Анькину кровать.

— Спасибо, — буркнула Анька.

— Валерик, ты куда это в своих грязных ботинках поперся? — грозно окликнула его Нина Владимировна.

— Щас-щас, — Валерик вернулся в прихожую. — А это тебе Нина, — он вытащил из портфеля банан и протянул Нине Владимировне, хихикнув.

— Ты сюда зачем пьяный пришел? — спросила Нина Владимировна, не собираясь брать банан.

— Как… зачем? — искренне удивился Валерик. — Ты ведь у меня любимая женщина, можно сказать.

— А можно и не говорить! У меня дочь малолетняя, шестнадцати еще нет, а ты врываешься в пьяном виде к ней в спальню… И потом, что за манеры! Ни позвонит, ни предупредит, заявился, будто здесь его, как манны небесной, ждут! На банкете-то у Семена Арнольдовича ни одной шлюхи не нашлось? Или уже не котируешься?

— Нин, ну что ты на меня собак спустила! Я, можно сказать, летел на крыльях любви, а ты… — Валерик потянулся к Нине Владмировне, чтобы ее поцеловать, но она отстранилась. Только сейчас Валерик заметил, что у Нины Владимировны красные глаза. — Ты плакала?

— Смеялась. Тебя это не касается. В общем, давай-ка, милый, иди к своей стерве, на банкет — куда хочешь! И забудь сюда дорогу! А то повадился.

— Нин, ты что? Ни с того, ни с сего. Так с мужиками нельзя обращаться! У нас нервная структура хрупкая. Я ведь и заболеть могу.

— Да хоть бы и сдох! Не велика потеря, — сказала Нина Владимировна. Давай-ка, давай-ка! — она стала напирать на Валерика, подталкивая его к входной двери.

— Ниночка, ну прости, дурака! — как-то по-детски захныкал Валерик. — Некогда было. С работой закрутился. До ночи на испытаниях сидел. Что же меня теперь…?

— Телефон набрать трудно было? Объяснить все! Давай-давай! — Нина Владимировна вытолкала Валерика за дверь и захлопнула ее перед его носом.

— Нина, у меня на машину денег нет, третий час уже! — сказал Валерик, припав к двери.

— Раньше надо было думать, когда перся! Альфонс несчастный, — вздохнула Нина Владимировна. — Пешочком дойдешь.

Анька сидела на кровати и ела апельсин. Вошла Нина Владимировна.

— Выгнала? — спросила Анька, протягивая матери дольку.

— Выгнала, — вздохнула Нина Владимировна.

— Потом жалеть будешь, — сказала Анька.

— Может, и буду, — Нина Владимировна опустилась на краешек кровати.

— Тогда иди догони, чтобы потом не жалеть, — посоветовала Анька.

— Гордость надо иметь, Анюта. Что ж я его выставила, а теперь буду по улицам гоняться?

— Ну, не знаю, — пожала плечами Анька. — Я думала, ты его любишь. Ничего вообще-то мужик. Безбашенный только. Да и денег не зарабатывает. Так, для разводу.

Нина Владимировна рассмеялась над Анькиными словами.

— Слушай, на чем же он доедет, а? Денег-то у него нет, — она вдруг вскочила, выбежала в прихожую, надела на ноги босоножки и, как была, в халате с оторванной нижней пуговицей, побежала догонять несчастного Валерика.

С утра у кассирш супермаркета была настоящая нервотрепка. Их собрал Евгений Викторович и сказал, что в кассовых аппаратах обнаружился какой-то дефект, который следует немедленно исправить, иначе может произойти сбой, и мониторы будут показывать не те цены. Для исправления дефекта якобы приехал специалист по кассовым аппаратам. Специалист этот — безусый и довольно наглый юнец — тут же заявил, чтоб никто над его душой не стоял, когда он будет копаться в аппаратах. А как не стоять, если в кассе уже выручки тысячи на три? А если у “специалиста” руки загребущие? Потом с магазином не рассчитаешься! Однако Евгений Викторович взял сторону юнца и даже прикрикнул на кассирш, чтобы они не мешались.

Дос по очереди вскрывал кассы, копался в аппаратах и извлекал из них какие-то черные коробочки с проводками. С каждой кассой возился он минут по пятнадцать, по двадцать, не давая работать. Кассирши нервничали и злились, Дос не торопился. Он хорошо знал свое дело.

Алиса набрала код на двери подъезда, послышался писк. Она втащила в подъезд тяжелые пакеты, вызвала лифт.

На лестничной площадке девушку поджидал посыльный с кенгуру на кепке. В руках у него был полиэтиленовый пакет и ветка орхидеи в упаковке.

— Здрасьте, — широко улыбнулся ей парень. — Я снова к вам, милая девушка.

— Давно ждете? — поинтересовалась Алиса.

— Минут сорок, — вздохнул посыльный. — Снова ваш инкогнито.

— Появлялся? — Алиса открыла дверь своим ключом. — Как он?

— Нет, не появлялся. Приходил какой-то пацан, передал пакет и орхидею. Девушка, можно я к вам зайду на минутку?

— Это еще зачем? — нахмурилась Алиса, подозрительно глянув на посыльного.

— Извините, конечно… — засмущался посыльный, — Пока вас ждал, захотел в одно место.

— А! Конечно, конечно, — улыбнулась Алиса. — Проходите, — она впустила парня в прихожую, включила свет в туалете. — Вот сюда.

Посыльный положил пакет и цветы на тумбочку, скрылся за дверью туалета. Алиса открыла пакет. В нем оказались две коробочки и комплект французского нижнего белья. Алиса унесла пакет в спальню, вскрыла упаковку с бельем. Белье было черное, кружевное, шикарное. В таком только “ВИП”— мужиков соблазнять.

Алиса прислушалась. Посыльный открыл воду в ванной. “Довольно наглый тип, — подумала она. — Сообщить на фирму, что он по туалетам клиенток ходит, и выкинут к чертям!”

Парень заглянул в спальню, когда Алиса разглядывала трусики.

— Ух ты! — восхищенно произнес он, краснея. — У вашего инкогнито классный вкус!

— Это у меня классный вкус! — отпарировала Алиса.

Парень мял в руках свою фирменную кепку. Его густые пепельные волосы стояли торчком, и Алисе вдруг захотелось их причесать. Она сама не знала, почему возникло такое желание. Но оно было таким острым…

— Ну, я пошел. Закройте за мной дверь, — сказал посыльный.

— Подождите. Нельзя же ходить таким лохматым, — Алиса взял с туалетного столика массажную щетку, приблизилась к парню, провела по его волосам. — Какие у вас волосы непослушные. Наверное, вы упрямый, как осел.

— Есть немного, — еще больше смутился посыльный. Он обнял ее за талию, притянул к себе.

Алиса не сопротивлялась. Посыльный неловко ткнулся в ее губы. “Боже, что скажет Владимир Генрихович! — подумала Алиса, сама целуя парня. — Ничего не скажет, потому что я ему ничего не скажу,”— успокоила она себя. Алиса крепко обняла посыльного.

— Какой ты наглый! — томно сказала Алиса между поцелуями.

— Есть немного, — повторил парень.

Он стал наступать на нее, Она попятилась, с визгом упала на кровать. Парень навалился на нее, попытался расстегнуть молнию на юбке, стал целовать ее грудь через блузку.

“В грязных кроссовках на чистую постель! — думала Алиса, закрыв глаза. — Надо бы ему об этом сказать!” Но сказать она уже ничего не могла, потому что желание что-либо говорить прошло…

На полу валялись кроссовки, брюки, рубаха, фирменная кепка с кенгуру. Алиса лежала под одеялом, положив посыльному голову на грудь. Парень гладил ее по волосам и целовал в макушку. Звали его Кириллом. Алисе почему-то было хорошо, как никогда.

— Должен тебе признаться, ты у меня первая за всю мою недолгую жизнь, — прошептал посыльный.

— Врешь, — улыбнулась Алиса.

— Честное слово, — посыльный вздохнул. — Первая и единственная. Мне так хорошо с тобой!

— Ну что ж, приятно, если так. Мне тоже хорошо, — Алиса поцеловала его грудь. — Мы не должны больше встречаться. У меня есть мужчина, и он не хочет меня ни с кем делить.

— Кто он? — с ревнивыми нотками в голосе спросил посыльный.

— Директор супермаркета.

— А, ну все понятно! — разочарованно протянул парень. — В этом мире всем правят деньги. Девушкам не нужны нищие посыльные. Старикашка, поди?

— Нет, не старикашка. Ему тридцать шесть, жена, двое детей. Нормальный мужик. Не без тараканов в голове, конечно. Мне он дорог.

— Алиса, брось его, а! Давай будем вместе. Я бизнесом займусь. У меня брат кетчупом торгует. Давно к себе звал. Вот увидишь, я раскручусь и буду богатым, как Крез.

Алиса рассмеялась. — Не болтай ерунды! Ты же сам не веришь в то, что говоришь. Все равно ничего не получится. Ты себе подыщешь молоденькую, красивую. О ней и заботься, а мамочкой я тебе быть не хочу.

— Ну, зачем сразу мамочкой? — обиделся посыльный. — Я с семнадцати лет самостоятельный.

Раздался телефонный звонок. Алиса поискала глазами трубку, поднялась, взяла ее с туалетного столика, снова улеглась в кровать. Она строго посмотрела на посыльного и приложила указательный палец к губам.

— Алло?

— Вам доставили подарки? — поинтересовался бархатный приятный голос.

— А, это вы! — усмехнулась Алиса. — Хорошо, что не позвонили пятью минутами раньше.

— Не застал бы? — спросил мужчина на другом конце провода.

— Нет, не застали, — сказала Алиса. — Послушайте, зачем вам? Мне уже все это становится неприятным, я чувствую, будто что-то вам должна. Давайте сделаем так: я отдам вещи посыльному, а вы мне больше не звоните и ничего не присылайте. У меня муж очень ревнивый.

— Алиса, во-первых, ревнивого мужа у вас нет, во-вторых, не принимать подарки поклонника — это “моветон”, в-третьих, мне ровным счетом ничего от вас не надо, и у вас не может быть каких-либо обязательств по отношению ко мне. Вы никому ничего не должны, — отозвался мужчина. — Кстати, в этот раз подарок не только для вас, но и для Владимира Генриховича.

Алиса вздрогнула. Ну да, конечно, этот инкогнито сначала все про нее разузнал. Не просто так! Ему что-то нужно от Володи.

— Я искренний поклонник его талантов. Он отличный руководитель, прекрасно разбирается в торговом деле. Вы оба мне очень симпатичны, и я очень хотел бы, чтобы все у вас было хорошо.

— Вы извращенец? Вам нравится смотреть на чужое счастье? — спросила Алиса с вызовом.

— Нет, я не извращенец, я ваш друг, — вздохнул незнакомец. — Искренний и преданный друг. В общем, “Паркер” вы ему подарите от своего имени. У него, кажется, на будущей неделе день рождения?

— Кажется. А почему бы вам самому не передать ему подарок? Раз вы ему друг?

— Это неудобно. У нас другие отношения, и он может воспринять подарок как взятку.

“А, ну теперь все встало на свои места!” — подумала Алиса. Ею хотят воспользоваться для того, чтобы сделать свои дела с Владимиром Генриховичем.

— Слушайте меня внимательно, вы, искренний и преданный друг! Подарки ваши я верну посыльному, а вы мне больше не звоните и ничего не присылайте. Все равно дверь не открою! А будете настырничать, обращусь куда надо!

— Это необдуманный поступок, Алиса, — вздохнула трубка. — Зря вы так! Я хочу вам добра. Вам и Владимиру Генриховичу.

Алиса швырнула трубку на кровать.

— Инкогнито звонил? — ревниво поинтересовался Кирилл.

— Козел! А я ничего понять не могу: подарки какие-то, ничего от меня не надо! А он, оказывается, под Володю клинья подбивает.

— Правильно-правильно, с самого начала не надо было никаких подарков брать, — кивнул посыльный.

— Да ты-то молчи! — рассердилась на него Алиса. — Не знает даже, кто мне эти гребаные подарки присылает! Инкогнито! Все заберешь и отнесешь на фирму. Телефон-то его есть?

Посыльный пожал плечами. — Мне про телефон ничего не говорили.

— В общем, пускай все забирает. Вставай давай, у меня еще дел по горло, — Алиса поднялась сама, направилась в ванную. Посыльный восхищенно смотрел на ее голую спину.

Он вскочил, бросился следом за Алисой в ванную. Послышался визг, треск обрываемой занавески, потом раздался звонкий Алисин смех. В ванной включили душ.

Снова зазвонил телефон. Он звонил настойчиво, долго, но никто так и не подошел.

Был конец рабочего дня. Покупателей было немного. Народ уже затоварился и рассосался по домам. Кассирши собирались “снимать” кассы. Делали они, обычно, это по очереди, чтобы не было толкучки.

К стеклянным дверям супермаркета подкатило несколько “легковушек”, из них выбрались люди в штатском. Их было человек пятнадцать. В руках у людей были папки, кейсы, портфели. Люди вереницей зашли в магазин.

В это же время с задней стороны супермаркета к проходной подкатил “Урал” с зарешеченными окнами. На проходную вошли вооруженные автоматами люди в “камуфляже”, сунули под нос охраннику удостоверения Отдела по борьбе с экономическими преступлениями.

— Ребята, мне о вас надо начальству сообщить, — потянулся к телефонной трубке испуганный охранник.

— Только вздумай! — угрожающе произнес один из “обэповцев”. — Открывай ворота, а то сейчас разнесем тут все нахрен!

Охранник надавил на кнопку, ворота открылись, и “Урал” въехал во двор.

Один из “обэповцев” остался на проходной, другие устремились следом за машиной. Все, кто был в “Урале”, повыскакивали из него, побежали по пандусу, ворвались на склады, в цеха, в подсобки.

Люди в штатском почти одновременно подошли ко всем кассам супермаркета.

— Кто-нибудь, пригласите, пожалуйста, директора, — попросил один из них, видимо, главный, показывая кассиру удостоверение.

— Директор сейчас в Серпухове, — пролепетала кассирша.

— Значит, заместителя пригласите, — кивнул “обэповец”.

— Анастасия Андреевна, здесь ОБЭП, — крикнула кассирша срывающимся голосом. — Евгений Викторович нужен.

Анастасия Андреевна бегом устремилась к дверям зам. директора. Скоро появился Евгений Викторович. Он был на удивление спокоен и даже издали улыбнулся “обэповцу”.

— В чем дело? — поинтересовался он, внимательно изучив предъявленное удостоверение.

— К нам поступили сведения, что через ваш магазин проходят большие партии неучтенного товара, — начал “обэповец”, он полез в папку, вынул из нее бумаги. — Вот постановление прокуратуры о проведении тотальной проверки в вверенном вам учреждении, так сказать.

Евгений Викторович изучил бумаги.

— Что вы собираетесь искать? — поинтересовался он у “обэповца”.

— Вы и сами знаете, — усмехнулся “обэповец”. — Неучтенный товар, который по бумагам не проходит, “черный” нал. Поэтому сейчас мы одновременно “снимем” все кассы, опечатаем склады и займемся проверкой бухгалтерии.

— Я так понимаю, это до утра, — вздохнул Евгений Викторович.

— Боюсь — подольше, чем до утра, — покачал головой “обэповец”. — Пока все не проверим… Давайте будем кассы снимать. Миша, проверь аппараты на наличие “жучков”.

— Что еще за “жучки”? — нахмурился Евгений Викторович.

— Компьютерные, — объяснил “обэповец”, чтобы “черные” деньги через кассу не проводить, — ехидно посмотрел на заместителя директора. — Скажете, у вас их нет?

Серафима Дмитриевна тихо сидела в своем кабинете за калькулятором, что-то считала. Она то и дело ошибалась, путалась, цифры черными блохами скакали в глазах. Серафима знала, что так нельзя, что нужно взять себя в руки, собраться, иначе она тут такого насчитает…! Но не могла, не получалось: расплывающаяся кровавая лужа, здоровый парень, тихо умирающий на заднем сидении автомобиля, гадкие слова его напарника “Трахнись с кем-нибудь. Забудь!” — все никак не шли из головы. Ужасные воспоминания все крутились и крутились, не давая работать.

Когда к кабинет ворвались люди в камуфляже, она вскочила, в испуге опрокинув стул. Следом за ними вошел мужчина в штатском с папкой в руке. Евгений Дмитриевич сегодня с утра предупредил: могут быть “гости”, все “лишние” бумаги ликвидируй. Оставь только подотчетные. Она все сделала, но сейчас вдруг испугалась, что в таком состоянии могла что-нибудь забыть, что-нибудь оставить. А вдруг они по поводу того погибшего парня, сейчас закуют ее в наручники, поведут на глазах у продавщиц и грузчиков к милицейской машине, как какую-нибудь преступницу? Ну да, она и есть преступница, потому что из-за нее человек погиб. Двое. Какой ужас! Какой стыд! Дерьмо!

— Серафима Дмитриевна, поспокойней, — сказал мужчина в штатском. — В целях вашей личной безопасности не советую вам покидать кабинета до окончания проверки. Все документы, пожалуйста, на стол.

Серафима Дмитриевна трясущимися руками открыла сейф, вынула из него папки с документами, выложила перед “обэповцем”.

— Пожалуйста.

— Что у вас там? — спросил он, показав пальцем на встроенный шкаф.

— Моя одежда, старая документация, — сказала Серафима Дмитриевна, чувствуя, как нервно дрожит голос.

— Тоже сюда давайте, — кивнул мужчина. Он открыл лежащую сверху папку и стал быстро просматривать бумаги.

— Сколько? — спросил “обэповец”, когда его напарник закончил считать последнюю стопку денег. Он смотрел на дрожащие руки кассирши.

— Сейчас, — отозвался напарник, подсчитывая на калькуляторе сумму. — Восемнадцать тысяч триста сорок два семьдесят копеек.

— На кассе сколько? — “обэповец” сам заглянул в окошечко, на котором высвечивалась общая цифра. — Одиннадцати рублей не хватает. Ерунда какая-то получается! На одиннадцать рублей у вас даже пива не купишь. Как там у остальных? Надо посмотреть, — “обэповец” двинулся вдоль касс.

У остальных было не лучше — недостача — копейки, лишних — тоже копейки.

Подошел Евгений Викторович, спросил, пряча улыбку: — Ну, как у вас дела, товарищ майор?

— Как сажа бела, Евгений Викторович. По вам сразу видно — порядочный человек. И директор у вас, наверняка, такой же.

— Нету “черного” нала? Вот видите, вас неправильно информировали. Бывает. Я могу отпустить персонал по домам?

— Нет, не можете, — сердито сказал “обэповец”. — Будем склады проверять.

— Пожалуйста, — пожал плечами заместитель директора. — Пойдемте.

Кот Максим из-под стеллажа наблюдал за людьми, которые беспрестанно сновали туда-сюда, разговаривали, гремели какими-то железками, висящими у них на плечах, открывали и закрывали двери, ругались, спорили, курили. Он никогда не видел такого количества людских ног в одинаковых ботинках.