— Куда? — спросил первый парень, выруливая со двора.

— В центр, — ответил Лобстер. — Ребята, я сегодня отвязаться хочу по полной программе. Прикроете меня, если что?

Второй пожал плечами:

— Смотря что под этим словом понимать.

— Да нет-нет, ничего такого. Просто хочу в один бар зайти. Составите компанию?

В этот час в баре было малолюдно, высокие креслица рядом со стойкой пустовали. Лобстер сел за стойку, по бокам расположились его охранники. Бармен скользнул по Лобстеру взглядом — не узнал. Да, он правильно все высчитал — сегодня была смена того самого козла, который его выставил из бара. У дверей дежурил охранник — Вадик. «Ну вот и хорошо», — подумал Лобстер, рассматривая меню.

— Что будете? — Бармен любезно улыбнулся.

— Мне персиковый сок, — сделал заказ водитель. Охранник-"бык" попросил стакан пепси, а Лобстер заказал себе коктейль, про который ему писала Миранда.

Коктейль оказался сладким на вкус.

— Ребята, прикройте меня! — тихо сказал Лобстер своей охране. Охранники переглянулись. В это мгновение он позвал бармена: — Эй!

Бармен обернулся, Лобстер плеснул ему в лицо содержимое бокала.

— Ты че, забыл меня?

Бармен на мгновение растерялся, стал вытирать полотенцем мокрое лицо, потом прошипел:

— Ах это ты, сука, ну все, теперь… Вадик!

Охранник двинулся к стойке. Водитель с «быком» снова переглянулись, поднялись и загородили Лобстера от Вадика. Когда он попытался раздвинуть их, то оказался лежащим на полу с заломленной рукой.

Бармен оторопел:

— Мужики, вы че, неприятностей хотите? Будет их у вас!

Лобстер достал из внутреннего кармана удостоверение и сунул его под нос бармену.

— Неприятности сейчас будут у тебя, приятель. Я говорил, что злопамятный? Как насчет капелек для носа?

Лицо бармена вытянулось в испуге.

— Ребята, да вы что? Я с этим вообще никак! Ходит тут один, торгует. Севой зовут. Он все на «Пушке» тусуется.

— Ну а Белка? Я тебя про Белку в прошлый раз спрашивал.

— Нету, не было. Ей-богу, больше не заходила. Ну, клянусь!

— Ладно, не хами больше посетителям, — сказал Лобстер на прощание и направился к выходу.

Его охранники оставили Вадика лежащим на полу и последовали за ним.

— Ты, Олег, больше так никогда не делай! — строго сказал второй, садясь в машину. — У нас на твои разборки никаких инструкций нет.

— Извините, мужики. Должок был.

— Ты его на дурь разводил? — Водитель посмотрел на Лобстера в зеркало, тронул машину с места. — Этим Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков занимается. Был бы он побойчей…

— Извини, Олег, но я обязан доложить начальству, — честно признался «бык».

— Пожалуйста, — с усмешкой кивнул Лобстер. Он вдруг представил на месте «быка» Никотиныча. Что бы сейчас началось! «Как ты мог?! В самый ответственный день нашей жизни! Хочешь все провалить? Повесить тебя за это мало!» Сейчас Лобстер был абсолютно уверен, что операция пройдет успешно: слишком много затрачено душевных сил… Если только банк не прекратит вдруг электронные платежи. Это был гусарский кураж. Иногда хочется дать кому-нибудь по морде, выпить бутылку, сидя на карнизе двенадцатого этажа, прыгнуть в лужу, обрызгивая прохожих, заорать на весь белый свет: «Вы — дерьмо!», заставляя их обернуться. Наверное, так же повел бы себя в подобной ситуации его отец: ничего не поделаешь — дурная наследственность… — Извините, ребята, больше такого не будет. Домой!

…Был шестой час вечера. На улице уже темнело. Лобстер лежал на кровати, слушал плеер и смотрел в потолок с темными разводами. До взлома оставалось еще больше семи часов.

В прихожей раздался звонок. Лобстер подумал, что это дядя Паша. Он ему сейчас откроет, даст денег и попросит сходить в магазин. Они сядут на кухне, дядя Паша будет пить и рассказывать свои чеченские байки, а Лобстер будет внимательно слушать и постарается ни о чем не думать.

Он поднялся с кровати, направился к двери, глянул в глазок. На лестничной площадке стояла китаянка. Лобстер нахмурился. Ну, сейчас начнется!

— Привет, — сказал он, открывая дверь.

— Что случилось, Лобстер? — спросила она, проходя в комнату.

— Ничего, — пожал плечами Лобстер.

— Мы его прикрываем: даем охрану, пылинки сдуваем, а он шляется черт знает где, скандалит! И это ты называешь ничего? Ты же нас всех подставил!

— Никого я не подставлял. — Лобстер подумал, что надо было не открывать дверь. Хотя какой смысл? Эта в замочную скважину пролезет.

— Почему ты ночевал у Никотиныча?

— Это уже мое дело, где мне ночевать! — взорвался Лобстер. — Может, мы с ним «голубые»?

— Нет, вы не «голубые», вы — хакеры, — неожиданно произнесла китаянка. — Очередной взлом? Лобстер вздрогнул, и она, кажется, это заметила.

— С чего ты взяла?

— Да потому что я видела его сегодня!

— Никотиныча? — уточнил Лобстер.

— Да, Сергея Дмитриевича. Знаешь, есть такая методика — по глазам человека определять, врет он или нет. У европейцев глаза бегают в одну сторону, у китайцев — в другую, потому что у нас разное сознание.

— То есть как бегают?

— Когда ты что-то вспоминаешь, у тебя глазное яблоко движется влево, когда мечтаешь, фантазируешь, врешь — вправо. Ты мне сейчас врешь, Лобстер. Зачем вы подключились к скоростной линии?

«Скотина, Никотиныч! Ведь просил дождаться, когда никого не будет! Там всего-то пару проводков соединить!»

— Слушай, что ты на меня сегодня наезжаешь! Никуда мы не подключались! Я вообще спать хочу. С тобой, — добавил Лобстер и попытался обнять Хэ. Китаянка отстранилась.

— Я не видела, подключался он к сети или нет, но учти, в конторе стоят специальные приборы, которые фиксируют нагрузку на линию. Если среди ночи она вдруг неожиданно возрастет, аппаратура начнет отслеживать сигнал. Вас вычислят в течение пятидесяти пяти секунд. Ты меня понял?

— Мы, может, конечно, и врем иногда, но вы, китайцы, большие фантазеры в области высоких технологий, — попытался пошутить Лобстер. — Ваша линия ночью будет крепко спать.

— Не смешно, — покачала головой Хэ. — Если вы произведете взлом, то подставите всех. Бред — ФАПСИ ломает иностранный банк! Это же международный скандал!

Китаянка заставила Лобстера снова вздрогнуть. Значит, она все-таки их «слушала», все знала и помалкивала до поры до времени.

— За что я всегда ненавидел вашу контору, так это за наушничество! Вы же всегда доносите, слушаете, смотрите, как бы кто в сторону не ушел. Шаг в сторону — расстрел, так, кажется?! — зло сказал Лобстер. — Нету у нас никакого банка, нету! Игрушку мы хотим с Никотинычем скачать! Я был прав тогда! Ты всегда работаешь: ешь со мной — работаешь, целуешься со мной — работаешь, спишь со мной — работаешь! А потом к начальству в кабинет — доложить!

Неожиданно из глаз Хэ брызнули слезы. Лобстер оторопел. Он привык видеть ее сильной, сдержанной, жесткой, деловой. Хрупкая фарфоровая фигурка и огромная затаенная сила, которая может вырваться наружу, сметая все на своем пути — это и завораживало его, и привлекало.

— Я никому ни слова! Никому! Я не следила, не слушала, я просто догадалась, — забормотала она сквозь слезы. — У тебя на столе лежала кредитная карточка английского банка. У нас нет такого. Я и подумала… Никто тебя не подслушивает и ничего не знает. Больно надо — на тебя силы тратить!

Лобстеру неожиданно стало жалко Хэ, он привлек ее к себе, крепко обнял, стал вытирать слезы с ее щек.

— Ладно, ладно, хватит реветь. Никого мы подставлять не собираемся. И банка никакого нету. А кредитке этой — тыщу лет, у меня мать в Англию ездила.

— Туристом? — спросила Хэ, утирая слезы.

— Угу, — кивнул Лобстер. — На Рождество.

— Я очень хочу тебя, но у меня нет времени, — шепотом произнесла китаянка.

— Почему? — удивился Лобстер.

— Потому что я сегодня работаю.

Она уехала через час, он заправил постель, принял ванну, побрился. Потом снова нацепил наушники, лег и стал слушать музыку. «Это хорошо, что она сегодня работает, — думал Лобстер. — Все один к одному. Иначе пришлось бы выпутываться. Нет, ну какая умница! Зацепилась за кредитку на столе и вытащила все! Совсем как я!» Лобстер вспомнил, как вычислил тогда Миранду в аэропорту. А впрочем, зачем еще хакеру кредитная карточка? Конечно, чтоб взломать! Все-таки они с Никотинычем не были осторожны в последнее время. Нюх потеряли, как говорится.

Без пяти десять запиликал сотовый телефон. Лобстер открыл глаза, приподнял голову. За окном падал крупный снег, и от этого на улице стало светлее. Лобстер пошарил рукой по полу, поднял трубку.

— Да, — сказал он сонным голосом.

— Лобстер, это я, — раздался в трубке звонкий голосок.

— Кто я? — Лобстер не сразу понял, что звонит Миранда.

— Вот те на! Уже невесту не узнает! — Миранда хихикнула.

— А, привет. Ты че, из Англии?

— Нет, из Москвы. Я здесь рядышком с тобой, хочу зайти в гости.

Только ее сейчас не хватало! Лобстер взглянул на часы.

— Как ты меня нашла? — спросил он удивленно.

— Мир не без добрых людей. — В трубке раздались короткие гудки.

Ну уж нет! Лобстер вскочил с кровати, стал быстро одеваться. Сунул в рюкзак компакты, дискеты, бросился к двери.

Он выскочил из подъезда, огляделся. Машины с охраной не было. Все правильно, по легенде, он сейчас сидит дома и кушает компот. Стремительно пересек двор. Направился в сторону метро.

— Лобстер! — раздался сзади голос Миранды.

Он обернулся, изобразил на лице радость. На Миранде была дутая куртка, джинсы, кроссовки. Волосы растрепались. На щеках горел яркий румянец. Куда глаза его смотрели — нашел тоже мотылька! Простая русская баба!

— Миранда?

Она подошла к нему, чмокнула в щеку.

— Убегаешь?

— Да нет, гуляю.

— Может, вместе погуляем? — предложила девушка.

— Слушай, мне некогда сейчас. Может, в другой раз встретимся?

— Если ты на «Сходненскую», я с тобой.

— На какую еще «Сходненскую»? — нахмурился Лобстер. Они что, сговорились все? — Я же сказал — дело!

Миранда взяла его под руку.

— Ну как, я же должна представить тебя своему отцу, попросить благословения. А то нехорошо как-то получается.

Лобстер остановился как вкопанный, удивленно уставился на Миранду.

— Какому еще отцу?

— Как какому? Сергею Дмитриевичу Ермолаеву по кличке Никотиныч.

Что? Лобстер почувствовал, как по всему телу прошла горячая волна, будто его окатили кипятком, посмотрел в ее глаза.

— Значит, ты и есть тот человечек, который доставал кредитки, делал запись и работает президентом крупной нефтяной компании?

Миранда рассмеялась:

— Тебя что-то удивляет? Да, я стажировалась в английском банке по системам безопасности, и ты об этом знал.

— Да нет, теперь уже ничего. Ты знаешь, пока тебя не было, в моей жизни многое изменилось. Я устроился на работу, нашел другую женщину — в общем…

— Кто бы сомневался! — сказала Миранда презрительно. — Впрочем, больно ты мне нужен! Читал мое последнее письмо? Ну вот то-то! На мой век мужиков хватит. Я, собственно не за этим. Просто надо решить, какова моя доля.

— Какая еще, к черту, доля, что ты гонишь?

— Ну, процентов тридцать, я думаю, мои.

— Раз вы с папой, пускай он с тобой поделится.

— Ну уж нет, мои деньги — это мои деньги! Интересно, что бы вы делали без моих кредиток?

— Да уж как-нибудь обошлись бы.

— А ты не думал, что я могу снять все деньги? У меня уже и билет до Гибралтара есть!

Лобстер развернулся и зашагал назад к дому.

— Лобстер, ты куда?

— Никуда. Домой. Писать хочу.

— Ты что задумал? — Миранда бросилась за ним следом, схватила за рукав, развернула к себе. — Через час мы должны быть у отца.

— Ну так поезжай, я тебя не держу. — Лобстер резким движением оторвал от рукава ее пальцы и двинулся дальше.

— А как же взлом?

— Взлома не будет!

— То есть как не будет? — Миранда замерла на мгновение, снова бросилась за ним.

— Молча. Достали вы все меня!

— Нет-нет, погоди, так нельзя! Мы столько работали!

— Ну так ломайте без меня, если работали! — закричал Лобстер и прибавил шаг.

Так они дошли до подъезда. Лобстер нажал на кнопки кодового замка, открыл дверь и вошел внутрь.

— Лобстер, ты сволочь! — Миранда кинулась за ним.

Лобстер, не разуваясь, прошел в комнату, включил свет, сел за компьютеры, щелкнул мышкой. На экране появилась голова отца. Теперь она уже полностью обросла кожей, в глазницах появились пока что бесцветные глазные яблоки, не хватало только шевелюры. Лобстер с любопытством рассматривал портрет, потом пошел в ванную, глянул в зеркало на собственное отражение.

— Ну что, если я ему такие же, как у меня, глаза сделаю, не обидится? — спросил он самого себя.

Миранда встала в дверном проеме. По всему было видно, что она нервничает.

— Лобстер, поехали, а? Нельзя так. Отец ждет!

— То есть накалывать меня по полной программе можно, а так, видите ли, нельзя! — зло сказал Лобстер и снова уселся за компьютер. Он защелкал мышкой, и глаза обрели серый, с зелеными вкраплениями, цвет. Занялся волосами. В «базе» не было торчащей, как у него, в разные стороны, шевелюры, пришлось «рисовать» приглаженные.

— Тебя никто не накалывал. Просто так совпало. Ты познакомился сначала с ним, потом со мной. Мы с матерью с ним тыщу лет не живем. А потом он меня на это дело подбил. Просил никому ни слова. Бывают в жизни совпадения. Мир тесен.

— Не бывает, — мотнул головой Лобстер.

— Боже мой, какой страшный! Кто это? — кивнула Миранда на монитор.

— У тебя свой отец, у меня свой, — сказал Лобстер. — Ну вот и все! — Он сохранил изображение, вышел из программы. — У тебя от снега тушь потекла.

— Да ладно врать, она не смывается!

— Посмотрись!

Миранда недоверчиво посмотрела на него, направилась в ванную. Он вскочил, бросился за ней следом, захлопнул дверь ванной, задвинул шпингалет.

Миранда стукнула кулаком в дверь.

— Эй, Лобстер, открой немедленно!

Он вернулся в комнату за рюкзаком и побежал к входной двери.

— Сволочь, подонок! Лобстер, открой! — Миранда отчаянно колотила кулаками в дверь ванной.

— Ты чего опаздываешь? — такими словами встретил Лобстера Никотиныч.

— Да так, проспал немного, — неопределенно пожал плечами Лобстер.

Он прошел в комнату, отодвинул створку шкафа-купе, сел за машину. Компьютер уже был включен. Лобстер нажал на кнопку сидирома, с жужжанием выехала панель с гнездом для «компашки». Он аккуратно положил компакт-диск в гнездо. Пальцы подрагивали.

— Предстартовая лихорадка? — поинтересовался Никотиныч, садясь на стул рядом.

— Поехали, — просто сказал Лобстер и забарабанил по клавишам.

Некоторое время оба молчали. Лобстер стучал по клавишам, загружая программы, ждал, пока установится связь, снова стучал по клавишам. Жужжал сидиром, шуршал жесткий диск, стрекотала в дисководе дискета.

Через девять минут Лобстер вышел на банковский терминал. Обернулся к Никотинычу.

— Ну что, парень запрашивает шифры. Делаем?

Никотиныч шумно сглотнул слюну и кивнул:

— Делаем!

Лобстер снова застучал по клавишам. Напряжение возрастало. Никотиныч не выдержал, вскочил со стула, нервно заходил по комнате. Щелчком выбил из пачки сигарету.

— Иди на кухню кури! — грозно сказал Лобстер.

Никотиныч послушно убежал на кухню. Когда он вернулся, Лобстер слегка повернул к нему монитор, чтобы было видно изображение.

— Пожалуйста, открытый счет. На счету находится пятьдесят шесть тысяч фунтов стерлингов. Он запрашивает, будем ли мы снимать?

— Конечно, будем, — нервно сказал Никотиныч.

— Нет, не будем, — помотал головой Лобстер и повернул монитор к себе.

— Ты что, рехнулся? — оторопел Никотиныч. — Вот же они, бабки! За ночь можно сто, тысячу счетов вскрыть!

— В том-то и дело, что нельзя. — Лобстер тяжело вздохнул.

— Почему, почему нельзя? — Никотиныч смотрел на него, как на сумасшедшего.

— Потому что мы всех их подставим. Начальника нашего, Хэ, охрану — весь отдел, себя.

— Да, ну и что? Пока все вскроется, мы уже свалим. Лобстер, не дури! Давай уже бабки переводить — время идет!

— Ну и пусть идет! Скоро нас засекут и… — Лобстер встал из-за компьютера, пошел на кухню. — Пиво есть?

— В холодильнике, — автоматически ответил Никотиныч. — Нет, ты что, серьезно? А зачем же тогда ломали? — закричал он.

Лобстер вернулся в комнату с бутылкой пива в руке.

— Манифест хакеров знаешь?

— Нет, — вздохнул Никотиныч.

— Взломать взломай, но не вреди. Я не буду гадить там, где живу!

— С каких это ты пор стал таким законопослушным? — зло усмехнулся Никотиныч.

— С недавних. — Лобстер поставил на стол недопитую бутылку и направился в прихожую, стал одеваться. — Когда встретил ее.

— Кого ее? — не понял Никотиныч.

— Нашу маленькую Хэ. — Лобстер повязал на шее шарф.

— Да при чем тут Хэ, черт возьми! Мы же целый год на этот взлом убили! Денег кучу истратили, нервов! — Никотиныч был готов наброситься на Лобстера с кулаками.

— А при том, дорогой мой Никотиныч, что я ее люблю. Я тебе банк взломал? Взломал. Деньги вон лежат. — Лобстер кивнул на монитор. — А уж брать их или не брать на свою искусственную лабораторию — это как тебе совесть подскажет, — сказал он и вышел за дверь.

Никотиныч некоторое время ошарашено смотрел на закрывшуюся дверь, потом выматерился, подошел к компьютеру, опустился на стул. В окошечке призывно светилась сумма — 56427.00.

Лобстер открыл дверь квартиры и сразу увидел полоску света, струящегося из ванной комнаты. Шпингалет был выдран с мясом. «Выбралась», — подумал Лобстер. Он заглянул на кухню, в комнату — Миранды не было. «Убежала, — подумал он. — Ну что ж, скатертью дорога!» Проснулся Триллер, стал, мяукая, тереться об его ноги.

Он покормил котенка, разделся и лег спать.

Охранник фирмы «Галатея» увидел у входной двери парня в вязаной шапочке. Он сразу узнал Лобстера и, не дожидаясь, пока он надавит на кнопку звонка, открыл ему дверь.

— Здрасте, — приветливо кивнул Лобстеру охранник. — Татьяна Борисовна у себя.

— Здрасте, спасибо, — в свою очередь улыбнулся Лобстер.

Он надавил на дверную ручку и вошел в кабинет.

Мать сидела за столом, обложившись бумагами. Подняла на него взгляд, улыбнулась.

— Олежек! Ну наконец-то!

Он подошел к ней, обнял, поцеловал.

— Хоть оделся поприличней, — заметила мать. — Минут пятнадцать можешь подождать? И поедем обедать. На компьютере пока поиграй.

— Мама, можно мне опять одну штуку распечатать? — спросил Лобстер.

— Конечно, можно. Зачем спрашиваешь?

Лобстер подошел к принтеру, нажал на кнопку. Загорелись зеленые лампочки, показывая, что он готов к работе. Лобстер проверил бумагу в лотке и нажал на клавиатуре «Enter». Принтер зашумел. Лобстер наблюдал за тем, как выползает, скользя по резиновым валикам, бумажный лист. Оглянулся на мать. Татьяна Борисовна была поглощена бумагами.

Лобстер взял отпечатанный лист, подошел к столу.

— Мам, он так выглядел? — спросил Лобстер и выложил перед матерью на стол лист с портретом отца.

Татьяна Борисовна побледнела.

— Где ты это взял? — спросила она упавшим голосом.

— По черепу восстановил.

— Как это по черепу? — Мать подняла на него испуганный взгляд.

— Как обычно — на компьютере. Герасимовский метод. — Лобстер сказал об этом как о чем-то само собой разумеющемся.

Ее губы мелко задрожали, из глаз потекли слезы.

— Олег… что… это? — Она не могла найти слов, выдвинула нижний ящик стола, приподняла стопку бумаги и вынула из-под нее большую черно-белую фотографию. На фотографии была она и отец. Они сидели в обнимку на бабушкином диване и улыбались в объектив. Отец на фотографии как две капли воды походил на портрет, отпечатанный принтером.

— Ну вот, а ты мне врала — фотографий нет! — укоризненно покачал головой Лобстер. Он взял отпечатанный портрет, полюбовался своей работой. — Я же говорил, наши технологии — самые совершенные в мире!

Мать, часто хватая ртом воздух, медленно сползала со стула.

Охранник собирался заварить в кружке чай, когда дверь кабинета Татьяны Борисовны распахнулась, из нее высунулся лохматый Лобстер и закричал:

— Маме плохо! Вызовите «скорую»!

…Лобстер вышел из дверей приемного отделения больницы и растерянно огляделся по сторонам, не зная, куда идти. Увидел людей, которые неторопливо прогуливались по дорожкам, направился в их сторону. На ходу достал из кармана сотовый, набрал номер Никотиныча. В трубке раздались длинные гудки. Ждал Лобстер долго, но к телефону так никто и не подошел.

Он вышел из ворот больницы и вскинул руку, голосуя. Пять легковушек прошли мимо, даже не притормозив, шестая причалила к тротуару.

— На «Сходненскую», — сказал Лобстер, садясь в машину.

Лобстер несколько раз надавил на кнопку звонка и припал ухом к двери, прислушиваясь. В квартире было тихо. Он подумал, что Никотиныч пошел в магазин и скоро вернется, спустился вниз, уселся на скамейку возле подъезда и стал ждать.

Прошло полчаса, но Никотиныч не возвращался. «Суббота. Куда он мог деться? Может, спит?» — подумал Лобстер. Снова поднялся на площадку, снова несколько раз позвонил, потом принялся стучать.

Нечаянно задел дверную ручку, ручка металлически звякнула, и дверь приоткрылась. «Надо же, открыто!» — удивился Лобстер. Он вошел в квартиру, прикрыл за собой дверь.

— Никотиныч! — позвал он громко. Никто не отозвался. Лобстер заглянул на кухню, в комнату. Все было, как вчера, и постель не тронута. Только на полу валялись осколки разбитой чашки. Медведь! Лобстер опустился на стул посреди комнаты, огляделся. «Железа» за последнее время у Никотиныча поубавилось — некогда чинить. Как-никак скоро главным киберпанком страны будет!

Лобстер взял со стола пачку сигарет, покрутил ее в руках, поднес к носу, понюхал. Пачка была почти полная. Куда же он пропал? Может, у соседей? Ну ничего, сейчас вернется, они и про дочурку поговорят, и про то, как друзей «греть»! Интересно, взял он вчера бабки или нет?

Лобстер вспомнил о матери, нахмурился. С ней в больнице остался ее водитель — Андрей. Смотрел на него, как волк на поросенка. Он-то в чем виноват? Подумаешь, портрет папаши восстановил! А вот пожалуйста — микроинфаркт! А еще говорят, что женщины выносливей мужчин. Все ее чертов бизнес — на работе сутками торчит! Зато он теперь точно знает, как выглядел его отец. Да, он на него очень похож, и ничего в этом удивительного нет.

Лобстер зевнул, потянулся. Делать было нечего. Решил «размяться» на компьютере. Подошел к шкафу, потянул в сторону зеркальную дверцу и тут же отпрянул… На стуле перед компьютером, запрокинув голову, сидел Никотиныч. Его руки были связаны сзади ремнем. Компьютер тихонько работал, на экране монитора неторопливо вращались цветные замысловатые фигуры заставки. Еще не веря, что Никотиныч мертв, Лобстер осторожно подошел и заглянул ему в лицо. Его глаза были широко открыты. На лице застыла гримаса боли, а в уголке рта запеклась кроваво-розовая пена.

Лобстер прикрыл ладонью рот и бросился к туалету. Его вырвало. Потом он проверил, закрыта ли входная дверь, умылся, прикрыл створку шкафа, чтобы не видеть покойника, снял трубку телефона и набрал номер.

— Хэ, я у Никотиныча. Он… здесь… он… мертв!