Например, когда мама приносила домой что-нибудь вкусненькое: орешки, торт или купленные по случаю бананы, - я съедал свою долю и тут же прыгал назад минуток на пятнадцать, чтобы съесть лакомство снова.
      Банку сока манго я выпил пять раз подряд, и хотя аппетит остался прежним, в результате возникло отвращение к соку манго, чисто психологическое. Также не приносили желаемого удовлетворения повторные прослушивания хороших записей у знакомых и просмотр детективов по телевизору. Насыщение наступало быстро.
      Это была стрельба из пушки по воробьям. Я быстро понял, что мелкие цели ведут к мелким результатам. Необходимо было выработать жизненный план, сообразуясь с наличием часов.
      Но я все откладывал разработку жизненного плана. Пока меня занимали фокусы. Особенно нравилось разыгрывать Светку. Ее муж Петечка, с которым она раньше училась в школе, служил в армии и время от времени звонил ей из Шауляя. Услышав очередной звонок Петечки, я засекал время, потом отпрыгивал назад минуток на пять, шел к сестре и спрашивал:
      - Хочешь, сейчас Петька позвонит?
      - Ой, конечно!
      - Пожалуйста! - я широким жестом указывал на телефон, и тот начинал звонить.
      После двух таких импровизаций Светка стала приставать, чтобы я снова организовал звонок. Это было не в моих силах.
      - Нет настроения, - говорил я. - Понимаешь, на это затрачивается психическая энергия...
      - Серенький, ну пожалуйста!
      - Попробую. На днях... - обещал я.
      Наконец он позвонил. Светка пришла после разговора надутая:
      - Видишь, он сам позвонил. Без твоей помощи.
      "Посмотрим, что ты скажешь через пять минут!" - думал я, нащупывая часы в кармане.
      Через пять минут, совершив прыжок и разыграв спектакль предсказания звонка, я удостаивался восторженного поцелуя сестры.
      Скоро я стал замечать, что предсказания приносят мне все меньше удовольствия. Напротив, стало явственно вырисовываться чувство определенного неудобства, я бы даже сказал - стыда. Наблюдая, как простодушно изумляются или радуются мои друзья и близкие при повторе жизненного момента, как они волнуются, я чувствовал себя подлецом. Я знал результат заранее. Все равно что смотреть запись футбола по телевизору, зная счет, когда рядом искренне волнуется товарищ, не знающий этого счета.
      Я решил прорицать только в случаях крайней необходимости, когда есть возможность реально помочь людям.
      Такой случай представился.
      Макс в воскресенье утром поехал с отцом на подледный лов. Была середина апреля. По радио предупреждали, что выход на лед опасен.
      В понедельник, придя в школу, Макс сообщил, что на его глазах оторвало льдину с пятью рыбаками, среди которых был друг отца. Льдину унесло в залив. Рыбаков искали вертолеты, но не нашли. Вероятно, все утонули.
      После уроков я отправился домой и перевел часы на два дня назад, чтобы сообщить Максу о возможном несчастье.
      - Туда, куда вы собираетесь ехать, нельзя. Может оторвать льдину, сказал я.
      - Ты точно знаешь? - обеспокоенно спросил Макс.
      - Точно.
      Моя репутация прорицателя была настолько велика, что он не осмелился спорить.
      - А куда мы едем? - спросил он.
      - Как куда? На рыбалку.
      - В какое место? Мы с отцом еще не знаем. За нами должны заехать. "Вот тебе и раз! - подумал я. - Я же забыл спросить у него, где они были".
      - Никуда нельзя. Сидите дома, - сказал я. - И другим скажите.
      - Да это и по радио говорят. Все равно все едут... - засомневался Макс.
      - Я тебе говорю - пятеро утонут! - разозлился я.
      - И мы с отцом? - поинтересовался он.
      - Вы - нет, - неохотно признался я.
      - Тогда какого черта! Мы едем.
      - Слушай, ты! Сиди дома, говорят! И особенно посоветуй сидеть дома приятелю отца! Он, считай, уже труп! - орал я, не зная, как его убедить.
      Макс испугался, обещал поговорить с отцом, хотя сомневался в том, что тот поверит моим предсказаниям.
      Мы вышли из школы.
      - Слушай, а может, обойдется? - с надеждой спросил Макс.
      - Пятеро утопленников. Я сказал, - прохрипел я, как Жеглов в кинофильме "Место встречи изменить нельзя".
      Внезапно я заметил на улице скопление народа. Стояла милицейская машина, рядом грузовик. Отчаянно визжа, к месту происшествия летел рафик "скорой помощи". Мы с Максом поспешили туда.
      Когда мы подбежали, в открытый рафик вдвигали носилки. На них лежала девочка. Ее только что сбил грузовик.
      - Видишь! А ты не веришь, - сказал я Максу.
      - Так это же... - опешил он.
      Я вернулся домой злой. Делаешь людям добро, а они не хотят верить! Но что-то еще сидело в душе. Какая-то зловещая догадка.
      И вдруг меня осенило. Девочка! В прошлую субботу, до прыжка, мы с Максом не видели никакого уличного происшествия. Правда, мы с ним и о рыбалке не разговаривали. Тогда мы просто собрали портфели и пошли домой. Может быть, девочку сбило позже? Вряд ли... Если бы возле школы случилось такое, нам бы наверняка сообщили об этом в понедельник, чтобы еще раз напомнить о необходимости соблюдать правила движения.
      Выходило, что это я убил девочку своим возвращением назад. Рыбаков спас или не спас - еще неизвестно, а девочку уже угробил. Вот она, непредвиденная флуктуация хода времени...
      Я схватил часы и опять полетел назад, в школу. Во времени, разумеется. На этот раз я не стал предупреждать Макса, а сразу повлек его за собою на улицу.
      - Куда ты летишь? - недоумевал он, едва поспевая за мною.
      - Нужно предотвратить несчастье!
      Мы прибежали к тому месту и проторчали там битый час, кидаясь на всех мало-мальски похожих девочек, дабы предотвратить беду. При этом едва не угодили в милицию. Происшествия не случилось, однако я не уверен, что благодаря нам. Неизвестно, проходила ли мимо та девочка. Неизвестно, проезжал ли тот грузовик, ибо номера я не запомнил. Может быть, в этом повторе времени девочка пошла по другой улице? Откуда я знаю! "Да, это тебе не повторение гола по телевизору, - подумал я. - Тут все тоньше".
      Макс негодовал.
      - Может, ты скажешь, наконец, чего мы здесь мечемся?! Чего ты бросаешься на третьеклассниц?!
      - Мы спасли человека, - сказал я ему, вытирая пот. - Теперь спасем еще пятерых.
      - Ну ты логопед... - протянул он.
      И я начал снова рассказывать про льдину, убеждать. На этот раз Макс практически мне не поверил, но обещал все же сказать отцу об опасностях подледного лова в апреле.
      Настроение у меня было испорчено на два дня.
      В повторный понедельник Макс, сияя, рассказал, что они все же ездили на Финский залив, никого не оторвало, никто и не думал тонуть.
      - Вот так, прорицатель! - сказал он язвительно.
      Этот случай заставил меня крепко подумать о своих возможностях. Не переоцениваю ли я их? Заманчивая перспектива стать благодетелем человечества, исправлять роковые случайности на поверку оборачивалась томительной беготней по времени, этаким мельтешением; причем когда я довел этот вариант до логического конца, то получилось, что я вообще не смогу двигаться дальше, буду вечно торчать, а вернее, дрожать возле какого-то момента времени, хотя бы в ту же прошедшую субботу.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.