- Нильсен сказал, что он искусственный! - кричал Костя мне в ухо. - Лет сто назад его построили... направленные взрывы. Литературы почти не сохранилось... До сих пор загадка. Они запросили исторический архив... Займемся...
      - Чем займемся?
      - Исследованием... Раскопки...
      - У нас нет даже лопаты.
      - Найдем! - уверенно, как всегда, заверил Костя и предложил пока отметить начало "великих работ" пиршеством.
      Внезапно почти совсем стих ветер. Мы чуть не упали, потеряв точку опоры. Оттого, что прекратился свист в ушах, прибой загрохотал сильней. Мельчайшая водяная пыль оседала туманным облаком.
      Костину затею развести костер и устроить пиршество сорвал ветер. Стихнув было, он набрался сил и так подул, что ореховая скорлупа, которую мы насобирали с большим трудом, была поднята в воздух и брошена в воду.
      Мы забрались на "Мустанг" и стали выбирать более приличное место для лагеря. В западной части кольца суша несколько расширялась, и там ветер трепал рощу кокосовых пальм. Наверное, из-за этой рощицы остров носил второе романтическое название - "Кольцо из яшмы".
      - Почему из яшмы? - спросил Костя. - Лучше с яшмой. И то при необыкновенном воображении. Хотя если смотреть со спутника, то, возможно, колечко покажется зеленым среди белой пены.
      Мы пересекли лагуну, и возле берега катер попал в "мертвую зону". Пальмы самоотверженно защищали крохотный клочок воды и суши. Здесь мы нашли остатки лестницы из зеленого цемента, спускавшейся к воде. Я продел линь сквозь большое бронзовое кольцо в причальной стенке и стал подтягивать катер кормой к берегу. Кольцо печально звенело, ударяясь о камень.
      - Смотри! - сказал Костя с дрожью в голосе. - Здесь десятилетия не ступала нога человека. Какое великолепное запустенье!
      Мы стояли на уцелевшей зеленой ступеньке и как первооткрыватели смотрели на долгожданный берег. Тесно росшие стволы пальм, шурша косматыми макушками, образовывали стену, в узких промежутках между деревьев и на опушке разросся густой кустарник. Вымощенную камнем площадку причала покрывали сухие листья пальм. На них кое-где виднелись кокосовые орехи. Сновали большие сухопутные крабы - кокосовые воры. Пробежала поджарая рыжая крыса, с любопытством посмотрев на нас.
      Провожая взглядом крысу, Костя заметил недовольным тоном:
      - Я никогда не питал дружеских чувств к крысам. Хотя этот вид, кажется, питается только орехами, и то потому, что у них нет выбора. Придется использовать оазис под столовую, а ночь провести на нашем верном "Мустанге".
      Сухая скорлупа кокосовых орехов оказалась великолепным топливом, горела медленно, давала много тепла и углей. Я без труда поймал в лагуне двух морских попугаев. Костя ловко вскрыл им внутренности, потом поднял сухой пальмовый лист, очистил черенок и насадил на него тушки рыбы.
      - Самый древний способ приготовления пищи на огне, - сообщил он мне таким тоном, будто только что возвратился из экскурсии в каменный век. Жаль, у нас нет пряностей...
      Я слушал и вибрационным ножом снимал с кокосовых орехов волокно и проделывал в них отверстия. Большинство орехов давно созрело, и в них было мало сока или же он испортился, все же несколько штук оказались наполненными прохладной и необыкновенно приятной на вкус жидкостью. Я расставлял эти естественные чаши с драгоценным соком на камнях древнего причала и думал: кто ходил по нему? Для чего и кому среди рифа понадобилось это коралловое кольцо? Тогда еще не знали, что острова можно отливать из камня?
      Я только хотел поделиться своими мыслями с Костей, как и он и я одновременно услышали треск в чаще. Кто-то пробирался к лагуне, ломая кустарник; слышались тяжелая поступь, скрип песка, звон подошв о камень.
      - Пообедаем втроем, - весело сказал Костя. - Хотя кто бы это мог быть? Неужели...
      Костя не закончил фразы, как из самой гущи кустарника ударила мощная струя воды и в мгновение ока смыла костер и жаркое. Мы сидели в некотором удалении от огня, и это избавило нас от серьезной опасности. Струя воды била до того сильно, что, попав в трещину, выворотила кусок зеленого цемента. Все это мы по-настоящему осмыслили потом, когда опасность миновала и можно было понять, что произошло, а в первые мгновения нас парализовала внезапность и особенно необъяснимость атаки водяной струей. Мы сидели ошеломленные, инстинктивно закрыв лица руками от водяных брызг, затем, как по команде, откатились в стороны и вниз к лестнице.
      Струя воды, иссякая, с шипеньем уползала в кустарник. Скрючившись, мы сидели на верхней ступеньке лестницы, не рискуя высунуться.
      Костя посмотрел на меня, пожал плечами, фыркнул, вытер воду с лица и громко спросил:
      - Кто это вздумал так мило шутить?
      В ответ раздались скрип, характерное шипенье, нас обдало водой. На этот раз струя была направлена вверх и на нас падала дождем.
      Делая мне знаки, чтобы я не шевелился, Костя приподнял голову над срезом причала. Лицо его выразило такое удивление, что и я поднял голову и удивился не меньше моего друга. На опушке метрах в двадцати от нас возвышалась громоздкая фигура робота. Он был неуклюж, и, видно, его изготовили еще в те времена, когда на внешнюю форму машин такого рода не обращали достаточно внимания, а возможно, что своим создателям он казался образцом элегантности. Но сейчас поражала громоздкость всей конструкции. Тяжелый торс, лишенный ног, передвигался на тележке с гусеничным ходом, по бокам и на спине робота вздувались цилиндрические баллоны. У него не было "глаз", а только спереди и с боков круглые черные мембраны. (Как выяснилось позже, такая же мембрана находилась у него и на затылке.) У робота было четыре руки: две длинные, безжизненно свисавшие почти до земли, две покороче держали блестящие брандспойты: один из них не действовал, из второго била в небо голубая струя морской воды. Когда-то довольно нарядное покрытие из разноцветной эмали потрескалось на туловище и руках, эмаль местами отвалилась, обнажив ржавое железо.
      Мы отошли в сторону, подальше от действующего брандспойта, и рассматривали странное создание.
      - Он явно хочет потушить солнце, - сказал Костя. - Смотри, шланг точно направлен на наше бедное светило. Ему мало нашего костра.
      Костя оказался прав. Как только выглянувшее было солнце закрыла туча, робот выключил подачу воды.
      - Пожарный робот, - продолжал Костя. - Музейный экспонат, ничего подобного я еще не видел. Эй, парень! Ты зачем залил наш костер? - крикнул Костя.
      Робот безмолвствовал. Видимо, он реагировал только на инфракрасные лучи определенной силы.
      И Костя подумал об этом же, потому что предложил:
      - Давай испытаем этого дядю?
      Мы, с опаской поглядывая на робота, углубились в рощу и принесли ворох сухих листьев, подожгли, и только успели отбежать в сторону, как пожарник смыл и этот костер.
      - Нет сомнений! - сказал Костя. - Робот реагирует только на инфракрасную часть спектра.
      Я спросил:
      - Почему же он тогда не израсходовал весь запас энергии, пытаясь погасить солнце? Судя по виду, он здесь не один год.
      - Действительно, странно, - согласился Костя. - Хотя, возможно, железный парень реагирует только на определенные объекты, вроде наших костров. И вообще возгорание органических веществ. Наверное, здесь находились большие запасы топлива, постройки с воспламеняющимися деталями.
      - А солнце?..
      - Далось тебе это солнце! На солнце он не был прежде настроен, но от долгого безделья что-то в нем испортилось, вот и поливает. Не может остановиться после того, как мы подогрели его своим костром. Что-нибудь неладно с переключением. Как он вообще действует? В баллонах у чего прежде находилась какая-нибудь пенообразующая смесь. Кажется, она вся вышла или испарилась. Ты не двигайся с места, а я попробую поближе познакомиться с этим джентльменом. Ну конечно! Смотри! Выключил воду, хотя солнце и светит. Совсем у него, видно, расстроились нервишки. Не делай страшного лица. Неужели после моей сегодняшней демонстрации ловкости и присутствия духа ты сомневаешься, что я не увернусь от этого урода?
      Я попытался было остановить Костю, да он только махнул рукой и крадучись направился к роботу-пожарнику. Костя заходил несколько сбоку, голова робота медленно поворачивалась, водяной брандспойт так же медленно опускался, целясь в Костю.
      - Берегись! - успел крикнуть я, как струя воды вырвалась из круглого отверстия.
      Робот все-таки оказался очень расторопным, вернее, чувствительным, он улавливал теплоту, излучаемую человеком. Водяной заряд пролетел в метре над Костиной головой. Костя упал и быстро пополз к роботу. Я не успел крикнуть, чтобы он остерегался второй пары рук, как два рычага протянулись, схватили его, словно клещами, и отшвырнули в сторону. Костя был хорошим гимнастом и, как кошка, стал на четвереньки.
      - Ты видел? - радостно крикнул Костя. - Он бросил меня, как горящее полено. Мы вдохнули в него жизнь. Теперь нам известно назначение и второй пары рук. Давай продолжим прекрасно начатый эксперимент, - он поморщился и потер ушибленное колено. - Вот что, ты отвлеки его с фронта, а я попробую зайти с тыла и добраться до его нервной системы. Не бойся, иди смело, используй мой опыт, только смотри, чтобы он не смыл тебя в лагуну. Ну, пошли! Смотри, он опять хочет потушить солнце! Самый удобный момент! Эх, прозевал! Перестал поливать. Все равно иди смело и учитывай мой опыт!
      Я направился к пожарнику, готовый каждое мгновенье метнуться в сторону. Брандспойты не двигались в его железных руках, только голова, поскрипывая, поворачивалась то в одну, то в другую сторону. Учтя Костин опыт, я остановился в пяти метрах от робота.
      Ветер яростно гнул стволы пальм и трепал их косматые вершины. Упало два ореха: один недалеко от моих ног, а второй гулко ударился о голову робота. Из второго, до сих пор бездействовавшего шланга закапала пенистая жидкость, затем стали вздуваться большие радужные шары. Шары падали на причал и медленно катились к воде, подгоняемые воздушным потоком.
      Костя неожиданно вынырнул из-за спины робота.
      - Видал? - спросил он, бесстрашно хватаясь и раскачивая длинную руку пожарника. - Теперь понятно, почему у него разладилась схема. По теории вероятностей не один орешек трахнул его по голове с тех пор, как остров стал необитаем. Не бойся, я добрался до его вегетативной системы, нажал все кнопки, повернул все рычаги и главное - отключил питание. Тут есть где-то солнечная, а может быть, и атомная станция.
      Внезапно что-то круглое, метра полтора в диаметре стало наискось падать в лагуну и шлепнулось возле противоположного берега, подняв высокий столб воды. Среди низко летевших туч мелькнула "Колымага". Мы бросились к катеру. Из приемника слышался голос Пети Самойлова:
      - Я "Колымага"! "Колымага"! На острове! Что случилось? Я вас не слышу...
      - Ничего особенного, - ответил Костя, - встретили тут одного занятного робота, возились с ним...
      - А мы думали... Ну и отлично... В тюке самое необходимое. Садиться к вам запрещено при таком ветре. Лагранж и особенно Нильсен боятся. Просили передать, чтобы вы держались берега, в пальмовой роще могут быть неприятные сюрпризы.
      У Кости загорелись глаза, он многозначительно подмигнул мне и спросил Петю:
      - Что еще за сюрпризы?
      - Говорят, что остров сооружен сто лет назад. Здесь могли стоять ракеты.
      - Метеорологические?
      - Нет...
      - Ядерные?
      - Да. Ядерные. Я вам сбросил счетчик Гейгера на всякий случай. Проверьте лагуну и береговую полосу. В рощу не суйтесь. Как вы меня слышите?
      - Плоховато, мешают какие-то разряды.
      - Я тоже плохо вас слышу... Чуть что, дайте знать. Прилетим завтра, как только стихнет немного...
      Раздался сильный треск, и связь прервалась.
      Мы подогнали к берегу тюк, сброшенный с "Колымаги". В нем находились надувная палатка и множество всякой еды и термосов с напитками. При виде такого количества пищи у нас начались голодные спазмы в животе. Минут десять мы ели все, что попадалось под руку: винные ягоды, рыбу, сливочный крем, ростбиф, плоды папайи, паштет из планктона, запивая все это ананасным соком. За кофе с индийскими бисквитами, присыпанными солью, Костя сказал:
      - С таким количеством запасов плюс лагуна и палатка можно жить здесь сколько угодно. Палатку мы установим вон там возле пожарника.
      Возле нас медленно прошли две крысы, волоча по земле длинные голые хвосты. Я невольно подался назад.
      - Не бойся, - успокоил Костя. - В такой палатке не страшны и крокодилы! Я знаю эту конструкцию. Полная изоляция от всех нежелательных соседей. Есть кондиционер и фильтры, исключающие проникновение москитов, хотя их здесь не бывает.
      После обеда мы надули палатку под сенью пальм. Облачность стала плотней. Ветер не утихал, а как будто стал еще яростней. Облака с огромной скоростью летели над головой.
      Быстро темнело.
      Начал накрапывать, а потом и полил дождь. Потоки воды обрушивались на палатку и журчали под полом. Несмотря на усталость, мы с Костей долго не могли уснуть и делились пережитым за день. Наконец Костя зевнул и, оборвав фразу на полуслове, заснул.
      Ветер дул порывами, только прибой грохотал так, что казалось, сотрясается весь остров, готовый рассыпаться на кусочки.
      Я лежал и пытался представить тех, кто создавал этот круглый атолл, возводил на нем здания, а затем жил здесь. "Наверное, этот остров все-таки одно из первых сооружений человека, поставившего перед собой цель покорить океан, - думал я. - Один из первых прообразов нашего плавающего гиганта, отлитого из базальта". Мне не верилось, чтобы разумные люди могли затратить столько труда лишь для того, чтобы тайно создать площадку для стрельбы баллистическими ракетами.
      Ночью с нами случилось довольно забавное происшествие: обрушилась палатка. Ткань прогрызли крысы, воздух между стенок вышел, и мы оказались в тесном душном мешке и выбрались из него, разрезав ткань вибрационным ножом. Хорошо, что я никогда не расстаюсь с ним.
      Потные, злые стояли мы возле сплющенной палатки, тяжело дыша и стараясь не наговорить друг другу ненужных обидных слов. Мы тогда еще не знали настоящих виновников нашего раннего пробуждения, и мысленно каждый обвинял другого в небрежности при установке палатки. Неожиданно Костя сказал:
      - Как хорошо, что мы проснулись так рано. Ты только посмотри, что делается вокруг! Какое небо!
      Пассат еле дышал. Созвездия сияли у нас над головой. Зеленый свет ущербной луны сочился между стволов пальм. На рифе клокотал холодный голубой вал огня.
      - Что-то невероятное! - прошептал Костя. - И надо же! Вместо того чтобы любоваться красотой вселенной, мы спим, выключаемся из жизни. Смотри! Даже робот очарован!
      Пожарник, одетый в причудливую светотень, застыл, склонив голову набок, его мембраны поблескивали зловещим светом кошачьих глаз.
      Луч лунного света упал на палатку, две огромные крысы с деловым видом грызли ткань.
      - Брысь! - крикнул Костя.
      Крысы пошевелили усатыми мордами и принялись за прерванное занятие. В тени намечалось еще несколько крысиных силуэтов.
      - Что они нашли вкусного в этой палатке? - спросил Костя и сам ответил: - Тоска по цивилизации. Их предки-эмигранты приехали сюда из стран, где можно грызть не только одну ореховую скорлупу. И вот генетическая память подсказала, что крысиные боги даровали им лакомое блюдо.
      В этом было не столь уж много смешного, но мы захохотали так дружно и громко, что крысы с писком брызнули в стороны.
      В ту ночь мы больше не ложились. Спать не хотелось, да и не было смысла: через час взойдет солнце, а у нас намечалось множество дел. Надо исследовать остров, заглянуть в лагуну, отремонтировать ракету, чтобы без посторонней помощи пробиться через рифы. Поэтому Костя предложил позавтракать на "Мустанге" и с первыми лучами солнца приняться за дело. Во время завтрака на экране появилось лицо дежурной по острову Лии Гавари, или, как мы ее звали, тетушки Лии. Это была полная добродушная негритянка, единственный на острове арахнолог, она изучает паукообразных. Мы частенько приносили ей редкие экземпляры любимых ею животных.
      - Мальчики! Наконец-то! Я всю ночь искала вас и видела только пустые кресла на вашем "Мустанге". Все островитяне шлют вам привет! Вы, наверное, не представляете, в какое интересное место вы попали! Почти закрытая лагуна и повышенная радиоактивность, не пугайтесь, только слегка повышенная, но достаточная, чтобы при длительном воздействии способствовать мутации. Ну как вы там? Вижу, что чувствуете себя отлично.
      Мы рассказали ей о пожарнике и крысах. Она хохотала вместе с нами и сказала, что завидует нам, но, к сожалению, врачи запретили ей предпринимать дальние экскурсии и даже спускаться под воду на глубину нескольких метров.
      - Ладно, - сказал Костя. - Мы тут поищем ваших пауков.
      На экране и без того полное лицо тетушки Лии расплылось вширь, что объяснялось не только ее улыбкой, а главным образом неисправностью приемного устройства.
      - Вот что, мальчики, - сказала она, вдруг посерьезнев. - Я должна вас предупредить насчет поведения на острове...
      Неожиданно голос тетушки Лии оборвался, из репродуктора слышалось только легкое потрескивание. Тетушка Лия, не зная, что наш приемник потерял дар речи, продолжала говорить, мы же, застыв у экрана, пытались по движению ее губ понять, о чем же она хочет нас предупредить...
      Как всегда, несколько неожиданно окончилась тропическая ночь, запылало небо на востоке, и из воды выплыло солнце. С берега донесся птичий гомон. Мы с Костей занялись исследованием рощи кокосовых пальм. На опушке, в кустах и в глубине рощи мы обнаружили несколько "мертвых" роботов. Они лежали или стояли, у них давным-давно вышло питание и проржавели остовы, их делали из стали низкого качества, видимо надеясь на антикоррозийные покрытия, но эмаль не устояла против резких колебаний температур, высокой влажности и времени. Над головой проносились стаи разноцветных австралийских попугайчиков, они оглушительно щебетали, видимо протестуя против нашего вторжения. Попугаи гнездились в кронах пальм, на ветвях кустарника, несколько гнезд устроили на плечах и головах застывших роботов. Судя по инструментам в руках роботов, они когда-то были садовниками, выпалывали кусты и траву между пальм, а также следили за дорогами и аллеями. Сейчас дороги стали непроходимыми из-за колючих кустарников, пройти можно было только среди пальм.
      Пробираясь через заросли, вначале мы строили догадки о том, что говорила тетушка Лия, когда прервался звук. Но постепенно, по мере того, как мы продвигались в глубь рощи, все наши помыслы захватывал этот загадочный остров. Почему его оставили так внезапно? Об этом говорили мертвые роботы-садовники. Долгое время они еще расхаживали среди пальм, подстригая и выпалывая кусты, подметая дорожки. Бедный пожарник до сих пор несет службу.
      Мы вошли в дом посреди небольшого разросшегося сада, в нем сохранилась мебель, библиотека, в кухне работала электрическая плита, в холодильнике, тоже действовавшем, хранился большой запас продуктов. Дом заняли попугаи, они сверкающим потоком хлынули через распахнутые настежь окна.
      - Они почему-то бежали, - сказал Костя, когда мы оставили дом и пошли по дорожке, с которой еще не справились растения. - Бросили все и улетели.
      - А может быть, они погибли?
      - Нет, спаслись, - уверенно сказал Костя. - Следов нападения нет. Их предупредили, и они успели улететь.
      Дорожка привела на круглую площадь, вымощенную, как и причал, зелеными бетонными плитами. Среди общего запустения площадь поражала чистотой и порядком, ее матовая поверхность тускло поблескивала, ни одного листа, сучка, ореха не видно было на ней. Как будто только что роботы-дворники вымыли и подмели ее.
      На границе площади слегка поднимались над поверхностью непонятные, громоздкие сооружения без окон, но с металлическими, наглухо закрытыми дверями. И еще в центре площади обращали на себя внимание круглые люки с отброшенными крышками. Люков было четыре. Мы направились к ним, ступая, как по тонкому льду, оглядываясь по сторонам.
      Двери одного сооружения без окон отворились, и оттуда один за другим вышли два робота. Они очень хорошо сохранились: совсем новые роботы, которые катили перед собой тележки, издававшие шипение и свист.
      - Пылесосы! - сказал Костя. - Вышли на уборку, хотя площадь и так вылизана. Привет, ребята!
      Мусорщики повернули головы в нашу сторону, продолжая заранее рассчитанный путь и не сказав ни слова.
      - Серьезные парни! - сказал Костя.
      Я обратил внимание, что все трещины в асфальте залиты, а некоторые совсем недавно.
      Поглядывая на роботов, мы подошли к первому люку. Колодец глубоко уходил в недра острова. Свет фонарика отразился от воды на дне.
      - Пусто, - сказал Костя, - глубина метров тридцать, не считая нижней части, затопленной водой. Все-таки интересно, для чего все это?
      - Для ракет с ядерными зарядами.
      Костя посмотрел на меня.
      - Подумать только, что все это создано лишь для того, чтобы выстрелить куда-то!
      Я впервые видел его таким серьезным.
      Роботы-мусорщики, дребезжа и лязгая, завершили первый круг и, отступив к центру, на ширину уборочной машины, начали второй.
      Мы постояли возле четвертого колодца, наблюдая за роботами, затем пошли к сооружениям на краю площади. Не сделали мы и десяти шагов, как из невидимых репродукторов раздался предупредительный вой сирены. Через несколько секунд сирена смолкла.
      Мусорщики не спеша направились к своему бункеру. По соседству с ним открылось еще несколько дверей, и на площадь высыпала целая толпа роботов. Они выходили и строились в шеренгу. Судя по окраске и форме моделей, каждая из них выполняла различные функции. Здесь были громоздкие тяжеловесы, явно предназначенные для подъема тяжестей, подвижные и более легкие электромонтеры, монтажники и, наверное, нейтрализаторы радиации, а также пожарники, как две капли воды похожие на первого нашего знакомого, что стоял на опушке рощи.
      - Что-то вроде торжественной встречи, - сказал Костя. - Видно, давно у них не было высшего начальства. Пошли, поговорим с ребятами.
      При первой попытке приблизиться к отряду роботов властный возглас из скрытых репродукторов остановил нас (говорил он по-английски):
      - Стойте! Не двигайтесь! Вы нарушили инструкцию 8-3-12. Ждите патрулей!
      Нам ничего не оставалось, как подчиниться.
      - Мне все это не особенно нравится, - признался Костя. - У них осталась вся система охраны колодцев и еще чего-то. Странно, почему тетушка Лия не предупредила нас. Наверное, сегодня ей уже все известно об этом уютном островке. Или постой! Помнишь, прежде чем прервался звук, она сказала: "Я должна вас предупредить..."
      Прошло около пяти минут, но ничего не происходило.
      - Патрули не сработали, - сказал Костя. - Что-нибудь должно же у них разладиться. Видишь, эти молодцы загрустили, не зная, что предпринять. С главного поста нет приказаний. Давай потихоньку передвигать ноги к колодцам. Там система сигнализации нарушена. Через час здесь можно превратиться в жаркое. Тут мы как на сковородке. Ветер не проникает сюда, да он совсем стих. Ну, я первый.
      - Еще шаг, и я стреляю! - прогремело над площадью. - Патрули вышли. Ждите!
      Видимо, мы попали в сеть электронных заградителей, и каждое наше движение фиксировалось. Мне стало казаться, что за нами наблюдает кто-то живой и злорадно посмеивается. То же самое пришло в голову Косте.
      - Еще зубы скалит, - зашептал он. - Что, если здесь остался один из них?
      - Сколько же ему тогда лет, по-твоему?
      - Правда... многовато...
      Костя набрал в легкие воздуха и крикнул:
      - Где ваш патруль? Мы не можем больше стоять на такой жаре. Сейчас же присылайте его или...
      Угроза замерла у Кости на губах. Из кустарника справа от строений вывалился еще один довольно странный робот: низенький, толстый, похожий на пингвина, на коротких ножках-гусеницах. Он со звоном шлепнулся об асфальт и тут же встал, как ванька-встанька, и быстро направился к нам.
      Остановился в пяти шагах.
      Вид у него был глуповато-самодовольный, в щелках-глазках мелькали разноцветные искорки, к рычагам-рукам намертво прикреплено что-то похожее на два подводных пистолета.
      Костя приветствовал его:
      - Доброе утро! Как поживаешь, старина? Что это ты так вооружился?
      В ответ робот прохрипел, силясь повернуться к нам спиной:
      - Не разговаривать! Оправдания бесполезны, Там разберемся, Следуйте за мной!
      - Где там? И куда следовать?
      - Не разговаривать. Следуйте за мной!
      - Куда следовать, когда ты скрипишь, как ржавая петля, и ни с места?
      Наконец с большим трудом робот повернулся на 180 градусов и покатился по старому следу.
      Нам ничего не оставалось, как идти за ним: за нами наблюдали три глаза на его затылке. Одна рука с пистолетом передвинулась за спину.
      Мы шли как загипнотизированные, не спуская глаз с дула пистолета, оно угрожающе направлялось то на Костю, то на меня.
      - Трудно придумать более идиотскую ситуацию, - ворчал Костя.
      Как только "солдат" ступил на дорогу, густо заросшую кустарником, то стал путаться своими ногами-гусеницами в корнях и ветках. Несколько раз он упал. Мы хотели было улизнуть, пользуясь его кажущейся беспомощностью, да вовремя заметили, что в любом положении он ухитрялся держать нас на мушке. Ничего не вышло, и, когда мы попытались отстать от него, робот тоже останавливался и тоном, не предвещающим ничего хорошего, заявлял:
      - Не замедлять движения, дистанция между нами - три метра. - Он делал паузу и добавлял многозначительно: - Во избежание неприятностей.
      - Что за манера выражаться, - ворчал Костя. - Сплошные архаизмы. Во избежание! А неприятностями он считает выстрел в живот. Ты заметил, что он все время целится мне в живот? Не отставай! От этого железного идиота всего можно ожидать. Шагай веселей, да не вздумай упасть. Дай руку! Выкрутимся! Смотри! Машина с вещами. Остановилась, а у них не было времени ее исправить. Нам пока некуда спешить. Выкрутимся.
      Вокруг грузовика с ржавым металлическим кузовом выросли пальмы. Машина стояла, окруженная стволами, как забором. Невдалеке от машины застыли два робота-солдата, прочно попавшие в тенета лиан.
      - Наш проводник не застрянет, - ворчал Костя. - У него хорошая память, смотри, обходит заросли, идет по своему старому следу. Попался все-таки?
      Лязгая ногами-гусеницами, робот пытался вырвать корень, петлей поднявшийся из земли. Мы с интересом наблюдали, как он, поняв, что корня ему не порвать, дал задний ход и обошел преграду.
      Костя похвалил:
      - Молодец, солдат!
      Мы прошли около ста метров. Наш проводник заметно сдал. Движения его стали ленивыми, он часто останавливался перед веткой, преграждавшей ему дорогу, будто решал трудную задачу, затем осторожно продолжал путь.
      - Выдыхается наш солдатик, - сказал Костя, - сдают аккумуляторы.
      Внезапно кустарник кончился. Робот бодро покатился по зеленому асфальту, направляясь к приземистому зданию с настежь раскрытой дверью. "Во избежание неприятностей" мы побежали за ним.
      Робот остановился у двери, опустил руки, направив пистолеты в землю, показывая всем своим видом, что выполнил поручение, а теперь пусть другие расправляются с нами.
      Все-таки не верилось, что так легко от него мы отделались, и Костя обратился к нему с пространной благодарностью за то, что он так заботливо обращался с нами во время трудного пути.
      Робот молчал, только иногда вздрагивал, будто делая попытку вскинуть пистолеты и разделаться с Костей, а заодно и со мной за явную насмешку, звучавшую в Костиных словах. Трудно сказать, как в конце концов повел бы себя наш проводник, не приди в голову Косте счастливая мысль крикнуть на него повелительным тоном:
      - Ну чего стоишь? Ты же выполнил приказ. Иди сейчас же к себе!
      Невероятно, чтобы Костя интуитивно разгадал фразу, введенную в программу управления роботом, видимо, все дело было в тоне и количестве звуков произнесенных им трех фраз.
      Робот послушно повернулся к нам спиной и покатился по дорожке к еле приметному строению в густой зелени.
      Минуту назад единственным нашим желанием было удрать от робота и от этих распахнутых настежь дверей, а сейчас нас так и тянуло в таинственный сумрак за дверями.
      - Рискнем! - предложил Костя и, не дожидаясь моего согласия, вошел в помещение. - Двери не закрываются, заходи, Ив! - пригласил он меня, и я не без опасения перешагнув порог.
      Мы шли медленно, озираясь по сторонам. Впереди зажигались невидимые лампы, освещая панели из пластика под красное дерево. Позади лампы гасли. Справа и слева через равные промежутки мы видели двери. Судя по надписям, за ними находились помещения с аппаратурой. Надписи - черные на золотистом фоне - загорались, как только мы останавливались у дверей. На полу лежал ковер из синтетических волокон приятной расцветки. Коридор шел с заметным уклоном в недра острова. Я обратил внимание, что в стенах находились двери-задвижки из стали.
      - Если они сработают, то нам придется повозиться с ними, пока откроем, - сказал Костя.
      Меня всегда удивлял его оптимизм. Он ни на минуту не сомневался, что если все двери захлопнутся, то мы все равно выберемся отсюда.
      Коридор круто свернул вправо, и мы, пройдя немного, вошли в довольно большой зал, вошли, не заметив, так как и здесь двери уходили в стену.
      Комната медленно наполнялась светом, создавалось именно такое впечатление, что густой желтоватый свет льется со стен и заполняет комнату.
      Первое, что бросалось в глаза в этом подземелье, была очень большая кабина из желтоватого прозрачного полимера, перегороженная на две части такой же прозрачной стенкой. В каждое отделение вела узкая щель, закрываемая выдвижной дверью. Двери были вдвинуты в стену, на торцах поблескивали никелированные защелки замков.
      В одной кабине стул был откинут к двери и лежал на боку, во второй почему-то был выброшен за порог.
      В каждом отделении от стенки до стенки в ширину помещения стояли узкие столы из коричневого полированного пластика, на каждом столе были установлены микрофоны в виде кобры с раздутой шеей, контрольные приборы, переключатели, несколько рядов кнопок.