ТУАРЕГ В ОПЕРАЦИОННОЙ

Снова ушла в стену тяжелая дверь. Так же церемонно встретил нас Арт — теперь в прихожей и с целой свитой роботов. Их я насчитал около трех десятков. Были среди них и уже знакомые по вчерашней встрече, и совсем новенькие; их желтые костюмы в черную ромбическую клетку ярко выделялись на фоне фресок. Оказалось, что за несколько часов Арт передал если не всю, то значительную часть информации своим помощникам, по крайней мере, краснобородый робот сказал, дотронувшись трехпалой рукой до моего плеча:

— У вас прекрасная защита. Белковые гуманоиды не смогли бы существовать, лишенные таких покрытий. — И еще спросил: — Вы также долгожители, как Вечно Идущие?

— Да, мы живем вечно, — солгал я, хотя при общении с инопланетчиками строжайше запрещалось лгать. Просто я испугался такого количества роботов, и мне захотелось показать, что мы неуязвимы против любых козней. Я без стыда не могу вспомнить, как робот проронил:

— Не соответствует действительности…

Антон крякнул, прошептав:

— Олух. Они читают наши мысли, а ты…

Арт мгновенно подтвердил эту догадку, сказав:

— Очень легко и много быстрей передавать информацию без слов, — и спросил: — Что такое «олух»? Существо, дающее ложную информацию? Какова цель?

— Вот именно! — проговорил Антон. — Никакой цели не было. Отсутствие контроля над действиями.

— Была причина, — возразил Арт. — Патологический эмоциональный сдвиг.

Меня прошиб пот.

— Действительно, олух, — услышал я голос Вашаты и саркастические покашливания Зингера. Хранитель информации законсервирует этот жуткий диалог, навечно сохранит мой позор.

Мы входили в одну из комнат-лабораторий, посредине находился длинный, идеально отшлифованный брус густого черного цвета, длиной около двадцати метров, высотой более метра и шириной метр.

— Сейчас мы выполним ваши желания, — сказал Арт.

Роботы стали вдоль черного бруса.

— Что за желания? — спросил Антон.

Арт не ответил, на брусе появился ажурный ларчик, тоже черного цвета, а может быть, он там и стоял, да мы не заметили.

— Прибор для прослушивания говорящих пластин.

Из ларчика неожиданно полилась певучая речь.

— Христо Вашата хотел этого. Говорящая книга. Требуется переводчик. Сложное устройство. Они, — Арт указал на роботов, — сделают скоро. Завтра.

— Поблагодарите! — сказал Вашата.

— Мы очень вам благодарны, — сказал Антон.

— Возможно, им тоже что-то от нас надо, — прошептал Макс.

— Очень многое. Не сейчас. Несколько позже. Великая Миссия: сейчас мы выполним еще одно ваше желание. Вы думали об этом после встречи со мной и другими существами — роботами, как вы их называете. Ваш робот примитивен. Даже опасен. Требуется модернизация. Это скоро. Сейчас.

— Ты слышишь, Христо? — спросил я.

— Да, Ив. Пусть попробуют. Действительно, Туарег внушает опасения. Помогите им выключить питание у Туарега.

— Не требуется, — сказал Арт.

Послышались тяжелые шаги, и два желто-черных робота внесли Туарега и поднесли к брусу.

— Это стол. Не брус. Брус имеет другое назначение. В строительстве. Стол удобен, — пояснил Арт.

Туарега мягко положили на черный стол. Роботы, как хирурги, склонились над ним с двух сторон. Несколько роботов несли от стен, где находились встроенные шкафы, детали для ремонта бедного Туарега.

— Специфика, — сказал Арт, — нам нельзя терять время. Вы скоро должны возвращаться на Звезду Надежды. — И он увлек нас от черного стола к дверям и, как вчера, важно зашагал по коридору, сверкая глазом на затылке; за нами в некотором отдалении шел краснобородый.

Послышался четкий шепот Макса:

— Этот замыкающий Барбаросса внушает не меньше уважения, чем Арт. Какая походка!

— Макс!

— Ну что я такого сказал? Действительно, он мне нравится, разве выражение симпатии может испортить наши отношения?

— Я уловил в твоем голосе нотку превосходства.

— Ну уж…

— Помолчим.

— Хорошо. Но какая сегодня видимость. Какие краски!

— Надо благодарить наших друзей.

Арт тут же ответил:

— Признательность — высокое свойство Вечно Идущих.

— Ты заметил, — спросил меня Антон, — что сегодня фрески совсем другие? Вот здесь был пейзаж с животными, похожими на наших лам, и тремя марсианами, видимо пастухами, а сейчас море.

Я не приметил вчера фрески с пастухами, а сейчас действительно слева переливалась пепельно-сиреневая гладь, уходившая в бесконечную даль. Только море и теплое, глубокое небо жемчужного цвета.

Я подумал, что Арт стремится показать нам, какой прекрасной была его планета. Невольно щемящая тоска сжала сердце и тут же отхлынула, я стал смотреть на все холодным оценивающим взглядом. Теперь, мне казалось, я начинаю познавать причины гибели Великой цивилизации Вечно Идущих. Я улыбнулся: Вечно Идущие! Не так уж долго они шли… И сколько сделали ошибок. Зачем было строить города под куполами, когда не было надежной защиты от метеоритов и радиации? Погубив атмосферу, надо было уходить в недра планеты, тем более что там размещалась почти вся их промышленность. Нам непонятна их логика, да и была ли логика во всем, что произошло? На что надеялись ваши Вечно Идущие? И почему только ты и горстка тебе подобных остались ждать неизвестно чего? Я говорил непозволительно резким тоном, с чувством противного превосходства над «жалким роботом», причем я сознавал все это и не мог удержаться, словно кто-то снял в сознании привычные ограничители, вывел из строя сдерживающие центры.

— Прекрати сейчас же! — сказал Вашата так, что меня прошиб пот. — Антон! И ты хорош, ты что, не в состоянии напомнить ему, где и с кем вы находитесь!

— Ив, по существу, прав, — как-то вяло ответил Антон.

— Нет, это неслыханно, — задохнулся от возмущения Макс.

Все поставил на свои места Арт.

— Эмоциональная неуравновешенность, — сказал он, сверля меня затылочным глазом, — свойство гуманоидов на всех ступенях развития. Только отдельные особи умеют подавлять в себе такое состояние психики.

Вашата сказал:

— Арт! У меня такое ощущение, что ты спровоцировал Ива. Для какой цели? Возможно, таким способом ты изучаешь наши характеры, знакомишься с нами.

— Истина! Да! Знакомлюсь! Я должен знать, могу ли доверить Великую Миссию. Вы раскрываетесь в крайних противоположностях.

— Мы несовершенны, — сказал Вашата, — но стремимся быть лучше. Поверьте, Арт, что трагедию на Багряной мы воспринимаем очень близко.

— Близко к сердцу, как собственное несчастье, — добавил Макс. — Извините.

— Не требуется, — сказал Барбаросса впервые за весь путь по коридору. — Лишний термин, паразит.

— Мда! — веско произнес Макс и даже крякнул. Действительно, здесь были не нужны лишние церемонные слова, условности, объяснения, они видели нас насквозь и только взвешивали, решали, можно ли нам доверить загадочную Великую Миссию.

На этот раз прием в «Холодном доме» окончился неожиданно скоро. Мы рассчитывали, что Арт еще раз прокатит нас в оранжевых креслах над цветущей поверхностью планеты и познакомит с жизнью Вечно Идущих. Но у него, судя по всему, была другая цель, и он ее методично выполнял.

Выйдя из операционной, мы прошли только до красной стены в конце коридора и повернули назад, дверь в зал с черным цилиндром была наглухо закрыта.

На прощание Арт пообещал «заглянуть на корабль» и поторопил:

— Двигаться следует быстрее: может начаться пылевая буря, нарушится связь.

Мы послушались совета и выжали из «Черепашки» все возможное. Уже в конце пути дрогнула почва, из жерла Большого Гейзера вырвались пламя и раскаленное облако газов. На огромной высоте среди багровых туч засверкали молнии.

За ужином Макс сказал:

— Он водит нас за нос. И вся эта история с Туарегом мне не нравится. Нас он вполне устраивал. Чем он его сейчас там начиняет? Может, превратит в преданного ему шпиона!

— Цель? — спросил Антон.

— Если бы я знал. Возможно, он оставлен, чтобы охранять планету от посягательств пришельцев.

— Абсурд! — сказал Антон. — Осталась только копия жизни.

— Ты забываешь, Антон, что на смену Вечно Идущим могла прийти цивилизация роботов.

— А у нас включена обратная связь? — спросил Вашата.

Я нес вахту и доложил, что локаторы выключены и что в случае появления на космодроме посторонних сработают автосторожа.

Нас порядочно потряхивало, и, хотя «Земля» превосходно держалась на своей треноге, Вашата поставил добавочные упоры: взрывные якоря, вытягивая тросы, ушли глубоко в скальный грунт. Теперь никакие силы не смогут их вырвать оттуда. При отлете пиропатроны просто перервут оттяжки.

До начала страшных марсианских бурь было еще далеко. Сейчас возникали только маломощные циклоны, набрасывая сетчатые тени на метеокарты, передаваемые со спутников. На нас налетел один из таких вихрей, скорость разреженных частиц воздуха и увлекаемой им пыли достигла уже 190 метров в секунду. Космоцентр запретил работы вне корабля, и мы занялись составлением и передачей на Землю нашумевших программ, которые и поныне еще показывают в театрах кинохроник, особенно в Неделю космонавтов. Да и по кораблю нашлось немало дел, которые откладывались в пору наших сенсационных открытий.

На третий день после последнего посещения «Холодного дома» на экране сторожевого локатора показался припудренный пылью наш Туарег. Все эти дни Арт ни разу не появлялся и не давал о себе знать. Макс даже высказал предположение, что он «запорол» нашего робота, но вот он целехонький перешел границу космодрома и шествовал прямо к кораблю. Внешне он нисколько не изменился, ему оставили все четыре руки, и одна из них с встроенной лопатой. Он нес что-то вроде чемоданчика желтого цвета. Подойдя к кораблю на двадцать метров, он остановился и неожиданно заговорил:

— Я пришел, чтобы служить вам. Это для вас, — он протянул желтый чемоданчик.

— Вот такие пироги! — воскликнул Макс и обвел всех торжествующим взглядом.

ЗВУЧАЩИЕ ПИСЬМА

Маяки, расставленные между орбитами Марса и Земли, обнаружили метеоритное скопление, которое летело к Солнцу, описывая сложную кривую. В своем движении к Земле мы должны были пересечь путь этого космического архипелага. Предстояло ждать неделю или две, пока не очистится наша трасса. Такой каменный поток встретился впервые. Мы получили добавочную программу и занялись короткими экскурсиями в разных направлениях — в стороны от космодрома.

Первое время Туарег пугал нас своей сообразительностью, умом — я не беру это слово в кавычки, он действительно блистал умом, необыкновенной памятью, был предупредителен, вежлив. Все эти понятия как-то не подходят к роботу, но таков был наш новый Туарег.

Макс высказал печальное предположение, что наша психика, по-видимому, настолько примитивна для Арта, что он с необыкновенной легкостью изготовил нам эту «игрушку».

За последнюю неделю Арт появился на кухне только один раз, сообщил, что «готовит нечто очень важное», и надолго исчез. Надо сказать, что он держал нас в постоянном напряжении. В чем заключалось это «важное»? Почему он перестал говорить о Великой Миссии? Каких только предположений мы не высказывали в те тревожные дни.

Вечерами, собравшись на «кухне», мы слушали звучащие книги. Кроме пластин с множеством отверстий, книга имели самую различную форму, и только благодаря Арту, Барбароссе и Туарегу после усовершенствования его в мастерской роботов мы узнали о разнообразии книжной продукции на Багряной планете. Например, знаменитая статуэтка «ажурной» девушки с распростертыми руками не что иное, как прибор для хранения и озвучивания мыслей. В нашей коллекции есть медальоны из сплава платины с золотом, воспроизводящие портреты и мысли своих хозяев. Подлинным чудом, даже после всего увиденного, можно назвать небольшие диски из того же сплава, которые нельзя потерять — где бы вы их ни оставили, куда бы ни положили, они всегда окажутся у вас, стоит вам только этого пожелать. Но предварительно вы должны с ними не расставаться в течение суток. Есть звучащие «четки» — одиннадцать шариков с бесчисленными бороздками, нанизанных на пластичную «проволоку», каждый такой шарик звучит несколько часов, если держать его на ладони, и замолкает, как только его выпускаешь из рук. Туарег извлек из-под развалин одного дома в городе у обрыва звучащую трость и целую библиотеку из тысячи и одного «тома», заключенную в темно-бурый ларец. Каждая «книга» — цилиндрик с палец толщиной. Цилиндрики звучат, навевая томительное предчувствие несчастья.

Мы начали с пластин, пронизанных множеством отверстий.

Язык марсиан напоминает мелодичное пение с придыханием на концах фраз, иногда переходящее в свист. Дешифратор, сконструированный Артом, видимо, довольно точно переводит этот ни на что не похожий язык. Трудность при создании дешифратора заключалась главным образом в том, что некоторые фразы выпадали из общего фонетического строя, создавались кажущиеся паузы, на самом же деле здесь информация передавалась посредством биоволн. Странно, что таким способом «зашифровывались» совсем простые понятия. Арт объяснил, что запись на пластинах относится к тому периоду, когда телепатическое общение начинало вытеснять разговорную речь.

Вы можете понять наше состояние, когда мы впервые услышали голоса Вечно Идущих и поняли смысл их записей. Даже в грубом переводе звучащие книги полны поэзии. Два вечера мы слушали роман, а возможно, и подлинное описание экспедиции на «Далекие острова» — в таком переводе мы услышали название Солнечной системы, куда устремился корабль Вечно Идущих в поисках новой родины. Роман полон драматизма. Он печатается в переводе НТУ и скоро выйдет отдельной книгой. На остальных пластинах были бортовые дневники с космолета, посетившего нашу Землю. Это одна из пластин, поврежденных при обвале стен дома, — к счастью, сохранилась следующая запись:

«Может быть, она единственная во всем Звездном витке! Она близка к лучезарному светилу и полна трепетной жизни. На ней по закону трагических несоответствий находится колоссальное количество воды. Почти вся планета покрыта водой, ее атмосфера пересыщена парами этого драгоценного вещества, родящего жизнь. Здесь можно было бы дышать без изоляционных костюмов, не будь воздух пересыщен микробами, свойства которых мы еще так мало знаем, и все же вполне достаточно, чтобы не идти на верную смерть, лишившись защитных одеяний.

Биологи Любящая зори и Цветущий кактус со всеми необходимыми предосторожностями наполнили сосуды воздухом, почвой, скальными породами, а также взяли образцы растений, приносящих плоды, и существо, похожее на пию…»

И дальше после большого пропуска:

«Миллионы оборотов должна совершить Багряная, пока на Звезде Надежды умолкнет грохот вулканов, поднимутся из воды материки, моря займут стабильные ложа».

Следующая, хорошо сохранившаяся «книга» содержала описание экспедиции в пояс астероидов и называлась:

«Записки командира Эора-хи, имя которому Рожденный в полдень»

«Как нам нужна вода — вещество, дарующее жизнь. Не так давно — всего две тысячи оборотов прошло с того времени — яхты скользили по морям и каналам. Нашим предкам казалось, что запасы воды неисчерпаемы. Воду безрассудно расходовали и загрязненную ядовитыми примесями сливали в углубления Великой пустыни, где тогда еще имелась растительность. Растения погибали, вода уходила в песок, образуя растворы солей. Так же неосмотрительно пользовались подземными резервуарами, перекачивая их на заводы, производящие множество вещей, без которых можно было обойтись. Изобилие приводило к пресыщенности. Изобретались все новые и новые вещи, а старые, еще пригодные, выбрасывались на свалки — эти кладбища сокровищ Багряной.

Будь бережлив, сын мой:

Вокруг равнодушный космос.

Пока мы одиноки во вселенной.

Еще миллионы оборотов никто не даст нам глотка чистой воды.

Пришла пора и нам, избранным, совершить Третий подвиг во славу Вечно Идущих! После свершения Третьего подвига останется только полет к звездам, откуда никто еще не возвратился, и все же этой чести добивается каждый, проживший более двухсот оборотов. Предпочтение Совет Мудрых оказывает тем, кто свершил Третий подвиг.

В нашей эскадре двадцать три Эора-хи первого класса — число, в древние времена считавшееся счастливым, и на каждом Эоре-хи — три Вечно Идущих. Давно стерся магический смысл чисел, никто не скажет, что он верит в их благостное сочетание, влияющее на судьбу человека, и все же, когда мы не в силах заглянуть за черту непознанного, то невольно, не признаваясь в этом, привлекаем магию предков. Все это кажется забавным, вызывает улыбки, как шалости детей, и в то же время где-то в глубине сознания родится у нас уверенность, что «это не помешает». В последнюю тысячу оборотов, когда над планетой нависла угроза, все больше Вечно Идущих обращаются к верованиям предков, разыскивают остатки иероглифических книг, не говоря уже о рукописях и печатных, сохранившихся только в музеях и в частных коллекциях. Я несколько отвлекся благодаря избытку времени на вахте Эора-хи и желанию оставить свои мысли и свой голос для тех, кто нас ждет на Багряной планете. И если угодно будет бесстрастной судьбе помешать нашему делу, развеять наш прах в Круге ужасов, то моему сыну посылаю я эти слова.

Он родится, если я не вернусь!

Несмотря на счастливые сочетания чисел, полет начался печально. Служба охраны неба оповестила за один оборот, что к планете приближаются два астероида. Была возможность распылить их при подходе к первой луне, да Совет не разрешил расходовать на это энергию. Нужда в ней огромна, а запасы ее слишком незначительны. Если бы это случилось после нашего возвращения, если бы мы вернулись с ледяными астероидами, тогда вопрос стоял бы иначе. Не задумываясь, Совет распорядился бы уничтожить эти опасные крупицы вещества, и астероид не уничтожил бы два Эора-хи с их экипажами. Вы знаете космодром на первой луне, там на месте катастрофы появился новый кратер, на его южной кромке стоит теперь обелиск с вечными портретами погибших. Возле памятника, рядом, возник холм из горстей жертвенной земли, принесенной близкими с Великой планеты, источающей свет жизни.

С момента своего рождения до сегодняшнего дня Багряная ведет неустанную борьбу с неисчислимыми силами космоса. Вы, мои друзья, и ты, мой сын, чаще поднимайтесь к лунам и смотрите вниз на израненную поверхность Багряной. Сейчас меньше астероидов падает к нам, только раз в десять оборотов случается, что они разрушают купола городов, принося смерть.

Когда же мы вернемся, этого больше не будет. Вода, несущая нам жизнь, опять наполнит ложа морей, еще, конечно, не все, потребуется много времени, чтобы доставить Вечно Идущим кристаллическую воду из Круга ужасов, или, как принято теперь называть, — пояса астероидов. Мы первые летим туда целой эскадрой после Великого Инна, который наперекор робкому Совету планеты, тайком со своими единомышленниками улетел на первых космолетах. Его и всех, кто был с ним, считали лишенными разума, преступниками, достойными окончить дни свои на второй луне. Ровно через оборот они вернулись с глыбой льда, что, растаяв, образовала водоем, до сих пор питающий Вечно Идущих.

Мы создадим броню из газов и водяного пара, как на Звезде Надежды, только не ядовитых, как на нашей небесной сестре, а живительную среду. Тогда города выйдут из-под куполов, на планете снова станет теплее, растения, доставленные со Звезды Надежды, станут жить на нашей почве, создавая непрекращающийся круговорот веществ, даруя нам все необходимое для вечной жизни. Тогда мы сможем вывести на новую, более далекую орбиту — Питу — нашу первую луну. Имя Питы дано ей в незапамятные времена, когда эти ужасные звери еще водились в песках и подстерегали неосторожных путников. Так тысячи оборотов наводит ужас Небесная Пита, или вечно падающий камень, напоминающий вытянутый плод голубого кактуса. До сих пор трепет наполняет наши души, когда Пита появляется из-за горизонта и — темная днем и сверкающая, как солнце, ночью — движется она на нас, словно готовая рухнуть на цветущие города, стереть их, разрушить все созданное за миллион оборотов, убить все живое. Мы знаем, как увести ее на более высокую орбиту, только для этого требуется невиданная энергия, таящаяся в воде. Еще более грандиозные планы родились у мудрецов планеты — превратить Багряную в послушное тело и, сместив с орбиты, приблизить к Солнцу!

Дерзновенны дела и еще более дерзновенны мечты Вечно Идущих!

Передо мной на экране, выше приборов управления, знакомая комната в доме моего отца, в ней весь наш род и моя тень среди них. Совет отдает из резервов планеты энергию на дальнюю связь. Хвала Мудрым! Они дарят нам последнее не в надежде на благополучный исход экспедиции, корысть не может присутствовать в груди Мудрых, даже ради всех Вечно Идущих! Сейчас они думают только о нас и хотят скрасить минуты расставания. Потому что жизнь любого на планете так же драгоценна, как и жизни всех Вечно Идущих. Ведь со смертью каждого погибает вселенная! Так учат нас с первых шагов по Багряной. И я, сын мой, хочу, чтобы и ты также ценил жизнь и всегда помнил, что всем, чего мы достигли, обязаны бесконечному числу Вечно Идущих, которые переступили за грань жизни ради многих. В этом заключается одно из противоречий бытия и его смысл. Сейчас стали забывать о назначении человека, особенно после закона о «незыблемом числе» Вечно Идущих: чтобы появился новый человек, надо уйти кому-то из живущих. И ты, мой сын, придешь после меня, если я не вернусь. Ты увидишь своего отца во многих записях, услышишь мой голос и будешь следовать моему пути. И будет благословен час, когда и ты, оставив частицу себя, свершишь необходимое для блага Багряной, и твоя тень и твои мысли поведут твоего сына или дочь по бесконечному пути жизни. Будь умерен во всем — и в пище, и в одежде, не окружай себя множеством вещей, ненужных и разорительных для планеты. Чтобы убедиться в этом, посмотри на одну из свалок в Красной пустыне! Сколько там лежит без пользы ценнейших элементов, связанных в непостижимо сложные соединения и затем обретших форму пустых вещей — дань быстро преходящей моде…

Медленно тянется вахта на Эоре-хи. Погружены в сон мои спутники. Безмерно прекрасен космос, сияющий бесчисленными солнцами. Но самая прекрасная из всех небесных тел — Багряная! Колыбель Вечно Идущих. Единственная планета, где существует разумная жизнь. Все остальные мертвы. Только самая близкая к нам планета, или, как мы ее зовем. Звезда Надежды, действительно вселяет надежду, что там через миллионы оборотов материя обретет разум и начнет познавать себя в бесконечном вращении времени и перевоплощении вещества. Сейчас Звезда Надежды полна бурной, хаотической жизни. Творческие силы космоса здесь необыкновенно щедры, они экспериментируют, создавая бесконечное число живых моделей. Звезда Надежды будет невообразимо прекрасной, и жизнь на ней станет легкой, но сейчас там убийственный климат, моря и горячие клочки суши кишат всепожирающими гадами, атмосфера не пригодна для Вечно Идущих.

Мысли, вложенные в мои слова, ты услышишь еще много раз от наставников, но и мне хочется сказать тебе об этом, потому что слова отца, ушедшего навсегда в космос, значат много, если у сына душа, ищущая истины.

Скоро конец вахты. Показатель времени поет бодрую мелодию «Рождение нового дня», хотя вокруг и вечная ночь при свете бесчисленных звезд.

Вошел Вестник счастья, мой друг и брат. Мы родились еще в то время, когда можно было иметь братьев и сестер. Он сказал:

— Вижу, ты с пользой провел время, в твоих глазах хорошая грусть.

— Благодарю, брат, — ответил я. — А ты опять говорил им о чрезмерной расточительности? Зачем зря тратил время?

— О нет. Хотя поносить расточительность стало теперь модным, а все идет по-старому. Создан еще один подземный завод по выработке благовоний из атмосферы. Нет, я говорил о главном, что приводит нас к всеобщему краху, — о бессмертии. Теперь, когда мы можем продлевать жизнь почти вечно, мало кого заботят будущие поколения. Многие считают, что мы «усталая цивилизация» и с нами наступит закат жизни на Багряной. В Совете таких много. Я сказал все, что думаю о них. Мой голос слышали все.

— Прости, кроме меня. Я выключился из общей сети, чтобы сосредоточиться.

— Я знаю. В твоей записи есть хорошие мысли, я разделяю их. Если расчеты подтвердятся и нам будет не суждено вернуться на Багряную, то вместо меня родится дочь, так же, как и твой сын, наделенная стремлениями отца. Если хоть часть Эоров-хи выполнит задачу, то Совет позволит им иметь детей. И кто знает, может, они начнут Эру возрождения!

Вестник счастья, как никогда, оправдывал свое имя, он создал такое всепроникающее поле радости, что третий наш спутник — Принесенный ветром — пришел в кабину пилота и сказал:

— Я проснулся, как прежде, чтобы бежать от городских стен в пустыню встречать солнечный рассвет.