Так он лежал несколько часов. Его думы были устремлены в будущее. Он наблюдал как небо светлело и одна за одной гасли звезды. У него было любопытство к происходящему на других мирах. Довольно долго он находился вдали от Центральных Новостей.

Когда восход расколол мир надвое, он поднялся, отряхнулся, привел в порядок волосы и бороду, оделся. Затем позавтракал, уложил свои принадлежности, закинул тюк за спину и направился вниз с холма.

Полчаса спустя он уже шагал по предместьям города.

Пересекая улицу, Хейдель услышал колокол, звенящий на одной и той же все более и более высокой ноте.

– Смерть, – сказал он себе, – похоронная процессия. И продолжал свой путь.

Затем он услышал сирены. Но все продолжал идти не думая об их источнике.

Он подошел к хранилищу, где ужинал несколькими днями ранее. Оно было закрыто и черные памятки качались над дверью.

Он удалился, вдруг всплыла неясная тревога, вдруг закралось ощущение худшего, известное ему ранее.

Он ожидал процессию, которая должна миновать угол, где он стоял. Громыхающий катафалк, освещенный огнями.

«Они еще хоронят умерших здесь», – отметил он; и, – «Не об этом я думаю. Простая смерть, обычная смерть… Кого я пытаюсь дурачить?»

Он пошел дальше, и человек пересек его путь и плюнул.

Опять? Чем я становлюсь?

Он проходил по улицам, направляясь к аэродрому.

«Если я несу ответственность, как они могли узнать так скоро?» – стоял мучительный вопрос.

Они не могли, не с такой уверенностью…

Но затем он понял, как они узнали. Что? Прикосновение бога запало в их умы. Взаимный страх преобладает над благоговением. Он оставался слишком долго, в тот день, век назад. Теперь каждый момент удовольствия испарялся, вытекал, уменьшался с каждым ударом колокола. Каждое новое мгновение здесь, в этом месте, вставало преградой между ним и удовольствием.

Хейдель продвигался вдоль улицы, держась правой стороны.

Маленький мальчик обратил на него внимание:

– Он там! – раздался крик. – Это Х.!

Он не смог отрицать – но тон породил у него желание схватить свой автомобиль на воздушной подушке, чтобы оказаться где-нибудь в другом месте.

Он продолжал идти и мальчик – с несколькими взрослыми – последовал за ним.

«Но она жива», – была его мысль, – «Я оставил ее жить…»

Большая победа.

Он прошел мимо аппарата ремонтников у магазина, люди в голубых униформах сидели у здания. Их подставки покачивались у стены. Ремонтники не двигались. Они сидели, курили и молча вглядывались в Хейделя, когда тот проходил мимо.

Колокола продолжали звонить. Люди выходили из дверей и останавливались, чтобы взглянуть на него, идущего по улицам.

«Я оставался слишком долго», – решил он, – «И это не так, будто я хотел пожать руку каждого. Я никогда не сталкивался с такой проблемой в крупном городе. Они гоняли меня в контролируемых роботами блоках, которые впоследствии стерилизовали; я находился под их полной опекой, и все также стерилизовалось впоследствии. Я видел только ограниченное число людей, сразу после катарсиса; и я уходил по дороге, по которой прибыл. Прошли годы с тех пор как я посетил небольшой город с такой же миссией, как эта. Я проявил беззаботность. И все это привело к поражению. Все было бы хорошо, если бы я не оставался так долго, втянувшись в разговор после ужина. Все было бы хорошо. Я проявил беззаботность.»

Он увидел гроб на катафалке. А за углом ждал другой.

«Но ведь это не чума… еще? – решил он. – При ней люди начинают сжигать тела. Они не остаются на улицах.»

Он оглянулся, по звукам уже зная, что это то, что он должен увидеть.

Отдельных фигур, следовавших за ним, набралось около дюжины. Он уже не оглядывался. Среди коротких реплик, которые они бросали, слышна была «Х.», произнесенная несколько раз.

Аппараты, проносившиеся мимо, замедляли ход. Он не смотрел на них сознательно, хотя, казалось, множество глаз изучали его.

Он достиг центра города, шагая вдоль небольшого сквера, расположенного здесь со статуей какого-то местного героя, в зелени в центре.

Он слышал, как кто-то позвал на языке, которого Хейдель не понял. Он заторопился и теперь звуки за спиной, как на футболе, стали более отчетливы, так, будто толпа росла.

«Что за слова они говорят?» – настойчиво мелькал вопрос.

Он прошел церковь и звук ее колоколов вблизи был нестерпим. Сквозь него прорывались проклятия, выкрикиваемые женщиной.

Прикосновение лихорадки вырисовывалось все более отчетливо. Солнце выплескивало изумительный день, но он больше не находил удовольствия в этом бытие.

Он повернул вправо и направился к полю, что находилось в трех четвертях мили. Теперь их голоса стали громче, еще не прямо обращаясь, но разговаривая о нем. И слышно было не однажды произнесенное слово «убийца».

Он торопился и видел лица в окнах. Слышал проклятия, несущиеся в спину. Нет, не дело убегать. Он пересек улицу и аппарат подплыл к нему, но затем стремительно унесся. Хейдель услышал скрипучий крик птицы, вопящей из-под карниза дома, мимо которого он проходил.

Он это сделал, они знали. Люди умерли и след тянется за ним. В другой раз он был бы героем. Сейчас – преступник. О эта проклятая примитивная аура суеверия, что покрывала город! Все те упоминания бога, талисманы, чары удачи – они добавили того, того, что заставило его прибавить шаг. Теперь на их улицах он ощущал, что ассоциируется с демоном в большей мере, чем с богом.

…Если бы только он не задержался так долго после ужина, если бы убегал от прохожих…

«Я был одинок», – сказал он сам себе. – «Если бы я был также осторожен как и в прежние дни, этого можно было бы избежать, инфекция не распространилась бы. Я был одинок.»

Он слышал как кто-то окликнул. – «Х.!» – Но не обернулся.

Ребенок, стоявший у мусорного бака в аллее выстрелил в него из водяного пистолета.

Он вытер лицо. Колокола продолжали свой скорбный звон.

Когда он сделал остановку на главной магистрали, кто-то бросил окурок сигареты в его направлении. Он наступил и подождал. Его преследователи группировались сзади. Кто-то толкнул. Чувство, будто локоть ударил по почкам, хотя это могло быть ребро ладони. Они толкали его, и он слышал несколько раз мелькнувшее слово «убийца».

Хейдель замечал такие вещи и раньше. Его прошлый опыт, однако, не принес ему вреда.

– Что вы собираетесь теперь делать, мистер? – позвал кто-то.

Он не ответил.

Затем услышал кашель женщины, внезапный, спазматический, раздавшийся за спиной.

Он обернулся, теперь он был чист и может помочь.

Женщина корчилась, стоя на коленях и выплевывала кровь.

– Позвольте пройти, – сказал он, но они не шелохнулись.

Оттесненный стеной плеч, он смотрел как она умирает или входит в кому. И умирающая глядела на него.

Он попытался уйти, надеясь, что теперь, когда их внимание отвлечено, они не будут возражать. Он продвинулся к следующему углу, пошел, побежал.

Они были у него за спиной.

Побег являлся ошибкой, теперь он почувствовал никем не сдерживаемый порыв. Кто-то чем-то швырнул.

Камень ударился о мостовую, пролетел далеко, не представляя опасности. Еще один плохой признак.

Однако теперь, когда начал, он не мог остановиться. Скорость требовала еще большей скорости. Он выронил тюк и устремился вперед.

Камни стали падать вокруг.

Один коснулся головы, прошелся по волосам.

– Убийца! Убийца!

– Что они предпримут? – думал он.

Он оценил свое имущество и подумал о возможном выкупе. В прошлом были способы откупиться, находясь в напряженных ситуациях. Эта, правда, кажется из тех, что не может разрешиться таким способом.

Небольшой камень пролетел и ударился о стену здания. Следующий по руке, причинив сильную боль.

У него не было оружия. Он ничего не мог сделать, чтобы укротить их сумасшествие; бешенство, вот то, на что он их обрекал.

Еще камень просвистел у самого уха. Он пригнул голову.

– Ублюдок! – назвал кто-то.

– Вы не понимаете, что делаете! – выкрикнул он. – Это случайность!

Он почувствовал что-то влажное на шее. Прикоснулся, и кончики пальцев окрасила кровь. Еще один камень ударил его.

Мог он ринутся на склад? Может найдет убежище в каком-нибудь месте товарооборота? Он осмотрелся, но обнаружил, что, кажется, все заперто. Где же полиция?

Несколько камней попали в спину. Он покачнулся от сильного удара, причинившего острую боль.

– Я пришел, чтобы помочь… – начал Хейдель.

– Убийца!

Затем они стали осыпать его ударами, попадая под колени. Он встал и побежал. Большинство попало в цель, но он еще ковылял.

Он продолжал высматривать место укрытия – хоть какое и не замечал ни одного по пути.

Все больше камней попадало в цель, и он упал. На этот раз не поднялся так быстро. Он ощутил удары, и кто-то плюнул ему в лицо.

– Убийца!

– Пожалуйста… Послушайте! Я объясню.

– Убирайся к дьяволу!

Он полз, в конце концов свернувшись у стены, и теперь они подошли ближе. Пинки, плевки, камни.

– Пожалуйста! Я чист снова!

– Ублюдок!

Затем пришла ярость. Это неправильно, что с ним так обходятся, он чувствовал. Он пришел в город с гуманной целью. Он перенес такие тяготы, чтобы прийти в Италбар. А теперь истекал кровью на их улице и был осыпаем проклятиями. Кто они, чтобы судить его, как сделали это, называть его имя и оскорблять? Это чувство поднималось изнутри, и он знал, что имей силу, он бы распрямился и уничтожил их всех.

Ненависть, то чувство, близко ему не известное, наполнила тело холодным огнем. Он желал одного, не впасть в катарсис. Он будет носителем инфекции, чтобы заразить их всех.

Удары и ругательства не прекращались.

Он скрестил руки у живота так, чтобы защитить лицо и терпеть боль.

– Вы лучше убейте, – проговорил про себя Хейдель. – Потому что если не убьете, я вернусь.

Где он чувствовал такое прежде? Он не искал, но память сама подсказала.

Собор. Странтрианская гробница. Вот где он ощутил что-то схожее с этой ненавистью. Теперь он видел, что это правда. Странно, что это можно осуществить…

Его повязка спала, разорванная, правая коленная чашечка сместилась. Было потеряно несколько зубов, и кровь туманом застилала глаза. Толпа продолжала оскорблять его, и он вообще не знал, когда это прекратиться.

Возможно они думали, что убили его, так как Хейдель лежал, не двигаясь, Или, может, они устали, или устыдились. Он ничего не знал.

Он лежал здесь, свернувшись на мостовой, спиной к стене, что не подалась, чтобы предоставить убежище. Одинокий.

Что-то, как сон из бормотания, проклятий и удаляющихся шагов промелькнуло в его сознании.

Он закашлялся и сплюнул кровью.

– Хорошо, – проговорил он. – Вы попытались убить меня. Может думаете, удалось. Вы допустили ошибку. Вы позволили мне выжить. Какие бы ни были у вас намерения, никогда не просите о прощении. Вы допустили ошибку.

Затем он снова умер. Дождь мягко касался лица. Это то, что его пробудило. Был полдень, и каким-то образом он был перенесен в аллею. Он не помнил, как дополз, но был уверен, что никто ему не помог.

И снова произошел провал сознания, и когда Хейдель очнулся небо уже темнело. Теперь он промок насквозь, а дождь еще шел – или, может, снова начался; он не имел понятия. Хейдель облизал губы.

Сколько прошло времени? Он обнаружил свой хроно рядом. Разбит, конечно. Тело настойчиво обращало на себя внимание, хотя, что он с годами вытерпел.

Хорошо.

Они покалечили его. Они оскорбляли его.

Хорошо.

Он сплюнул и попытался рассмотреть смешалась ли с дождем кровь.

Вы знаете, кто я?

Я пришел сюда помочь. Я помог. Если я невольно явился причиной нескольких смертей, когда пытался помочь, серьезно ли вы думаете, что это было намеренно?

Нет?

Тогда почему так?

Я знаю.

Мы делаем, потому что чувствуем, что должны. Иногда мы в плену собственных эмоций, нашей гуманности – как я в иные дни. Возможно я заразил одного или всех, с которыми общался.

Но чтобы умирать… Сделал ли я такое кому другому намеренно?

Ни потом, ни прежде.

Хотя теперь вы показали мне другую сторону жизни.

У меня были иллюзии, слишком много, и они обернулись против меня. Вы ударами пробудили во мне ад, когда я просто пытался достичь аэродрома. О'кей.

Теперь вы имеете в моем лице врага. Увидим, сможете ли вы пойти тем путем, который избрали.

«Вы все знаете обо мне?»

«Я ходячая смерть.»

«Вы подумали, что теперь со мной сделали?»

«Если так, вы ошиблись.»

«Я шел помочь.»

«Я остался, чтобы убивать.»

Он лежал там долгие часы, прежде чем смог подняться и двигаться.

Д-р Пелс интересовался миром.

Они что-то имели для него. Они должны дать ему ключ.

Дейбанская лихорадка. Это было началом. Это послужило, чтобы навести его на след Х.. Теперь, когда ночь без конца и дни без счета окружали его, четкие мысли приходили и оставались, оставались на все более и более долгое время.

Х..

Х. нечто большее чем ключ к мвалакхаран кхурр…

Само присутствие Х. служило лекарством во многих необычных обстоятельствах.

Это действительная причина, – спрашивал себя Пелс, – по которой я на двадцать лет все отложил, чтобы отдать предпочтение этой линии атаки? Х. не может жить вечно, тогда как я могу. Смогу ли я полностью изучить этот феномен? Он приготовил Б Коли для дистанционного скачка. Затем перечитал записку, которую получил.

Слова «СМЕРТЬ» и «ПРЕОБРАЗОВАНИЕ» витали вокруг него.

Хейдель очнулся снова. Он лежал в канаве. Никого рядом. Еще была ночь. Земля влажная, местами грязь. Но дождь прекратился.

Он пополз, поднялся на ноги, пошатываясь пошел.

Хейдель зашагал по направлению к полю, к которому направлялся прежде. Он вспомнил кое-что о планировке. Он видел это, пока прогуливался, позже, позже, в тот день, когда давал кровь – когда?

Когда пришел, рядом с периметром он увидел ангар, который заметил.

Там…

Незаперто и теплый угол. Корпуса от некоторых видов оборудования были брошены здесь. Все они покрылись толстым слоем пыли, но это ничего. Он вновь закашлялся.

– Пару дней, – сказал себе Хейдель, – и шрамы зарубцуются. Это все.

Малакар выслушивал подборку новостей. Он сдерживался, прислушиваясь, и выключал. Он обдумывал, усваивая услышанное, снова включал.

Персей скользил под солнцами…

Он дремал при сводке погоды для одной сотни и еще двенадцати планет. Скука росла, пока он слушал Новости Центра. Он медитировал, размышляя о сексе, пока слышал программу с Пиурии.

Малакар торопился. Его корабль находился в ДС и не остановиться, пока не прибудет домой.

«Мы сделали это», – сказал Шинд.

«Мы сделали это», – отозвался он.

«И умрем?»

«Я должен сказать, у нас будет счет, прежде чем мы пробьемся в порт.»