Мы пробирались среди камней, обходили ямы, воронки, поднимались вверх, спускались вниз, потом опять вверх.

— Птичка! — вскрикнула она.

— Да. Хорошенькая. Желтая.

Это было приятное утро, наполнившее мир нежными тонами, смягчившими суровость этих мест, где разыгрывался мой ночной кошмар. Кучевые облака и прохладный ветерок слева обещали, что скоро начнется дождь, но на востоке продолжала разгораться заря нового дня, и небо там было ясным, безоблачным, и зелени там было больше, чем мне раньше казалось.

Мы приблизились, и свет, которым он пользовался во время охоты на меня, наконец скрылся за верхним краем уцелевшей части фасада здания, почерневшей, покрытой трещинами. Дверь туда была распахнута.

— Мы войдем внутрь? — спросила она.

— Да.

Мы вошли в выгоревший вестибюль, стены которого местами обвалились, а крыша рухнула, поэтому сверху беспрепятственно падал дневной свет. Здесь пахло пылью веков.

— Что мы будем здесь делать? — спросила она, пока мы пробирались среди мусора в дальний угол комнаты, над которым оставалось что-то вроде навеса.

— Через минуту. Я думаю, Что примерно через минуту ты все узнаешь, — сказал я. — Именно поэтому мне нужен был секретарь.

Дальний коридор, по которому мне довелось пройти столько лет назад, был наглухо завален. Это, вероятно, было вызвано обрушившейся когда-то с отдаленных гор лавиной. Я отвел ее в относительно чистый закуток, где, под огромными слоями пыли, с трудом угадывались очертания какой-то мебели. Да, я все помнил правильно. Черный аппарат притаился, как тарантул, в своем углублении в стене. Я достал свой носовой платок.

Телефон зазвонил, когда я вытирал с него пыль.

Гленда вскрикнула.

— Вот, — сказал я, делая шаг назад. — Теперь он относительно чистый. Не возьмешь ли ты за меня трубку?

Она кивнула, подошла и, волнуясь, заметно нервничая, сняла трубку.

— Алло?

Она послушала немного, потом прикрыла ее рукой, чтобы не было слышно на другом конце и посмотрела на меня.

— Он спрашивает, кто я.

— Так и скажи ему, — ответил я.

Она сказала, опять послушала и снова обратилась ко мне.

— Он спрашивает мистера Анджело ди Негри.

— Ты секретарь мистера Негри. Спроси его, что ему надо.

Пауза, и…

— Он хочет поговорить с вами о ваших делах, — сказала она.

— Сейчас я занят, — сказал я, протирая стул. — Скажи ему, что ты можешь немного удовлетворить его любопытство и расскажи про структуру Дома, про расположение его Крыльев, про его внутреннее устройство. Отвечай на любые его вопросы, относящиеся к этой теме.

Я очистил стул от накопившейся за века пыли и грязи, сделав это очень тщательно, и уселся. Тут она снова обратилась ко мне.

— Он спрашивает, нельзя ли ему поговорить с вами сейчас.

Я покачал головой. Я закурил.

— Скажи ему, что стена в Крыле 5 рухнула и что люди идут наружу. Скажи ему, что ты возвращаешься туда для осуществления программы помощи участникам неминуемого массового исхода.

— Я?

— Разве ты этого не хочешь?

— Да, но…

— Ты знаешь, какое понадобится оборудование? Как его производить и применять?

— Думаю, да.

— Так скажи ему еще и об этом.

Я докурил. Прошло довольно много времени, прежде чем я опять закурил.

— Он спрашивает, что, по-вашему, из всего этого следует? — сказала она наконец.

— Черт возьми, да почем я знаю? — сказал я. — Я даже не вполне понимаю, чему это научило меня, разве что теперь мне известно, каково быть винтиком в огромной машине.

Она быстро переговорила с ним, потом сказала:

— Он говорит, что хочет услышать ваш голос. Он просит вас сказать ему что-нибудь. Что угодно.

Я встал на ноги и потянулся.

— Скажи ему, что долг чести между нами уплачен, — сказал я. — Скажи ему, что, к сожалению, в настоящее время мистер Негри на звонки не отвечает. Потом положи трубку.

Она так и сделала, и я снова оперся на ее руку, и она помогла мне выйти из развалин. Солнце уже взошло, но на небе появились тучи. Я подумал, что мы, быть может, еще успеем вернуться до того, как пойдет дождь. А если даже и нет, то какая, черт побери, разница.