– Фрамин, твои новые подданные свидетельствуют тебе свое почтение!

– Леди?! Как ты попала сюда? Она снова смеется и не отвечает.

– Я тоже пришла почтить тебя. Аве, Фрамин, Повелитель Дома Мертвых!

– Ты добра, леди.

– Я более чем добра. Конец близится, и то, чего я хочу, почти у меня в руках.

– Это ты подняла мертвых?

– Конечно.

– Где Анубис?

– Не знаю, но могу помочь тебе найти его.

– Тогда верни их обратно, и я смогу попросить твоей помощи. И еще смогу спросить, чего же ты хочешь.

– А я смогу рассказать тебе!

И мертвые вдруг ложатся в свои могилы, и меркнет оранжевый свет.

– Ты знаешь, от кого бежал Анубис? – спрашивает он.

– Нет, я слишком недолго на Средних Мирах.

– Он ушел, преследуемый твоим сыном Тифоном.

Огненная Ведьма улыбается под вуалью.

– То, что Тифон жив, радует меня безмерно, – говорит она. – Где он сейчас?

– Охотится за Осирисом. Может быть, он уже избавил Средние Миры и от шакала, и от птицы.

Она хохочет, а ее фамильяр вспрыгивает к ней на плечо и хватается за живот от смеха.

– Неужели это случится сейчас? Я не отказалась бы взглянуть...

– Пожалуйста, – отвечает Фрамин и чертит в темноте воздуха зеленое окно.

Исида подходит к нему и берет его руку в свои. В воздухе возникает движение. Это тень черной лошади, в одиночестве скользящая по стене.

– Ничего нового, – заключает Фрамин.

– Да, но зато я вновь увидела своего сына, носящего в себе Пропасть Скагганака. А где может быть его брат?

– Со своим отцом, ведь они опять отправились сражаться с Безымянным.

Исида опускает глаза, и изображение в окне теряет четкость.

– Я хотела бы взглянуть и на это, – наконец говорит она.

– Прежде надо найти Анубиса и Осириса, если они еще живы. И Мадрака.

– Хорошо.

Изображение внутри изумрудной рамки медленно обретает новую форму.

НА БЕРЕГУ И НАД ВОЛНАМИ

...Встав там, он следит за Вещью-что-кричала-в-ночи. Она больше не кричит.

Освобожденная, она наклоняется к нему башней дыма, седой бородой в пустоте...

Поднимая Звездный жезл, он чертит на ней огненные узоры.

Она приближается...

Огни пробегают все цвета спектра и исчезают. Она вздрагивает, и руки его точнее нацеливают жезл.

Она свивается в кольца вокруг него, отступает... Стоя там, над облаками и над всем, он обрушивает на нее молнии.

Звездный жезл вибрирует в его руке, испускает вой, вспыхивает нестерпимым сиянием. Вещь отступает. Сет шагает по небу, преследуя ее. Она скручивается, падает, стелется по поверхности планеты.

Преследуя ее. Сет встает на вершину горы, и где-то над луной следом идут Принц и Генерал.

Сет смеется, и жар взрывающегося солнца хлещет тварь.

Но она разворачивается и бросается к нему, и Сет отступает через континент, поднимая за собой дымные смерчи.

Ураганы качают растрепанными головами. Шаровые молнии катятся по небу, и вечные сумерки озаряются языками пламени, падающими на Вещь-что-плакала.

Но она все идет, и там, где она ступает, падают горы. Далеко внизу гулко трясется земля, а сандалии на ногах Сета оставляют следы ударами грома.

Проливаются дожди, сгущаются облака, и огненные воронки раскалывают землю.

Тварь приближается, нападает, и путь ее – пламя и прах, прах и пламя.

Жезл звенит, как колокол, и моря выплескиваются из берегов.

Тварь атакуют все стихии, но она все равно надвигается.

Сет рычит, и скалы перемалываются в порошок, и ветры раздирают облака на части, вертят ими и соединяют вновь.

Тварь кричит, и Сет, стоя одной ногой в море, улыбается и поднимает вихри.

Она надвигается, и воздух леденеет от ее дыхания. Тайфун взвивается под рукой Сета, и молнии беспрерывно сыплются вокруг. Земля разрушается и оседает.

Сет и тварь бьют одновременно, и континент под ними разваливается.

Океаны начинают бурлить, и небо вспыхивает всеми красками северного сияния.

Три слепяще-белых огненных иглы пронзают тварь, и она отступает к экватору. Сет идет за ней, а хаос идет за Сетом. Раскаты грома над экватором и удары, удары, удары Звездного жезла, пронзающие небо насквозь...

Дым оттенка тусклого изумруда заволакивает мир, и слуга судьбы – Время меняет цвета декораций на сцене.

Плач и далекий удар колокола, и падают оковы моря и воды вздымаются, как колонны Помпеи в тот день, когда они были разрушены; и жар, жар кипящих океанов поднимается с ними; и нечем дышать в раскаленном, сгустившемся воздухе. Уходя в темпоральную фугу, Сет распинает тварь на кресте тлеющего неба, а она все кричит и отбивает его удары, и порывается ударить сама. И хотя броня Сета не есть истинная Перчатка Энергий, она цела, потому что Вещь-что-плачет не коснулась его. Он рассыпает бусины пламени, и изнуренная девятнадцатью ранами тварь обрушивается в себя. Снова бьют молнии, и Вещь-что-плачет-в-ночи коллапсирует в тяжелый кегельный шар, опасный и злобный. Он вопит, разрывая барабанные перепонки, и Сет зажимает уши, но продолжает лить на нее лучи своего оружия.

Затем нестерпимый вопль исторгается из самого жезла. Клинок розового огня падает на тварь.

Она становится длиннобородым стариком ростом в несколько миль...

Она поднимает руку, и пламя загорается вокруг Сета.

Но Сет вздымает свой жезл, и тьма пожирает пламя, и зеленый трезубец вонзается в грудь твари.

Падая, она превращается в сфинкса, и он раскалывает его ультразвуком.

Она превращается в сатира, и он кастрирует его серебряными щипцами.

Тогда, раненая, она возносится на трехмильную высоту коброй черного дыма, и Сет знает, что момент настал. Он поднимает Звездный жезл и направляет его...

ИНТЕРМЕЦЦО

Воинства сшибаются в тумане планеты Д'донори, и голинди спариваются на могилах убитых; когда корону вырывают из головы Дилвита, он остается без скальпа;

БРОТЦ, ПУРТЦ и ДУЛЬП вновь ослеплены своими соседями;

на мире Валдик – завывание и тьма;

из руин Блиса пробивается жизнь;

Марачек трижды мертв, и цвета его – цвета праха;

на Интерлюдии все так же идут вечерние дожди и началась ересь, поскольку монах Враз сообщил собратьям о видении ему Сандалий: монах, вероятно, перебрал наркотиков;

трижды безумный ветер дует под морем и над морем в Месте Стремлений Сердца, и зеленый ящер, живущий там, резвится в осеннем тумане, а созвездия яркобрюхих рыб выписывают замысловатые узоры.

ТРОСТЬ, КУЛОН, КОЛЕСНИЦА И ПРОЧЕЕ

...Его рука лежит на ее талии, и в зеленом окне, там, в Доме Мертвых, они видят Осириса, летящего по небу на своем черном арбалете, несущем молот, который может разбить солнца. Повелитель Дома Жизни летит один, и желтые глаза неподвижны на его лице, которое никогда не меняет выражения. Они следят и за темным кораблем, в котором Анубис, Мадрак и пустая перчатка Энергий.

Фрамин чертит кончиком трости две линии, продолжая траектории кораблей. Теперь перед ними возникает место, где линии пересеклись – там лежит сотрясаемый жестокими конвульсиями сумеречный мир.

– Как они смогли узнать, где это? – спрашивает Исида.

– Я не знаю... Хотя... Осирис! Он нашел записку. Я помню, какой у него был вид, когда он ее читал.

– И?..

– Гор. Гор оставил ее, и в ней указано именно это место.

– А откуда узнал Гор?

– Он сражался с Тотом – вероятно, просто внутри его разума, а Гор может заглядывать в мысли человека и узнавать, что он думает. Наверное, Гор выкрал кое-какие из них, а Принц в пылу борьбы ничего не заметил. Его необходимо предупредить!

– Может быть, Тифон успеет позаботиться о его безопасности.

– А где сейчас Тифон?

Они смотрят в окно, окруженное зеленым мерцанием, и изображение исчезает. Чернота, пустота, мрак. Больше – ничего.

– Выглядит так, словно Тифона не существует, – говорит Фрамин.

– Нет, – отвечает Исида. – Ты смотришь на Скагганакскую Пропасть. Тифон ушел из Вселенной, чтобы пройти пространством, неизвестным людям. Может, и он каким-то образом нашел записку, оставленную Гором.

– Этого мало, а Принц в опасности. Если мы не предупредим его – все может рухнуть.

– Тогда пошли к нему, и быстро!

– Я не могу!

– Но ты же можешь открыть свою знаменитую дверь...

– Она действует только в пределах Средних Миров. Я извлекаю энергию из приливов – за их пределами у меня ничего не получится. Кстати, леди, как ты попала сюда?

– На своей колеснице.

– Десяти Невидимых Энергий?

– Да.

– Тогда давай воспользуемся ею.

– Я боюсь... Послушай, маг, ты должен понять. Я – женщина и люблю своего сына, но свою жизнь я люблю не меньше. Мне страшно. Я боюсь места этой ужасной битвы. Не думай обо мне дурно... Бери мою колесницу и отправляйся на ней, куда хочешь, но без меня.

– Я не думаю о тебе дурно, леди...

– Тогда возьми еще этот кулон. Он управляет Десятью Энергиями, движущими колесницу, и с ним ты будешь сильнее.

– Он действует за пределами Средних Миров?

– Да, – она выскальзывает из его рук, и краткий миг его зеленая борода щекочет ее шею, а фамильяр скрежещет крохотными зубами и воинственно скручивает хвост.

Затем она ведет его в колесницу на крыше Дома Мертвых, и он садится в нее, сжимая кулон в правой руке, и на мгновение становится частью гениальной картины, заключенной в бутылке красного стекла, а спустя еще мгновение Исида видит лишь далекое мерцание в небесах.

Вздрогнув, она отступает к обители мертвых, туда, в самые ее глубины, лишь бы не встретить лицом к лицу того, кто как раз сейчас сражается с Безымянным.

Фрамин всматривается вперед зелеными глазами, и искры желтого света танцуют в них.

ТОЧКА ОГНЯ

В голове Фрамина проясняется нечто...

Там стоит Принц и смотрит вниз. Мир под ним – в огне. На носу лодки Принца зверь, чье тело-броня и чей всадник недвижим: сталь его мерцает, а взгляд устремлен на битву. Арбалет приближается, и темный корабль мчит ему навстречу. Лязгая спуском, начинает подниматься Молот. Вылетает комета с раздвоенным хвостом и летит все быстрее – раскаленная и ослепительная.

Где-то звенит банджо, и Бронз встает на дыбы, когда Генерал поворачивается, чтобы взглянуть на незваного гостя. Левая рука Генерала указывает туда, и Бронз продолжает подниматься вверх на самые задние ноги и прыгает затем из лодки Принца. Сделано только три шага, но скакун и его всадник исчезли. Вспыхивает новая туманность, и звезды пляшут в ней, словно отраженья в потревоженной заводи. Комета вовлекается в этот вихрь, вихрь Изменения, ее очертания искажаются, она становится странно плоской и наконец гаснет. Обломки разрушенного арбалета летят дальше, продолжая его путь. Корабль же устремляется к поверхности планеты и исчезает в дыму, пыли и пламени. Некоторое время увидеть ничего невозможно. Затем он поднимается из этого ада и улетает прочь. Но теперь на нем трое.

Фрамин крепче сжимает руку на кристалле рубинового огня, и Колесница Десяти бросается в погоню...

На планете длится битва. Шар ее кипит и клокочет, меняя форму, выбрасывает фонтаны огня. Одна за другой происходят чудовищные вспышки, и завершает их небывалый по силе взрыв. Мир распадается на куски. И там, где была яркость, теперь царят распад и мрак.

Это видение – вне глаз Фрамина, в которых пляшут желтые огни.

ПРОПАСТЬ

Скрестив на груди узкие ладони. Принц-Который-был-Тысячей наблюдает за гибелью мира.

Под ним плывет в пустоте разрушенное тело планеты, ее расщепленные и раздавленные части, сглаживаясь, вытягиваясь и догорая.

Теперь, кружа по орбите над руинами, он смотрит через прибор, который похож на бинокль с розовыми линзами и антенной. Время от времени раздается щелчок и антенна сдвигается на долю градуса. Он опускает его, затем поднимает и всматривается снова.

– Что ты там видишь, брат мой?

Принц оборачивается: рядом с ним – тень черной лошади.

– Я вижу живую каплю огня, горящую среди обломков, – говорит он. – Побежденную, обессилевшую, лишенную энергии, но все-таки живую. Все-таки живую...

– Значит, наш отец снова потерпел неудачу.

– Боюсь, что да.

– Этого не должно случиться.

И Тифон исчезает.

Преследуя скорлупку Анубиса, Фрамин видит в черноте космоса нечто недоступное пониманию.

На взорванной груде обломков, которая некогда была миром, появляется крохотное темное пятнышко. Оно растет посреди огня, пыли и распада, растет, пока его очертания не становятся различимыми. Это тень черной лошади.

Она продолжает расти, пока не достигает размеров континента.

Поднимаясь на дыбы, темная лошадь встает надо всем. Она увеличивается и растет до тех пор, пока обломки всей планеты не оказываются внутри нее. Затем по ее контуру возникает огонь. И – внутри этого сверкающего силуэта нет ничего. Вообще ничего.

Затем огни опадают, и тень съеживается и уходит, уходит, убегая по бесконечному, абсолютно пустому коридору. Пустота.

Мира как не бывало. Он сгинул, окончился, уничтожен, и безымянная Вещь-что-кричала-в-ночи – исчезла вместе с ним. Исчез и Тифон.

В голове Фрамина проходит давняя полузабытая строка: «Die Loft ist kohl und es dunkelt, und ruhig fliesst der Rein»^[3]. Он не помнит, откуда она, но ощущение ему знакомо.

Сжимая пламя рубина в поднятой руке, он преследует бога Смерти.

КОРАБЛЬ ДУРАКОВ

Медленно, медленно пробуждается прикованный к стальной плите Сет, и яркие огни возле самых глаз терзают его, словно раскаленные иглы... Он слабо стонет и делает попытку освободиться.

Его доспехи исчезли, слабое сияние в углу может быть, а может и не быть звездным жезлом, сандалий его не видно.

– Привет, Разрушитель, – слышит он голос. – Считай, что тебе повезло.

– Мадрак?..

– Да.

– Я не вижу тебя. Эти огни...

– Я стою за твоей спиной, а эти огни – только для того, чтобы ты не мог уйти в фугу прежде, чем мы тебе позволим.

– Не понимаю.

– Внизу сейчас битва. Я наблюдаю за ней через иллюминатор. Кажется, ты берешь верх. Вот-вот опять ударит Молот-что-разбивает-солнца, и ты, конечно, уйдешь от него, как и в прошлый раз, – ты же мастер фуги. Вот почему мы смогли подобрать тебя несколько минут назад – именно так и поступил Анубис в давно минувшие дни. И сейчас все повторится так же, как было тогда. Смотри! Осирис бьет, и молот начинает падение... Анубис! Там что-то не так! Что-то меняется!!! Молот... он исчез...

– Я вижу, – отвечает знакомый лай. – И Осирис тоже исчез. Стальной Генерал постарался на славу.

– И что теперь будем делать?

– Ничего. Вообще ничего. Дело оборачивается даже лучше, чем мы надеялись. Появление Сета посредством фуги свидетельствует, что вскоре произойдет какой-то катаклизм. Не так ли, Сет?

– Так.

– Твой последний удар, несомненно, уничтожит этот мир?

– Вероятно. Я не остался досматривать.

– Да, да, мир гибнет, – подтверждает Мадрак.

– Прекрасно! Сет у нас, Осириса больше нет, а Стальной Генерал не сможет нас преследовать. И положение Тота изменилось в нашу пользу. Аве, Мадрак, новый Повелитель Дома Жизни!

– Спасибо, Анубис. Не думал я, что все окажется так просто, но что с Безымянным?

– В этот раз оно наверняка погибло. Кстати, что с ним, Сет?

– Не знаю. Я ударил его в полную силу жезла.

– И этим окончательно развязал нам руки. Послушай, Сет, мы не желаем зла ни тебе, ни твоему сыну Тоту. Мы даже освободим тебя, хотя могли бы оставить умирать...

– Тогда к чему эти оковы?

– Потому что я знаю твой нрав и твою силу, и хотел бы договориться с тобой, прежде чем дать свободу. А ты мог и не пожелать этого, вот нам и пришлось кое-что придумать. Я хочу разговаривать с Тотом через тебя...

– Анубис! – кричит Мадрак. – Посмотри на разрушенный мир! Над ним тень!

– Это Тифон!

– Да. Но что он делает?

– Сет, ты не знаешь?

– Это означает, что я не смог убить Безымянное и где-то посреди руин оно все еще кричит в ночи. Тифон завершает мою работу.

– Там огонь, Анубис, и – пустота! Я не могу на это смотреть...

– Скагганакская Пропасть!

– Да, – усмехается Сет. – Тифон и есть Скагганакская Пропасть. Он изгоняет Безымянное из Вселенной.

– Что такое Безымянное?

– Бог, – отвечает Сет, – древний бог, который не допустил бы рядом с собой ничего божественного.

– Я не понимаю... – говорит Мадрак.

– Он шутит. Но что с Тифоном? Как договориться с ним?

– Этого не понадобится, – говорит Сет. – То, что он сделал, вероятно, изгнало за пределы Вселенной и его самого.

– Тогда мы победили, Анубис! Мы победили! Тифон был твоим единственным страхом, не так ли?

– Да. Теперь Средние Миры – мои, навечно!

– И мои, не забывай!

– Я и не забываю. Итак, Сет, – видишь, как сошлись звезды, – присоединишься ли ты к нам? Ты будешь правой рукой Анубиса, а твой сын может стать Регентом. Он сам выберет себе дело, ибо я ценю его мудрость. Что скажешь?

– Я должен подумать, Анубис.

– Думай, я не тороплю. Но пойми, что теперь я непобедим.

– А ты пойми, что в битве я победил Бога.

– Это не мог быть Бог, – кричит Мадрак, – или Он не был побежден!

– Нет, – говорит Сет. – Ты видел Его. Ты видел Его силу. И даже теперь Он не умер. Он только в изгнании.

Мадрак опускает голову и закрывает лицо руками:

– Я не верю тебе! Я не могу...

– Но это правда, и ты сделал это вместе со мной, трусливый святоша, нечестивый отступник!

– Замолчи, Сет! – лает Анубис. – Мадрак, не слушай его! Он видит, что ты слаб, он видит слабости всех, с кем сталкивается. Он старается вовлечь тебя в такое сражение, где ты будешь бороться с самим собой и погибнешь, раздавленный виной, которую он тебе придумает. Не слушай его!

– Но что если он говорит правду? Я был рядом, но бездействовал, я даже получил выгоду...

– Вот именно, – говорит Сет. – Свою вину я несу с гордостью. А ты был рядом и наблюдал, и подсчитывал, когда тот, кому ты служишь, был поставлен на колени...

Страшный удар Анубиса оставляет кровавый след на его щеке.

– Я понимаю так, что ты ответил на мой вопрос. Ты подумал и пытаешься натравить на меня Мадрака. Не выйдет. Он не столь легковерен – не правда ли, отец?

Мадрак не отвечает, и взгляд его устремлен в пустоту пространства за иллюминатором.

Сет пытается сбросить оковы, но освободиться не в силах...

– Анубис! За нами погоня!

Анубис отступает от Сета, исчезая в темноте. Огни по-прежнему пронзают глаза.

– Это Колесница Десяти, – говорит Анубис.

– Леди Исида? – спрашивает Мадрак. – Зачем ей за нами гнаться?

– Сет когда-то был ее возлюбленным. А может быть, и сейчас остается. А, Сет? Как у тебя с ней?

Но Сет молчит.

– Колесница приближается, – напоминает Мадрак. – Насколько сильна Красная Ведьма?

– Не так уж она и сильна, раз боялась своего старого Повелителя, Осириса, веками избегая его – а ведь я никак не слабее Осириса. Женщине нас не победить – тем более сейчас, когда мы зашли так далеко!

Мадрак что-то бормочет и вдруг, опустив голову, начинает бить себя в грудь.

– Прекрати! Не становись смешным!

Но Сет смеется, и Анубис, рыча, поворачивается к нему.

– Вот за это я вырву твое сердце!

Сет поднимает кровоточащую левую руку, которую только что высвободил, и протягивает перед собой.

– Попробуй, пес! Одна твоя рука против моей! Твой посох и любое другое оружие против левой руки Сета! Подойди поближе! – глаза его сверкают, как солнца, и Анубис отступает. Огни продолжают слепить.

– Убей его, Мадрак! – кричит Анубис. – Он нам больше не нужен! На тебе Перчатка Энергий! Против нее ему не устоять!

Но Мадрак не отвечает, вместо этого он шепчет все громче:

– Прости меня, Кем-бы-Ты-ни-Был, где бы Ты не Мог или не Мог Быть, за поступки, совершенные или же не совершенные мной в этом деле, за которое я был проклят, а мог и не удостоиться проклятия... – он продолжает бить себя в грудь. – И в деле, которое...

– Тогда отдай мне перчатку! – кричит Анубис. – Отдай ее!

Но Мадрак не слышит.

По кораблю пробегает дрожь, и, повинуясь волшебнику и поэту, которые, как правило, искусны в подобных вещах, дверь, закрытая на двойной замок, резко распахивается, и появляется Фрамин. Он покачивает тростью и улыбается.

– Как поживаете?

– Возьми его, Мадрак! – кричит Анубис. Но Фрамин идет вперед, а Мадрак все бормочет и смотрит в окно.

Тогда Анубис поднимает перед собой собственный посох.

– Падший Ангел Седьмой Станции, уходи!

– Ты использовал мой старый титул, – говорит Фрамин. – Теперь я Ангел Дома Мертвых.

– Ты лжешь.

– О нет. Принц назначил меня на твою должность.

...Огромным усилием Сет высвобождает правую руку... Фрамин играет кулоном Исиды, и Анубис отступает.

– Мадрак, я приказываю тебе уничтожить его! – вопит он.

– Фрамина? – говорит Мадрак. – О нет, только не Фрамина. Он – хороший. Он – мой друг.

...Сет высвобождает правую лодыжку...

– Мадрак, раз ты не хочешь убивать Фрамина, задержи тогда Сета!

– ...Ты, кто мог быть нашим Отцом, кто, возможно, мог быть на Небесах... – нараспев произносит Мадрак.

Анубис рычит и наставляет свой посох, как оружие, на Фрамина:

– Не подходи, – и в голосе его страх. Но Фрамин делает еще шаг.

На него падает вспышка света, и красные лучи кулона гасят ее.

– Слишком поздно, пес, – смеется он. Анубис боком отступает к иллюминатору, возле которого стоит Мадрак.

Сет высвобождает левую лодыжку, растирает ее и встает.

– Ты уже мертв, – равнодушно говорит он. Но в этот момент Анубис натыкается на нож Мадрака, мягко входящий в его шею над ключицей.

– Я не хотел зла, – говорит Мадрак, – и пусть это отчасти искупит мою вину. Шакал сбил меня с пути. Я раскаиваюсь. Я дарю вам его смерть.

– Ты дурак? – говорит Фрамин. – Он был нужен живым.

Слезы текут по жирным щекам Мадрака. Кровь Анубиса хлещет красными струями на палубу. Сет медленно опускает голову и трет уставшие от огней глаза.

– Что делать теперь? – спрашивает Фрамин.

– ...Да святится имя Твое, если имеешь Ты имя и желаешь видеть ею святимым... – рыдает Мадрак.

Сет не отвечает. Он закрывает глаза и погружается в сон, которому суждено длиться долго. Много дней.

FEMINA ЕХ MACHINA^[4]

...Она беременна. Она лежит на холодной панели машины, и стена палаты отодвинута. Провода опадают от ее головы и позвоночника, отбрасывая в прошлое ледяную логику, бесстрастные банки памяти, электронные блоки принуждения, питательные трубки. Она возвращается к жизни.

– Принц Гор...

– Мегра, полежи спокойно.

– ...Ты разрушил заклятье.

– Кто сотворил с тобой этот ужас?

– Ведьма Лоджии.

– Мать! Ее поступки всегда отличались безумием, Мегра. Прости ее. – Он протягивает к ней руки. – Зачем она это сделала?

– Потому что я беременна от Сета. Но тогда я даже не знала об этом.

– Сет! – и пальцы Гора вдавливаются в сталь стола. – Сет?! Он взял тебя силой?

– Не совсем.

– Сет... А что ты сейчас к нему чувствуешь?

– Я его ненавижу...

– Достаточно.

– Ему безразлична жизнь...

– Я знаю. Я больше не буду спрашивать тебя о нем. Ты уйдешь отсюда со мной в Дом Жизни, Мегра из Калгана, и будешь там всегда.

– Но, Гор, я боюсь, что должна рожать здесь. Я слишком слаба, чтоб отправиться так далеко, и время уже подходит.

– Да будет так. Пока мы останемся здесь...

Она обнимает руками горячий живот и опускает ресницы. Жар машины заставляет гореть и ее щеки. Гор садится рядом. Вскоре он слышит ее крики.

БРАК НЕБЕС И АДА

Цитадель Марачека пуста, обитаема, вновь пуста. Почему? Посмотрите...

Сет стоит, глядя на чудовище, оно прыгает к нему, и схватка их в тени стен Цитадели длится нескончаемо долго.

Затем Сет ломает ему хребет и слышит стон. Глаза бога-разрушителя сверкают, как солнца, и он смотрит вдаль, куда лежит его путь.

Тогда Тот, его сын и отец, он же – Принц-Который-был-Тысячей, вновь открывает сосуд с зубами дракона и роняет еще одно зерно.

Посеянная в пыли, под его рукой рождается новая тварь и устремляется к Сету.

Безумие, таящееся в глазах Сета, вырывается наружу, и происходит еще одна схватка.

Стоя над растерзанным телом, Сет склоняет голову и исчезает.

Но Тот следует за ним, сея чудовищ, и теперь призраки чудовищ и Сета, вечно побеждающего их, ведут нескончаемую битву сквозь мрамор воспоминаний сквозь стены и башни разрушаемой и восстанавливаемой Цитадели Марачека, древнейшего города во Вселенной.

И каждый раз, когда Сет побеждает, глаза его устремляются к тому моменту в пространстве и времени, где он сражался с Безымянным и уничтожил мир, и где встает на дыбы и загорается тень черной лошади – его сын; и, всматриваясь в сияющий поток аннигиляции, он движется к тому месту и тому моменту. Но Тот следует за ним и сеет чудовищ...

Ибо Сет – это разрушение, и он разрушит самого себя, если под рукой или где-нибудь во времени или в пространстве не окажется ничего более подходящего. Но Принц мудр и все понимает. Вот почему от всегда идет за своим отцом сквозь время к алтарю аннигиляции вслед за пробуждением Сета после битвы с Вещью-которая-плачет-в-ночи. Тот знает, что если сумеет достаточно долго отвлекать Сета от его цели, то возникнут новые вещи, на которые может быть обращена рука Сета, ибо такие вещи возникают всегда.

Но сейчас они движутся сквозь ткань времени, возможно, заполняя ее без остатка, одновременно и в прошлом и в будущем, – мудрый Принц и его несущий смерть отец-сын – всегда ступая по самому краю Пропасти, которая есть Скагганак – их сын, брат и внук.

Вот почему призраки чудовищ и Сета, вечно побеждающего их, ведут нескончаемую битву сквозь мрамор воспоминаний – сквозь стены и башни разрушаемой и восстанавливаемой Цитадели Марачека, древнейшего города во Вселенной.

СОН ВЕДЬМЫ

Она спит в Доме Мертвых в глубоком и темном могильном склепе, и сознание ее – падающая в колодец снежинка. Но колесница Времени поворачивает на полном ходу, и там, в зеркале, что помнит обо всем, скрыты битвы последних дней. И Осирис мертв, и ушел Сет. И зеленый смех Фрамина – безумца и поэта. Едва ли подойдет такой Повелитель Ведьме Лоджии. Лучше не просыпаться. Проспать век, а потом посмотреть, что сделал Принц. Здесь, среди пыльных мумий и сгоревших свечей, здесь, в самом нижнем зале Дома Мертвых, где никто не имеет имен, и не ищет их, и никогда не будет искать; здесь... Спи. Спи, и пусть Средние Миры проходят мимо, не зная об Огненной Леди, которая есть Похоть, Жестокость и Мудрость, мать и властительница коварства и неистовой красоты.

Создания света и тьмы танцуют на острие гильотины, и Исида боится поэта. Создания света и тьмы надевают и сбрасывают одежды человека, машин и богов; и Исиде нравится их танец. Создания света и тьмы рождаются тысячами, во мгновение умирают, могут проснуться вновь, а могут и не проснуться; и Исиде по вкусу это разнообразие...

Грезящий ее снами и напуганный ими, ее фамильяр тесно прижимается к ней – маленькая вещь, которая тоже плачет в ночи.

Колесница Времени грохочет, и грохот этот – шуршание легких песчинок в часах вечности – всего лишь одна из форм тишины.

АНГЕЛ ДОМА ЖИЗНИ

(Пешими идут они в полночь. Их трое, бредущих вместе между верой и неверием. Они проходят мимо мест развлечений и выходят на сияющий огнями Проспект Оракулов, и идут вдоль него – мимо астрологов, нумерологов, гадальщиков по картам Таро и предсказателей по Книге Перемен.

Они переходят от света к полумраку, от тумана и темноты к сумеркам и грязи. Небо ясно и звезды светят над ними. Улица сужается и здания склоняются к ним; сточные канавы переполнены до краев, и дети с запавшими глазами смотрят на них, почти невесомые на руках своих матерей.

Они шагают по грязи, не замечая ее, и никто не смеет приветствовать их. Сила сопутствует им, как запах, а цель отличает от всех остальных.

Одежды их изящны и плащи роскошны. Они проходят там, где дерутся коты и валяются битые бутылки, но для них всего этого словно не существует.

Над ними в небе загорается искра, когда свет от разрушенного Сетом мира, наконец, достигает этого неба, приходя на него, как новая звезда, и одаривая идущих всеми цветами спектра.

Ветер пронизывает их, но они не ощущают его. На одной из стен на девяноста четырех языках нацарапано непристойное слово, но они не замечают и этого.

И лишь подойдя к странной машине, лишенной теперь своей живой половины, они останавливаются у двери, на которой висит табличка со знаком коитуса.)

ПЕРВЫЙ: Вот это место.

ВТОРОЙ: В таком случае – войдем.

ТРЕТИЙ: Да.

(Первый касается двери тростью с серебряным набалдашником, и дверь резко распахивается. Он входит, и остальные следуют за ним. Они идут по коридору, и он трогает тростью следующую дверь. Дверь открывается перед ними, они – пришли.)

ГОР: Вы!

(Первый, чьи глаза в полумраке сверкают зеленым, кивает.)

Зачем вы здесь?

ЧЕЛОВЕК, ЧТО НОСИТ СТАЛЬНОЕ КОЛЬЦО: Мы пришли сообщить тебе, что твой отец мертв.

ГОР: Кто ты?

ЧЕЛОВЕК, ЧТО НОСИТ СТАЛЬНОЕ КОЛЬЦО: Ты знал меня как Стального Генерала. Я убил Осириса, но и сам был разрушен. Принц воссоединил меня и дал временную плоть. Я пришел рассказать тебе про твоего отца и уверить, что смерть его произошла не по подлому или злому умыслу, а в честном бою.

ГОР: Твоя правдивость известна всем. И лишь и твоих словах я не сомневаюсь. Если отец пал в честном бою, я не стану искать мести. Война закончилась? И чем?

ЖИРНЫЙ ПРОПОВЕДНИК В ЧЕРНОМ: Принц снова взял под свою руку Средние Миры.

ФРАМИН: ...И мы – его посланники, пришедшие предложить тебе вернуться в Дом Жизни, где ты мог бы править вместо твоего отца как Ангел этого Дома.

ГОР: А что с Сетом?

ФРАМИН: Он ушел. И никто не знает, куда.

ГОР: Хорошо. В этом случае я полагаю, что вернусь.

МАДРАК: (опускаясь на одно колено перед Мегрой из Калгана) Чей это ребенок?