24 ОКТЯБРЯ

Когда вчера вечером сняли охранный заговор, узнали, что в сумерках прилетал Ночной Ветер, пытался заглядывать в окна. И еще Плут. И огромное, тощее, похожее на волка создание. А Тварей все еще удерживали на месте заклинания, хоть они и старались выбраться изо всех сил. Я чувствовал себя хуже обычного, но собрался с силами, отправился к церкви и прошелся мимо нее пружинящей походкой. Текела сидела на крыше, она встрепенулась и внимательно смотрела на меня, когда я проходил мимо, но мы не заговорили друг с другом. Однако, отойдя на некоторое расстояние и оглянувшись, я увидел, что она улетела. Хорошо. Вернулся домой и лег спать.

Сегодня утром узнал от Ларри, что миссис Эндерби сбежала в город, как только пронесся слух о смерти Растова. Позже, днем, появился Великий Детектив и осмотрел останки и дом. Я рассказал Ларри, что случилось в тот вечер, после того, как мы с ним расстались, и он заверил меня, что вчера вечером не подходил к нашему дому. Он сообщил мне, что намерен спасти Линет, но пока ей ничего не угрожает. Если он освободит ее слишком рано, будет предпринято преследование, как физического, так и не физического характера, теперь, когда сила так быстро нарастает; и что еще более важно, у викария будет время осуществить другие планы, которые поставили бы под угрозу какого-нибудь ни в чем не повинного человека. Очень важно правильно рассчитать время, сказал он. Лишить таким поступком викария части его силы будет, по его мнению, его основной ролью во всех событиях. Я заверил его, что помогу ему всеми силами. Потом я долго отдыхал и нанес визит Серой Метелке.

Поздно ночью зарядил нудный, моросящий дождь. Джек был в своей лаборатории, занимался дистилляцией, или чем-то в этом роде. Я, конечно, поговорил с ним вчера, между двенадцатью и часом ночи, поведав обо всех подробностях моих приключений.

– Не ставят ли тебя в несколько… э-э… неловкое положение твои отношения с Джил, на такой поздней стадии Игры? – спросил я уже ближе к часу ночи.

– У нас чисто профессиональные отношения, – ответил он. – Кроме того, она хорошо готовит. А как насчет тебя и кошки?

– Мы неплохо ладим, – сказал я. – А тебе никак не удастся заставить Джил передумать насчет открывания?

– Наверно, нет, – ответил он.

– Но она не навела тебя на мысли о переходе на другую сторону, надеюсь?

– Конечно, нет!

– Ну, если мне позволено будет высказаться в открытую…

Но тут часы пробили час, и я не смог этого сделать.

Некоторое время я наблюдал за потоками дождя на темных стеклах окон, потом сделал обход и еще немного поспал.

Когда все силы преисподней вырываются на свободу рядом с нами, они проделывают это с блеском. Меня разбудил оглушительный удар грома, раздавшийся, казалось, прямо над головой; а блеск молнии я увидел даже сквозь закрытые веки. Я внезапно очутился в передней, сам не знаю, как я туда попал. Тем не менее, в моей памяти грозовые раскаты смешались со звоном разбитого стекла.

Зеркало разлетелось на куски. Твари выползали наружу. Я тотчас же принялся лаять. Из комнаты, где работал Джек, послышалось восклицание, за которым последовал звук падения какого-то инструмента или книги. Потом дверь распахнулась, и он поспешил ко мне. Увидев ползунов, он крикнул: «Нюх, найди какой-нибудь контейнер!» – и вернулся в лабораторию, и я слышал, как он открыл бюро.

Я огляделся. Помчался в гостиную, а гады за моей спиной расползались, подобно медленной приливной волне. Наверху Тварь в Паропроводе начала биться в стенки своей тюрьмы с чудовищной яростью. Я услышал, как треснуло дерево от удара. И с Чердака тоже доносился грохот. Еще одна вспышка превратила ночь за окном в белый день, а последовавший за ней удар грома заставил весь дом содрогнуться.

В гостиной не было ничего похожего на Зеркало, но на столике рядом с дверью стояла наполовину полная (наполовину пустая?) бутылка портвейна рубинового цвета. Вспомнив, что эта разновидность вина создает чары внутри бутылки, я встал на задние лапы и столкнул бутылку передней лапой со стола так, чтобы она упала на коврик, а не на деревянный пол. Она не разбилась, и пробка осталась на месте. Еще одна вспышка и еще удар грома. Твари наверху продолжали шуметь, и все указывало на то, что обитатель Паропровода скорее всего уже выбрался на свободу. Взглянув в прихожую, я увидел что исход Тварей из Зеркала продолжается. Послышались шаги Джека. Сверхъестественное сияние начало заливать комнату и прихожую, и его нельзя было отнести только за счет внутреннего свечения пресмыкающихся.

Выкатывая бутылку в прихожую, я увидел Джека, стоящего в дальнем ее конце с волшебной палочкой в руке. Это была нешуточная палочка, та самая, которую он раньше использовал для перемещения ползунов из одного Зеркала в другое, но не могущественное древнее орудие для Игры – Закрывающая Волшебная Палочка, которая тоже имелась в его распоряжении. Когда он становится хозяином Ножа (или наоборот), то нож не является инструментом Игры, в специальном смысле, хотя и может использоваться в процессе Игры. Нож – это воплощение его заклятия, и одновременно – особый источник его власти. Он увидел меня и бутылку в то же мгновение, как я увидел его самого.

Джек поднял палочку и с ее помощью раздвинул текущую между нами массу.

Потом пошел по проходу, а масса смыкалась за его спиной. Подойдя ко мне, он поднял бутылку, держа ее в левой руке, и вытащил пробку зубами. Раздался новый раскат грома, и сверхъестественный свет приобрел определенно зеленоватый оттенок, от чего Джек стал похож на мертвеца.

Над головой послышались скребущие звуки, и желтоглазая Тварь из Паропровода прыгнула с лестницы вниз, ломая по дороге перила.

– Займись ею, Нюх! – крикнул Джек. – Я не могу! – и он переключил внимание и палочку на Тварей из Зеркала, заставляя ближайших к нему заползать в бутылку.

Я собрался в комок и прыгнул через поток ползучих тварей, потом двинулся к началу лестницы, оскалив зубы и ощетинившись. Тварь спускалась по лестнице. Плохо, что у нее слишком короткая шея. Я понимал, что придется вырвать ей глотку. Вокруг нее стоял ореол зеленого света, а дождь барабанил так, будто на крышу и в окна швыряли гравий. Тварь вытянула лапы, заканчивающиеся очень острыми когтями, широко расставила их, и я понял, что надо прыгать немедленно и сейчас же отскочить обратно, проделав всю операцию в считанные секунды, если хочу отделаться сравнительно легкими ранами, что было необходимо для дальнейших боев со следующим противником, который, как я слышал, уже слезал по лестнице с Чердака. Снова сверкнула молния. Я испустил рычание под аккомпанемент грома и прыгнул под неудобным углом.

Отлетая прочь, я ударился о стену, потому что Тварь нанесла мне удар лапой, когда мои челюсти сомкнулись, как капкан, и я повернулся всем телом и рванул кусок из ее глотки прежде, чем разжал зубы и отлетел назад. К счастью, она попала по мне лапой, а не когтями. Я упал, на мгновение лишившись сознания, на пол, в пасти у меня остался жуткий привкус, а Тварь с Чердака появилась на лестничной площадке и начала спускаться по ступеням.

При виде Твари из Паропровода, кружащейся на месте и хватающейся за свою глотку, из которой капала дымящаяся жидкость, Тварь с Чердака на секунду замерла, оглядывая бойню. Затем бросилась вниз.

Я заставил себя встать, приготовившись встретить ее, так как она оттолкнула вертящуюся Тварь в сторону и продолжала наступать. Однако умирающая Тварь, по-видимому, приняла это за очередное нападение и, бросившись на нее, рванула когтями. Тварь с Чердака схватила ее, рыча, и вцепилась в искаженную морду. За моей спиной двигался Джек, загоняя ползунов в бутылку. Мгновение спустя перила не выдержали, и сцепившаяся парочка полетела с лестницы вниз.

Снова сверкнула молния, и еще раз, и еще загремел гром и уже не прекращался, превратившись в постоянный аккомпанемент; следующие вспышки прорезали небо, ударили в окна, и разлитый повсюду зеленый свет стал ярким до рези в глазах. Шум дождя уже невозможно было расслышать. Дом начал сотрясаться и трещать. С каминной полки, трепеща листками, слетали номера журнала «Стрэнд Мэгэзин». Со стен падали картины, собрания сочинений Диккенса и Сюрти валились с полок; вазы, канделябры, бокалы и подносы сползали со столов; штукатурка, как снег, сыпалась с потолка. Принц Альберт глазел на эту метель сквозь треснувшее стекло. Мартин Фракуар Таппер лег сверху на Элизабет Баррет Браунинг, у обоих оторвались переплеты.

Когда Тварь с Чердака поднялась, тряся головой, вращая глазами, бросая вокруг яростные взгляды, – вторая осталась лежать на полу, из ее разорванной глотки все еще шел пар, голова была свернута набок.

Мне показалось, что я услышал голос Рычуна, советующий мне снова рискнуть вцепиться в глотку, и я прыгнул вперед, пытаясь повторить предыдущий трюк.

Я промахнулся, так как моя цель отскочила назад, запоздало попытавшись обхватить меня и притянуть к себе. Однако от толчка она пошатнулась, и, падая, я полоснул зубами по ее плечу.

Как только я вскочил на ноги, сейчас же вцепился в ее правую лапу повыше лодыжки и припал к полу, сжимая челюсти в костедробительной хватке. Она быстро опомнилась и ударила меня другой лапой. Я еще на секунду задержался, чтобы нанести как можно больший урон, а затем быстро отскочил, чтобы избежать следующего пинка. Один, как я рассчитал, я еще могу выдержать в обмен на попытку замедлить ее движения. Я не так чувствителен, как бульдог, но и не обладаю его телосложением.

Молнии и гром не прекращались все это время – гром теперь превратился в непрерывный рев, подобно смерчу, поющему свою басистую песнь вокруг дома, – а интенсивность света делала окружающую обстановку похожей на нарисованную черным и зеленым картину, и крошечные искры плясали на всех металлических предметах, и шерсть на мне стояла дыбом по причине, не имеющей отношения к боевому пылу. Теперь уже стало ясно, что это не обычная гроза, а проявление чародейского нападения.

Я совершил бросок к другой лодыжке Твари и промахнулся. Повернувшись кругом, я цапнул зубами переднюю лапу, которая пыталась нанести мне удар. Снова промахнулся, но и она тоже не попала.

Я отпрыгнул в сторону, с рычанием, рявкнул и сделал обманный финт вправо. Она перенесла тяжесть на поврежденную лодыжку, чтобы дотянуться до меня, и, потеряв равновесие, закачалась в попытке удержаться. Я тут же очутился сзади, проскочив с этой стороны, и снова вцепился в ту же лодыжку, с тыла.

Тогда она завопила, пытаясь до меня дотянуться, но я не отпускал до тех пор, пока, в конце концов, она не бросилась на спину, пытаясь упасть на меня и раздавить. Я ослабил хватку и попытался отпрыгнуть в сторону, но ее лапа обрушилась на мою голову, сбив меня на пол, и в глазах у меня все раздвоилось.

Поэтому я увидел двух Джеков, размахивающих двумя ножами и пронзающих глотки двух чудовищ.

Как раз тогда, когда я выползал из-под откинутой в сторону лапы Чердачной Твари, дверь в подвал с треском распахнулась и Тварь из Круга настигла меня несколькими короткими прыжками.

– Теперь, пес, тебе конец! – сказала она.

Я потряс головой, пытаясь восстановить зрение.

– Нюх! Назад! – крикнул мне Джек, поворачиваясь к ней.

Дзззанн! Звездный свет плясал на лезвии в его руке, и я не нуждался в дальнейших доводах. Отполз в дальний конец очищенной от пресмыкающихся прихожей, миновав по дороге заткнутую пробкой бутылку с портвейном и призраками. В осколках зеркала появилось отражение зеленого пса с зазубринами по краям.

Дзззанн! Я смотрел, как Джек заканчивает работу, готовый оказать помощь, если понадобится, и был благодарен ему, когда эта помощь не понадобилась.

Штукатурка продолжала осыпаться. Все незакрепленные предметы валялись на полу. Гром, свет и дрожание дома стали почти что привычной частью окружения. Полагаю, если жить так достаточно долго, то наступит время, когда перестанешь их замечать. Хотелось бы и впрямь подождать и проверить, так ли это.

Наблюдая за тем, как после мастерского удара снизу Тварь из Круга наконец пала, я с гораздо более сильным чувством подумал о виновнике нападения, которое явилось причиной освобождения этих Тварей. Просто возмутительно, терпеть их все эти долгие недели и потом потерять прежде, чем они могли выполнить свою задачу. Сдерживаемые определенными ограничениями, они предназначались на роль наших телохранителей при отступлении, если возникнет такая необходимость, после событий последней ночи, после чего их отпустили бы на свободу в какой-нибудь отдаленной местности, предоставив возможность пополнить мировой фольклор о темных силах. Теперь же буферный план рухнул. Они не играли существенной роли, но могли оказаться полезными, если нам придется уходить от преследования Фурий.

Когда все было кончено, Джек начертил своим ножом пентаграммы, вызывающие силы для очищения дома. С появлением первой зеленый свет померк; второй – дом перестал содрогаться; после третьей пропали гром и молнии; после четвертой прекратился дождь.

– Хороший спектакль, Нюх, – сказал тогда Джек.

Раздался стук в заднюю дверь. Мы оба пошли к ней, и Джек на ходу спрятал нож и привел в порядок волосы и одежду.

Он открыл дверь. Джил и Серая Метелка стояли перед нами.

– С вами все в порядке? – спросила Джил.

Джек улыбнулся, кивнул и отступил в сторону.

– Входите, пожалуйста, – произнес он.

Они вошли, но я успел заметить, что на улице совершенно сухо.

– Я проведу вас в гостиную, – сказал Джек, – если вы ничего не имеете против того, чтобы перешагнуть через нескольких расчлененных людоедов.

– Никогда ничего не имела против, – ответила леди, и он повел ее в гостиную.

Пол в комнате был завален тем, что раньше стояло на стеллажах, столах, каминной полке, и все это было присыпано штукатуркой. Джек по одной поднял и встряхнул диванные подушки и перевернул их на другую сторону, прежде чем положить на место. Джил заняла предложенное место, с которого могла видеть разбитое Зеркало и разрубленные демонические тела, растянувшиеся на полу прихожей.

Часы прозвенели одиннадцать сорок пять.

– Придется предложить вам шерри, – сказал Джек. – Портвейн испорчен.

– Шерри вполне подойдет.

Он сходил к бару, принес два бокала и бутылку. Наполнив бокалы и подав ей один из них, он поднял второй и посмотрел на нее поверх края.

– Чем вызван ваш визит? – осведомился он.

– Я не видела вас уже целый час, – ответила она, отпив маленький глоточек шерри.

– Это правда, – признал он, хлебнув из своего бокала. – Но с нами это часто случается. Фактически, каждый день. И все же…

– Я говорю о вашем доме, не только о вас лично. Перед тем я услышала тихий звук, похожий на звон хрустального колокольчика, доносящийся отсюда. Когда я посмотрела в этом направлении, я ничего не увидела, кроме колодца непроницаемой тьмы.

– А, старый эффект хрустального колокольчика, – задумчиво произнес он. – Не встречался с ним со времен Александрии. Итак, вы не слышали никакого грома, не видели никаких молний?

– Ничего похожего.

– Значит, неплохо было сделано, хоть мне и не по душе признавать это, – сказал он, делая еще глоток.

– Это дело рук викария?

– Думаю, да. Весьма вероятно, он все еще сердится на Нюха. – Возможно, вам следует поговорить с ним.

– Я не верю в предупреждения. Но я всем позволяю сделать две попытки, чтобы они осознали безумие своей затеи. Если этого не случится и они попытаются в третий раз, я их убиваю. Вот и все.

– Он послал этих существ напасть на вас? – Она показала рукой в прихожую.

– Нет, – ответил он. – Эти были мои собственные. Они вырвались на волю во время нападения. Должно быть, он применил общее заклинание освобождения. Жаль. У меня было задумано для них лучшее применение.

Она поставила свой бокал, поднялась, пошла в прихожую и осмотрела их. Потом вернулась обратно.

– Впечатляюще, – сказала она. – То, что они собой представляют, и то, что с ними сделали. – Она снова уселась на место. – Однако больше всего меня интересует, что вы собираетесь теперь с ними делать.

– Гм, – хмыкнул он, играя своим бокалом. – До реки довольно далеко.

Я энергично закивал.

– Наверное, я могу просто сложить их в подвале, накрыть куском брезента или чем-то похожим.

– Они могут начать очень дурно пахнуть.

– Они уже очень дурно пахнут.

– Правда. Но будет очень неловко, если их найдут в доме, а когда они начнут разлагаться, это может привлечь сюда какое-нибудь официальное лицо.

– Согласен. Полагаю, я мог бы выкопать где-нибудь большую яму и засыпать их.

– Вы же не станете копать где-то рядом, а они кажутся мне слишком массивными, чтобы их далеко тащить.

– Здесь вы правы. А у вас есть какие-нибудь идеи?

– Нет, – ответила она, прихлебывая шерри.

Я гавкнул один раз, и они посмотрели на меня. Я бросил взгляд на часы. Близилась полночь.

– Думаю, у Нюха есть предложение, – сказала она.

Я кивнул.

– Ему придется несколько минут подождать.

– Но я не могу ждать, – неожиданно повернулась ко мне Серая Метелка.

– Кошки всегда такие, – ответил я.

– Что ты хочешь с ними сделать?

– Предлагаю оттащить их к Оуэну и затолкать в его плетеные корзины. Потом мы затащим их на большой дуб, подожжем и убежим со всех ног.

– Нюх, это смехотворно.

– Рад, что тебе нравится, – сказал я. – И это вполне в духе большого розыгрыша в Канун Дня Всех Святых, хоть и немного рановато.

Часы пробили двенадцать.

Люди приняли мою идею, и мы вышли, чтобы осуществить ее. И ах, враги мои, и ох, друзья мои, они очень красиво горели. Хиккори-диккори-док.12

25 ОКТЯБРЯ

Той ночью Джил вернулась с нами домой и помогла все убрать. Мы с Серой Метелкой выскользнули из дому, пока они пили еще по бокалу шерри, и подались к дому викария. В кабинете горел свет, а Текела сидела на крыше, возле дымовой трубы, спрятав голову под крыло.

– Нюх, я достану эту проклятую птицу, – сказала Серая Метелка.

– Не знаю, хорошо ли это, Серая, предпринимать нечто подобное в данный момент.

– Мне наплевать, – ответила она и исчезла.

Я ждал и наблюдал, довольно долго. Неожиданно на крыше поднялась возня. Раздался стук когтей, полетели перья, и Текела взлетела и исчезла в темноте, прокаркав непристойные ругательства.

Серая Метелка спустилась с угла и вернулась ко мне.

– Прекрасная попытка, – сказал я.

– Нет. Я действовала неуклюже. Она оказалось проворней. Проклятье.

Мы отправились назад.

– Возможно, это приключение все же вызовет у нее пару кошмарных сновидений.

– Неплохо бы, – ответила она.

Растущая луна. Рассерженная кошка. Перо на ветру. Наступает осень. Умирает трава.

Утро неожиданно пришло нам на помощь, и наша маленькая вчерашняя шутка обнаружилась и приобрела еще более ироничный оттенок. Серая Метелка пришла, поскреблась в дверь и, когда я вышел, сказала:

– Тебе лучше пойти со мной.

Так я и сделал.

– Что происходит? – спросил я.

– Констебль и его помощники в доме Оуэна, осматривают то, что сгорело вчера ночью.

– Спасибо, что позвала меня, – сказал я. – Давай пойдем и понаблюдаем. Должно быть весело.

– Может быть, – сказала она.

Когда мы добрались туда, я понял скрытый смысл ее слов. Констебль и его люди ходили взад и вперед, меряли, шарили. Остатки корзин и остатки их содержимого теперь лежали на земле. Только там были остатки четырех корзин и их содержимое, а не тех трех, которые я так хорошо помнил.

– Ого! – произнес я.

– Действительно, – ответила она.

Я оглядел нечеловеческие останки трех корзин и явно человеческие – четвертой.

– Кто? – спросил я.

– Сам Оуэн. Кто-то затолкал его в одну из собственных корзин и поджег ее.

– Блестящая идея, – сказал я, – хоть и плагиат.

– Давай, насмехайся, произнес голос над головой. – Он не был твоим хозяином.

– Прости, Плут, – сказал я. – Но я не могу проявить большую симпатию к человеку, который пытался меня отравить.

– У него были свои заскоки, – призналась белка, – но у него еще был самый лучший дуб в окрестностях. Огромное количество желудей погубили прошлой ночью.

– Ты видел, кто его прикончил?

– Нет. Я был на другом конце города, навещал Ночного Ветра. – Что ты собираешься теперь делать?

– Закопаю еще орехов. Зима обещает быть долгой, и провести ее придется под открытым небом.

– Ты мог бы присоединиться к Маккабу и Моррису, – заметила Серая Метелка.

– Нет. Я думаю последовать примеру Шипучки и выйти из дела. Игра становится очень опасной.

– Ты не знаешь, тот, кто это сделал, взял золотой серп Оуэна? – спросил я.

– На виду его нет, – сказал он. – Но он, возможно, еще в доме.

– Ты можешь входить и выходить, да?

– Да.

– Пойди, пожалуйста в дом, проверь и скажи нам, там он или нет.

– Почему я должен это делать?

– Когда-нибудь тебе может что-нибудь понадобиться – немного еды, отогнать хищника…

– Я бы предпочел получить кое-что прямо сейчас, – сказал он.

– Что именно? – спросил я.

Он прыгнул, но не упал, а спланировал на землю возле нас.

– Я не знала, что ты – белка-летяга, – сказала Серая Метелка.

– Я не летяга, – ответил он. – Но это часть сделки.

– Не понимаю, – сказала она.

– Я был довольно глупым охотником за орехами, пока Оуэн меня не нашел, – ответил он. – Как все белки. Мы знаем, что надо делать, чтобы оставаться в живых, и ничего больше. Не то что вы, ребята. Он сделал меня умнее. Он научил меня особым вещам, таким, например, как этот полет. Но я кое-чего лишился. Я хочу отдать все это обратно и опять стать тем, чем я был, – счастливым охотником за орехами, которого не волнует Открывание и Закрывание.

– О чем ты толкуешь? – спросил я.

– Я отдал кое-что в обмен на все это и хочу получить обратно.