Небо потемнело от пепла и дыма задолго до того, как мы начали подъем. Вначале уклон был небольшим, но резко возрастал по мере того, как мы двигались вперед. Я применял разнообразные заклинания, открывающие и закрывающие, связывая манну словом и жестом.

— Двигайся, двигайся и соприкоснись с кем-нибудь, — бормотал я, когда видимый мир появлялся и исчезал в клубящихся облаках.

Мы попали в зону, где чуть не задохнулись, если бы не защитное поле. Шум становился все сильнее. Вне поля, наверное, было достаточно жарко. Когда наконец мы добрались до края, темные массы поднимались за нами и молнии прорезывали облака. Впереди и ниже раскаленные массы бурлили и перемешивались посреди взрывов.

— Все в порядке! — крикнул я. — Я заряжу все вещи, которые я принес и запасу еще больше манны в целой библиотеке заклинаний. Устраивайся поудобнее!

— Ага, — сказала она, облизывая губы и смотря вниз. — Я так и сделаю. А как насчет твоего врага?

— Никого не было видно — и здесь слишком много свободной манны. Я буду настороже и приму в расчет ситуацию. Ты тоже наблюдай.

— Ладно. Это безопасно?

— Так же, как Лос-Анджелесское дорожное движение.

— Грандиозно. Настоящий комфорт, — заметила она, когда громадная скала обрушилась позади нас.

Мы разделились позже. Я оставил ее внутри ее собственного защитного поля, прислонившуюся к выступу скалы и двинулся вправо, чтобы проделать ритуал, который требовал большей свободы движений.

Тут сноп искр возник в воздухе передо мной. В этом не было ничего необычного, пока я не понял, что он висит в воздухе необычно долго. Через некоторое время он стал рассеиваться.

— Феникс, Феникс, горящий ясно! — Слова гудели, перекрывая адский шум.

— Кто меня зовет, — спросил я.

— У кого есть сильнейшая причина причинить тебе вред?

— Если бы я знал, я бы не спрашивал.

— Тогда поищи ответ в аду!

Стена пламени ринулась навстречу мне. Я произнес слова, усилившие мою защиту. Даже так я покачнулся в моем защитном шаре, когда он ударил. Как я мог видеть, ответный удар был очень непростым делом.

— Хорошо, до смерти! — закричал я, нанося удар по тому месту, где кружились искры.

Хотя я отвернулся и прикрыл глаза от яркого света, я чувствовал его присутствие кожей.

Мой энергетический шар продолжал качаться, когда я прищурился и посмотрел вперед. Воздух передо мной очистился, но впереди что-то темнело и…

Существо — грубая человекообразная форма из полузастывшей лавы — обхватила пространство своими руками так близко ко мне, как могло и сжимало его. Мое заклинание выдержало, но я оказался на краю кратера.

— Это не сработает, — сказал я, пытаясь разрушить существо.

— Черт тебя побери! — донесся голос далеко сверху.

Я быстро понял, что что лавовое существо защищено от простых заклинаний. Отлично, теперь он швыряет меня вниз. Я мог бы взлететь. Феникс может подняться снова. Я…

Я перевалился через край кратера и начал падать. Однако здесь была проблема. И очень сложная.

Расплавленное творение сжимало мой защитный пузырь. Магия есть магия, а наука есть наука, но здесь есть соответствия. Чем большую массу вы хотите сдвинуть, тем больше манны вы должны потратить. Итак, перевалившись через край, я падал в огненную яму, несмотря на левитирующее заклинание, которое могло бы поднять меня при других обстоятельствах. Я немедленно начал творить другое заклинание, которое должно было придать мне добавочную плавучесть.

Но когда я окончил, я увидел, что мне что-то мешает — другое заклинание, которое поддерживало увеличение массы моей ноши когда мы упали. За исключением небольшой области между моими ступнями, через которую я видел бурлящее озеро огня, я был полностью окружен текущей массой. Я мог подумать о единственном выходе, который у меня оставался, но я не знал, хватит ли у меня времени.

Я начал заклинание, которое могло бы превратить меня в искрящийся вихрь, подобный тому, каким был мой противник. Когда я закончил его, я снял мое защитное заклинание и потек.

Скользя по искажаемой жаром поверхности лавы, я проскочил мимо тяжеловесного существа и уже поднимался с возрастающей скоростью, подталкиваемый волнами жара, когда оно ударило по поверхности лавы и исчезло. Я добавил собственной энергии и двинулся вверх, через клубы дыма и пара, мимо вспышек лавовых ядер.

Я придал вид птицы моим светящимся вихрям, я упивался манной, я испустил длинный, идущий изнутри возрастающий крик. Я распростер крылья по силовым линиям, ища моего противника, как только я достиг края кратера.

Никого. Я устремился вперед и назад, я описал круг. Его/ее не было.

— Я здесь! — закричал я. — Покажись мне!

Но никто не ответил, кроме новых взрывов лавы внизу.

— Приходи! Я жду! — закричал я.

Потом я поискал Элайну, но ее не оказалось на том месте, где я ее оставил. Мой враг либо уничтожил ее, либо убрал прочь.

Я громогласно выругался и закрутился в громадный вихрь, поднимающуюся башню света. Затем я направился вверх, покидая землю и этот горящий прыщ остался далеко внизу.

Как долго я несся, вне себя от гнева, я не могу сказать. Я знаю, что я облетел мир несколько раз, прежде чем способность к трезвому рассуждению вернулась ко мне и я достаточно остыл для того, чтобы составить что-то, напоминающее план.

Очевидно, это был кто-то из моих приятелей, кто пытался убить меня и он забрал у меня Элайну. Я избегал контактов с подобными мне слишком долго. Теперь я знаю, что должен разыскать их, несмотря на риск, чтобы получить сведения, которые мне нужны для самосохранения, для мщения.

Я начал снижаться, когда я находился над Средним Востоком.

Аравия. Да. Нефтяные поля, места богатого, дорогого загрязнителя, изливающие потоки манны из земли. Дом того, кого зовут Дервиш.

Приняв свою форму Феникса, я летел от поля к полю, похожий на пчелу, пробуя, используя энергию для усиления заклинания, которое сейчас действовало. Ища…

Три дня я искал, проносясь над лишенными растительности ландшафтами, посещая поле за полем. Это было похоже на серию шведских столов. Так легко было бы использовать манну для того, чтобы изменить местность. Но, конечно, это была бы во многих отношениях бесполезная трата.

Итак, на третий день вечером, низко скользя над мерцающими песками, я ощутил, что поблизости находится то, что я ищу. Физически нефтяное поле ничем не отличалось от других. Но мои чувства подсказали мне, что что тут что-то не так. Уровень манны был намного ниже, чем в других местах, и это был признак того, что в этих местах действует кто-то из нас.

Я продолжил более тщательный поиск. Определил широту. Начал кружить.

Да, это то, что я ищу. Это стало ясно, когда я исследовал район. Область с низким содержанием манны описывала грубую окружность вблизи северо-западного угла поля, ее центр находился вблизи цепи холмов.

Он, должно быть, работал в качестве какого-нибудь официального лица здесь на месторождении. Если так, его обязанности должны быть минимальными и работа явно служит только прикрытием. Он всегда был достаточно ленивым.

Я сделал вираж и стал спускаться по направлению к цели. Как только я направился к ней, я увидел небольшое обваливавшееся строение из необожженной глины, которое стояло почти сливаясь с окружением. Дом сторожа или привратника… Неважно, чем он кажется. Я знал, чем это должно быть.

Я начал опускаться перед ним. Я отменил прежнее заклинание и снова приобрел человеческую форму. Толкнул старую дверь без замка и вошел внутрь.

В хижине было пусто, за исключением нескольких палок в качестве обстановки и множества пыли. Я мог поклясться, что это именно то, что мне надо.

Я медленно прошел по комнате, ища какой-нибудь ключ.

Вначале я ничего не видел и даже не почувствовал. Память — об одном невразумительном варианте одного старого заклинания, и о характере Дервиша

— вот что заставило меня повернуться и выйти наружу.

Я закрыл дверь и стал вспоминать слова заклинания. Очень трудно было точно вспомнить, как оно должно произноситься. Наконец слова сложились и я чувствовал, что они падают на место, паз и шип, ключ и замок. Да, это был ответный отклик. Здесь присутствовало хитроумное приспособление. Я был прав.

Когда я окончил, я увидел что все совершенно изменилось. Я направился к двери, затем заколебался. Вероятно я обнаружил какую-то тревогу. Лучше иметь пару заклинаний на кончиках пальцев, ожидая по крайней мере слов пароля. Я пробормотал их и открыл дверь.

Мраморная лестница, такая же широкая, как и сам дом, вела вниз, прекраснейшие драгоценности сияли как стоваттные лампочки с обеих ее сторон.

Я прошел вперед и начал спускаться. Запах жасмина, шафрана и сандала донесся до меня. Потом я услышал в отдалении звуки струнных инструментов и флейты. Затем я смог увидеть часть изразцового пола ниже и впереди — и кусок изысканной обстановки. Я наложил на себя заклинание невидимости и продолжал идти.

Прежде чем я достиг основания лестницы, я увидел его в длинном зале с колоннами.

Он был с дальнем конце, возвышаясь в гнезде из подушек и светлых ковров. Изысканная еда находилась перед ним. Фонтан бормотал в стороне. Юная женщина танцевала поблизости.

Я остановился у основания лестницы и осмотрелся. Арки слева и справа, по-видимому, вели в другие покои. За ним находилась пара широких окон с видом на высокий горный пик под очень синим небом — представляющий либо очень хорошую иллюзию, либо растрату множества манны на изменяющее пространство заклинание. Конечно, вокруг было множество манны для возможности экспериментировать.

Но было явным расточительством.

Я рассмотрел самого мужчину. Его внешность совсем не изменилась — темнокожий, стройный, сухощавый, но склонный к полноте.

Я медленно приблизился, ключи полудюжины заклинаний были готовы для произнесения и жестов.

Когда я был приблизительно в тридцати шагах, он с трудом повернулся. Посмотрел в мою сторону. Его ощущение энергии, очевидно, было в хорошем состоянии.

Я произнес два слова, одно из которых положило в мою руку невзрачный, но очень мощный дротик, второе сняло покров невидимости.

— Феникс! — воскликнул он, сидя прямо и глядя на меня. — Я думал, что ты погиб!

Я улыбнулся.

— Как давно эта мысль возникла в твоем мозгу.

— Боюсь, я не понимаю…

— Один из нас пытался убить меня недалеко от Мехико.

Он покачал головой.

— Я не был в этой части света уже давно.

— Докажи это.

— Я не могу, — ответил он. — Ты знаешь, что мои люди здесь могут сказать только то, что я им позволю сказать — так что это не поможет. Я не делал этого, но я и не думал о способе подтвердить это. Всегда такие сложности с тем, чтобы продемонстрировать отрицание. Собственно говоря, почему ты меня подозреваешь?

Я вздохнул.

— Так уж получилось. Я подозреваю — или скорее, должен подозревать всех. Я выбрал тебя наугад и собираюсь проверить всех.

— По крайней мере, статистика на моей стороне.

— Я полагаю, ты прав, черт побери.

Он встал, подняв ладони вверх.

— Мы никогда не были особенно близки, — сказал он. — Но мы ведь и не были врагами. У меня совсем нет причины желать тебе вреда.

Он перевел взгляд на дротик в моей руке и протянул свою правую руку, все еще держащую бутылку.

— Ты собираешься так подстраховываться, имея дело со всеми нами?

— Нет, я думал, что ты мог бы атаковать меня и тем самым доказать свою вину. Это могло бы облегчить жизнь.

Я отбросил дротик в доказательство добрых намерений.

— Я тебе доверяю.

Он откинулся назад и поместил бутылку, которую до сих пор держал, на диванную подушку.

— Если бы ты убил меня, она бы упала и разбилась. Или, может быть, я мог бы спровоцировать тебя на атаку и вытащить пробку. В бутылке атакующий джин.

— Тонкая штучка.

— Давай пообедаем вместе со мной, — предложил он. — Я хотел бы послушать твою историю. Тот, кто напал на тебя без причины, может однажды напасть и на меня.

— Хорошо, — ответил я.

Танцовщицу отпустили. С едой было покончено. Мы потягивали кофе. Я говорил без перерыва почти час. Я устал, но у меня было заклинание против этого.

— Немного странно, — сказал он в конце. — И у тебя нет воспоминаний, от того времени, когда все это началось, что ты причинил кому-нибудь вред, оскорбил или обманул кого-нибудь?

— Нет.

Я отпил кофе.

— Итак, это может быть кто-нибудь из них, — сказал я через некоторое время. — Священник, Амазонка, Гном, Сирена, Вервольф, Ламия, Леди, Эльф, Ковбой…

— Да, исключи Ламию, — сказал он. — Я полагаю, она умерла.

— Как?

Он пожал плечами, глядя в сторону.

— Не знаю точно, — сказал он медленно. — Вначале был слух, что ты и она удалились вместе. Потом, позднее, казалось, что вы умерли вместе… каким-то образом.

— Ламия и я? Это глупо. Между нами никогда ничего не было.

Он кивнул.

— Сейчас это выглядит так, будто бы с ней просто что-нибудь случилось.

— Слух… Кто же ого распространял?

— Ты же знаешь. Истории просто возникают. Никогда не знаешь точно, откуда они пошли.

— Когда ты впервые услышал его?

Он задумался, уставясь в пространство.

— Гном. Да. Именно Гном рассказал мне мне на Звездопаде в этом году.

— Он не сказал, откуда он знает это?

— Ничего такого, что я мог бы вспомнить.

— О'кей, я полагаю, что я должен поговорить с Гномом. Он все еще в Южной Африке?

Он отрицательно покачал головой, наполняя мою чашку из высокого, элегантно гравированного кофейника.

— В Корнуолле. Там все еще много сока в этих старых шахтах.

Я слегка вздрогнул.

— Это его дело. У меня начинается клаустрофобия, как только я подумаю об этом. Но если он сможет рассказать мне, кто…

— Здесь нет врага, похожего на прежнего друга. Если ты бросил своих друзей, так же как и всех остальных и стал скрываться, это означает что ты уже считаешь, что…

— Да, как бы мне не претила эта мысль. Я дал этому рациональное объяснение, сказав, что не хочу показывать им свой страх, но…

— Именно.

— Ковбой и Вервольф были моими приятелями…

— …А ты долгое время был с Сиреной, не правда ли?

— Да, но…

— Она переживала?

— Вряд ли. Мы расстались друзьями.

Он покачал головой и поднял чашку.

— Я исчерпал все свои мысли насчет этого дела.

Мы допили кофе. Затем я встал.

— Ну, спасибо, Я полагаю, мне пора. Я рад, что пришел к тебе первому.

Он поднял бутылку.

— Хочешь, возьми джина?

— Я не знаю, как с ним обращаться.

— Команды очень простые. Вся работа уже сделана.

— Ну давай. Почему бы нет?

Он коротко проинструктировал меня и я отбыл. Поднимаясь ввысь над громадным нефтяным полем, я оглянулся на крошечное разрушенное строение. Затем я расправил крылья и поднялся, чтобы поглотить манну из облаков, прежде чем повернуть на запад.

Звездопад, удивлялся я, пока земля и воды проносились подо мной. Звездопад — большое августовское выпадение метеоритов, сопровождаемое волной манны, называемой Звездным ветром, единственное время в году, когда мы собираемся вместе. Да, именно тогда сплетня была пущена. Прошла только неделя после Звездопада, когда меня атаковали в первый раз, почти убили. Произошло ли что-то в предыдущий Звездопад — что-нибудь, что я сказал или сделал кому-то — что сделало меня врагом, которого нужно уничтожить, и чем скорее, тем лучше?

Я упорно пытался вспомнил, что же такого произошло на последнем Звездопаде, который я посетил. Это был самый богатый Звездопад на моей памяти. Я вспомнил это. «Манна небесная», пошутил Священник. Все были в прекрасном настроении. Мы говорили о служебных делах, обменивались заклинаниями, гадали, что предвещает мощный Звездопад, обсуждали политику

— все обычные вещи.

Говорили об Элайне…

Элайна… Жива ли еще? Я не был уверен. Чья-нибудь пленница? Чья-нибудь заложница на случай, если я сделал именно то, что я сделал? Или ее пепел давно уже распылен по всему земному шару? Другими словами, кто-то должен заплатить.

Я издал пронзительный крик навстречу мчащемуся ветру. Крик моментально пропал, не вызвав эха. Я летел в ночи. Звезды снова появились и разгорелись еще ярче.

Детальные инструкции, которые мне дал Дервиш, доказали свою точность. Это была рудничная шахта в точке, которую он указал на карте, торопливо набросанной огненными линиями на полу. Способа войти туда в человеческом виде не было. В виде Феникса, я по крайней мере, буду защищен от клаустрофобии. Я не могу чувствовать себя полностью запертым, пока я не совсем материален.

Я спускался, уменьшаясь в размерах, втягивая свои призрачные крылья и хвост. При этом я становился все более плотным.

После всего этого я истекал энергией, удерживая мой новый размер.

Как призрачная птица, я проник в шахту и начал падать. Это было мертвое место. Нигде вокруг меня не было манны. Конечно, этого следовало ожидать. Верхние горизонты истощаются быстрее всего.

Я падал во влажную пустоту еще некоторое время, прежде чем почувствовал первые очень слабые признаки энергии. Она очень медленно увеличивалась, пока я двигался.

В конце-концов она опять стала уменьшаться и я изменил направление своего движения. Да, поворот в эту сторону… источник.

Я вошел и двинулся по следу.

По мере кого, как я шел все дальше и дальше, интенсивность постоянно увеличивалась. Я никак не мог решить, должен ли я искать более сильную или более слабую энергетическую область.

Но здесь было не то положение, что у Дервиша. Источник его энергии был возобновимым, так что он мог оставаться на одном месте.

Гном же должен был передвигаться по мере истощения запасов манны, имеющихся в некоторой области.

Я свернул за угол в туннель и был остановлен. Черт побери.

Это была силовая сеть, держащая меня как бабочку. Я прекратил дергаться, заметив, что это только ухудшает мое положение.

Я вновь принял человеческий вид. Но чертова сеть только раздвинулась, чтобы соответствовать этим изменениям и продолжала крепко меня держать.

Я применил огненное заклинание, но без всякого успеха. Я попробовал уменьшить количество манны в заклинании сети, но получил только головную боль. Это очень опасный способ, который можно применять лишь против небрежно сделанной работы — и в результате вы получаете силовой удар, когда манна освобождается. Я попробовал этот способ, поскольку был доведен до отчаяния и чувствовал приступ клаустрофобии. Мне послышался грохот камней дальше в туннеле.

Потом я услышал хохот и узнал голос Гнома.

В углу появился свет, за которым двигалась непонятная фигура.

Свет плыл прямо перед ним слегка слева — шар, отбрасывающий оранжевый свет на его горбатую изогнутую фигуру. Он хромал в моем направлении. Он снова захохотал.

— Неужели я поймал Феникса, — наконец сказал он.

— Очень смешно. Как насчет того, чтобы освободить меня? — спросил я.

— Конечно, конечно, — пробормотал он, уже готовый к необходимым жестам.

Сеть разрушилась. Я выступил вперед.

— Я повсюду спрашивал, что это за история между мной и Ламией?

Он продолжал свои пассы. Я уже был готов произнести нападающее или защищающее заклинание, когда он кончил. Я не почувствовал ничего плохого и решил, что это заключительные жесты для его сети.

— Ламия? Ты? О. Да. Я слышал, вы ушли вместе. Да. Так и было.

— Где ты слышал это?

Он уставился на меня своими большими блеклыми глазами.

— Где ты слышал это? — повторил я.

— Я не помню.

— Постарайся.

— Извини.

— К дьяволу «Извини»! — сказал я, делая шаг вперед. — Кто-то пытался убить меня и…

Он произнес слово, которое заставило меня замереть на полушаге. Хорошая штучка.

— …и он, к сожалению, был глуп, — закончил Гном.

— Отпусти меня, черт побери!

— Ты пришел в мой дом и напал на меня.

— О'кей, я прошу прощенья. Теперь…

— Пошли.

Он повернулся ко мне спиной и двинулся. Помимо моей воли мое тело делало необходимые движения. Я последовал за ним.

Я открыл рот, чтобы произнести мои собственные заклинания.

Я не смог сказать ни одного слова. Я попробовал сделать жест.

Снова ничего не вышло.

— Куда ты меня ведешь? — попробовал я сказать.

Слова выговорились совершенно правильно. Но он некоторое время не утруждал себя ответом. Свет двигался по искрящимся пластам какого-то металлического материала на отсыревших стенах.

— К месту ожидания, — в конце-концов сказал он, поворачивая в коридор направо, где мы некоторое время шлепали по грязи.

— Почему? — спросил я. — Чего мы будем ждать?

Он снова захохотал. Свет прыгал. Он не ответил.

Мы шли несколько минут. Я начал думать, что все эти тонны земли и камня надо мной слишком тяжелые. Я почувствовал себя в ловушке. Но я даже не мог должным образом паниковать в рамках этого заклинания. Я начал обильно потеть, несмотря на то, что тянуло холодом.

Гном внезапно повернулся и пошел, протискиваясь через такую узкую трещину, которую я бы и не заметил, если бы шел здесь один.

— Проходи, — услышал я его голос.

Мои ноги последовали за светом, который теперь был между нами. Я автоматически повернул тело. Я протискивался за ним достаточно долго, пока путь не стал расширяться. Грунт под ногами стал грубым и каменистым, свет бил вверх, показывая высоту.

Гном вытянул свою ручищу и остановил меня. Мы находились в маленькой, неправильно угловатой камере — естественной, я полагаю. Ее наполнял слабый свет. Я осмотрелся. У меня не было мысли о том, почему он здесь остановился. Рука Гнома двинулась и он указал.

Я проследил его движение, но все еще не мог сказать, на что он пытался указать. Свет продвинулся вперед и затем закачался возле ниши.

Углы изменились, тени сместились. Я увидал ее.

Это была статуя откинувшейся назад женщины, изваянная из каменного угля.

Я подошел ближе. Она была очень хорошо выполнена и очень знакома.

— Я и не знал, что ты художник… — Я начал говорить и внезапно все понял.

— Это» наше» искусство. Не разновидность всемирного.

Я потянулся, чтобы коснуться темной щеки. И опустил руку.

— Это Ламия, не так ли? Это действительно она…

— Конечно.

— Почему?

— Она должна быть где-то, не правда ли?

— Боюсь, что я не понимаю.

Он снова захохотал.

— Ты мертвый человек, Феникс, и она тому причина. Я никогда не думал, что у меня будет возможность провести тебя этим путем. Но сейчас, так как ты здесь, все мои проблемы решены. Ты будешь отдыхать несколькими коридорами дальше, в пещере, где совершенно нет манны. Ты будешь ждать, пока я не пошлю за Вервольфом, чтобы он пришел и убил тебя. Он был влюблен в Ламию, ты знаешь. Вы же были друзьями. Я ожидал, что он сделает это раньше, но или он был слишком неуклюж, либо ты слишком удачлив. Скорее всего, и то, и другое.

— Итак, за всем этим стоит Вервольф.

— Да.

— Почему? Почему ты хочешь, чтобы он убил меня?

— Если бы я сам это сделал, это бы плохо выглядело. Я хотел быть уверенным, что кто-нибудь другой будет здесь, когда это произойдет. Чтобы мое имя было незапятнанным. В действительности, я покончу с самим Вервольфом как только он покончит с тобой. Последний мазок совершенного творения.

— Что бы я тебе ни сделал, я хотел бы примирения.

Гном отрицательно покачал головой.

— То, что ты сделал, исключает возможность примирения.

— Не будешь ли ты так добр, чтобы сказать мне, что же я все-таки сделал?

Он сделал жест и я почувствовал толчок, повернувший меня и заставивший меня двигаться обратно по направлению к коридору. Он следовал за мной.

Пока мы двигались, он спросил меня: — Знаешь ли ты о том, что на каждом Звездопаде за последние десять или двенадцать лет содержание манны в Звездном Ветре становится чуть выше?

— Я уже десять или двенадцать лет я не посещаю его. Я припоминаю, что он был достаточно высоким в тот последний год. С тех пор, когда мне приходила в голову мысль проверить фоновый уровень, он казался повышенным, да.

— Общее ощущение таково, что это увеличение будет продолжаться. Похоже, мы входим в область, более богатую манной.

— Это великолепно, — сказал я снова выходя в коридор. — Но как это связано с твоим желанием устранить меня, с твоим похищением Ламии и превращением ее в уголь, твоим натравливанием Вервольфа на меня?

— Очень просто, — сказал он, ведя меня вниз по шахте, где уровень манны уменьшался с каждым шагом. — Даже перед этим, те из нас, кто внимательно за этим следил, заметили, что уровень манны поднимается.

— Поэтому ты решил убить меня?

Он подвел меня к зубчатой дыре и показал, что я должен войти туда. У меня не было выбора. Мое тело подчинялось ему. Свет остался снаружи вместе с ним.

— Да, — сказал он, указывая мне вглубь пещеры. — Годы назад это было неважно — каждый имел право на свое мнение, как себя вести. Но сейчас нет. Магия начинает возвращаться, дурак. Я собираюсь просуществовать достаточно долго, чтобы увидеть, как это случиться, чтобы воспользоваться преимуществами этого. Я хотел бы покончить с твоими демократическими сантиментами о том, что такого типа вещи лишь грезы. — И тут я вспомнил наш разговор с Элайной по пути к берегу.

— Но зная то, что я знаю и видя, как ты относишься к этому, я понял, что ты тот, кто будет против нашего неизбежного лидерства в этом новом мире. Вервольф был другим. Именно поэтому я устроил все так, чтобы он уничтожил тебя, чтобы в ответ быть уничтоженным мной.

— Другие чувствуют то же самое?

— Нет, некоторые — только некоторые, похожие на тебя, Ковбой и Вольф. Остальные пойдут за тем, кто победит, как всегда поступают люди.

— А кто другие?

Он хмыкнул.

— Теперь это не твое дело.

Он сделал знакомый жест и что-то пробормотал. Я почувствовал себя свободным от связывавшего меня заклинания и ринулся вперед. Вход не изменился на вид, но я обо что-то ударился — как будто бы путь был прегражден невидимой дверью.

— Я увижу тебя на встрече, — сказал он, медленно удаляясь прочь. — Тем временем постарайся отдохнуть.

Я почувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Я лег и закрыл лицо руками перед тем, как полностью потерял контроль.

Больше я ничего не помню.

Сколько я лежал без сознания, не помню. Видимо, достаточно долго для того, чтобы остальные ответили на приглашение. Какую бы причину для встречи он ни предложил, она оказалась достаточной, чтобы привести Солдата, Друида, Амазонку, Священника, Сирену и Снеговика в большой зал где-то под Корнуолльскими холмами. Я получил представление об этом, когда пришел в полное сознание в конце длинного черного коридора. Я сел, протер глаза и прищурился, пытаясь проникнуть через мрак моей клетки. Через некоторое время мне это удалось. Так я узнал, что мое пробуждение и то, что происходило, было связаны друг с другом.

Проблема освещения была решена тем, что одна стена начала мерцать, превращаясь в стеклянную, а затем став цветным экраном.

Именно так я увидел Солдата, Друида, Амазонку и так далее. Именно так я узнал, что это была вечеринка: там была пища, и звуки шагов, прибытий и уходов. Гном ходил между ними, здоровался со всеми своими клешнеобразными руками, искривлял свое лицо в улыбку и вообще вел себя как радушный хозяин.

Манна, манна, манна. Оружие, оружие, оружие. Ничего. Дерьмо.

Я наблюдал долгое время, ожидая. Должна же быть причина чтобы притащить меня сюда и показать, что происходит. Я видел все знакомые лица, ловил обрывки разговоров, наблюдал за их перемещениями. Ничего особенного. Почему же меня разбудили и заставили смотреть на это. Должно быть, Гном сделал это…

Когда я заметил, что Гном уже в третий раз за это время смотрит в направлении высокой арки главного входа, я понял, что он тоже кого-то ждет.

Я осмотрел мою клетку. Как и можно было ожидать, ничего такого, что можно было бы использовать. Когда я ее осматривал, я услышал, что шум усилился и я повернулся к изображению на стене.

Магия росла. Зал должен бы быть полон манной. Мои коллеги давали себе волю в прекрасных заклинаниях — цветы, лица, необыкновенные цветовые переливы, обширные экзотические виды сейчас заполняли экран — наверное, такое могло быть только в древние времена. А! Одна капля! Одна капля манны и я смог бы выбраться отсюда! Бежать или вернуться? Или искать немедленной мести? Я не могу сказать. Даже если здесь есть только один путь, я должен найти его…

Но Гном сделал свою работу слишком хорошо. Я не смог найти слабого места в том, что он сделал. Я перестал искать и по другой причине. Гном возвестил прибытие еще одного гостя.

Звук и изображение в этот момент пропали. Коридор позади меня начал светиться ярче. Я повернулся в ту сторону. На этот раз мой путь был свободен и я продолжал двигаться в освещенное место. Что произошло? Какая неизвестная сила как-то разрушила заклинание Гнома?

С одной стороны, я себя нормально чувствовал и было бы полной глупостью оставаться на том месте, где он меня оставил. Мне показалось, что это может быть частью более изощренной ловушки или пытки, но пока — у меня был некоторый выбор, который сам по себе благо.

Я решил, что лучше двигаться назад в том направлении, откуда мы пришли, чем рисковать натолкнуться на это сборище. Даже если там полным-полно манны. Лучше вернуться и собрать манну, на которую я могу натолкнуться в виде защитных заклинаний и послать из всех к чертям.

Я прошел, вероятно, шагов двадцать, прежде чем сформулировал такое решение. Дальше туннель делал странный поворот, который я не запомнил раньше. Я был абсолютно уверен, что мы пришли этим путем, поэтому я двинулся по нему. Становилось светлее. Это позволило мне поспешить.