Глава 1

Она была оранжевой. Оранжево-зеленой. Одной из лучших моих работ. Я отверг горшки и вазы и сотворил бутылку – впервые за многие века. Ее изготовление заняло у меня сто двадцать лет – с перерывами, правда. Бутылки занимают у меня либо намного больше, либо намного меньше времени, чем другие изделия, – в зависимости от их предполагаемого предназначения.

Я вдоволь налюбовался бутылкой изнутри, потом перенесся наружу и стиснул левую руку в кулак, так что перстень с печаткой, который я ношу на ней, зарделся алым светом. Когда печатка достаточно нагрелась, я прижал ее ко дну бутылки, пометив готовое изделие знаком Кая Крапивника, мастера по изготовлению бутылок. Моим знаком.

Я отступил на пару шагов, окинул взглядом бутылку, возвышающуюся посреди стола, и позволил себе слегка улыбнуться. Потом я уселся на груду подушек, скрестил ноги и на мгновение расслабился.

Конечно же, бутылки работы Кая Крапивника бесценны – это всем известно вот уже четырнадцать столетий. Не знаю, сколько бутылок я успел сделать за это время. Они практически неуничтожимы. Если налить в них вино, оно остается безукоризненно свежим лет двести. Если поставить в них цветы, они не завянут примерно столько же. И даже если эта бутылка стоит пустой, само обладание ею приносит немалую удачу – в виде богатства, здоровья, счастья и долголетия. Многие в это верят. И это таки правда. Я вплетаю в структуру этих сосудов некоторую часть своей личной ци, и моя воля проявляет себя в творении моих рук.

Истинные ценители готовы на все, лишь бы заполучить для своего частного собрания изделия Кая Крапивника. Чародеи гоняются за ними и используют их в своем ремесле: эти бутылки чрезвычайно полезны в магической практике. Наиболее сведущие специалисты по восточному искусству, работающие при музеях и галереях, знают их наперечет. Существуют даже люди, которые зарабатывают на жизнь исключительно тем, что разыскивают вещички моего производства для богатых коллекционеров.

Оливер О'Киф вошел в комнату бесшумно, словно кот. Он понимал, что я наконец-то завершил работу и теперь, наверное, счастлив – на свой, непостижимый для него лад. Я исследовал свои эмоции и решил, что, возможно, так оно и есть.

Я оторвался от созерцания бутылки и встал. О'Киф улыбнулся мне. Это был невысокий человек, крепко сбитый, но не приземистый, бледнокожий, конопатый, с коротко подстриженными светло-рыжими волосами.

Вне зависимости от того, в каком облике я пребывал, мы с ним составляли весьма контрастную пару.

– Чудная вещичка получилась, босс, – сказал Оливер. – Даже, пожалуй, лучше той зеленой, которую вы сделали в начале восемнадцатого века, – а та мне всегда нравилась больше всех прочих.

– Спасибо, Олли. К этой я и сам питаю особую слабость.

– Сейчас вечер субботы, и в «Небесной пицце» дежурит Тони. Не желаете отметить это дело? Я улыбнулся.

– И что же мы закажем по такому случаю?

– Ну, вам, как всегда, эти ваши пепперони, – отозвался Олли.

– Точно. И, пожалуй, немного грибочков – если они там свеженькие.

– Лично проверю.

– Само собой. Может, еще колбасы? Опять же, если она будет свежая?

– Прекрасная идея.

– Теперь ты предложи что-нибудь.

– Немного салата из перца-колокольчика.

– Отлично. И еще, пожалуй, надо прихватить несколько бутылок мексиканского пива.

– Несомненно.

– Как там у нас, довольно денег в бочонке?

– Да, конечно. – Я снова улыбнулся. Мы практически всегда брали одно и то же. Но нам нравилось каждый раз обсуждать это заново. Это был наш маленький ритуал, Оливер застегнул куртку и вышел. Я проводил его взглядом. Этот человек был моим слугой. Он служил мне вот уж больше трехсот лет – четыре первоклассных заклинания поддерживали его в хорошем состоянии. Но Оливер не был похож на прочих моих слуг.

Я встретился с Оливером в одном дублинском пабе, куда тот явился, чтобы продать свою скрипку. Я по невежеству поинтересовался, что такое скрипка. И Оливер мне сыграл. В результате я, вместо того чтобы купить скрипку, предложил Оливеру работу. И с тех пор мы не расставались.

Я не слишком-то люблю выбираться в мир людей, и в подобных экскурсиях Олли служит для меня отличным посредником. Он боек на язык, представителен с виду и, похоже, всегда в курсе творящихся вокруг событий. А для этого требуется незаурядный талант, если учесть, как сильно изменился мир за последние века.

Я покинул свою стеклодувную мастерскую и принялся прогуливаться, любуясь развешанной по стенам коллекцией гобеленов. Я мог бы бродить здесь вечно. Моя личная бутылка – а дело происходило именно там – заключает в себе целый мир, никак не зависящий от человеческого времени и пространства. Любая из бутылок, о которых я упоминал, содержит собственный мир. Вы можете наполнить такую бутылку водой и поставить в нее цветы, ничуть не потревожив этот самый мир. Или же, если сумеете отыскать дорогу внутрь, вы можете гулять там, не опасаясь замочить ноги.

Моя бутылка располагает собственной необыкновенной флорой и фауной, куда в числе прочего входит и компания полупризрачных млечных духов. Они обитают в отгороженном занавесом районе, где вот уже тринадцать веков висит туман и моросит мелкий, уютный дождичек. А еще в моей бутылке живут великаны, драконы и прочие твари – одна другой удивительнее.

Климат здесь мягкий, хотя я позволяю, чтобы в горах лежал снег. Я держу у себя огромный лес, заполненный потаенными гротами, руинами и мшистыми гранитными валунами, на которых пляшут странные тени, не зависящие от освещения. Есть тут и океан – на тот случай, если мне захочется искупаться или походить под парусом.

Несмотря на замкнутость внутреннего пространства бутылки, мы здесь не страдаем от удушья. Как-то раз после кораблекрушения моя бутылка несколько веков пролежала на дне Восточно-Китайского моря. И никакая вода нам не мешала. Правда, с гостями были проблемы.

Владельцы наших бутылок всю свою жизнь живут рядом с этими сокровищами – стоит лишь руку протянуть. Но большинство из них так ни о чем и не догадываются. И все же хозяин бутылки работы Кая Крапивника всегда, даже пребывая в неведении относительно ее природы, остается в выигрыше. Те же, кто знаком с ее тайнами, могут продлевать свою жизнь на века, устраивая себе длительные каникулы в бутылке. Многие мудрецы древности поселились там насовсем – кое-кого из них я навещаю и поныне.

Поддавшись желанию устроить себе небольшой праздник, я отыскал путь – полагаю, вы назвали бы его «путь наружу». Он проходит через небольшой горный район, где вечно царят сумерки и туман. Я нарочно стилизовал его под старинный китайский пейзаж. Для меня это своего рода Волшебная Страна, где человек может укрыться и уснуть сном Рип Ван Винкля, где любая дама может превратиться в Спящую Красавицу и безмятежно покоиться в замке, увитом розами, или в пещере, что зияет на нефритовом горном склоне.

Слева и справа от меня послышалось энергичное подвывание. Я прошел еще немного вперед. Ну да, конечно, всегда полезно продемонстрировать боссу, что ты не дремлешь на посту…

Через некоторое время слева показался оранжевый пес фу размером с шотландского пони, а справа – еще один такой же, но зеленый. Они уселись передо мной, прижав к спине великолепные пушистые хвосты.

– Привет, – дружелюбно поздоровался я. – Как дела на границе?

– Ничего необычного, – проворчал Ширики, зеленый пес. – Недавно мы пропустили наружу О'Кифа, и с тех пор все тихо.

Шамбала же лишь молча уставилась на меня. С плоской морды с широкой пастью на меня взирали здоровенные круглые глазищи. Я назвал Шамбалу оранжевой, но на самом деле ее шерсть не имеет кричащего апельсинового оттенка. Она скорее ближе к красноватому мерцанию раскаленных углей, еще не подернувшихся пеплом. Я кивнул.

– Хорошо.

Я нашел этих собак примерно девять-десять веков назад изможденными и умирающими от жажды: даже у не вполне обычных существ имеются свои потребности. Храм, который они стерегли, был заброшен и разрушен, и пара неприкаянных, никому не нужных псов скиталась по пустыне Гоби. Я дал им воды, еды и взял к себе в бутылку. И они согласились пойти со мной, хотя я относился к той самой породе существ, против общения с которыми их предостерегали с детства. Я обычно стараюсь не связываться с храмовыми собаками. Их специально натаскивают на таких, как я. Они обучены разрывать нас на мелкие кусочки, в результате чего мы переносимся во всяческие неуютные места, совершенно непригодные для жизни. А для комплекта и для пущей безопасности они снабжены собачьей магией.

Так что я не стал официально нанимать этих псов на службу. Я просто сказал им, что если их устроит в качестве жилья заброшенное драконье логово в моих Сумеречных горах, то у них не будет недостатка в чистой воде, а я позабочусь, чтобы у них была и пища. И не будут ли они так любезны присматривать за окрестностями. Если же там кто-нибудь появится, им нужно будет просто повыть.

Несколько веков спустя подробности подзабылись, а собаки так и остались жить здесь. Они звали меня лордом Каем, а я их – Ширики и Шамбалой.

Я пошел дальше. На самом деле мне вовсе незачем было высовываться наружу – я знал, что О'Киф о всем позаботится. Но я поддался праздничному настроению, и мне захотелось просто пройтись и подышать ночным воздухом.

Подойдя к грани миров, я задумался о своем внешнем виде. Внутри бутылки я хожу в своем естественном облике. Он человекоподобен – в том смысле, что у меня две руки, две ноги, вполне узнаваемые туловище и голова, обычное число глаз и все такое прочее. Но при этом ноги у меня снабжены когтями (пальцев там пять), я возвышаюсь на восемь футов, а моя кожа имеет насыщенный синий цвет с пурпурным отливом. Вокруг глаз у меня красуются черные треугольники. Некоторые полагают, что это косметика (действительно, тысячу лет назад это было очень модно), но у меня это от рождения. От этого мои темные, лишенные зрачков глаза кажутся горящими, что придает мне угрожающий вид, даже если я того и не желаю.

М-да, для мира людей эта внешность не подходит. Я быстренько облачился в человеческий облик, который обычно использую для своих нечастых прогулок снаружи: китаец зрелых лет с блестящими черными волосами, еще не тронутыми налетом седины, среднего роста, но окруженный явственной аурой власти. Я сотворил себе одежду, соответствующую унылой моде того американского городка, где мы ныне обитаем, и невольно вздохнул, вспомнив изящные одеяния древнего Китая.

Поскольку все эти изменения не стоили мне ни малейшего труда, я вышел за пределы бутылки, почти не замедляя шага. В полном соответствии со своим желанием, я оказался в гараже, принадлежащем сыну покойной леди, которая прежде держала бутылку на столе в гостиной. Сын же пока не решил, то ли ему отдать эту бутылку жене, то ли так и оставить стоять на столе – ему нравилось на нее любоваться. Я в настоящий момент не имел какого-либо определенного мнения по этому вопросу, а потому не вмешивался.

Выбравшись из гаража через боковую дверь, я неспешно двинулся в направлении заведения Тони, «Небесной пиццы», расположенного в нескольких кварталах от этого дома.

Ночь была безлунной, но звездной. Было свежо, дул ветерок. Я заподозрил неладное, когда, проходя через один из небольших городских сквериков, учуял в воздухе запах крови и пиццы. И демонов.

Я замер. Потом бесшумно двинулся вперед. В памяти мгновенно воскресли все способы причинять боль и смерть, изученные мною за долгие годы. В это мгновение я был одним из опаснейших существ на всей планете…

…А потом я увидел дерево и все прочее.

Тело свисало с нижней ветки. Оно было подвешено вверх ногами и покрыто множеством ранок – там, где они пили кровь. А теперь они вырвали своими паскудными мелкими зубками куски плоти и принялись за трапезу.

Я подошел поближе. Их было шестеро – тех, кто собрался вокруг подвешенного мертвого тела несчастного О'Кифа. Все они были около двух футов ростом, желтоглазые, дородные и крепко сбитые. Цвет лица у них был зеленым с желтовато-серым оттенком, а когти – короткими и острыми. Неподалеку на траве валялась позабытая коробка с пиццей.

– Как вам человечинка? – с набитым ртом поинтересовался один из них, пуская слюни.

– Получше пиццы! – отозвался другой.

– Эй, чем пинать пепперони, возьми-ка кусочек для гарнира! – посоветовал третий.

Я вскинул руки и шагнул вперед, окружив нас стеной пламени. Все шестеро демонов по пояс превратились в камень. Они запищали, как морские свинки, и уставились на мое пылающее гневом лицо.

– 0-е-ей! Да это один из важных шишек! – сказал ближайший демон.

– Эй, босс! – рискнул подать голос другой. – Мы не сможем устроить ему достойные похороны, пока у нас ноги такие каменные. Это прикол, да? Ха-ха. Может, хватит, а? Превратите нас обратно!

Я протянул руку и схватил того, кто говорил последним. Демон тут же умолк, поскольку теперь он окаменел целиком. А потом я надавил посильнее, и у меня в руках оказались полные пригоршни щебня. Я подбросил этот щебень в воздух и полюбовался, как он врезался в стену пламени и исчез в небольшой огненной буре. А легкий ветерок развеял пепел, не позволив ему коснуться земли. Я не оставил этой твари ни малейшей надежды на возрождение.

– Эй, мы же извиняемся! – вякнул еще один демон.

– Да, правда! А че мы хоть натворили-то? – поддержал его другой.

Я развернулся и распылил второго, решив, что без него мир станет лучше и чище. Остальные снова завизжали.

– Тихо! – приказал я. – Когда я пожелаю выслушивать дурацкую демонскую болтовню, я вам об этом сообщу! Вы, уроды дерьмоголовые, вы портите все, к чему прикоснетесь! Мелкая, негодная сволочь!

– Мы ни на что не годны, что верно, то верно, – тут же согласился очередной демон. – Просто дерьмецо – в точности как вы сказали. А вы – большой босс. Мы вам не перечим. Отпустите нас! Мы вам служить будем. Скажете «дерьмо» – будем есть дерьмо, вас веселить. Врагов ваших терзать, вино подносить, пятки чесать – что скажете, то и будем делать!

Я испепелил его, и остальные съежились от страха.

Четвертый наконец-то сообразил повернуть голову и посмотреть на О'Кифа.

– Человек, – сказал он. – Вы рассердились из-за того, – что мы убили этого человека, да?

– Ну наконец-то! – отозвался я, – Хоть кто-то спросил, в чем дело.

– Да, сэр, – согласился четвертый. – Это был ваш человек?

– Совершенно верно.

– Наверно, ваш старый слуга?

– Ты начинаешь понимать.

– Мы не знали. Вы правду сказали – мы просто мелкие дерьмоголовые уроды. Но даже если бы вы были тупицей вроде нас, вы бы все-таки не стали уничтожать собственность великого лорда. Мы тупицы, но не идиоты. Нам очень жаль.

– Да! – подхватил пятый. – Теперь мы все узнал», он сожалеем! Отпустите нас, и…

Я превратил его в пыль и понаблюдал, как крохотный огненный смерч испепелил эту пыль. Потом я снова посмотрел на четвертого. Тот быстро отвел взгляд и промолчал.

– Ты сообразительнее остальных, и манеры у тебя получше. Как сказал Конфуций, форма важнее содержания. Ты не знал О'Кифа и не можешь испытывать к нему никаких чувств, но все же ты понял, как следует говорить об этом человеке.

– Я тоже! – пискнул шестой (и последний) демон. Я пропустил его писк мимо ушей.

– Невозможно полностью изменить свою сущность, – заметил я. – Однако ты обитал во дворце, – сказал я, обращаясь к четвертому демону, – а ты – в канаве, – это относилось уже к шестому, – и это на вас отразилось.

Демоны потупились. Я надолго умолк. В конце концов четвертый демон произнес:

– Это был Тувун, Туманный Призрак, – сказал он. Я посмотрел на него.

– Вы ж знаете – в нынешние времена мы редко такое творим. Вы наверняка захотите знать, кто заплатил нам деньгами шен и сообщил, где и когда ждать этого человека, – пояснил демон. Я кивнул.

– Это очень серьезное обвинение, – заметил я. Демон кивнул в ответ.

– И я не такой дурак, чтобы говорить это без доказательств. Я ж знаю, что за такое можно головой поплатиться.

Тут шестой демон взвыл.

– Лучше б ты молчал! – крикнул он. – Теперь он фукнет огнем, и нам конец!

Четвертый демон извернулся и отвесил своему приятелю оплеуху.

– Иногда вредно врать, а иногда – молчать, – произнес он. – На этот раз нас может спасти лишь правда. Пошевели-ка мозгами. Учись думать.

Шестой демон пошатнулся на своем каменном основании, рухнул мне в ноги и застыл.

– Вот видите? Он уже немножко научился, – сказал четвертый, и я понял, что это он таким странным способом пытается замолвить словечко за приятеля.

– Вот там и лежи, – сказал я демону, валявшемуся в пыли, и, отчасти оживив ноги четвертого демона, отвел его в сторонку.

– Дал ли Тувун какие-то указания, по которым можно было бы догадаться, зачем он это делает? – шепотом поинтересовался я.

Мелкий демон явно понял, что они могут остаться в живых, если его приятель не узнает о содержании нашего разговора. Он отодвинулся еще дальше и зашептал еще тише:

– Нет, сэр, – сказал он, указав на аллею, что пересекала скверик. – Нас отыскал другой демон, когда мы рылись в мусорке вон там, поблизости, и предложил работу. Это было вчера. Сказал, что нужный человек может оказаться тут сегодня вечером – он часто проходит здесь по субботам. Предложил заплатить деньгами шен и, когда мы согласились, выдал нам часть вперед. Еще он сказал, что Тувун будет в городе два дня спустя. Остальное обещали завтра.

– Говорил ли он что-нибудь.., что-нибудь такое, что позволило бы догадаться, зачем вообще ему это нужно?

– Нет, сэр. Ничего такого.

– Предполагалось, что завтра вы увидитесь с Тувуном?

– Да, сэр.

Я взглянул на звезды.

– Вечером?

– Да.

– Передай ему, что я буду ждать его завтра ночью, в это же время и в этом же месте, только в нашем измерении. И скажи, что я прихвачу с собой часть его души, поскольку буду требовать полной сатисфакции.

Я услышал, как маленький демон судорожно сглотнул, потом пролепетал: «Да, сэр». Он явно слыхал о дуэлях такого рода, но могу поспорить – никогда при них не присутствовал.

Освободив его и второго демона, я осторожно снял Олли с ветки и развернулся, чтобы уйти.

– Э-э, босс, это могли бы сделать и мы… – подал голос тот демон, с которым я беседовал дольше всего.

– Нет. Довольно уже вы его касались. Вы свободны. Я отпускаю тебя и второе ничтожество. Не становитесь на моем пути – живей будете. Кстати, как твое имя?

– Ба Ва, – отозвался он.

– Ба Ва, – повторил я. – Я тебя запомню. К его чести, не могу не отметить, что маленький демон почти не побледнел.

– Я просто хотел еще раз сказать, что глубоко сожалею, лорд Демон.

Я ничего на это не ответил, и он смылся.

Глава 2

Едва войдя в бутылку, я услышал протяжные, скорбные завывания Ширики и Шамбалы. Они уже все знали.

Я обмыл Олли в его ванне, надел на него один из его лучших костюмов и наложил на всю его комнату заклинание сохранности. А потом вышел и закрыл за собой дверь. Мне следовало заняться устройством похорон. Номинально Олли был христианином и наверняка захотел бы, чтобы его похоронили в соответствии с их обрядом. Возможно, я попытаюсь что-нибудь предпринять в этом направлении завтра, перед дуэлью. Да, пожалуй.

На следующий день я отыскал христианский храм, именовавшийся церковью Святого Креста. Я вошел туда и некоторое время побродил внутри, пока не отыскал человека, который был здесь за старшего.

– Я хочу устроить моему другу христианские похороны, – сказал я.

– Что ж, вы обратились именно туда, куда следует. В каком доме гражданской панихиды находится покойный?

– Ни в каком. Он лежит в своей спальне.

– Понятно. Вы сторонник старых традиций. Желаете ли вы, чтобы покойного похоронили на нашем кладбище?

Я кивнул.

– Да, пусть так.

– Что ж, насколько я понимаю, единственное, что вам требуется, – это свидетельство о смерти.

– Что это такое?

– Бумажка, которую коронер отправляет в отдел статистики естественного движения населения. Там должно быть написано, что этот человек и вправду мертв.

– Ну конечно же, он мертв! Если бы он был жив, я бы сюда не пришел. Как мне получить эту бумажку?

– Сходите к коронеру.

– А кто это такой?

– Я вам напишу… А-а, ладно, неважно. Я сам вас отвезу. Э-э.., касательно самих похорон – сколько вы планируете на них израсходовать?

– А сколько обычно это стоит?

– Ну, несколько тысяч…

У меня в кармане лежало тысяч двадцать крупными купюрами. Я достал их и положил перед ним на стол.

Он пересчитал, поперхнулся, быстренько сгреб деньги и отправил в стенной сейф.

– Да, сэр! Я с радостью вам помогу, сэр! У нас не будет никаких проблем. Мы обеспечим вашему другу похороны по высшему разряду!

Чуть-чуть гипноза, и коронер получил некую сумму – куда более скромную, а я – свидетельство о смерти. Правда, пришлось изменить там кой-какие даты.

Я передал свидетельство священнику, и тот поинтересовался, не нужно ли помочь мне управиться с телом. Я сказал, что нет, не надо, я сам его привезу – попозже.

В тот же вечер я прибыл в назначенный срок в назначенное место, прихватив с собой тувуновский меч духа. Если на вас сделают меч духа, можете считать, что вы получили сомнительный комплимент. Это означает, что, с точки зрения демонов, вы достаточно опасны, чтобы против вас стоило выковывать это своеобразное оружие. Могу поспорить, что Тувун, как и я, предпочел бы обойтись без подобного комплимента, но я не думал о боли, причиняемой мечом духа. Мною безраздельно завладела ярость.

Тувун и его мать – Висс Злой Язык – ждали в сквере. Висс приняла облик полненькой китаянки средних лет, только кожа у нее была кирпично-красной, а глаза – совершенно непроницаемыми.

Тувун Туманный Призрак выглядел более эффектно. Подобно некоторым другим представителям нашего племени, он, вне зависимости от того, в каком измерении находился, был материален лишь отчасти. Сегодня он состоял из плотной материи от пояса и выше. Верхняя его половина имела облик красивого юноши с восточной внешностью и приятным выражением лица. Ниже пояса Тувун состоял из серо-белого тумана, а там, где полагалось находиться его ступням, и вовсе ничего не было.

Я положил свою ношу у ног Висс (поскольку она в свое время была моей наставницей), отступил на три шага, опустился на колени, коснулся лбом земли и замер.

Висс наклонилась и подняла проклятие Тувуна. Я услышал у себя над головой ее голос:

– Клинки Семипалого не утратили своего умения.

– Это так.

– Прошу прощения за то, что я так пялюсь на этот меч, но, согласись, нечасто приходится держать в руках жизнь своего сына.

Семипалый был нашим мастером-оружейником, но даже он страшился Висс, обучавшей множество представителей нашего племени. Ходили слухи, будто в учениках у Висс побывала даже парочка богов. Она была моей наставницей и наставницей Тувуна.

– Тебе, конечно, известно, – произнесла Висс, – что если ты убьешь моего сына, то в следующее мгновение умрешь сам.

– Увы, да, – ответил я.

Тут в районе моей левой руки раздался какой-то звук. Я неспешно повернулся, чтобы взглянуть, в чем там дело. Лезвие воткнулось в землю между моим первым и вторым пальцами, не более чем в одной шестнадцатой дюйма от перепонки.

Я услышал негромкое чириканье. Тувун подошел и встал рядом с матерью.

– Это твои приятели? – поинтересовался он. Я посмотрел в ту сторону, откуда раздавалось чириканье. Этот недоумок, приятель Ба Ва, продавал билеты и рассаживал зрителей!

– Прошу прощения, – произнес я, обратившись к Тувуну и Висс.

Пробравшись через толпу, я быстро отыскал Ба Ва. Увидев, что я приближаюсь, демон затрепетал.

– Ты что творишь?! – осведомился я.

– Я просто хотел зашибить деньжат! Старинный американский обычай. Честно-честно! Я покачал головой.

– Нет.

– Нет?

– Нет. Ты все понял. Верни билеты. Разгони толпу. Если бы ты не был мне нужен для этой работы, я б тебя убил. Я тобой недоволен!

– Хорошо, босс! Прошу прощения, босс! Бу сделано! Я вернулся к своим собеседникам.

– Один из этих мелких паскудников малость зарвался, – сказал я. – Но все уже улажено. Подождем несколько минут, и они отсюда уберутся.

– Нет! – отрезал Тувун. – Это твои трудности. Мы будем драться немедленно.

– Отлично! – отозвался я, подхватив меч духа с того места, куда его воткнула Висс, и особым образом вскинул клинок, разделенный духом. – Давай начнем!

Я стремительно ринулся в атаку, дважды извернулся и раз вошел в соприкосновение с противником, но лишь слегка зацепил его. Тувун переместился, разыскивая брешь в моей защите, и попытался применить другую тактику, но безуспешно.

– Твоя честь удовлетворена. Кровь пролилась, – заметила Висс.

– Нас дурачат! – донесся до меня чей-то вопль. Я утроил темп и нанес новый удар. Впервые металл соприкоснулся с металлом, и раздался звук, напоминающий звон стеклянного колокольчика.

Тувун двигался стремительно, точно вихрь, – даже его плотную часть разглядеть было совершенно невозможно. Я едва ухитрился уклониться от его следующего удара. Даже сквозь свое участившееся дыхание я слышал, как визжит окружающий сброд.

А потом я оказался разоружен – впрочем, как и Тувун. Кто-то набросил одеяло на наши мечи, и они там запутались.

– Довольно! Это уже какой-то фарс! – прикрикнула на нас Висс. Это она швырнула одеяло. – А ну-ка, оба – мечи в ножны!

Мы подчинились, но руки с рукоятей не убрали.

– Идите сюда. Я хочу с вами поговорить, пока вся эта шваль будет отсюда убираться. Мы последовали за Висс.

– А теперь будь так добр, объясни мне, чем вызвана эта дуэль, – сказала Висс, и под ее взглядом я, словно века назад, почувствовал себя зеленым юнцом, трепещущим перед грозным наставником.

– Вчера вечером мой верный слуга был убит в этом сквере – в его аналоге, расположенном в человеческом мире, – кем-то из грязных недомерков, которые сейчас околачиваются вон там. Когда я их хорошенько допросил, они мне сообщили, что их босс – Тувун и что он заплатил им за работу деньгами шен, – объяснил я.

– Сын! – возвысила голос Висс. – Это правда?

– Ну, я и вправду передавал им деньги, – отозвался Тувун. – Их дал мне вчера вечером Девор, когда услышал, что я собираюсь здесь проходить. Он сказал, что возвращает проигрыш.

– Кому, им? – уточнила Висс.

– Да.

– Кое у кого совсем плохо с самоуважением. Кто же садится играть с уличным отребьем?

– Очевидно, Девор! – хохотнул Тувун. Он, кажется, не слишком огорчился из-за того, что наша дуэль окончилась. Сейчас он как раз зажимал пальцами небольшой порез на плече – след моего меча.

Я потянулся через разделявшее нас расстояние, ухватил удирающего Ба Ва и подтащил его к нам.

– Нет! Нет! – закричал Ба Ва, прикрыв голову руками. – Я отменил все заклады! Вонь Пань как раз возвращает деньги!

– Я желаю знать, – сказал я, – играл ли кто-нибудь из вас с Девором накануне той ночи, когда был убит мой слуга.

– Ага. Питт, Одноглазый, Смеющийся Нетопырь и Бродячий Нос играли с Девором в орлянку.

– И кто выиграл?

– По большей части Питт. Кажется…

– Могло так быть, что деньги, которые передал Тувун, – это долг Девора? – спросила Висс.

– Могло, наверно…

– Еще у кого-нибудь вопросы будут? – спросил я. – Нет? В таком случае – проваливай! Ба Ва исчез в мгновение ока.

– И ты собрался биться с Тувуном насмерть на основании таких скудных доказательств! – гневно воскликнула Висс.

– Ну, я был не в себе.

– Уберите оружие! – приказала Висс, и такова была сила ее личности, что мы повиновались, не раздумывая.

Мы оба убрали мечи в подпространство, оставив лишь рукояти, которые уменьшились до размера булавки для галстука. Я свою прикрепил к краю брючного кармана. Теперь она выглядела как полированная пластинка дымчатого кварца.

– Ну, ребята, кто из вас угостит меня кофе? – спросила Висс, слегка смягчив голос.

Красновато-кирпичный оттенок ее кожи исчез – теперь Висс приняла вид коренастой женщины средних лет, примерно пяти с половиной футов ростом, со слегка небрежной прической. Тувун же преобразовал себя таким образом, чтобы его наименее материальные части оказались скрыты под одеждой.

– Думаю, сейчас моя очередь, – сказал я.

Мы проскользнули в мир людей, воспользовавшись одними из постоянных врат. За многие века сообщения с измерением Земля демоны устроили несколько таких врат в разных точках планеты. Если же кто-нибудь желал пройти в такое место, где не было общедоступных врат, – как я, например, когда посещал Ирландию, – то тут лучше всего было воспользоваться каким-либо из необитаемых измерений, соседствующих с нашим. Эти измерения – их обычно называют путешественными – снабжены сферами-картами. И, конечно, существуют еще частные врата, наподобие моих врат в Сан-Франциско, но пользоваться ими без дозволения владельца считается крайне дурным тоном.

Когда мы прибыли в измерение Земля, Висс заставила нас изрядно пройтись пешком до ресторанчика, где, по ее словам, подавали самый лучший кофе. Должен признать, кофе и вправду был неплох.

После того как мы расселись в кабинке, Висс, глядя в ночь, произнесла:

– Мы должны выяснить, что происходит. Вполне может статься, что за всем этим кроется нечто большее, чем просто убийство твоего слуги. Это либо адресованный тебе вызов, либо попытка свалить вину на моего сына. Я знаю Девора с давних пор. Тогда у него была репутация игрока и мота, и поговаривали, что он питает пристрастие к имбуэ.