Через некоторое время дверь открылась, и Винта, выйдя, передала мне узелок и флягу. Когда я упаковал их, она попросила:

— Передайте отцу, что я вернусь через несколько дней, хорошо? Скажите, что я уехала за город, так как не очень хорошо себя чувствовала, но теперь со мной все в порядке.

— С радостью, — пообещал я.

— Я, в общем-то, не знаю, почему вы были здесь, — призналась она. — Но, если это связано с политикой или интригами, то я не хочу знать.

— Понятно.

— Слуга приносил завтрак рослому рыжему мужчине, получившему, кажется, очень сильное ранение. О нем лучше забыть?

— Хочется посоветовать вам этого.

— Тогда слуги забудут. Но однажды я бы хотела услышать об этом рассказ.

— Я тоже, — отозвался я. — Мы посмотрим, что тут можно сделать.

— Тогда счастливого пути.

— Спасибо. Постараюсь.

Я крепко пожал ей руку, повернулся и забрался в седло.

— Пока.

— До встречи в Эмбере, — попрощалась она.

Я тронул поводья, но снова поехал вокруг дома, пока не очутился около конюшни. Затем, минуя ее, я направил коня на тропу, по которой мы прогуливались, в нужную сторону. Позади дома завыла собака, и спустя несколько мгновений к ней присоединилась другая. С юга дул ветерок, пронося мимо немногочисленные опавшие листья. Я уже хотел оказаться на дороге, далеко отсюда и в одиночестве. Я ценю уединение, потому что именно тогда, как мне кажется, лучше всего думается, а сейчас мне нужно было много над чем поразмыслить.

Путь мой лежал на северо-запад. Примерно десятью минутами позже я выбрался на грунтовую дорогу, пересеченную нами вчера. На этот раз я последовал по ней на запад, и она, наконец, привела меня на перекресток с указателем, сообщавшим, что Эмбер находится прямо впереди. Я направился дальше.

Дорога была из желтого грунта, с отпечатавшимися на ней следами колес множества фургонов. Она повторяла рельеф местности, минуя вспаханные под пар поля, окруженные каменными оградами, с немногочисленными деревьями по обочинам. Впереди виднелись четкие контуры гор, возвышающихся над лесистым участком, в который я скоро должен был въехать. Конь шел легким аллюром, и я дал своим мыслям повторить последовательность событий последних нескольких дней.

Я не сомневался, что у меня появился какой-то враг. Люк заверял меня, что это не он, и я находил его слова более чем убедительными. Как утверждали и он, и Винта, для этого ему не нужно было являться раненому ко мне. И он сам мог бы добраться до хрустальной пещеры или какого-нибудь другого убежища. А дело со спасением Ясры могло и подождать. Я был более чем убежден, что он попытается установить со мной вновь хорошие отношения потому, что я являюсь его единственным связующим звеном с Двором Эмбера, а дела его приняли неблагоприятный оборот. У меня возникло ощущение, что на самом-то деле он хотел получить официальное определение своего статуса по отношению к Эмберу, и что он упомянул важные сведения, которые согласен отдать, в качестве знака доверия и в качестве козыря в торге. Я был не совсем уверен, что лично необходим в его плане по спасению Ясры. Если бы он знал Замок вдоль и поперек, при условии, что сам он неплохой колдун, то сам мог бы переправить с Отражения Земля отряд наемников. Насколько я знал о природе Отражений, оригинальные боеприпасы будут действовать там не хуже, чем в Эмбере. И, независимо от того, верно это, или нет, почему бы ему просто не козырнуть свои штурмовые группы прямо в крепость?

Ему даже не пришлось бы по-настоящему выигрывать сражение — просто заскочить, захватить Ясру и смыться. Нет, я не чувствовал себя действительно необходимым для операции, которую он хотел провернуть. У меня сложилось впечатление, что он махал морковкой у моего носа, надеясь, что когда туман рассеется, мы просто обдумаем то, что у него есть, и что он хочет, и сделаем ему предложение.

Я также чувствовал, что теперь, когда Каин убран с дороги и семейная честь удовлетворена, он может согласиться объявить вендетту законченной. И мне представлялось, что камнем преткновения с его стороны была Ясра. Хотя я понятия не имел, какую она могла иметь над ним власть, мне пришло в голову, что упоминаемые им сведения могли представлять собой средство нейтрализовать ее. Если бы он передал их нам втихую, все выглядело бы так, будто исходит с нашей стороны, и он смог бы оправдаться перед матерью, а также купить мир у нас. Очень привлекательная идея. Моя проблема заключалась теперь в том, чтобы найти наилучший способ изложить все это Двору, не выглядя предателем оттого, что позволил ему уйти. И, значит, мне придется доказать, что прибыль стоит вклада.

Деревья по обочинам дороги встречались теперь чаще, а сам лес стал ближе. Я проехал по деревянному мосту через прозрачный ручей, и некоторое время позади еще слышалось хрустальное журчание. Слева открылось коричневое поле с отдаленными постройками, а справа — фургон со сломанной осью…

Если я воспринял намерения Люка неверно? Нет ли у меня какого-нибудь способа оказать на него давление и сделать по-своему? Появилась одна идейка. Она меня не слишком обрадовала, но, тем не менее, я рассмотрел ее. Она требовала риска и быстроты. Но у нее, однако, имелись и свои достоинства. Я довел ее до изящества, а потом отложил в сторону и вернулся к своим первоначальным размышлениям.

Где-то появился враг. И если это не Люк, то кто же он? Самым очевидным кандидатом казалась Ясра. Во время двух наших встреч она выразила свои чувства ко мне совершенно ясно. Встреченных мной в Закоулке Смерти убийц вполне могла направить она. В таком случае, я, вероятно, на время в безопасности — ведь она оказалась в плену в Замке, если, конечно, не распорядилась до плена послать еще нескольких. Думается, это было бы излишеством. зачем зря тратить на меня живую силу? В случае, если ею руководила вендетта, я был всего лишь мелкой сошкой, и подосланных ко мне людей почти хватило для выполнения этой задачи.

А если это не Ясра? Тогда мне по-прежнему грозила опасность. Чародей в синей маске, являвшийся, как я полагал, Шару Гаррулом, преследовал меня с помощью торнадо, что казалось куда менее дружественным поступком, чем последовавшие вслед за этим цветы. Этот последний поступок отождествлял его с личностью, стоявшей за странным происшествием в квартире Флоры в Сан-Франциско. В тот раз инициатором встречи был он, а это означает, что у него были какие-то замыслы по отношению ко мне. Что он тогда говорил? Что-то насчет возможности, что в будущем наши дороги пересекутся. Очень интересно. Так как я теперь видел возможность возникновения именно такой ситуации.

Но действительно ли Шару Гаррул послал убийц? Несмотря на его знакомство со свойствами наведшего его голубого камня, о чем свидетельствует голубая пуговица у меня в кармане, это казалось отнюдь не обязательным. Хотя бы потому, что наши цели пока не пересеклись. И еще потому, что это, кажется, не соответствовало стилю таинственного повелителя стихий, кидающегося цветами. Конечно, тут я мог быть совершенно неправ, но от этого субъекта я ожидал чего-то, больше похожего на колдовскую дуэль.

Когда я приблизился к опушке леса, поля уступили место дикой поросли. В эти разноцветные владения уже закрались сумерки. Лес, однако, не походил на густой и древний вроде Арденского; даже издали виделось множество просек среди макушек. Дорога, тем не менее, оставалась такой же широкой и наезженной. Въехав в тенистую прохладу леса, я плотнее закутался в плащ. Если и дальше все будет продолжаться в том же духе, поездка, кажется, не принесет никаких неожиданностей. Я не спешил. Мне слишком много хотелось обдумать.

Если бы мне только удалось побольше разузнать об этом странном безымянном существе, завладевшим на время телом Винты. Я по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, какой могла быть истинная его природа. Почему-то мне казалось, что существо это женского пола, несмотря на то, что овладело Джорджем Хансеном и Дэном Мартинесом. Наверное, это чувство вызывалось тем, что я занимался с ней любовью, когда она вселилась в Мег Девлин. Трудно сказать. Но я знал Гейл Лампрен долгое время, и Дама на Озере казалась настоящей дамой…

Хватит. Я выбрал местоимение. Были вопросы и поважнее. Например, чем бы она ни была, почему она упорно следовала за мной и настаивала, что хочет защитить меня? Хотя я и ценил такие чувства, но по-прежнему не имел ясного представления о ее мотивах.

Существовало и еще кое-что более важное для меня, чем эти мотивы. Зачем ей нужно охранять меня — может статься ее личным делом. Важнее вопрос о том, от ЧЕГО по ее мнению меня требовалось защищать? Она должна была бы предугадывать вполне определенную угрозу, но не делала ни малейшего намека, в чем та заключается.

Может, тогда это и был враг? Настоящий враг? Противник Винты?

Я попытался собрать в кучу все, что узнал и догадывался про нее.

Есть странное существо, принимающее иногда вид небольшого облачка голубого тумана. Она способна находить ко мне дорогу через Отражения. Она обладает способностью захватывать власть над человеческим телом, полностью подчиняя его прошлое природное «Я». Она много лет ошивалась около меня, не позволяя узнать о себе. Самым ранним ее воплощением была, насколько мне известно, бывшая подружка Люка, Гейл.

Почему Гейл? Если она охраняла меня, то зачем заигрывать с Люком? Почему бы не стать одной из моих близких знакомых? Почему бы не сделаться Джулией? Так нет же. Она решила быть Гейл. Не потому, что Люк являлся угрозой, и она хотела следить за ним постоянно и внимательно? И она на самом деле позволила Люку спокойно совершить несколько покушений на мою жизнь. А потом Ясра. Почему она просто не убрала их обоих? Она могла бы овладеть телами Люка, выскочить перед мчащейся машиной, а потом проделать то же самое с Ярой. Она не боялась умереть в теле носителя. Я видел, как она дважды проделывала это.

Или она откуда-то знала, что все их покушения на мою жизнь провалятся. Не она ли подсказала насчет бомбы в письме? Не она ли каким-то образом вызвала предчувствие, разбудив меня в то утро, когда были открыты газовые конфорки? И, наверное, предпринимала еще что-то? И все же, казалось бы, намного проще направиться к источнику и ликвидировать его как проблему. Я знал, что никаких душевных терзаний по поводу убийства она не испытывала. Она приказала зарезать моего последнего противника в Закоулке Смерти.

Тогда что же?

Два решения приходили на ум сразу же. Одно — что она действительно привязалась к Люку и просто находила средства нейтрализовать его, не уничтожая. Но потом я подумал о ней в роли Мартинеса, и эта гипотеза развалилась. Той ночью, в Санта-Фе она действительно стреляла. Ладно. Тогда была другая вероятность; Люк не являлся настоящей угрозой, и она достаточно привязалась к нему, чтобы позволить жить, коль скоро он перестал отмечать 30-е апреля. В Нью-Мексико случилось нечто, заставившее ее переменить решение. Что именно, я не имел понятия. Затем она последовала за мной в Нью-Йорк и была в определенной последовательности Джорджем Хансеном и Мег Девлин. Люк к тому времени выбыл из игры после своего фокуса с исчезновением на горе. Он больше не представлял угрозы, и все же она чуть ли не из кожи вон лезла, стремясь связаться со мной. Не появился ли еще один фактор? Настоящая угроза?

Я ломал и ломал голову, но не смог вычислить, что же это могло быть. Не повела ли меня эта линия рассуждения по ложному следу?

Она, конечно, не была всеведущей. В Лесной Дом она умыкнула меня, стремясь выжать нужные сведения, также, как и убрать меня подальше от места нападения. И кое-что из того, что она хотела знать, было таким же интересным, как и то, что она знала.

Моя мысль повернула назад. Какой она задала мне первый вопрос?

Мысленно вернувшись в дом Билла Рота, я услышал вопрос несколько раз. В качестве Джорджа Хансена она задала его как бы между прочим, и я соврал; и в качестве Мег Девлин в постели, она, наконец, добилась, чтобы я честно ответил, как зовут мою мать.

Когда я, наконец, сообщил ей, что мою мать зовут Дарой, она заговорила менее сдержанно. И предупредила насчет Люка. И тогда же оказалось, что она может согласиться рассказать еще многое, если бы наш разговор не прервало прибытие мужа настоящей Мег.

К чему же тут ключ? Я доказал, что происхожу от Дворов Хаоса, на которые она ни разу не ссылалась. И все же это каким-то образом было важно.

У меня возникло ощущение, что ответ — вот он, совсем рядом, но я не могу узнать его, пока не сформулирую нужный вопрос.

Хватит. Тут я забуксовал. Знание, что ей известно о моей причастности к Дворам, все равно ничего не говорило. Она также явно знала о моей связи с Эмбером, и тут тоже было все неясно.

Значит, пока оставим этот вопрос и вернемся к нему позже. Мне требовалось еще обмозговать уйму вещей. По крайней мере, у меня теперь набралось множество вопросов к ней для следующей встречи, а я был уверен. что мы еще встретимся.

Тут мне пришло в голову еще кое-что. Если она вообще хоть как-то защищала меня, то это происходило часто и негласно. Она предоставила мне множество сведений, которые я считал правдивыми, но которые я никак не мог проверить. От звонков и таинственности в Нью-Йорке до убийства моего единственного возможного источника информации в Закоулке Смерти. Она на самом деле больше мешала, чем помогала. Можно предположить, что она появится опять и обременит меня своей подмогой в самый неподходящий момент.

Поэтому вместо работы над вступительным словом для Рэндома, я, на протяжении последующего часа или даже двух, обдумывал природу существа, способного вселяться в личность и брать на себя управление ею. Это, как оказалось, можно было проделать лишь ограниченным числом способов, и я быстро сузил диапазон, учтя все, известное мне о ее природе, посредством усвоенных от дяди приемов. Когда мне показалось, что я все высчитал, я несколько отступил и поразмыслил над тем, какие же силы должны тут действовать.

От сил я перешел к тоническим вибрациям их проявлений. Применение голой мощи хотя и зрелищно, но расточительно и очень утомительно для оператора, не говоря уже о том, что с эстетической точки зрения это варварство. Лучше подготовиться заранее.

Я выстроил устную формулировку и отредактировал ее в заклинание. Сухэй, вероятно, еще больше сократил бы его, но в этих делах есть точка уменьшения отдачи, а свои я рассчитал до такой степени, где они будут участвовать, если верны мои главные догадки. Потом я сличил его и собрал. Заклинание вышло довольно длинным.

Чересчур длинным, чтобы целиком отбарабанить его, если я хотя бы наполовину буду спешить так, как мне представляется. Изучив заклинание, я увидел, что три чеки, вероятно, удержатся, хотя лучше, чтобы было четыре.

Я вызвал Логрус и протянул язык его меняющегося узора. А затем медленно и четко произнес заклинание, опустив четыре избранных мною ключевых слова. Когда заклинание было произнесено полностью, лес вокруг стал абсолютно недвижим. Заклинание висело передо мной, словно искалеченная бабочка, сотканная из звука и цвета, пойманная в синтетическую паутину моего личного видения Логруса.

Я изгнал видение и почувствовал, как расслабился мой язык. Теперь не только она способна устроить неприятный сюрприз.

Я остановился, чтобы выпить воды. Небо стало темнее, и вернулись мелкие звуки лесной жизни. Я подумал, связывались ли с нашими Фиона и Блейз, и как там дела в городе у Билла Рота. Затем я прислушался к хрусту веток. Внезапно у меня возникло ощущение, что за мной следят — не холодное прикосновение, какое бывает, когда наблюдают через Козырь, а просто ощущение вперившейся в меня пары глаз. Я вздрогнул. Это все из-за постоянного ожидания нападения врагов…

На всякий случай я вытащил меч и поехал дальше. Ночь была ранняя, и впереди оставалось все еще больше миль, чем позади.

Весь вечер я оставался настороже, но не увидел и не услышал ничего неблагоприятного. Неужели я ошибся насчет Ясры, Шару Гаррула и даже Люка? И за моей спиной готовится к нападению отряд убийц? Я время от времени останавливал коня и прислушивался. Но не слышал ничего особенного, ничего такого, что можно было бы принять за шум погони. Затем я вспомнил о голубой пуговице в кармане. Не была ли она маяком для этого неизвестного чародея? Мне очень не хотелось избавляться от этой штуки, так как я предвидел для нее множество возможных применений. Кроме того, если она уже настроена на меня, что, вероятно, правда, то я не видел никакой выгоды в том, чтобы лишиться ее сейчас. Прежде, чем я стану избавляться от последствий влияния голубого камня, я спрячу пуговицу в каком-то надежном месте. А до того времени не было никакого проку делать с ней еще что-то.

Небо продолжало темнеть, и на нем неуверенно появилось несколько звезд. Мы с Дымом еще больше замедлили движение, но дорога оставалась хорошей, а ее бледная поверхность была достаточно хорошо видна, чтобы не представлять никакой опасности. Я услышал справа уханье совы, а спустя несколько мгновений увидел, как темный силуэт птицы пронесся на небольшой высоте среди деревьев. Это была бы несомненно благоприятная для ночной верховой прогулки ночь, если только не придумывать себе страхи и не воображать, что ты преследуешься ими. Я люблю запахи осени и леса, и поэтому твердо решил сжечь позже несколько листьев в костре во время остановки ради того, чтобы вдохнуть этот острый аромат, так непохожий на все, что я знаю.

Воздух был прозрачен и чист. Стук копыт, наше дыхание и ветер казались единственными звуками по всей округе, пока мы не спугнули чуть позже оленя, после чего долго еще не стихал треск ломающихся ветвей, Несколько позже мы проехали через небольшой, но крепкий деревянный мост, и ничего не омрачало дорогу. Отсюда начинался подъем, и мы медленно, из-за постоянного петляния, забирались все выше и выше. Теперь сквозь переплетения ветвей стали видны многочисленные звезды, и небо было удивительно чистое. По мере того, как я поднимался, лиственные деревья все больше отступали, а хвойные стали встречаться чаще. Сильнее теперь чувствовался ночной ветерок.

Остановки я решил делать чаще, чтобы дать отдохнуть Дыму, а также самому вслушаться в окружающую тишину и перекусить взятыми в дорогу припасами. Ехать решил по меньшей мере до восхода луны, который высчитал еще прошлой ночью, после моего отбытия из Эмбера. Если я сумею дотянуть до этого момента, не устраивая привала, остальная дорога до Эмбера завтра утром будет сущим пустяком.

Фракир один раз слабо запульсировал у меня на запястье. Но, черт возьми, это случалось часто и во время уличного движения, когда я мешал кому-нибудь проехать. Возможно, мимо проскользнула голодная лисица, посмотрела на меня и пожалела, что я не медведь. И все же я оставался на месте дольше, чем обычно, готовый к нападению и изо всех сил пытаясь не показать этого.

Однако ничего не происходило, предупреждение не повторилось, и через некоторое время я двинулся дальше. Я вернулся к мысли нажать на Люка, или, если уж на то пошло, на Ясру. Мысль эту еще рано было называть планом, так как в ней отсутствовали почти все частности. Чем больше я думал об этом, тем безумней она мне казалась. Хотя бы потому, что потенциально разрешала массу проблем. Затем непоследовательно я подумал, почему не создать Козырь Билла Рота, так как внезапно ощутил необходимость поговорить с хорошим адвокатом. Прежде, чем это дело закончится, мне вполне может понадобиться человек для ведения защиты в мою пользу. Но сейчас слишком темно, чтобы рисовать… да и нет пока настоящей необходимости. На самом-то деле я просто хотел поговорить с ним, ввести его в курс дела и узнать точку зрения человека, прямо к событиям непричастного.

В следующий час Фракир не подавал больше никаких знаков предупреждения. Затем дорога направилась слегка под уклон, и вскоре попался укрытый от ветра участок, где скопился густой запах сосен. Я продолжал размышлять о чародеях и цветах, о Колесе-призраке и связанных с ним проблемах, об имени существа, занимавшего не так давно тело Винты. Было также и много других мыслей, некоторые из которых будили воспоминания далекого прошлого…

Много времени спустя, когда сквозь ветви позади меня просочилась капелька лунного света, я решил остановиться на ночлег и поискать для этого место. При этом я позволил Дыму немного напиться из встреченного по дороге ручья. Примерно четверть часа спустя я заметил справа то, что могло оказаться многообещающим местечком, и поэтому съехал на обочину и направился в ту же сторону.

Место оказалось не таким хорошим, как мне показалось, и я поехал дальше в лес, пока не нашел приличную поляну. Затем я спешился, расседлал Дыма и стреножил его, привязав, обтерев его попоной и задав немного овса. Затем дочиста выскреб мечом небольшой участок земли, выкопал в центре яму и развел в ней костер. Чтобы разжечь сучья, пришлось применить заклинание, так как лень было возиться с добыванием огня. Когда появились искры, я подбросил несколько горстей листьев, вспомнив свои недавние мысли.

Расстелив плащ, я уселся на него спиной к стволу дерева средней величины и съел бутерброд с сыром, запив его водой и набираясь в то же время решимости снять сапоги. Меч лежал на земле рядом со мной. Мускулы начали расслабляться, запах от костра навевал ностальгические мысли. Следующий бутерброд я подогрел над огнем.

Долгое время я сидел и ни о чем не думал. Постепенно, едва заметными импульсами, я почувствовал, как дошло до рук и ног мягкое высвобождение от усталости. Перед тем, как полностью отдаться отдыху, я решил собрать хвороста. Но по-настоящему я в огне не нуждался. Было совсем не холодно. Огонь нужен был мне лишь для того, чтобы не чувствовать себя в одиночестве.

Однако… я заставил себя подняться на ноги и пойти в лес. Коль скоро я все равно встал, то провел долгую и детальную разведку местности. Хотя, если честно признать, встать меня побудило главным образом желание отойти и облегчиться. Заметив некоторое мерцание света далеко на северо-востоке, я остановился, прервав обследование окружающего леса. Что это? Чей-то лагерь? Отражение лунного света в воде? Факел? Огонек мелькнул только раз, и я не смог обнаружить его снова, хотя вовсю вертел головой, сделав назад несколько шагов и затем прошел даже на некоторое расстояние в том направлении.

Наконец мне расхотелось гоняться за какими-то блуждающими огоньками и проводить ночь на ногах. Я ограничился проверкой линии обзора со стороны своего лагеря. Небольшой мой костер даже с этого расстояния был едва виден. Я обошел свой лагерь вокруг, вернулся на место и снова растянулся возле огня. Костер уже угасал, и я решил позволить ему догореть. Завернувшись в плащ, я прислушался к тихому шепоту ветра.

Я уснул быстро. Долго ли я спал — не знаю. Никаких снов не помню.

Меня разбудило бешеное пульсирование Фракира. Я чуть-чуть приоткрыл глаза и повернулся, словно бы во сне, причем моя правая кисть упала поблизости от рукоятки меча. Дыхание я придерживал в прежнем ритме. Я услышал и почувствовал, что поднимается ветер, и увидел, что он раздувает не успевшие сгореть угольки до такой степени, что огонь разгорелся опять. Однако, вокруг никого не было видно. Я напряг слух, улавливая малейшие звуки, но услышал только шуршание ветра да потрескивание костра.

Казалось глупым вскакивать и занимать оборону, когда я не знал, с какой стороны приближается опасность. К тому же, поступив так, я мог оказаться мишенью. С другой стороны, я намеренно расстелил плащ так, чтобы лечь, имея за спиной большую сосну с низкими ветвями. Для любого было бы достаточно трудно приблизиться ко мне с тыла, не говоря уже о том, чтобы проделать это бесшумно. Поэтому сзади нападение, кажется, не грозило.

Я слегка повернул голову и посмотрел на Дыма, начавшего, кажется, проявлять признаки беспокойства. Фракир продолжал пульсировать, пока я не приказал ему затихнуть, так как это теперь только отвлекало меня.

Дым прядал ушами и мотал головой, раздувая ноздри. Понаблюдав, я заметил, что внимание его направлено вправо от меня. Он начал отступать на другую сторону поляны, потянув за собой длинную привязь.

Я вспомнил расположение деревьев и кустов в том направлении и решил дать нападающему возможность подкрасться поближе, прежде чем самому вступить в игру. Мысль вызвать Логрус и подготовить магическую атаку я отбросил. Это потребовало бы чуть больше времени, чем, по-моему, у меня оставалось. К тому же, судя по поведению Дыма и тому, что я слышал, приближалось, кажется, только одно существо. Я решил, все же, при первой возможности, применить некоторые заклинания, как оборонительные, так и нападения. Сложность заключалось в том, что для того, чтобы разработать действительно приличную серию заклинаний, отработать и отрепетировать их, дабы применить в любой момент, нужно потратить несколько дней. К тому же они имеют обыкновение через несколько дней терять силу. Иногда они могут продержаться подольше, иногда поменьше, в зависимости от того количества энергии, которое в них вложено и от магического климата в том Отражении, где действуешь. Эти немалые затраты времени и энергии не оправдываются, если ты не знаешь, в какой определенный ограниченный период времени понадобятся тебе твои заклинания. С другой стороны, хороший колдун на всякий случай должен иметь хоть одно заклинание на случай нападения и одно для бегства. Но я в общем-то несколько ленив, не говоря уже о том, что порядком беспечен и до недавнего времени не испытывал никакой надобности в подобной системе. А в недавнее время у меня не было возможности заниматься этим.

Поэтому теперь любое возможное применение Логруса, если бы я его вызвал, привело бы к тому, что я попросту потрачу немало сил, управляя им.

Пусть нападающий подкрадется еще ближе, и он столкнется с холодной сталью и удавкой.

Теперь я явно слышал, что существо приближается, до меня доносился тихий шорох сосновой хвои. Еще несколько шагов, враг… Давай. Это все, что мне нужно. Войди в пределы досягаемости.

Он остановился. Я расслышал ровное тихое дыхание.

А затем донесся тихий шепот:

— Теперь ты уже должен узнать обо мне, чародей, так как у нас у всех есть свои маленькие хитрости. К тому же я знаю источник твоих.

— Кто ты? — спросил я, сжимая рукоять меча и перекатившись в полусогнутую стойку. Лицом к темноте я описывал острием меча полукруг.

— Я — твой враг, — последовал ответ. — Появления которого ты никак не ожидал.