И радуга возвращается со мной; И разговор с кетахном учит меня.

Мы поднимаемся по двадцати ступеням, Маленькие голубые птицы поют надо мной.

Кукурузный жук поет позади меня.

Хаши-альти возвращается со мной.

Я взбираюсь на заповедную гору, Главную гору, гору дождя.

Кукурузную гору, гору пыльцы…

Возвращаюсь. Посидеть на пыльце, Завладеть жилищем, огнем, пищей, Местом отдыха, ногами, телом, Удержать свою мысль, голос, силу движений.

Речь, что благословенна, Возвращайся со мной. Собери эти вещи, Поднимайся вверх. Сквозь туман и облака, Мхи и травы, деревья и скалы, Четырехцветную землю.

Возвращайся.

«Внуки, мы стоим на радуге».

Бег. Звуки ветра и воды сейчас стали частью барабанного боя. Тропа становится все чище и чище. Сейчас она кроваво-красная, припорошенная снегом.

Земля, казалось, вздрогнула, и что-то, похожее на башню выросло перед ним, повернувшись сбоку тропы. Меняя цвета, колонна сплелась, вздымаясь ввысь, и пять изменяющихся лиц вырисовываются на ее верху.

Билли узнал охраняющих духов.

— Билли мы снова пришли спросить тебя, — в один голос сказали они. — Опасность увеличилась. Ты должен сойти с тропы и покинуть каньон. Поторопись. Ты должен пойти туда, где будешь в безопасности.

— Сейчас оставить тропу не могу, — ответил он. — Слишком поздно. Мой враг приближается. Путь чист передо мной. Еще раз благодарю вас. У меня нет другого выбора.

— Всегда есть выбор.

— Я уже сделал его.

Существо из дыма отлетело, когда он прошел мимо.

Билли увидел, что появилось в конце тропы, и животный ужас сковал его, когда он понял, куда его поведут. Это была Пещера Мумий, древнее место усопших, расположенная на стене каньона.

Когда он прошел вперед, перед ним в высокой нише появились развалины. Зеленый свет струился за ними из щели, напоминающей глаза.

Ветер стих, потом забушевал с новой силой.

Сейчас звуки походили на хлопанье огромного куска парусины в небе. Билли сосредоточился на своей цели и шел своей дорогой. Наконец, звук раздался прямо над его головой, он чувствовал его каждой клеточкой своего тела. Потом высоко в воздухе назад отодвинулась черная фигура.

Подняв глаза, он заметил зловещую птицу, опускающуюся на вершину гряды утесов высоко над Пещерой Мумий. Билли пошел тише, в футе от стены остановился у откоса. Он понял, когда увидел темное существо, сидящее и смотрящее вниз, что это Хааеч — бог зла, хозяин охоты; он сразу отвел глаза, но не раньше, чем встретился с беспощадным взглядом желтого глаза, просверлившего его насквозь.

— Должен ли я покончить с этим существом, следящим за мной, Черный Бог? — хотелось ему знать. — Я — и охотник, и добыча. Кем ты посоветуешь быть?

Он поднялся по склону, следя за тропой, идущей вертикально вверх в тайные развалины.

Да, это, казалось, самый легкий путь.

Билли приблизился к стене, найдя точку опоры, подтянулся на руках и стал карабкаться.

Он лез вверх. Медленнее над наиболее скользкими участками. Странно дрожали кисти рук, когда он взбирался выше. Выдержать…

Нет. Он остановился. Все, чем он был — так это частью охоты. Но это была и часть прожитого. Надо остановиться. Подъем. Охота. Важна позиция.

Все уроки встают в памяти. Достигнуть этого сейчас.

Он полез выше, не глядя на черный призрак вверху и не оглядываясь. Скоро.

Скоро он будет на месте смерти и подождет своего преследователя. Бег приближается к финишу. Торопись. Важно ничего не упустить из вида, когда Кот появится в зоне. Схватить и крепко зажать.

Смотри внимательней вверх. Да. Скоро. Осторожно. Тяни. Туда.

Через несколько минут он подтянулся на выступ, подвинувшись влево. Отдохнул. Снова вверх.

Двигался медленно. Сейчас все хорошо. Подполз к стене. Добрался. Зеленого света нет. Над стеной.

Билли прошел по задней стороне стены, всматриваясь через проломы в дно каньона. Ничего. Еще ничего не видно. Он продолжал идти. Вот широкое отверстие…

Нормально. Остановись. Сними ружье. Проверь его. Положи на выступ. Жди.

Ничего. Пока ничего. На выступе сыро и полно галек. Билли внимательно осмотрел открытое пространство перед собой. Вся панорама слабо просматривалась сквозь экран флюоресцирующего тумана. Он ждал существо, чувствуя свое превосходство над ним. Сел, прислонившись спиной к камню, следя за каньоном и держа руку на оружии.

Прошел почти час, но ничего перед ним не изменилось. Потом появилась медленно движущаяся тень слева вдоль стены впереди него. Она была едва заметной, и Билли обратил внимание, что ничего, что могло бы отбрасывать ее, не было. Он поднял ружье, которое было с простым прицелом, и прицелился в тень. Потом подумал о точности Кота и опустил оружие. Слишком далеко. Если тень — это Кот, то Билли не хотел бы промахнуться и выдать себя.

Тень остановилась, приняв форму скалы, и замерла. Билли почти был уверен, что все это обманная игра тени и света. Почти. Он бросил камешек на скалу и оставил его там.

— Ты где-то близко, Билли. Я чувствую тебя.

Ответа не было.

— Где бы ты ни был, я скоро буду там.

Рискнуть и выстрелить? — подумалось ему. Но Кот моментально изменит форму. У него, несомненно, будет несколько удобных случаев…

Снова движение. Скала изменилась, перемещаясь, и меняя форму.

— Слушай, следопыт. Ты хотел умереть. Твой первый выстрел выдаст тебя, а я не допущу следующего. Ты меня увидишь, когда я захочу, и тогда стреляй.

Снова движение. Тень направилась к настоящей скале за выступ. В меняющейся форме стал виден сверкающий глаз Кота; его конечности начали обретать форму.

Билли закусил губу, вспомнив менявшего форму торглинда, бегущего вверх по отвесной стене на родной планете. Он нажал на курок и промахнулся.

На какую-то долю секунды Кот замер на месте, когда сноп пламени пролетел у него над головой, потом двинулся медленнее, чем собирался. Давая понять Билли, что ранен. Кот отскочил к груде камней у стены. Потом, поняв свою ошибку, когда взглянул вверх, прыгнул вперед. Но было поздно.

Большая каменная плита, потревоженная выстрелом, соскользнула со стены вниз и ударившись об уступ, за которым притаился Кот, рухнула на него.

— Охотник! Я поверил, что ты победил…

Билли выстрелил еще раз. Потом быстро пробежал десять ярдов вправо от места падения камня. Повернул ствол влево и снова нажал на курок. В это время верх груды валунов взорвался.

Казалось, он мог бы различить массивную простую форму рядом с грудой, но на таком расстоянии можно было и ошибиться.

Что это дергается?

Билли еще раз выстрелил в центр груды.

Каньон наполнился карканьем. Возобновилось медленное хлопанье крыльев. Он посмотрел вверх и увидел тень, отодвигающуюся вправо от него.

— Все кончено, — запел он, положив голову на руку, — и моя благодарность, как дым возносится к небесам…

Его слова улетели, он посмотрел на дно каньона. Потом нахмурился и поднялся.

Билли прыгнул туда, куда смотрел.

— Зачем? — громко спросил он.

Ответа не было.

Тропа, по которой он шел, не обрывалась в этом месте. Как он раньше не заметил этого. Что-то, убегая справа от него, скрылось, петляя за стеной каньона, и побежало дальше.

Билли взял ружье, положил в рюкзак. Он ничего не понял, но отправился дальше.

Он повернул к месту, где закончил подъем и начал спускаться.

Его плечо болело. По-прежнему лил дождь и острые камни холодили спину. Он ощутил это чуть раньше, когда понял, что жив.

Айронбэр открыл глаза. Фонарь Желтого Облака лежал рядом с ним на земле, отбрасывая свет на гравий склона. Он повернул голову и увидел Желтое Облако. Тот сидел, прислонившись к камню, вытянув ноги и обеими руками вцепившись в бедро.

Айронбэр поднял голову и, опершись на руку, приподнялся.

— Живой! — сказал он и сел. — Как ты?

— Нога сломана, — прошептал Желтое Облако. — Выше колена.

Айронбэр встал, подошел к фонарю, поднял его и осветил Желтое Облако.

— Скверный перелом, — сказал он, подходя ближе. — Нельзя идти, даже опираясь на спутника. — Он сел на корточки рядом.

— Не знаю, что делать? — проговорил он. — Посоветуй.

— Я уже вызвал помощь. Мой портафон цел, но они могут задержаться. Оставь меня тут до них. Не беспокойся. Я в порядке.

— Почему мы еще живы?

— Мне кажется, он и не собирался нас убивать. Только сорвал на нас свое раздражение.

— Ты и в самом деле не очень плохо себя чувствуешь?

— Не жалуюсь. Послушай, у стены есть сухие деревья. Набери сучьев и разведи костер. Я замерз.

— Конечно. — Айронбэр пошел выполнять поручение. — Интересно, далеко ли забралось это существо?

— Трудно сказать.

— Мне бы не хотелось оказаться рядом с ним. Оно может навредить тебе.

— Ты пойдешь по его следу?

— Если смогу представить его путь.

Желтое Облако улыбнулся и, повернув голову, показал подбородком.

— Оно пошло туда.

— Но я не следопыт, как ты.

— Плевать, тебе и не надо им быть. Это существо тупое и бежит, не пытаясь скрываться. Ни капли воображения. Оно не станет остерегаться, если один из нас будет знать, куда оно отправилось. Возьми фонарь. У меня костер. Может, увидишь оставленные им следы.

Айронбэр подтащил охапку на растопку, вернулся и притащил еще, обеспечив Желтое Облако.

— Что еще надо сделать? — спросил он.

— Ничего, отправляйся.

Айронбэр закинул ружье за спину и поднял фонарь. Осветив каньон лучом света, он увидел множество следов.

— Возьми. — Желтое Облако протянул ему портафон.

Ладно, пойду и попытаюсь еще раз.

— Может, они почуют тебя?

— Может. Увидимся.

— Желаю удачи.

Айронбэр повернулся и пошел. Вода чернела. Существа что-то лопотали на непонятном языке. Путь был свободен. Следы отчетливые.

Ветер колышет траву.

Снег соскальзывает на землю.

Вихри гуляют по горам, Вздымая пыль.

Скалы образовали кольцо.

Высоко на горе, за туманом Пробивается солнечный луч, Как вода из треснувшего кувшина.

Мы снова оживаем.

Снежная земля Выскальзывает из вихревого ветра.

Мы снова оживаем.

Шел, огибая стену каньона. Свирепый ветер дул над расширившимся потоком, кружа сверкающие капли водяной пыли и унося их. На другой стороне было более спокойно, но путь краснокожих лежал ближе к стене, поднимаясь выше. Порывы ветра походили на стремительные пиктограммы. Отпечатки лап коварных существ. Кости, покрытые ледяной коркой рядом со смертью. Кролик. Горел хоган, внутри зеленый отблеск. Место смерти. Меняющиеся глаза. Торопись. Свет кристалла. Стена, покрытая снегом, перистое покрывало. Тропа, обдуваемая ветром. Длинная, не охватишь взглядом. Кто сейчас добыча?

Остановился напиться у пересечения притоков ручья. Обжигает холодом, пахнет скалами и землей. Впереди надвигающийся туманный берег; танцоры в масках, вокруг южное голубое великолепие. Ритмы Земли. Он стал стелющимся по дороге дымом, безмолвным и бесцветным, спешащим слиться с потоком и ритмами земного танца. Он растворяется в нем. Затихли белые мягкие напевы, как в том месте, где он охотился очень давно…

Танцоры справа, танцоры слева, танцоры на его дороге. Они видят его — невидимого духа, идущего среди них по спокойному, сверкающему красному пути, очерченному над землей огнем и кровью.

Один из иллюзорных персонажей одет по старой моде. Он стоит, танцоры загородили ему дорогу, угрожая существу, стоящему перед ними. Оно обнажило руки. Он смотрит на них. Этот шрам у основания левого большого пальца… Это его руки. Для опознания они поднимаются перед ним в воздух, будто это он держит их перед глазами. Билли чувствует их всей своей душой. Он играл ими, дрался, гладил волосы Доры…

Он разрешает им упасть рядом с ним. Хорошо бы вернуть их назад. Танцор отходит. Билли закружился, подобно снежному вихрю, и отправился своей дорогой.

Нет времени. На земле лежит куча серых палок справа от него на склоне, почти рядом с тропой. Билли остановился и видит: палки зазеленели, столкнулись друг с другом, превратились в бутоны. Распустились белые цветы.

Он прошел, размахивая руками. Другой танцор со свертком появился слева от него.

Билли остановился, взмыл в воздух, взял у него подарок и возвратился на землю.

Много миль мы прошагали вместе…

Идти, идти дальше по тропе, чувствуя пульс Земли подошвами. Нет времени. Хлопья снега летят над ним. Поток меняет их направление. Кровь возвращается в раненного оленя, лежащего на его дороге. Олень вскакивает и убегает.

Сейчас туман походит на занавески. Четверо танцоров в масках идут к нему, неся его собственное тело. Когда он снова входит в него, то благодарит их, но они молча отходят.

Билли пошел по тропе. Меняется туман, меняется и тропа. Он слышит звуки, не слышанные много лет. Они начинают позади него, взвиваясь в вышину: свист паровоза.

Потом послышалось пыхтение. Таких машин давно не делают. Сейчас они не нужны. Сейчас…

Он видит параллельные тропе рельсы. Передний выступ оказывается платформой…

Снова свист. Ближе. Он чувствует дрожь поезда, сливающуюся с ритмами Земли. Такой поезд он не встречал все эти годы. Они безвозвратно прошли через это неповторимое место. Он шел дальше; звук заслонил весь мир и в любой момент поровняется с ним.

Резкий свист оглушил Билли. Он повернул голову. Да, поезд подходит. Древний, черный, пышущий дымом дракон-машина с пассажирскими вагонами. Слышится скрежет тормозов.

Он оборачивается к платформе, где сейчас стоит ожидающая, ссутулившаяся фигура. Чем-то знакомая…

Грохоча и скрежеща металлом, машина ползет рядом с ним, замедляя ход, останавливается у платформы. Билли чувствует запахи дыма, мазута и раскаленного металла.

Фигура на платформе идет к первому вагону, и он узнает в нем умершего старика-певца, учившего его петь. На краю человек останавливается и машет ему.

Его взгляд скользит по окнам пассажирского вагона. За каждым — лицо человека. Он узнает их всех. Все эти люди умерли: его мать, бабушка, дядюшки, кузины, две сестры…

Дора.

Только одна Дора смотрела на него. Остальные смотрели куда-то вдаль, разговаривали друг с другом, рассматривая ландшафт и нового пассажира…

Дора смотрела прямо на него. Руками она старалась поднять стекло. Яростно тянула его.

Снова свист. Машина вздрогнула. Он бросился к поезду, вагон, окно…

Поезд дернулся и загрохотал. Завертелись колеса. Дора все не могла справиться с запором. Вдруг окно скользнуло вниз. Губы ее шевелились. Она закричала, но слова ее заглушал поезд.

Билли выкрикнул ее имя. Она приникла к окну, протягивая правую руку.

Поезд набирал ход; но он был почти рядом, догнал. Их руки отделял только какой-то метр. Ее губы шевелились, но он не мог разобрать ни слова. Через какой-то миг все поплыло, и она стала удаляться от него.

Билли ускорил бег, и их руки стали сближаться: два фута, фут, восемь дюймов…

Руки сомкнулись, она улыбалась. На миг он развил такую же скорость, как и поезд. Потом понял, что надо уходить.

Высвободил руку и смотрел, как поезд и она в нем удаляются. Билли упал.

Сколько он пролежал, Билли не помнит. И когда пришел в себя, поезд исчез бесследно. Платформы не стало. Его вытянутая рука лежала в ледяном потоке. Сверху сыпал снег. Он встал.

Крупные хлопья снега осыпали его. Ветер прекратился. Вода безмолвствовала. Он поднял руку и молча посмотрел на нее, как на чужую.

Прошло порядочно времени, пока Билли не повернулся, нашел свою тропу и пошел по ней.

Устал. Приподнятое настроение сменилось депрессией, скоро все перемешалось. Догнать ее, потом отпустить. Идет сквозь снег поезд-призрак. Опять расстались. Встретятся ли снова?

Потом он понял, что прошел по песочному домику. Земля вокруг была настоящей многоцветной. Он шел по следу радуги, между Эт-хей-нах-ами-те-кто-идут-вместе. Они были двойниками, сотворенными во Втором Мире Бегочидди. Первый человек и другие поднялись из преисподней по этой дороге. Картина использована в Хозхони — Благословенном Пути. Его путь по радуге к кукурузному стеблю, где тот переходит в темную кукурузную пыльцу. Вверх, вверх по стеблю. Небо освещено яркими вспышками, когда он проходил по длинной стороне радуги-женщины и молнии-мужчины. Прошел между фигурами Большой Мухи на север к тропе, обсыпанной желтой пыльцой.

Снова появилась тропа, ведущая направо к устью большого каньона, тянущегося на север. Идет один, распевая. Падающий снег прекрасен. Прекрасен окружающий его мир.

— Восхищайся, пока можешь, следопыт.

— Кот? Ведь ты мертв! Между нами все кончено!

— Я? Сейчас?

— Я дотрагивался до твоих конечностей в месте, где ты упал. Они окоченели. Ты был мертв.

— Так считаешь ты.

— Никто не сможет выбраться из-под груды камней.

— Убедил. Пойду и лягу там снова.

Билли оглянулся, ничего не увидел: только снег падал в каньоне.

— …но я первым найду тебя.

— Это не так уж трудно.

— Рад слышать это от тебя.

— Мне нравится заканчивать то, что начал. Поспеши.

— Почему бы тебе не подождать меня?

— Я иду по следу.

— И это важнее меня?

— Тебя? Да ты сейчас ничто!

— Не очень лестно. Ну да ладно. Если нам суждено снова встретиться на твоей тропе, мы там встретимся.

Билли проверил ружье.

— Тебе надо остановить поезд, — сказал он.

— Не понял, но не в этом дело.

— И в этом тоже, — возразил Билли, обогнул скалу и увидел свою тропу.

Снежный вихрь танцевал на воде. Он услышал сильный удар по барабану.

…Голубой амулет своей рукой поднимает меня.

Боль в плече утихла и не очень беспокоила. Он всматривался в темные гнезда, проходя мимо: ведь зверь мог выскочить на него; он испытывал страх перед непонятными следами перед собой, но зачем существу где-то сидеть, подкарауливая его, когда можно напасть сзади?

Айронбэр выругался, всматриваясь. Выдыхаемый им воздух превращался в перистый пар. Нос замерз, глаза слезились.

Желтое Облако был прав. Особых проблем с этой тропой не было. Просто и ясно. Глубокий и чистый срез.

Что это шевелится слева?

Да. Ветер колышет кусты.

Он опять выругался. Его предки воевали? Так много наследственного…

— Джимми. Не упускай меня из вида!

— Нет, Чарли. Я не против компании.

— Где ты? Что случилось?

— Я в каньоне, иду за существом.

— Мы здесь в Аризоне, в отеле, поблизости от устья каньона.

— Зачем?

— Помочь, если сможем. Ты преследуешь зверя? Желтое Облако с тобой?

— Был, но сломал ногу. Он вызвал помощь.

— Ты встретил зверя?

— Да, получил растяжение мышцы плеча от встречи. Оставил пару отметин на нем.

— Терял сознание?

— Да.

— А я удивлялся, что не могу до тебя добраться. Ты нашел Зингера?

— Нет.

— Мы — тоже. Сумасшедший индеец.

— Мне кажется, он знает, что делает.

— А ты понимаешь, что творишь?

— Зверь — другой безумец, как я полагаю.

— Я и говорил.

— Похоже, что здесь надо идти по воде.

— Думаю, тебе надо уходить. Ты идешь по двум следам, не по одному.

— Снова пошел снег. Боже, надеюсь, он не засыплет следы. Растает под его ногами. И это уже неплохо.

— Шум, будто существо сразу прикончило тебя.

— Они меняют форму.

— Следы?

— Ну, да… и приближаются к стене. Что бы это значило?

— Это значит, сразу стреляй во все, что движется.

— Здесь что-то мокрое, стекловидное… Не пойму, кровь или что-то похожее?

— Далеко от тебя?

— Не знаю. Мое наблюдение прерывается… Ощущение, будто ухожу навсегда.

— Может, лучше остановиться и передохнуть.

— К черту, нет. Тем временем оно попытается отойти. Я чувствую, что близко, и оно ранено.

— Не хочу путаться у тебя в мыслях, если оно доберется до тебя.

— Не уходи еще. Я боюсь.

— Подожду.

Следующие пятнадцать минут он чувствовал молчаливое присутствие Фишера, когда бежал возле уступчатой стены. Они не разговаривали, пока Айронбэр не добрался до поворота.

— Оно медленно проходило здесь, кралось. Но там мало стекловидного вещества, — заметил он.

— Иди тише.

— И так ползу. Я включу неяркий свет и надену защитные очки. Спущусь ниже и осмотрюсь, особенно угол.

Опять долгое молчание.

— Ну, как?

— Ничего не видно.

Он посветил на землю:

— Следы снова меняются. Я собираюсь направиться за ним.

— Подожди. Почему бы тебе не прозондировать обстановку?

— Боюсь коснуться их мыслей.

— Я больше боюсь отстать от него. Почему все не так просто, как хотелось бы. Будь внимателен к его присутствию. Крадись медленно. Я помогу.

— Ты прав, но мне надо сделать все самому.

Он добрался до гнезда в каньоне, вначале действуя с опаской, потом смелее.

— Ничего. Нет там ничего, — сказал он. — Вижу след, но не чувствую зверя. Может, Зингер…

— Они должны сблизиться.

— Кажется…

Подойдя к углу, он пошел медленней, подмечая знаки на земле. Они менялись за поворотом, превращаясь в желоб. Сужались и расширялись, наконец остановившись на форме округлого углубления.

Айронбэр остановился, увидев место, куда они ведут, кинулся вперед, заметив нечто не похожее на скалу.

Следы Зингера на земле перед пирамидой из камней, рядом торчала нога. Прошло достаточно времени, пока он сдвинул несколько камней, чтобы внимательно все рассмотреть. Поработал еще несколько минут, пока не запыхался и не вспотел. Но, наконец увидел тусклый глаз на раздавленной и неподвижной голове.

— Он добился своего, — сказал Фишер. — Он пригвоздил зверя.

Айронбэр промолчал.

— Все кончено, — продолжил Фишер. — Зингер победил.

— Он красив, — проговорил Айронбэр. — Шея… глаз, похожий на драгоценный камень.

— Мертв, — сказал Фишер. — Подожди, я проверю. Скажу тебе, как выбраться. Мы поторопимся.

— Но где сам Зингер?

— Полагаю, он позаботится о себе. Сейчас Зингер в безопасности. Он объявится, когда сочтет нужным. Непременно.

— Я собираюсь за ним.

— Зачем? Зачем это?

— Не знаю. Какое-то предчувствие. Хочу увидеть этого человека… после всего случившегося.

— Как ты найдешь его?

— Начну разбираться, как следопыт. И не думаю, что это так уж трудно.

— Все кончено, а место это опасное.

— Его тропа идет по безопасным местам, а кроме того, у меня есть телефон.

— Не теряй голову!

— Не беспокойся за меня.

Айронбэр повернул обратно, снял выпуклые очки, сменил нормальный спектр и пошел по следам Зингера.

— Оставлю тебя на время, — сказал Фишер. Пояснил: — Хочу рассказать другим. Итак, я отключаюсь.

— Иду вперед.

Айронбэр отправился на север. На какой-то миг показалось, что он слышит свист паровоза; он вспомнил своего отца. Крупные снежные хлопья заполнили воздух. Он, прикрыв шарфом нос и рот, двинулся дальше.

МЕРСИ СПЕНДЕР Услышав новости, открыла принесенную бутылку джина, выпила крепкий напиток, пропела всю «Скалу Старости»; чувствуя, что все, слава богу, кончилось, подумала, какую бы почитать книгу, что повязать во время своего выздоровления; сказала пару слов душе Уолтера Сэндса, которую видела перед собой в стакане; неожиданно встряхнула его голову;

— Спи с миром, — сказала она, запыхтев, отправилась наполнить еще стакан, когда первый треснул; сон одолевал ее; решила все отложить на завтра.

Ее сон был тревожным.

АЛЕКС МАНСИН Отправился домой, узнав новости; игра окончена; они победили снова; после попрощался с другими; отправился восвояси; посетил хижину, поиграл немного с собаками, гибкими, лающими, лижущими его; получил от этого удовольствие; они отогрели его; потом взял с консоли в правую руку стакан теплого молока; сделал ряд сообщений, что считалось модным; собрался поспать, отбросив все думы; заснул, как младенец; улыбка Уолтера Сэндса, казалось, мелькнула на миг на экране.

ЭЛИЗАБЕТ БРУК Хотела полетать, была ошеломлена напряженностью ощущений, но понимая, что все прошло, расслабилась умственно и физически; распрощалась с другими, вернулась в Англию, предложила своему другу вместе выпить чашку чая; поговорить о своем недавнем опыте; послушать музыку; поговорить о душе Уолтера Сэндса, который тревожил ее больше других.

ЧАРЛЬЗ ДИККЕНС ФИШЕР В своей комнате в вигваме Птицы-Грома с кофейником смотрел из окна на снег, думал о своем зяте, индейцах, виденных им на западе, живущих в пустыне; огромном умершем звере, которого представлял себе на лужайке (вспугнутые пары, бывшие в этот момент настороже):

вызвал живые картины, виденные им раньше; глаз, сверкающий как Уотерфордский кристалл, клыки, как сталактиты; потом, отогнав его от себя, представил Уолтера Сэндса, сидящего в кресле и оглядывающегося на него.

— Как живется в царстве мертвых?

Сэндс пожал плечами и ответил:

— По-всякому.

Идет. Сейчас по западному краю каньона на северо-восток, поворачивая больше к северу. Прочь из каньона, по снегам к деревьям. Его путь пролег по воде и стене почти час назад. Наверху ветер сильнее, хотя снег шел уже небольшими хлопьями.

Он шел с трудом. Где-то между деревьями или за ними выл койот.

До него донесся запах леса и треск веток.

Билли оглянулся, прежде чем войти в лес. Казалось, что над краем каньона разливается зеленый свет. Он потерял его из виду в снежном вихре, потом его окружили деревья, и ветер поутих. Лед, как стекло, хрустел под ногами, когда он продирался через сучья. Это походило на другое место вечного мрака и холода, где он охотился на белых медведей; солнце крошечным белым пятном появилось на горизонте. В любой момент мог раздастся медвежий рык; у него будут считанные секунды, чтобы залечь и сделать парализующий выстрел перед тем, как медведь бросится на него. Потом постарался не упасть перед собратьями, пожирающими труп. Не просмотреть летящий самолет…

Он смотрел вверх, надеясь увидеть, как тот будет садиться. Но на небе были только жемчужно-серые складки облаков. Охота та отличалась от других. Существо, которое он искал, не так просто захватить и засадить за ограждение.

Все более интересно…

Он прошел по ледяной крошке ручья; его тропа на повороте оборвалась: предстояло пройти через участок, где кто-то зелеными глазницами следил за ним из маленькой пещеры. Он шагнул вперед на бугор; деревья, куда он направлялся были редкими.

Его тропа свернула влево, вверх по холму; он поднимался все выше, пока не очутился на гребне хребта, откуда прекрасно можно было видеть противоположную сторону. Там он остановился, всматриваясь в черный север, куда его тропа уходила в даль в тусклом свете, сопровождавшем его в странствиях.

Раскрыв мешок, он бросил перед собой пыльцу. Потом повернулся к голубому югу и к отверстию в земле, из которого он появился — туда он бросил больше пыльцы, заметив, что тропа сзади исчезла после того, как он прошел по ней. Понимал, что не сделает и шага назад, если даже и захочет.

Пути назад не было.

Он повернулся лицом к желтому западу, куда уходил день. Бросив пыльцу, он подумал о конце, о замкнутости круга. Потом повернул к востоку, вспоминая каждое прожитое утро и думал о тех, кого еще предстоит встретить. Необыкновенно ясно был виден путь на восток, вспомнились земли им уже виденные; очертания ландшафтов. Удивился, почему отрицал Динетах, который был главной частью его самого.

Трудно сказать, сколько времени он смотрел на восток. Вдруг воздух над его головой наполнился кружащимися частицами света, сопровождавшимися легким жужжанием. И они походили на рой огненных мушек, танцующих перед ним. Внезапно они отлетели вправо. Он понял, что это было своеобразное предостережение.

Взглянул направо. Вдалеке между деревьев блуждал зеленый свет. Он отвернулся и снова посмотрел на свою тропу, потом пошел по ней.

Вскоре Билли побежал; льдинки брызгали ему в лицо, а их поднимал откуда-то взявшийся сильный ветер. Снег не засыпал тропу, ее было хорошо видно. Тропа сворачивала налево. Казалось, она сузилась, когда он прошел дальше. Потом все больше сужалась, пока не превратилась в рождественский серпантин в центре склона. Вскоре он обнаружил новый феномен.

Сначала ему показалось, что участок стал глубже и длиннее, чем он видел. Пройдя еще дальше, он увидел огромный каньон с высокими отрывистыми склонами. Чем дальше он шел, тем стены стали круче, расстояние между ними больше. Кругом были разбросаны массивные валуны, которые он в первый раз просто не приметил. Путь краснокожих, по которому он шел, остался прежним. Никаких признаков укорочения, виденных им прежде, не было. За ним летело страшное, белое колесо, сверкающее, пятиконечное, похожее на морскую звезду. Неожиданно появилось и другое над головой, медленно снижаясь. Он увидел, что это снежный ком.

Место было больше каньона дель Муэрто, много больше. В какой-то миг стены отодвинулись и исчезли. Он пошел быстрее, потом побежал, прыгая среди гигантских скал.

Поднявшись наверх, Билли увидел огромную стеклянную гору, маячившую перед ним; ее призматические стороны преломляли лучи под разными углами.

Он спустился ниже и увидел тропу, сбегавшую в большое отверстие в боку; зазубренное, вырубленное в камне отверстие — и оно походило на черную молнию, сбегавшую в землю.

Сверху дул сильный ветер, и Билли отправился дальше. Снежный ком рухнул на землю, как падают дома. Билли перебежал маленький пруд, волновавшийся сзади.

Гора вздымалась выше, становилась ближе.

Наконец он приблизился и увидел, что в огромном отверстии блестели влажные стены, смыкающиеся над головой, как у палатки.

Он зашел внутрь и остановился, как вкопанный. Рука потянулась к ножу; потом он понял, что окружающие его люди — всего лишь его собственное многократное отражение в зеркальных стенах. А его тропа разбегалась в разные стороны…

…искаженные отражения. Он ударил по стене, потрогал ее поверхность.

Казалось, что его тропа идет прямо сюда, но сейчас было видно, где действительность переходит в иллюзию. Тропа скользит вправо, как можно было сейчас сказать.