– Как коммивояжер, – сказал он. – А вот и официант.

– Пиво.

– Пиво.

Оба со вздохом откинулись на спинки стульев и стали смотреть друг на друга.

Потом она засмеялась.

– Ну и год! – заявила она. – До чего же я рада, что семестр кончился!

Он кивнул.

– Все еще самый большой выпускной класс...

– ...И несданные книжки, которых мы уже не увидим.

– Поговори с кем-нибудь из канцелярии, – сказал он. – Подай им список...

– Выпускники игнорируют штрафы.

– Когда-нибудь им понадобятся копии диплома. Если они начнут просить их, поставь из перед фактом, что они ничего не получат, пока не расплатятся.

Она наклонилась вперед.

– Хорошая мысль!

– Конечно. Если речь пойдет об устройстве на работу, они родят эти книги.

– Когда ты устраивался на кафедру антропологии, ты не услышал зов. Тебе надо было стать администратором.

– Я работал там, где хотел.

– А почему ты говоришь в прошедшем времени? – спросила она.

– Не знаю.

– Случилось что-нибудь?

– Честное слово, ничего.

Но ощущение оставалось. Уже близко...

– Твой контракт, – сказала она. – Были какие-нибудь неприятности?

– Нет, – сказал он. – Никаких.

Принесли пиво. Он взял свою кружку и начал пить. Скрестив под столом ноги, он коснулся ноги Клэр. Она не отодвинулась – но, в конце концов, она всегда веля себя так. Со мной ли, с кем-то другим, подумал Джек. Хорошая девочка, но слишком хочет замуж. За семестр она потеряла со мной всякое терпение. Теперь в любой день...

Он отбросил эту мысль. Встреть он ее раньше, он мог бы жениться на ней, потому что возвращаясь туда, где он должен был быть и оставляя жену здесь, был бы абсолютно спокоен. Но он встретил ее только в этом семестре, а его дело близилось к завершению.

– Как насчет часов по субботам, о которых ты говорил? – спросила она. – Уже что-нибудь решил?

– Не знаю. Это зависит кое от каких исследований, которыми я как раз сейчас занят.

– И насколько ты продвинулся?

– Узнаю, когда получу машинное время. Я поэтому и пришел.

– Скоро?

Он посмотрел на часы и кивнул.

– Так скоро? – спросила она. – Если результат будет благоприятным?..

Он закурил.

– Тогда это может случиться в следующем семестре, – сказал он.

– Но ты говорил, что твой контракт...

– ...В полном порядке, – сказал он. – Но я его не подписал. Еще не подписал.

– Ты как-то сказал, что тебе кажется, будто Квилиэн тебя не любит.

– Не любит. Он старомоден. Ему кажется, что я провожу слишком много времени у компьютера. И слишком мало в библиотеках.

Она улыбнулась.

– Я тоже.

– Как бы там ни было, я слишком популярный лектор, чтобы не предложить мне возобновить контракт.

– Тогда почему ты не подписал его? Хочешь прибавки?

– Нет, – сказал он. – Но если я попрошу часы по субботам, забавно будет сказать ему, чтобы он выкинул этот контракт. Не то чтобы я отказался подписать контракт и ушел, если это нужно будет для моих исследований, но я с удовольствием скажу доку Квилиэну, куда ему запихать его предложение.

– Значит, у тебя на подходе что-то важное?

Он пожал плечами.

– Как твой семинар?

Она рассмеялась.

– Ты – как кость в горле у профессора Уизертона. Он почти всю лекцию посвятил тому, чтобы расправиться с твоим курсом "Философия и обычаи царства тьмы".

– Мы расходимся во мнении по многим вопросам, но он там никогда не бывал.

– Он намекал, что ты тоже. Он согласен с тем, что там феодальное общество, и что некоторые из тамошних лордов действительно могут считать, что будто в своих владениях имеют непосредственную власть надо всем. Он отрицает саму идею их объединения Договором, который основан на положении, что небеса упадут, если их не поддерживать чем-то вроде Щита, сотрудничая в области магии.

– Но что же тогда поддерживает жизнь в этой части мира?

– Кто-то задал такой вопрос. Он сказал, что это проблема для физиков, а не для социологов-теоретиков. Хотя лично он считает, что к этому имеет отношение утечка энергии из наших силовых экранов на больших высотах.

Джек фыркнул.

– Надо бы взять его разок в экспедицию. И его дружка Квилиэна тоже.

– Я знаю, что ты бывал в царстве тьмы, – сказала она. – Фактически я думаю, что твоя связь с ним куда сильнее, чем ты говоришь.

– Это как?

– Если бы ты сейчас мог себя видеть, ты бы понял. Я долго не могла сообразить, в чем дело, но когда заметила, отчего у тебя в таких местах, как это странный вид, все стало ясно... Твои глаза. Они более чувствительны к свету, чем у всех, кого мне приходилось видеть раньше. Стоит тебе попасть из света в полумрак, как здесь, и зрачки делаются огромными. Вокруг них остается только тоненькая полоска радужки. И еще я заметила, что темные очки, которые ты почти не снимаешь, куда темнее обычных.

– У меня глаза не в порядке. Вижу я неважно, а яркий свет их раздражает.

– Вот я и говорю.

В ответ он улыбнулся.

Джек смял сигарету, и, словно это было сигналом, из колонки высоко над ними раздалась тихая расслабляющая музыка. Он отхлебнул еще глоток.

– Я полагаю, Уизертон фотографировал выкапывание трупов?

– Да.

"А если я умру здесь?" – подумал он. – "Что будет со мной? Лишусь ли я Глива и возвращения?"

– Что-то не так? – спросила она.

– В смысле?

– У тебя раздуваются ноздри. А брови нахмурены.

– Ты слишком много на меня смотришь. Все из-за этой жуткой музыки.

– Мне нравится на тебя смотреть, – сказала она. – Давай допьем и пойдем ко мне. Я сыграю тебе что-нибудь другое. И потом, у меня есть кое-что, что я хотела бы показать тебе. И спросить тебя об этом.

– Что?

– Давай подождем.

– Ладно.

Они допили пиво и Джек расплатился. Они ушли. Когда они вышли на свет, его опасения уменьшились.

Они поднялись на третий этаж и вошли в ее квартиру. Едва переступив порог, Клэр остановилась и тихонько откашлялась.

Джек, быстро передвинувшись влево, протиснулся мимо нее и остановился.

– Что это? – спросил он, обшаривая комнату взглядом.

– Я уверена, что когда я уходила, этого не было. Бумаги на полу... По-моему, этого стула здесь не было. И ящик был закрыт. И дверца шкафа...

Он вернулся к ней, поискал царапины на дверном замке и не нашел. Тогда он пересек комнату. Когда он зашел в спальню, она услышала звук, который мог быть только щелканьем складного ножа.

Через минуту он вышел, исчез в соседней комнате, а оттуда пошел в ванную. Когда он снова появился, то спросил:

– Окно возле столика было открыто, как сейчас?

– Наверное, – сказала она. – Наверное да.

Он вздохнул. Потом осмотрел подоконник и сказал:

– Может быть, бумаги сбросило порывом ветра. Что касается ящика и шкафа, держу пари, ты утром сама оставила их открытыми. И, вероятно, забыла, что переставила стул.

– Я очень педантичный человек, – сказала она, закрывая входную дверь. А потом обернулась и добавила:

– Но я думаю, ты прав.

– Почему ты нервничаешь?

Она ходила по комнате, собирая бумаги.

– Откуда у тебя нож? – спросила она.

– Какой нож?

Она захлопнула шкаф, повернулась и посмотрела на него.

– Который был у тебя в руке минуту назад!

Он вытянул руки ладонями кверху.

– У меня нет ножа. Если хочешь, обыщи меня. Оружия ты не найдешь.

Она подошла к комоду и задвинула ящик. Нагнувшись, Клэр открыла нижний ящик и вынула нечто, завернутое в газету.

– Это не все, – сказала она. – Почему я нервничаю? Вот почему!

Она положила сверток на стол и развязала веревочку.

Джек подошел к ней и смотрел, как она разворачивает газеты. Внутри оказались три очень старых книги.

– Я думал, ты уже забрала их обратно.

– Я собиралась...

– Мы же договорились!

– Я хотела узнать, где и как ты их заполучил.

Он покачал головой.

– А еще мы договорились, что, если мне надо будет их вернуть, ты не станешь задавать подобные вопросы.

Она уложила книги рядком. Потом указала на корешок одной из них и на обложку другой.

– Раньше тут этого не было, я уверена, – сказала она. – Это же пятна крови, правда?

– Не знаю.

– Я пыталась сырой тряпкой стереть пятна поменьше, и то, что сошло, было очень похоже на засохшую кровь.

Он пожал плечами.

– Когда я сказала тебе, что эти книги были украдены из Хранилища Редких Книг, ты предложил вернуть их, и я сказала – о'кей.

Она продолжила:

– Я согласилась, что, если ты хочешь их вернуть, я прослежу, чтобы возврат был анонимным. Никаких вопросов. Но я и подумать не могла, что это означало кровопролитие. Одни только пятна не заставили бы меня думать, что произошло именно это. Но тогда я начала задумываться о тебе и поняла, как мало на самом деле знаю. Тогда-то я и начала замечать вещи вроде твоих глаз, того, как тихо ты двигаешься. Я слыхала, что ты в дружбе с преступниками... но тогда ты написал несколько статей по криминологии и преподавал курс этого предмета. То есть тогда, когда я задумывался об этом, это казалось нормальным. Теперь я вижу, как ты с ножом в руке расхаживаешь по комнатам, явно готовый убить того, кто сюда залез. Ни одна книга не стоит человеческой жизни. Наш договор потерял силу. Расскажи, как они к тебе попали.

– Нет, – сказал он.

– Я должна знать.

– Ты устроила эту сцену к нашему приходу просто, чтобы посмотреть, что я стану делать, так?

Она покраснела.

"Думаю, теперь она попытается шантажировать меня, чтобы я женился на ней", – подумал он, – "если считает, что сумеет раздуть это дело в достаточно крупное".

– Хорошо, – сказал он, сунув руки в карманы и отворачиваясь к окну. – Я нашел того, кто это сделал и потолковал с ним. Произошло недоразумение – мы не поняли друг друга. Я разбил ему нос. К несчастью, кровь залила книги. Мне не удалось отмыть ее всю.

Он услышал, как она сказала: "О", потом повернулся и посмотрел ей в лицо.

– Вот и все, – сказал он.

Потом он шагнул вперед и поцеловал ее. Через минуту она расслабилась в его объятиях. Он гладил ей спину и плечи, потом положил руки на ягодицы.

"Весь набор развлечений", – решил он, поглаживая ее бока и медленно поднимаясь к пуговицам на блузке.

– Извини, – она вздохнула.

– Ничего, все нормально, – сказал он, расстегивая пуговицы. – Все в порядке.

Позже, уставившись через сетку ее волос в подушку и анализируя свою реакцию на более ранние события, он еще раз ощутил, что оно приближается. На сей раз оно было так близко, что Джеку казалось, будто за ним наблюдают. Он быстро оглядел комнату, но ничего не заметил.

Слушая шум уличного движения внизу, он решил вскоре заняться делами... вот только сигарету выкурит.

Наверху раздался акустический удар, словно рукой распахнувший окно.

Медленно наползающие облака отчасти приглушили солнце. Джек знал, что приехал раньше времени. Он поставил машину в факультетском дворе и достал из багажника тяжелый дипломат. В машине лежали три тяжелых дорожных сумки.

Он развернулся и пошел в дальний конец двора. Джек чувствовал необходимость быть в движении, быть готовым бежать, если будет нужно. Тут он подумал про Утреннюю Звезду, наблюдающего за птицами, скалами и облаками, чувствующего молнии, дождь и ветер, и удивился: правда ли тот знает о каждом его шаге. Джек чувствовал, что так оно и есть, и ему очень захотелось, чтобы его друг оказался рядом и мог дать совет. Узнал ли он – а может быть, давно уже знает, – каков будет результат того, что Джек собрался предпринять?

Трава и листья приобрели то слабое белое свечение, которое иногда предвещает грозу. Все еще было очень тепло, но теперь легкий ветерок с севера уменьшал жару. Университетский городок был почти пустынным. Джек миновал группу студентов, которые сидели у фонтана и сравнивали только что полученные на экзамене оценки. Ему показалось, что двоих он узнал – они посещали курс "Введение в культуру антропологии", который он читал несколько семестров назад. Но они не обратили на него внимания.

Проходя мимо Дрек-Холла, он услышал, что его окликают.

– Джон! Доктор Шейд!

Остановившись, он увидел приземистую грузную фигуру молодого инструктора по фамилии Пойндекстер, выходящего из дверей. Его тоже звали Джоном, но, так как он был у них новичком, они решили обращаться к нему по фамилии, чтобы не вносить путаницу в разговоры.

Когда тот подошел, кивая в знак приветствия, Джек заставил себя улыбнуться.

– Привет, Пойндекстер. Я думал, вы в отпуске, восстанавливаете силы.

– Мне еще надо проверить несколько лабораторных работ, черт их возьми, – сказал он, тяжело дыша. – Я подумал, надо выпить чего-нибудь горячего, и только закрыл дверь в свой кабинет, как понял, что я натворил. Ключи – на моем столе, а замок защелкивается, когда захлопываешь дверь. В здании больше никого нет, канцелярия тоже закрыта. Вот я и стоял тут, ждал, не пройдет ли вахтер. Я думал, может, у него есть ключ. Вы его не видели?

Джек покачал головой.

– Нет. Я приехал только что. Но я знаю, что у вахтеров нет доступа к ключам... Ваш кабинет в дальнем крыле, да?

– Да.

– Как насчет того, чтобы забраться через окно? Я, правда, не помню, высоко ли там.

– Слишком высоко. Лестницы нет... А потом, все равно оба окна закрыты.

– Идемте внутрь.

Пойндекстер утер красноватый лоб и кивнул.

Они вошли в здание и прошли в дальнее крыло. Джек вытащил из кармана связку ключей и вставил один из них в замок той двери, на которую указал Пойндекстер. Ключ повернулся, послышался щелчок, Джек толкнул дверь и она открылась.

– Повезло, – сказал он.

– Откуда у вас ключ?

– Это от моего кабинета. Я же говорю – вам повезло.

Лицо Пойндекстера осветилось улыбкой.

– Спасибо, – сказал он. – Большущее вам спасибо. Вы спешите?

– Нет, я приехал раньше, чем нужно.

– Тогда давайте я принесу вам что-нибудь из автомата. Мне все еще хочется передохнуть.

– Согласен.

Он вошел в кабинет, поставил дипломат за дверь. Шаги Пойндекстера постепенно затихли вдали.

Джек смотрел из окна, как собирается гроза. Где-то зазвонил звонок.

Через некоторое время Пойндекстер вернулся, и Джек взял дымящуюся чашку, которую он принес.

– Как ваша мама?

– Поправляется. Скоро ее отпустят.

– Передавайте ей привет.

– Конечно. Спасибо. Очень мило, что вы ее навестили.

Они потягивали питье. Потом Пойндекстер сказал:

– Слава Богу, что я вас встретил. Возможно, во всем здании одинаковые замки только в наших кабинетах. Черт, я бы согласился, даже если бы мне могло отпереть это привидение.

– Привидение?

– Да вы знаете. Самая последняя шутка.

– Боюсь, я про это ничего не слыхал.

– Как утверждают, это – нечто белое. Его заметили недавно, когда оно перепархивало с дерева на дерево и с крыши на крышу.

– А когда это началось?

– Естественно, совсем недавно. В прошлом семестре это были камни-мутанты в геологическом корпусе. До этого, по-моему, были усиливающие половое влечение средства в водопроводе. Как всегда, закрытие семестра – это конец света. По-моему, сплошь слухи и дурные предзнаменования. А в чем дело?

– Ни в чем. Хотите сигарету.

– Спасибо.

Джек услышал гром, словно громыхала жесть, а вечный лабораторный запах вызвал неприятные воспоминания. Поэтому-то я всегда терпеть не мог этот корпус, понял он. Из-за запахов.

– В следующем семестре вы с нами? – спросил Пойндекстер.

– Думаю, нет.

– А, ваш уход одобрили. Поздравляю!

– Не совсем так.

За толстыми стеклами очков промелькнуло беспокойство.

– Но вы же не насовсем уходите, нет?

– Это зависит... от нескольких обстоятельств.

– Если вы позволите мне побыть самоуверенным, я надеюсь, вы решите остаться.

– Спасибо.

– Но если вы уйдете, я думаю, мы останемся в контакте?

– Конечно.

Оружие, решил он. Нужно что-то получше, чем то, что я достал. Но его я просить не могу. Хотя неплохо, что я зашел.

Он затянулся и посмотрел в окно. Небо делалось все темнее, мостовая стала влажной. Он допил и выбросил стаканчик в корзину для мусора. Сминая сигарету, Джек поднялся.

– Побегу, а то мне надо отнести это в Уокер до дождя.

Пойндекстер встал и пожал ему руку.

– Ладно, всего хорошего. Может, какое-то время мы не увидимся, – сказал он.

– Спасибо... Ключи.

– Что?

– Ключи. Почему бы вам не взять их со стола и не положить в карман прямо сейчас?

Пойндекстер покраснел и последовал его совету. Потом он хихикнул.

– Да. Еще раз мне не захочется такое сделать, верно?

– Надеюсь, что нет.

Джек забрал дипломат. Пойндекстер зажигал над столом светильник. В небе что-то вспыхнуло и раздалось низкое ворчание.

– Пока.

– До свидания.

Джек вышел и заторопился к Уокер Билдинг, задержавшись только, чтобы заскочить в лабораторию и стащить бутылку серной кислоты, закупорив ее.

8

Он оторвал первые листы распечатки и разложил на столике, который занял. Машина продолжала позвякивать, заглушая дождь.

Джек вернулся к ней, оторвал следующий лист. Он поместил его рядом с остальными и смотрел на них.

Со стороны окна раздался звук, похожий на царапанье. Джек вскинул голову и раздул ноздри.

Ничего. Там ничего не было.

Он закурил и уронил спичку на пол. Он ходил по комнате. Он проверил, который час. В подсвечнике, мигая, горела свеча, воск стекал вниз. Он подошел к окну, послушал ветер.

У двери раздался щелчок, он повернулся туда лицом. В комнату вошел крупный мужчина и посмотрел на Джека. Он снял темную шапочку от дождя, положил на стул возле двери и пригладил редкие седые волосы.

– Доктор Шейд, – сказал он, кивая и расстегивая плащ.

– Доктор Квилиэн.

Мужчина повесил плащ за дверь, вынул носовой платок и начал протирать очки.

– Как дела?

– Спасибо, хорошо. А у вас?

– Отлично.

Доктор Квилиэн закрыл дверь, а Джек вернулся к машине и оторвал еще несколько страниц.

– Что вы делаете?

– Считаю кое-что для той работы, о которой говорил вам... По-моему, недели две назад.

– Понятно. Я только что узнал, что вы тут договорились. – Он жестом указал на машину. – Стоит кому-нибудь отказаться – и вы тут как тут, чтобы забрать его машинное время.

– Да. Я тут со всеми в контакте.

– В последнее время стало отказываться жуткое количество народа.

– По-моему, это грипп.

– Понятно.

Он затянулся. Когда машина перестала печатать, он уронил сигарету и наступил на нее. Повернувшись, он забрал последние распечатки и отнес их на стол к остальным.

Доктор Квилиэн наблюдал за ним.

– Можно посмотреть, что тут у вас такое? – спросил он.

– Конечно, – ответил Джек, передавая ему бумаги.

– Не понимаю, – сказал Квилиэн через минуту.

– Я был бы очень удивлен, если бы это было не так. Это имеет очень отдаленное отношение к реальности и для статьи мне придется перевести.

– Джон, – сказал собеседник, – у меня к вам стали появляться странные чувства.

Тот кивнул и, прежде чем свернуть листы, закурил еще одну сигарету.

– Если вам самому нужен компьютер, то я закончил, – сказал он.

– Я много думал о вас. Сколько вы у нас проработали?

– Лет пять.

Со стороны окна еще раз донесся какой-то звук. Оба повернули головы.

– Что это было?

– Не знаю.

Через некоторое время Квилиэн сказал, надевая очки:

– Вы тут делаете чертовски много того, что вам хочется, Джон...

– Верно. Признаю.

– Вы пришли к нам вроде бы с хорошими рекомендациями. И оказались отличным специалистом в вопросах культуры царства тьмы.

– Благодарю.

– Я это задумывал не как комплимент.

– Да, правда? – по мере того, как он изучал последнюю страницу, Джек начал улыбаться. – А как же?

– У меня странное ощущение, что вы не тот, за кого себя выдаете, Джон.

– В каком смысле?

– Когда вас брали на эту должность, вы заявили, что родились в Нью-Лейдене. В этом городе ваше появление на свет не зарегистрировано.

– Да? Как же вы это обнаружили?

– Этим недавно занимался доктор Уизертон.

– Ясно. Это все?

– Помимо того, что про вас известно, будто вы водите компанию с преступниками, существуют сомнения относительно вашей степени.

– Снова Уизертон?

– Источник не имеет значения. Заключение таково: ваша степень ничего не стоит. Мне кажется, вы не тот, кем претендуете быть.

– А почему вы решили излить свои сомнения здесь и сейчас?

– Семестр закончился. Я знаю, что вы хотите уехать. Сегодня вы в последний раз брали машинное время... согласно количеству времени, которое вы запрашивали. Я хочу знать, что вы забираете с собой и куда.

– Карл, – сказал он, – что если я признаюсь, что немного неверно представился? Вы уже отметили, что в своей области я специалист. Мы оба знаем, что я – популярный лектор. Что бы ни выкопал Уизертон... что с того?

– У вас какие-то неприятности, Джон? Может, я могу чем-нибудь помочь?

– Нет. Ничего, все в порядке.

Квилиэн пересек комнату и уселся на низкую скамью.

– Я впервые вижу одного из вас так близко, – сказал он.

– К чему вы клоните?

– К тому, что вы – не человек, а нечто иное.

– Например?

– Вы родились в царстве тьмы. Не так ли?

– Почему вы так полагаете?

– Предполагается, что при определенных обстоятельствах вам подобных следует сажать в тюрьму.

– Я вас понимаю так, что если я скажу "да", возникнут и определенные обстоятельства?

– Может быть, – сказал Квилиэн.

– А может быть, и нет? Что вам нужно?

– Пока что все, чего я хочу – узнать, кто вы.

– Вы меня знаете, – сказал он, складывая листы и беря дипломат.

Квилиэн покачал головой.

– Изо всего, что меня беспокоит, – сказал он, – я только что выделил нечто новое, серьезно меня тревожащее. Допустим на минуту, что вы – человек из царства тьмы, перебравшийся на дневную сторону. Есть определенные моменты, указывающие на это и заставляющие меня выяснить вопрос о вашем происхождении. Существует некто, кто, как я полагал, всего лишь персонаж мифов царства тьмы. Я раздумываю – способен ли легендарный вор осмелиться выйти на солнечный свет? А если да, то зачем? Может ли Джонатан Шейд быть смертным эквивалентом Джека-из-Тени?

– А если может, то что? – спросил он, пытаясь не смотреть в сторону окна, где теперь нечто заслоняло весь тусклый свет.

– Вы приготовились арестовать меня? – спросил он, медленно перемещаясь влево так, чтобы Квилиэну пришлось повернуть голову.

– Да.

Тогда он сам поглядел в окно и, когда увидел, что прижалось к стеклу, вернулось прежнее отвращение.

– Поэтому, я полагаю, вы вооружены?

– Да, – сказал тот, доставая из кармана и показывая маленький пистолет.

"Я могу швырнуть в него дипломат и рискнуть провести один раунд", – решил он. – "В конце концов, пистолет не такой уж большой. И потом, если я выиграю время и подберусь поближе к свету, это может и не понадобиться".

– Странно, что вы пришли один, если задумали такое. Даже если вы имеете полномочия произвести в университете арест в интересах безопасности...

– Я не сказал, что я один.

– ...Хотя, когда я обдумал это, это не так уж странно.

Он шагнул к мигавшему свету.

– Я говорю, что вы один. Вам бы хотелось проделать все это самому. Может быть, вы просто хотите убрать меня без свидетелей. Или, может быть, вы желаете, чтобы мое задержание было полностью вашей заслугой. Я полагаю, однако, что дело в последнем. Вы ведь, кажется, терпеть меня не можете. Не могу точно сказать, почему.

– Боюсь, вы переоцениваете свою способность не нравиться и мое стремление к насилию... Нет, власти поставлены в известность и направляются сюда, чтобы арестовать вас. Я намерен только обеспечить ваше присутствие здесь до их появления.

– Можно подумать, вы ждали чуть ли не до последнего момента.

Свободной рукой Квилиэн указал на дипломат.

– Я заподозрил, что, если расшифровать вашу последнюю работу, она не будет иметь ничего общего с социологией.

– Какой вы недоверчивый. Знаете, существуют законы против тех, кто арестовывает людей без доказательств.

– Да. Потому-то я и выжидал. Бьюсь об заклад, доказательства у вас в руках... и я уверен, что найдутся другие. Я заметил также, что когда речь идет о вопросах безопасности, законы куда менее строги.

– Тут вы правы, – ответил Джек, поворачиваясь так, что свет упал ему на лицо.

– Я – Джек-из-Тени! – выкрикнул он. – Хозяин Шедоу-Гард! Я – Джеки-Тень, вор, крадущийся в тени и тишине! Мне отрубили голову в Иглесе, но я вновь восстал из Навозных Ям Глива! Я выпил кровь вампира и съел камень! Я нарушил Договор. Я – тот, кто подделал имя в расчетной Книге. Я – узник драгоценного камня. Я однажды оставил в дураках хозяина Хай-Даджен и вернусь отомстить ему. Я – враг своих врагов. Ну, поймай меня, грязная тварь, если любишь Повелителя Нетопырей или ни в грош не ставишь меня, потому что я назвал свое имя – Джек-из-Тени!

При этом взрыве эмоций лицо Квилиэна приобрело озадаченное выражение, и, хотя он открыл рот, пытаясь заговорить, его слова утонули в криках Джека.

Потом окно разлетелось, свеча погасла, и в комнату прыгнул Боршин.

Обернувшись, Квилиэн увидел в дальнем конце комнаты израненную, мокрую от дождя тварь. Он издал невнятный вопль и остолбенел. Джек уронил дипломат, отыскал склянку с кислотой и откупорил ее. Он выплеснул содержимое твари на голову и, не задержавшись чтоб увидеть результат, подхватил дипломат и проскочил мимо Квилиэна.

Джек был у двери раньше, чем тварь испустила первый крик боли. Он выскочил в холл, заперев за собой дверь и задержавшись ровно настолько, чтобы стащить с гвоздя плащ Квилиэна.

Когда он услышал первый выстрел, то был уже на середине лестницы. Потом последовали другие, но к этому времени он уже пересек двор, придерживая на плечах плащ и проклиная лужи, поэтому он их не слышал. Кроме того, гремел гром. Скоро, боялся он, добавятся еще и сирены.

Он бежал, и мысли его были бурными.

Кое в чем погода помогала ему, а кое в чем мешала.

Движение на улицах сильно замедлилось, а когда он достиг открытой дороги, ее сухая длинная поверхность оказалась достаточно скользкой, чтобы помешать ему идти так быстро, как хотелось. Сумерки, вызванные грозой, заставили водителей при первой же возможности покинуть улицы, а тех, кто уже был дома, в безопасности, при свете множества свечей, заставили там задержаться. Пешеходов не было видно. Все это позволило ему с легкостью сменить машину на другую, не отъезжая слишком далеко.

Выбраться из города было нетрудно, другое дело – обогнать грозу. Казалось, они движутся в одном и том же направлении, по одной и той же дороге, давным-давно проложенной им по карте и заученной. Она была одновременно и короткой, и уединенной и вела назад в царство тьмы. В любом другом случае он бы приветствовал ослабление того постоянного сияния, которое сперва пекло, а потом обжигало его не желавшую этого кожу. Теперь же это заставляло его медлить, а рисковать уже было нельзя. Гроза заливала машину дождем, ветер раскачивал ее, а вспышки молний показывали ему линию горизонта, которую он оставил позади.

Полицейские фонари, установленные на шоссе, заставили его значительно сбавить скорость в поисках места, где можно было бы свернуть с шоссе. Он вздохнул и слабо ухмыльнулся, проплывая мимо трех столкнувшихся машин. Оттуда на носилках к открытой скорой помощи несли двоих, мужчину и женщину.

Он покрутил радио, но слышен был только треск разрядов. Джек закурил и приоткрыл окно. Изредка ему на щеку падала капля. Только сейчас осознав, в каком напряжении пребывал, Джек глубоко задышал, пробуя расслабиться.

Только гораздо позже гроза стала затихать, превратилась в непрерывный мелкий дождь, а небо прояснилось. В это время он уже ехал по открытой местности в пригороде, испытывая смешанные чувства: облегчение и предчувствие, что случится что-то скверное. Это последнее возникло с момента его отъезда. "Чего я добился?" – спросил он себя, думая о проведенной на дневной стороне годах.

Чтобы освоиться на местности, получить необходимые документы, вникнуть в преподавательскую рутину, потребовалось довольно много времени. Потом возникла проблема устройства на работу в университет, где находилось необходимое оборудование, несущее информацию. В свободное время ему пришлось научиться пользоваться им, а потом разобраться в планах, чтобы управляться с машиной, не задавая вопросов. Потом ему пришлось пересмотреть все полученные первичные данные в соответствии с его подлинными проблемами, получить информацию и привести ее в необходимую форму. Все это в целом заняло годы. И он много раз ошибался.

Но на этот раз... на это раз он был так близко, что мог понюхать это, попробовать на вкус. На это раз ему стало ясно, что ответы, которые он искал, рядом.

Теперь он удирал с дипломатом, полным бумаг, которые у него не было случая просмотреть. Возможно, он опять ошибся и возвращался без искомого оружия – возвращался в логово врага. Если дела обстояли таким образом, то он лишь отсрочил свой приговор. Но все равно, остаться он не мог – ведь он приобрел врагов и здесь. Он на миг задумался, не было ли какого-нибудь скрытого предостережения, какого-то доступного ему предчувствия, которым он пренебрег, и которое больше сказало бы ему о нем самом, чем о его врагах. Если так, то оно от него ускользнуло.

Еще немного... Если бы у него было еще немного времени, он мог бы проверить данные, еще раз сформулировать и при необходимости составить программу заново. Сейчас времени уже не оставалось. Если бы это был затупившийся меч, который он нес, то нельзя было вернуться и наточить его. И потом, были и иные проблемы – личные, которые он хотел бы решить оптимальным образом. Например, Клэр...

Потом дождь утих, хотя тучи по-прежнему были сплошными и выглядели угрожающе. Тогда он рискнул прибавить скорость и еще раз попробовал включить приемник. Все еще был слышен треск разрядов, но музыку стало слышно лучше, и он оставил радио включенным.

Он съезжал с крутого холма, когда начался выпуск новостей, и только Джек подумал, что услыхал свое имя, как звук настолько ослаб, что нельзя было быть ни в чем уверенным.

Сейчас он был на дороге один.