– Точно.

– Может быть, я смогу тебе чем-нибудь помочь?

– Ну, что касается причин моей головной боли – вряд ли. А вот относительно непосредственных симптомов…

– Например, вывести тебя отсюда так, чтобы он этого не заметил?

– Именно это я и имел в виду.

Мерими взмахнул забинтованной рукой.

– Проще простого. Расслабься и пей спокойно. Не беспокойся. Считай, дело сделано. Притворись, что изучаешь фотографии.

– Зачем?

– А почему бы и нет?

– Что у вас с рукой?

– Что-то вроде несчастного случая с мясницким ножом. Тебе уже выдали диплом?

– Нет. Но они стараются изо всех сил.

Подошел официант, постелил перед Мерими салфетку, поставил на нее выпивку, взял деньги, бросил взгляд на фотографии, подмигнул мне и вернулся к стойке бара.

– Мне казалось, что я сумел загнать тебя в угол, когда ты изучал историю. Как раз тогда я и покинул университет, – сказал Мерими, поднял стакан, сделал глоток, поджал губы, выпил еще немного. – Что произошло?

– Я сбежал в археологию.

– Не надежно. У тебя было слишком много работ по антропологии и древней истории, чтобы ты сумел продержаться долго.

– Конечно. Но таким образом я получил передышку на второй семестр, что мне и требовалось. А осенью ввели новый курс геологии. Я занимался им полтора года. Потом появились другие возможности.

Мерими покачал головой.

– Исключительно абсурдно, – сказал он.

– Благодарю вас.

Я сделал большой глоток холодного пива.

Мерими кашлянул.

– Насколько серьезна ситуация, в которой ты оказался?

– Достаточно серьезна – хотя, мне кажется, мои неприятности явились следствием большой ошибки.

– Я имел в виду вот что: в твоей проблеме замешаны власти или частные лица?

– Похоже, как те, так и другие. А что? Вы передумали мне помогать?

– Конечно же, нет! Просто я хотел оценить, насколько серьезна ситуация.

– Извините, – проговорил я, – наверное, нужно поблагодарить вас за риск…

Мерими поднял руку, словно хотел остановить меня, но я продолжал:

– Я не имею ни малейшего представления о том, кто там караулит меня на улице. Хотя у меня сложилось впечатление, что в этом деле замешано несколько человек, которые могут оказаться по-настоящему опасными.

– Ладно, этого вполне достаточно, – буркнул Мерими. – Я всегда полностью отвечаю за свои поступки и сейчас собираюсь тебе помочь. Хватит разговоров!

Мы выпили еще понемногу. Мерими, улыбаясь, переложил фотографии.

– Я ведь и вправду смог бы обеспечить тебя на ночь одной из этих красоток, – сообщил он мне, – если бы ты захотел.

– Спасибо. Сегодняшний вечер я отвел на то, чтобы как следует надраться.

– Ну, эти занятия не являются взаимоисключающими.

– Сегодня являются.

– Ладно, – сказал он, пожав плечами, – я не собираюсь ничего тебе навязывать. Просто хотел быть с тобой гостеприимным. Успех способствует этому.

– Успех?

– Ты один из немногих знакомых мне людей, которым сопутствует удача.

– Мне? С чего вы взяли?

– Ты всегда знаешь, что делаешь, и делаешь это очень хорошо.

– Да я же ничего особенного не делаю.

– И конечно же, ни твоя собственная деятельность, ни отношение к ней других людей не имеют для тебя никакого значения. С моей точки зрения, именно это и делает тебя удачником.

– То, что мне на все наплевать? Но ведь это совсем не так.

– Нет, конечно, тебе не наплевать! Просто у тебя такая манера поведения, стиль, что ли. Ты понимаешь, как надо делать выбор…

– Ну хорошо, – прервал я его, – мне понятно, что вы имеете в виду, и я готов с вами согласиться. А теперь…

– …и это делает нас с тобой родственными душами, – продолжал Мерими. – Потому что я и сам точно такой же.

– Естественно, мне это было известно с самого начала. А теперь вернемся к тому, как вы собираетесь вытащить меня отсюда…

– Здесь есть кухня, из которой во двор ведет дверь, – сообщил мне Мерими. – Днем они готовят тут еду. Мы выйдем через эту дверь. Бармен – мой приятель, у нас не возникнет никаких проблем. А потом я отведу тебя к себе – кружным путем. Там сейчас вечеринка в самом разгаре. Можешь развлекаться сколько твоей душе будет угодно, а после ложись спать в каком-нибудь подходящем теплом уголке.

– Звучит соблазнительно, особенно в той части, где упоминается уголок. Спасибо.

Мы осушили свои стаканы, и Мерими спрятал дамочек в карман. Потом подошел к бармену, они о чем-то поговорили, бармен кивнул. А затем Мерими повернулся ко мне и глазами велел подойти к бару. Я встретил его у двери на кухню.

Он провел меня через кухню, и мы вышли через заднюю дверь в темную аллею.

Моросил мелкий дождь, и я поднял воротник куртки. Мерими повернул направо, я последовал за ним. На перекрестке нескольких аллей мы повернули налево, прошли между темными силуэтами мусорных баков, прошлепали прямо по громадной луже, так что я насквозь промочил ноги, и вышли на улицу где-то в самом центре следующего квартала.

Через три или четыре квартала и много минут мы поднимались по лестнице дома, в котором устроил свою штаб-квартиру Мерими. Из-за сырости на лестнице довольно противно пахло, а ступени у нас под ногами пронзительно скрипели. Уже снизу я услышал слабые звуки музыки, смешанной с голосами и смехом.

Мы пошли на эти звуки и вскоре оказались возле двери. Мерими представил меня некоторым из своих гостей. Я же довольно быстро нашел стакан, лед и какую-то выпивку, взял все это с собой и уселся в удобное кресло, чтобы поговорить и понаблюдать за происходящим, тайно надеясь, что веселье – вещь заразная и мне удастся допиться до такого состояния, что я окажусь в пустом темном месте, которое непременно где-то меня ждет.

Я, естественно, туда добрался, но только после того, как вечеринка докатилась до полного отпада. Поскольку все присутствующие усиленно стремились попасть туда же, куда и я, у меня не было ощущения, что я очень сильно от них отличаюсь. В дымке, винных парах и оглушительном шуме все казалось совершенно естественным, достойным и невероятно ярким, даже появление Мерими, одетого лишь в гирлянду из листьев и сидевшего на маленьком сером ослике, который, казалось, жил где-то в одной из задних комнат. За ними следовал ухмыляющийся карлик с парой цимбал.

Впрочем, на странную процессию никто не обратил внимания, кроме меня.

– Фред?

– Да?

– Пока не забыл… если ты проснешься утром, когда я уже уйду, запомни: бекон лежит в нижнем правом ящике холодильника, а хлеб – в шкафу слева. Яйца сам увидишь. Угощайся.

– Спасибо. Я запомню.

– И еще…

Он наклонился ко мне и тихо произнес:

– Я много думал.

– Да?

– О твоих неприятностях.

– И что?

– Не знаю, как лучше это сказать… Но, как ты думаешь, тебя могут убить?

– Вполне возможно.

– Тогда – имей в виду, это только на случай крайней необходимости – у меня есть знакомые определенного типа. Если… Если возникнет необходимость, ради твоей безопасности, чтобы какая-нибудь личность умерла раньше тебя, я бы хотел, чтобы ты запомнил номер моего телефона. Позвони, если возникнет нужда, назови имя и место, где этого человека можно найти. Попробую помочь. У меня есть парочка должников.

– Я… даже не знаю, что и сказать. Я вам благодарен. Надеюсь, мне не придется воспользоваться вашим предложением. Я не ожидал…

– Это самое малое, что я могу сделать, чтобы защитить капиталовложение твоего дяди Альберта.

– Вы знали о моем дяде Альберте? О его завещании? Вы никогда не упоминали…

– Знал о нем! .. Ал и я, мы учились вместе в Сорбонне. Потом мы продавали оружие в Африку и занимались всякими разными делами. Я профукал денежки, а он сберег свои и умножил их. Немного поэт, немного мерзавец. Такое впечатление, что это ваша семейная черта. Классические безумные ирландцы – все вы. О да, конечно, я знал Ала.

– А почему вы ничего мне не говорили тогда?

– Ты мог подумать, что таким образом я пытаюсь заставить тебя закончить университет. Это было бы нечестно, это означало бы вмешательство в право свободной личности на выбор. Однако теперь у тебя возникли такие проблемы, что я вынужден сказать тебе правду.

– Но…

– Достаточно! – воскликнул Мерими. – Да здравствует веселье!

Карлик изо всех сил ударил в цимбалы, а Мерими вытянул вперед руку. Кто-то протянул ему бутылку вина. Он откинул назад голову и сделал большой смачный глоток.

Ослик начал приплясывать.

Девушка с сонными глазами, сидевшая возле завешенной бусами двери, неожиданно вскочила на ноги, начала рвать на себе волосы, отдирать пуговицы от блузки, непрерывно выкрикивая при этом:

– Эвоэ! Эвоэ!

– Пока, Фред.

– Пока.

По крайней мере, я помню все именно так. Почти сразу после этого я погрузился в забвение, которое, как мне казалось, я мог потрогать рукавами.

Сон, который срывает с нас покровы забот, нашел меня позже в этом усыпанном пеплом и мусором месте, откуда все постепенно ушли. Я добрался до матраса в углу, устроился на нем поудобнее и пожелал потолку спокойной ночи.

А затем…

В раковину бежала вода, мыльная пена у меня на лице, в руке бритва Мерими и сам я в зеркале, туман медленно расходится, и появляется вулкан Фуджи.

И оттуда, расположившись в самой сердцевине недавней тьмы, возникло то, что я искал, освобожденное некой магической силой.

ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ФРЕД?

ДА

ХОРОШО. МАШИНА ЗАПРОГРАММИРОВАНА

ПРАВИЛЬНО. НАШИ ЦЕЛИ БУДУТ

РЕАЛИЗОВАНЫ

В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЮТСЯ НАШИ ЦЕЛИ?

ЕДИНСТВЕННОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ

ТЕПЕРЬ БУДЕТ ДОСТАТОЧНО.

КАКОГО РОДА ТРАНСФОРМАЦИИ?

ПРОХОЖДЕНИЕ ЧЕРЕЗ МОБИЛЯТОР

N-МЕРНОГО ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЯ.

ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ

ЭЛЕМЕНТ МАШИНЫ РЕННИУСА?

ПОДТВЕРЖДЕНИЕ.

ЧТО Я ДОЛЖЕН ПРОПУСТИТЬ

ЧЕРЕЗ НЕГО?

СЕБЯ САМОГО

СЕБЯ?

ДА!

ПОЧЕМУ?

ЖИЗНЕННО ВАЖНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ.

КАКОГО ВИДА?

ИНВЕРСИЯ, ЕСТЕСТВЕННО.

ЗАЧЕМ ИНВЕРТИРОВАТЬСЯ?

НЕОБХОДИМО. ВСЕ ТОГДА ВЕРНЕТСЯ

К ПРАВИЛЬНОМУ ПОРЯДКУ.

ИНВЕРТИРОВАВ МЕНЯ?

ИМЕННО ТАК.

ЭТО МОЖЕТ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ОПАСНОСТЬ

ДЛЯ МОЕГО ЗДОРОВЬЯ?

НЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МНОГИЕ

ДРУГИЕ ВЕЩИ КОТОРЫЕ

ТЫ ДЕЛАЕШЬ КАЖДЫЙ ДЕНЬ.

КАКИЕ У МЕНЯ ЕСТЬ

ГАРАНТИИ В ЭТОМ?

Я – ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

Я – ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

Я – ХХСПЕЙКУСПЕЙКУССПЕЙКУСПЕЙКУС

ХХХХХХХХХХХХХПЕЙКХХХУСПЕЙХХХХХ

НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ, ФРЕД?

ДА, Я ЗДЕСЬ.

ТЫ ЭТО СДЕЛАЕШЬ?

ОДИН РАЗ СКВОЗЬ ЭТУ ШТУКУ И ВСЕ?

ПРАВИЛЬНО. ТОЛЬКО И ВСЕ.

ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?

А ЧТО ПРОИЗОЙДЕТ ЕСЛИ

Я ПРОДЕЛАЮ ЭТО ДВАЖДЫ?

МНЕ МЕШАЕТ НЕВОЗМОЖНОСТЬ

РЕШЕНИЯ В ОБЩЕМ ВИДЕ

УРАВНЕНИЯ ПЯТОЙ СТЕПЕНИ.

ДАВАЙ КАК-НИБУДЬ ПОПРОЩЕ

ЭТО БУДЕТ ОПАСНО

ДЛЯ ТВОЕГО ЗДОРОВЬЯ.

НАСКОЛЬКО ОПАСНО?

СМЕРТЕЛЬНО.

Я НЕ УВЕРЕН, ЧТО МНЕ

НРАВИТСЯ ЭТА ИДЕЯ.

НЕОБХОДИМО. ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЭТОГО

ВСЕ ПРИДЕТ В НОРМУ.

А ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ПОСЛЕ ЭТОГО

ЧТО-НИБУДЬ ПРОЯСНИТСЯ И ПРИНЕСЕТ

ПОРЯДОК В НАСТОЯЩЕЕ И БЕЗ ТОГО

ЗАПУТАННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ?

ТОГДА

ВСЕООООООООООООООООООООООООООО

ОООООООООООООООООООООООООООООО

ОООООООООООООООООООООООООООООО

Вот так оно и было, во всей полноте. Мгновенное воспроизведение – только оно заняло куда меньше времени, чем требуется на то, чтобы поднять руку с бритвой к щеке и проделать дорожку посреди мыльной пены. Мой безымянный собеседник вновь связался со мной и на этот раз обещал мне вполне определенный результат. Я начал напевать себе под нос. Даже не слишком надежные обещания все-таки лучше, чем полная неясность.

Закончив бриться, я сразу направился на кухню. Там было довольно тесно, в мойке лежала гора немытой посуды и сильно пахло карри. Я занялся приготовлением завтрака.

На нижней полке холодильника, поверх пачки с беконом, лежала записка: «Вспомни номер и то, когда по нему нужно звонить».

Поэтому я поджаривал себе яичницу и тосты, одновременно повторяя в уме цифры. Неожиданно, как раз в тот момент, когда я собрался позавтракать, на кухню вошел осел и уставился на меня.

– Кофе? – предложил я.

– Прекрати сейчас же!

– Что?

– Повторять цифры. Это ужасно раздражает.

– Какие еще цифры?

– Те, о которых ты думаешь. Они роятся, словно насекомые.

Я намазал джемом тост и откусил кусочек.

– Иди к дьяволу, – предложил я. – Моя терпимость к ослам-телепатам весьма ограничена, а то, о чем я думаю, касается только меня.

– Человеческий разум, мистер Кассиди, вообще мало привлекательное место. Могу тебя заверить, что я не вызывался добровольно заниматься прослушиванием твоего разума. Теперь уже очевидно, что тебе незнакомы самые элементарные нормы вежливости. Так что мне только остается извиниться.

– Жду не дождусь.

– Иди к дьяволу.

Я посмотрел на яичницу с беконом. Прошла минута или даже две.

– Меня зовут Сибла, – представился осел.

Я решил, что меня это мало интересует, и продолжал есть.

– Я друг Рагмы и Чарва.

– Понятно, – отозвался я. – И они послали тебя, чтобы ты поковырялся в моем мозгу.

– Не совсем так. Мне было поручено охранять тебя до тех пор, пока ты не получишь сообщение и не начнешь действовать в соответствии с ним.

– И как ты собирался защищать меня?

– Ты должен оставаться незаметным и не привлекать ничьего внимания…

– Рядом с ослом, который следует за мной по пятам! Интересно, кто тебе давал задание?

– Мне известно, что в моем данном виде я привлекаю внимание. Я не успел объяснить: в мою задачу входит обеспечение твоего мысленного молчания. Как телепат я в состоянии заглушить твои мысли. На самом деле в этом не было особой необходимости – алкоголь притупил их в достаточной степени. Однако я нахожусь здесь, чтобы ты не выдал себя другому телепату раньше времени.

– Какому еще другому телепату?

– Будучи более откровенным чем того требует ситуация, скажу, что и сам не знаю. На более высоком уровне было решено, что в этом деле может участвовать некий телепат. Меня послали сюда, чтобы блокировать твои мысли и не дать возможности враждебному телепату войти с тобой в контакт. Кроме того, в мою задачу входит определить личность и местонахождение этого индивида.

– Ну? Что произошло?

– Ничего. Ты напился и никто не пытался войти с тобой в контакт.

– Значит, предположение было неверным.

– Может быть. А может быть и нет.

Я снова принялся за еду. Между глотками я спросил:

– А каков твой уровень, или звание, или как там у вас это называется? Такое же, как у Рагмы и Чарва? Или выше?

– Ни то и ни другое, – ответил осел. – Я работаю фининспектором, с полной оплатой издержек. Меня привлекли к работе как единственного телепата, способного выполнить данную роль.

– Тебе запрещено сообщать мне какую-нибудь информацию?

– Мне предоставлено самому решать этот вопрос, руководствуясь соображениями здравого смысла.

– Странно. Все в этом деле кажется мне каким-то иррациональным, начисто лишенным здравого смысла. Похоже, у них не было времени, чтобы полностью ввести тебя в курс дела.

– Верно. Была ужасная спешка. Приходилось учитывать, что потребуется время на путешествие и замену.

– Какую замену?

– Настоящего осла пришлось убирать.

– Угу.

– Я читаю твои мысли и не собираюсь отвечать на вопросы, на которые тебе не ответил Рагма.

– Ладно. Если твой здравый смысл и разум подсказывают тебе, что от меня следует скрыть информацию, жизненно важную для моей безопасности, тогда хотя бы прояви элементарную сообразительность, – я засунул последний кусок яичницы себе в рот. – Что это за поручение, о котором ты упоминал?

Осел отвел взгляд.

– Ты вроде бы упоминал о том, что собираешься сотрудничать со мной, не так ли?

– Да, но это было раньше, – ответил я.

– Однако ты отказался отправиться в другой мир, чтобы с тобой поработал телепат-аналитик.

– Ага.

– Мы подумали, что в таком случае ты можешь согласиться на подобную процедуру здесь.

Я отпил кофе.

– У тебя есть достаточная подготовка для подобных экспериментов?

– Практически любой телепат немного знает теорию, а кроме того, у меня колоссальный жизненный опыт по части телепатии…

– Но ты же фининспектор, – заметил я. – Не пытайся произвести впечатление на аборигенов – мы здесь не такие дураки, как ты думаешь.

– Ладно. У меня действительно нет необходимой подготовки. Однако, мне кажется, что я все равно смогу справиться с поставленной передо мной задачей. Да и другие разделяют мое мнение, иначе они бы ко мне не обратились.

– Кто «другие»?

– Ну… А, черт с ним! Чарв и Рагма.

– У меня такое чувство, что они начали действовать не по инструкции. Правильно?

– Агенты при выполнении подобных заданий обладают большой долей самостоятельности. Иначе и быть не может.

Я вздохнул и закурил сигарету.

– Сколько лет уже существует организация, на которую ты работаешь? – спросил я. Заметив, что он колеблется, я добавил: – Ну какой может быть вред, если ты ответишь на этот вопрос?

– Пожалуй, никакого. Несколько тысяч… лет, по твоим меркам.

– Понятно. Другими словами, это одна из крупнейших и старейших бюрократических организаций.

– Я вижу, на что ты намекаешь, но…

– Все равно, дай мне закончить. В университете я изучал науку об управлении и знаю, что существует закон эволюции любых организаций – такой же обязательный и неизбежный, как и все остальное в жизни. Чем дольше существует такая организация, тем больше она рождает запрещений, которые замедляют ее нормальное функционирование. Она достигает энтропии в состоянии полного нарциссизма. Только люди, непосредственно занимающиеся конкретной работой, могут довести что-нибудь до конца – и всякий раз, когда им это удается, в процессе они нарушают с полдюжины дурацких правил.

– Не могу не согласиться с тем, что в твоей мысли есть много разумного, однако, в нашем случае…

– Твое появление здесь нарушает некое правило. Я это знаю. И мне не требуется читать в твоем разуме, чтобы понять: ты чувствуешь себя весьма неуверенно из-за этого. Разве не так?

– Мне не разрешается обсуждать политику и внутренние законы нашей организации.

– Естественно, – сказал я, – но я не мог не обратить на это твоего внимания. А теперь расскажи мне об аналитическом методе. Как он работает?

– Он напоминает простой ассоциативный словарный тест, с которым ты наверняка знаком. Разница заключается в том, что я это буду делать изнутри. Мне не потребуется гадать о твоих реакциях – я буду знать о них непосредственно.

– Из твоих слов следует, что ты не способен заглянуть прямо в мое подсознание.

– Это верно. Я не так хорош. Обычно я могу читать только поверхностные мысли. Однако, когда мне удается что-нибудь воспринять таким образом, я в силах уцепиться за мысль и проследить ее до самых корней.

– Ясно. Значит, с моей стороны потребуются ответные усилия?

– О да. Только настоящий профессионал смог бы сделать это против твоей воли.

– Мне повезло, что таких профессионалов не оказалось в наличии.

– А вот я об этом жалею. Похоже, процедура не доставит мне никакого удовольствия.

Я допил свой кофе и налил новую чашку.

– Ты не возражаешь, если мы попробуем сделать это сегодня днем? – спросил Сибла.

– А почему не сейчас?

– Я бы хотел дождаться того момента, когда твоя нервная система придет в норму. Вторичные эффекты воздействия алкоголя еще сохранились, слишком много ты его поглотил вчера. Из-за этого сканирование в данный момент весьма затруднено.

– Алкоголь всегда оказывает такое воздействие?

– Как правило.

Я снова приложился к своей чашке с кофе.

– Опять ты этим занялся!

– Что такое?

– Цифры, снова и снова.

– Извини. Трудно от них избавиться.

– Нет, тут дело совсем в другом!

Я встал. Потянулся.

– Прошу меня извинить. Мне еще раз нужно воспользоваться туалетом.

Сибла попытался преградить мне дорогу, но я оказался проворнее.

– Ты ведь не собираешься сбежать? Именно эти мысли ты пытаешься замаскировать?

– Я этого не говорил.

– И не нужно. Я почувствовал. Если ты сбежишь от меня, то совершишь большую ошибку.

Я продолжал двигаться к двери, и Сибла быстро повернулся, чтобы последовать за мной.

– Я не позволю тебе уйти – в особенности после тех унижений, которые я претерпел, чтобы добраться до этого отвратительного сгустка нервных окончаний!

– Очень приятно слышать! – возмутился я. – Особенно если учесть, что ты хочешь получить от меня услугу.

Я выскочил в коридор и юркнул в туалет. Сибла, стуча копытами, последовал за мной.

– Одолжение тебе делаем мы! Только вот ты слишком глуп, чтобы это понять!

– Правильнее было бы сказать «недостаточно информирован» – а это уж твоя вина!

Я захлопнул за собой дверь и закрыл ее на задвижку.

– Подожди! Послушай! Если ты сейчас отсюда уйдешь, у тебя могут быть серьезные неприятности!

Я рассмеялся:

– Извини. Уж очень сильно ты ко мне приставал.

Повернувшись к окну, я широко распахнул его.

– Ну и убирайся, темная ты обезьяна! Ты теряешь свой последний шанс стать цивилизованным человеком!

– Это что значит?

Тишина.

Немного погодя:

– Ничего. Извини. Ты должен понимать, что это важно.

– А я понимаю. Сейчас меня интересует почему.

– Я не могу тебе сказать.

– Тогда иди к дьяволу, – пожелал ему я.

– Я знал, что ты того не стоишь, – отозвался Сибла. – Я уже достаточно долго наблюдаю за твоей расой и давно понял, что вы из себя представляете настоящую банду варваров и дегенератов.

Я забрался на подоконник и на мгновение остановился, прикидывая расстояние.

– Умников тоже никто не любит, – сказал я Сибле на прощание и прыгнул.