Закрыв ладонями глаза, она заставила себя выбросить посторонние мысли из головы. Скоро у нее появится больше собственных дел. Когда родится ребенок, ей будет чем себя занять. А сейчас она собирается исследовать туннели в компании банши.

Тяжелый железный ключ, открывавший толстую кованую дверь, вполне мог бы оказаться реликвией из старого замка. Петли заскрипели, но створка скользнула в сторону без особых усилий.

Эйрадис сопровождал Войт – универсальный сервомеханизм, напоминающий в данный момент яйцо ласточки метровой высоты, парящее примерно в футе над землей. Его воздушная подушка слегка поднимала пыль, однако в остальном робот оказался незаметным спутником. Призрак крестоносца, банши и ослепленный узник присоединились к ней, как только Эйрадис вставила ключ в замочную скважину.

– Он захотел пойти с нами, – заявил, пожимая плечами, призрак крестоносца, показывая на ослепленного узника. – Сказал, что хорошо знает это место. Надеюсь, ты не возражаешь.

Эйрадис включила свой фонарик и посветила по сторонам; Войт последовал ее примеру и включил небольшой прожектор. Перед ними тянулся коридор шириной в полтора метра. Около двери стены были отделаны известняком, но дальше шел обычный камень.

– Твой друг что-нибудь видит? – спросила Эйрадис, показывая на ослепленного узника.

– Да, видит, – заверил ее крестоносец. – А даже если и нет, что с ним случится, если он упадет – ведь он покинул суетный мир много веков назад.

– Наверное, ты прав, – согласилась Эйрадис. – Пойдем вперед.

– Мы закроем за собой дверь, госпожа? – осведомился Войт.

Эйрадис повиновалась импульсу. Не было никакой причины закрывать дверь. Они ни от кого не прятались, но ей нравилась сама мысль о приключении.

– Да, прикрой ее, Войт, только не запирай.

– Хорошо.

Робот вытянул механическую руку и толкнул створку, которая с громким стуком захлопнулась. Пока Эйрадис ждала, чтобы глаза привыкли к свету фонарей, она заметила, что все три призрака испускают слабое голубовато-белое свечение. Раньше она никогда этого не замечала. С другой стороны, все их предыдущие встречи проходили в хорошо освещенных местах.

– Здесь так темно, – прошептала Эйрадис.

– Точно, – согласился крестоносец.

Банши промолчала, но устремилась вперед, теперь именно она вела всю компанию. Эйрадис последовала за ней, удивленная тем, что ее охватил суеверный страх. Темнота, необработанный камень, влажные запахи земли и соленого моря всколыхнули воспоминания, о которых она и думать позабыла. Эйрадис сосредоточилась на настоящем: скрипе песка и щебня под ногами, капле воды, упавшей откуда-то сверху прямо на нос… Постепенно неприятные ощущения отступили.

Необычные исследователи медленно шли вслед за банши. Туннели бесконечно перекрещивались и петляли, и очень скоро Эйрадис потеряла представление о том, насколько далеко они удалились от замка – если вообще не покинули его окрестности. Время от времени маленькая группа выходила в какую-нибудь пещеру. Тогда Эйрадис просила Войта подняться к потолку, чтобы его прожектор осветил помещение.

В пещерах им попадался всякий хлам: старые бутылки, огарки свечей, ржавая банка с машинным маслом, два сломанных клеймора, а однажды тряпичная кукла, на лице которой застыла кривая улыбка. Большую часть находок Эйрадис не трогала, однако куклу положила в карман – мысль о том, что игрушка останется лежать в темноте, вдруг показалась ей невыносимой.

Время во мраке и тишине потеряло всякий смысл. Призраки следовали за Эйрадис, изредка перебрасываясь между собой короткими фразами. Замечая следы собственных сапог на песке, Эйрадис не раз задавала себе вопрос: как давно она их оставила? Несколько минут или столетий назад? Наконец она почувствовала, как лица коснулся легкий соленый бриз. Эйрадис покинула мир сновидений, где едва не заблудилась.

– Интересно, откуда дует ветер? – проговорила она, и собственный голос показался ей каким-то чужим.

– Здесь есть пещера, которая выходит на берег, когда прилив отступает, – ответила банши. – Хочешь на нее взглянуть?

– Хочу.

Свежий ветер взбодрил Эйрадис, и девушка зашагала быстрее. Свет, испускаемый привидениями, потускнел, когда они свернули за угол и оказались в самой большой пещере из всех, где Эйрадис успела побывать. Впрочем, почти всю ее занимало подземное озеро ромбовидной формы; вдоль одной из сторон шла усыпанная гравием полоса, у остальных поднимались отвесные скалы, лишь на противоположном берегу имелся узкий проход, откуда лился свет.

– Если бы нашлась весельная лодка, а пассажиры не были очень высокими или в нужный момент пригнулись, то таким способом они без проблем проникли бы в пещеры. А если бы они еще знали дорогу через туннели, то могли бы добраться и до замка.

– Верно, – заметил ослепленный узник. – В мое время этот путь изредка использовали для контрабанды, а иногда и в более зловещих целях.

– А Джону о нем известно?

– Думаю, нет, – ответил крестоносец. – Прошу прощения у леди, но хозяин замка не проявил особого интереса к туннелям, а жители деревни давно о них забыли. Замок очень долго пролежал в руинах.

– Нужно обязательно ему показать. Пещеры Джону наверняка понравятся. Надеюсь, я сумею найти дорогу. Сверху донесся голос Войта:

– Госпожа, я записал все наше путешествие – на случай, если вы захотите вспомнить о нем позднее. Кроме того, я могу легко распечатать карту.

– Отлично. Скажи мне, ты делал видеозапись или только фиксировал наш путь?

– Я регистрировал направление и расстояние. Может быть, следовало вести видеозапись?

– Нет, Войт, все хорошо. Мне вдруг стало интересно: зафиксирует ли видео призраков?

– Вряд ли, госпожа. Мне лишь косвенно известно об их присутствии, мое восприятие главным образом основано на звуковых сигналах, возникновение которых трудно объяснить как-либо иначе. Поскольку мои оптические рецепторы призраков не фиксируют, я делаю вывод, что камера также не сумеет их заснять.

– Очень любопытно.

Эйрадис подошла к берегу озера; банши, не отставая, следовала за ней. Хотя жители деревни забыли о существовании пещер, в воде оставались следы их присутствия: кусок рыбачьей сети, полузатопленный буй, обертка от печенья (почти совсем размокшая), самый разнообразный мусор, избежавший мощной системы переработки последнего столетия. Некоторые банки из-под пива и бутылки лимонада могли оказаться ценными экспонатами; Эйрадис видела подобные вещи в антикварных магазинах, разбросанных по всему миру. Возможно, в следующий раз она их соберет и проверит по каталогу.

– Наверняка вы показали мне далеко не все пещеры, – сказала она, обращаясь к банши.

– А почему ты так уверена?

– Интуиция, не более. Интуиция и еще присутствие ослепленного узника. Он бы не пошел с нами ради нескольких пещер и прохода, которым пользовались контрабандисты.

– Ты умница. А если я скажу, что ты права и здесь скрыто нечто большее?

– Я попрошу тебя раскрыть мне ваш секрет.

– Даже если это опасно?

– Мы в подземельях моего замка. Я должна знать, что здесь есть, не так ли?

– Многие хозяева замка сошли в могилу, так и не узнав про туннели. Подобное знание едва ли является обязательным условием владения.

– Я ведь прошу вежливо. А это чего-то да стоит.

– Пожалуй. На данный момент механическое существо знает о туннелях больше, чем многие, кто пытался сделать их карту. Существует тенденция недооценивать их сложность.

– Любопытно. Значат ли твои слова, что ты посвятишь меня в тайны подземелья?

– Ну, не стану же я ждать, пока ты попытаешься сама их выведать при помощи своих механических союзников. Впрочем, вряд ли они сумеют разыскать то, что могу показать я. Надеюсь, ты понимаешь, что мое согласие быть твоим проводником не защитит тебя от опасностей?

– Понимаю... но мне все равно интересно.

– Дорогу можно найти лишь в полнолуние.

– Полнолуние только что прошло!

– Мне очень жаль, однако таков закон.

– Тогда придется смириться. Через месяц я стану более неповоротливой, но еще не буду привязана к своей спальне.

– Тогда я сделаю необходимые приготовления. И постараюсь быть твоим проводником.

– Подожди!

– Да?

– Увижу ли я тебя до наступления полнолуния?

– А у тебя есть такое желание? Принято считать, что мое присутствие является плохим предзнаменованием.

– Я думала, это относится только к твоим стонам.

– Люди часто путают одно с другим.

– Да, я бы хотела тебя увидеть. Продолжим исследовать пещеры, не затрагивая главных секретов. Или... кажется, ты заинтересовалась книгой... помнишь, той, про моряков? Хочешь, я почитаю тебе вслух, если ты сама не можешь?

– Заманчивое предложение. Нам очень трудно держать в руках материальные артефакты. Да, я принимаю твое предложение.

– И вообще, мне нравится проводить с тобой время. Есть некоторые метафизические вопросы, которые лучше обсуждать с призраками, чем, например, с Джоном, – а меня в последнее время ужасно занимают вопросы жизни и смерти. Как я ни пытаюсь забыть Непостижимые Поля, меня преследуют воспоминания. Я бы хотела избавиться от них до рождения ребенка.

– Философские дискуссии и книги… Звучит привлекательно. Я уверена, что другие привидения присоединятся к нам. Крестоносец – простая душа, как и большинство тех, чьим обществом он дорожит, но среди обитающих в замке призраков найдется немало желающих принять участие в наших беседах.

– Отлично. Давай договоримся о ближайшей дневной встрече. Вечера я стараюсь проводить с Джоном.

Плакальщица посмотрела на Эйрадис своими пронзительными зелено-серыми глазами. Вероятно, она обратила внимание на тон собеседницы, когда та говорила о муже.

– Тебе кажется, что твой муж пренебрегает тобой, не так ли? Ты боишься, что здесь, в Веритэ, потеряла часть любви, которую он испытывал к тебе в Вирту?

– Да. – Эйрадис говорила так тихо, что ее слова были едва слышны.

– Джон Д'Арси Доннерджек любит тебя сейчас ничуть не меньше, чем раньше. Поверь мне, если ты в состоянии верить привидению с такой репутацией. Он глубоко сожалеет о сделке с Властелином Непостижимых Полей, которую заключил, чтобы тебя вернуть. Твой муж уже просил об изменении условий. Танатос отказался. Большая часть работы, которой занят Доннерджек, направлена на то, чтобы ваш будущий ребенок остался с вами.

– Почему он ничего мне не рассказывает? Звеня цепью, подошел крестоносец – сегодня его цепь казалась почти настоящей.

– Потому, девочка, что он мужчина и ему мешает глупая мужская гордость. Он боится, что ты его порицаешь, пытается найти решение и не хочет, чтобы ты тревожилась. Но ты не должна сомневаться в том, что он любит тебя и дитя, которое ты носишь под сердцем.

– Джон…

Эйрадис опустилась на колени и взяла несколько пивных бутылок, валявшихся на берегу.

– Войт, возьми их. Я должна что-нибудь принести с собой, чтобы показать Джону. Он сказал, что с удовольствием послушает рассказ о моих приключениях.

– Будет сделано, госпожа.

– Пора возвращаться. Не хочу опоздать на обед.

– Судя по моему хронометру, у вас есть еще несколько часов, госпожа.

– Хорошо.

Эйрадис повернула счастливое лицо к трем призракам:

– Вы не против?

– Конечно, девочка. У нас полно времени на мечты и путешествия. Тебе пора возвращаться в замок, чтобы рассказать хозяину о том, что ты сегодня видела.

– Благодарю вас. – Она показала, что обнимает их лишенные плоти тела. – Вы мне ужасно помогли. Надеюсь, мы еще погуляем вместе, ведь правда?

Один за другим все привидения кивнули, а потом исчезли. Эйрадис протянула последнюю бутылку парящему в воздухе роботу. Отвернувшись от маленького озера, она зашагала обратно. Вода прощально плескалась о берег.

Джон Д'Арси Доннерджек не слышал плача банши в течение нескольких месяцев, последовавших за его встречей с Волынщиком, хотя странные звуки продолжали доноситься из подземелий, а призраки по-прежнему разгуливали по залам замка.

– Как зовут вашего друга? – спросил однажды Доннерджек, встретившись с призраком крестоносца, который прогуливался в компании привидения, державшего свою голову под мышкой.

– Он из шестнадцатого века, – ответил крестоносец. – Все политика!.. В результате бедняга, как говорится, не сносил головы. Я называю его Коротышкой.

Маленький призрак поднял свою голову за окровавленные локоны и ухмыльнулся:

– Добрый день.

Его лицо исказила гримаса, рот широко раскрылся, и Коротышка издал пронзительный вопль. Доннерджек отшатнулся:

– Зачем вы так?

– Я должен периодически испускать предсмертный крик, – ответил призрак. И снова завопил.

– Наверное, событие было запоминающимся.

– Уж можете не сомневаться, сэр. В учебных заведениях отменили занятия, а для благородных господ устроили специальное зрелище в замке – за мой счет многие неплохо развлеклись. – Коротышка сдвинул локоны в сторону. – Обратите внимание на отсутствие ушей, к примеру. Я не сумел найти даже их астральную часть, чтобы носить с собой в кармане и при случае показывать.

– Боже! И в чем же вас обвинили?

– В отравлении кучи мелких дворян и заговоре с целью убийства хозяина замка, не говоря уже о королевском дворе.

– Люди, в своем неведении, проявили поразительную жестокость.

– Не знаю насчет неведения, но насчет жестокости вы правы.

– Я вас не понимаю.

– Под пытками человек может признаться во многом, иногда даже рассказать правду.

– Вы хотите сказать, что действительно являлись отравителем и заговорщиком?

– Коротышка ни в чем другом не признался, – вмешался крестоносец.

В следующий миг окрестности огласил новый вопль, и Коротышка растворился в воздухе.

– Вам не следовало этого говорить, – объяснил призрак, загремев цепями. – Вы заставили его вспомнить о преступлениях, которые он хотел бы забыть. Он утешался мыслями о пропавших ушах. И празднике, устроенном в его честь, если так можно выразиться.

– Если ты вспомнишь свое имя или какое-то важное происшествие из своей жизни, ты тоже исчезнешь?

– Трудно сказать.

– Наверное, следует произвести небольшие изыскания.

– Нет, не делайте ничего подобного, мой господин. Никто не знает, какие силы вы освободите. Лучше я сам когда-нибудь все выясню.

– Но…

– Нельзя нарушать естественный ход событий. Верьте мне. И он исчез, словно кто-то задул свечу. Доннерджек фыркнул:

– Склонный к фатализму болтун! Иногда вмешательство – единственное, что остается.

Доннерджек вышел на парапет замка. Дул холодной ветер, накрапывал дождь. Хорошая погода. Джон подумал о Танатосе и Эйрадис и о своем будущем сыне. Какая несправедливость! Властелин Непостижимых Полей станет владеть роскошным, невиданным дворцом. Однако он намеревается получить плоды не только его гения, но и тела. Это не правильно!

Должна существовать какая-то защита. Сделать замок Доннерджек недоступным для Танатоса?.. Джон рассмеялся. Разве от смерти спасешься? И все же новая мысль натолкнула его на другие идеи. Властелин Непостижимых Полей не хотел, чтобы мальчик умер – в этом Доннерджек не сомневался. Он готовил детскую в своем темном дворце для живого ребенка. Зачем?

Насквозь промокший от дождя Доннерджек вышагивал по парапету, размышляя над одним вопросом, который однажды выбросил из головы: для чего можно использовать такого ребенка? В качестве агента или посланника? Уж конечно же Танатос в состоянии найти столько подручных, сколько ему понадобится. Нет, тут что-то другое. Может быть, ему нужен маленький живой паж для развлечения в новом дворце? Кто знает. Трудно понять такое необычное существо.

Над холмами полыхнула молния, а вскоре грянул гром. Не стоит тратить время на бессмысленные предположения.

Прежде всего следует выяснить, каким образом Танатос отправил Эйрадис в Веритэ, а не в Вирту, и почему она забеременела. И то и другое считалось теоретически невозможным. Доннерджек вернулся к своим рассуждениям о наличии высших уровней внутри Вирту. Если гипотетическая Сцена IV существует, то часть ответа связана с ней. Возвращение… Может, Танатос таким способом сумел замаскировать свои хитрые манипуляции со Сценой IV?

Новая вспышка молнии, оглушительные раскаты грома и сильный дождь заставили Доннерджека вернуться в замок. Расхаживая по одному из верхних залов, он продолжал размышлять. Предположим, удастся развить новую теорию Вирту, включающую в себя предположение о существовании Сцены IV. Тогда, вероятно, у него появится возможность объяснить все аномалии – Сотворение Вирту, обратную темпоральную гипотезу расширения, наличие данных, к которым нет очевидного доступа. Если он сумеет справиться с этой задачей, то затем решит проблему на практическом уровне.

В последующие дни – и ночи – Джон все время, свободное от работы над проектом дворца Танатоса, посвящал теоретическим выкладкам и расчетам. Доннерджек пытался обходиться без машин, используя записные книжки, карандаши и старомодные карманные калькуляторы всякий раз, как у него появлялась такая возможность. Когда же ему требовался мощный компьютер, он заходил в свой уголок Вирту, затем переписывал результаты в блокнот, а все остальное стирал, чтобы не оставить никаких следов в чужом мире.

Решение наверняка связано с Войной Начала Начал!.. Джон вернулся ко Дню Первому, но даже и тогда все уже было окончательно сложено. Он сумел переместиться к первому часу, однако ему никак не удавалось обнаружить исходные условия, необходимые для уточнения уравнения. Вирту не желало делиться с посторонними тайнами своей истории. Попытки моделировать ситуацию всякий раз давали различные результаты.

Доннерджек задумчиво смотрел в стену, прикусив губу. Впервые за последние десять лет он вдруг вспомнил о Рисе Джордане и Уоррене Банзе.

Ушедший на покой математик и специалист по теории информации Рис Джордан был самым старым человеком из всех, кого знал Доннерджек. Поселившись в балтиморском Центре врачебного искусства, Рис стал рекордсменом среди долгожителей. По мере того, как росли возможности продления жизни, следы, которые оставляли на телах пациентов новые методы, становились все более изощренными. Всем, кто находился в Центре, давно перевалило за сто лет. Доннерджек сделал в уме быстрые подсчеты – если Рис жив, ему уже больше ста пятидесяти.

Каждый, кто попадал в Центр, страдал от какой-нибудь уникальной болезни, лечение в результате и привело к существенному увеличению срока их жизни. Тела жителей Центра представляли собой настоящий музей медицинских достижений. За ними нельзя было ухаживать, как за обычными людьми; с другой стороны, их научная ценность заметно превосходила расходы на содержание. Всякий раз, когда один из пациентов оказывался в кризисном состоянии, медикам приходилось что-нибудь изобретать.

Рис Джордан – если его разум неповрежден – может оказаться полезным консультантом. Он занимался сетью базы данных, когда последняя капля переполнила чашу и вся мировая система связи рухнула. Через час все заработало снова, и возникла Вирту. Джордан написал несколько статей, как популярных, так и научных, посвященных этому удивительному событию. Потом в течение многих лет выступал с лекциями. Некоторые из его ранних идей сейчас считались «любопытными», однако не вызывало сомнений, что Рис Джордан является одним из крупнейших специалистов по электронному теневому миру.

Доннерджек подошел к терминалу и вызвал номер Центра. Через несколько мгновений он уже разговаривал с охранником – идеальное мужское лицо навело Доннерджека на мысль, что он беседует с прогом.

– Центр врачебного искусства, – заявил охранник. – Чем могу быть полезным?

– Рис Джордан по-прежнему находится в вашем Центре? – спросил Доннерджек.

– Да, он здесь.

– Могу я поговорить с ним?

– Боюсь, что сейчас это невозможно.

– С ним все в порядке?

– Я не имею права обсуждать состояние наших пациентов.

– Меня интересует совсем другое. Сможет ли он вести рациональную беседу, когда освободится?

– О да. Но сейчас это невозможно.

– А когда будет возможно, вам известно?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что он спит, или проходит процедуры, или в данный момент физически отсутствует в Центре?

– Он физически присутствует, не спит, просто занят другими делами.

Доннерджек кивнул:

– Значит, Рис Джордан в Вирту.

– Да.

– Могу я узнать его координаты?

– Мне очень жаль, но данная информация носит личный характер.

– Видимо, вы в состоянии с ним связаться. Передайте, пожалуйста, ему сообщение.

– Мы оставим ваше сообщение на автоответчике. Однако никто не знает, когда он посчитает нужным его прослушать.

– Понимаю. Меня зовут Джон Д'Арси Доннерджек. Я работал с Рисом Джорданом несколько лет назад. Передайте ему, что я хочу кое-что с ним обсудить.

– Хорошо.

Доннерджек оставил свой номер и вновь погрузился в размышления. Вирту. Ничего удивительного в том, что Рис решил туда вернуться. Большую часть жизни он потратил на изучение Вирту и без устали восхищался бесконечными новинками, не говоря уже о чисто техническом интересе.

Доннерджек взял карандаш и быстро записал уравнение. Долго его рассматривал. Затем немного изменил. Через несколько часов, отложив в сторону один лист, взялся за другой. Он чувствовал, что где-то допустил ошибку, зато ему удалось сплести сеть. В данный момент казалось, что важнее окружить проблему цепочкой предположений, не особенно обращая внимание на их точность.

Позднее, во время ленча, к нему пришла Эйрадис, и они устроились за маленьким столиком у окна.

– В последние дни ты даже слишком много работаешь, – сказала она.

– Множество проблем.

– Создается впечатление, что их стало заметно больше, чем раньше.

– Да.

– Дворец?

– Не только.

– В самом деле? Наши дела?

Джон бросил взгляд на один из терминалов и кивнул.

– Как ты себя чувствуешь?

– У меня все в порядке.

– Отлично. А твои привидения?

– Ты думаешь, что действительно сумеешь... предотвратить…

Доннерджек пожал плечами:

– Я и правда не знаю. Даже если мне удастся найти теоретическое решение, необходимо еще отыскать возможность применить новое знание на практике.

– Понимаю, – кивнув, проговорила Эйрадис. – Расскажи, как идут дела.

Он протянул руку и сжал ее пальцы. Тогда она встала, улыбнулась и поцеловала мужа.

– В другой раз, – сказала на прощанье Эйрадис.

– В другой раз, – согласился Доннерджек и вернулся к своим уравнениям.

Он не знал, сколько прошло времени. Когда Джон углублялся в работу, весь остальной мир переставал для него существовать.

– Доннерджек! – послышался вдруг чей-то знакомый голос.

Однако Джон не сразу его узнал. Он поднял голову и огляделся:

– Да?

– Повернись в сторону Сцены.

– Рис! – воскликнул он, вставая.

– Точно. Раз уж у меня появился твой номер, я решил навестить тебя лично. Сколько же мы не виделись?

– Очень давно. – Доннерджек подошел к отсутствующей стене Сцены. – Вот это да!

Весело улыбаясь, на него смотрел высокий человек с шапкой густых непокорных волос. Джинсы, теннисные туфли, зеленая спортивная рубашка – на вид гостю было немногим больше тридцати.

– Ты выглядишь…

– Так, как я бы хотел, – перебил его Рис. – Это личина. Мое настоящее тело пребывает в коме и производит весьма неприятное впечатление. Медицинские роботы работают сверхурочно, придумывая новые способы удержать меня на этом свете. Настало время сделать очередное громкое открытие, или мне придется окончательно уйти на покой.

– Очень жаль – Не жалей. Я прожил отличную жизнь и до сих пор продолжаю получать от нее удовольствие. Я был всюду, все перепробовал, прочитал немало замечательных книг, любил прелестных женщин и работал на равных с Джоном Д'Арси Доннерджеком и Уорреном Банзой.

Доннерджек отвел взгляд.

– Да, ты повидал жизнь, – наконец проговорил он. – Удалось выяснить, что же произошло с Уорреном? Рис покачал головой:

– Тело так и не нашли. Единственный человек, который прыгнул с парашютом и не приземлился. Да, отличный был фокусник – специалист по исчезновениям. Когда журналисты закончили копаться в его истории, никаких следов уже не осталось. А записку помнишь? Сообщил, будто собирается организовать самый грандиозный розыгрыш в истории!

Доннерджек кивнул:

– Так больше ничего и не обнаружили? Дневников, писем?..

– Ничего. Банза – один из немногих людей, по которым я скучаю. Интересно, над чем он работал перед исчезновением?

– Писал статью о естественной геометрии Вирту.

– В самом деле? Я ее не видел. Статья опубликована?

– Нет. Он дал мне черновик, чтобы я проверил выкладки. Банза умер прежде, чем я успел их вернуть.

– Интересно?

– Схематично. Еще работать и работать! Но в целом чрезвычайно любопытно. Странно, я уже много лет не вспоминал об этом. Но знаешь, там были вещи, о которых я хотел с тобой поговорить.

– Статья у тебя? Я бы с удовольствием ее почитал.

– Не знаю. Даже не представляю, где искать.

– Ну а что ты хотел со мной обсудить?

– Подожди минутку. – Доннерджек подошел к своему столу, взял несколько листков и вернулся на Большую Сцену. – Я тут сделал кое-какие наброски. Меня интересует твое мнение.

Рис посмотрел на листки.

– Такое впечатление, что тут не просто наброски, – заметил он.

– Ну... ты прав.

– В таком случае давай поговорим в Вирту. А информацию можно сканировать и захватить с собой. Доннерджек потер нос.

– В мои намерения не входило выносить отсюда записи, – признался он. – А почему ты так стремишься снова оказаться в Вирту?

– Там иначе течет время. Несколько минут реального времени превращаются в часы. В моем положении это единственное место, где мне хорошо.

– Теперь я понял, – кивнул Доннерджек. – Давай координаты, я тебя догоню.

Рис кивнул и назвал цифры. Потом повернулся, сделал несколько шагов и исчез.

Доннерджек подошел к терминалу и внес необходимые изменения. Назвал координаты, лег и расслабился.

Вскоре он поднялся, одетый в шорты цвета хаки и легкую рубашку. Немного постоял в тени деревьев, прислушиваясь к плеску воды, сделал несколько шагов и почти сразу же оказался на небольшой зеленой поляне. Повсюду росли дикие цветы, а на дальней границе высился шестидесятифутовый утес, который четко вырисовывался на фоне голубого неба. Несколько больших валунов украшали его основание и были разбросаны тут и там, чтобы произвести впечатление – так показалось Джону. Слева с шумом падала в ручей вода. Над водопадом то появлялась, то исчезала радуга.

На одном из валунов устроился Рис, обхватив руками ноги и уперев подбородок в колени. Он улыбнулся, когда появился Доннерджек.

– Добро пожаловать в мое тайное убежище. Не хочешь присесть? – Рис протянул руку и похлопал по соседнему валуну.

– Твое творение? – поинтересовался Доннерджек. – Фокусы со временем и все такое прочее? Рис кивнул.

– Мне помогала местная Хранительница, – пояснил он. Доннерджек присел рядом с ним.

– Хочешь с ней познакомиться?

– Может быть, позднее, хотя время – один из параметров, которые я включил в мою теорию поля.

– Милое старое время, мой друг и Немезида, – со вздохом проговорил Рис. – «Образ вечности» – так назвал его Дэвид Парк в своей монографии. Он обозначил Время I – время термодинамики, которое действует вполне определенным образом, и Время II – субъективное, человеческое. Парк написал книгу как раз перед появлением теории Хаоса. Ему следовало подождать несколько лет. Однако его идеи все равно производят сильное впечатление. Автор был философом и физиком, и его выводы во многом верны – учитывая, насколько он продвинулся.

– Ты хочешь сказать, что он продвинулся недостаточно далеко?

– Он не мог поработать с Вирту – как мы с тобой.

– Но физика в Вирту носит случайный характер.

– Из-за своего будто бы искусственного происхождения Вирту служит прекрасным полигоном для различных аномалий.

– Я рад, что ты так считаешь – значит, ты не забыл о работе Веркора, посвященной идеальной текучести. Рис приподнял бровь.

– Веркор ошибается. Если бы у меня было время и желание, я бы опроверг его выкладки в печати. Уверяю тебя, Вирту подчиняется универсальным принципам. Впрочем, я сомневаюсь, что успею высказать свое мнение.

– Ты все эти годы продолжал работать?

– Разумеется. Только не публиковал статьи. Ты получишь мои записи, если на сей раз мне не удастся выкрутиться. Я оставил инструкции.

– Хорошо. Но я бы предпочел, чтобы ты выкрутился. Мне и в голову не приходило, что ты в такой хорошей форме…

– Нельзя судить по внешнему виду.

– Я говорю о состоянии интеллекта. Какие у тебя шансы на удачный исход?

– Я не собираюсь биться об заклад – дурная примета, – ответил Рис. – У статистиков не принято заключать пари. А зачем тебе?

– Я бы с удовольствием снова поработал с тобой. Рис рассмеялся:

– Джон, ничего не выйдет. Скорее всего сейчас проходят последние часы моей жизни. Как я уже говорил, тебе останутся все мои труды. А на большее не рассчитывай.

– Тогда разреши мне задать такой вопрос: насколько хорош Центр врачебного искусства?

– До сих пор им удавалось меня вытаскивать. Несколько раз. Не могу не замолвить за них словечка.

– Я просто подумал, что буду счастлив предоставить возможности Института Доннерджека в твое распоряжение – вне зависимости от того, будешь ты со мной работать или нет.

– Ты всегда был щедрым человеком, Джон, но, боюсь, что мне это уже не поможет.

– В подобных делах ничего нельзя утверждать определенно. Не забывай, мой фонд в свое время серьезно занимался медицинскими проблемами. Позволь мне поискать способ передать в Центр мою базу данных – и посмотрим, что получится. Если ничего не выйдет, хуже ведь не будет. А вдруг получится?

– Ладно. Тогда давай, не будем тянуть.

– Договорились, – кивнул Доннерджек и щелкнул пальцами.