Когда неделя Гвен закончилась и подружка отправилась домой, Лидия стала больше гулять по пляжам. Она всегда уходила к морю, когда ей хотелось побыть в одиночестве. Лидия искала в Вирту уединения, ее вовсе не тянуло на переполненные туристами знаменитые курорты. Дикое, открытое всем ветрам побережье, песок и галька почему-то напоминали ей Эгейское море; порой холодные волны, лижущие берег, вызывали в памяти Северное море. А еще Лидию завораживали картины жизни и смерти, которые она наблюдала в прибрежных водах после того, как волны откатывались назад. Подводные леса раскачивались в такт невидимому ветру, куда-то спешили крошечные рачки, ловко маневрируя между камнями, проплывали рыбы, маленькие красные армии сходились в битве с синими – каждая сторона пыталась занять наиболее выгодную позицию…

Изредка она видела алый парус. Судно порой приближалось к берегу, но никогда не бросало якорь, и Лидии ни разу не удалось заметить кого-нибудь из команды. Когда мусор, плавник, раковины, запахи и звуки достигали берега и начинали отвлекать девушку от созерцания воды, она поднималась по бледным скалам и уходила подальше от моря. На каменистых склонах росли чахлые деревья с тонкими кривыми стволами, розовые и желтые цветы усеивали луга; над оврагами и расщелинами стлался туман, даже когда солнце стояло в зените. В долинах можно было найти заросшие лианами руины; красноватый чертополох упрямо карабкался вверх по отвесным склонам. Однажды вечером Лидия поднялась на холм, и ей показалось, что откуда-то из-под земли звучит музыка. Найдя небольшую лощину, девушка смогла укрыться от ветра и решила провести здесь ночь, завернувшись в плащ.

Она лежала под звездами и слушала музыку – глубокие и одновременно резкие звуки, – словно пришла на необычный, редкий концерт. Неожиданно характер музыки изменился, звуки стали громче и мощнее. Теперь они лились не из-под земли, их источник находился где-то совсем рядом. Неужели она задремала?

Лидия встала и обошла вершину холма. Звуки, похоже, доносились с юго-запада, справа от нее.

Мир вокруг посветлел, когда, постепенно поднимаясь по склону, она зашагала навстречу диковинной песне... и вдруг на соседнем холме, в свете недавно взошедшей луны, увидела волынщика. Он стоял совершенно неподвижно, и пронзительные стоны его инструмента наполняли разделяющее их пространство.

Лидия уселась на траву. Вскоре луна начала подниматься, и она разглядела мужчину, что играл на волынке. Ей вдруг почудилось, будто холмы, на которых они находились, сближаются. Позднее, обдумывая это странное происшествие, она вспомнила, что не отменяла своего пожелания оставаться в одиночестве. Следующие несколько дней Лидия собиралась провести, гуляя у моря или среди скал, а затем вернуться в Веритэ. Непонятно…

Лидия не знала, как долго она сидела и слушала пение волынки. Луна поднялась еще выше, и волынщик встал так, что теперь свет падал на него слева, одновременно озаряя и погружая в тень. Высокие скулы, густые брови, маленькая бородка. Темные брюки из грубого материала и темно-зеленая, будто влажная атласная рубашка. Голову украшал берет, а у бедра поблескивала рукоять какого-то оружия.

Он медленно повернулся к Лидии и посмотрел ей прямо в глаза. Потом перестал играть, снял берет и поклонился:

– Добрый вечер, миледи.

– Добрый вечер, – ответила Лидия, поднимаясь на ноги.

– Вулфер Мартин Д'Амбри, к вашим услугам.

– Меня зовут Лидия Хаззард. Вы очень хорошо играете. Как вас обычно называют – «Вулфер», «Мартин» или «Амбри»?

– Я откликаюсь на любое их этих имен, мисс Хаззард. Обращайтесь ко мне как пожелаете.

– Мне нравится «Амбри». А меня, пожалуйста, называйте Лидия.

– Прекрасно, Лидия, – кивнул мужчина, снова поднимая волынку. – Присоединяйтесь ко мне, если вам угодно.

Он начал играть необычно притягательную и легкую, словно дыхание Хранителя, мелодию. Неожиданно для себя Лидия обнаружила, что спускается по тропинке в долину. Музыка парила над ней, пока она шла сквозь тьму, но, оказавшись у подножия горы, на вершине которой стоял Амбри, Лидия сообразила, что теряет волынщика из виду – он уходил на восток.

Девушка поискала дорогу, почему-то решив, что обязательно должна догнать его и продолжить разговор.

Единственная тропа, которую ей удалось отыскать, вела к вершине. Ладно…

Она направилась вверх по склону – из темноты к лунному свету. Звуки волынки удалялись, а когда Лвдия поднялась на вершину, выяснилось, что Амбри действительно уже далеко. Она нашла тропинку, по которой он скорее всего ушел – другой просто не было, – и побежала следом.

Прошло довольно много времени, прежде чем музыка стала громче и Лидия поняла, что расстояние между ними сокращается. Она не заметила, когда местность вокруг начала меняться, возможно, они выбрались на плато.

Ночью все здесь казалось иным: другие запахи, другая земля. Почему она так спешит? Этот человек и его волынка прервали ее идиллическое существование в Вирту. Их никто не звал. Она собиралась вернуться в Веритэ, выйти из состояния транса, как следует поесть, поиграть в теннис, навестить родителей, потом вернуться сюда еще на несколько дней и больше уже не бродить в одиночестве. Однако совершенно неожиданно она оказалась на пороге какой-то тайны. Необходимо найти Амбри.

И тут волынка смолкла.

Лидия побежала быстрее. Может быть, он остановился, чтобы немного передохнуть. Или с ним что-то случилось. Он мог упасть. А если…

Она споткнулась. Упала, вскочила на ноги и помчалась дальше. Ночь вдруг стала холодной, тени перестали быть обычными сгустками тьмы. Казалось, во мраке прячутся чудовища, наблюдают за ней, шевелятся, готовятся напасть. Тропа углубилась в долину, пересекла ручей – Лидии пришлось перейти через него по камушкам, – а потом снова начала подниматься в гору. Сзади послышался грохот камней, словно кто-то гнался за ней, не особенно заботясь об осторожности. Лидия не оглядывалась.

Вдруг волынка заиграла вновь – где-то далеко слева. Поспешив вперед, девушка поняла, что музыка приближается. Но когда ей показалось, что она вот-вот увидит Амбри, среди холмов опять повисла тишина.

Лидия выругалась про себя и в тот же миг услышала шум преследования, а легкий бриз донес до нее свежие запахи моря. Неужели она сделала петлю и вернулась к воде? Лидия посмотрела на луну, пытаясь сориентироваться, но яркий диск завис у нее над головой.

Тогда она решила, что будет двигаться в прежнем направлении. Впрочем, ей пришлось идти медленнее, поскольку вокруг оказалось множество высоких камней, расставленных в долине по какому-то необъяснимому принципу.

Вскоре Лидии почудилось, будто она различает впереди какое-то шевеление. Девушка испуганно замерла и начала вглядываться в темноту, но все снова застыло, точно на картине художника. Тогда она сделала несколько шагов вперед и тут же поняла – справа что-то происходит. На сей раз у нее возникло ощущение, что один из огромных валунов сдвинулся вперед по меньшей мере на дюйм. Затем она с изумлением увидела, как другой громадный камень переместился сразу на несколько дюймов. Потом третий. Четвертый…

Долина ожила. Складывалось впечатление, что камни стоят, а Лидия медленно плывет мимо них. Валун перед ней начал увеличиваться. Она протянула руку и коснулась его. Камень скользнул мимо. За ним другой…

Вдруг кто-то схватил ее за локоть и оттащил в сторону. Лидия вскрикнула и обернулась.

– Простите мою грубость, – сказал Амбри, – но в противном случае они бы вас прикончили.

Лидия кивнула и последовала за ним, как ей показалось, на запад. Теперь камни скользили мимо еще быстрее, хотя ни один из них не раскачивался. Кавалькада устремилась на юг.

– Полная луна, – проговорил Амбри. – Они просыпаются и спешат к реке напиться. А к утру возвращаются на свои места. Лучше не стоять у них на дороге, когда они пришли в движение. Масса, момент инерции.

– Спасибо. – Лидия рассмеялась, но в ее смехе послышались истерические нотки.

– Что такое, мисс Лидия? – спросил Амбри.

– С одной стороны, вы говорите о твердой материи так, как пишут в учебниках, – ответила Лидия, – а с другой – утверждаете, будто камни направились пить. Это больше напоминает галльскую легенду.

– Ну, все легенды нашли дорогу в Вирту, – отвечал Амбри, увлекая девушку за собой подальше от поля камней, – и научные, и фольклор.

– Однако научные принципы, законы и константы носят в Веритэ универсальный характер.

– Как и в Вирту. Только здесь есть наделенные разумом существа, которые в состоянии манипулировать ими по собственному усмотрению, я уж не говорю о наших личных установках.

– Но тут ими можно манипулировать.

– В соответствии с правилами – некоторые из них довольно хитрые, однако они существуют. Все универсально. Можно сделать так, чтобы установилось полное соответствие. Просто часто бывает нелегко совладать со своими чувствами, да и с разумом тоже.

Он уводил ее подальше от камней. Сейчас валуны двигались стремительно – черные тени в полнейшей тишине уносились прочь.

Лидия шла рядом с ним, Амбри обнимал ее за плечи, край его плаща укрывал от ветра.

– Куда мы идем? – спросила она.

– Туда, где тепло и спокойно, – ответил он, и хотя Лидия рассчитывала на виртуальное любовное приключение, она так и не решила, как должен выглядеть ее любовник.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

Джон Д'Арси Доннерджек шел по Тропам Огня и Крови, Воды и Пыли, Ветра и Стали. Он был ближе всего к тому, чтобы сойти с Пути, когда выбрался на Тропу Слоновой Кости и Дерева, где Хранитель в образе ребенка с корзиной цветов почти сумел убедить его, что он свернул не туда и идет по дороге, ведущей в Светлое Царство Эльфов. Но между ними промелькнул муар – Доннерджек увидел истинный облик того, кто скрывался под личиной ребенка, и зашагал дальше. Тогда Хранитель, обнажив клыки, перешел в наступление, его тяжелый металлический хвост высекал искры из камня. Но Тропа Слоновой Кости и Дерева защищала путников даже от духов.

На Тропе Земли и Пепла обезумевший фант выскочил из ямы и бросился на них. Сохранивший присутствие духа Доннерджек заметил вздутие над одним из передних клыков зверя и поманил врага к краю тропы, подальше от Эйрадис, одновременно пытаясь вспомнить, где находятся жизненно важные центры существа. Затем под влиянием одного из озарений, которыми он прославился в научных и инженерных кругах, Доннерджек надавил большими пальцами на две аку-пунктурные точки на голове зверя – дальше оставалось толь ко ждать. Фант перебирал ногами, но так и остался стоять на месте, словно понимал, чего хочет человек. Дыхание его постепенно успокоилось, он несколько раз негромко фыркнул и пристально посмотрел на Доннерджека. Потом повернулся, сошел с Тропы и удалился.

За следующим поворотом появился Хранитель – симпатичного голубого цвета, внешне похожий на гусеничный трактор – и с нечеловеческой злобой стал угрожать путешественникам. Фанта, наблюдавшего за происходящим из ближайшей рощи, видимо, переполняло чувство элементарной животной благодарности, и потому он поспешил к ним на помощь с твердым намерением растоптать врага. Через несколько мгновений Хранитель уже истекал жизненными соками, свисая с тернового куста. Даже в Вирту иногда полезно делать добрые дела.

Доннерджек снова двинулся вперед, ему предстояло решительное испытание – Бездна Звезд и Мостов. Он уже слышал стоны раскачивающейся конструкции и наводящий ужас скрежет зубов истолкования – путники приближались к месту возникновения первичного языка, где слова творения создали Вирту.

Джон медленно, но твердо шагал вперед – он был одним из немногих, кто постиг тайную географию мира. И потому осуществление его замыслов было возможным, но дорога домой отнюдь не стала легче. Когда Доннерджек поднялся на последний холм и очутился возле стонущей стены огня, охватившего пролеты моста, у него внутри все похолодело и страх смерти прокрался в сердце.

Поднявшись с колен и убрав руки от лица, он позвал Эйрадис и почувствовал, как ее ладонь легла ему на плечо. Доннерджек расправил плечи, вскинул голову и дрожащим голосом, который постепенно набирал силу, запел песню и сделал первый шаг к пропасти.

Высоко на вершине горы Меру, в центре вселенной, на каменных тронах неподвижно сидят Боги, наблюдая за миром Вирту. Они пожертвовали способностью двигаться ради всезнания – любое действие ослабляет остроту восприятия и, возможно, мудрость, Отослав существенные части своего «я» в воинствующие воплощения, они значительно замедлили деятельность оставшихся здесь личностей. И посему их разговоры растянуты во времени (обычном для прочих). К счастью, в центре Вирту преобладает эквивалент сингулярной математики, давая жизнь этим чудесным и одновременно раздражающим аномалиям, которые младшие Боги именовали «физикой вечности», отчаянно завидуя Великим, чья жуткая, вызывающая благоговение непостижимость таилась там, где между мирами дуют суровые ветры.

Небопа, Морепа и Террама осознают, что от их «я» осталось совсем немного – ведь огромное количество воплощений устремилось в иные миры. Бесконечно долгие беседы – иногда больше напоминающие монологи – необходимы им для того, чтобы сохранить собственную личность. Они боятся, что молчание уничтожит их целостность и они превратятся в крошечные частички, разбросанные по разным царствам Вирту. Конечно, существуют иерархии внутри иерархий, когда кто-то из них спускается с небес, или посещает землю, или инспектирует моря.

– ..Так начался новый цикл, – заметил Морепа, когда прошло безымянное десятилетие.

– И как бывает со всеми крупными событиями, его происхождение остается неясным, – ответила Террама, – если только к нему не приложил руку Небопа.

– Он уже давно молчит. Возможно, Небопа занят.

– А может быть, окончательно распался.

– Интересно…

– Нет. Небопа ведет какую-то игру. Сейчас он тихонько напевает.

– Гм-м.

– Только ты не вздумай что-нибудь устроить.

– Думаешь, в действительности его здесь нет?

– Если сами Боги не знают, то кто ответит на твой вопрос?

– Мы можем воспользоваться его отсутствием, призвать сюда наши воплощения, а потом перенести их в пещеру, где гораздо удобнее и…

– И мы на некоторое время потеряем связь с нашими слугами.

– ..Зато наладим связь друг с другом, красавица.

– Верно, и это будет приятно. Хотя какими будут последствия, если мы займемся любовью, никто не сможет предсказать, не говоря уже о поэтических аспектах.

– Какого дьявола! Пусть он развлекается со своими мантрами, а мы отправимся в постель.

– Подожди немного, я создам иллюзию, чтобы скрыть свое отсутствие.

– И тогда мы вновь откроем себя и заставим двигаться горы.

– Такова поэтическая часть.

Морепа погрузился в размышления. Его представление о духовном развитии Вирту несколько изменилось, ведь теперь все воплощения находились в одном месте. Панорама оставалась яркой и многоцветной – хотя рамки изображения несколько сузились, – но он увидел тенденции, в то время как раньше созерцал лишь события.

– Террама, я думаю, могут возникнуть необычные социальные течения, которые будут связаны со Стадией IV, – заметил Морепа, когда они направлялись к пещере.

– Не говори глупости, – сказала она, коснувшись его бедром. – Ни одному смертному на Веритэ или в Вирту не придет в голову, что для подобных явлений существует теоретическое объяснение.

– Верно, – согласился он, поймав Терраму за руку.

– ..Даже если кто-то и заинтересуется данной проблемой, она так и останется лишь гипотезой без очевидного применения.

– Я найду, где ее использовать.

– Но вовсе не для того, о чем мы говорили в начале.

– Да, ты права, – ответил Морепа, входя в пещеру.

– Ну а что теперь ты предпочтешь исследовать – теорию реальности или женскую анатомию? – спросила Террама.

– Когда ты ставишь вопрос таким образом, я начинаю думать, что не зря провел столько столетий, размышляя над теологическими вопросами.

Террама небрежно махнула рукой, и пещеру озарило сияние, осветившее дорогу к постели. Через несколько секунд Морепа пошевелил пальцами, и стало темно.

– Последними сюда входили Варга и Агрима, – заметила Террама.

– Да, прежде чем они отправились в неизвестные миры, – ответил он, скидывая одежду на землю.

– Много лет назад, – заметила она, – впрочем, они провели здесь совсем немного времени.

– Варга этим известен, – сказал Морепа. – Быстро и по существу.

Террама захихикала:

– Ужасная репутация.

– Море, с другой стороны, отличается медлительностью, упорством и никогда не устает. Хотя порой становится диким.

– Посмотрим.

Деревня Эйлин а'Темпл Дьюб имела и другие названия в списках Национального треста Шотландии, но Доннерджек помнил именно это; так он и назвал ее, когда стоял в телефонной будке внутри огненного круга – остановке для отдыха на Длинном, Длинном Окольном Пути. Решив все спланировать заранее, он вспомнил черный замок на побережье Шотландии, в котором дважды побывал еще мальчишкой. Замок имел какое-то отношение к Макмилланам, Маккеям и Маккриммансам, числившимся среди предков его отца. Впрочем, Доннерджек не знал, существует ли замок сейчас; к тому же неизвестно, как отнесутся к его предложению сторонники сохранения средневековых памятников.

Он позвонил своему адвокату Вилсону в Веритэ; тот пожаловался на плохую слышимость и хотел обсудить проблемы, возникшие в Институте Доннерджека, но сразу посоветовал Джону обратиться к адвокату отца, Макнейлу в Эдинбург – или к его преемнику, – чтобы установить, является ли Доннерджек владельцем титула, и если да, то что необходимо сделать для приведения в порядок семейной резиденции. Вилсон хотел обсудить текущие контракты, однако экран поглотили языки пламени – пять минут, отведенные на разговор, закончились, а поскольку Доннерджек всегда отличался бережливостью, он не стал тратить еще одну карточку.

Сейджек устроился в развилке ветвей, выше остальных своих соплеменников. Отсюда было видно всех сразу. Чем больше времени им понадобится, чтобы до него добраться, тем легче подготовить достойную встречу. Как, например, сейчас.

Он крепко спал и видел сны о сексе и насилии, которые достаточно часто шли рядом в его реальной жизни Сейджек почувствовал чье-то присутствие и успел проснуться задолго до того, как Чимо приблизился к нему настолько, чтобы напасть, если таковы были его планы.

Сейджек рыгнул, испортил воздух и почесался. А потом стал молча наблюдать за Чимо, пока тот не оказался на таком расстоянии, что они могли слышать друг друга.

– Сейджек, – позвал Чимо, – скорее. У нас неприятности.

Сейджек нарочно зевнул, прежде чем ответить:

– Какие неприятности?

– Икси. Со всех сторон. Но больше всего на юге. А еще на западе и севере.

– Сколько икси?

– Все пальцы рук. Все пальцы ног. И член. Много раз. Только на юге.

– Что они делают?

– Ничего. Сидят в лагере. Едят. Делают свои дела. Спят.

– А как насчет тех, что на западе и на севере?

– Все пальцы. Может быть, нужно добавить несколько членов. Они только что пришли. Пока мы наблюдали, с севера появились еще.

– Ты и Стаггерт?

– Да.

Сейджек потянулся к талисману. Ему потребовалась не одна неделя, чтобы научиться завязывать узел на веревке, которую он нашел в лагере охотников за головами. Однако он видел узлы раньше и знал, для чего они нужны. А на этой веревке уже был узел. Сейджек использовал его в качестве образца. Снова и снова он возился с веревкой, пока не освоил новое и столь трудное искусство. Потом пришла очередь разных вариантов. Он готов.

Сейджек тщательно прикрепил оба конца веревки к волосам на голове Большой Бетси. Теперь голову можно пристроить на палку или надеть на шею ради какого-нибудь торжественного случая. Сейчас голова свисала с ближайшей ветки; он поглаживал ее, когда ему требовалось хорошенько подумать – и на удачу. Мачете Сейджек спрятал в дупле другого дерева; периодически он доставал свое оружие, если хотел что-нибудь отрезать.

Некоторое время Сейджек раздумывал, не взять ли голову с собой. Однако ему предстоит дальний путь, к тому же придется спешить. Голова может запутаться в кустарнике. Он попрощался с ней и обратился к Чимо:

– Отведи меня на юг. Потом на запад и север. Я должен сам посмотреть на икси.

Сейджек последовал за Чимо вниз. Он предупредил клан о появлении икси и направился на юг. Через несколько часов вождь уже прятался в кустах рядом с Чимо и изучал лагерь.

Здесь действительно собралось множество охотников; они ели, разговаривали, чистили и точили оружие. Сейджеку еще никогда не приходилось видеть такое количество икси. Вместе с дурными предчувствиями возникло немало вопросов. Почему их так много? Почему сейчас? И вообще, это охотники за головами, а не икси в зеленой форме. Почему охотники?

Икси являлись официальными представителями властей; их посылали откуда-то издалека сделать работу – чаще всего она заключалась в том, чтобы убивать представителей Народа. Но иногда икси рубили деревья или сажали их, выкапывали рвы, поворачивали реки вспять. А вот охотники за головами всегда только убивали – и, в отличие от икси, уносили с собой сувениры, знаки того, что работа сделана. Именно встречи с охотниками надоумили Сейджека забрать с собой голову Большой Бетси. Охотники вели себя свободнее, были опаснее, хитрее и заслуживали большего уважения.

Обычно они приходили поодиночке или небольшими отрядами, но, разглядывая новую стоянку, Сейджек предположил, что охотники на севере и западе явились сюда по одной и той же причине. Совсем не похоже на случайное совпадение…

Через некоторое время он коснулся плеча Чимо:

– Теперь отведи меня на запад.

Пока они шли, Сейджек размышлял о том, где сейчас обитает клан Отлага. Или Дортака. Или Билгада. Примерное представление о местах пребывания других кланов помогало избегать споров из-за территории. Однако в данный момент его интересовало их точное местонахождение.

За западным лагерем Сейджек наблюдал с совсем близкого расстояния; он начал подозревать, что никакой другой клан не будет окружен тремя отрядами охотников за головами. Очень скоро он узнает это наверняка, но уже сейчас Сейджеку стало не по себе. Хога, наблюдавший за западной группой, рассказал ему, что последние охотники только что прибыли. Они разбивали лагерь и, похоже, не собирались сниматься в ближайшее время. Поэтому Сейджек решил, что враг планирует провести здесь ночь, прежде чем выступить вместе с другими отрядами против его Народа.

Хога и Гонго, по приказу Стаггерта наблюдавшие за отрядом с самого утра, последовали за Сейджеком, когда тот отошел подальше от лагеря.

– Ты знаешь, где сейчас кланы Дортака, Билгада или Отлага? – спросил Сейджек.

– Отлаг там. – Гонго показал на север. – Далеко, за следующим лагерем охотников. Дортак еще дальше на западе. – Он снова махнул рукой. – Где Билгад, я не знаю.

Сейджека охватило странное ощущение – он понял, что Билгад направился на юго-запад. Таким образом, только его клан с трех сторон окружен охотниками за головами. Теперь он не сомневался, что ему хотят отомстить.

Он попытался представить себе, каким образом охотники расставят свои три отряда, чтобы действовать наверняка и окружить его людей. В голове начали возникать различные схемы. Ему вдруг страшно захотелось вообразить всю картину заранее. Подыскивая слово для концепции «план», Сейджек неожиданно все понял. И тогда ему стало ясно, что возникла такая ситуация, когда он должен превзойти самого себя, придумать нечто особенное.

– Отведи меня на север, – приказал он, – туда, где Стаггерт следит за последней группой.

Сейджек прикинул расстояние, пока они шли, и подумая о Круге Шаннибал, понимая, что необходимо перехитрить неприятеля и действовать быстро.

Вскоре после полудня они приблизились к северному лагерю. Стаггерт встретил их и повел на свой наблюдательный пункт на вершине холма.

– Самый маленький лагерь, – заметил Сейджек. – Столько, сколько пальцев на двух руках.

– Часть ушла патрулировать, – сказал Стаггерт.

– Народ в большой опасности, – проговорил через некоторое время Сейджек.

– Нам угрожают эти? – спросил Стаггерт.

– Да. И еще отряд на западе, который должен напугать Народ и заставить отступить на юг, где ждет самый большой отряд.

– А откуда ты знаешь? – спросил Стаггерт. Сейджек вспомнил о том рейде, когда он убил Большую Бетси. Другие охотники пришли сюда потому, что впервые изведали страх – они боялись сами стать дичью.

– Если я расскажу тебе все, что знаю, Стаггерт, ты станешь слишком умным, – ответил Сейджек, – как я. Им нужны наши головы, и они их возьмут. Если мы не найдем способ их прикончить.

Он повернулся к Чимо:

– Возвращайся к двум другим лагерям. Возьми с собой Гонго. Возьми Хого. Возьми Окро. Приведи их сюда, пусть ждут меня.

– Ждут? – спросил Чимо. – А куда пойдешь ты?

– Вернусь обратно к клану.

– И приведешь их?

– В одно место неподалеку.

– Зачем?

Сейджек оглядел своих заместителей. Потом постучал по лбу:

– Новый способ сражаться.

– Как ты его назовешь?

– Война Народа, – ответил Сейджек. Потом повернулся и скрылся в джунглях.

К вечеру Сейджек привел клан, оставив всех, кроме способных сражаться мужчин, на поляне, примерно в миле от северного лагеря охотников. На шее у Сейджека висел талисман, и он взял с собой палку которая режет. Воинов Сейджек расставил в узкой долине, рядом с лагерем врага. Потом провел совещание с командирами.

Стаггерт, Чимо, Сват, Гонго, Окро и Хога стояли в сумраке поляны и слушали вождя.

– Сегодня мы убьем охотников. Знаете как? Все утвердительно зарычали.

– Ничего вы не знаете, – возразил Сейджек. – Вы думаете, что нужно ворваться в лагерь, устроить страшный шум и начать драку. Нет, не так. На этот раз нужно действовать иначе. Когда станет темно и все заснут, мы подойдем как можно ближе. Сначала убьем тех, кто возле оружия. А в конце концов прикончим всех. Если у нас не получится или если они доберутся до своих острых палок, мы позовем на помощь еще воинов, готовых драться. Еще одна группа будет ждать моего сигнала. Нас слишком много, чтобы напасть одновременно, мы только помешаем друг другу. Все поняли?

Они снова утвердительно зарычали.

Ее тело находилось в одноместной палате; питание, массаж и все прочее осуществлялось специальным прибором-стражем. Страж связался с ней в Вирту, предупредил, что время истекает и пора возвращаться в Веритэ в соответствии с планом отдыха, который наметили для нее родители – неделя в Вирту и неделя в Веритэ. И так в течение всего лета. Лимит уже исчерпан, ей предоставили дополнительный срок, который, в свою очередь, тоже подходит к концу.

Однако когда ее ноги раздвинулись, а бедра начали совершать короткие быстрые движения, страж приостановил процесс насильственного возврата. Лидия начала тихонько стонать, а страж занялся оценкой ее состояния в Вирту. Сексуальные отношения, не связанные с насилием, обычно служили достаточным поводом для автоматического продления периода пребывания в Вирту. Когда же речь шла о насилии, многое зависело от того, кем является клиент – насильником или жертвой. Тут возникало немало юридических тонкостей, связанных с защитой клиента. Сканирование показывало, что в данном случае все происходит по обоюдному согласию. Страж, к несчастью, не мог оценить последствий исчезновения одного из партнеров сразу же вслед за наступлением оргазма.

Неожиданно ноги Лидии сомкнулись вокруг невидимых бедер. Движения стали резкими, ногти вцепились в невидимую спину. Монитор зафиксировал увеличение частоты биений сердца, повышение кровяного давления, учащенное дыхание. Он не заметил, что Лидия улыбается – так называемый «эффект любовника-демона», когда люди наблюдают за происходящим будто со стороны, продолжая хрустеть попкорном.

Как только наступила релаксация, страж активировал механизм возврата.

…И падал. И, черт подери, падал…

Его тело неподвижно покоилось на дне инерции, он опускался с лишенного вершины холма, по склонам, словно опаленным ударом молнии.

Тропа вела через пустынные земли и через холмистые и по мертвым равнинам, напоминающим брошенные после съемок фильма декорации. Вверх, только вверх вела тропа, в царство ослепительного света. Однако он был не из тех, кто отступает, и потому шел все дальше. Взбегал по вертикальным поверхностям, перепрыгивал бездонные пропасти. Он искал…

…И нашел?

Точнее, его нашли.

Он следовал за запахом. И вдруг оказался внутри. Он поднялся в воздух, и его завертело в фантастическом танце сорванного осенним ветром листа. Вокруг мерцал ошеломляюще яркий свет.

– О ужасающий пес, стремящийся по следу. – Голос, как и запах, казалось, звенит, доносится со всех сторон, окутывает его. – Ты зашел слишком далеко!

Мизар закинул голову и завыл так, как его научил Танатос.

Послышался глухой удар, сияние окружило его тело. Вой смолк, едва успев возникнуть. И снова пса завертело, а воздух наполнился новыми запахами – горящей изоляции, кипящего клея, паленой краски, расплавленного металла. Мизар летел, кувыркаясь и переворачиваясь, и вдруг почувствовал, как его швырнуло с края огромной скалы прямо в молчаливое небо, где в вечном сумраке расцветали звезды, а внизу проплывали облака.

И его объял мрак.

Он падал и падал – долгие дни, может быть, целые столетия, это зависело от миров, в которые он попадал…

…вниз…