4

Безопаснее я чувствовал себя минуты три, не более.

Я успел к входной двери раньше Кармелы и распахнул ее.

Он ввалился в комнату и немедленно запер за собой дверь, закрыв на крюк. Под голубыми глазами собрались морщинки, на нем не было плаща-накидки и обтягивающей кожаной куртки. Ему давно следовало побриться, и одет он был в изрядно помятый шерстяной костюм. Через руку было переброшено легкое габардиновое полупальто; на ногах кожаные туфли. Но это все же был Рэндом — тот самый, которого я видел на карте, только его смеющийся рот выглядел усталым, а под ногтями была грязь.

— Корвин! — он обнял меня.

Я сжал его плечо.

— Ты выглядишь так, что рюмка-другая тебе не помешает, — сказал я.

— Да. Да. Да… — согласился он, и я подтолкнул ее к библиотеке.

Минуты через три, усевшись с сигаретой в одной руке и рюмкой виски в другой, он сказал:

— Они за мной гонятся. Скоро будут здесь.

Флора вскрикнула, но мы не обратили на нее никакого внимания.

— Кто? — спросил я.

— Из других Отражений, — ответил он. Понятия не имею, ни кто они, ни кто их послал. Их четверо или пятеро, а может и шестеро. Они были со мной в самолете. Я зафрахтовал самолет. Это произошло неподалеку от Денвера. Я несколько раз менял направление полета, чтобы сбить их с курса, но это не помогло, а мне не хотелось слишком уклоняться в сторону. Я избавился от них в Манхеттене, но это вопрос времени. Думаю, что скоро они явятся сюда.

— И ты не знаешь, кто их послал?

Он коротко ухмыльнулся.

— Кто, кроме кого-нибудь из нашей семейки? Может быть, Блейз, может быть, Джулиан, а может, и Каин. Может быть, даже ты, чтобы загнать меня сюда. Хотя я надеюсь, что это не так. Ведь это был не ты?

— Боюсь, что нет, — ответил я. — И насколько это серьезно?

Он пожал плечами.

— Если бы их было всего двое-трое, я бы попытался устроить засаду. Но их слишком много.

Он был небольшого роста — примерно пять футов шесть дюймов, и весил не более ста тридцати фунтов. Но когда он говорил, что мог бы справиться с тремя громилами, он не шутил. Внезапно я подумал о том, насколько я сам физически силен, раз уж я был его братом. Я чувствовал себя достаточно сильным и знал, что могу встретиться в поединке с любым человеком, не особенно беспокоясь за себя. Так насколько же я был силен?

Тут до меня дошло, что скоро представится отличная возможность это выяснить.

Во входную дверь громко постучали.

— Что будем делать? — спросила Флора.

Рэндом рассмеялся, развязал галстук, кинул его на стол поверх своего полупальто. Затем он снял пиджак и оглядел комнату. Задержав взгляд на сабле, он в ту же секунду кинулся к стене и схватился за рукоятку. Я ощутил в кармане тяжесть пистолета и снял его с предохранителя.

— Делать? — спросил Рэндом. — Существует вероятность того, что они проберутся в дом. А следовательно, они будут здесь. Когда ты в последний раз дралась, сестричка?

— Слишком давно, — ответила она.

— Тогда постарайся быстренько вспомнить, как ты это делала, потому что времени осталось совсем мало. Их кто-то направляет, за это я ручаюсь. Но нас трое, а их всего шестеро. Так что особо можно не беспокоиться.

— Мы не знаем, кто они.

— Какая разница?

— Никакой, — вставил я. — Может быть, мне пойти и открыть дверь?

Оба они едва заметно вздрогнули.

— Это безразлично, лучше подождать здесь.

— Я могу позвонить в полицию, — предложил я.

Оба рассмеялись, почти истерически.

— Или позвать Эрика, — сказал я внезапно, глядя на нее.

Но она отрицательно покачала головой.

— У нас просто нет на это времени. Конечно, можно взять его карту, но к тому моменту, когда он сможет ответить — это если он решит ответить — будет слишком поздно.

— Да к тому же, это может быть его рук дело, — пробормотал Рэндом.

— Сомневаюсь, — ответила она. — Сильно сомневаюсь. Это совсем не в его духе.

— Верно, — добавил и я, просто, чтобы что-нибудь сказать и заодно показать им, что я разбираюсь в ситуации ничуть не хуже.

В дверь еще раз постучали, на этот раз значительно сильнее.

— Послушай, а Кармела не откроет? — спросил я, невольно вздрогнув от этой мысли.

Флора отрицательно покачала головой.

— Думаю, этого не может быть.

— Но ведь ты не знаешь, с чем нам придется столкнуться, — вскричал Рэндом и внезапно выбежал из комнаты.

Я пошел за ним вдоль по коридору в прихожую, и как раз вовремя, чтобы остановить Кармелу, собиравшуюся открыть дверь.

Мы отослали ее в свою комнату, приказав запереться на задвижку, и Рэндом заметил:

— Веское доказательство силы того, кто все это придумал. Как ты считаешь, что из этого выйдет, Корвин?

Я пожал плечами.

— Сказал бы, если б знал. Но не беспокойся, сейчас мы вместе, что бы там ни было. Отойди-ка!

И я открыл дверь.

Первый громила попытался войти в комнату, просто отпихнув меня в сторону, но жесткий удар локтем отбросил его.

Их было шестеро.

— Что вам угодно? — вежливо осведомился я.

Вместо ответа мне показали пистолет.

Резким ударом закрыв дверь, я наложил крюк.

— Да, это они. Но откуда мне знать, что это не какой-нибудь из твоих трюков, Рэндом?

— Знать ты этого не можешь, но я дорого бы дал, чтобы твои слова были правдой. Выглядят они достаточно неприглядно.

С этим трудно было не согласиться. Ребята на крыльце явно были тяжеловесами, шляпы надвинуты до самых глаз, так что лица скрыты в тени.

— Хотел бы я знать, на каком мы находимся свете, — буркнул Рэндом.

Ощутив слабое дрожание барабанных перепонок, я понял, что Флора подула в свой свисток. Так что, когда звон выбитого стекла смешался со звуками воя и рычания, меня это вовсе не удивило.

— Она свистнула собакам. Шестеро волкодавов, которые, повернись все по-другому, перегрызли бы горло нам с тобой.

Рэндом согласно кивнул, и мы направились на звон высаживаемых окон.

Двое вооруженных громил были уже в комнате. Я убил первого и упал.

Рэндом перескочил через меня, размахивая саблей, и голова второго отделилась от туловища.

К этому времени через окно влезли еще двое. Я расстрелял на них все патроны, одновременно вслушиваясь в рычание волкодавов и пальбу чужих пистолетов.

На полу корчились трое мужчин и столько же псов. Мне стало приятно при мысли, что мы разделались с половиной нападающих, и когда оставшиеся карабкались в окно, я прикончил одного из них способом, приведшим меня самого в изумление.

Повернувшись на каблуках, я схватил тяжелое дубовое кресло и швырнул его через всю комнату — футов на тридцать. И не промахнулся. Оно сломало позвоночник одному из громил.

Я не успел добежать до двух других. Рэндом проткнул одного из них саблей и швырнул на пол, чтобы его докончили собаки. Потом он принялся за второго. И этому, последнему оставшемуся в живых, ничего не удалось сделать. Правда, он убил одну из собак, но это был последний сознательный поступок в его жизни. Рэндом задушил его голыми руками.

На поверку вышло, что две собаки были убиты и одна тяжело ранена. Рэндом избавил ее от мучений быстрым ударом сабли, и мы принялись изучать поверженных противников.

В их виде было что-то необычное.

В комнату вошла Флора и тоже принялась помогать нам разобраться, что к чему.

У каждого из них были красные, как бы налитые кровью глаза. Однако на этих рожах это выглядело вполне естественно.

К тому же на каждом пальце было по лишнему суставу.

Челюсти сильно выдавались вперед, и в открытом рту одного из них я насчитал сорок четыре зуба, каждый из которых был значительно больше обычного и к тому же острее. Кожа была толстой, серого цвета и твердой на ощупь.

Несомненно, были и другие отличия, но и этого вполне достаточно.

Мы собрали их оружие, и я подобрал для себя три маленьких плоских пистолета.

— Они из Отражений, это вне сомнения, — сказал Рэндом, и я согласно кивнул головой. — И мне повезло. Они, кажется, совсем не ожидали, что у меня окажутся такие подкрепления — брат военный, да с полтонны собак.

Он подошел к выбитому окну и выглянул на улицу, и я не стал вмешиваться в его действия, пусть сам смотрит.

— Никого. Уверен, что мы всех их уложили.

После чего он закрыл тяжелые оранжевые шторы и придвинул к окну высокие шкафы. Пока он возился, я обыскал карманы трупов.

Документов там не было никаких, но это меня особенно не удивило.

— Пойдем обратно в библиотеку, — невозмутимо предложил Рэндом. — Я так и не допил свой виски.

Прежде чем усесться за стол, он тщательно вытер клинок и повесил его на место. Тем временем я наполнял стакан Флоры.

— Так что будем считать, что временно я в безопасности, да еще учитывая, что нас трое в одной лодке. — Рэндом изящно подвел итог сегодняшнему дню. — Господи, да у меня крошки во рту не было со вчерашнего дня!

После чего Флора отправилась сказать Кармеле, что теперь она может спокойно, ничего не опасаясь, выйти и накрыть стол в гостиной, но ни в коем случае не должна совать нос в библиотеку.

Как только дверь за Флорой закрылась, Рэндом повернулся ко мне и спросил:

— Какие у вас с ней отношения?

— Не поворачивайся к ней спиной, если останетесь наедине.

— Она все еще работает на Эрика?

— Насколько я знаю, да.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь выманить сюда Эрика. Он знает, что единственный способ до меня добраться — это явиться сюда самому, и я хочу выяснить, насколько велико это его желание.

Рэндом покачал головой.

— Не думаю, что он пойдет на это. Да и какая ему выгода? Пока ты здесь, а он там, для чего ему рисковать? Ведь его позиция сильнее. И если ты захочешь это изменить, то это тебе придется отправиться к нему, а не наоборот.

— Я сам пришел к такому же заключению.

Тогда глаза его сверкнули, на губах заиграла знакомая усмешка. Он пригладил свои соломенные волосы и заглянул мне в глаза:

— Ты собираешься рискнуть?

— Может быть.

— Не играй со мной в кошки-мышки, малыш. У тебя ведь на лице все написано. Ты знаешь, мне почти что хочется присоединиться к тебе. Из всего, что мне знакомо в жизни, больше всего мне нравится секс и меньше всего — Эрик.

Я закурил сигарету, обдумывая услышанное.

— А я читаю твои мысли, братишка: «Могу ли я верить Рэндому на этот раз? Он хитрый и коварный, и вне всякого сомнения предаст меня, если только ему предложат более выгодную сделку». Верно?

Я кивнул.

— Но все же, братец Корвин, вспомни, что хоть я и не делал для тебя ничего особенно хорошего, я и вреда особого тебе никогда не причинял. О, несколько довольно… хм… злых шуток, я это признаю. И тем не менее, ты вполне можешь сказать, что из всей нашей семейки мы лучше остальных понимали друг друга — по крайней мере, не путались друг у друга под ногами. Подумай. Кажется, я слышу шаги. Это или Флора, или служанка, так что давай поговорим о чем-нибудь другом. Хотя нет… Быстро! У тебя, надеюсь, есть с собой колода наших драгоценных фамильных карт?

Я покачал головой.

В эту минуту в комнату вошла Флора.

— Сейчас Кармела накроет на стол.

Мы выпили за предстоящий обед, и братец подмигнул мне за ее спиной.

На следующее утро тела громил исчезли из гостиной, на ковре не было ни пятнышка, окно было совсем как новое, и Рэндом объяснил, что он «принял надлежащие меры». Я не чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы расспросить его подробнее.

Мы одолжили у Флоры ее мерседес и поехали кататься.

Окружающие пригороды казались какими-то странными. Я не мог точно сообразить, чего в них не хватало, или что было нового, но чувствовал — здесь что-то нечисто. В тщетных попытках сообразить, что к чему, я нажил себе приступ головной боли, так что решил временно принять вещи такими, какими они были.

Я сидел за рулем, Рэндом — рядом со мной. Я небрежно заметил, что хотел бы опять оказаться в Эмбере — просто, чтобы посмотреть, как он отреагирует.

— Меня всегда интересовало, — парировал он, — хочешь ли ты просто отомстить, или за этим кроется что-то еще.

Это был ответ в стиле моего — я мог либо ответить, либо промолчать.

Молчать я не хотел, и поэтому выдал свою коронную фразу:

— Я много думал об этом, и взвешивал свои шансы. Знаешь, может быть я и попробую.

Тут он повернул голову и бросил на меня один из своих косых взглядов (до этого он смотрел в боковое стекло машины).

— Наверное, каждый из нас мечтал о власти или по крайней мере думал о ней — по крайней мере, у меня такая мысль возникала, хотя я и отказался от нее почти сразу же — и честно говоря, игра стоит свеч. Я знаю, ты сейчас спрашиваешь меня, помогу ли я тебе. Да. Помогу. Хотя бы для того, чтобы послать к черту всех остальных.

Он помолчал, потом спросил:

— Что ты думаешь о Флоре? Сможет ли она принести нам пользу?

— Сомневаюсь. Если все будет решено, она, без сомнения, присоединится к нам. Но что может быть сейчас предрешено?

— Или потом, — вставил он.

— Или потом, — согласился я, чувствуя, что такой ответ звучит так, как нужно.

Я боялся признаться, в каком состоянии находится моя память. Я боялся также доверять ему целиком и полностью. Мне так много нужно было знать, и не к кому было обратиться. Я сидел за рулем и обдумывал свое положение.

— Так когда ты думаешь начать? — спросил я.

— Как только ты будешь готов.

Вот я и доигрался. Получил на орехи, и абсолютно не знал, что делать дальше.

— Как насчет сейчас?

Он молчал. Потом закурил сигарету, похоже, чтобы выиграть время.

— Ну хорошо, — сказал он в конце концов. — Когда ты был там в последний раз?

— Так давно, что даже не помню. Я вообще не уверен в том, что смогу туда проехать.

— Ну хорошо, — опять повторил он. Тогда нам придется уйти прежде, чем нас смогут вернуть. Сколько у тебя бензина?

— Три четверти бака.

— Тогда поверни за следующим углом налево, и посмотрим, что будет.

Я свернул, и придорожные тротуары внезапно начали сыпать искрами.

— Ч-черт! — прошипел он. — Я шел здесь лет двадцать тому назад. Что-то слишком уж быстро я вспоминаю то, что нужно.

Мы продолжали двигаться вперед, и я не переставал удивляться. Что в конце концов происходит? Небо стало отдавать зеленым, потом розовым.

Пришлось закусить губу, чтобы не ляпнуть чего лишнего.

Мы проехали под мост, а когда вынырнули с другой стороны, небо вновь приняло нормальный оттенок, но зато теперь нас со всех сторон окружали большие желтые мельницы.

— Не беспокойся, — быстро сказал брат. Могло быть и хуже.

Я заметил, что люди, мимо которых мы проезжали, одеты довольно странно, дорога сложена из кирпича.

— Сверни направо.

Я подчинился.

Пурпурные облака закрыли солнце, начал накрапывать дождь. Небо расколола молния, забушевал ветер. Дворники работали на полную мощность, но толку от них было мало. Я включил фары и сбросил скорость.

Клянусь, что мы проехали мимо всадника, скачущего в противоположном направлении, одетого во все серое, с поднятым воротником и низко опущенной от дождя головой.

Затем облака рассеялись, и мы поехали вдоль морского берега. Высоко вздымались пенистые волны, огромные чайки задевали их крыльями. Дождь прошел, и я выключил дворники и фары. Дорога на сей раз была из щебенки, но этого места я и вовсе не узнавал. В боковое зеркальце я не видел города, который мы только что проехали. Я крепче вцепился в руль, когда мы неожиданно проехали мимо виселицы, на которой болтался под порывами ветра скелет.

Рэндом все так же курил и смотрел в окно, а дорога тем временем свернула с берега за невысокий холм. Травянистая равнина без единого деревца справа, слева невысокая гряда холмов. Небо к этому времени потемнело, но приобрело глубокий сверкающий лазурный цвет, как в глубоком прозрачном бассейне, закрытом тенями. Я не помню, чтобы мне приходилось видеть когда-нибудь такое небо.

Рэндом открыл окно, чтобы выбросить окурок, и леденящий ветерок пахнул мне в лицо, засвистел в машине. Соленый, острый морской ветер.

— Все дороги ведут в Эмбер, — сказал брат. Как будто это была аксиома.

Я вспомнил вчерашний разговор с Флорой. Совсем не хотелось показаться вероломным обманщиком только из-за того, что до сих пор молчал, но все равно я должен был сообщить ему то, что узнал, не только ради его безопасности, но и ради моей собственной.

— Знаешь, — сказал я, — когда ты вчера звонил, Флоры действительно не было дома, и я уверен, что она пыталась проникнуть в Эмбер, но путь для нее был закрыт.

Тут он рассмеялся.

— У этой женщины почти нет воображения. Конечно, в это время путь будет закрыт. В конце-концов нам придется идти пешком, в этом я не сомневаюсь: чтобы попасть в Эмбер, нам потребуются все наши силы и хитрость, если только мы вообще туда попадем. Она что, решила, что сможет пройти, как принцесса, и путь ее будет устлан цветами? Дура набитая. К тому же достаточно вредная. Ведьма. Она не заслуживает того, чтобы жить, но не мне это решать — пока…

— Сверни-ка здесь направо, — неожиданно решил он.

Что с нами было? Я понимал, что в тех экзотических переменах, которые происходили вокруг нас, виноват он, но никак не мог понять, как он это делает, и куда мы в конце-концов прибудем. Я знал, что мне необходимо догадаться, в чем тут секрет, но не мог просто спросить, иначе братец поймет, что сам я ничего не знаю. И тогда я окажусь в полной его власти. Казалось, он ничего не делал, только курил и смотрел в окно, но, свернув направо, мы оказались в голубой пустыне с розовым солнцем, сияющем на переливающемся небе. В зеркальце сзади тоже простиралась пустыня — на многие мили, сколько видел глаз. Да, интересный фокус.

Затем мотор закашлял, чихнул, опять заработал плавно. Потом еще раз.

Руль у меня в руках изменил форму.

Он принял вид полумесяца, и сиденье отодвинулось назад, сам автомобиль приобрел более низкую посадку, а ветровое стекло приподнялось.

Однако я ничего не сказал даже тогда, когда на нас обрушилась фиолетовая песчаная буря.

Но вот когда она пронеслась мимо, я чуть не вскрикнул от удивления.

Примерно в полумиле от нас на дороге сбилось в кучу множество машин. Все они стояли неподвижно, и я слышал, как они сигналили.

— Скинь скорость, — сказал он. — Вот и первое препятствие.

Я сбросил газ, и нас обдал новый порыв песчаного ветра. Только я собрался включить фары, как буря окончилась, и я несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что не сплю.

Машин не было, гудки умолкли. Теперь вся дорога была в искрах, совсем как раньше тротуары, и я услышал, как Рэндом кого-то невнятно ругает.

— Черт! Убежден, что пришлось поменять направление именно так, как этого хотел тот, кто поставил этот блок, — сказал он. — И меня прямо злость берет, что я сделал то, чего от меня хотели — самое очевидное.

— Эрик? — спросил я.

— Может быть. Как ты думаешь, что нам сейчас делать? Изберем трудный путь или поедем дальше и посмотрим, есть там еще блоки или нет?

— Давай еще немного проедем. В конце-концов это всего лишь первый.

— Ну хорошо. Хотя кто знает, каким будет второй?

Второй был существом — я не знаю, какое ему еще можно подобрать определение.

Оно — существо — было похоже на плавильную печь с руками, шарящими по дороге. Оно подбирало автомобили и пожирало их.

Я ударил по тормозам.

— В чем дело? — спросил Рэндом. — Не останавливайся, иначе как мы проедем мимо?

— Я просто немного растерялся, — пробормотал я, и он бросил на меня странный косой взгляд.

Я знал, что сказал не совсем то, что нужно.

Налетела еще одна песчаная буря, а когда прояснилось, мы опять катили по ровной пустой дороге. В отдалении виднелись башни.

— Думаю, что надул его, — усмехнулся брат. — Пришлось закрутить несколько перемещений в одно, а этого, по-моему, он не ожидал. В конце-концов, никто не может закрыть все дороги в Эмбер.

— Что верно, то верно, — ответил я, пытаясь хоть несколько исправить положение после тех слов, что вызвали его косой взгляд. Я стал думать о Рэндоме. Маленький, хлипкий человечек, который мог погибнуть вместе со мной вчера вечером. В чем его сила? И о каких Отражениях все время идет речь? Что-то говорило мне — чем бы ни были эти его Отражения, сейчас мы двигались среди них. Но как? Это было явно его рук дело, но он сидел так спокойно, курил, и вообще был весь на виду, что я понял — он проделывает это с помощью своего мозга. Опять-таки, как?

Я, правда, слышал, как он говорил, что вот тут надо «прибавить», а тут «отнять», как будто вся вселенная была одним большим уравнением.

Я решил — и внезапно был уверен в правильности этого решения — что он действительно прибавляет и вычитает — в видимом, окружающем нас мире, чтобы подвести нас ближе и ближе к этому странному месту, Эмберу, и что это единственная возможность попасть туда.

И я тоже когда-то умел делать это. И ключ к этому умению, внезапно понял я, лежал в понимании Эмбера.

Но я не мог вспомнить.

Дорога резко свернула, пустыня кончилась, повсюду расстилались поля с высокой голубой травой. Через некоторое время пошли небольшие холмы, и у подножия третьего холма мостовая кончилась, мы въехали на узкую грязную дорогу. Она была довольно ухабистой и кружила возле других, высоких холмов, поросших невысокими колючими кустами.

Примерно через полчаса мы въехали в лес толстых квадратных деревьев, со множеством дупел в стволах, с причудливо изрезанными листьями осеннего желтого и пурпурного цветов.

Начал накрапывать небольшой дождик, сгустились тени. От мокрых листьев, лежащих на земле, поднимался бледный туман. Откуда-то справа послышался звериный вой.

Руль поменял форму еще три раза, в последнем варианте превратившись в деревянный многоугольник. Автомобиль стал больше и выше, и на капоте неведомо откуда появилось украшение в форме птицы фламинго. На сей раз я удержался от каких бы то ни было замечаний и ограничился тем, что молча пытался приспособиться к сидению, которое тоже все время меняло форму, и к управлению необычным автомобилем. Рэндом, однако, посмотрел на баранку после ее последнего превращения, покачал головой, и внезапно деревья стали значительно выше, с гроздьями лиан и сетями паутины, а машина приобрела почти прежний вид. У нас оставалось еще полбака бензина.

— Пока что мы продвигаемся вперед, — заметил мой брат, и я согласно кивнул головой.

Дорога внезапно расширилась и стала асфальтовой. По обеим сторонам ее расположились каналы, в них текла грязная вода. Листья, мелкие ветки и разноцветные перышки плавали по поверхности.

Тело вдруг стало легким, голова закружилась…

— Дыши медленно и поглубже, — посоветовал Рэндом — Попробуем пройти здесь напрямик, и атмосфера, и гравитация некоторое время будут другими. По-моему, нам до сих пор здорово везло, и я постараюсь воспользоваться этим — подъехать так близко, как только можно, и чем быстрее, тем лучше.

— Неплохо придумано — заметил я.

— Может быть, да, а может, и нет. Но по крайней мере я считаю, что игра стоит све… Осторожно!

Мы как раз въезжали на холм, с вершины которого нам навстречу несся грузовик. Я резко свернул в сторону, пытаясь объехать его, но и грузовик повернул туда же. В самый последний момент мне пришлось резко свернуть и вырулить на мягкую грязь обочины, почти у канала, только чтобы не столкнуться.

Справа взвизгнули тормоза. Грузовик остановился. Я попытался дать задний ход и снова выбраться на дорогу, но машина прочно засела в мягкой грязи.

Затем я услышал хлопок двери и увидел водителя, выбирающегося из правой дверцы, а это означало, что, вероятнее всего, именно мы ехали не с той стороны дороги. Я был убежден, что нигде в США не было левостороннего движения, такого, как в Англии, но к этому времени я давно уже не сомневался, что мы покинули Землю, которую я знал.

Это был мощный бензовоз. На борту большими красными буквами было написано «ЗУНОКО», а снизу, помельче, девиз: «Ми ездим по всему миру». Когда я вышел из машины и попробовал извиниться перед подошедшим шофером, он покрыл меня матом. Внушительный мужик, одного роста со мной, но почти квадратный, и в руке у него зажат гаечный ключ.

— Послушайте, я ведь извинился! Чего вы еще от меня хотите? Никто не пострадал, да и машины тоже целы.

— Таких дураков — водителей нельзя пускать и близко к рулю! — взвыл он. — Вы угроза для общества!!!

Тут из машины вышел Рэндом, помахивая пистолетом:

— Послушайте-ка, мистер, убирались бы вы отсюда подобру-поздорову.

— Убери пистолет, — сказал я, но он опустил предохранитель и прицелился в шофера.

У того отвисла челюсть. Он повернулся и бросился бежать.

Рэндом тщательно прицелился в удаляющуюся спину, и мне удалось отбить его руку как раз в тот момент, когда он спустил курок.

Пуля ударилась в мостовую и рикошетом отлетела в сторону.

Рэндом побелел от гнева:

— Черт бы тебя побрал! Я мог попасть в бензобак!

— Ты мог попасть еще и в того бедолагу.

— Ну и что с того? Мы не воспользуемся этой дорогой по крайней мере целое их поколение. Этот ублюдок осмелился оскорбить принца Эмбера! Когда я стрелял, я думал о ТВОЕЙ чести!

— Я сам в состоянии защитить свою честь, — сказал я, и чувство холодной могущественной ненависти и страсти внезапно проснулось во мне и заставило сказать: — Потому, что он был мой, и это я, а не ты властен был убить или помиловать его, по своей воле.

Ярость прямо выплескивалась из меня.

Брат вдруг склонил передо мной голову, и как раз в это время дверца грузовика захлопнулась, и послышался шум удаляющегося мотора.

— Прости меня, брат, — сказал он. — Прости, что я осмелился. Но я возмутился, когда услышал, как один из них разговаривает с тобой. Я понимаю, что мне следовало подождать, пока ты сам не решишь, что с ним делать, или по крайней мере испросить у тебя разрешения прежде, чем действовать.

— Ну ладно, все позади. Давай попробуем теперь выбраться на дорогу, если удастся.

Задние колеса увязли примерно до середины, и пока я смотрел на них, пытаясь сообразить, как бы тут вывернуться, Рэндом окликнул меня.

— Порядок, я ухватился за передний бампер. Берись за задний и давай вынесем его на дорогу, только теперь уже с левой стороны.

Он не шутил.

Правда, он говорил что-то об уменьшении гравитации, но я ее почти не чувствовал.

Я знал, что весьма силен, но у меня были свои сомнения по поводу того, что смогу поднять «мерседес» за задний бампер.

Но, с другой стороны, мне ничего не оставалось делать, потому что он ожидал от меня именно этого, а я не мог допустить, чтобы он узнал о странных провалах в моей памяти.

Так что я наклонился, ухватился поудобнее, выдохнул и напряг ноги. С чавкающим звуком задние колеса выскочили из влажной грязи. Я держал машину примерно в двух футах над землей! Это было тяжело — черт возьми! Это было тяжело, но я мог это сделать!