Или в ещё какое-то невероятно сложное электронное устройство. Пол, стены и потолок с большим талантом были разрисованы под микросхемы. А для придания ещё большей достоверности кое-где по рисункам змеились пучки проводов, весело перемигивались разноцветные огоньки светодиодов, раздавался треск электрических разрядов. Отчётливо пахло озоном. Под самым потолком были подвешены две камеры видеоконтроля, бдительно озирающие всех входящих и выходящих. У стойки администратора – кстати, представлявшей точную копию увеличенной в несколько раз радиолампы, толпились несколько человек. Как заметил Стерн – уже изрядно поддатых. Сам администратор – улыбчивый молодой человек в ослепительно белом костюме, молча подавал им наплечные кобуры с пистолетами. Большим знатоком в оружейном деле Стерн себя не считал. Но, как и всякий НОРМАЛЬНЫЙ ГРАЖДАНИН, два года честно отдавший службе в рядах советской ещё армии, мог без труда определить – импортный перед ним «ствол» или отечественный. У этих мужиков были явно заграничные «штучки». Что-то типа «беретты» или «чешско збройевки». Видел он похожие машинки в каком-то военном журнале. Кажется, «Солдате удачи».
– Охрана Гарнича! – шепнула девица, поймав недоумённый взгляд Антона. – А-а, – сразу успокоился тот.
А вот Стерн удивился. Гарнич в городе был личностью легендарной. Скромный и незаметный инженер оборонного КБ, стоило только грянуть перестройке, тут же покинул престижную, но уже переставшую приносить хорошие деньги работу, и организовал первый кооператив по ремонту домашней бытовой техники. Затем открыл несколько видеосалонов, товарно-сырьевую биржу, частную газету, потом – радиостанцию и телекомпанию. Далее были банк, фирма по скупке цветного металла, страховое агентство. Ничем подолгу Гарнич не увлекался. Но – вот ведь удивительное дело! – всегда успевал вовремя продать своё очередное детище. И по очень хорошей цене. Причём, продажи КОНКРЕТНОГО ДЕЛА всегда совпадали у Гарнича с периодом наивысшего расцвета КОНКРЕТНОЙ СФЕРЫ российского предпринимательства, где это ДЕЛО велось. Одним словом, Гарнич умел вертеться. «Генетически обусловленный тип совершенного бизнесмена» – назвал его как-то в одной из своих статей Стерн. И судя по тому, что на следующий день после выхода газеты, Стерну принесли конверт от неизвестного доброжелателя с десятью «стобаксовыми» бумажками, Гарничу это определение явно понравилось. Даже весьма умные и не склонные к сентиментальности коммерсанты, порой бывают очень падки на лесть.
Потом легендарная личность избралась в Госдуму и навсегда ушла в большую и денежную политику. Однако малую родину не забывала – и периодически там появлялась.
Но надо отдать ему должное. Каждый приезд вице-спикера в родной город сопровождался нешуточной благотворительной акцией. То в местной цетральной больнице полностью обновлялось ВСЁ медицинское оборудование, а в помещениях делался евроремонт. То в городских школах, как грибы после дождя, возникали дополнительные компьютерные классы. А то областной краеведческий музей тихо и без большой помпы переезжал из полусгнившей деревянной развалюхи – в трёхэтажный особняк, отгроханный за неполных три месяца специально выписанными из Москвы строителями…
Ресторан «Хай-Тека» заставил Стерна удивлённо присвистнуть. Определённо, дизайнеры клуба даром свой хлеб не ели! Собственно, единого зала, как такового, в «Хай-Теке» не существовало. Всё помещение ресторана напоминало выстроенные в ряд соты различных размеров, выполненные из полупрозрачной разноцветной пластмассы. Это были отдельные кабинеты, внутри которых можно было и неплохо поесть, и даже поспать – на этот случай к каждой соте примыкало спальное помещение. По слухам, владельцы «Хай-Тека» обеспечивали свои гостям полную конфиденциальность – кто бы не находился в сотах, его нельзя было подслушать или заснять на видеокамеру. Пластик сот настолько искажал видимость, что сквозь него можно было разглядеть только неясные очертания фигур присутствующих. И не более того. А звукозапись и микрофоны «глушили» специальные устройства. Кроме того, два раза в день все помещения «Хай-Тека» проверялись охраной на наличие «жучков».
– Тут ещё и отдельные выходы есть, – шепнула Татка на ухо Стерну, заметив с каким интересом её новый приятель разглядывает антураж бара. – А в спальной комнате – даже компьютер и телевизор со спутниковой антенной…
«Ну, дают буржуи!» – восхитился Стерн. Но вслух ничего говорить не стал. Чтобы – не дай Бог! – не приняли за дремучего провинциала!
Им дали соту светло-зелёного цвета. Не успела компания там расположиться, как шустрые официанты споро накрыли стол (в основном, закуска была представлена бутербродами – с сёмгой, севрюгой, чёрной и красной икрой, нежнейшим карбонатом и великолепной ветчиной, из напитков подали водку «Орёл» – производства местного ликёро-водочного завода, кстати, довольно неплохого качества, лишь коньяк и тоник были заграничными).
– Ну, братцы-кролики, мальчики и девочки! – весело возгласил Антон, поднимая стопку с водкой, – Как говаривали наши деды-прадеды, дай Бог, не последняя!
Сейчас он уже не подделывался под «чисто конкретного пацана», и одно это обстоятельство делало его симпатичным малым. И даже фигура «качка» уже не вызывала былой настороженности.
«Вот что язык с восприятием делает!» – подумалось Стерну. И он щедро плеснул себе в рюмку коньяка.
В общем, тот вечер прошёл неплохо. Антон веселил всю компанию анекдотами – а он знал их, как оказалось, великое множество, Татка незаметно надралась водки, и ей уже было всё равно, что там под столом выделывает на её коленках разгорячённая рука журналиста. А сам Стерн, умело руководя беседой, прояснил для себя несколько – ну, о-очень интересных моментов! – которых как раз и не хватало ему для одного давно задуманного материала.
Между делом выяснилось, что Антон не входил ни в какую группировку, а являлся заместителем генерального директора охранной фирмы «Прайд». Именно её сотрудники отвечали за безопасность «Хай-Тека» – и, как понял Стерн из полупьяных намёков разливавшегося соловьём Антона, даже имели свою долю с выручки клуба. Одним словом, обычное «крышевание». Которым сейчас не брезгуют даже органы. Теперь понятным стало то почтение, с каким принимали в клубе их компанию.
– А кто владелец сего приятного заведения? – словно бы невзначай поинтересовался Стерн. И не то, чтобы это его сильно интересовало. Спросил просто так, про запас. На всякий, как говорится, случай. Потому как никакая информация НИКОГДА ЛИШНЕЙ не бывает. Если ты НАСТОЯЩИЙ ЖУРНАЛИСТ (а в этом Стерн не сомневался!), то останешься им в любой ситуации и при любых обстоятельствах: на бабе, в походе и даже валяясь в больнице под общим наркозом.
Антон не успел ответить – а Татка, почувствовав наконец-то чью-то руку у себя под юбкой, глупо захихикала. Сзади раздался чей-то спокойный и уверенный голос:
– А данное заведение принадлежит мне.
От неожиданности, Стерн вздрогнул и немедленно убрал руку, а Антон схватился за пиджак. У открытой двери в кабинет-соту стоял, небрежно облокотившись о притолоку, невысокий мужчина неопределённого возраста – про таких говорят, что им можно дать и двадцать, и сорок с хвостиком. Абсолютно невыразительное лицо – посмотришь и сразу забудешь, мечта любой спецслужбы! Белые брюки, такого же цвета пиджак, светло-жёлтая «тишотка». Всё – очень дорогое, сшитое на заказ. И не в российском ателье, а в каком-то импортном, от Гуччи-Армани-Кардена. На правом запястье у незнакомца – золотые часы. Взгляд – мудрый и доброжелательный. Во всяком случае, так показалось Стерну.
Мужчина шагнул в кабинет и протянул Стерну руку:
– Познакомимся? Меня зовут Владислав Игоревич. Фамилия – Гарнич. Генетически совершенный тип российского бизнесмена, – он приветливо улыбнулся. Рукопожатие у Гарнича на удивление оказалось неожиданно крепким. Но журналист, несмотря на лёгкое обалдение, своей хватки не ослабил. – А вы сильный человек, – одобрительно кивнул ему легендарный человек, подсаживаясь к столу. На оторопевшего Антона и ничего не понимающую, но при этом кокетливо улыбавшуюся Татку, он не обратил никакого внимания. Словно их здесь и не было.
Гарнич плеснул себе коньяк в стакан Антона (тот поспешно поднёс вице-спикеру бутерброд с сёмгой, но человек-легенда отрицательно покачал головой – и Таткин брат мгновенно увял), чокнулся со Стерном – и прежде чем выпить, бросил на Антона и его сестру выразительный взгляд. Те тут же вскочили со своих мест и чуть ли не бегом выкатились вон. Хлопнула, закрываясь дверь. Стерн и Гарнич остались одни. И только тогда «генетически совершенный тип бизнесмена» произнёс фразу, перевернувшую, как потом выяснилось, всю жизнь Стерна.
– Дорогой Константин! Вы уж извините меня, старого человека, за то, что лезу не в свои дела, но мне кажется, что ваше руководство Вас – просто недооценивает! Платить такому профессионалу, как Вы, какие-то жалкие триста долларов в месяц, вместо – ну, не знаю, поправьте меня, если я ошибаюсь, – тридцати-сорока тысяч, это тоже самое, что топить печь не углём, а бумажными ассигнациями!..
Стерн, до этого момента настороженно слушавший Гарнича, сразу же понял, что настал его звёздный час. И не ошибся.
У человека-легенды возникла проблема. Его коллега по Думе – и одновременно хозяин общероссийской сети аптек, залез на территорию, которую давно контролировал Гарнич. Иди речь о нескольких миллионах долларов – пяти там, семи, ну, на худой конец, десяти, Гарнич бы и мараться не стал. Для него это были – НЕ ДЕНЬГИ. Плюнул бы да продолжал заниматься своими делами дальше. Но в данном конкретном случае «аптекарь» позарился на полтора миллиарда. А это уже были совсем другие расклады. Потерять такие деньги – значило не только нанести непоправимый ущерб своему бизнесу. Маралась репутация ДЕЛОВОГО ЧЕЛОВЕКА. Что в сферах, где вращался Гарнич, было равносильно смерти. Требовалось срочно наказать наглеца. Да так, чтобы и другим неповадно было топтаться на чужих угодьях.
Привычный ещё пять лет назад способ «заказа» тут не годился. Во-первых, сразу бы вычислили: откуда дует ветер. А, во-вторых, ну не любил Гарнич «мокрые дела!» И если была возможность их избежать – всегда выбирал бескровный вариант.
Была ещё и третья причина, не менее важная.
В деловых кругах Гарнич почитался за хитрую сволочь. И ему совершенно не хотелось портить уже сложившуюся репутацию банальным привлечением киллера. И тут под руку совершенно кстати подвернулся Стерн.
Его-то Гарнич и попросил о небольшой услуге. Нужно было опубликовать пару материалов о бизнесе «аптекаря». Причём, со ссылкой на местные реалии – поскольку в городе «аптекарю», как выяснилось, принадлежала крупная фармакологическая фабрика. Официально почему-то числившаяся муниципальной собственностью. В дискете, которую передал Стерну Гарнич, содержались настолько убийственные и убедительные факты, что не поверить им мог разве что псих.
И Стерн показал себя. Семь материалов, вышедших в губернской газете (редактор хотел было отказаться от их публикации, но на него надавили из ФСБ – и он сдался), объединённые под одной рубрикой «Криминальная провинция», вызвали в городе настоящий шок. В первой статье рассказывалось о публичных домах, уютно устроившихся под крышами местного пединститута и музыкального училища. Они обслуживали высокопоставленных чиновников, а работали в этих «салонах красоты» далеко не самые худшие студентки. Многие – из вполне приличных семей.
Второй материал подробно расписывал недавнюю приватизацию единственного в области мусоросжигательного завода. Который был куплен заезжими купцами за смехотворную сумму – в сорок пять тысяч долларов. Одновременно у шефа городского КУМИ появился особняк на Кипре, а ещё пара-тройка чиновников рангом пониже обзавелась солидными банковскими счетами в Науру и новенькими «шестисотыми» мерседесами. И так далее.
Статья о фармацевтическом предприятии, где параллельно с выпуском лекарств, изготавливали синтетические наркотики, шла пятой. И никакой, даже самый проницательный аналитик и эксперт, не сумел бы вычислить хоть какую-то связь между ней и личной заинтересованностью Гарнича.
Когда рубрика исчерпала себя (а точнее – иссякла информация на дискете), Стерн был уже знаменитостью. Три суда, закончившиеся его победой, два громких уголовных дела против некоторых, особо засветившихся чиновников, и серия тихих отставок – вот итог его судьбоносной встречи с человеком-легендой. Ну, а то, что на медицинскую империю «аптекаря» после статьи накинулись всевозможные контрольные и силовые структуры и фактически поставили её на грань банкротства, а сам Стерн оказался в роли собкора весьма авторитетной московской газеты, не говоря уже об энной сумме, полученной от Гарнича ЗА УСЛУГУ– так, это можно было считать достойной наградой человеку, к которому Фортуна наконец-то повернулась лицом!
Гарнич не слишком докучал Стерну своими просьбами. Да и были они уже не столь глобальными, как в первый раз. Хотя на гонорары человек-легенда никогда не скупился.
Среда, 7 июля 2000-го года. Ближнее Подмосковье, сауна с пивом. Поздний вечер
Со Свислым Вениамин Амиранович встретился в сауне. Была у «Вени-Железобетона» такая точка за городом для особо важных встреч. Внешне – неприметная, зато внутри – настоящий дворец. А от докучливого внимания «бомжей» и прочей любопытствующей сволочи берегла охрана – сауна располагалась на территории ночного развлекательного клуба «Кипарис», в котором любила оттягиваться киношно-музыкальная «тусовка». Правда, даже и ей не было ходу в сауну.
От остальной части клуба сауну отделял высокий бетонный забор. Имелся и отдельный вход. Так что даже тусовка не ведала, что там, за забором, находится. Впрочем, и не пыталась узнать, полагая, что, скорее всего, здесь скрывается обычная подсобка. Или иное, подобное сооружение. А дальний родственник «Вени-Железобетона», являвшийся номинальным хозяином сауны, свято берёг покой её посетителей.
– Гляжу, ты сегодня без девочек! – грустно констатировал генерал, сбрасывая китель и подсаживаясь к столу, где уже выстроились бутылки с холодным пивом. Чуть далее стояла огромная тарелка с маслянисто блестевшими на свету норвежскими тигровыми креветками, красовалась двухлитровая бутыль «Юрия Долгорукого» и небрежно были разбросаны стеклянные тарелочки со скромной закуской: балычком, чёрной икоркой, палтусом, фаршированными яйцами и прочими кулинарными прелестями. Даргджанов любил покушать – да, впрочем, и его друзья-соратники отсутствием аппетита тоже не страдали.
– Тут не до девочек, – мрачно буркнул «кремлёвский завхоз». Он открыл пару бутылок, одну вместе со стаканом придвинул Свислому – генерал принципиально не пил из горлышка, вторую взял себе. – Возникла небольшая, но крайне неприятная для НАС, – он выделил это слово голосом, – проблема, старина. Правда, её уже решают. Но люди, которым я поручил дело, м-м, как бы это сказать по-деликатнее что ли выразиться? – требуют постоянного за собой догляда. Не будь известных тебе обстоятельств, я бы с этим и сам справился. Но сегодня – не могу. Астанин, сука, обложил меня со всех сторон, за каждым шагом бдит…
– А что за ребята? – лениво поинтересовался генерал, с удовольствием цедя сквозь зубы леденющий «Гиннесс». – Небось, опять твои «алтайские»? – и посоветовал по-дружески: – Развязался бы ты с ними, Веня! Это я тебе, как друг, говорю. Не ровен час, прикажут за них взяться, ведь такое дерьмо наружу полезет!.. Я, понятное дело, меры приму, коли мне такую вводную дадут, тебя – отмажу! А ну как безопасность подпишут?.. С ними теперь хрен до-базаришься, там ведь – НЫНЕШНИЙ в большом фаворе! Как-никак, двадцать лет в их СИСТЕМЕ отпахал…
– Да разберусь я с «алтайскими»! – досадливо отмахнулся Даргджанов. – Вот решу свою проблему – и отправлю мальчиков в «Чикаго»! Но пока мне без них не обойтись! Должен ведь кто-то грязную работу делать. Не твоих же чистоплюев привлекать!.. Ты лучше меня сюда слушай. Подбери-ка мне толковых парней, суперменов – и головастых! – но таких, чтобы языком зря не мололи. И пусть они возьмут наших таёжных друзей под плотный колпак. В первую очередь – «Хвата», потом «Сеню-Ёжика» и «Марабута»…
– Да они и так на «прослушке»!
– Не на полной! – отрезал Даргджанов. Брови у Свислого удивлённо изогнулись: – Ах, вот оно как! То-то они в последнее время о какой-то дребедени «трендят», а по существу – ни словечка! – он хитро прищурился: мол, понимаю, понимаю! – Интересно, какая ж это сука в моей конторе «налево» пошла? – и, ехидно ухмыльнувшись, подмигнул приятелю.
– Какая тебе разница? – поморщился Даргджанов. – Налево, направо… Главное, что я об этом узнал и тебя предупредил. Поэтому – сам меры принимай, никто за тобой дерьмо твоё подчищать не станет!.. Меня вот что интересует: я должен знать всё, что они говорят по поводу писем одного человека. И о том, как продвигаются их поиски. Пусть парни насуют нашей троице «жучков» хоть в задницу, лишь бы ни один их разговор по теме не прошёл мимо тебя. А вот когда станет известно, кто и где хранит эти письма, то сразу же извещаешь меня, пусть даже я у НЫНЕШНЕГО на докладе буду! Понял? А своих ребят – немедленно к этому человеку! Чтобы изъять переписку до того, как за ними приедут боевики «Хвата»…
Даргджанов помолчал несколько мгновений. Потом вдруг его глаза полыхнули огнём, и «Веня-Железобетон» резко подался корпусом к Свислому. От неожиданности тот шарахнулся назад, но «кремлёвский завхоз» оказался проворнее, успел цапнуть генерала левой рукой за горло – и притянул к себе. Глядя прямо в испуганное лицо Свислого, бешено прошипел: – Но смотри у меня, Петька! Не дай Бог, какая сука – или ты, сунете свои любопытные носы в эти письма! На том свете достану, до пенсии не доживёте! – и, отпустив шею побледневшего генерала, закончил уже другим, более миролюбивым тоном: – Найдёте бумажки, в чемоданчик сунете – и доставите мне. Понятно? Награжу по-царски! А нет… Сгною! Ясно?
– А чего ж тут неясного? – Свислый перевёл дыхание и снова попытался изобразить из себя независимую личность. Получилось плохо. «Веня-Железобетон» славился умением нагонять жути на людей. – Человечка, конечно же, тоже в «Чикаго» отправить?
– А будто ты и сам не знаешь, что тебе делать! – огрызнулся в ответ Даргджанов. – Да, кстати: твоим парням могут помешать.
– Кто?
– Команда Астанина. Их тоже интересуют эти письма. Так что будьте по-аккуратнее. Не подставляйтесь!
Свислый осклабился:
– Не учи учёного, Веня! Не впервой хлопцам Кузьмича фитиль вставляем!
– Я сказал – по-аккуратнее! – повысил голос Даргджанов. – Тут не до фитилей – за эти бумаги, чует моё сердце, скоро такая охота начнётся, что не дай Бог на её пути оказаться! Сомнут и не заметят.
Четверг, 8 июля 2000-го года. Светлогорск. Утро
С Зоей Анатольевной Стерн пересёкся у здания областной администрации. Лучшая подружка Алисы Сергеевны спешила на встречу со специалистами комитета по образованию, утрясать там какие-то свои школьно-методические вопросы, а журналист только что покинул очередной брифинг у губернатора – заседание было скучным и неинтересным, что-то там о борьбе с должниками за электроэнергию. Больше получаса эту говорильню нормальному человеку вынести было невозможно, вот почему все «смишники», особенно – те из них, что сидели рядом с выходом, постарались потихоньку слинять из Овального кабинета. Но так, чтобы не заметил глава региона. Мужик он был обидчивый, мог при случае и припомнить неуважение к своей персоне, а это в Светлогорской области, где губернатор являлся царём, Богом и воинским начальником, что называется, БЫЛО ЧРЕВАТО. Даже для представителей оппозиционной или центральной прессы. Впрочем, Стерн оказался из когорты счастливчиков. Его ухода никто не просёк.
– О, Костик, привет! – заорала, по своей всегдашней манере, обрадованная ПЕРЕСЕЧЕНИЕМ, Зоя Анатольевна. – Откуда, дружище? Небось, от нашего ХОЗЯИНА? Ну, и как он там? ССУЧЕСтвует?
Стерн нервно огляделся. При всём своём свободомыслии и незакомплексованности, какие-то мерки поведения были святы и для него, уж выставлять себя на посмешище шутом гороховым, да ещё напротив администрации, известному журналисту хотелось меньше всего.
А вот Зоя Анатольевна, при всей своей милой непосредственности, порой совершенно не умела вести себя в ПРИСУТСТВЕННЫХ МЕСТАХ, как и полагалось ПЕРСОНЕ.
Но деваться было некуда. И Константин, состроив приветственную рожу – а чего было поделать? Это же – лучшая подруга Алисы! Воленс-ноленс приходится поддерживать отношения! – также весело (но с известной долей натянутости – чего Зоя Анатольевна, к счастью, не заметила!) воскликнул:
– Привет, дорогая, рад тебя видеть! Божественно выглядишь? Куда плывём?
Зоя Анатольевна расплылась в довольной улыбке – она млела от комплиментов, даже самых незатейливых. Отмахнулась шаловливо: – Ой, Костик, ну ты и скажешь, я ж совсем обычная девка, какая из меня красотка? Вот наша с тобой общая знакомая, ну, ты понимаешь, кого имею в виду, Альку, та вообще супергёрлс, таких мужиков хомутает – ну, просто держишь, даже президент не устоял…
И вдруг заткнулась, точно язык прикусила. В глазах её плеснул откровенный ужас, который Стерн – мужик опытный и тонко чувствующий НЮАНСЫ, моментально засёк. Засёк – и тут же сделал стойку. Сработал инстинкт НАСТОЯЩЕГО журналиста.
– В смысле, родная? – тут же хмыкнул он, вроде бы незаинтересованным тоном, и галантно приобнял даму за талию. К слову, не потерявшую своей привлекательности, несмотря на возраст хозяйки. – Ты – НАШЕГО, что ли, имеешь в виду? Ну, так это понятно и без того, Алиса свет Сергеевна на мелочёвку не разменивается, зачем ей обычные «мэны», подавай банкиров… – он валял дурачка, прекрасно зная, что Зоя Анатольевна такую манеру не переносит, сразу вскипает – и на этом её можно поймать. И не ошибся.
– Каких, нахрен тебе, – выругалась от всей души Зоя Анатольевна, – ещё банкиров?!! Наша Алька такого парня себе ухватила, что ты даже себе и не представляешь! Причём, заметь, не сейчас, а ещё пятнадцать лет назад!
И, распираемая тайной, ухватила журналиста за плечо, притянула к себе вплотную, и – резко приблизив свои полные, чувственные губы, к его правому уху, торопливо назвала имя.
– Мать, – спокойно сказал Стерн, отстраняясь. Кажется, его хвалёное чутьё на сей раз сработало вхолостую. – Ты, по-моему, свихнулась… Мой тебе совет: лекарства попей, какого-нибудь, нервы успокой. А то, гляжу, твоя школа тебя до добра не доведёт!..
– Да сам ты свихнулся, придурок! – зашипела в ответ Зоя Анатольевна. – Слушай сюда!..
И за полторы минуты, избегая мелких подробностей, изложила приятелю всю историю знакомства Алисы Сергеевны и себя, любимой, с НЫНЕ ЗАКОННО ИЗБРАННЫМ.
– Врёшь, – спокойно констатировал Стерн. Он был слишком рационален, чтобы поверить в эту сказку о Золушке, подцепившей на старости лет прекрасного принца. На что Зоя Анатольевна упёрла руки в бёдра и, картинно подбоченясь, с вызовом глянула на приятеля.
– Знаешь что, «четвёртая продажная!» Хочешь, приведу тебя к ней в гости и покажу их переписку?
– ???
– Они же два года, после нашего возвращения из Вены, переписывались! – снисходительно, как первокласснику, объяснила ему Зоя Анатольевна. – Потом, правда, он куда-то подевался, словно сквозь землю провалился, исчез, наша Лиса пострадала-пострадала, да и продолжила себе дальше жить…
Стерн дальше уже не внимал словам Зои Анатольевны. Мысли его неслись кавалерийским галопом, но внешне же – журналист изображал из себя внимательного слушателя, в нужный момент поддакивая своей приятельнице. А подспудно, внутри головы, у него роились, складываясь в готовые схемы и варианты, планы действий и комбинации ловких ходов. Своим тонким журналистским чутьём, Стерн ощущал, что, кажется, сегодня он ухватил за хвост свою свою Синюю Птицу Удачи! И молился, чтобы только не спугнуть её!
* * *
Гарнич слушал Стерна внимательно, не перебивая. На его умном лице было написано абсолютное равнодушие – и только чуть сузившееся зрачки глаз говорили о том, что вице-спикер крайне заинтересован всей этой историей.
Когда журналист закончил, спросил:
– Это – всё?
– Да.
– Где сейчас эта женщина?
– Наверное, в школе, – пожал плечами репортёр. – Она же учительница.
– Как её фамилия? – Гарнич вынул из кармана пиджака «паркер» и придвинул к себе настольный календарь.
– Алиса Сергеевна Терентьева. 40 лет. Не замужем. Любовника нет. Круг друзей – ограничен. В основном, коллеги и близкие родственники, – Стерн ни словом не обмолвился о том, что Алиса Сергеевна его добрая приятельница. И что, по сути дела, он сейчас нехорошо поступает, сдавая её Гарничу с потрохами. Но как всякий благоразумный человек, журналист понимал, что долго прожить в своём уютном учительском мирке Алиса Сергеевна не сможет. Не сегодня-завтра о её дурацком письме в администрацию Президента узнают те, с кем лучше не иметь никаких дел, и тогда за жизнь женщины никто не даст и ломаного гроша.
За переписку Президента начнётся такая драчка, что никому мало не покажется!
И что с того, что в тех посланиях, как уверяла его накануне Зоя Анатольевна, нет никаких тайн, интимных подробностей и грязного компромата. Громов не стал бы тем, кем он сейчас стал, если бы не умел держать свои мысли и чувства под надёжным контролем. Наверняка, в письмах действительно обычная романтическая чепуха, на которую бы никто даже и не позарился.
Однако нынешняя должность их автора превращала эти любовные излияния в грозное оружие политической игры. И горе тому, кто попадёт под их жернова!
Нет уж, пусть лучше бумаги будут у Гарнича! Это хоть какая-то гарантия безопасности для Алисы Сергеевны. Ещё и заработает хорошо, подумал про себя Стерн, успокаивая свою совесть. Впрочем, она у него редко когда выступала против хозяина. В подобного рода делах – особенно. Кто хозяин-то – журналист!
«Паркер» прекратил летать над календарной страничкой – и аккуратно лёг на стол. Гарнич встал с кресла и повернулся к Стерну. Распорядился:
– Сейчас отправишься к этой дамочке – и привезёшь письма сюда. Не вздумай по пути копии сделать – голову сверну. Вот деньги, – из верхнего ящика письменного стола была извлечена довольно внушительная пачка зелёных, перетянутая резинкой – Гарнич передал их Стерну. – Тут штук сорок, думаю, хватит. Захочет ещё – отзвонишься, я подошлю «бабки» с секретарём. Возьмёшь мою машину – я сейчас распоряжусь, и моего телохранителя…
– Зачем он мне? – вякнул было Стерн, но тут же заткнулся, поймав строгий взгляд и подозрительный взгляд Гарнича. – Надо, – с нажимом сказал вице-спикер. – Не макулатуру везёшь.
«Боится, что письма по пути скопирую!» – сообразил уныло Стерн.
И правильно делает, какой дурак от такой возможности откажется?
Тут Стерну в голову пришла ещё одна интересная мысль, и он воскликнул: – Шеф, а вы не думаете, что Терентьева могла всё это придумать? Бабе – под сорок, мужа нет – а хочется! Да чтоб надёжный был, как скала, и не простой человек – у неё, как и у всякой интеллигентки, запросы-то повыше, чем у колхозной доярки! А тут – новый президент! Красив, молод, не женат… В общем, настоящий полковник! Насочиняла разным почерком писем – и сама в них поверила! А?
Гарнич некоторое время смотрел на журналиста своими невыразительными водянисто-серыми глазами. Потом покачал головой:
– Вряд ли, Костя. Я, конечно, вполне допускаю подобный вариант. Но в данном конкретном случае интуиция мне подсказывает, что ты наткнулся на НАСТОЯЩУЮ ЛЮБОВНИЦУ МАЙОРА. А раз так – то нужно успеть опередить возможных конкурентов. Да и девчонку из-под удара вывести. – Он вдруг усмехнулся и лукаво подмигнул Стерну: – А ты, случаем, не мстишь этой Терентьевой? Мне докладывали, ты неоднократно пытался с ней сблизиться? Или это был не ты, а твой брат-близнец?
Кровь прилила к лицу Стерна. Выходит, Гарнич с самого начала знал о его отношениях с Алисой Сергеевной. Хотя и не догадывался о существовании писем.
Впрочем, этого следовало предполагать с самого начала, когда Стерн только-только стал сотрудничать с вице-спикером. Какой олигарх будет поручать человеку серьёзные задания, заранее НЕ ПРОСЕЯВ круг его знакомых? В этой ситуации Стерну ничего не оставалось, как делать хорошую мину при плохой игре.
– Что вы, шеф! – делано возмутился Стерн, стараясь как можно убедительнее изобразить оскорблённую невинность. – Мы с Терентьевой слишком в разных весовых категориях, чтобы полагаться на простое плотское соитие! Да и пристрастия у нас разные…
– Эт-то точно! – хмыкнул Гарнич. – Ей нравятся плечистые блондины с рожами интеллектуалов, а тебе – нимфетки типа Тошкиной сестрицы…
Кстати, не советовал бы тебе с ней встречаться – её брат узнает, что вы не просто приятельствуете, мигом ноги переломает! Несмотря на то, что ты у нас личность известная, для него ты – ноль без палочки. Поскольку Тоша ценит только богатых людей. И для девочки иного жениха не желает. А ты, увы, не Гусинский. Ни банка, ни телекомпании в заначке не имеешь. Положим, я за тебя отомщу – кому ж понравится, что его ценное имущество портят, но тебе-то уже будет всё равно, не так ли?
Сравнение с имуществом Стерна покоробило. Но он смолчал. Потому что знал: Гарнич ни оскорбить, ни унизить Стерна не собирался.
Просто все люди для вице-спикера делились на две категории. «Ценные инструменты» и «бесполезные вещи». Вот Стерн был «ценным инструментом». А какой-нибудь сантехник Дядя Вася – бесполезной вещью. Потому как не мог поспособствовать укреплению финансового могущества магната.
Джип «Лексус» весело нёсся по городским улицам. Стерн сидел рядом с водителем и по застарелой интеллигентской привычке рефлексировал. Ему было жалко Алису Сергеевну – и он корил себя за то, что сдал её Гарничу (хотя уже одним своим письмом в администрацию женщина автоматически вызывала огонь на себя). Потом мысли репортёра перескакивали на Президента. Мужик решительный и несентиментальный. Вдруг да прикажет изъять Алису Сергеевну из списка ныне живущих? У них, кремлёвских, это запросто!
А за компанию и Стерна зачистят! Как одного из близких знакомых учительницы. Гарнич, сука, и пальцем ведь не пошевелит, чтобы помочь! Он ведь не дурак, на Громова прыгать!
А вот «телохрана» вице-спикера, миловидного юношу в строгом чёрном костюме (многие и не догадывались, что за внешностью мальчика из благополучной семьи скрывается бесжалостный убийца и толковый «рукопашник», по слухам – чуть ли не бывший офицер «Альфы») никакие такие мысли не волновали.
