классической науки?
      Ни в коем случае. Здесь налицо явление прямо противоположное совершенствование знаний, происходящее по неумолимым законам научно-технической революции. Познать, творчески осмыслить - значит, внести свой вклад в проблему ускорения технического, экономического, а в конечном счете и социального прогресса страны. А вот как это сделать, советов и рекомендаций спросить негде и не у кого. Только интуиция ученого, его понимание внутренних механизмов развития науки способны предвосхитить судьбу, иногда едва лишь намечающегося направления поиска. Причем наличие "наработанного" самыми разными науками материала нередко определяет прогресс целой отрасли народного хозяйства, не связанной с ними прежде никакими творческими контактами.
      Мне, например, посчастливилось стоять у истоков повой области научных исследований. Дело в том, что еще в 1979 году в одной из лабораторий нашего института, руководимой профессором В. Б. Лазаревым, впервые в стране были получены путем химического синтеза и исследованы сложные оксиды редкоземельных элементов. Тогда же ученые ИОНХа установили сенсационный факт: оксокупрат лантана и твердые растворы на его основе обладают металлическим характером электропроводимости. Пролежав в лаборатории 8 лет, ионховские образцы этих удивительных материалов прекрасно сохранили, как установлено исследованиями Института физических проблем АН СССР в 1987 году, способность к переходу в сверхпроводящее состояние. И в том, что сегодня на образцах оксидной керамики в системе иттрий - барий - медь - кислород, полученных независимо друг от друга исследователями сразу нескольких отечественных коллективов (в том числе и ИОНХа), температура перехода в такое состояние поднята до 95 К и более, есть безусловная заслуга и нашего института.
      А что означает прорыв в сверхпроводимость, известно не только физику и химику. Это шаг к невиданным успехам научно-технического прогресса. История этого поиска началась давно. Еще в 1911 году голландский физик Камерлинг-Оннес, работая с ртутью, установил удивительный факт: при температуре, близкой к абсолютному нулю, этот металл терял электрическое сопротивление. С тех пор во имя заманчивой мечты о создании миниатюрных генераторов гигантской мощности и линий электропередачи без потерь на сопротивлении и работали физики и химики планеты. Вот как рассказала об этом в одной из своих публикаций "Правда".
      "В 1964 году американский ученый В. Литтил и советский академик В. Гинзбург предложили новые подходы к повышению критической температуры сверхпроводпиков. Затем эта задача была проанализирована в коллективной монографии "Проблема высокотемпературной сверхпроводимости", изданной в 1977 году под редакцией В. Гинзбурга и Д. Киржница. И вот в конце 1986 года швейцарские ученые Дж. Беднорц и К. Мюллер сообщили об открытии сверхпроводимости керамики лантан - барин - медь - кислород при температуре, превышающей 30 градусов Кельвина. Вскоре пришли сообщения из Японии, США, Китая о сверхпроводимости керамики лантан - стронций - медь кислород при температурах 40-50 градусов Кельвина. Аналогичные результаты были получены в ряде институтов и вузов нашей страны.
      А совсем недавно в США и у нас в лаборатории, руководимой А. Головашкиным в Физическом институте АН СССР, потолок рекордной сверхпроводимости был поднят до 90-100 градусов Кельвина".
      Разумеется, говорить о незамедлительном внедрении в практику новых керамических материалов значило бы обгонять события. Они еще в стадии изучения и продолжают удивлять исследователей самыми неожиданными "сюрпризами".
      Потребности промышленности и сельского хозяйства столь велики и разносторонни, что не предвосхити их наука на самых "горячих" направлениях, не задумайся заранее над тем, что, в каких количествах и когда им может понадобиться тот или иной ресурс, разрыв между запросами экономики и реальными возможностями ихудовлетворения давно бы заявил о себе со всей остротой и бескомпромиссностью. И если этого все же не случается, по крайней мере в катастрофической форме, то только благодаря неизменно опережающему развитию фундаментальных наук, их уникальному свойству видеть дальше, зорче, обобщенней наук прикладных.
      Но не только предвидением отличаются они от отраслевых своих "коллег". У них качественно иной характер оценки, даже, казалось бы, давно знакомых, известных явлений и фактов. Общеизвестно, например, что девяносто девять процентов земной коры составляют кислород, кремний, алюминий, кальций, магний, натрий, калий, водород, титан. Как легко сосчитать, всего девять элементов. Все остальные можно назвать редкими. По крайней мере, так обстоит дело с позиции здравой практики.
      Однако химики - представители академической науки - к группе редких относят лишь меньше половины из них (не считая искусственно полученных, практически в природе не встречающихся). Таких элементов тоже немного -= около сорока. Причем, и название "редкие" ученые употребляют весьма условно, обозначая им, что данный элемент или мало распространен в природе или плохо освоен народным хозяйством, то есть не нашел пока должного применения в практике и в науке. Можно ли считать, скажем, серебро, ртуть и кадмий, содержание которых в земной коре определяется миллионными долями процента, редкими элементами?
      Ни в коем случае. Ибо их многие возможности и свойства уже познаны, разгаданы и с успехом используются в разных отраслях промышленности, в свою очередь, стимулируя развитие науки и техники.
      А вот германий, цирконий, церий, в сотни раз чаще встречающиеся в земных недрах, мы и поныне относим ь редким элементам.
      Правда, совершенствование наших знаний постоянно вносит изменения в эту условную классификацию. Так, совсем еще недавно сурьма, ванадий, молибден, вольфрам и титан считались редкими. Ныне они настолько изучены и освоены, что уже таковыми не числятся. А их многочисленные сплавы, обладающие широчайшей гаммой возможностей, исправно служат интересам научнотехнического прогресса.
      И все же "семейство" редких все еще велико. К нему относятся: литий, рубидий, цезий, бериллий, галлий, индий, таллий, германий, цирконий, гафний, ниобий, тантал, селен, теллур, рений, радий, актиний, протактиний, а также благородные газы.
      Вот какой солидный список. Его бы весь заставить потрудиться на нужды народного хозяйства!
      Значительная часть группы редких элементов, так называемые редкоземельные элементы - лантан, лантаноиды и близкие к ним по положению в периодической системе элементов, по свойствам, характеру образуемых соединений и геохимическим признакам скандий и итрпй - все они относятся к переходным металлам с достраивающимися электронными оболочками. Это определяет не только их свойства в металлическом состоянии, но и свойства образуемых ими соединений, в частности, соединений с неметаллами: водородом, бором, углеродом, азотом, кислородом, кремнием и серой.
      Именно возможности широкого варьирования состава соединений редкоземельных металлов с неметаллами обеспечивает разнообразие физических и химических свойств, полученных на их базе веществ и материалов с заранее заданными свойствами (электрическими, магнитными, оптическими, механическими и химическими) для самых различных областей новой техники. Так что стабильный повышенный интерес к редким элементам вполне объясним.
      Может ли, скажем, ту же космонавтику, металлургию или физику твердого тела оставить "равнодушными?" такое свойство редких элементов, как высокая термическая устойчивость? А ведь она у них, ч го называется, суперсупер. Гафний, ниобий, тантал и рений, например, плавятся при температуре свыше 2 тысяч градусов Цельсия.
      Высокой огнеупорностью характеризуются их окислы, а температура плавления карбидов этих же элементов превышает 4 тысячи градусов. Но наибольшая тугоплавкость все же у смешанного карбида титана и гафния. Он плавится при 4125 градусах Цельсия.
      Или другое достоинство редких элементов - их химическая инертность. Такое качество просто неоценимо в экстремальных условиях. Это на их основе создают специальные огнеупорные керамические материалы, жаропрочные и коррозионно-стойкие сплавы. Они с успехом применяются и в качестве легирующих добавок при производстве специальных сталей, многократно повышая их механические и термические свойства.
      Удивительно ли, что в последние три десятилетия исследования в этой области химии стали развиваться особенно интенсивно? То срабатывают мощнейшие стимулы развития науки - запросы и требования техники.
      И отмахнуться, отгородиться от них невозможно. Иначе неумолимый научно-технический прогресс просто отбросит с пути замешкавшуюся область изысканий, найдя поддержку и опору в других близких областях. Именно поэтому создание новых материалов, обладающих такими свойствами и такими качествами, в которых отечественная промышленность может нуждаться, скажем, через два, а то и три десятилетия, дело уже сегодняшнего дня.
      Не подумай, к примеру, отечественная химия и физика твердого тела о перспективных потребностях ультразвуковой, полупроводниковой техники, не создай заранее ее материальной, вещественной основы в виде ферритов, сегнетоэлектриков, диэлектриков, могла ли сегодня развиваться эта отрасль столь успешно?
      Или взять хотя бы ту же микроэлектронику, удивительные возможности которой даже характеризуют с помощью химического термина - катализатор технического прогресса?
      И это действительно так. Искусственный интеллект, например, без которого немыслима современная роботизация. - ее детище, многочисленные автоматические системы (управления, проектирования, вычисления, обучения) - ее епархия. А создание космических аппаратов, заводов-автоматов, гибких производств и т. д. и т. п.?
      Все это - владения микроэлектроники. А вот ее собственные силы зависят всего от двух слагаемых - сверхчистых кристаллов и особочистых металлов. А они обязаны своим существованием химии. Чем совершеннее, миниатюрнее, точнее микроэлектронные приборы, тем строже, суровее требования к чистоте кристаллов и металлов, в них используемых. И хотя семейство полупроводниковых материалов год от года расширяется, основными среди них, по крайней мере, до конца столетия, останутся, вероятней всего, два германий и кремний.
      К последнему у отечественной микроэлектроники особое пристрастие. А это значит, что химии надлежало в свое время не просто получить ультрачистый кремний, что само по себе дело не легкое, а поставить его производство на промышленный поток.
      Сколь успешно мои коллеги, работающие в области полупроводниковых материалов, смогли это сделать, можно судить по всем нам известному факту: с конца 50-х годов громоздкие ламповые приемники из наших домов стали постепенно исчезать. Их заменили компактные, легкие, надежные полупроводниковые аппараты.
      Но, как говорится, лиха беда - начало... И очень скоро рукотворная схема приемников и телевизоров достигла предела плотности, так что дальнейшая судьба оказалась предрешенной: на смену ей пришла так называемая интегральная схема. Но и здесь не обойтись без того же ультрачистого кристалла. Только теперь степень "ультра" надлежит еще больше увеличить, потому что все в том же неизменном кристалле кремния необходимо совместить множество элементов самого различного назначения. Как же это сделать?
      Да очень просто: распределяя заданным образом примеси, соединяя тончайшими слоями проводника, нанесенными на поверхность кристалла, отдельные элементы.
      Вот и выходит, что главные проблемы совершенствования микроэлектроники сводятся, если не на все сто, то уж на девяносто процентов, наверняка к проблемам химическим, к созданию фантастически чистых кристаллов.
      И, разумеется, проблемам сохранения этой чистоты в процессе производства.
      Мне не единожды доводилось держать в руках такую чудо-пластинку. И каждый раз, когда коллеги с химикометаллургических заводов предлагали ею полюбоваться, с удивлением думал: как же на такой тонкой, почти невесомой "плашечке" удается вместить информацию чуть ли не целой ЭВМ? И хотя прекрасно знаю, что приповерхностная часть этого супертвердого и суперчистого кристалла прекрасно выдержит все сложнейшие этапы многостадийного формирования лабиринтных схем микроэлектроники, поверить в это все же трудно.
      Впрочем, химия давно и успешно работает над самыми разнообразными способами упрочнения поверхностного слоя. Особенно металлов. Сделать это можно, например, путем наклепа. Такой способ гарантирует увеличение рабочего срока конструкционного материала, в состав которого входит металл, в семь, а то и в десять раз!
      Впрочем, химия, как никакая другая наука, способна предвосхищать грядущие потребности НТР. Так, например, случилось с созданием полимерных композиционных материалов.
      Дело в том, что та же научно-техническая революция первоначально забраковала по многим параметрам "чистые" полимеры. Забраковала, хотя они, по сравнению с теми же металлами, обладали и целым рядом достоинств пластичностью, коррозионной стойкостью, легкостью.
      А вот механические их свойства оставляли желать лучшего. Прочность, упругость, ползучесть, ударная вязкость полимеров не выдерживали конкуренции с металлами.
      И тогда были созданы полимерные композиты.
      Идея вводить в полимеры различные наполнители, чтобы придать им новые свойства, появилась еще в конце прошлого века. А первым наполненным полимером стала резина, вулканизованный каучук, наполненный сажей. В наши дни их целое семейство. Слоистые пластики, пресс-порошки, древесностружечные плиты, многослойная фанера, стеклопластики. Изжить основной недостаток полимеров - малую прочность удалось, например, благодаря их усилению коротенькими, не более 2 миллиметров длины, стекловолокнами. Сорок процентов такого наполнителя - ц прочность материала возрастала в 8 раз!
      Но уже в самом начале работ по созданию композитов, ученым было очевидно - это не предел. Если, скажем, армировать пластики волокнами, полученными из монокристаллов бора, углерода и полимеров на основе ароматических смол, то можно добиться действительно уникальных композитов.
      Так, собственно, и произошло в дальнейшем. Сегодня многие композиты на основе полимеров превосходят сталь по прочности и легче самых легких сплавов.
      В качестве наполнителя полимерных композитов использовали и газ. Первый такой композит - всем известный пенопласт. Газонаполненные полимеры удивительно легки, обладают превосходными теплоизоляционным.!
      свойствами, но, увы. к сожалению, весьма непрочны.
      Правда, в дальнейшем исследователям удалось получить и пенопласты повышенной прочности, способные выдерживать значительные нагрузки. Они сейчас тоже нашли довольно широкое распространение.
      Вообще нужно сказать, что комбинация неорганических и органических компонентов открывает в самых ра ь личных отраслях народного хозяйства невиданные перспективы. Они сделали реальностью легкие коррозионностойкие материалы, проводники нового типа (металлопласты), капсулированные удобрения, покрытые пленкой, способной растворяться с заданной скоростью.
      Что ж, на этом я, пожалуй, и подведу черту под очень небольшим и очень фрагментарным рассказом о том, как наука реализует на практике заказы НТР. И как эти заказы стимулируют ее собственное развитие. Правда, в сложном, взаимопроникающем процессе обоюдного влияния не всегда возможно установить, идея ли, родившаяся в кабинете или лаборатории, привела к созданию нового материала или нужды практики привели к идее, революционизировавшей затем производство.
      Да и не это, в конце концов, важно. Главное в другом, необходимо, чтобы фундаментальные исследования всегда развивались темпами, опережающими отраслевую пауку и практические нужды производства. Тогда любые самые сверхсрочные заказы НТР не окажутся для ученых и научно-исследовательских учреждений неожиданностью.
      Эстафета
      продолжается
      Не в конфликте - в союзе?
      Но не только нужды технической революции определяют сегодня развитие тех или иных научных направлений. Налицо, как я уже говорил, и обратный процесс, когда научные достижения диктуют особенности, своеобразие становления самых разных отраслей народного хозяйства. Взять, например, ту же малотоннажную химию, в продукции которой сегодня нуждаются практически все отрасли народного хозяйства. На июньском (1985 г.) совещании в ЦК КПСС по вопросам ускорения научно-технического прогресса Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев так охарактеризовал острую необходимость ускоренного развития этого производства: "В мире нарастает настоящий бум малотоннажной химии, производства чистых и сверхчистых материалов, во многом определяющих уровень современной техники. Поэтому нужно удвоить, утроить усилия, чтобы не допустить отставание".
      Чего же конкретно ждет экономика страны от индустрии, все чаще называемой катализатором катализаторов?
      В первую очередь высокочистых веществ для микроэлектроники и волоконной оптики. О том, как конкретно сказываются достижения малотоннажной химии на успехах последней, можно судить хотя бы по сопоставлению таких фактов: световые потери в современных отечественных световодах не превышают одного децибела на километр. Одного! А еще в 70-х годах они были в десять раз больше.
      Что же касается микроэлектроники, то только краткий экскурс в историю вопроса способен дать более или менее объективное представление о выдающейся роли новых материалов в ее становлении. Дело в том, что еще на заре развития электроники и радио ученые-экспериментаторы обнаружили интересный факт: некоторые материалы обладают особыми электрическими свойствами.
      И кристаллические детекторы - "кошачьи усики" первых радиоприемников, а затем и селеновые выпрямители 1930-х годов (приборы, прославившиеся тем, что пропускали электрический ток только в одном направлении)
      вскоре получили самое широкое распространение.
      Позже, по мере возникновения и развития квантовой теории кристаллических материалов, физики пришли к пониманию того, что полупроводящие химические элементы, подобные селену и германию, образуют многообещающую пограничную структуру между проводящими материалами (такими, как алюминий и медь), которые свободно пропускают электроны, и изоляторами, которые их не пропускают. Дальнейшие исследования выявили возможность построения электрических усилительных схем путем образования соединений между полупроводящими зонами, обладающими разными свойствами. Именно в этом направлении и сосредоточили все свои системно-теоретические и экспериментальные усилия У. Шокли, У. Браттейн, Дж. Бардин из научно-исследовательского центра "Белл лаборатэриз". В 1948 году труды ученых увенчались созданием первого в мире транзистора.
      Этот научный подвиг, удостоенный в 1956 году Нобелевской премии, был сразу расценен как революция в электронике. Транзисторы оказались не только меньше и гораздо надежнее ламп, на смену которым пришли, но еще и (что очень важно) не нуждались в горячем катоде как источнике электронов, следовательно, потребляли чрезвычайно мало электроэнергии.
      Целое десятилетие доминирующим полупроводниковым материалом в транзисторах был германий. Затем роль лидера занял кремний, обладающий рядом преимуществ перед предшественником: при нагревании в присутствии кислорода он образует на своей поверхности слой диоксида кремния. Он является одним из наиболее известных изолирующих материалов и, кроме того, относительно непроницаем для большинства примесей окружающей среды, которые могут вывести из строя транзистор или значительно ухудшить его качество. Возможность вкрапливания кремния в сверхтонкие пленки диоксида кремния путем нагревания и последующего травления контролируемого рисунка схемы через диоксид кремния привела в 1960 году к созданию новой технологии, ставшей затем основой всей современной микроэлектроыпой промышленности.
      При изготовлении полупроводниковых устройств большие единичные кристаллы кремния разрезаются на тонкие пластины, на поверхности которых проявляются элементы схемы. После обработки эти пластины, в свою очередь, разрезаются на чипы - маленькие квадратики миллиметровых размеров.
      Современные чипы с большими интегральными схемами, например, в состоянии хранить в своей памяти 64 тысячи двоичных бит (единица измерения информации)
      информации и выдать их в ЭВМ в течение какой-то доли микросекунды. И даже целый микрокомпьютер с процессором, памятью, вводно-выводной схемой можно построить на одном-единственном чипе. Более того, чипы с большими интегральными схемами теперь изготавливаются способом, чем-то похожим на фотолитографию, себестоимость которого относительно независима от сложности схемного рисунка, проявляемого на подложке. Этим и объясняется тот факт, что хотя в последнее время емкость чипа невероятно возросла, его себестоимость практически мало изменилась. Конечно, точность изготовления элементов и точность, с которой последующие слои микроэлементного рисунка накладываются один на другой, необходимо постоянно поддерживать на очень высоком уровне.
      В конечном счете все упирается в качество кристалла, используемого в интегральной схеме. Бездефектные кристаллы бесценны при создании запоминающих устройств ЭВМ, элементы памяти которых основываются на использовании так называемых цилиндрических магнитных домен. Кристаллы, определяющие "интеллектуальные" способности электронного мозга, применяются здесь в виде пленок, и чем они совершеннее, тем шире возможности запоминающего устройства. Именно от качества кристалла зависит одна из его главных характеристик - емкость (количество хранимой информации). А к ней все жестче требования. Достаточно сказать, что библиотека конгресса США, например, содержит информацию в 10 в 15-ой степени бит, потенциальная емкость памяти нашего мозга составляет, по-видимому, 10 в 1012 степени - бит, а словарный запас человека (он определяется его культурным уровнем) - 10 в 5-105 бит.
      А чтобы в наши дни достоверно предсказывать погоду, запоминающее устройство должно обладать объемом памяти порядка 1013 бит. Согласно прогнозам американских ученых микросхемы толщиной в один микрометр (0,001 миллиметра или один микрон) будут запущены в массовое производство уже приблизительно к 1990 году.
      Оснований для таких предположений более чем достаточно. Неоптическая технология (запись изображения электронным лучом или рентгенолитография) может обеспечить и еще меньшие размеры, уже субмикронного порядка. Был бы только материал необходимой чистоты.
      Их и дает нам отечественная малотоннажная химия.
      Особо чистые вещества, например, производят сегодня на тридцати заводах различных министерств и ведомств. И если двадцать пять лет назад мы выпускали ограниченную номенклатуру высокочпстых веществ, то современный их ассортимент составляет более 1000 наименований, а объемы производства увеличились в сотни раз.
      Разнообразные ферритные порошки, монокристаллы, люминофоры, комплексные соединения самого разного состава, необходимые для производства биологически активных препаратов, биохимических реактивов, и многоемногое другое даст народному хозяйству в ближайшие годы малотоннажная химия. Применение высокочистых веществ и препаратов может дать народному хозяйству страны многомиллионные прибыли. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров.
      Все знают, что люминофоры находят в наши дни самое широкое распространение в электронной промышленности и светотехнике, и с совершенствованием их качества связано значительное улучшение работы разнообразных приборов и аппаратов, в частности, цветные телевизоров, очень экономичных люминесцентных ламп и др.
      Получение люминофоров всегда было серьезной и трудной задачей. Но ее решение - важнейшая задача экономики, так как применение только люминесцентных ламп вместо традиционных осветительных приборов гарантировало бы колоссальное сокращение энергозатрат. Совсем недавно советскими химиками эта задача была успешно решена: люминесцентные лампы, созданные на основе нового метода, теперь экономят стране огромное количество электроэнергии.
      Тому, кто хоть немного знаком с особенностями телевизионного производства, известно, что регенерация (восстановление) синего и зеленого люминофоров для цветного телевидения в процессе их нанесения на экран могла бы гарантировать покупателю отличное качество приобретенного приемника. Но не только это. Решение проблемы регенерации означало бы и возврат в производство почти трети дорогостоящих веществ особой чистоты. Сегодня технология регенерации синего и зеленого люминофоров - реальность.
      Перечень достижений малотоннажной химии можно было бы продолжать и продолжать. Скажу только, что программа развития производства химических реактивов, рассчитанная на два этапа, включает в себя производство веществ и соединений, позволит уже на первом этапе реализации (до 1990 года) добиться приоритетного развития отечественного машиностроения, радиопромышленности, приборостроения, электроники и электротехники. Завершение второго этапа (до 2000 года) программы предусматривает обеспечение всех отраслей народного хозяйства необходимыми материалами и продуктами с заранее заданными свойствами.
      Это большая и трудная задача, но вполне разрешимая, если, конечно, в работу будут включены все научные силы, представляющие эту область химии страны.
      Для реализации намеченных планов необходимы и новые мощности по выпуску высокочистого технологического сырья. Нужны сотни тысяч тонн серной, азотной, соляной, фосфорной кислот реактивной чистоты, многие тысячи тонн солей, редких и цветных металлов, например, меди, никеля, свинца и др. В общем нужна мощная современная база для производства разнообразной продукции малотоннажной химии.
      Конечно, ассортимент реактивов и особо чистых веществ не представляет собой нечто постоянное, раз и навсегда застывшее. Он зависит в первую очередь от нужд научно-технического прогресса, а поскольку требования последнего из года в год возрастают, изменяется и спрос и на продукцию малотоннажной химии. То, что вчера устраивало заказчиков, сегодня уже не может их удовлетворить. Например, обновление ассортимента катализаторов, различного рода добавок, промышленное производство макрогетероциклов соединений нового класса, применяемых для разделения редкоземельных и радиоактивных элементов, остается одной из основных задач.
      Впрочем, химия всегда принимала от развивающейся экономики самые трудные заказы - от той же строительной индустрии, материальной основой которой, как известно, является промышленность строительных материалов. А она - родное детище химии. Не зря же цемент называют хлебом строительства.
      Примеров того, что именно химия находила выходы из затруднительных положений, в которых время от времени оказывались строители, более чем достаточно. Появилась, например, у зодчих необходимость "накрыть"
      большое здание куполом - и химия тотчас предложила в качестве наиболее подходящего материала... железобетон. А приоритет использования полых кирпичей - экономичного, дешевого материала?
      Он тоже принадлежит русским: наши отечественные зодчие еще в начале прошлого века возводили из них всем на удивление красивые и легкие здания.
      И таких кровных, неразделимых связей химии со строительной индустрией великое множество. Их при всем желании не перечислишь. Но главное все же в ином.
      В том, что именно химия дала строительной площадке материалы, которые не могла бы ей предложить и сама природа, поскольку их просто-напросто не существовало.
      Так, именно строительные нужды заставили в свое время поработать ученых-химиков над созданием силикатобетона - нового материала, нисколько не уступающего железобетону в прочности, жесткости, тепло- и звукоизоляции, но почти на треть дешевле его. Прошло совсем немного времени, и та же химия приняла заказ на превращение бетона в полупроводниковый материал. Зачем? Чтобы совместить в новом материале сразу несколько качеств.
      Стоит таким бетоном покрыть стенную панель (вместо традиционной штукатурки) - и устанавливать отопительные батареи не понадобится. "Печью" станет сама панель.
      Есть в строительном арсенале сегодня и стекло, обладающее теми же полупроводниковыми достоинствами, и битум, который не требуется обезвоживать (а как знакомы всем нам огромные котлы, в которых прежде прямо на улице его "варили"). Это опять же по-хозяйски распорядилась химия. Несколько капель добавки - и три тонны вспененного битума готовы к употреблению.
      Да мало ли у этой науки и других заслуг перед строителями!
      Главная заслуга химии перед бурно развивающейся строительной индустрией не только в создании новых, обладающих многочисленными достоинствами и качествами материалов, но и в том, что с помощью этих материалов она совершила еще одно из своих чудесных превращений, трансформировав строительную площадку в площадку монтажную, на которой здания собирают, "складывают" из готовых, сделанных на домостроительном комбинате конструкций. Это уже качественно новая ступень в строительной индустрии, не только соответствующая ее современным темпам развития, но и определяющая их. Как раньше росли на Руси города и села? Их рубили. Именно рубили - не строили. Ибо до XVИI века наша Родина пилы не знала, а главным инструментом плотника, строителя и зодчего Руси деревянной был топор.
      Да, мы и сегодня гордимся домами, церквами, теремами, дошедшими до нас из седой старины. Каждое из них - произведение искусства. Но потребность в жилье, в новых промышленных мощностях, школах, детских садах, кинотеатрах, наконец, решение невиданной по своим масштабам социальной задачи обеспечение каждой советской семьи в ближайшей перспективе отдельной квартирой или индивидуальным домом, заставляет wac отдавать предпочтение все той же монтажной площадке. И собирать на ней типовые, блочные сооружения.
      Потому что только таким образом можно обеспечить нужды массовой застройки, при этом сохранив высокое качество работ и все возрастающую производительность труда. К тому же и жилье, и сами строительные работы должны из года в год не дорожать, а дешеветь, становиться доступнее.
      Разумеется, при решении этой важной народнохозяйственной проблемы приводится в действие множество рычагов. В том числе и экономических. Так, недавними решениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР о совершенствовании хозяйственного механизма в строительстве опыт внедрения коллективных подрядов в строительном тресте Мособлсельстрой No 18, которым руководит Николай Травкин, узаконен в масштабах страны.