Жасмин и Камелия
      Параллели судеб
      Часть первая.
      Глава 1.
      Был обычный осенний и пасмурный день, такой же, как и все остальные. Ничего не происходило, мир как будто замер, приводя в недоумение людей. Но сегодня улицы N казались Патрику еще более мрачными. Он вглядывался в лица прохожих, и везде видел ее, маленькое личико ребенка, умирающего на его глазах. Но он ни чем не мог ей помочь. "Как же так получилось?" - этот вопрос мучил его, не давал работать. Спасибо Николя, он остался дежурить за него.
      Патрик убрал волосы с лица - откуда-то из-за угла дул холодный ветер. На душе скребли кошки, в самую пору было напиться. Он достал пачку сигарет - черт, она пустая.
      - Ну и денек.... Нужно забыть все это в компании какой-нибудь красотки? - буркнул он себе под нос, заворачивая в кабак.
      Свободных столиков не было, в воздухе (если это можно было так назвать ) кружили клубы дыма и перегара. Посетители громко разговаривали, смеялись и нецензурно выражались. Две официантки, заметив новоприбывшего, кинулись к Патрику, ожидая неплохо подзаработать. Но тут из кухни выплыла третья девушка и, обогнав своих коллег, встала перед ним.
      - Салют, мсье, что желаете? - быстро проговорила она, наигранно улыбаясь.
      Молодой человек слегка растерялся от такого внезапного проявления внимания и, не зная, что заказать, недоуменно уставился на официантку. Но девушка, воспользовавшись паузой, юркнула за стойку бара и мгновение спустя поставила перед Патриком бутылку виски и стакан. Довольная собой, она пододвинула стул и села напротив него. Патрик молча налил себе полный стакан и залпом выпил его.
      - Ну, рассказывай, приятель, что тебя гложет? Удивлен, откуда я это знаю.... Да у тебя на лице написано, что ты давно крутишь в голове одну и ту же мысль.
      - Угадай, - Патрик приподнял бровь, желая, чтобы его оставили в покое. Официантка была не той, с кем он хотел бы поделиться, да и нужно ли ему это? Глядя на ее смазливое личико, он подумал, сколько же ей лет. "Наверное, не больше восемнадцати, - решил он, и ему стало противно. - Моей сестре примерно столько же, но она еще в куклы играет. И этой бы не помешало." Он встал, небрежно бросил деньги на стол и, резко взяв девушку за подбородок, процедил:
      - Шла бы ты, детка, домой. Не все такие смирные, как я.
      Сказав это, он вышел. Его тошнило не то от виски, не то от собственных мыслей. Патрик внезапно понял, что стал слишком сентиментальным. Кого ему было жаль? Женщин, с которыми он спал и которых бросал? А, может, ребенка? Нет, ему на них было наплевать - он жалел себя.
      По дороге с визгом проехала машина, окатив Патрика грязью с ног до головы, и остановилась у магазина.
      - Сволочь, - крикнул он в темноте, стряхивая грязь с джинсов.
      Из машины выплыла элегантно одетая дама и кошачьей походкой направилась к мокрому Патрику.
      - Сволочь? А я думала ты - Патрик.
      - Кто же, как не он, Джоанна, а ты, как я погляжу, все так же очаровательна и никак не можешь умерить свой пыл. Несешься на всех скоростях Патрик уже не злился и, казалось был рад встрече.
      - Ах, мой милый Патти, ты же весь промок. Пойдем, поднимемся ко мне в апартаменты. Примешь ванну, выпьешь горячего кофе и в постель, - и, притянув его к себе за свитер, многозначительно прошептала, - ты же так любил мои пуховые подушечки, пупсик.
      Поправив рукой свои рыжие кудри, она вошла в магазин и, попросив свою ассистентку Мари принести горячий кофе и новый мужской костюм для Патрика, торопливо зашагала по лестнице на второй этаж. Патрик, удивленный быстрой сменой событий, думал о том, что ему не придется скучать этой ночью. Оказавшись в давно знакомой квартире, первое, что он почувствовал, это запах ее духов. Он снова ощутил себя неопытным шестнадцатилетним мальчиком, попавшим в сети импозантной и уверенной в себе женщины.
      Он встретил ее впервые 12 лет назад, когда пришел в магазин "Savage" со своей матерью, чтобы купить новый костюм для концерта в колледже. Он пел в рок группе и был полон мечтами о карьере певца. Джоанна была тогда простой ассистенткой и помогала покупателям. Будучи деловой женщиной, мать Патрика оставила сына одного и поспешила на встречу. Вот тут-то Джоанна и занялась парнем.
      Они встретились уже на следующий день в ее квартире, где Патрик стал мужчиной. Он никогда не любил ее, но чувствовал мистическое притяжение. Они виделись каждый день в течение года, пока мать Патрика обо всем не узнала. Был ужасный скандал, на него и Джоанну вылили много грязи. Тогда Джоанна оставила его, сказала, что он еще мал. Патрик тяжело это переживал и был разочарован. Он сильно изменился после этого случая, очень ожесточился.
      Глубоко погрузившись в свои мысли, Патрик не заметил, как оказался в ванной. Громкий голос Джоанны вернул его в реальность.
      - Ты тут справишься один, котик, а я пока спущусь вниз - мне надо проверить счета в бухгалтерии.
      - Джоанна, мне уже давно не шестнадцать и я - взрослый мужчина!
      - Ладно, пупсик, для меня ты всегда останешься маленьким мальчиком сыночком, которого у меня уже никогда не будет.
      Сказав это, Джоанна тайком вытерла слезинку со щеки и вышла из ванной комнаты.
      Глава 2.
      Патрик проснулся от яркого света и еще оттого, что кто-то щекотал его по лицу каким-то пушистым предметом. Некоторое время он не мог открыть глаза, потому что октябрьское солнце, так внезапно сменившее вчерашние хмурые тучи, ослепляло его.
      - Прошу тебя, Джонни, прекрати!
      Когда он, наконец, слегка приоткрыл глаза, то все, что он сумел разглядеть, это силуэт девушки, которая стояла, глядя на него сверху и держа в одной руке поднос с завтраком, а в другой - меховой валик для сбора пыли с предметов.
      - Доброе утро, мсье Патрик, пора бы вам уже подниматься с кровати, а то на вас уже пыль слоями ложиться. Мадам просила принести вам завтрак и проследить, что бы вы все съели, - проговорила девушка, усаживаясь на кровать, подвернув под себя одну ногу.
      Патрик приподнялся и под другим углом осмотрел комнату: шторы были раздвинуты, на кресле лежал новый костюм, а сам он - в постели Джоанны. Рядом, на краешке, сидела девушка, которую, как ему казалось, он уже где-то видел...Он начал всматриваться в ее черты лица и припоминать вчерашний день, а затем и вечер.
      На вид ей было около восемнадцати, а, возможно, и чуть больше. Ярко-карие вишневые глаза смотрели на мир беззаботно и просто, бегая из стороны в сторону.
      Она кого-то напоминала Патрику, но кого? Он вообще помнил все как в тумане. Вчера вечером, выйдя из ванной, он все-таки напился, так как не смог отогнать назойливые мысли, они изматывали его и изводили.
      - Откуда ты взялась, спросил Патрик, вылезая из-под одеяла и шлепая в ванную в одних трусах. - А кто меня раздел?
      - Я-а-а! - пропела девушка. - А вас что-то смущает?
      - Н-нет. Я тебя раньше нигде не мог видеть? Твоя мордашка мне кажется знакомой.
      Девушка встала с кровати, прошла за Патриком и остановилась в дверях, наблюдая, как он умывается.
      - Вы вчера заходили в кабак за углом...
      - Ага, помню. Ты и здесь работаешь? - Патрик ехидно улыбнулся.
      - Угу, - промычала девушка. - Меня зовут Рене.
      Патрик ничего ей не ответил, а взял за плечи и вытолкнул за двери спальни. Она была ему не приятна: слишком часто наглая улыбка появлялась на ее лице. Рене была в столь юном возрасте, но казалась более порочной, чем Джоанна. Чувство мерзости снова вернулось к нему, и он больше ни минуты не хотел оставаться с ней в комнате.
      Оказавшись на улице, Патрик остановился у такси и посмотрел на свое отражение в стекло - в новом костюме он показался себе весьма странным. Последний раз он надевал костюм, когда выпускался из университета. Взглянув на часы, он обнаружил, что его дежурство давно началось и идет уже два часа.
      - Черт, вот невезуха, - и с этими словами он прыгнул в машину.
      В больнице, где он работал, никогда не было времени, чтобы передохнуть. И сейчас, Патрик только поднялся на нужный этаж, как встретил Сесиль, молоденькую медсестру. Он закрыл лицо рукой и попытался пройти незамеченным, но она схватила его за рукав и проговорила:
      - Рено, даже в таком виде я узнала тебя. Твои волосы, подстриги их.
      - Нет.
      - У тебя день рождения? По какому случаю костюмчик? Может из-за новой сотрудницы в отделе социального обеспечения? Она теперь там начальница, а ты в некотором роде ее подчиненный, - Сесиль извивалась вокруг Патрика. Кстати, она интересовалась отсутствием гм одного сотрудника. К ней на ковер, Рено, - победоносно крикнула она в коридоре и удалилась.
      - Вот стерва, - подумал Патрик и направился в кабинет к новой начальнице.
      - Да-да, прошу, входите, - раздался приятный женский голос, когда Патрик постучал в дверь.
      Патрик вошел в кабинет, но никого не обнаружил. Какое-то время он стоял, рассматривая стоящие на полу коробки с вещами.
      - Да вы присаживайтесь в кресло, не обращайте внимания - я сейчас спущусь на землю, - проговорил все тот же женский голос, но уже откуда-то сверху.
      Патрик повернулся и посмотрел наверх. Он увидел молодую женщину, которая, держа в руках стопку папок, медленно спускалась со стремянки. Патрик подошел к ней и принял из ее рук бумаги.
      - Спасибо, - сказала она, - я тут доставала документы о больных, которые получали льготы на лечение за последние пять лет. А вы, если я не ошибаюсь, мсье Рено оказались весьма кстати. У меня есть к вам несколько вопросов, касающихся недавней гибели маленькой девочки, которую вы лечили, - сказав это, она подошла к столу и начала выгружать вещи из коробки.
      Патрик стоял рядом и молчал. Он думал о том несчастном ребенке, которого он, возможно, убил своими собственными руками.
      - Ах да! Я ведь еще даже не представилась. В первый день столько работы, что забываешь о некоторых вещах. Адель Фавье, - сказала она, протягивая Патрику свою руку.
      - Патрик Рено, - ответил он машинально, - хотя вы уже знаете мое имя.
      - Да, я посмотрела в компьютере ваше личное дело. Вам 28 лет, вы до сих пор не женаты, и у вас нет ни одного нарушения за время работы в этой клинике. Досье образцового медика начинает портиться: родители девочки подают на вас в суд, мсье Рено, - и Адель протянула Патрику документ. Сегодня утром получили по факсу. Я еще не успела изучить подробности этого дела, но боюсь вам понадобиться защитник.
      Патрик сел в кресло и начал закручивать в трубочку бумагу. Адель продолжала распаковывать вещи, расставляя на стол рамки с фотографиями.
      Он никак не мог прийти в себя после заявления о судебном разбирательстве. Его не интересовала молодая женщина, которая беззаботно прохаживалась по комнате, она даже начала злить его своим спокойствием. Патрик, наверное, изменился в лице после услышанной новости, потому что Адель спросила:
      - Вам нехорошо, мсье Рено?
      - А вы как думаете? Я только что пришел на дежурство, а вы меня вызываете к себе и ...
      - Кстати, почему вы опоздали? Сегодня понедельник, у нас много пациентов, а вас нет на рабочем месте, - перебила Патрика Адель Фавье.
      - У меня были свои личные дела...
      - Может, у вас и в день смерти ребенка были свои дела?
      Патрик вскочил со стула и уставился на начальницу. Он облокотился обеими руками на стол и зло процедил:
      - Да что вы понимаете? Вы всю свою жизнь просидели за бумагами, а теперь решили обвинять меня? Вы не знаете, что произошло вчера...
      - Сядьте, мсье Рено. Судя по всему, вы перебрали вчера - от вас разит спиртным за километр. Сегодня вы не допускаетесь к работе с пациентами, она с шумом бросила стопку папок на стол и добавила, - займитесь бумажной работой, сейчас мне не о чем с вами говорить. И подумайте о ребенке. Это в ваших интересах. Вы свободны.
      Патрик вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Он был в удрученном состоянии.
      - Ну и ну, - выдохнул он, входя в ординаторскую.
      Закинув стопку папок на кушетку, он направился в морг, желая получить результаты вскрытия ребенка. Патрик шел, и чем ближе он подходил к двери, тем медленнее был его шаг. Он теперь уже совершенно не был уверен в том, как и почему умерла та девочка. Ему стало казаться, что это он виноват. К судебному разбирательству Патрик совершенно не был готов, а обвинение мадам Фавье его оскорбило. Подойдя к двери морга, он дернул за ручку, но она оказалась закрытой.
      - В моей жизни определенно началась черная полоса, - недовольно пробурчал Патрик и
      пнул белую дверь грязным ботинком. Он вышел в холл и подумал о том, куда пойти, лишь бы не разбирать бумаги.
      К его великой радости Патрика окликнула Жустин, врач-гинеколог и давняя знакомая. Когда-то у них был бурный роман, а теперь они встречались, время от времени по обоюдному желанию. Жустин была пухленькой брюнеткой, она всегда улыбалась во весь рот и постоянно болтала. У нее никогда не было отбоя от кавалеров, и она меняла их также часто, как свои машины. Патрик всегда удивлялся, откуда у нее столько денег. Вероятно, ее поклонники дарили ей авто. Стоило Жустин приехать на работу на новой машине, как Патрик понимал - у нее сменился любовник.
      - О, Патрик! Я тебя еле узнала в новом костюме, - прокричала она с другого конца холла. Я собираюсь пообедать в кафе, пойдешь со мной?
      - Да, - без особого воодушевления ответил он, - сейчас я готов идти куда угодно.
      Довольная собой, Жустин подхватила Патрика под ручку и, нашептывая ему какие-то новости, повела в кафетерий на первом этаже.
      - Смотри, вон там Николя сидит скучает, подойдем к нему, - предложила Жустин, уже махая рукой их коллеге и общему другу.
      Николя был младше Патрика на два года и совсем недавно пришел работать в больницу. Появившись здесь, он сразу же привлек внимание женской половины персонала и составил конкуренцию Патрику, но в отличие от него Николя был более разборчив в связях, и его романы длились больше одной ночи. В его внешности все было идеально: правильные черты лица, коротко подстриженные светлые волосы и голубые глаза.
      Патрик уступал Николя во внешности, но от этого он не становился менее привлекательным: у него не было той правильности в чертах лица, они казались резкими и угловатыми, а слегка выдающийся вперед подбородок и глубоко посаженные темные глаза придавали всему лицу ехидное выражение. У него были длинные черные волосы, которые во время работы он забирал в хвост. Он не стриг их с четырнадцати лет, потому что они были частью его образа в группе, а сейчас он просто привык к ним. Патрик никогда не стремился понравиться женщинам - они сами увивались за ним. Он часто не обращал внимание на свою одежду и мог не бриться целую неделю. Но это не придавало его виду неряшливости, а скорее наоборот, еще больше привлекало противоположный пол. Он был не слишком разговорчив, его считали самодостаточным.
      Николя, будучи очень внимательным от природы, заметил:
      - У тебя новый костюм? Откуда?
      - Джоанна подарила, - не отрываясь от комканья бумажной салфетки, буркнул Патрик.
      - А ты в отличном настроении, - снова заметил Николя.
      - Неприятности с новой начальницей.
      - Она первый день на работе и уже со всеми успела познакомиться, жалко тебя с утра не было. На планерке она показалась мне довольно решительной женщиной, не смотря на то, что ей всего лишь 25 лет, - проговорил Николя.
      - Мне кажется, - перебила Жустин, - эта Фавье - родственница главврача или, может
      быть, его любовница...
      - Не суди людей по себе! - грубо вставил Патрик. - Хотя, мне все равно, с кем она спит. Мне нет до нее никакого дела, меня занимают более серьезные проблемы. Она на сегодня отстранила меня от работы, завалила бумагами и, вдобавок ко всему, обвинила в халатности.
      - А меня эта дамочка очень даже заинтересовала, - продолжал Николя,она симпатичная, элегантная ...
      - И на безымянном пальце у нее обручальное кольцо, - снова перебила Жустин.
      Патрик удивлялся на своих коллег: они сплетничают о человеке, с которым знакомы один день, а, кажется, что они уже знают о ней все. Он же битый час сидел у нее в кабинете, но даже лица ее не запомнил.
      - Что до кольца, то это не проблема ни для нее, ни для кого бы то ни было, - небрежно проговорил Патрик. - Если ты, Николя хочешь побыстрее продвинуться по служебной лестнице, то охмури ее. Прыгни к ней в постель, Адель Фавье это оценит. После старика она примет тебя, не раздумывая, громко продекламировал Патрик, направляясь к стойке.
      В это время он заметил, что Николя и Жустин прыснули от смеха, и показывают ему на женщину, которая стоит рядом с ним. Она посмотрела на Патрика, плотно сжав губки, и недовольно произнесла:
      - Если вы, мсье Рено, считаете такой путь более продуктивным, то пользуйтесь им сами, а не советуйте своим друзьям.
      С этими словами она взяла с подноса свой кофе и решительно направилась к выходу.
      - Это Адель Фавье! - воскликнул Патрик, усаживаясь за столик. - Вы раньше не могли мне сказать?
      Николя и Жустин бились в истерическом хохоте и не могли выговорить ни слова. Патрик подождал, пока они успокоятся, и, не дождавшись, ушел.
      Глава 3.
      Патрик чувствовал себя отвратительно - он второй раз за день поспорил с новой начальницей, вдобавок ко всему он так и не получил результаты вскрытия, а значит, он ничем не помог себе. "Чего я, собственно говоря, волнуюсь? Она меня не уволит. Сейчас извинюсь и все. В конце концов, меня абсолютно не интересует ее мнение ", - подумал Патрик и твердо постучал в дверь ее кабинета.
      - Войдите.
      - Мадам Фавье, разрешите, - Патрик вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
      - Если вы по рабочим вопросам, то приходите после обеда.
      - Нет, я по личному...
      - Сомневаюсь, чтобы у вас ко мне было что-то личное, разве что личная неприязнь...
      - Я пришел извиниться перед вами... - Патрик пропустил мимо ушей последнее высказывание.
      - Извиняйтесь, если считаете, что обидели меня.
      - Я могу быть с вами откровенен?
      - Как хотите.
      - Если я скажу, что не хотел вас обидеть, то это будет неправда, Патрик сделал многозначительную паузу.
      - Мм, - Адель отпила кофе из чашки.
      - Сегодня вы унизили меня, обвинив в некомпетентности. Я был зол на вас еще и потому, что вы отстранили меня и...
      - Я просто выполняла свою работу, и, заметьте, ничего не говорила о вашей личной жизни. А какое право вы имеете на то, чтобы распускать обо мне слухи? - она поставила чашку на стол.
      - Простите, а какую именно часть вашей работы вы выполняли, - Патрик сделал ударение на слове "вашей". Он снова начинал злиться и уже не думал об извинениях.
      - Если вы, мсье Рено, забыли, с кем разговариваете, то я напомню вам, - Адель встала с кресла и, опершись кулаками на стол, продолжала: так вот, ваши медицинские дела меня не касаются до тех пор, пока на вас не приходят жалобы. И когда вы сотворите очередную глупость, я должна сделать так, чтобы о ней никто не узнал.
      Адель говорила спокойным ровным голосом, а вот Патрик не смог сдержаться и вспылил:
      - Вы называете смерть ребенка глупостью? - почти крикнул он.
      - Вашей глупостью мсье Рено, - и Адель протянула ему бумагу. - Вот заключение патологоанатома. Вы ввели ей препарат, который ее убил.
      Патрик побледнел и опустился в кресло. Он открыл конверт и, пробежав глазами по листку, вскочил и начал метаться по комнате. В ту минуту он перестал контролировать себя. Все его мысли сосредоточились на страшном заключении, его разрывало изнутри от собственного сомнения. А может, это и вправду Патрик убил малышку? Адель наблюдала за Патриком, его поведение пугало ее. Он подошел к столу, оперся обеими руками и, постояв так некоторое время, со всей силой ударил по нему.
      - О Господи, я убийца!!!
      Адель передернуло от этих слов так, как будто это был ужасный крик. Она некоторое время стояла неподвижно, боясь пошевелиться.
      - Мсье Рено, прошу вас, успокойтесь, сядьте, - Адель подбежала к Патрику и начала
      усаживать его в кресло, - выпейте воды, - И она, держа одной рукой руку Патрика, другой потянулась за графином.
      Налив воду, она поднесла стакан Патрику, но в этот момент он лихорадочно вскочил и опрокинул его на себя. Пробормотав невнятное "простите", он выбежал из кабинета. В коридоре он остановился на мгновение, не зная, что делать, а потом помчался прочь вниз по лестнице.
      - Какой он неуравновешенный... - думала Адель, присаживаясь на пол, чтобы поднять стакан, - Почему люди всегда бегут от проблем и не хотят решать их сразу? Нет, мужчины все-таки слабее женщин! - произнеся вслух последнюю фразу, заключила она и начала подниматься с колен.
      - Вы не правы, - раздался мужской голос.
      Патрик не закрыл за собой дверь, и Николя невольно подслушал размышления Адель.
      - Когда мы ходили в поход с медсестрами, - продолжал Николя и, подойдя к все еще сидящей на полу Адель, протяну ей руку, чтобы она смогла подняться, - они уже на втором километре устали и просили сделать передышку.
      - Спасибо, - сказала Адель, садясь в свое кресло, - ваш жизненный опыт, без сомнения, довольно глубок, но я думала немного о другом.
      - Ну, ладно, извините, что отвлек вас от работы, - сказал Николя, направляясь к двери, - я искал Патрика, думал, может, он у вас.
      - Он уже ушел. Да, кстати, попросите его завтра зайти ко мне после смены, я думаю, у меня будут для него новости.
      - Хорошо, - ответил Николя и скрылся за дверью.
      Первый рабочий день Адель был завершен, а ей казалось, что она уже год отработала. Уставшая, она плюхнулась в такси и отправилась в свою новую маленькую квартирку, которую она купила, как только переехала из Парижа в Леон. А было это три недели тому назад, когда Адель наконец решилась бросить своего мужа Этьена, потому что их семейная жизнь не клеилась. Да и можно ли было назвать их совместное десятимесячное существование семейной жизнью? Этьен был актером, он играл в "Гранд-Опера" и постоянно пропадал то на репетициях, то на гастролях. Они и с Адель познакомились, когда он работал. Тогда она была очарована его игрой и была готова следовать за ним повсюду. Она чуть было не бросила последний курс юридического факультета в Сорбонне и не помчалась вслед за Этьеном в Италию, куда он на два года уехал учиться пению. По возвращении Этьен очень изменился, стал больше времени уделять Адель и через неделю сделал ей предложение. Адель согласилась не раздумывая, не смотря на то, что ее родители были против ее свадьбы с этим, как они говорили, материально нестабильным мсье. Адель и сама хорошо понимала, что гонораров Этьена и ее зарплаты в одной фирме, где она работала юристом, будет не совсем достаточно для совместной жизни, тем не менее, стала мадам Фавье, отказавшись от родительской помощи.
      Погруженная в свои размышления, на лестнице она столкнулась со странным мужчиной, который, оглядев Адель с головы до ног, быстро удалился. Еще более странным показалось Адель то, что у двери ее квартиры лежит какой-то конверт. Подняв его, Адель торопливо открыла дверь и оказалась в квартире.
      - Занятно, даже обратного адреса нет, - подумала Адель и начала распечатывать конверт. Там она обнаружила листок с надписью:
      "Совсем скоро жди новой встречи!" - такое содержание прочла Адель в письме и еще более задумалась.
      - Я живу здесь совсем недавно, может быть, это какой-нибудь поклонник, - с этой мыслью Адель упала на кровать.
      Все следующие дни на работе она была занята делом Патрика: собирала доказательства в его пользу, но их практически не было. Все говорило об обратном - в момент приступа астмы у пятилетней девочки, Патрик дал ей лекарство, которое только усугубило его, в результате этого наступило удушье. Но почему лекарство дало обратный эффект - этого Адель понять не могла, возможно, Патрик и сам этого не знал. Она хотела выяснить это у Патрика, но нигде не могла найти его.
      Уйдя с головой в работу, Адель совсем забыла о письме, которое пришло несколько дней назад. Но сегодня, вернувшись домой, она снова нашла у своей двери какой-то сверток, адресованный ей. Развернув его, Адель обнаружила свою фотографию, исцарапанную на лице. На обратной стороне фотографии была надпись: "Я достану тебя, стерва!" Адель почувствовала, как мелкая дрожь пробежала по всему ее телу. Она быстро смяла сверток и выбросила его в мусорное ведро. Эта посылка напугала Адель, а мысли о том, кто бы мог ее послать, не давали ей спать всю ночь.
      Глава 4.
      Три дня Патрик не появлялся на работе, три дня прошли для него как в тумане, три дня навсегда выпали из его жизни. Выбежав из больницы, он направился в кабак и начал напиваться. С каждой бутылкой ему становилось все хуже и хуже, перед глазами стали появляться всякие образы и лица незнакомых людей. Патрик обезумел, он не понимал, что делает и где находится. К нему подходила Рене, но вместо того, чтобы остановить его, она приносила выпивку, преследуя одну единственную цель - напоить до беспамятства и затащить его к себе в постель.
      Патрик просидел в кабаке всю ночь. Он несколько раз трезвел, начинал думать и снова напивался от собственных мыслей - в эту ночь Рене ничего не добилась. Утром он выполз из этого злачного заведения и пол дня бродил по городу. Вечером он снова вернулся к Рене, но еще более пьяный, чем ушел.
      Позднее Патрик пытался вспомнить, как он попал к Джоанне, но не смог. В редкие минуты прозрения он соображал, где находится, и вот в один из таких моментов обнаружил, что он в постели с Рене. Это его нисколько не огорчило, вернее он ничего не почувствовал - алкоголь сделал свое. Потом он снова оказался в лихорадочном забытьи, ему казалось, что он на медицинской комиссии пытается защитить себя. Сквозь этот бред он вдруг отчетливо услышал до боли знакомый голос Джоанны, и тут же на него потекла холодная вода. Патрик попытался открыть глаза, но не смог - он слишком устал, мозг отказывался работать, тело хотело отдыха.
      Сколько Патрик проспал, он не знал, но ему показалось, что целую вечность, и он спал бы дольше, если бы не голос Джоанны:
      - Патти, просыпайся, к тебе пришел Николя и какая- то женщина.
      Патрик ничего не ответил, а накрылся с головой одеялом. Он больше не слышал, что говорила Джоанна, но чей-то приятный женский голос позвал его:
      - Мсье Рено, не пора бы вам очнуться?
      Патрик высунул голову из-под одеяла и, не открывая глаз пробурчал:
      - Убирайтесь ко всем чертям.
      - Патрик, в твоих интересах сейчас проснуться и выслушать нас, убедительно сказал Николя, потому что после его слов Патрик снова высунул голову из-под одеяла и открыл глаза.
      Перед ним стоял Николя и молодая женщина. Патрик посмотрел на нее снизу вверх - она показалась ему довольно привлекательной: синий деловой костюмчик облегал ее стройную фигуру; светлые, слегка вьющиеся волосы окаймляли лицо и доходили до плеч. Лицо ее выражало не то недовольство, не то смущение, этого Патрик не мог понять. Он также не мог понять, кто стоит перед ним, женское личико было ему незнакомо.
      - Мсье Рено, вы собираетесь вставать, или останетесь в постели навсегда?
      - Извините, но, может, сначала представитесь? - Патрик непонимающе смотрел на женщину, его интересовало, кто она и что ей надо.
      - Ну, уж это слишком! Может, у вас амнезия?
      - Патрик, а меня-то ты помнишь? Это я - Николя.
      - Кого надо, я помню, - небрежно заметил Патрик, корчась от нестерпимой головной боли. - Что, собственно, вам от меня нужно?
      - Через два часа состоится медицинская комиссия по поводу гм... смерти девочки. Вы, мсье Рено, должны быть там обязательно, в противном случае вас уволят и лишат лицензии, а дело передадут в суд. - Адель начала выходить из себя.
      Патрик даже не шелохнулся, его как будто окатили холодной водой. Ему было так тепло и уютно на этой огромной кровати, он ни о чем не помнил, а теперь все проблемы разом обрушились на него.
      - Вставайте немедленно! - крикнула Адель.
      - Ну, если вы не хотите выйти... - с этими словами Патрик демонстративно откинул одеяло и прошел в ванную в одних трусах. Его совершенно не интересовало присутствие посторонней женщины. Хотя Адель немного смутилась, но глаз не отвела, а продолжала смотреть на Патрика. "А он очень даже ничего. Только как это ему удается при таком образе жизни?"
      В комнату вошла Рене и спросила, не надо ли чего. Получив указания Адель принести аспирин и черный кофе, она удалилась. Патрик вышел из ванной в одном полотенце и уселся на кровать рядом со столиком, на котором стоял завтрак. Он обнаружил, что в комнате не только не стало меньше, а наоборот, больше людей. Адель Фавье стояла около большого зеркала, Николя сидел в кресле, а в дверях находилась Рене. Она-то и была первой, кого заметил Патрик.
      - А ты что здесь делаешь? - спросил он, пытаясь вспомнить, откуда он ее знает.
      - Я ухаживала за вами, пока вы болели, мсье Патрик, - прощебетала Рене и многозначительно улыбнулась.
      Адель стояла в стороне и размышляла о неловкости данной ситуации, ей хотелось все бросить и уйти, но она не могла. Что-то заставляло ее остаться и лично привести Патрика в больницу к нужному времени. Его наглое и бесцеремонное поведение злило Адель еще больше, чем сам факт присутствия ее в этом доме. Ей непременно нужно было ввести Патрика в курс дела по некоторым пунктам сегодняшней комиссии.
      - Вы не могли бы оставить меня с мсье Рено наедине? - обратилась Адель к Николя и Рене.
      Патрик приподнял бровь и, взглянув на Адель, громко усмехнулся. Когда они остались одни, он спросил:
      - А вас не смущает моя одежда или, вернее, ее отсутствие?
      - Не хамите мне как вашим подружкам, мсье Патрик Рено, - она нарочно подчеркнула его имя.
      - Я не хамлю, но вы не даете мне одеться. А что до моих подружек, то теперь вы вмешиваетесь в мою личную жизнь, строите догадки.
      - О вас ходят в больнице легенды...
      - Сплетни, - перебил ее Патрик, - вам не стоит их повторять.
      У Адель не было особого желания дольше оставаться наедине с Патриком, и, введя его в курс дела, она удалилась, напомнив ему о времени комиссии. Оставшись один, Патрик начал одеваться. Он нервничал и не знал, что сегодня произойдет. Настрой мадам Фавье ему не нравился так же, как и его собственный. Трехдневный запой выбил его из колеи: голова раскалывалась при малейшем движении, лицо было помято до неузнаваемости, во рту чувствовался противный привкус, от чего Патрика тошнило. У него раскалывалась голова, и постоянно хотелось пить.
      Заседание комиссии началось точно в назначенный час. Зал был полон, и, конечно, Адель Фавье тоже присутствовала.
      Она защищала Патрика, как могла, говорила, что такие случаи могут происходить не по халатности врача, а из-за других факторов, связанных с организмом девочки. Адель настаивала на перенесении заседания комиссии с целью проведения медицинского расследования независимой группой медиков.
      - Хорошо, - сказал председатель комиссии, - я даю отсрочку на неделю. Но на этот период мсье Рено запрещается работать в клинике. Если вы докажете, что мсье Рено добросовестный хирург и что смерть девочки произошла не по его неосведомленности или невнимательности, то он будет восстановлен в должности, а если нет, то дело придется передать в суд. На этом я объявляю наше заседание закрытым, - завершил свою речь председатель.
      Патрик вышел из зала и сразу же удалился. Ему даже в голову не пришло, что он должен поблагодарить мадам Фавье. Результаты заседания его удручали, однако надежда оставалась. Патрика злило то, что он ничем не может себе помочь.
      Неделю он не появлялся в клинике, ожидая благоприятного исхода, но, увы: Патрика понизили в должности. Ему толком даже не объяснили, что же произошло, что выявила комиссия медиков. Адель просто вызвала его к себе в кабинет и зачитала документ.
      - Что ж, очень жаль, мсье Рено, - добавила она, убирая документ в папку, - сегодня вы выходите на дежурство в ночную смену.
      - А я хотя бы могу узнать причину смерти? - холодно спросил он.
      Адель ничего не ответила, а протянула лист бумаги. Патрик взял его, и, не сказав "до свидания", вышел.
      Адель тяжело вздохнула и, не зная, что делать, молча опустилась в кресло. Ей показалось, что в кабинете чего-то не хватает. Где-то в глубине души она понимала, что именно пропало, но не могла себе признаться, и в тайне надеялась, что заблуждается. Она быстро и нервно начала оглядывать комнату, скользя глазами по столу, шкафам и полкам. Вроде бы все было по-старому, но тут мысль, которую она гнала прочь из своего сознания, все-таки пришла ей в голову. Ее фотография, которая стояла на полке с книгами, исчезла. Это был снимок, который сделал Этьен в Париже. Точно такой же ей прислали несколько дней назад в изуродованном виде. Все это казалось Адель очень странным, ведь эта фотография была только у нее и Этьена, а сейчас ее пропала. "Кто же мог взять ее?" - думала она. Мысли стремительно неслись вперед, и сейчас она уже была уверена в том, что снимок взял кто-то из работников больницы. Но кому понадобилось пугать ее и красть фотографию, этого Адель не знала.
      Как известно, мозг женщины обладает огромной фантазией. Секунду назад сотни вопросов рождались в ее голове и не находили ответы. А прошло еще несколько секунд, и у нее уже готовы версии, причем с очень вескими аргументами. Так же и Адель выстроила в своем мозгу логическую цепочку, в последнем звене которой, содержался ответ на вопрос, заданный самой себе. Это был Патрик. Только он чаще всех остальных бывал в ее кабинете, и только у него была на Адель обида, он видел фотографию и он, как считала Адель, мог это сделать.
      ***
      На улице Патрик встретил Николя, который безуспешно пытался поймать такси.
      - Патрик, слышал отличную новость? Завтра у главного врача юбилей. Говорят, в больнице будет что-то необычное, так что я собираюсь в этом поучаствовать, - Николя был в хорошем настроении, несмотря на то, что отработал всю ночь, - Рено, да ты хоть чем-нибудь интересуешься?
      - Мне нет до этого никакого дела. Вместо того чтобы заниматься всякой ерундой, я лучше высплюсь.
      - Что сможет вернуть тебя к жизни? Такое чувство, что ты отгородился от всех.
      - Не пытайся понять меня, - и Патрик сел в такси и уехал.
      Глава 5.
      На следующий день, когда он пришел на дежурство, в больнице все было по-старому, никаких необычных изменений, о которых так восторженно вчера говорил Николя, не было. Так что Патрик и думать забыл о вечеринке. Он сел в лифт и отправился на административный этаж за новыми бланками больничных карт.
      "Да, вряд ли я смогу получить их сегодня", - подумал Патрик, увидев совершенно нерабочую обстановку. По всем признакам обещанная вечеринка была в самом разгаре: гремела музыка, главврач танцевал в кругу разодетых и раскрасневшихся медсестер, мужчины в костюмах и дамы в вечерних платьях прохаживались по холлу с бокалами в руках.
      Не успел Патрик как следует оглядеться, как к нему подбежала Жустин, тоже с бокалом вина в руках.
      - Патрик, я уже начала думать, что ты не придешь. Это на тебя не похоже, раньше ты не пропускал ни одной вечеринки. Помнишь, как в старые добрые времена мы с тобой веселились на больничных вечеринках, напивались шампанского, потом пива и ехали ко мне домой.
      - Жустин, оставь меня, я пришел по делу, - сухо сказал Патрик, пробираясь сквозь людей к кабинету секретаря. Достигнув его, Патрик дернул за ручку, но кабинет был заперт.
      "Что ж, - подумал он, - видимо, сегодня не мой день".
      Патрик злился, но от чего, он и сам не мог понять. Жустин была права, сказав, что раньше он был завсегдатым вечеринок, но сегодня все это показалось Патрику таким глупым занятием, что ему даже стало душно находиться в этом помещении. Он думал о том, как прежде не замечал этого, и что же такое произошло с ним, и он заметил это сейчас. Патрик уже собирался уходить, как вдруг увидел свет в кабинете мадам Фавье.
      - Хоть кто-то сегодня работает, - выкрикнул он, направляясь к ее двери.
      Звучание музыки и разговоры людей давно уничтожили тишину, и Патрик, подумав, что стучаться бесполезно, резко открыл дверь. В кабинете он увидел Николя, который в расстегнутой рубашке и развязанном галстуке сидел в кресле Адель Фавье, положив ноги на стол и потягивая шампанское.
      Эта картина слегка удивила Патрика и разочаровала его в самом себе. Зря он подумал, что "святая" мадам Фавье работает, когда все вокруг веселятся и отдыхают.
      - Извини, что помешал, - сказал Патрик после некоторой паузы.
      - Нет, что ты, друг, - начал Николя развязным тоном, вставая с кресла, - Если ты Адель ищешь, то она скоро придет, так что мы можем подождать ее вместе. Только обещай не отбивать ее у меня, как тогда ту молоденькую практикантку, с которой познакомился первым я, а вот ужинать она почему-то поехала с тобой...
      - Николя, по-моему, тебе хватит пить сегодня, - безразлично заметил Патрик, прохаживаясь по кабинету.
      - Да, - крикнул Николя, подняв вверх бокал, - Да здравствует легендарный Патрик - великий обольститель женских сердец! Открой мне свой секрет. Почему все они с ума от тебя сходят, стоит тебе посмотреть в их сторону.
      - Я не смотрю, - прервал его Патрик.
      - Вот именно, - еще более воодушевившись, прокричал Николя, - Ты не смотришь, а они глаз с тебя не сводят, и я не понимаю почему.
      Патрик был поражен таким поведение Николя, который открыто завидовал ему. Он думал о том, что если бы Николя знал все, что у него на душе и что происходит в его жизни, то вряд ли бы он стал тогда ему завидовать.
      - Наверняка и сама Адель Фавье в тайне мечтает о тебе - не унимался Николя.
      - Если это правда, то я не против, - усмехнулся Патрик.
      - Но твой поезд ушел....На этот раз лучший кусок торта достался мне.
      Патрик ничего не успел на это ответить, потому что в кабинете появилась Адель со свертком в руках. Она пристально посмотрела на Николя и иронично заметила:
      - А, что, разве уже начали резать торт?
      Николя от неожиданности резко скинул ноги со стола и начал приводить свою рубашку в порядок.
      - Кажется, у меня кончилось шампанское, - заикаясь, проговорил он и направился к выходу, освобождая кресло его законной хозяйке.
      Адель прошла на свое место, а Патрик остался стоять у стола напротив нее.
      - Мсье Рено, у вас ко мне дело? - Адель заинтересованно начала открывать сверток, и лишь мельком взглянула на Патрика.
      - Мне нужны чистые бланки, а в регистратуре никого нет. Вы можете дать мне несколько штук?
      Адель открыла посылку и, заглянув во внутрь, изменилась в лице. Она торопливо достала из ящика стола бумаги, сунула их в руки Патрика и быстро прокричала:
      - Вот, заберите свои бланки и уходите!- Адель начинала выходить из себя, - Зачем вы делаете это? Что вам от меня нужно!? Оставьте меня в покое! - уже рыдая, кричала она.
      Патрик, озадаченный таким необычным поведением своей начальницы, ничего не сказав, покинул ее кабинет. Пробравшись сквозь толпу веселящихся сотрудников, он отправился на дежурство.
      После ухода Патрика Адель облегченно вздохнула, что наконец-то она осталась одна, и никто не видит ее в таком напуганном состоянии. Она думала о том, что не следовало ей показывать свое душевное состояние при Патрике. "Если он хотел напугать меня, то ему это удалось, да к тому же он узнал об этом". Как часто мы виним себя за то, что не смогли удержать свои эмоции в себе и, выплеснув их наружу, забрызгали окружающих людей. Лишь потом мы осознаем, что делать этого не стоило, и убеждаем себя в том, что это больше не повторится, и в следующий раз ты уж обязательно себя проконтролируешь. Но наступает этот следующий раз, и ты опять замечаешь ту же ситуацию. И сейчас Адель находилась в подавленном состоянии не только из-за содержимого посылки, которое напугало ее, но и из-за того, что осознавала свое бессилие перед лицом опасности. Ее даже больше напугала не сколько сама посылка, сколько реакция на нее: тот панический страх, который моментально сковал ее мозг, что она потеряла над собой контроль и не смогла сдержаться при своем подчиненном.
      Уже через пару минут ее одиночество было нарушено, потому что в кабинет Адель снова заглянул Николя.
      - Там все веселятся, а вы работаете...гм, как-то странно. Хотите шампанского? - спросил он, доставая бокал из-за спины.
      - Да, хочу и даже не один, - ответила Адель, доставая зеркальце из сумки.
      Николя подошел к ее столу и, поставив бокал, сел в кресло напротив Адель. В то время как молодая женщина приводила свое лицо в порядок, Николя заметил валяющийся на полу рядом со столом тот самый сверток, в руках с которым Адель вошла в кабинет как раз в тот момент, когда он сидел в ее кресле, заворотив ноги на стол.
      - Что в нем? - вдруг спросил Николя.
      - Где? В чем? - Адель недоуменно посмотрела на него, отпивая шампанское, и поставив бокал на стол, посмотрела на посылку, которую она хотела бросить в мусорное ведро, но промахнулась.
      - Посмотрите сами, если вам интересно, а лучше спросите у вашего друга, зачем он посылает их мне. - Адель уже успокоилась, поэтому говорила ровно и холодно. На какой - то момент ей даже стало смешно на саму себя, что она испугалась этой глупой вещицы.
      Николя поднялся и развернул сверток.
      - Фу, какая мерзость, - вскрикнул он, увидев внутри посылки дохлую мышь и сухие, завядшие цветы.
      Адель ничего не ответила, а только громко расхохоталась.
      Но что вы имели в виду, говоря о моем друге? - заинтересовался Николя, опять усаживаясь в кресло.
      - Я имела в виду мсье Патрика Рено. Он ведь ваш друг, если я не ошибаюсь? - И Адель, мило улыбаясь, посмотрела в глаза Николя.
      - Д-да, - немного смутившись, проговорил он, - Но я не понимаю, какое отношение он имеет к этой посылке?
      - Я тоже не совсем понимаю, зачем он посылает мне письма с угрозами, мою исцарапанную фотографию, а теперь вот эту мышь.
      Веселье, так внезапно пришедшее к Адель, вдруг куда-то улетучилось, и она стала какой-то задумчивой и угрюмой. Николя заметил эту перемену в ее настроении, и, желая хоть как-то разбавить эту напряженную обстановку, предложил ее еще шампанского.
      - Знаете, что, Николя, - начала Адель медленно, - Если вы хотите угостить меня выпивкой, я согласна, только давайте уедем отсюда.
      Николя был шокирован таким поворотом событий. Он и сам думал о том, как бы пригласить Адель куда-нибудь, но не знал как именно, а тут она сама решила его проблему.
      - Конечно! - вскричал он, почти подпрыгивая с кресла.
      Адель надела пиджак, взяла свою сумочку, закрыла кабинет и уже через мгновение ехала в машине Николя в маленький уютный ресторанчик в пригороде N. Она не думала о том, правильно она поступает или нет, ей просто хотелось отвлечься от работы, от проблем, ее мозг отдыхал и не был занят мыслями о том, чем закончится эта поездка.
      Николя привез Адель в очень красивое и тихое местечко, где она не была раньше, но оно уже казалось ей давно знакомым. Внутри звучала медленная музыка, посетителей было немного, но все они, как показалось Адель, были довольно состоятельными и приличными людьми, некоторые были постоянными посетителями и, как оказалось, Николя тоже.
      - Ваш столик готов, мсье Буаре, - обратился к Николя администратор, показывая на маленький столик со свечами около окна.
      Николя взял Адель под локоть и провел через зал до их места. Все это приятно удивило ее и заставило по-другому посмотреть на своего сотрудника. Хотя если быть предельно откровенным, она и не думала в тот момент, что будет ужинать со своим подчиненным. Николя сейчас был для нее просто привлекательным и галантным мужчиной, который хотел доставить женщине удовольствие от своего присутствия.
      Их разговор начался совершенно естественно и непринужденно, и уже через пару минут Адель совсем позабыла о происшествии с Патриком.
      Они разговаривали о всяких мелочах, о детстве, и Адель сама себя не узнавала, что рассказывает малознакомому человеку откровенные подробности из своего прошлого.
      - Когда я училась в колледже, у меня было очень мало по-настоящему близких подруг. Мне казалось, что кто-то хочет сблизиться со мной в каких-то корыстных целях. Я тогда играла в театре и у меня была главная роль Эсмеральды в спектакле "Собор Парижской Богоматери", а моя, как мне тогда казалось, подруга Элен была у меня на замене в случае чего... - Адель сделала многозначительную паузу.
      - И что же произошло? - заинтересованно проговорил Николя, взяв руку Адель.
      - А произошло то, что перед самым спектаклем она уговорила меня пойти кататься на роликах и заключила пари, что я не смогу проехать по крутому спуску.
      - О, не продолжайте, - перебил ее Николя, - я знаю, что произошло дальше. Вы, наверное, повредили ногу, а ваша подруга играла вместо вас.
      - Вот именно. С тех пор я предпочитаю держать женщин на расстоянии.
      - Вы такого плохого мнения о ваших коллегах?
      - Да примерно такого же, как и о мужчинах, - Адель улыбнулась, отпивая из бокала красное вино. - Всем нужно доверять в меру.
      - Не знаю, - задумчиво произнес Николя, - я, кажется, согласен с вами, но я знаком со многими людьми, которые совершенно не разборчивы. Патрик, например. Он даже толком не знакомится с женщиной, как уже ведет ее к себе домой.
      Николя был необычайно горд собой. Ему нравилась Адель, и он не собирался уступать ее Патрику, кого в последнее время стал считать своим соперником. Он и не подозревал, что, заговорив о Патрике, затронул очень деликатный вопрос, о котором Адель хотела узнать побольше, но спрашивать сама не собиралась.
      - У каждого своя тактика... - расплывчато заговорила Адель, стараясь продолжить тему.
      - Да, но только женщинам, должно быть, неприятно знать, что одна сменяет другую.
      На этом Николя закончил свои рассуждения. А Адель продолжала:
      - Да, мужчины, в общем-то, никогда не страдают оригинальностью, не стремятся завоевать женщину, а ждут, пока она сама себя не предложит, заключила она, допивая вино.
      Ужин подходил к концу, и наступало время, когда собеседники окончательно были расположены друг к другу. Они как-то само собой перешли на "ты" и теперь, казалось, между ними была взаимная симпатия.
      Остановившись у дома Адель, Николя вышел, чтобы открыть ей дверцу машины. Когда они дошли до дверей, Николя взял Адель за руку и развернул ее к себе.
      - Может, ты пригласишь меня на чашечку кофе? - интригующе проговорил Николя, притягивая ее к себе.
      - Звучит заманчиво, но не сегодня....Прости, но ты принял меня не за ту особу.
      Адель была раздосадована вопросом Николя, хотя ожидала его. Еще по дороге домой она мысленно обыгрывала эту ситуацию, но до конца так и не решила, как поступить.
      - Нет, по-моему, я все правильно понял. Передо мной стоит прекрасная женщина, умная и целеустремленная, которая хоть и говорит, что не доверяет мужчинам, тем не менее, прониклась ко мне искренней симпатией. Не так ли?
      - Да, ты прав, но...
      - Подожди, я еще не договорил, - перебил ее Николя. - Так вот, эта чудесная женщина сейчас думает, что если я пущу его, то он будет завтра гордиться своей победой, а если нет...
      - Ты мои мысли читаешь. Большинство мужчин думают так...
      - Значит, я не отношусь к этому большинству.
      Николя сделал шаг по направлению к Адель и посмотрел ей в глаза. Она не отступила назад, а, наоборот, подошла еще ближе и прошептала:
      - Не хочешь зайти ко мне на чашечку кофе?
      - С удовольствием.
      Глава 6.
      На работу Адель и Николя приехали на одной машине, и им показалось, что это заметили все сотрудники. Войдя в больницу, каждый стал заниматься своим обычным делом, жизнь шла по-прежнему до того, как Адель решила спуститься в кафе, чтобы купить сок.
      Она была поглощена своими мыслями о скором завершении рабочего дня и скорой встрече с Николя. Решив несколько минут побыть в спокойной обстановке, она села за столик и отрешенно посмотрела в окно. Ее задумчивость тут же улетучилась, когда на улице она увидела Николя и Патрика - они оживленно разговаривали. Адель не было слышно о чем, но по их жестам было ясно, что это была не светская беседа.
      Николя настойчиво хотел знать, зачем Патрик посылает Адель такие ужасные подарки, тем самым "поступая как трус". Патрик не совсем понял, о чем идет речь, и в чем его опять обвиняют, поэтому его задели такие грубые слова. Они показались ему оскорбительными, и он не смог сдержаться, чтобы не ответить тем же:
      - Давно ли тебя интересуют ее дела? А, я понял, с тех самых пор, как ты спишь с ней. Святая мадам Фавье оказалась такой как все. Быстро же она сдалась, а ты еще расстраивался, что она обо мне грезит. Хотя, может, сегодня я следующий по списку.
      Патрик переборщил в своих словах, и этого никак не мог стерпеть Николя. Он размахнулся и со всей силы ударил Патрика по лицу, чуть не сбив его с ног. Однако этот удар привел Патрика в ярость, и он ответил с еще большей силой, да так, что Николя упал на асфальт.
      Все это произошло так быстро, что Адель выбежала на улицу тогда, когда Николя уже лежал на земле. Патрик же стоял рядом и трогал рукой разбитую до крови губу. Он не собирался продолжать это ребячество, ему было стыдно за свое поведение.
      Адель подбежала к Николя и подала ему руку, а затем повернулась к Патрику и гневно проговорила:
      - Мсье Рено, вы, что намерены не только мне угрожать, но еще и людей калечить?
      - С женской глупостью никому не справиться, - Патрик старался говорить как можно спокойнее. - Я не собираюсь вам ничего доказывать. Думайте, что хотите. А вашего хилого ухажера держите на коротком поводке. Черт побери, я не понимаю, что происходит... - прокричал он, удаляясь.
      У Патрика не было никакого желания слушать, что ему ответит Адель, и он удалился, проклиная весь женский род. А Адель повернулась к Николя, и с волнением спросила:
      - Как ты?
      - Все в порядке, хотя при удобном случае мы с ним еще сочтемся.
      В своем кабинете Адель старалась сделать так, чтобы на брови у Николя не было шишки. Она прикладывала лед, но было уже поздно: бровь распухла
      - Ну, рассказывай, что там у вас произошло? - настаивала Адель.
      Николя молчал, и по всему было заметно, что он не хотел раскрывать подробности и тем более причины их глупой выходки. Он и сам понимал, что поступил, как пацан, что следовало решить проблему мирно, а не заниматься рукоприкладством. Хотя где-то в глубине души он был рад, что разбил Патрику губу, может, хоть теперь на него девушки не будут заглядываться.
      Адель не смогла ничего выяснить, так как Николя не говорил о случившемся, но она понимала, что это произошло из-за нее. То, что произошло между ней и Николя, давало ему право защищать ее от мнимых нападок Патрика.
      Оставшись одна, Адель на мгновение допустила мысль о том, что, возможно, эти "подарки" присылал ей не Патрик. Но тогда кто? Она вскочила с кресла. "Этот мсье Рено измотал меня так, как никто другой. Вечно у меня с ним проблемы. Он до того независим, что раздражает меня", - рассуждала Адель, прохаживаясь вдоль кабинета. Затем она остановилась у шкафа и устало облокотилась на него, да с такой силой, что он закачался, и с верхней полки упала толстая папка. "Вот незадача", - Адель наклонилась, чтобы поднять ее и заглянула за шкаф.
      - О Господи, - простонала она, доставая оттуда не только папку, но и ту самую фотографию, которую совсем недавно ей прислали в изуродованном виде. - Это не он.
      И Адель поспешно вышла из кабинета, бросая на ходу папку на стол. Она направилась прямиком в ординаторскую, где, по ее мнению, должен был находиться Патрик. По дороге она искала нужные слова, но не находила. Уж слишком необоснованными были ее обвинения в его адрес. Она сделала выводы чересчур быстро.
      В комнате, куда она вошла было тихо, и Адель сначала подумала, что тут пусто, но затем она заметила Патрика - он лежал на кушетке с закрытыми глазами. Ей в глаза сразу бросилась его разбитая губа: рана не была обработана, и кровь еще не запеклась.
      - Мсье Рено, вы спите? - Адель было стыдно снова обращаться к нему.
      - Да... - Патрик открыл глаза. - А, это опять вы, - разочарованно произнес он. - Если вы опять с обвинениями, то...
      - Подождите, - перебила его Адель, понимая, что Патрик опять готов сказать что-нибудь резкое. - Подождите, не говорите ничего, я пришла извиниться. Поверьте, мне очень стыдно, что я вас обвинила в том, чего вы не делали.
      - Неужели? Вы нашли маньяка? - Патрик продолжал лежать, даже не думая вставать.
      - Не ехидничайте. Я ошиблась и явилась причиной вашей ссоры с Николя.
      Патрик ничего не ответил. Ему стало обидно, что Адель только теперь не подозревает его. Да и как она вообще могла подумать, что эти посылки и письма от него? У него ведь даже повода не было.
      - Мсье Рено, ваша губа...- прервала тягостное молчание Адель.
      - А что моя губа?
      - Она опухла, а вы с ней ничего не делаете.
      - Все медсестры заняты, так что мною некому заняться.
      Патрик вдруг подумал, что это могла бы сделать Адель, ведь он действительно нуждался в помощи. Рука у Николя оказалась тяжелой, и теперь губа назойливо болела, не давая отвлечься. Адель как будто прочитала его мысли и неуверенно предложила:
      - Разрешите, я сделаю это, чтобы хоть как-то загладить свою вину. Вам действительно необходимо что-то сделать.
      - Пожалуйста.
      Адель обрадовалась, что Патрик хоть тут-то оказался более сговорчивым. Она подошла к шкафчику, достала оттуда спирт, мазь и бинты, и села на стул рядом с кроватью.
      - По- моему, прикладывать лед уже поздно, - сказала Адель, открывая склянку с перекисью водорода, чтобы промыть им рану. Она смочила кусочек бинта и поднесла его к лицу Патрика, а затем осторожно дотронулась до больного места.
      - А-а, - Патрик от боли сморщил лицо и резко отстранил своей рукой руку Адель.
      - Потерпите, мсье Рено, вы же мужчина, - Адель не знала, что она еще может сказать.
      - А, по-вашему, мужчины не чувствуют боли?
      - Они должны терпеть.
      - Где же это написано, и до какой степени они должны терпеть? проворчал Патрик.
      Адель не ответила, потому что поняла, что дело идет к новой ссоре. Она взяла другой кусочек бинта и снова начала промывать рану. Патрику было так же больно, но он предпочел ничего не говорить. Только брови слегка то приподнимались, то опускались. Патрик лежал и думал об Адель. Если бы не их частые разногласия, то он, безусловно, приударил за ней. Но ситуация, сложившаяся с самого начала, исключала всякую возможность любовной связи. Ни он, ни она не смотрели друг на друга, как на потенциального любовника, их слишком обременяли социальные отношения.
      Адель, делая свою работу, разглядывала лицо Патрика. Она не могла сказать, что оно было красиво, но чертовски привлекательно, это она могла признать точно. Если бы ее попросили описать его, то она не нашла бы слов. Лицо Патрика поражало сочетанием не сочетаемого: мужественности и детскости, силы и слабости, мягкости и резкости. Сегодня Патрик был гладко выбрит, отчего выглядел несколько моложе обычного. Вот только общее впечатление портила разбитая губа.
      - Да, - вздохнула Адель, стараясь скрыть улыбку, - надо признать Николя вас здорово ударил. Вы несколько дней не сможете целоваться...
      - Не переживайте так за меня, мадам Фавье, - усмехнулся Патрик, приподнимаясь с кушетки, - с этим у меня все в порядке.
      - Сомневаюсь.
      - Не сомневайтесь, - и Патрик, притянув рукой к себе Адель, начал целовать ее.
      Адель не ожидала такого, она даже не поняла, что спровоцировала это сама, а потому растерялась и не отстранилась от него прежде, чем это сделал сам Патрик. Он выглядел очень довольным и самоуверенным, а этого Адель не могла ему простить. И она, рассвирепев, со всей силой дала ему пощечину.
      Патрик наигранно опрокинулся на кушетку и захохотал. Адель вскочила и возмущенно уставилась на него. Она чувствовала себя оскорбленной и униженной, ей даже в голову не пришло, что она была сама виновата. Ведь всем известно, что в любой ссоре всегда повинна женщина. Именно от нее зависит, как с ней будут обращаться мужчины. Она сразу должна определить свое место и места мужчин, которые окружают ее. Каждое слово, взгляд, движение, жест способны дать мужчине понять, чего от него ждут. И теперь Патрик сделал только то, чего хотела, но не понимала сама Адель.
      - Второй раз за день меня сегодня бьют, - проговорил Патрик, немного успокоившись.
      - И мало вам, - воскликнула Адель, выбегая из ординаторской и громко хлопая дверью.
      Ее поведение сильно позабавило Патрика и дало тот заряд бодрости, которого ему не хватало с самого утра. Наконец-то ему удалось поколебать спокойствие невозмутимой мадам Фавье. Чувство собственного достоинства и уязвимость Адель распирали Патрика до самого вечера, когда в холле он был замечен Николя, который уходил домой вместе с Адель. Его тщеславие и желание покрасоваться не могли не заставить его окликнуть Патрика.
      - Отлично выглядишь, Рено! - продекламировал Николя на весь первый этаж так, что многие пациенты обратили свое внимание на Патрика. Адель же не была в восторге от идеи своего спутника. Инцидент в ординаторской был еще свеж в ее памяти, а потому она предпочла бы пройти мимо. Однако Николя не подозревал о чувствах Адель и не пощадил их. В тот момент его интересовали только свои личные дела.
      На замечание Николя Патрик никак не отреагировал, ему не хотелось разговаривать с ним, но поскольку Николя не унимался и продолжал работать на публику, ему все же пришлось ответить, чтобы прекратить эту тираду.
      - Спасибо, - серьезно ответил Патрик и пристально посмотрел на Адель. Она тут же отвела взгляд в сторону.
      - Думаю, твои личные планы на сегодня потерпели фиаско, - едко улыбаясь, произнес Николя. - Как же наш милый Патти будет целовать сегодня своих многочисленных любовниц?
      - Точно так же, как и твою, - огрызнулся Патрик, вызывающе глядя на своего "друга".
      Адель испуганно сжала руку Николя, боясь, что от таких слов он снова начнет драку с Патриком. От этого спасло только появление Жустин, которая тут же увела Рено.
      Глава 7.
      Патрик вышел из палаты, где только что накладывал швы старушке, и остановился. Спустя мгновение он подошел к окну и взглянул на то, что происходит на улице. Погода казалась тихой и безветренной. Вечер постепенно сменял день, и последние лучи солнца светили тускло. Патрик редко наблюдал за природой, но сегодня он вдруг подумал, как быстро мчится время, как он не замечает, что мир вокруг него меняется. Он чувствовал себя разбитым и морально, и физически. Его злило положение, которое он сейчас занимал, - он снова был простым санитаром, как в то время, когда он только-только пришел работать в больницу. Патрик устал: его раздражал Николя и разговоры об Адель, с которой у него постоянно происходили разные стычки, Жустин постоянно давала ему понять, что он снова "у подножия горы, и ему предстоит опять подниматься". Патрик осознавал, что с ним что-то происходит: его перестали интересовать вечеринки и женщины, он начал больше курить и пить, а потому постоянно был чем-то раздражен. Его жизнь превратилась в жизнь затворника.
      Патрик стоял у двери в палату и не заметил, как к нему подошла Адель. Она некоторое время просто стояла, надеясь, что Патрик заметит ее сам - он не обратил никакого внимания, и Адель робко дотронулась до его плеча.
      - Мсье Рено, - тихо позвала она его.
      Патрик повернул голову и взглянул на Адель. Он удивился, так как она старалась как можно реже обращаться к нему. Адель была чем-то взволнована, и по неуверенным движениям ее губ Патрик понял, что она хочет ему что-то сказать, но не знает как.
      - Мсье Рено, - начала она, собравшись с духом, - только что привезли вашу... гм... знакомую, ее имя Джоанна, если я не ошибаюсь, она в реанимации...
      Патрик уставился на Адель и судорожно взглотнул.
      - Что с ней? - он не смел сдвинуться с места.
      - У нее рак крови, ей очень плохо, и она вряд ли доживет до утра.
      - Замолчите! - прошипел он и побежал к лифту.
      Перед дверью реанимации он помедлил, но лишь мгновение, а затем вошел вовнутрь. На кровати Патрик увидел немолодую женщину. "Нет, это не Джоанна", - подумал он. Тело на постели он не узнавал: оно казалось почти сухим, лицо старым и мертвенно бледным. Везде были проводки и трубочки, они словно тугие нити оплетали слабое тело. Лоб прорезала глубокая морщина, которая придавала лицу выражение постоянной муки от нестерпимой боли.
      Патрик подошел к Джоанне и только тогда понял, что это была она. Он взял ее за руку и позвал. В ответ она открыла глаза.
      - Почему ты мне не сказала? - только и смог спросить Патрик.
      - Неужели ты думаешь, - Джоанна тяжело вздохнула, - что я бы допустила жалость к себе, тем более с твоей стороны?
      Патрик замолчал, Джоанна тоже. Оба они не знали, что говорить, они просто смотрели друг на друга: Патрик испуганно, словно ребенок, а Джоанна горько улыбалась. Спустя несколько минут их молчание было прервано, и в палату вошла медсестра. Она сделала пациентке снотворный укол и удалилась.
      - Спасибо тебе, мой милый Патрик, - это последнее, что он услышал от нее, прежде, чем она заснула. Он чувствовал огромную благодарность к ней, однако сказал "спасибо" только тогда, когда Джоанна его уже не слышала. Он смотрел, как она спит, и в его памяти всплыло все, что было между ними. В их жизни произошло не только хорошее, но и много того, о чем бы Патрик предпочел забыть.
      Было глубоко за полночь, когда Адель подошла к стеклянной двери. Она увидела Патрика, который сидел у кровати и теребил руки Джоанны. Она подумала о том, как, наверное, ему сейчас тяжело, но ей совсем не было жаль его. Она вообще испытывала к нему странные чувства, которые сама до конца не понимала. С одной стороны Патрик ей нравился за то, что был независим, но максимализм в его поведении ставил ее в тупик. Она не могла его понять, не знала, чего ждать от него. Ни одна их встреча не проходила без ссор, после которых Адель казалось, что Патрик вспылил зря. Она все еще помнила случай, произошедший в ординаторской, и объяснения с Николя. Патрик всегда смотрел в упор, едко усмехался, но Адель никогда не видела его улыбку. Она часто думала о том, какой он, когда улыбается - ответ на ее вопрос так и не был найден.
      Патрик провел с Джоанной всю ночь, он думал о многом, но только не о смерти той, кого он ценил больше, чем мать. Джоанна была для него тем островком, который всегда ограждал от внешнего мира. Их отношения не были только любовными, скорее их можно было назвать отношениями очень хороших друзей, которые знают друг о друге все, ну, или почти все. Джоанна помогала ему, когда Патрику было необходимо, но он никогда не просил ее об этом. Она опекала его, делала ему дорогие подарки, баловала, как своего собственного сына. А теперь Патрик не мог представить то, как он будет жить дальше, потеряв друга и самого близкого человека, с которым просто было хорошо рядом и который ничего не требовал взамен, кроме простого человеческого внимания.
      Патрик посмотрел на стеклянную дверь и увидел Адель, которая, как ему показалась, наблюдала за ним. Заметив его усталый взгляд, Адель приоткрыла дверь и вошла в палату. В ней было темно, лишь освещение коридора и тусклый свет от приборов, помогали разглядеть то, что происходит внутри.
      - Патрик, может вам лучше пойти отдохнуть, - сказала она в пол голоса, - если хотите, я попрошу медсестру посидеть с ней, хотя вряд ли она проснется до утра.
      Патрик ничего не ответил на ее слова, он вообще как будто не заметил присутствие Адель, потому что был гораздо глубже погружен в свои собственные мысли, чем казалось на первый взгляд.
      Он сидел, согнувшись, поставив локти на колени и подпирая подбородок кулаками. Впервые Адель видела его в таком состоянии. Даже когда ему сообщили о смерти девочки, он не выглядел так жалко, как сейчас. Адель подумала, что этот человек, который раньше казался ей беспросветным эгоистом, теперь, наверное, переживает за эту женщину больше, чем, если бы на ее месте была его родная мать. Адель думала о том, кем же приходится Патрику эта, стоящая на пороге смерти женщина, но не могла прийти к какому-либо определенному выводу.
      Адель снова позвала его, и Патрик, удивленный, что к нему обращаются по имени, поднял голову и посмотрел на нее красными глазами.
      - Патрик, - повторила Адель шепотом, - я понимаю, что вам сейчас очень тяжело...
      - Как вы можете понимать это, - прервал ее Патрик чуть слышно.
      - Да, да, вы правы, конечно, я и представить этого не могу, проговорила Адель гулко, - но нельзя же так издеваться над собой. Вы отработали ночную смену и весь сегодняшний, то есть уже вчерашний день и ни минуты не отдохнули.
      - Прошу вас, оставьте меня одного, - прошептал Патрик тяжело.
      Адель показалось, что Патрик прикладывает большие усилия, чтобы выговорить хотя бы одно слово.
      После того, как ушла Адель, Патрик еще долго говорил со спящей Джоанной. Ему казалось, что она смотрит на него, как прежде такими же сияющими глазами и улыбается.
      Утром Патрика разбудил непонятный звук, от которого, казалось, мог проснуться весь мир. Этот звук пронизывал насквозь, оглушал, сбивал с толку. Патрик вздрогнул и недоуменно смотрел по сторонам; когда же жестокая догадка дошла до его затуманенного рассудка, он обернулся, взглянул на экран монитора и простонал:
      - Господи, нет... ведь это все, что я любил...
      Тонкая светло-зеленая линия сообщала о смерти самого близкого человека. Трудно представить, что эта полоса заключала в себе страдание души, который не мог выразить свои чувства; он переживал свои муки настолько тяжело, что казался слишком спокоен. Состояние Патрика приводило самого его в ужас: ему было плохо - он терпел, ему хотелось кричать - он молчал, его душила боль - он казался безразличным.
      Он покинул клинику сразу же после смерти Джоанны: слишком невыносимо ему было смотреть на нее. В его памяти она навсегда осталась яркой и самой обаятельной женщиной.
      На похоронах он был один, никто не поддерживал его, и только священник бойко читал унылую молитву.
      Джоанна оставила завещание, которое было оглашено на следующий день после похорон. В нем она все оставляла "своему" Патрику и просила распорядиться имуществом и деньгами по его собственному усмотрению. Нельзя сказать, что наследство обрадовало его, а наоборот обременило, поэтому Патрик тут же продал всю недвижимость. Оставить все означало связать себя воспоминаниями на всю жизнь, а Патрик не хотел, тем более, что он начал подумывать об отъезде. Эта мысль настолько глубоко засела в его сознание, что не повиноваться ей было не возможно.
      Спустя еще неделю Патрик пришел в свой родной дом к матери. Она как обычно встретила его довольно холодно, но предложила пройти.
      - Я завтра уезжаю в Париж, - сказал Патрик после того, как они сели в гостиной.
      - Что ж, ты отдыхать или надолго? - равнодушно осведомилась мадам Рено.
      - Навсегда, - отрезал ее сын.
      На этом их разговор и закончился. Он не оставил следа ни у Патрика, ни у его матери. Они уже давно находились в таком состоянии холодной войны, а поэтому научились жить друг без друга. Глупая неприязнь не ранила их сердца.
      Их отношения испортились задолго до истории с Джоанной, еще в детстве. Мадам Рено была властной женщиной, она воспитывала своих детей в строгости. Но ее требования были особо высоки к сыну. Она упрекала его за малейшие промахи, требовала невозможного, не давая быть "просто ребенком". Многие дети, становясь взрослыми, благодарны своим родителям за строгость, потому что видят в своем успехе их заслугу. Все муки детства затмевает головокружение от собственной карьеры. Но с Патриком все было не так. В 12 лет мать отправила его в религиозную частную школу Святого Кристофа близ деревушки Массоб. Воспоминания того времени казались Патрику самыми ужасными в его жизни. Мать приезжала к нему только раз в год на первое мая, когда отмечали праздник школы. На выходные он всегда оставался там, потому что каждый раз мадам Рено придумывала отговорки. Безусловно, она хотела видеть своего сына, но желание сделать из него "настоящего мужчину" было настолько велико, что она ограничивала сама себя. В школе к Патрику относились хорошо, но он хотел домой.
      Сначала Патрик ждал ее, переживал, умолял забрать, но натыкался на глухую стену. Его мать была настолько социальна, что не пожалела ребенка, молящего о тепле и ласке. Спустя года два, Патрик перестал надеяться на то, что мать смягчится. У него появилась к ней неприязнь. Она уже не была ему необходима, он не чувствовал потребности в доброте и заботе, а потому перестал считаться с ее мнением. Вот тогда у него появились с ней проблемы.
      В 16 лет он познакомился с Джоанной и совсем потерял голову. Романтичный мальчик, он был очарован ею. Целый год в тайне от матери он встречался с ней, когда приезжал в город на праздники и выходные. Он боготворил ее, раскрыл свою еще детскую душу. А потом всем стало известно о его связи со взрослой женщиной. Его чувства разбили словно вазу, а потом изранили его этими же осколками. С того момента его отношения с матерью были чисто формальными, она перестала существовать для него как самый близкий человек. На ее место он водрузил Джоанну.
      Как только стало известно о "постыдной" связи, Джоанна оставила Патрика, признав свою ошибку, но через некоторое время они снова сблизились: сначала как любовники, а потом - как мать и сын.
      После визита к матери Патрик поехал в больницу, где он тут же направился к мадам Фавье. Однако в кабинете ее не оказалось, и Патрик сел в кресло и начал ее ждать. Он не мог точно сказать, когда она пришла, потому что собственные мысли ввели его в полудрему. Однако Адель скоро вернулась.
      - Мсье Рено, добрый день, - неожиданно для себя улыбнулась она.
      - Здравствуйте, - выражение лица Патрика давало понять, что день был добрым не для всех. - Я пришел к вам, чтобы сказать, что я увольняюсь.
      Адель совершенно не ожидала такого поворота событий, а поэтому некоторое время не могла вымолвить и слова. Ее удивление было настолько велико, что она невольно опустилась в кресло.
      - Вы прекрасный хирург... - начала Адель, когда первое замешательство прошло.
      - Выполняющий работу интерна. Что ж, спасибо вам. Но дело не только в моей работе. Все намного сложнее... для меня, - добавил Патрик.
      - Если вы настаиваете, то я подпишу.
      - Да, я настаиваю.
      Адель сделала себе кое-какие записи и, когда со всеми формальностями было покончено, она протянула Патрику бумаги.
      - Все, вы теперь свободны.
      - Спасибо, - Патрик помедлил, а потом посмотрел Адель в глаза и сказал: - я прошу у вас прощения, мадам Фавье, за все неприятности, что произошли с вами по моей вине, за свою грубость и несдержанность. Не держите на меня зла. Прощайте, - и он вышел из кабинета.
      Как только Патрик удалился, Адель разразилась слезами. Она плакала и удивлялась своему состоянию, причины которого не могла понять. Ей почему-то давило в груди от странной тоски. Так бывает тогда, когда ты не можешь помочь тому, кто в этом нуждается; тут же мысли стремительно несутся дальше, и тебе уже жалко весь мир, и себя в том числе. А жалко себя потому, что именно ты ничего не можешь сделать, твоя персона слишком незначительна, чтобы сделать мир лучше. Да и хочешь ли ты что-нибудь делать? Нет! Наша мечта и беда состоит в том, что мы, желая лучшего, не стремимся к нему. Точно в таком же состоянии и пребывала Адель после ухода Патрика. Она быстро успокоилась, но осталась в меланхолическом настроении до конца дня.
      ***
      В своей квартире Патрик упаковывал вещи, он делал это с каким-то рьяным желанием. Казалось бы, почему человек так сильно желает покинуть свой родной город? Что заставляет его бежать отсюда? Непонимание? А нужно ли оно Патрику? Сам он думал, что нет, но он глубоко ошибался. Его жизнь носила в себе только один смысл - работу, а в остальном она была пуста. Патрик целиком отдавался своему делу: он не досыпал, смертельно уставал, он болел душей за своих пациентов, посторонних для него людей, но не за тех, кто был с ним рядом. Патрик не ценил своих друзей в полной мере, он относился к ним слишком свободно и независимо, ему не нравилось связывать себя какими-либо узами, обязанности - вот его ненавистный враг. Временами он был внимателен, добр, но только тогда, когда от него ничего не требовали взамен. В этом смысле Джоанна была для Патрика спасением, бескорыстным "ангелом". Она давала его душе отдых, который так был ему необходим постольку, поскольку он был совершенно не приспособлен к ударам судьбы. А сейчас, когда он потерял работу (она определяла уровень уважения к себе) и самого дорогого человека, Патрик был сломлен.
      Баловни судьбы, коим Патрик и являлся до настоящего периода, не привыкли к поражениям. Им кажется, что, поднявшись высоко, они уже никогда не упадут вниз.
      Но вот понимал ли Патрик, что его жизнь была слишком удачной? Похоже, он не осознавал это, его не устраивало любое положение, ему всегда хотелось большего. А теперь, когда он "все потерял", он думал, что его участь несправедливо жестока.
      Такие мысли терзали Патрика, пока он собирал свои вещи, а делал он это быстро, швыряя их в сумку. Он не взял с собой ничего, кроме одежды. Оставляя фотографии, он забывал часть своей жизни в этой маленькой квартирке. Ему, безусловно, было жаль все вот так бросить, хотя он не без некоторой радости ждал отъезда. Перемены не страшили его, потому что он был уверен, что в новом месте ему будет лучше.
      Патрик не жалел себя, но и не считал, что неудачи свалились на него по заслугам. Он пребывал в том промежуточном состоянии, когда чувства притупляются, и нельзя разобрать, что же на самом деле у тебя творится внутри.
      До ночного рейса Патрика оставалось еще около трех часов, когда он вышел из дома. На улице было темно и безлюдно, машины почти не ездили. Патрик посмотрел на небо: оно было ясным и звездным, но его это нисколько не поразило - он не был романтиком. Вдруг откуда-то из темноты он услышал знакомый голос, зовущий его:
      - Патрик, подожди меня...
      Он обернулся и увидел Рене. Она зябко потирала пальцы рук, так как давно уже ждала Патрика на улице.
      - Что тебе надо, Рене?
      - Я слышала, что ты продал все, а теперь собираешься уехать в Париж.
      - Да, - Патрик хотел отвязаться от нее, меньше всего ему хотелось с ней разговаривать.
      - А что мне теперь делать? - капризно спросила она, - Я потеряла свою работу. Я надеялась, что ты будешь теперь жить в доме Джоанны, а я бы стала работать у тебя. А ты взял все и продал. Что мне теперь делать?
      - Это твои проблемы. Тем более, что у тебя есть и другая работа, претензии Рене его начинали злить, и Патрик не мог понять, причем тут он.
      Однако Рене это нисколько не волновало, а поэтому она продолжала:
      - Я не могу больше там работать в своем нынешнем положении...
      - У тебя приступ целомудрия? - ехидно заметил Патрик, доставая сигареты и зажигалку.
      - Нет, - крикнула Рене, - я жду ребенка.
      - А причем же здесь я? - Патрик заинтересованно приподнял бровь, но ему вдруг стало не по себе от нелепой догадки. В следующую секунду Рене произнесла вслух то, что Патрик предпочел бы не слышать:
      - Ты счастливый отец!
      - Не говори ерунды, между нами ничего никогда не было, и не будет.
      Рене вдруг как-то зло улыбнулась, подошла к Патрику и, дотронувшись рукой до его волос, сказала:
      - Было.
      И Рене рассказала Патрику события той ночи, когда он был жутко пьян. Она представила все это в таком свете, будто сам Патрик приставал к ней, а она не могла отказать. Рене повествовала с таким чувством собственного достоинства, что к концу ее рассказа Патрик хохотал. Это был саркастический и злой смех, который заставил Рене замолчать.
      - Ты мне противна. Если даже ты и беременна, то нет никакой гарантии, что счастливый отец - это я. А если это действительно мой ребенок, то я сочувствую ему, ведь родиться от такой матери - это наказание. Избавь его от страданий, сделай аборт. Твой ребенок вряд ли родится здоровым.
      Патрик нервно закурил. Он был жесток, но считал себя правым. Беременность такой женщины, как Рене, вряд ли могла привязать его к ней. Он не уважал ее, считал глупой и пошлой, она вызывала в нем чувство брезгливости, которое он не мог побороть в себе. Эта ситуация казалась Патрику нелепой, и он не воспринимал ее всерьез. Возможно, будь на месте Рене другая, он предложил бы свою помощь и участие в воспитании, признал своего ребенка, но не женился, если бы не был уверен в своих чувствах.
      Рене слушала Патрика, и ни один мускул не дрогнул у нее на лице. Его бессердечные слова не трогали ее.
      - Но я люблю тебя, - с вызовом воскликнула она.
      - А я - нет!
      И Патрик уехал на подъехавшем в ту минуту такси.
      Часть вторая.
      Глава 1.
      C тех пор как уехал Патрик прошло больше месяца. Жизнь в больнице протекала по-старому, казалось, ничего не изменилось с момента его увольнения. Патрика позабыли, как одного из многочисленных сотрудников, которые сначала приходят, а затем уходят на другое место работы. Лишь Жустин вспоминала Патрика каждый день, когда шла пообедать в кафе, потому что ей некому было составить компанию. Она сильно расстраивалась, что вместе с Патриком потеряла и еще одного друга - Николя. Он теперь совсем ее забыл, весь обеденный перерыв проводил с Адель, а после работы они уходили из больницы вдвоем, улыбаясь и громко разговаривая, и куда-нибудь ехали. Только вот Жустин никак не могла знать куда.
      Так и сегодня, Николя закончил дежурство и пришел за Адель в ее кабинет.
      - Знаешь, что, дорогая моя, - Начал Николя, заглянув в кабинет, - Мне кажется, что ты слишком много работаешь.
      - Да-да, - машинально ответила она, не отрываясь от просмотра бумаг.
      - Адель, - продолжил Николя уже настойчивым тоном, - давай съездим куда-нибудь, отдохнем, вместе проведем сегодняшний вечер...
      Николя ждал ответа, но Адель молчала.
      - Что с тобой, милая, - Он старался сохранять спокойствие, однако чувствовал, что начинает выходить из себя.
      Через пару минут Адель отодвинула в сторону бумаги, посмотрела на Николя и ответила:
      - Прости, но сегодня я очень занята, мне нужно еще закончить отчеты и просмотреть электронную почту. В следующий раз, хорошо?
      - Да, конечно, отлично, замечательно, - с сарказмом выпалил раздосадованный Николя и с равнодушным видом направился в двери.
      - Николя, - позвала его Адель, - прости, что обидела тебя, но это моя работа и я обязана ее выполнять, потому что за меня ее никто не сделает. Это тоже самое, если бы я вызвала тебя во время операции и сказала бы тебе, что ты мне нужен прямо сейчас. Твои обиды глупы и беспочвенны.
      Николя слушал этот монолог Адель, повернувшись лицом к двери и держась за ее ручку. Казалось, что-то еще держало его в этом кабинете, и на самом деле он не хотел из него уходить, а значит, и покидать Адель. Но когда она сказала последнюю фразу, желание Николя остаться, моментально улетучилось.
      - Значит, ты считаешь меня глупцом, - развернувшись к Адель, возмутился Николя. - Я думал, ты обо мне более высокого мнения.
      Сказав это, Николя больше ни секунды не намерен был оставаться в кабинете Адель. Он быстро открыл дверь и, не смотря на просьбы Адель остаться, ушел, хлопнув дверью. Оставшись одна, Адель откинулась в кресле и вместо того, чтобы работать, думала о том, что мужчины на самом деле глупцы. Они понимают буквально и принимают на свой счет все, что говорит женщина; думают, что она изначально желает оскорбить его непоколебимое мужское достоинство. Хотя, оказывается, что покачнуть его так просто: достаточно всего лишь намекнуть мужчине о его недостатках и самолюбие его будет уязвлено. Но они и подумать не могут, что движет женщиной. А это всего лишь завуалированная просьба исправить себя и желание быть понятой правильно.
      Когда Адель закончила все намеченные дела, было уже глубоко за полночь. Она закрыла кабинет и пошла на стоянку. Подойдя к своей машине, она увидела лежащий рядом сверток с ее именем. Внутри у Адель все перевернулось, сердце бешено забилось, ей казалось, что происходит что-то страшное и в тоже время непонятное для нее самой. Собравшись с духом, она быстро развернула его. Там лежал платок, измазанный кровью и записка с надписью: "Ты еще за все заплатишь!" Она бросила все в мусорное ведро и поспешно села в машину. Адель уже пожалела о том, что не поехала с Николя, так она бы хоть чувствовала себя в безопасности. А сейчас тревога нарастала в ее душе; с каждым биением ее сердца, Адель казалось, что оно вот-вот выпрыгнет наружу.
      Ехать в свою пустую квартиру Адель не могла, поэтому направилась к Николя. Он долго не открывал дверь, и когда, наконец, открыл, был очень удивлен, увидев на пороге бледную и ужасно напуганную Адель.
      - Можно я войду, прошептала она, посмотрев в открытую дверь.
      - Конечно, ты еще спрашиваешь.
      Адель зашла в уютную квартиру Николя и, как загнанный зверек, забралась на диван.
      - Сделай мне кофе, пожалуйста, - попросила она.
      - Что случилось? - спросил Николя, подходя к стойке.
      - Я опять получила эту жуткую посылку.
      И Адель рассказала Николя о том, что находилось внутри свертка.
      - Неужели ты не знаешь, кто может посылать тебе их? - Николя присел рядом и подал Адель чашку с кофе.
      - Я не знаю, я ведь в Леоне совсем недавно и кроме больницы у меня больше почти нет знакомых.
      - Значит, был кто-то в Париже. И этот кто-то приехал за тобой сюда, в Леон. - Николя обнял Адель за плечи и притянул к себе. - Прости, что ушел сегодня, я должен был понять тебя, но не смог. Не волнуйся, я не дам тебя в обиду, солнышко!
      В объятиях Николя Адель действительно почувствовала себя спокойно и через несколько минут она позабыла о посылке, заснув у него на груди.
      Адель проснулась утром, Николя не было рядом. Она позвала его, но никто не отозвался. Адель посмотрела на часы:
      - О, Боже, уже половина одиннадцатого, неужели я проспала?!
      Адель начала бешено носиться по комнате и судорожно собирать свои вещи.
      - И он еще не удосужился меня разбудить! - вслух рассуждала она.
      - Да, успокойся ты, малыш, - сказал Николя, входя в комнату, - сегодня же выходной! Я ходил в булочную и принес тебе твои любимые круасаны с шоколадом, сейчас я сварю кофе, и мы спокойно позавтракаем, а потом поедем загород в горы. И никаких возражений! - С этими словами Николя обнял Адель и крепко поцеловал.
      Поддавшись стихии планов Николя, Адель села на кровать и растерянно думала о том, что ее собственным планам на выходные не суждено, видимо, осуществиться. Она чувствовала заботу и ту нежность, с которой Николя делал все, что касалось ее. Но невозможность отплатить ему тем же тяготила Адель с каждым днем все больше и больше. Она пробовала отдалиться от Николя, но, увидев, какие страдания это ему приносит, никак не решалась разорвать с ним отношения. "Вдруг, он единственный человек, который так самоотверженно будет любить меня, а я пройду мимо него? - думала Адель. - Нет, он сильный, он поймет, что я не та, кто нужен ему. Мы с ним абсолютно разные: я думаю прежде всего о работе, он - о жизни во всех ее проявлениях".
      - Адель-солнышко, о чем ты думаешь? - спросил Николя, входя в комнату с подносом в руках.
      - О нас...
      - О чем именно, - Николя поставил поднос на столик и сел на кровать рядом с Адель.
      - Неужели ты ничего не замечаешь? - Адель не хотела сейчас говорить на эту тему, но выбора не было. Ситуация складывалась так, что или сейчас или никогда. - Наши отношения утратили ту взаимную гармонию, которая была раньше. Страсть ушла, что дальше?
      - Дальше любовь, семья... - Николя сделал паузу, - Адель, давай поженимся.
      - Поженимся? - Адель встала с кровати и удивленно посмотрела на Николя. - Ты думаешь мы проживем вместе хотя бы месяц, ты будешь мириться с тем, что я поздно возвращаюсь с работы? - Адель чувствовала, как к ее горлу подкатывается комок. - Ты готов вот так взять и связать свою жизнь с человеком, которого совсем не знаешь?
      - Я знаю, что люблю тебя и мне этого достаточно. Для меня важна ты сейчас - такая, какая ты есть, а что было в прошлом, меня не волнует. Николя встал и взял Адель за руку.
      - Я боюсь, что не смогу ответить тебе тем же. Я уже была замужем, но не смогла дать человеку ничего, кроме страданий.
      - Не надо нагромождать в своей жизни каких-то условностей, барьеров и искусственных ограничений, просто будь со мной, малыш. - Николя обнял Адель за плечи, и она не смогла удержаться, чтобы не разрыдаться у него на плече.
      - Адель, ведь ты же такая беззащитная, ты делаешь вид, что ты самостоятельная, независимая женщина, но на самом-то деле ты, как ребенок, пуглива и ранима. - Николя гладил волосы Адель, решив, что никогда не отпустит эту женщину - самое дорогое, что есть у него в жизни.
      - Я не могу представить себя твоей женой, я не та, кто должен быть с тобой рядом.
      - Не надо ничего представлять. Тебе просто придется заново привыкнуть к изменившемуся миру.
      - Но меняется мир, а мы - остаемся прежними! - Адель вырвалась из объятий Николя и снова села на кровать.
      - А что такое мир? - Николя присел а корточки напротив Адель. - Он внутри нас, это то, что мы видим, чувствуем. Нет ничего, кроме тебя! Все остальные и все остальное - это только комплексы твоих ощущений. И нет никакого способа убедиться в реальности мира. - Николя снова взял Адель за руку. - Ты нужна мне, просто будь рядом всегда.
      - Быть рядом всегда невозможно, - Адель выдернула руку, - Рано или поздно ты или я все равно уйдем, так пусть уж лучше это произойдет рано, чем поздно, - Адель направилась к двери, - Потом будет больнее. Прости, но я должна уйти. - Она повернулась лицом к двери и остановилась на несколько минут.
      - Останься, Адель, прошу тебя! - Крикнул Николя.
      Адель оглянулась, и Николя увидел красные от слез глаза:
      - Прости... - И Адель скрылась за дверью.
      Глава 2.
      Несколько дней Адель не встречала Николя в больнице. Она думала, что он ее избегает и специально не хочет видеться с ней. Эта ситуация устраивала ее, и она понимала, что так будет лучше для них обоих. Но, зайдя в секретариат, Адель узнала, что Николя взял недельный отпуск, а Жустин ехидно усмехнулась, что он, мол, не взял ее с собой.
      Адель чувствовала, что без Николя ее жизнь изменилась. Иногда ей даже казалось, что ей его не хватает, но она ни за что не призналась бы себе в том, что скучает или в том, что поступила не правильно, оттолкнув его.
      Как обычно Адель закончила работу около восьми и шла по коридору, направляясь домой. С другого конца коридора она увидела Николя. Он шел быстро навстречу ей. Когда они поравнялись, она увидела, что он не брит и, возможно не спал всю ночь. Он остановил Адель за руку, хотя она предпочла бы пройти мимо.
      - Здравствуй, малыш, - сказал он, глядя ей в глаза.
      - Привет. Зачем ты пришел...
      - Я не могу без тебя, я тебя не оставлю, - Николя схватил Адель за плечи и хотел поцеловать, но она отвернула голову.
      - Пусти, прошу тебя! - крикнула она, но Николя не шелохнулся. - Пусти, у меня кружится голова и мне не хватает воздуха.
      - Это от любви, я знаю, - усмехнулся он, видя, что Адель и в самом деле не хорошо.
      Он выпустил ее из объятий. Адель пошатнулась и оперлась на его руку.
      - Что с тобой, солнышко? Тебе плохо? - Если сначала Николя подумал, что это просто уловка, то теперь он начал действительно волноваться.
      Он посадил ее в кресло и побежал за водой. Адель сидела, поставив на колени локти и, подпирая ими подбородок, безразлично смотрела на стену напротив. Через некоторое время Николя вернулся со стаканом воды.
      - Вот, выпей, - он поднес стакан к ее губам и дал сделать пару глотков. - Я должен осмотреть тебя, возможно, ты больна.
      - Нет, я просто устала, мне надо отдохнуть и все придет в норму.
      - Давай уедем куда-нибудь вдвоем, - предложил Николя, взяв ее руку, Хочешь, снимем домик в Пиренеях или поедем а Ниццу? Все, что захочешь, только будь со мной. Адель, я люблю тебя, и мне ничего не надо взамен.
      Она взглянула Николя в глаза и увидела, сколько в них нежности, любви и заботы. Ей впервые стало очень жаль его и его чувства, которые она, как ей казалось, безжалостно скомкала, как исписанный лист бумаги. Она хотела броситься в его объятия, хотела быть с ним всегда, лишь бы не видеть его грустных и полных страдания глаз.
      - Нет, Николя, - сказала она, пересилив этот сиюминутный порыв, - мы уже все обсудили. Я не хочу причинять тебе боль.
      С этими словами она медленно встала с кресла и собиралась уходить.
      - Позволь хотя бы подвезти тебя домой, а то ты очень бледна и тебе лучше не садиться сегодня за руль.
      Адель понимала, что Николя прав, поэтому она согласилась. Всю дорогу Адель молчала, думая о том, почему ее здоровье сегодня дало сбой, ведь раньше этого не случалось. А Николя изредка посматривал на Адель, когда машина останавливалась на светофорах. Он разглядывал каждый миллиметр ее лица, хотел запомнить его в мельчайших деталях, как будто видел Адель в последний раз. Он внимательно смотрел на маленькую родинку на подбородке слева, пытался поймать ее взгляд, чтобы навсегда запомнить сияние ее голубых глаз.
      Когда они приехали, Адель действительно посмотрела на Николя и сказала:
      - Спасибо, я счастлива, что в моей жизни был такой человек, как ты.
      Она захлопнула дверцу машины и скрылась в подъезде дома, а Николя никак не мог избавиться от мысли, почему она сказала "был" так, будто его уже нет...
      На следующий день Адель узнала, что беременна. Это известие поставило ее в тупик: она не знала, что делать и как вести себя. Но мысль о том, чтобы избавиться от ребенка, она сразу же отбросила прочь. Адель понимала, что с появлением малыша в ее жизни многое изменится: ее образ жизни будет совершенно иным, ребенку нужен будет отец, а ей муж. Но несмотря на это, Адель решила, что не скажет Николя, потому что он не отпустит ее, а она не сможет смотреть на его страдания, но в то же время и не сможет быть с ним. Единственный выход, который Адель видела в этой ситуации - уехать. Но куда? "В Париж? - размышляла она в своих мыслях. - Нет, там Этьен, а видеть своего бывшего мужа, зная, что он все еще любит меня - это пытка равносильная той, если остаться здесь в Тулузе и каждый день видеть Николя".
      Когда кажется, что все в этой жизни идет под откос, а окружающие люди не способны понять; когда в этом месте уже ничего не держит, а наоборот, тяготит, значит, наступает время, когда нужно бросать все и бежать. Бежать сломя голову, не оглядываясь и не прощаясь. Этот момент Адель сразу могла понять, как будто в ее мозгу был специальный индикатор, загорающийся моментально и трезвонивший о том, что надо бежать. Он срабатывал в ее жизни несколько раз, начиная с самого детства.
      В восемнадцать лет она бросила колледж в Леоне и уехала в Париж к тете. Родители долго не могли смириться с тем, что дочь бросила их. Лишь через три года, когда Адель уже стала учиться в Сорбонне, они согласились переехать в Париж, помирились с дочерью и купили большую квартиру в трехэтажном доме на авеню Шарля де Голя. Этот первый раз, когда Адель бросила родной город и своих родителей, мчась неизвестно куда и зачем, словно в Париже ее ждали с распростертыми объятиями, навсегда запал в ее душу. И как только ей становилось плохо, она была готова собрать вещи и снова бежать. Это чувство повторилось уже тогда, когда Адель познакомилась с Этьеном. Она увлеклась им так сильно, что когда он уехал в Италию учиться пению, первое время она хотела бросить учебу в Сорбонне и умчаться к нему в Рим. Но родители убедили ее не делать этого. Адель страдала, продолжала учиться, а через каждый месяц ездила в Рим. Сначала на пару дней, затем на недели, а летом пропадала там месяцами. Так прошло два года ее жизни между Парижем и Римом.
      В Риме она познакомилась с обаятельной итальянкой по имени Кристина. Они с Адель были одного возраста, и когда Этьен занимался в Академии, Адель проводила свое время в обществе Кристины. У нее были кудрявые черные волосы и темно-карие глаза. Она училась на архитектора и мечтала строить собственные здания и создавать шедевры архитектуры. Благодаря Кристине, Адель хорошо изучила Рим со всеми его достопримечательностями и немного начала говорить по-итальянски. Она полюбила Италию так, словно она была ее второй Родиной, а от итальянской пиццы она просто не могла устоять. Как только она приезжала в Рим, виделась с Этьеном или Кристиной, если он был занят. Они покупали много пиццы и весь вечер не могли наговориться. Иногда Адель казалось, что она в первую очередь приезжает к Кристине, а уже потом к Этьену. В Париже у Адель не было близких подруг, поэтому Кристина стала для нее всем: и сестрой, и лучшей подругой, и просто близким человеком. Они были очень похожи: наивно мечтали и много смеялись. Лишь однажды Адель пришла к Кристине и застала ее в слезах.
      - Что случилось? - спросила она, обеспокоено.
      - Экспертный совет отверг мой проект строительства школы в бедном районе Рима, выбрав проект строительства торгового центра.
      - Кристина, успокойся, - пыталась помочь ей Адель. - Тебя еще обязательно оценят, потому что ты очень талантлива.
      - Да, нет же, - возмутилась Кристина. - Я беспокоюсь не за себя. Мне обидно за то, что у бедных детей не будет школы, зато появится еще один торговый центр, которых и без того очень много. А виной тому я. Если бы я была более профессиональна, то сделала бы более примечательный проект.
      Адель успокаивала Кристину, душа которой была жестоко ранена от несправедливости жизни, а заодно и сама очень расстроилась, узнав, что жизнь не идеальна, и что получить желаемый результат, порой, бывает так трудно.
      Адель удивлялась, что смогла припомнить все подробности двухлетней давности. Они с Кристиной расстались, когда Этьен закончил учебу в Риме. Он приехал в Париж, и у Адель уже не было больше повода ездить в Рим. Она писала Кристине часто, иногда звонила, а потом пригласила ее в Париж на свою свадьбу. Но Кристина ни только не приехала, но даже не прислала поздравительную открытку. С тех пор они больше не виделись. Адель часто думала о том, что же случилось, и почему они потеряли друг друга в этом водовороте жизни.
      Мысль об отъезде, вернее сказать о бегстве, прочно укоренилась в мозгу Адель, и она решила продать квартиру в Тулузе, ехать в Рим и найти Кристину. Это был единственный человек, которого она хотела видеть, кому хотела рассказать все, что твориться в ее сердце, кто мог бы стать крестной ее будущего малыша.
      Глава 3.
      Необходимые приготовления к отъезду заняли две недели, Адель разрывалась на части, делала все возможное, чтобы уехать как можно раньше, но ничего не получалось. Было много проблем с продажей квартиры, с работой и со счетом в банке. Казалось, что эта вереница дел никогда не закончится и отъезд придется отложить на месяц. Этого Адель больше всего боялась, потому что Николя мог узнать о том, куда она едет. К ее великому счастью, дела утряслись за десять дней, в течение которых она не встречала Николя. Адель собрала вещи и вот она уже сидела в купе поезда, отправляющегося в Рим.
      - Добрый день, это купе No13? - спросил один из двух вошедших в купе молодых людей.
      - Да, - ответила Адель, раскрывая газету.
      - Значит, нам повезло, потому что в дороге у нас будет отличная компания, - сказал молодой человек, занимая место напротив Адель. Разрешите представиться - Маурицио Белуччи, а это - мой друг и коллега Джордано Перелли.
      - А, значит, Вы - итальянцы, - Адель заинтересованно взглянула на незнакомцев и отодвинула газету в сторону, - Извините за нескромность, Вы живете в Риме?
      - С самого рождения, - ответил Джордано.
      - Как это чудесно... Я не была в Риме уже два года и, боюсь, позабыла, где какая улица находиться.
      - Так, как же Ваше имя, прекрасная француженка? - Маурицио приподнял бровь и мило улыбнулся.
      - Вы весьма проницательны, я действительно француженка. Меня зовут Адель Фавье. Сказать по правде, я не сразу догадалась, что вы - итальянцы. У вас практически нет итальянского акцента.
      - Нам очень часто приходиться ездить во Францию по делам компании, сказал Джордано.
      Адель смотрела на итальянцев открыто. Ей интересно было поговорить с ними, тем более они показались ей довольно милыми и общительными ребятами. На вид им было около двадцати пяти или чуть больше. Оба темноволосые, но совершенно не похожие друг на друга. Джордано показался Адель довольно высоким молодым человеком. Он был одет в синие джинсы, белую толстовку и красную безрукавную куртку. Маленькая бородка и длинные темные волосы, разделенные на пробор и доходившие до висков, контрастировали с его довольно светлой для итальянца кожей и лазурно-голубыми глазами. Это Адель отметила сразу, как только он вошел в купе. Маурицио же больше походил на типичного итальянца: смуглая кожа, карие, почти черные, глаза, коренастая фигура и коротко постриженные темные волосы. На нем была серая рубашка, бежевая куртка и, как и у Джордано, синие джинсы.
      Адель думала, чем же они занимаются, ведь их внешний вид совсем не соответствует работникам солидной фирмы, поэтому она спросила:
      - Вы были во Франции по рабочим вопросам или просто ездили отдохнуть?
      - Мы - торговые представители, - начал Маурицио, - и ездили в Тулузу заключать договор о поставках оливкового масла в сеть супермаркетов и торговых центров.
      - Кстати, если хотите попробовать, - перебил его Джордано, - у нас с собой есть бутылочка.
      - Спасибо большое, я его никогда не пробовала, а вот от итальянской пиццы я просто с ума схожу.
      Пока Джордано доставал из сумки оливковое масло, Маурицио оживленно говорил с Адель. Ей это знакомство было как раз кстати, попутчики ей нравились, вот только она бы предпочла, чтобы Джордано был более разговорчивым. Из двух молодых людей он привлекал Адель больше. Ее очаровывали его прозрачные глаза. Они совершенно не походили на глаза Николя. Черт, она опять вспомнила о нем, а затем и о ребенке, которого носила. Именно в эту самую минуту Адель подумала, что он создает ей массу запретов. Сейчас ей так хотелось забыть обо всем и поддаться искушению завязать новый роман. Она согласилась бы даже на что-то мимолетное, на миг безумного, но беззаботного счастья. Ситуация, в которой Адель сейчас прибывала, держала ее где-то между небом и землей: она не была уверена ни в правильности своих решений, ни в своем здравомыслии. Сидя в купе поезда с двумя молодыми мужчинами, она решила не думать ни о чем. Однако у нее не вышло.
      Когда Адель попробовала оливковое масло, то оно ей очень понравилось, но она внезапно почувствовала приступ тошноты. Сначала она попыталась выпить воды, надеясь, что все пройдет само собой, но ощутила ухудшение своего состояния. Дальше оставаться в купе было нельзя, и, извинившись, Адель вышла.
      Мужчины ничего не заметили.
      - Милая француженка, - спокойно улыбаясь, сказал Джордано. - А ты переживал, что тебе опять придется всю дорогу терпеть мои рассказы о моей Богине.
      - Да уж. Я бы не вынес. Вы расстались всего на пару дней, а ты уже весь исстрадался, - Маурицио наигранно закатил глаза и откинулся на диван. - А эта девушка очень даже ничего-о-о!!!
      - Да, но не сравнится с моей Богиней. Хотя она выделяется на фоне сереньких француженок. Честно говоря, чем больше я езжу во Францию, тем больше разочаровываюсь. Италия - просто райский сад по сравнению с Францией. Наверное, у нее в роду было смешение наций.
      - Тебе виднее, хотя я думаю... - Маурицио не успел закончить, потому что в купе снова вошла Адель.
      Она была слегка бледна и расстроена, но с улыбкой на лице.
      - Проводница сказала мне, что через два часа мы уже будем в Риме, сообщила Адель, занимая свое место на диване, - даже не верится, что скоро я окажусь в городе, который очень дорог для меня.
      - Вы, наверное, провели там много времени? - поинтересовался Маурицио.
      - Достаточно много, - коротко ответила Адель, раздосадованная тем, что ее спросил не Джордано.
      - У вас есть родственники в Риме?
      " О, Господи, наконец-то он заговорил. Я думала это никогда не произойдет", - а вслух Адель сказала:
      - У меня там очень хорошая подруга, но мы разъехались два года назад и потеряли связь. Сейчас я надеюсь отыскать ее. Мне просто необходимо ее общество... Или я сойду с ума, - добавила Адель про себя.
      Разговор дальше не клеился. Маурицио вышел в коридор покурить, а Джордано достал книгу и начал читать. Он был очень сосредоточен - на лбу у него образовалась глубокая морщина. Он медленно переворачивал страницы, несколько раз перечитывал некоторые места, казалось, он совсем отрешился от происходящего. Адель уже начала скучать, когда Джордано вдруг неожиданно спросил:
      - Вы читали "Декамерон" Боккаччо?
      - Отрывками, и, к сожалению, на французском.
      - А я перечитываю, даже не знаю в какой раз. Мне очень нравится одна песня, ее поет молодой человек по имени Филострато.
      - Прочтите, пожалуйста, - раздираемая любопытством попросила Адель.
      - Любовь! Когда зажгла в душе моей
      Ты образ той, о ком грущу в разлуке
      Казалось мне, она
      Такой небесной чистоты полна,
      Что легкими я мнил любые муки,
      Какие ждут людей по милости твоей;
      Но понимаю ныне в сокрушенье,
      Что пребывал в глубоком заблужденье.
      Открылось это в черный день, когда
      Я был, покинут тою,
      Кем навсегда пленен.
      Как быстро с первой встречи покорен,
      Я сделался ей преданным слугою.
      Не чуял я тогда,
      Что ждет меня беда
      И что, презрев свои же уверенья,
      Она отдаст другому предпочтенья.
      Пока Джордано читал, он смотрел то на Адель, то в окно, но, казалось, он не замечал ни женщины, что сидела перед ним, ни приближающегося городского пейзажа. В эти строки он вложил самого себя, все свои чувства и переживания. "Он думает о ней, - мелькнуло у Адель в голове. - Он очень ее любит. И Николя любил меня, но не так..."
      Однако Адель не заметила больше ни одного подтверждения своей догадке.
      Глава 4.
      В Риме она неоднократно встречалась с Джордано, сначала под предлогом поиска квартиры, а потом потому, что он приглашал ее. Они ходили есть пиццу, гуляли по вечерним улицам и просто рассуждали о жизни. Джордано казался Адель старым знакомым, с ним она чувствовала себя спокойно, ей было интересно говорить с ним часами, при этом, совершенно не уставая от таких, как выразились бы многие, бесполезных бесед.
      - Кто-то сказал мне, что любовь - это когда можешь вынести человека больше пяти минут, - однажды заметила Адель в разговоре с Джордано.
      - Да, - выдохнул он, - вот только мы с тобой уже два часа гуляем и боюсь, что мне уже пора.
      Джордано проводил Адель до отеля, оставив ее наедине со своими мыслями. Она думала о том, как ей отыскать Кристину. В первый же день по приезду Адель поехала по старому адресу, но Кристины там не было. Владельцы квартиры сказали ей, что они переехали совсем недавно, а где старые хозяева они не знают. Соседи тоже ничем помочь не смогли, они вспомнили только то, что Кристина уже полтора года здесь не живет.
      - Что же происходит? - размышляла Адель. - Почему она пропала? Да и вообще, глупо было с моей стороны думать, что Кристина все еще живет в этой маленькой квартирке на окраине Рима. Наверняка, она заработала кучу денег и переехала в более престижный район. Теперь понятно, почему она не отвечала на мои письма, но почему сама не написала и не приехала? - этот вопрос оставался для Адель загадкой.
      На следующий день она попыталась разыскать Кристину в архитектурных и строительных фирмах из телефонного справочника, но безрезультатно: никто никогда не слышал о сотруднице с именем Кристина Форинни. Адель уже начала подумывать о том, уж не вышла ли Кристина за муж и не сменила ли свою фамилию.
      Днем пришел Джордано, застав ее в обнимку с телефонным справочником. Он предложил обратиться в справочное бюро города, а заодно и пообедать. Адель покорно согласилась.
      - Тогда я прокачу тебя с ветерком на своем верном коне, - торжественно произнес Джордано, открывая перед Адель входную дверь.
      Когда они оказались на улице, он указал на стоявший на обочине красивый серебристый мотоцикл.
      - О, нет! - вскрикнула Адель. - Я не смогу поехать на этом.
      - Ты что никогда не ездила на мотоциклах? - с насмешкой спросил Джордано.
      - Нет, конечно, ездила, когда была подростком, а последний раз лет в шестнадцать-восемнадцать.
      - Разве с тех пор что-то изменилось? - Джордано почесал свою маленькую бородку и, улыбаясь, посмотрел на Адель.
      - Да, я прибавила пару десятков килограммов к своему весу, - уже хохоча, проговорила она. - Боюсь, что не смогу на него забраться.
      - Что ты! - выпалил Джордано, еле сдерживая смех. - Моя тетя весит сто семь килограмм и ездит на мотоцикле. А знаешь, почему? - Он выдержал театральную паузу, - Потому что не влезает в автомобиль.
      Адель разразилась хохотом и Джордано, глядя на нее не смог сдержать смех.
      - Все, прекрати! Я сейчас умру от смеха, - закричала Адель. - Я согласна, согласна...
      Как раз в этот момент она вспомнила о ребенке и боялась, как бы это ему не повредило. Адель надела шлем и осторожно села на мотоцикл сзади Джордано.
      - Держись за меня крепче, - предупредил он.
      Адель сначала робко, а затем уверенно обхватила Джордано руками. И вот они уже стремительно мчались по улицам Рима. Адель вплотную прижималась к Джордано, и эта близость пугала ее и, вместе с тем, доставляла ей неимоверное удовольствие. Ветер раздувал ее волосы и приносил запах Джордано - терпкий и будоражащий ее воображение.
      Джордано тоже чувствовал тело Адель. Ему даже казалось, что он слышит биение ее сердца. Он не мог понять, что происходит с ним и почему путевое знакомство в поезде начинает перерастать в нечто большее. Он не мог разобраться в своих чувствах, но одно он знал точно: эта милая француженка глубоко запала в его сердце.
      Уже неделю Адель была в Риме, но так и не смогла найти Кристину или хотя бы что-нибудь узнать о ней. В тот день у справочного бюро был выходной, а потом начался уик-энд, и оно вообще закрылось. Джордано постоянно был с Адель, но в начале следующей недели вдруг куда-то пропал. Она думала, что, наверное, у него много работы и совершенно нет времени для отдыха. На следующий день Адель побывала в справочном бюро и наконец-то узнала новый адрес Кристины. Собравшись с духом, она поехала на улицу, где находился ее дом. Но по дороге она вдруг решила по старой традиции купить пиццу и бутылку красного вина, чтобы отпраздновать их встречу. Адель зашла в супермаркет и направилась в конец ряда к стилажам с вином. Адель радовалась предстоящей встрече с Кристиной и совершенно не замечала окружающих людей. Абсолютно случайно она столкнулась с каким-то мужчиной, и уронила сумочку.
      - О, простите, пожалуйста. Я такая не внимательная, - проговорила Адель, поднимая сумку с пола.
      - Смотрите по сторонам, - недовольно фыркнул мужчина.
      - Да уж, надо бы смотреть, - подумала она и огляделась.
      В другом конце ряда Адель увидела Джордано с корзиной в руке. Она уже хотела подбежать к нему навстречу и сказать, как она соскучилась, не видя его несколько дней, но вдруг остановилась. Он был не один. С ним была Кристина. Она совсем не изменилась, была все так же мила и привлекательна, и казалась очень счастливой. Если бы кто-либо рассказал об этом Адель, она бы не поверила или подумала бы, что это розыгрыш, но тут она не сомневалась в том, что это правда, потому что все Адель видела своими собственными глазами. Все: как Джордано обнимал Кристину, что-то говорил ей и, наконец, целовал ее. Несколько секунд Адель стояла как вкопанная, пока другие покупатели не начали ругаться и поднимать шум.
      - Что вы тут встали, весь проход загораживаете, - сказала ей какая-то пожилая женщина.
      Джордано оглянулся и увидел Адель. Он видел ее застывшее лицо, видел то, как она была поражена. Их взгляды встретились, и она поняла, что ей здесь больше делать нечего.
      Выйдя из супермаркета, Адель хотела поймать такси, но потом передумала и, несмотря на начавшийся дождь, пошла пешком. Она не знала, что делать и куда идти. Ее сейчас мучил один-единственный вопрос: "почему"? Почему все так получилось? Почему чистый лист ее жизни, который она хотела начать в Риме, вдруг опять стал исписанным и измятым. Она уехала из N, чтобы позабыть свои прошлые проблемы, а оказалось, что здесь ее ждали другие, не менее, а даже более серьезные. Желая приобрести и подругу, и любимого человека, она в миг потеряла обоих.
      Как беспощаден кто-то наверху, кто сидит и управляет человеческими судьбами, словно это марионетки. Он не понимает, как невыносимо тяжело порой бывает человеку в жизненных ситуациях. Но самое ужасное то, что этот "кто-то наверху" постоянно преследует тебя, где бы ты ни был, что бы ты ни делал, он наблюдает за тобой.
      Адель понимала свое бессилие перед обстоятельствами, понимала, что, убежав от одних проблем, на пути поджидают другие; понимала, что ничего уже нельзя сделать или изменить. И от этого ей становилось еще ужаснее.
      Так ничего и не решив и абсолютно промокнув под дождем, она отправилась в отель.
      Глава 5.
      Адель согласилась встретиться с Джордано, хотя до конца не знала, правильно ли поступает. Да, собственно говоря, почему она так злится и расстроена? Они не связаны никакими клятвами и обязательствами, они даже никогда не целовались. Между ними никогда ничего не было, только непонятное притяжение. Они как будто понимали, что происходит между ними, но никогда не обсуждали это. Так почему же она так возмущена? Конечно, из-за Кристины. О, Господи, она чуть не испортила жизнь своей подруге. А Джордано? Он ничего ей не сказал.
      Когда Адель подошла к назначенному месту, то Джордано уже ждал ее, и судя по всему, давно. Он казался замерзшим.
      Как только Адель появилась в конце площади, Джордано сразу заметил ее бежевый плащ и пошел ей навстречу. Он узнал бы ее из тысячи.
      - Здравствуй. Я рад, что ты пришла. Честно говоря, я не надеялся увидеть тебя, - Джордано не знал, как себя вести и что говорить. Он понимал, что между ними не должно быть никаких объяснений, но он должен сказать ей все.
      - Я не хотела приходить.
      - Я понимаю... - начал Джордано, но Адель прервала его:
      - Нет, ты не понимаешь, позволь сначала мне спросить тебя. Между нами есть что-нибудь?
      Джордано задумался, он не мог сказать ничего определенного.
      - Знаешь, я должен многое тебе сказать. Ты права, если думаешь, что у меня есть любимая женщина. Мы вместе с ней уже год, за который мы многое пережили. Я люблю ее.
      Он заметил, как Адель изменилась в лице, но продолжил:
      - Адель, милая моя француженка, я теряюсь в собственных чувствах. Меня тянет к тебе, я ничего не могу с собой поделать. Я постоянно думаю о дне нашей встречи, ведь это все не случайно. Ты нарушила мой покой, я мечтаю о тебе, когда обнимаю и целую Кристину. Я готов даже все бросить, но знаю, что не должен делать этого...
      - Подожди, - Адель не в силах была больше слушать эти слова. Они парализовали ее. Она даже представить себе не могла, что настолько глубоко задела Джордано. - Я отвратительно себя чувствую. Кристина - моя давняя подруга, о которой я тебе рассказывала. Именно ее я собиралась разыскать в Риме.
      Джордано явно не ожидал такого поворота событий, а потому промолчал в то время, когда Адель продолжала:
      - Почему ты не сказал мне, что у тебя есть... любимая? Неужели ты не видел, что я испытываю к тебе? Почему ты позволил мне дойти до того состояния, в котором я сейчас пребываю? - Адель почувствовала, что ее начало лихорадить, а голос задрожал. - Я виновата перед подругой.
      - Нет, это только моя вина. Пойми, Адель, моя любовь к Кристине прочна и основательна. Я хочу иметь от нее детей, провести с ней всю свою жизнь. Она поселила в моей душе уверенность в завтрашнем дне, она подарила мне стабильность. Она - все самое дорогое, что есть у меня.
      Он замолчал, потому что увидел, что Адель плачет. Слезы потоком текли по ее лицу и падали на плащ, оставляя влажные следы. Она не могла больше терпеть, она не стеснялась прохожих, которые глядели на них. Ей было больно оттого, что она опять выбрала не того человека. Джордано подошел к ней совсем близко и притянул к себе - она не сопротивлялась. В его объятиях она зарыдала от осознания собственной беспомощности.
      Они стояли так некоторое время, а потом Джордано взял Адель за подбородок и, приподняв ее голову, поцеловал. Это поцелуй был полон такой бережной нежности и осторожности, что Адель почувствовала обреченность. Она знала, что как только поцелуй закончится, все исчезнет, но в этот момент она была счастлива. Счастлива, потому что не думала ни о прошлом, ни о будущем. Жизнь как будто остановилась на мгновение, и это мгновение было воистину прекрасно!
      - Я завтра уезжаю в Париж, я уже купила билет. У меня нет выбора, Адель отстранилась от Джордано.
      - Я не хочу отпускать тебя, но если ты останешься, то я не смогу быть с Кристиной.
      - Даже не думай об этом, - перебила Джордано Адель. - Я бы ни за что не позволила тебе бросить ту, которую ты столь сильно любишь. Все это к лучшему. Я уеду и займусь тем, о чем сейчас должна думать прежде всего.
      Джордано удивленно посмотрел на нее, не понимая, что Адель имеет ввиду.
      - Я не должна была позволять себе новое увлечение. Прощай, Джордано, я желаю вам с Кристиной счастья.
      Адель пошла прочь, не оборачиваясь. Но она и двух шагов не сделала, как услышала вопрос, которого боялась, но ждала:
      - Адель, почему не должна была?
      - Потому что я жду ребенка...
      У нее не было сил смотреть на реакцию Джордано, а потому она быстро пошла прочь.
      Глава 6.
      Как слаб человек! Он не способен долгое время сопротивляться натиску судьбы, а потому бежит от своих проблем туда, где, по его мнению, все будет намного лучше. Он настолько слепо и опрометчиво мчится прочь, что ни на минуту не задумывается о том, что на самом деле проблемы существуют не в конкретном месте, а в нас самих. Судьба постоянно предоставляет нам на выбор несколько путей, а вот по какому из них пройти, это уже решать каждому. Во всех своих поступках виноват сам человек. И нечего сетовать на злой рок, от этого проблем не станет меньше, а наоборот, бездействие их только умножит.
      Патрик точно так же сбежал от неудач, которые, как ему казалось, преследовали его. Он впервые оказался в подобной ситуации, а потому был растерян, сбит с толку, обескуражен. Если бы он только мог, он бы закричал... Но зачем? Никто не услышал бы, потому что он выстроил вокруг себя настолько глухую стену, что никто не мог до него достучаться, да и не хотел, потому что стена была на столько явной, что пугала.
      Как только Патрик прилетел в Париж, он поселился в гостинице, где прожил неделю, а потом купил небольшой дом в пригороде и машину. Он потратил большую часть денег, которые оставила ему Джоанна, но считал покупки такого масштаба необходимыми, так как хотел остаться здесь навсегда. Домик был довольно милым, хотя требовал ремонта, потому что пустовал некоторое время. Он имел всего один этаж с большой кухней, гостиной, кабинетом и двумя небольшими комнатами, а так же были подвал с кучей всяких старых вещей, и чердак, похожий на комнату с большим окном в крыше. Именно там Патрик и решил обосноваться. Он хотел сделать все сам; идея о собственном доме настолько прочно засела у него в голове, что он весь загорелся ею. Патрику нравилось ездить в магазины и там выбирать все необходимое; он почувствовал, что снова немного возвращается к жизни. У него появилась цель.
      Во время работы у Патрика было много времени, чтобы подумать о том, что произошло за последние несколько месяцев. Патрик не переставал удивляться тому, что неудачи обрушились на него все разом. Сначала он думал, что началось это с приходом Адель Фавье, но затем понял, что раньше. Эта женщина была абсолютно не причем. Патрик невольно задумался о ней, но с трудом вспоминал ее лицо. "Удивительно, а ведь она довольно привлекательна. Почему я никогда не видел в ней женщину?" Это было действительно странно. Патрик бы ни за что не пропустил такую женщину, но о ней он никогда не думал, как о сексуальном объекте. Даже тогда, когда он поцеловал ее, это не был поцелуй страсти, он просто хотел досадить ей. Ему это удалось - она была уязвлена. Хотя, скорее всего Патрик хотел отомстить Николя. У них были очень тяжелые отношения после того вечера в больнице, когда он застал его в кабинете у Адель. Его поведение заставило усомниться Патрика в их дружбе. Нет, определенно они больше никогда не смогут общаться, как раньше. Между ними были оборваны все нити, что раньше крепко связывали их. Николя открыл свою сущность - он завидовал Патрику в том, что сам Патрик считал недостойным зависти. Он предал их дружбу ради женщины! Это было непостижимо для Патрика. Он, наверное, понял бы, если бы это произошло из-за карьеры, но Адель Фавье, по его мнению, не стоила этого. Да что говорить о женщинах, они погрузили Патрика в то состояние, в котором он покинул Тулузу. Сначала та девочка, потом Адель Фавье, Джоанна и, наконец, Рене.
      Рене - это была еще одна проблема. Хоть Патрик и старался не придавать этому никакого значения, но забыть не мог. Его не покидала мысль, что это мог быть действительно его ребенок. О свадьбе не могло быть и речи. "Я не идиот, чтобы портить свою и без того невеселую жизнь из-за какой-то похотливой малолетки", - рассуждал Патрик. Да и ребенок был ему ни к чему. Он просто не мог представить себя в роли семейного человека, а поэтому предпочел отгородиться от неприятных мыслей.
      Патрик постоянно думал, прокручивал в голове множество ситуаций. В каких-то случаях он признал свои ошибки, а где-то по-прежнему мнил себя правым. Он во многом разобрался, но ничуть не изменился. Он не стал проще смотреть на мир, не смог сломать стену, которую столь долго и тщательно возводил. Патрик просто решил, что новое место и люди по-другому отнесутся к нему. Но он не собирался подстраиваться под других. Если бы он так сделал, то это был бы уже не Патрик.
      ***
      Патрик не заметил, как приблизилось Рождество. Он обнаружил этот факт только тогда, когда все его соседи начали украшать свои дома праздничными игрушками и натягивать гирлянды на крыши.
      Однажды, когда Патрик собрался за покупками, он вышел на улицу и посмотрел на свой дом: среди аккуратно выкрашенных и украшенных домиков своих соседей его собственный смотрелся просто отвратительно: краска потрескалась, а в некоторых местах совсем отвалилась. "Надо бы его покрасить, а то даже самому не приятно жить в таком", - думал Патрик, выбирая цвет.
      Как только он вернулся, то сразу решил заняться делом. На улице было довольно холодно, но Патрик вышел только в толстовке с джинсовым комбинезоном и бейзболке. "Подумать только, раньше я ни за что бы не надел такую одежду, а здесь..."
      Работа шла быстро, плеер помогал скоротать время, и музыка не давала замерзнуть. Музыка заставляла двигаться, и Патрик напевал себе под нос, подтанцовывая. Сегодня он чувствовал себя особенно легко. Ему, наконец, удалось разыскать адрес сестры, и он собирался навестить ее на следующий день.
      Патрик как раз докрасил веранду и собирался повернуть за угол, чтобы заняться боковой стеной, как вдруг услышал за спиной приятный женский голос с легким акцентом:
      - Здравствуйте, извините, пожалуйста, я ваша соседка. Меня зовут Малу. Вы не могли бы помочь мне открыть дверь, а то ее, по-видимому, заклинило.
      Патрик обернулся и увидел невысокую женщину-мулатку. Она смотрела на него снизу вверх своими огромными черными глазами, протягивая ему свою маленькую ручку.
      - Добрый день, - Патрик не узнал своего собственного голоса: он был слишком доброжелательным, и пожал ей руку, - меня зовут Патрик Рено, я с удовольствием помогу вам.
      Он вытер руки о комбинезон и проследовал за мулаткой. Ее дом оказался прямо напротив его дома, но Патрик почему-то никогда не замечал ее. Он вообще редко смотрел на людей. Все это время он был погружен в свои собственные мысли. Когда они подошли к веранде, Патрик заметил детскую коляску, в которой сидел премилый ребенок, и, судя по голубому цвету одежды, это был мальчик. Заметив мать, он потянул к ней ручки и загукал. Малу взяла его на руки и поцеловала в смуглую пухленькую щечку.
      - Это ваш сын? - Патрик заинтересованно наблюдал за проявлением материнской любви.
      - Да, это Шон.
      Малу протянула Патрику ключ. Он вставил его в замочную скважину и осторожно повернул - дверь легко открылась. Малу изумленно уставилась на Патрика и воскликнула:
      - Да вы просто волшебник. Спасибо большое.
      - Не стоит благодарности, мне это было легко.
      Малу пригласила Патрика войти и закрыла за ним дверь. Патрик оказался в просторной и уютной гостиной. Это была очень светлая комната с легкими портьерами на окнах. Но казалось, что свет проникал ото всюду. На многочисленных полках стояли различные буддистские фигурки, а в воздухе витал расслабляющий аромат благовоний.
      - У вас очень приятный запах, - сказал Патрик, когда огляделся по сторонам.
      - Это цветочные масла и ароматические палочки. Мы с мужем не католики...
      - Я понимаю, - ответил Патрик, заметив, что Малу не знала, как ему объяснить.
      - Честно говоря, я никогда вас раньше не замечал.
      - Может быть, вы просто никого не хотели видеть? Вы ведь давно приехали.
      - Скорее всего. Да, вы правы. Извините, я у вас задержался. Мне пора идти. Приятно было познакомиться.
      Патрик вышел на веранду - Малу за ним.
      - Патрик, приходите к нам сегодня на ужин. Мой муж будет рад, он давно хочет познакомиться с вами, - Малу мило по-детски улыбнулась.
      - Спасибо за приглашение. Я обязательно приду. По правде, я так давно ем один, что забыл, насколько может быть приятна хорошая компания, - Патрик был доволен.
      - Тогда, до вечера.
      Патрик зашел к себе на веранду, уселся в кресло-качалку и закурил. Он почувствовал прилив сил и энергии. Это новое знакомство доставило ему массу удовольствия. Малу понравилась ему. Она казалось совсем юной, особенно когда держала на руках сына, но в ней ощущалась мудрость, которая смешивалась с детским очарованием. Эта встреча показалась Патрику неслучайной, и он мысленно поблагодарил того, кто организовал ее.
      Глава 7.
      Париж встретил Адель пушистыми хлопьями снега, которые медленно падали, покрывая все вокруг. Адель как раз поспела к Рождеству и словно ребенок радовалась тому, что сможет отпраздновать его в кругу родных и близких ей людей, которых она давно не видела и которые, как ей казалось, были на нее за это в обиде. Но как появиться на пороге родителей она не знала, поэтому в раздумьях бродила по Парижу, надеясь, что все решиться само собой.
      - Адель, неужели ты?! - Адель обернулась и увидела Этьена.
      Если бы не его голос, она с трудом узнала бы его, потому что он очень изменился с тех самых пор, как они расстались. Он стоял перед ней в длинном черном пальто, поверх которого был наброшен клетчатый шарф. Такая привычная для Адель короткая стрижка его волос теперь превратилась в довольно длинную и густую шевелюру. В целом, Этьен выглядел старше и казался серьезнее, чем прежде.
      - Ты давно а Париже? - спросил он после некоторой паузы, в течение которой Адель мысленно проклинала тех, кто организовал эту встречу, ведь с тех пор, как она ушла от него никто из них не знал что происходит друг с другом.
      - Нет, я приехала только вчера.
      - А могу я узнать, почему ты сбежала, и что теперь будет между нами? Этьен говорил серьезно. В его голосе чувствовалась настойчивость, и казалось, что он давно уже ждал случая задать этот вопрос.
      - Этьен, я не готова сейчас обсуждать это, - Адель говорила спокойно и сдержанно, - Прошло много времени... Мы просто подадим на развод... Я позвоню тебе, как только устроюсь и утрясу все свои дела, - с этими словами Адель решила уйти, но Этьен удержал ее за локоть.
      - Ты что думаешь, я согласен ждать сколько тебе угодно?! Я сам пришлю тебе все документы, останется только подписать, - он говорил жестко, и Адель не заметила в его голосе ни капли прежней любви, что была между ними.
      - Хорошо, - сказала она, - ты даже избавишь меня от этой утомительной бумажной волокиты. Счастливого Рождества!
      Адель зашла в кафе выпить чашку горячего крепкого кофе. Она заняла столик у окна и, глядя сквозь него на улицу, думала о том, что этих трех месяцев ее жизни, которые она провела не здесь, как будто и вовсе не было. Не было ни Патрика Рено с его постоянными проблемами, ни Николя с его уверениями в вечной любви, ни пылкой страсти к итальянцу Джордано, ни жутких посылок - ничего этого просто не существовало, это был сон или бред, или... "Нет, - прервала вдруг свои размышления Адель, - было, все было, ведь у меня под сердцем новый человечек. Он - доказательство того, что все это было, и было со мной".
      С этой мыслью Адель допила кофе и, надев пальто, решительно села в такси, чтобы отправиться к родителям в пригород Парижа.
      Встречу нельзя было назвать теплой: матери не было дома, а отец, точнее сказать отчим, спросил, на долго ли она приехала, и завел разговор на неприятную для Адель тему развода с Этьеном.
      - Мы с матерью считаем, - сказал он, - что ты зря от него ушла. Тебе надо уже устраивать свою жизнь, искать постоянства, а ты, как ребенок, бегаешь.
      - Жерар, Вам не кажется, что я уже достаточно самостоятельная, что сама могу разобраться, что мне делать и как жить, - сухо ответила Адель, садясь на диван в гостиной.
      Она не намерена была дальше продолжать этот бессмысленный разговор и Жерар, заметя это, ушел, оставив Адель одну. Она оглядела гостиную и поняла, как все изменилось: не было большой и пушистой елки, что была раньше, не было разбросанных игрушек, коробок с подарками, мишуры - все было по-другому. Не зная, чем занять себя, она увидела на каминной полке старый альбом и, устроившись поудобнее, принялась рассматривать фотографии. "Как быстро пролетело время", - подумала она, перелистывая страницы и видя себя еще маленькой девочкой. Она невольно всхлипнула, увидев себя рядом с отцом, который умер десять лет назад. Она вспомнила день похорон, себя и мать в черных платьях, и тот пронзительный звук ударов молотка, когда плотник вбивал гвозди. Потом были долгие рыдания ночами, а через год место отца в их с матерью семье занял Жерар Дюбуа. Он был старше матери и казался Адель суровым, потому что никогда не улыбался. Он работал в церкви и был очень требователен к постам и молитвам. Говорил он всегда неторопливо, поглаживая рукой свою густую черную бороду, и никогда не смотрел в глаза. Мать Адель любила Жерара, и поэтому Адель ничего не оставалось, как принять его. Но за эти десять лет она никогда не назвала его "отцом".
      Раздался звук входной двери, и Адель увидела мать.
      - Доченька, вот так сюрприз. Ты почему не предупредила, что приедешь на Рождество, - спросила она, ставя пакеты с покупками на пол, - А я тут за продуктами к праздничному ужину ездила.
      - Мама, я не на Рождество приехала, а навсегда, - сказала Адель, закрывая альбом. После некоторой паузы она добавила:
      - Прошу, не расспрашивай меня сейчас ни о чем. Я вернулась, и теперь все будет по-другому.
      Адель обняла мать, и они обе разрыдались.
      - Скажи хотя бы, где ты сейчас живешь? - взволнованно спросила мать.
      - Не волнуйся, мама, я купила небольшую квартиру на Елисейских полях, уже договорилась о работе в университете - буду преподавать на медицинском факультете правовые дисциплины, подам на развод с Этьеном, и у меня все будет хорошо.
      - Адель, Этьен несколько раз приходил и очень часто звонит, спрашивает о тебе...
      - Я виделась с ним сегодня. Мы все обсудили, - заключила Адель.
      - Но вы же любили друг друга, зачем разводиться?
      - Все уже в прошлом, мама. Любовь прошла.
      После ужина Адель еще немного поговорила с матерью и собралась уходить.
      - Адель, - окликнула мать, - я совсем забыла. Несколько дней назад тебе пришло письмо на наш адрес. Я сейчас принесу.
      Через минуту она вернулась и протянула Адель письмо. Обратного адреса не было, но на печати она прочла, что оно из Рима. Спрятав конверт в сумочку, Адель попрощалась с матерью и, пообещав прийти завтра на Рождественский ужин, скрылась за дверью.
      Идя на автобусную остановку, Адель разглядывала дома на другой стороне улицы: некоторые были украшены гирляндами, на дверях других висели Рождественские венки, а иные и вовсе голые - и даже ничто не напоминала на них о предстоящем празднике. Один из таких не украшенных домиков привлек взгляд Адель, и она увидела мужчину, который стоял на лестнице и ремонтировал крышу. Лица его не было видно: черные как смоль волосы, забранные в хвост заставили Адель остановить и посмотреть, но его на этого мужчину повнимательнее. А когда он развернулся, и она увидела его лицо, то не могла поверить своим глазам: это был Патрик Рено, какой-то совершенно другой, не тот, что был раньше. Он казался отцом семейства, который занимается обычными делами для выходного дня. В его движениях не было прежней резкости и максимализма. Он спустился с лестницы, напевая вместе с плеером, и прошел к крыльцу. Он не был весел, но в его взгляде Адель почувствовала спокойствие. В следующее мгновение к нему подошел мужчина, они, по-видимому, были друзьями. Адель сделала выводы из их приветствия они обнялись и похлопали друг друга по плечу.
      Адель вдруг поняла, что дрожит, но почему? Она надеялась убежать, спрятаться, чтобы не встречать тех, с кем были связаны неприятные воспоминания. Она надеялась, что в Париже, большом городе, она будет недосягаема для знакомых. А теперь она увидела Патрика Рено. "Ну и что с того? - раздраженно спрашивала она сама себя, садясь в автобус. - То, что ты его увидела, еще ни о чем не говорит". Но Адель не смогла отогнать назойливую мысль. Она знала, что если она его встретила, значит не случайно. Что-то вновь свяжет их вместе. Ей хотелось верить, что это "что-то" будет приятным, однако, зная характер Патрика, она понимала всю утопичность своих желаний. Адель не могла понять, почему она так нервничала. Наверное, из-за ребенка, она ведь беременна, а это свойственно всем будущим мамам.
      Оказавшись дома, Адель вспомнила о письме, которое отдала ей мать. Открыв конверт, она достала письмо и начала читать его.
      . "Здравствуй, дорогая Адель.
      Я понимаю, что прошло много времени, и многое осталось позади, но все же та дружба, которая зародилась между нами несколько лет назад, еще жива. Я счастлива была убедиться в этом. Джордано мне все рассказал о вашем знакомстве и о том, что ты уехала так и не повидавшись со мной только потому, чтобы не причинить мне боль, а в этом и есть проявление истинной дружбы. Уйти с дороги и уступить ради друга, по-моему, истинное проявление благородства. Спасибо тебе, я очень рада, что у меня есть такой друг.
      Только вот я совсем не достойна такой дружбы. Я утаила от тебя один случай из нашего прошлого. Два года назад, когда ты приезжала в Рим, и мы с тобой познакомились, мне очень понравился твой жених Этьен: он был такой симпатичный и галантный молодой человек, с которым было очень интересно общаться. Ты познакомила нас, но я сразу решила для себя, что никогда не буду пытаться кокетничать с ним. Но после твоего отъезда мы с Этьенам часто виделись. Сначала он приглашал меня на его репетиции, потом показывал мне театр, в котором он пел. Мы поднимались на самую высокую башню, откуда было видно пол Рима. Однажды вечером он пригласил меня к себе: мы ели пиццу и пили красное вино, а потом он просил остаться у него до утра, и я осталась..."
      В этом месте почерк стал беглым и неровным. Адель подумала, что Кристине нелегко было писать эти строки, но она продолжала:
      "Я поняла, что сделала глупость, что предала нашу дружбу из-за мимолетной вспышки страсти, я поняла, что не смогу больше смотреть тебе в глаза. Этьен пригрозил мне, что если я расскажу тебе, он сделает мне больно, и запретил видеться с тобой, писать и приезжать в гости. Вот почему я не приехала на вашу свадьбу.
      Дорогая Адель, я еще раз хочу поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделала; сожалею только, что мы не увиделись, хотя, возможно, это и к лучшему. Наша встреча еще впереди, если ты не испытываешь ко мне неприязни.
      Я очень рада, что у вас с Этьеном все в порядке, и вы готовитесь стать родителями. Не говори ему, пожалуйста, о письме, он очень тебя любит, и вы теперь будете счастливы.
      Кристина".
      Адель прочитала письмо на одном дыхании, она жадно впитывала в себя каждое слово и не могла поверить. То, что она читала, казалось ей настолько невероятным, что она сначала и не поняла всего смысла. Ей пришлось перечитать его заново, и только тогда Адель осознала, что рассказала ей Кристина. Сначала Адель просто сидела на диване, уставившись в пол, она и сама не заметила, как слезы сначала медленно, а потом быстрее покатились по ее лицу. Она вдруг поняла, что ее жертва по отношению к подруге была напрасной. Она смогла отступить перед страстью, а вот Кристина - нет. С этой мыслью она легла спать, но сон не шел долго. Даже предстоящее Рождество не радовало ее.
      Глава 8.
      Адель проснулась рано. Посмотрев в окно, она увидела, что идет снег. "Что ж, жизнь продолжается", - подумала она, отправляясь за город к родителям. По дороге она еще собиралась зайти в несколько магазинчиков, чтобы купить им подарки. Разглядывая витрину, она вдруг увидела потрясающую вещь. Это был подсвечник, вырезанный из дерева в виде фигуры человека. Он стоял на коленях, согнувшись под тяжестью камня, который был у него на спине. В этот момент, Адель подумала о Патрике: как похож был этот образ на человека, которого она узнала в Тулузе, и который так легко согнулся под тяжестью жизненных проблем.
      Сделав все необходимые покупки, Адель ехала в такси к родителям. У них все было как обычно: индейка, пирог, вино и подарки. Конечно, Адель хотелось домашнего тепла и уюта, но не к этому она подсознательно стремилась. Не родители ей сейчас были нужны, а поэтому при первой возможности она попрощалась с ними и ушла. Куда идти? Домой? Нет, и Адель свернула на улочку, где однажды уже была. Нужный дом она нашла сразу, так как на нем до сих пор не было ни одного рождественского украшения. Перед дверью она ни минуты не помедлила и уверенно постучала.
      Дверь открылась не сразу, хозяин явно не был расположен к визитам, особенно незваных гостей.
      - Привет, - это единственное слово Адель произнесла сразу же, как только увидела Патрика. Она и не предполагала, что ее появление произведет такое неприятное впечатление. А так показалось бы любому, кто взглянул бы на Патрика Рено. Увидев на своем крыльце Адель Фавье, он весь напрягся, а его лицо тут же приняло непроницаемый вид. Более удивительного сюрприза он и представить себе не смог бы.
      Однако удивление его начало затягиваться, а женщина все еще стояла перед ним на морозе. Она прятала руки в широкие рукава пальто. Казалось, что ветер продувает ее насквозь, срывая шарф и запутывая снежинки в ее пушистых волосах.
      - Добрый день, извините, что держал вас на морозе, - растерянно пробормотал Патрик, пропуская Адель в хорошо натопленную гостиную. Он помог ей снять пальто и предложил сесть.
      - Простите, что так неожиданно ворвалась в вашу жизнь, - тихо начала Адель, глядя на полыхающий в камине огонь. - На самом деле я думала, что мы уже с вами больше никогда не встретимся, а вот вчера я случайно увидела вас на крыше. Мои родители живут здесь не далеко.
      Адель заметила, что Патрик не только не смотрит на нее, но и не слушает. Он был погружен в свои мысли и находился где-то далеко.
      - Простите, - сказала Адель, вставая с кресла, - я, наверное, напрасно пришла...
      Патрик не сразу заметил, что гостья направилась к выходу.
      - Нет, останьтесь. Я прошу прощения за свое невнимание. Сегодня рождество, хотите вина?
      - Нет, спасибо. Вы, наверно, думаете, зачем я пришла.
      Патрик приподнял бровь, давая понять, что этот вопрос действительно занимал его последние пять минут.
      - Сказать по правде, я и сама точно не знаю, - Адель снова села в кресло.
      - Но значит, предположения у вас все-таки есть? - в глазах Патрика зажглись веселые огоньки.
      - Да. Когда вчера я вас увидела, я подумала о том, что все наше знакомство состояло из сплошных проблем и разногласий. А все это из-за работы.
      - Да, вы правы, мы оба приложили к этому руку. Скажем, не слишком удачное стечение обстоятельств.
      Патрику не хотелось продолжать этот разговор, потому что по некоторым вопросам он до сих пор считал поведение мадам Фавье недопустимым. По его мнению, она слишком часто переступала грань между работой и личными отношениями. А самым неприятным во всей истории было недоразумение с посылками.
      - А Николя тоже приехал в Париж? - Патрик немного не рассчитал и перешел от одной неприятной темы к другой, еще более неудачной.
      "Что за дурацкий вопрос?" - с досадой подумала Адель, а вслух произнесла:
      - Нет. Вы, кажется, предлагали мне бокал вина?
      - Ах да, красное?
      - Ага, - Адель подошла поближе к камину.
      Пока Патрик вышел за вином, Адель принялась рассматривать те вещи, что лежали на каминной полке. Здесь были сигареты, ключи, пара вырванных из записной книжки листов с номерами телефонов, несколько пустых коробок из-под дисков и книга. Адель прочла название "Парфюмер", Патрик Зюскинд. Она взяла книгу и, заметив закладку, открыла и прочла:
      "Теперь он был бы рад всех их стереть с лица земли, этих тупых, вонючих, эротизированных людишек точно так же, как тогда, в стране его души, черной, как вороново крыло, ему хотелось стереть все чужие запахи, и он желал, чтобы они заметили, как он их ненавидит, и чтобы они ответили взаимной ненавистью на это единственное, когда-либо испытанное им подлинное чувство и, со своей стороны, были бы рады стереть его с лица земли, что они первоначально и намеревались сделать. Он хотел один раз в жизни разоблачиться. Раз в жизни ему захотелось стать таким, как другие люди, и вывернуть наружу свое нутро: как они обнажали свою любовь и свое глупое почитание, так он хотел обнажить свою ненависть. Он хотел один раз, всего один-единственный раз, быть воспринятым в своей истинной сути и получить от людей отклик на свое единственное истинное чувство - ненависть".
      Странное чувство осталось у Адель после того, как она закрыла книгу и положила ее на прежнее место. Она все еще стояла лицом к камину, когда в комнату вошел Патрик.
      - Ваше вино, - сказал он, протягивая бокал Адель.
      - Я вижу, вы любите читать? - Адель указала на книгу.
      - Да, это спасает меня.
      - Спасает от чего?
      - От многого. В том числе и от себя самого, мадам Фавье, - Патрик снова ехидно улыбнулся.
      - Пожалуйста, зовите меня Адель. Мы ведь больше не коллеги...
      - Да, верно. Должно быть, это и к лучшему. Зовите меня тоже просто Патрик. Странно, что мы с вами снова встретились. Я, честно говоря, не мог даже и предположить такое. Уезжая, я надеялся оставить все и всех.
      - Жизнь иногда преподносит нам сюрпризы...
      - Скорее сами люди, - добавил Патрик, отпивая вино из бокала. - Однако вы почему-то не пьете, Адель.
      Он нарочно подчеркнул ее имя. Эта ситуация, если сначала и напрягала его, то теперь забавляла. Он видел, что Адель нервничала, но совершенно не хотел помочь ей. Если бы она рассказала о цели своего визита, то он вел бы себя по-другому, а сейчас ситуация напоминала игру в кошки-мышки. Адель не знала, как вести себя с Патриком. Она ведь даже толком не понимала, зачем пришла. Разговор не клеился, и ее начали раздражать его издевки. До прихода к нему она думала, что увидит совсем другого человека: спустя время и совсем в другой обстановке, но оказалось, что все осталось по-прежнему Патрик не изменился. Адель была разочарована этим фактом, но сейчас Патрик казался ей более живым и привлекательным, как внешне, так и с точки зрения человеческих отношений. И если внутренне он совсем не изменился, то внешне перемена была очевидной: маленькие усы и бородка придавали его лицу серьезность, а волосы были аккуратно подстрижены, хотя и оставались такими же длинными.
      Патрик не знал, что еще он может сказать Адель, да и она не отвечала. А тем временем пауза затягивалась и стала приносить неудобство не только Адель, но и тому, кто несколько минут назад чувствовал себя очень свободно. Однако к их общему облегчению в дверь постучали, и вскоре в комнату вошла молодая пара с ребенком. Они тепло поприветствовали Патрика, и женщина подала ему блюдо с тортом. Малыш сразу же побежал к Патрику и попросился на руки, весело улыбаясь и лепеча. Он уже в мгновение был поднят и тут же занялся волосами человека, которого он называл "Пати".
      Патрик был настолько занят мальчиком, что совершенно забыл о своих обязанностях хозяина, он не предложил сесть гостям, и забыл представить их Адель, которая в то время сама не подала признаков того, что она все еще находится в гостиной. Пока пара раздевалась, Адель неотрывно следила за Патриком. Он улыбался! И это была та искренняя и нежная улыбка, которую Адель никогда ранее не приходилось видеть. Безусловно, ее вниманию представлялась вся палитра на его лице: от кривой улыбки и до ехидной усмешки, они относились к разным людям и появлялись по разным поводам. Часто и к ней. Когда Патрик разговаривал с Адель, его губы всегда были либо плотно недовольно сжаты, либо едко растянуты. А теперь он был занят ребенком и улыбался ему, подражая его языку. Казалось, он ничего не замечает, а потому не разу отреагировал на слова молодой женщины:
      - Патрик, да оставь же Шона, представь нас лучше своей гостье.
      Патрик с недоумением посмотрел сначала на Шона, потом на его мать, а затем перевел взгляд на Адель - она все еще держала бокал с вином в руке. Он и правда забыл о ней.
      - О простите... Это, - он указал на Адель, - моя бывшая коллега Адель Фавье, а это мои соседи и друзья Малу и Люк со своим сынишкой Шоном, говоря имя мальчика, Патрик подбросил его.
      Малу быстро подошла к Адель и начала разговор, так как еще при входе заметила, что в комнате напряженная обстановка. По мере того, как две женщины разговаривали, Малу ломала голову над тем, кто же такая эта мадам Фавье и что связывает ее с Патриком. Поверить в то, что они бывшие коллеги она не могла, потому что знала, что Патрик уволился сам по каким-то личным причинам явно не доставлявшим ему удовольствия. "Тогда если эта женщина здесь, то она не является человеком, которого Патрику неприятно видеть, а, следовательно, с ней не связаны неприятности, то есть она вызывает положительные эмоции. Тогда между ней и Патриком что-то было. Да, определенно, но только видимо прошло. Эээ нет, только не для нее, она так на него смотрит... Но, скорее всего для него - да, потому что до нашего появления разговор явно не клеился". Малу была довольна своей догадке и поэтому невольно улыбнулась.
      - Патрик, - громко сказал Люк, - а не поехать ли нам всем в ресторан, сегодня же ваше Рождество, так надо это как-то отпраздновать. Малу, ты согласна?
      - Да, Адель, а вы как на это смотрите?
      Адель не знала, что и сказать, она не знала, что по этому поводу думал Патрик, а потому машинально посмотрела на него - его лицо не выражало ни протеста, ни согласия.
      - Простите, но... - Адель не знала, что ей придумать, ведь она хотела поехать, она стремилась к тому, чтобы еще некоторое время побыть рядом с человеком, к которому с сегодняшнего дня ее стало тянуть еще больше. " Да, - думала Адель, - меня ведь всегда тянуло к нему, только я не признавалась себе, а теперь я не могу делать вид, что совсем не замечаю этого. Я хочу поехать...". Но взгляд бесстрастных черных глаз останавливал ее. Ни одной теплой искорки не было во взгляде Патрика, его лицо говорило о том, что он не хочет, чтобы женщина, так внезапно ворвавшаяся в его жизнь и нарушившая его уединение, дольше оставалась здесь и тем более ехала с ними в ресторан.
      Адель была так напряжена под этим взглядом, что даже почувствовала легкое головокружение.
      - Вам плохо? - участливо спросила Малу.
      - Нет, со мной все в порядке, только голова закружилась. Наверное, это от вина...
      - К которому вы даже не притронулись, Адель, - Патрик снова выделил ее имя.
      Адель с просьбой в глазах посмотрела на Патрика, умоляя его не продолжать изводить ее.
      Даже оказавшись на морозном воздухе, она долго не могла прийти в себя. Его поведение... Адель так хотелось дать ему пощечину, заставить замолчать, перестать мучить ее. Она была готова разрыдаться от своей собственной слабости: она вдруг поняла, что попала в сети этого человека, который даже не подозревал, что расставил их. И в них попалась Адель, всегда осторожная, трезвая в своих суждениях, но теперь ослабшая от всего, что с ней произошло. "Господи, - думала она, медленно бредя по улицам, - помоги мне преодолеть все это, не дай упасть к его ногам, дай мне сил преодолеть это непонятное притяжение, которое не дает мне покоя. Он не оценит моей любви, не поднимет меня с колен, а будет упиваться своей властью, наслаждаться моим падением. Ради моего малыша, Боже, не дай мне прийти к нему еще раз, Адель не заметила, как перешла на лихорадочный шепот. - Он все равно не примет меня с ним, потому что это ребенок Николя, потому что я поссорила их. Зачем мне этот ребенок?" Адель вдруг остановилась. Ее разрывало изнутри сомнения и ужас. Как вообще она смогла подумать такое, ведь ее малыш - это божье благословение, подарок, о котором мечтают многие женщины. "Как он играл с тем мальчиком..." - Адель трясло не то от ветра, не то от рыданий. Как ей хотелось кричать, кричать так громко, чтобы он услышал ее, чтобы пришел и успокоил. Этьен, Николя, Джордано - все эти мужчины как-то стерлись из памяти ее сердца. Все место занял Патрик. Этот далеко не идеальный человек, которого Адель не хотела любить умом, но жаждала сердцем.
      Теперь как никогда она нуждалась в понимании и поддержке, вот только искала она их не у того человека. Патрик не был способен на них до тех пор, пока не знал, что от него хотят. К Адель он был настроен весьма осторожно и недоверчиво. Он понял ее волнение, но не задумался над причиной. А вот Малу сразу все поняла, и ей стало жалко Адель. Не то, чтобы Малу сомневалась, что Патрик способен полюбить, просто, она могла представить, что ждет Адель по пути к сердцу этого человека.
      За недолгое время их знакомства, Малу успела понять Патрика, она видела в нем хорошего друга, но с полной уверенностью могла сказать, что не позавидовала бы женщине, которая влюбится в него.
      - Ты отвратительно себя вел с Адель, - сказала она, когда они обедали в ресторане. - На ее месте я бы тоже не согласилась поехать.
      - Я, в общем-то, и не хотел, что бы она согласилась. Ее общество сегодня не доставляет мне удовольствия.
      - Странно, - задумчиво произнес Люк, - мне она очень понравилась. Я был бы рад, если бы она была сейчас здесь. Ты бы не был один, а в обществе премилой молодой женщины.
      - Я не страдаю от нехватки женского внимания...
      - Я, Патрик, не имел в виду приключения и, да простит меня моя жена, Люк подмигнул ей, - интрижки, а это именно то, чем ты занимаешься. С тех пор, как ты работаешь в скорой помощи, ты перезнакомился со всеми врачами и медсестрами...
      - Не стоит об этом перед Малу, - Патрик лениво улыбнулся.
      Он теперь работал на скорой помощи, куда ему посоветовал обратиться Люк. Там как раз нужны были люди, а поэтому Патрика тут же взяли, несмотря на дело с девочкой. Он был рядовым хирургом, много работал, часто дежурил в ночную смену, но ему это нравилось. Здесь были новые люди, которых не знал он, и которые не знали его. И он решил написать на белом листе репутации только то, что все должны о нем знать. За несколько недель работы он стал своим человеком в команде, на него могли положиться, его могли попросить об одолжении, он делал все, если мог. Патрик вообще старался быть более сдержанным, чем раньше, он, если был раздражен (что, как и раньше случалось с ним довольно часто) предпочитал вообще не разговаривать. Ему нужна была эта работа, потому что сидеть дома и жалеть себя он больше не мог. Да и все происшествия стали стираться из его памяти. Джоанна умерла и ее нельзя вернуть, тогда зачем убиваться? Рене далеко, да он и не хочет думать о ней. Адель... Вот теперь она появилась, и баланс, который Патрик выравнивал, нарушился. Он понял это, когда увидел ее на своем крыльце.
      Глава 9.
      После неудачной встречи с Патриком Адель решила больше не видеться с ним. Это было очень просто. Два человека вполне могут затеряться в большом городе, их не связывает ни общая работа, ни общие друзья и знакомые, ни какие-либо другие общие интересы. Адель думала, что, занявшись работой и подготовкой стать матерью, сможет забыть о существовании Патрика и о том, что они опять живут в одном городе. И, надо заметить, это у нее получалось очень даже неплохо.
      Время шло быстро: день за днем складывались в недели, а недели в месяцы. Адель устроилась преподавателем в колледж, занималась оформлением бумаг для развода с Этьеном, делала небольшие покупки для будущего малыша и даже начала учиться вязать; она заметно похорошела, как и большинство женщин, готовящихся стать матерьми, ее лицо сияло свежестью, а на щеках появился румянец, живота еще не было видно, но она сама чувствовала, что начала поправляться и больше есть - казалось, все идет гладко и на перевернутый чистый лист ее жизни вряд ли сможет упасть чернильная клякса.
      В это холодное январское утро Адель опаздывала. Она позавтракала, села в машину и поспешила на работу. Подъехав к зданию колледжа, она увидела одну свою студентку Мишель, которая, как показалось Адель, прощалась у машины со своим другом. Сидя в машине, Адель наблюдала, как Мишель нежно обняла молодого человека за шею, поцеловала и побежала прочь вверх по ступенькам. Молодой человек проводил ее взглядом до тех пор, как она скрылась за дверью, и обернулся к своей машине. Тут Адель увидела невероятное, это был Патрик. Адель взглянула на часы - оставалось две минуты до начало лекции, а Патрик все не уезжал. Он медленно потягивал сигарету и глазел на молоденьких студенток. Адель не хотела встречаться с Патриком, но это было неизбежно: она опаздывала, и ждать пока он уедет, времени не было. Адель вышла из машины и направилась к лестнице. Она решила не смотреть на него, а поэтому уткнулась в стопку папок и потупила взгляд. Раздался резкий визг тормозов, из машины послышался крик: " С вами все в порядке, мадам Фавье?" Адель даже не заметила, как ее чуть не сбила машина ее студента. Она даже подумать ничего не успела, лишь растерянно обернулась, уронила все папки и увидела на себе взгляд Патрика. Он был удивлен, но не было ни капли волнения. В его взгляде Адель прочитала вопрос: "А вы - то как здесь оказались?" Она хотела пройти незамеченной, а получилось все наоборот. Она думала только о Патрике, хотя в момент опасности должна была заботиться только о своем будущем ребенке.
      Патрик, казалось, сейчас был удивлен даже больше, чем тогда, когда увидел Адель на пороге своего дома. Он снова мысленно обругал судьбу и направился к Адель, чтобы помочь ей.
      - Мадам Фавье, то есть Адель, - Патрик снова сделал акцент на ее имени, - вы обладаете уникальной способность появляться неожиданно, но эффектно. - Он присел на корточки и стал собирать упавшие папки Адель.
      - Вы пытаетесь сделать мне комплемент? Надо заметить, весьма неудачно, - она недовольно взглянула на него.
      Когда все папки были подняты, Адель сказала:
      - Спасибо за помощь, но мне пора на лекцию. Прощайте, - с этими словами она собиралась забрать свои бумаги из рук Патрика, но он не намерен был возвращать их так скоро, поэтому спросил.
      - Вы что решили продолжить образование в колледже? - Патрик ехидно усмехнулся и приподнял бровь.
      - Вас это не касается. Отдайте мне, пожалуйста, папки, а то меня уже студенты ждут.
      - Вы преподаете? - Патрик снова удивился. - Давайте я провожу вас до аудитории.
      И не обратив внимание на ее протест, он направился к двери, размышляя над своей судьбой. Почему он опять с ней столкнулся? Кому это надо, а самое главное, зачем? Войдя в здание, Патрик замедлил шаг, чтобы пропустить Адель вперед. Она обогнала его и, пройдя по коридору, стала подниматься по лестнице. Патрик стал рассматривать ее фигуру сзади: "вы отлично сложены, мадам Фавье" - думал Патрик, пялясь на ноги Адель и следуя за ней. Они дошли до аудитории, где Адель снова попыталась взять у Патрика свои вещи, но он не отдал, а молча вошел в дверь и только там положил их на стол. Затем он взглянул на Адель и увидел, что она была жутко смущена. Аудитория была полной, студенты еще не заметили преподавателя, а потому громко разговаривали, обсуждая прошедшие праздники. И вдруг к Патрику подбежала девушка, которую он подвозил.
      - Патрик, ты что теперь и здесь меня контролировать будешь?
      Она взяла его под руку и звонко засмеялась.
      - Нет, я помогал мадам Фавье. А ты будь умницей и садись, - Патрик притворно чмокнул девушку в лоб и подтолкнул ее к месту.
      - До свидания, мадам Фавье, не смею вас больше задерживать, студенты готовы внимать каждому вашему слову, - обратился он к Адель, ехидно улыбаясь.
      - Спасибо, что помогли, - недовольно отозвалась она. И, когда Патрик вышел, начала вести лекцию. Однако она не могла в полной мере сосредоточиться на предмете, потому что разглядывала девушку, которую подвозил Патрик. Кто она ему? Скорее всего, очередная пассия. Молода, привлекательна, что ему еще надо?
      Мишель Рено действительно была хороша собой, но совершенно не походила на своего брата. У нее были каштановые волосы с рыжеватым отливом и голубые глаза, такие живые и веселые, даже беззаботные. Она не могла сидеть спокойно на своем месте, все время вертелась и отвлекала соседей. "Сколько в ней энергии! - думала Адель. - Она может привлечь любого, а тем более Патрика, такого неразборчивого. Хотя такие девицы часто глупы. Вот если бы она была такой, то я бы не удивилась". Подумав об этом, Адель задала вопрос аудитории. Она сама еще не успела сообразить, кого бы спросить, как Мишель уже подняла руку и, не дождавшись разрешения сказать, выпалила тот ответ, который и ждала Адель. Сказать, что Адель удивилась? Нет, она была раздосадована. А потому решила впредь не испытывать эту девушку и не судить о ней предвзято.
      Сразу после лекции она поспешила к врачу, потому что не делала этого с того момента, как узнала, что беременна. Это было очень неосмотрительно со стороны Адель и вообще на нее не похоже, потому что она всегда тщательно заботилась о своем здоровье. Но при сложившихся обстоятельствах и переездах у нее совершенно вылетело из головы, что беременность требует постоянного наблюдения. Однако малыш ее не беспокоил, не было ни болей, ни токсикоза, которые так изматывают многих женщин, а поэтому Адель не видела причин для беспокойства.
      Адель еще не успела выйти из здания, как к ней подошла Мишель и завалила кучей вопросов, предварительно спросив, есть ли у мадам Фавье время, чтобы поговорить с ней. Адель не смогла отказать студентке, которая явно интересовалась ее предметом и предложила пройти в кафе, где они смогли бы все обсудить.
      Мишель оказалась очень интересным собеседником, она не только много спрашивала, но и многое знала сама. Адель нашла ее обаятельной, но чересчур импульсивной. Она с таким жаром могла доказывать свою точку зрения, что лучше было согласиться, чем продолжать спор. Мишель могла спорить, даже если не была до конца уверена в своей правоте или не имела веских аргументов. В споре она самовыражалась. Адель было интересно слушать ее, хотя повышенные тона, на которых разговаривала Мишель вдруг начали утомлять ее, превращаясь в головную боль. Взглянув на часы, Адель обнаружила, что давно опоздала к врачу. Однако оставаться долее со студенткой она не хотела, ей вдруг стало нехорошо.
      - Простите, что задержала вас, мадам Фавье, - сказала Мишель к великому счастью Адель. - Значит, вы принесете мне те книги?
      - Да, конечно, - Адель попыталась припомнить имя девушки, но не смогла. - Всего вам хорошего, - пробормотала она и направилась к машине.
      Ей было как-то обидно. Встреча сначала с Патриком, а теперь с его пассией привела ее в упадок, вот почему она так плохо себя чувствовала.
      Остаток недели Адель нехотя собиралась на работу, хотя сначала загорелась преподаванием. Она не хотела встречаться с Патриком и меж тем постоянно думала о нем. Сомнений не было, Адель влюбилась, а потому настороженно относилась к Мишель, которую считала чуть ли не своей соперницей. Влюбленная женщина настолько мнительна, что порой не замечает элементарных и очевидных вещей. Адель даже в голову не пришло, что у Патрика и Мишель одна и та же фамилия.
      В пятницу Адель совсем захандрила от непонятного волнения, которое не давало спать ей всю ночь. Она лежала с открытыми глазами и думала. Вспоминала все, что произошло с ней за прошедший год. Мужчины вереницей пролетали перед ее глазами, и она не хотела задерживаться ни на Этьене, ни на Николя, ни на Джордано - сейчас ее волновал только Патрик, но она считала, что для нее нет никакой возможности быть с ним рядом. Адель чувствовала себя такой несчастной, что не могла сдерживать слез и в эту ночь вволю нарыдалась. Утром она совершенно была разбита, а мысль о том, что ей опять придется видеть Мишель, снова повергла ее в слезы.
      Адель, как и в остальные дни на этой неделе ее преподавания, опаздывала. Она долго не могла найти место для парковки, от чего начала нервничать, пришлось оставить машину далеко от здания. "Не хочу, не хочу", - упрямо повторяла она, лавируя между машинами студентов. Ей хотелось повернуть и пойти домой, где ее никто не достанет. Эта мысль стала расти в ее мозгу и превратилась в идею оставить работу. "Трусиха!" крикнула она на себя и посмотрела на здание колледжа. Прямо перед собой, метрах в десяти она увидела Патрика и Мишель. У Адель даже перед глазами потемнело. Она почувствовала внезапную пронзительную боль внизу живота, от которой невольно вскрикнула. Сначала ей показалось, что боль утихла, но она поднялась с новой силой, с каждым толчком нарастая больше и больше. Все закружилось у Адель перед глазами, она перестала соображать, где находится и что с ней происходит. Тело рвало на части, лишая способности мыслить. Она только смогла схватиться за машину и начала сползать на землю. Последнее, что она увидела, это лицо Патрика, который наклонился над ней. Он ни о чем не спрашивал, или она просто не слышала. Но Адель точно знала, что это он. В следующее мгновение она потеряла сознание.
      Мишель сразу подбежала за братом и в ужасе наблюдала, как он щупает у Адель пульс и пытается понять, что с ней произошло. В экстренных ситуациях Патрик всегда вел себя хладнокровно, но сейчас он нервничал, потому что был лично знаком с пациентом.
      - Патрик, что с ней? - плача спросила Мишель. - Она умерла?
      - Что ты несешь, - огрызнулся Патрик. - На телефон, быстро звони в скорую.
      Он протянул ей телефон, но Мишель стояла как вкопанная и не шевелилась.
      - Да что ты стоишь, дура, - заорал он, - звони, иначе она точно умрет.
      Скорая приехала через долгих 10 минут, за которые Патрик точно понял, что случилось с Адель. Однако ясность не принесла облегчения. Теперь он серьезно стал опасаться за ее жизнь, потому что женщина даже не приходила в себя.
      Адель привезли в отделение скорой помощи, где работал Патрик. Сегодня на дежурстве был Люк.
      - Что здесь? - спросил он, заметив Патрика.
      - Боль в правой подвздошной, вагинальное кровотечение, пульс не прощупывается, давление упало.
      Они уже подъехали к операционной, куда собирался войти и Патрик, но Люк не пустил его.
      - Стой, Патрик, тебе туда нельзя. Ты слишком взволнован, а здесь нужна трезвая голова.
      И перед ним закрылись двери. Тут же в холл ворвалась Мишель. Она ехала в машине Патрика и была не в курсе происходящего последние десять минут.
      - Она может умереть?
      - Может, - мрачно сказал Патрик и взглянул на Мишель. - Поэтому предохраняйся. И ходи к врачу.
      - Она что беременна? - глаза Мишель округлились.
      - Была. У нее внематочная беременность. Так что ни о каком ребенке не может быть и речи, главное ей жизнь спасти.
      - Ты ведь и раньше был с ней знаком... - снова заговорила Мишель, надеюсь, это был не твой ребенок?
      В ответ Патрик уставился на сестру, показывая всем видом, что за глупости она говорит. Он был уверен на все сто, что отцом несчастного ребенка был Николя, при мысли о котором у Патрика сжались кулаки. Почему она расстались, когда Адель в положении. Или он не знал, или они оба были не в курсе. Вряд ли Николя бы бросил ее, если бы знал.
      ***
      С появлением Адель в жизни Патрика, каждая теперь мелочь воспринималась им, как следствие снова начавшейся полосы неудач. А задуматься было над чем: едва успели закончиться праздники, как ни с того, ни с сего, буквально из ниоткуда появилась Рене. Да вдобавок ко всему в весьма интересном положении. Теперь Патрик не мог сказать, что не верит ей, что она ждет ребенка. Это и так было очевидно, и, хотя живот был едва заметен под пальто, но талия округлилась, Рене потеряла девическую стройность. Она вообще неважно выглядела, лицо похудело и стало бледным.
      Патрик с ней столкнулся совершенно случайно в больнице. В тот вечер в скорой помощи была полная запарка, и Патрика тоже вызвали. Он не успел переодеться, как ему всунули в руку папку и сообщили, что в третьей смотровой ждет девушка. Увидев Рене, Патрик почему-то совершенно не удивился. Зато каково было ее удивление. Она сначала не могла сказать ни слова. Только смотрела на него своими крупными, как вишни глазами и молчала, а потом заплакала, опустив голову.
      - Что с вами? - безучастно и холодно спросил Патрик.
      - Со мной все в порядке, - обиженная на его безразличие ответила Рене, не поднимая головы.
      - Тогда что вы здесь делаете?
      - Я потеряла сознание на улице, меня и привезли...
      Патрик начал осматривать ее: давление было низким, а в груди прослушивались хрипы.
      - Ты давно здесь? - внезапно перешел он на "ты".
      - Нет, неделю.
      - Где живешь?
      - Нигде пока.
      - Ты давно была у врача? - Патрик начал выходить из себя от такой беспечности Рене.
      - Давно, - она даже глаз на него не смела поднять, потому что слышала в его голосе грозные ноты, которые не сулили ей ничего хорошего.
      - Ты что, совершенно не соображаешь? У тебя низкое давление, бронхит, температура.
      - Но это же излечимо... - попыталась оправдаться Рене.
      - Надо же быть такой дурой, - кричал Патрик, - ты когда в последний раз ела? Где ты ночуешь? Ты вообще не думаешь о своем ребенке!
      - Он и твой тоже, - всхлипнула Рене.
      - Нет! - отрезал он. - Ты сама решила сделать это, потому что я был пьян. Я никогда не смотрел на тебя, хотя ты всегда расстилалась передо мной. Вот и получила то, что хотела, только таким образом меня не привяжешь к себе. Даже если и я отец этого младенца, то он мне не нужен, потому что его мать - ты. Моли бога о том, чтобы он родился здоровым.
      Рене взглянула на Патрика - он был в ярости. Таким она его никогда не видела. Но сейчас ей было все равно, что он говорит. Для нее было главным, чтобы он помог ей. В Париже она была совершенно одна, да к тому же без денег. В Тулузе ее уволили с работы, и она отправилась искать Патрика.
      - Говори, что хочешь, - рыдала Рене, - только помоги мне. Я никого здесь не знаю, у меня нет денег, чтобы найти жилье, у меня нет денег даже на аборт.
      Патрик вздрогнул. Еще раньше он сам советовал ей сделать это, но теперь подобные слова заставили его задуматься о их смысле. Он не считал это решение самым удачным.
      - Для аборта уже поздно. И не стоит калечить себя подобными процедурами, - уже несколько смягчившись, сказал Патрик. Теперь он видел, что перед ним нет больше той самоуверенной заносчивой девчонки, с которой он познакомился в Тулузе. Перед ним на кушетке лежала девушка, которая очень сильно нуждалась в помощи.
      - Я даже на работу не могу устроиться...
      - Сколько тебе лет? - прервал ее Патрик.
      - Семнадцать.
      Вот тут настало время Патрика удивляться. Он еще тогда, в кабаке задался вопросом о ее возрасте, но тогда ему показалось, что не меньше восемнадцати, а на самом деле... Перед ним была несовершеннолетняя, в чужом городе, без денег, да еще и беременная.
      - Рене, черт тебя подери, - он был готов убить ее.
      - Прости, я была такой дурой...
      - Ты ею и осталась, - процедил Патрик сквозь зубы. - Сиди здесь, я сейчас позову гинеколога, тебя надо осмотреть, неизвестно что еще у тебя там.
      Патрик вышел из смотровой с каким-то тяжелым чувством, которого давно не испытывал. Он считал себя невиновным в том, что Рене забеременела. Ведь тогда он ничего не соображал, а возможно, она сама напоила его чем-нибудь. Но с человеческой позиции он понимал, что эта девушка запросто может погибнуть на улице. Надо было что-то делать, потому что сам факт того, что Патрик бросит ее, не укладывался в его голове.
      Сегодня, когда привезли Адель, он снова вспомнил о Рене, которая все это время лежала в больнице. Он отправился в отдел социального обеспечения, чтобы узнать, что можно сделать для нее.
      Глава 10.
      Адель открыла глаза и не могла понять, что происходит, где она находится. Спустя пару секунд она обнаружила, что она в палате какой-то больницы, комната полна цветов, а сама Адель подключена к различным аппаратам, поддерживающим ее жизнь. Она с трудом припоминала последние минуты ее сознания, она закрывала глаза и видела перед собой лицо Патрика. Дальше была бездонная пропасть.
      - Мсье Рено, - сказала молоденькая медсестра, входя в ординаторскую, там вас спрашивает лечащий врач Адель Фавье. Он, кажется, хочет о чем-то с вами поговорить.
      - Интересно, о чем.
      Патрик молча сидел на кушетке, поглаживая пальцами свою бородку. Он размышлял о том, что сказал ему врач Адель. Может, он и прав, что ей будет легче услышать правду от него, но с другой сторону, они ведь даже не друзья. Сколько всяких недоразумения происходило между ними. В одном доктор был прав: Патрик действительно нервничал все время, что Адель была без сознания, но только потому, что она была ему знакома. Конечно, ему было жаль, что она оказалась в такой ситуации, но он не мог со всей определенностью сказать, что именно и почему он испытывал.
      Делать было нечего, он пообещал сделать это. Патрик встал и решительно направился в палату Адель. Он еще не знал, что скажет ей, но надеялся, что слова сами придут к нему. У входа он остановился. Через стеклянную дверь он увидел пожилых мужчину и женщину. Она обнимала Адель, и Патрик понял, что это ее мать.
      - Мама, я все-таки хочу знать, что со мной произошло? - сказала Адель, когда Патрик приоткрыл дверь.
      Он увидел ее бледное и измученное лицо, в ее глазах был вопрос, который, казалось, терзал ее. Патрик уже собрался с мыслями сказать, но в это время сзади кто-то похлопал его по плечу.
      - Извините, вы заходите или выходите?
      Патрик повернулся и увидел высокого мужчину с букетом цветов. Патрик не знал, кто это, поэтому спросил:
      - Здесь могут находиться только родственники и врачи. А вы кто?
      - Я - муж Адель, - высокомерно проговорил мужчина. - Так вы позволите мне войти или нет?
      С этими словами мужчина широко раскрыл дверь в палату. Адель увидела Этьенна, а позади него стоял Патрик. Она даже не сразу поняла, кто из них кто. То ли они действительно были похожи, то ли у нее мутнелось в глазах от огромного количества обезболивающих средств. Однако присутствие обоих ее пугало: Этьенна, потому что он мог узнать о ее ребенке, Патрика, потому что он был врач, а Адель до сих пор не знала, что с ней произошло и каковы последствия этого.
      Патрик, увидев столько посетителей в палате, сначала решил зайти попозже, но потом передумал. Ему жутко захотелось выгнать отсюда этого заносчивого молодого человека.
      - Господа, - обратился он ко всем присутствующим, проходя в глубь палаты, - мне нужно осмотреть пациентку, она только что пришла в сознание. Прошу вас выйти.
      Мадам Дюбуа уставилась на Патрика, давая понять, что не уйдет, пока не узнает, в норме ли состояние ее дочери. Этьенн вообще был не намерен уходить, ему тоже хотелось узнать о состоянии Адель, а еще больше о причине ее нахождения в больнице.
      - Господа, я прошу вас покинуть палату, - Патрик надавливал на каждое слово и открыл дверь. Визитерам пришлось послушаться и выйти. Он был доволен.
      - Как вы себя чувствуете, Адель? - спросил он, когда они остались одни.
      - Странно, - глухо ответила она. - Скажите, что со мной произошло. У меня болит все тело. Я ничего не помню, кроме вашего лица там на стоянке.
      С каждым словом ее волнение нарастало. Адель смотрела на Патрика так, как будто он был ее спасителем.
      - У вас была внематочная беременность с разрывом трубы, - сообщил он.
      Если бы Адель не была так бледна, то она бы в момент сделалась белой, как полотно. Она, хотя и ждала что-то неприятное о своем состоянии, но таких страшных слов совершенно не ожидала. Адель вся сжалась от слов Патрика, а ее рука инстинктивно метнулась на живот. Она открыла рот и начала судорожно глотать воздух, ее грудь резко поднималась и опускалась под белой больничной простыней. Патрик смотрел на нее и не знал, то ли ему уйти, то ли звать ее врача, потому что Адель явно было плохо.
      - Значит, его там больше нет? - по-детски спросила Адель, глядя живот.
      - Нет.
      Она часто заморгала, стараясь сдержать слезы, но у нее не получалось. Потрясение было слишком сильным, Адель тихо заплакала. Она почувствовала внутри себя какую-то ужасающую пустоту не только моральную, но и физическую. За то время, пока она была беременна, Адель привыкла, что теперь она больше не одна, что внутри нее есть еще одна жизнь, ради которой она должна противостоять всем, которую она должна защищать. Да, бывали моменты, когда Адель сожалела о своем скором материнстве, не раз она в сердцах тяготилась его существованием. Но Адель ни разу не подумала избавиться от него. С самого первого дня, как она узнала, и до последнего она была готова принять малыша и стать ему хорошей матерью. А теперь его не стало. Так неожиданно, так внезапно. Впрочем, к этому все равно нельзя было бы подготовиться. Адель сама чудом осталась в живых, врачи много дней боролись за ее жизнь.
      Адель вдруг подумала, что, наверное, это все к лучшему, что значит так распорядилась судьба, и теперь у нее есть шанс с Патриком. Она взглянула на него и встретилась с ледяным взглядом непроникновенных черных глаз. Она понимала, что он знает все о ней и ее малыше. Ей показалось, что Патрик смотрит на нее с презрением и отвращением. Как Адель могла любить этого человека? Как она могла подумать, что он полюбит ее? Малыш был единственным утешением для нее, а теперь и его не стало. Подобные мысли вызвали у Адель приступ рыданий.
      Патрик смотрел на нее не так, как на обычную пациентку. Ему было очень жаль ее, он понимал, что Адель сейчас переживала самое страшное горе, смерть ребенка, пусть еще не родившегося. Он невольно думал о Рене, с ней могло случиться все, что угодно. За ней нужно было следить, чтобы не дай Бог, не произошло подобного.
      В палате висела гнетущая тишина, которая даже не нарушалась плачем. Все было так тихо: тихое сочувствие, молчаливая боль. Патрик не мог там оставаться, его это слишком тяготило, он не знал, что ему сделать, чтобы поддержать Адель, утешить. Единственным утешением для нее могла сейчас стать семья, ее любящая мать.
      - Я позову вашу маму... - нерешительно сказал Патрик.
      Ее голубые глаза взметнулись на него со страхом и мольбой:
      - Нет, - одержимо закачала она головой. - Они сразу войдут сюда, мой муж не должен знать о... вы сами понимаете.
      Она больше не чувствовала ни стыда, ни смущения перед тем, что Патрик был в курсе всех ее дел. Сейчас он был ее союзником, единственным, кто знал все правду. И Адель знала - он не предаст ее. Хоть он и не был на ее стороне, но против нее он тоже не был.
      - Мне надо успокоиться, тогда пусть они и входят. Побудьте здесь еще, пожалуйста, если, конечно, вы не торопитесь.
      - Все в порядке, я пробуду здесь столько, сколько вы пожелаете.
      Патрик подошел ближе к кровати и взялся за ее спинку. Он был расстроен. В палате снова повисло молчание. Адель смотрела в окно. Там светило почти что весеннее солнце, такое яркое и мечтательное, что ей на мгновение показалось, что она проснулась и кошмарный сон отступил прочь, давая свободу новому дню. Но тело болело, не давая забыть о себе ни на минуту.
      - Патрик, скажите, - она судорожно взглотнула, - я смогу еще иметь детей?
      Патрик выругался про себя. Ему захотелось курить. Сейчас он добьет ее окончательно. И этого не избежать. И ответ, и молчание будут равны. Она все равно поймет. Что же делать? Он отпустил спинку, подошел ближе к Адель и сел на край кровати. Уже только одно это движение показалось Адель подозрительным, отчего сердце невольно сжалось. Она продолжала смотреть ему прямо в глаза, не давая шанса избежать ответа.
      - Я не могу дать вам точный ответ. Это не в моей компетенции.
      - Что? - выдохнула она. - Скажите, мне надо знать. Какова вероятность?
      - Шансы ничтожны, - выпалил он и замер в ожидании ее реакции.
      Лицо ее даже не изменилось, и так слишком много страданий было отображено на нем. Она некоторое время сидела неподвижно, как мраморная статуя, а потом из самой глубины ее вырвался такой стон, за которыми последовали громкие рыдания, что Патрик наклонился к ней и обнял. Это единственное, чем он мог помочь ей. Адель сразу прижалась к нему, спрятав лицо на груди. Как ей было хорошо в этих сильных руках. Они были такие теплые и осторожные, они как будто обволакивали Адель. Она сходила с ума, такого не могло быть, неужели стоило произойти такому кошмару, чтобы Бог сжалился над ее бедною любовью.
      Адель пробыла в больнице долгое время. Врачи никак не хотели отпускать ее, боясь, что могут быть осложнения. Они ежедневно подвергали ее бесконечным анализам и процедурам. Все время, что Адель находилась в больнице, Патрик очень опасался за ее жизнь и здоровье. Он был с ней мил, но холоден, потому что он не чувствовал к ней ничего, кроме жалости и сострадания. С этих пор он перестал рассматривать ее только как бывшую начальницу из неугодного прошлого, он впервые за все время их знакомства увидел в ней женщину, беспомощную и слабую, но в то же время сильную духом и готовую идти навстречу судьбе.
      Сама Адель так про себя не думала. Выйдя из больницы, она не знала, как продолжать свою жизнь дальше. Она снова приступила к преподаванию в колледже, получила от Этьенна бумаги на развод и, подписав их, стала свободной и независимой. Этьенн ничего не узнал о том, что произошло с Адель и о потерянном ребенке, потому что она не хотела говорить ему об этом. Адель была уверена, что Этьенн не только не понял бы ее страданий, но и стал бы даже осуждать ее за безрассудство.
      Адель продолжала жить. Первое время она совсем никого не хотела видеть, никого, кроме Патрика. Она замечала за собой, что вот уже в очередной раз прогуливается у дверей скорой помощи, или снова, возвращаясь домой от родителей, заворачивает на знакомую улочку. Адель ни разу не видела Патрика, он ее тоже, зато ее появления не остались тайной для Малу. Сидя на своей веранде вместе с Шоном, она была практически незаметна, тем более для рассеянной Адель. Для молодой матери все стало ясно еще в день Рождества, однако теперь она все больше и больше вникала в детали данного дела.
      - Люк, ты помнишь женщину, которая приходила к Патрику на Рождество? однажды за ужином спросила Малу своего мужа.
      - Да, конечно, она не так давно выписалась из больницы, - ровно ответил Люк.
      - Как это выписалась?
      Малу по-детски уставилась на мужа в полном недоумении, а сама потянулась за солью. Она пока ничего не понимала.
      - Ну да, выздоровела и выписалась. Милая, что же здесь непонятного?
      - А что с ней было? - она начала солить свой салат.
      - У нее была внематочная беременность с разрывом трубы. Тяжелый случай, но она выкарабкалась благодаря Патрику.
      Малу слушала, и ее крупные глаза становились все больше и больше. Она была поглощена тем, что говорил ей Люк, а потому не замечала, что все еще добавляет соль в свою тарелку. То, что она слышала настолько ее волновало, что она не подметила даже то, что Шон начал разбрызгивать из чашки свое фруктовый йогурт.
      - Так это он привез ее? - не унималась Малу. - Вот теперь мне все понятно.
      - Что именно, Шерлок Холмс? -улыбнулся Люк.
      - Ты знаешь, еще в первую встречу мне показалось, что между ней и Патриком что-то есть. А теперь я на все сто уверена.
      Глаза Малу снова загорелись, она отодвинула тарелку в сторону и наклонилась поближе к Люку, как будто намеревалась сообщить ему страшную тайну.
      - Эта женщина часто гуляет по нашей улице. Она так медленно идет, и ничего вокруг себя не замечает. Я однажды хотела с ней поздороваться, но она, посмотрев на меня в упор, даже не подала виду, что заметила меня.
      - Ты, наверное, придумываешь. Патрик мне о ней ничего не говорил.
      - Да он вообще ни о чем не говорит, - воскликнула Малу, вставая со стула. - Я не удивлюсь, если это был его ребенок.
      Теперь настало время Люка удивляться. Воображение его молодой жены явно сегодня удивляло. Он знал, что она любит тайны, на которые постоянно искала ответы, но сегодня она поражала его. Безусловно, Люк знал, что Адель была беременна не от Патрика. В тот день, когда он ее привез, ему было плохо. Старое навалилось на него с новой силой, и ему необходимо было выговориться. Патрик говорил. Он говорил много, как на исповеди, ничего не утаивая. Слова с силой выходили из него. Он так долго все это копил в себе, что не мог контролировать свой рассказ. Впервые в жизни Патрик был откровенен: он не лукавил, не кривил душой. На его лице не было ни тени издевки или сарказма. Это был настоящий Патрик. И этот Патрик заставлял Люка беспокоиться о нем.
      Уже поздно вечером Патрик иссяк. Он был совсем без сил. Выговорившись, он выгреб из всех уголков своей души все чувства, кроме одного - сожаления. Патрик чувствовал, что зря поддался своей слабости. Но пути назад не было.
      Люк все сейчас отлично помнил, а поэтому с полной уверенностью заявил жене, что это был ребенок не Патрика.
      - И вообще, добавил он, мы опаздываем в театр. Сейчас уже Патрик и Мишель придут, а ты не одета, и няни все нет...
      - Ой, Шон, - Малу только теперь заметила, что ее сын был весь вымазан клубничным йогуртом. Он сидел на своем высоком стульчике и махал ложкой. Ну сынок, я теперь точно из-за тебя опоздаю...
      - Дорогая, иди одевайся, а я его сам вымою и здесь уберу.
      Малу только скрылась в спальне, как появились Мишель и Патрик, оба элегантно одетые и в хорошем расположении духа. Вечер обещал быть интересным и приятным.
      В театре было много народу, каждый хотел посмотреть премьеру. Сначала Мишель не отходила от Патрика, а потом никто даже не заметил, как она куда-то исчезла. Она, даже будучи маленькой, редко спрашивала разрешения, а теперь и подавно. Патрик не мог ей ни запретить что-либо, ни переубедить ее. Вот и сейчас он воспринял ее исчезновение, как очередную выходку, не требующую ни капли внимания.
      Когда пьеса закончилась, Патрик попрощался с Малу и Люком и направился в гардероб за своим пальто. Он ждал, пока его принесут, и рассматривал людей, которые мелькали перед его глазами взад и вперед. Вдруг в другом конце холла он заметил Мишель. Она стояла с каким-то высоким брюнетом. Он обнимал ее.
      Патрику сразу показалось, что он уже где-то видел того мужчину, а когда тот повернулся, то Патрик сразу узнал мужа Адель, который с самой первой их встречи стал ему ужасно неприятен. Но что Мишель делала с ним? Даже при первом взгляде на них было понятно, что между этими людьми не только дружеские отношения.
      Патрик тут же ушел, однако на следующий же день нашел сестру и все ей рассказал про то, что ее ухажер женат на ее же преподавателе. Мишель, казалось, совсем не была удивлена, что Этьенн был женат, но ее поразила новость о том, кто была его жена. Разумеется, Мишель не собиралась молчать, а потому плоды ее разговора с Этьенном обнаружились уже на следующий день.
      Адель возвращалась с работы усталая и неудовлетворенная: новый день опять не принес ни облегчения, ни встречи с Патриком. Ей начало казаться, что он избегает ее. Если раньше он часто приезжал за Мишель, то теперь вот уже в течение более месяца, он не появлялся у колледжа. Как обидно. Все ожидания и мечты в пустую. Кому они нужны? "Да мне и нужны, - подумала Адель. - Если бы я не ждала, то давно свихнулась". Она медленно поднималась по лестнице - лифт не работал вот уже почти неделю, поэтому такие пешие переходы всегда наводили на Адель тоску. У самой двери она на мгновение задержалась, доставая ключи. Проходя в квартиру, она не сразу заметила, что вслед за ней вошел какой-то мужчина.
      - Господи, Этьенн, - подскочила Адель, - ты меня до смерти напугал.
      - И я рад этому, - угрожающе начал он. - Потому что ты так подготовилась к тому, что будет дальше... Сука! Ты нагуляла ребенка и даже не сказала мне об этом.
      Этьенн был разъярен. Он с силой захлопнул за собой дверь и направился в комнату. Адель стояла в дверях и не хотела его пускать, но ей пришлось отступить под его натиском - он буквально втолкнул ее.
      - И кто же отец этого ублюдка?
      Адель вздрогнула от такой грубости. Человек, которого она любила, сейчас резал по живому. Он не понимал, что потеря ребенка все еще остро ощущалась Адель.
      - Какое это теперь имеет значение? - спокойно спросила она, усаживаясь в кресло. - Его больше нет.
      - Мало того, что ты куда-то исчезла, даже не предупредив меня, ты еще мне и изменила... или это был мой ребенок?
      Этьенн понизил голос и впился глазами в усталое лицо Адель. Что он хотел услышать? Они были уже в разводе, теперь не было смысла требовать объяснений. Но он был взбешен, ему хотелось орать на нее за то, что она сделала. Этьенну было все равно, с кем Адель ему изменила, еще будучи его женой, его выводил из себя сам факт неверности.
      - Это не твой ребенок, - Адель вскочила с кресла. Теперь и в ее глазах горело пламя презрения. - И вообще, как ты смеешь требовать от меня верности, когда сам изменял мне с моей лучшей подругой!!!
      Этьенн не сразу нашел, что сказать, а потому Адель продолжала:
      - Убирайся отсюда, я презираю тебя за то, что ты разрушил мою дружбу с Кристиной. Я рада, что мы наконец-то развелись. Я избавилась от тебя, я свободна, - кричала Адель, ядовито и горько улыбаясь. - Пошел вон!
      Громко захлопнув за ним дверь, Адель сползла по стене на пол, обхватила голову руками и заплакала.