Бег зайца через поля

Мастрагос делает вид, что удовлетворен, этим объяснением.

Чарли изучающе смотрит на его фальшивую физиономию. Потом направляется к веранде. Мастрагос с вешалками в руках идет за ним следом. Остальные тоже.

У машины остается Тони и смотрит, как они уходят.

Под навесом Маттоне надевает пиджак одного из смокингов и смотрится, как в зеркало, в стекло входной двери. Похоже, он себе нравится.

Риццио тоже примеряет доставшуюся ему пару.

Чарли, получив свою, кладет ее поперек перил веранды.

В руках, у Мастрагоса остается еще одна.

— Где Пол?

— В городе.

Мастрагос бросает взгляд на моторку, пришвартованную к причалу. А потом смотрит на Пеппер. Какое-то время слышно лишь монотонное поскрипывание качалки, в которой сидит Шугар. Он протягивает Пеппер смокинг:

— Твоему брату, Пеппер.

Пока Риццио и Маттоне снимают смокинги, Чарли достает пятнадцать тысяч долларов. Мастрагос берет их с недоверчивым видом: что-то ему не нравится.

— Пятнадцать тысяч.

Как договаривались.

Мастрагос спускается по ступенькам веранды, на ходу пересчитывая банкноты.

Для своего довольно плотного сложения двигается он проворно и ловко.

— Еще ты должен был доставить мне машину, Мастрагос, останавливает его Чарли.

— Ты ее получишь.

— Когда?

Мастрагос не отвечает и отходит на несколько метров.

Теперь все с одной стороны, а он — с другой.

Поворачиваясь к ним, он кладет деньги в задний карман брюк: за пояс у него засунут черный автоматический пистолет.

— Я беспокоюсь, Чарли.

На другой стороне молчание. Продолжает тихонько поскрипывать качалка Шугар. Чарли переводит глаза на Риццио, и их взгляды встречаются. Риццио, сидящий на ступеньке, достает из кармана белый бильярдный шар и, опустив глаза, начинает подбрасывать его на руке.

— Реннер убит, Пола нет — все это мне не нравится… Я ведь тоже здорово рискую.

Мастрагос смотрит в направлении ямы, которую Риццио и Маттоне выкопали у самой воды, прежде чем вырыли другую, под деревьями. Лопата Маттоне так и лежит на бугорке выкопанной земли.

— Лицо Мастрагоса застывает в вымученной улыбке.

— Решил перекопать лужайку, Чарли? Можно взглянуть?

Он направляется к яме. Риццио сходит со ступенек, вразвалку идет следом за ним и в метрах пятнадцати от него останавливается.

Мастрагос осматривает яму, которая явно велика для одного человека. Носком ботинка расковыривает бугорок земли.

В этот миг Риццио изо всех сил бросает свой бильярдный шар.

Он попадает Мастрагосу прямо в затылок, пробивая череп.

Мастрагос, не успев поднести руки к затылку, падает на колени и растягивается во всю длину, убитый наповал.

Риццио подходит к нему, забирает пятнадцать тысяч долларов и ногой сталкивает его в яму. Отдает подошедшему Чарли деньги, хватает оставленную на бугорке земли лопату и тотчас принимается засыпать могилу.

Все происходит с непостижимой быстротой.

Чарли некоторое время наблюдает за ним, засовывая деньги в карман, потом широким шагом направляется к машине Мастрагоса, упирается в капот, пинает куда-то вниз ногой, присаживается на корточки, внимательно рассматривает бампер, надавливая на него.

Машина почти новая и вполне крепкая.

Затем он возвращается к веранде. Обе женщины молчат, потрясенные увиденным.

Чарли берет из рук Пеппер смокинг Пола я протягивает его Тони.

— Примерь.

Тони надевает пиджак. Ему неловко так явно занимать место Пола, и он неотрывно смотрит на Пеппер.

Ей тоже не по себе. Но она кивает, давая понять, что смокинг ему как раз.

Шугар присутствует при этом. Лицо ее бесстрастно, но от нее ничто не ускользает.

А на берегу реки Риццио и Маттоне продолжают засыпать могилу Мастрагоса.

Ближе к вечеру. Риццио сидит на ступеньках веранды и держит в руках внушительных размеров «поляроид». На нем грубошерстная куртка — он собрался в город.

Из дома выходит Шугар.

— Остался последний кадр. Может, снимемся все вместе?

— Замечательная идея.

Шугар направляется к Чарли.

На нем тоже куртка — и он собрался в город.

Придирчиво осматривая обрезы, Чарли по одному укладывает их в багажник машины Мастрагоса.

Приближающуюся Шугар он видит через ствол последнего, подбрасывает его в руке, оценивая вес и объем.

— Это будет твой?

— Да.

Шугар берет у него обрез, снимает со своего пальца перстень. Большая синяя стекляшка красиво сверкает на солнце. Кольцо не замкнуто — годится для любого пальца.

Она насаживает перстень на ствол и продвигает до самого магазина.

— Чтоб легче было узнавать.

Прежде чем забрать оружие назад, Чарли долго смотрит на нее. Потом улыбается, кладет обрез к остальным и закрывает багажник.

Спустя несколько минут все, кроме Риццио, выстраиваются в ряд на лугу. Вид у них несколько принужденный, лица преувеличенно серьезны. «Поляроид» стоит на капоте машины Мастрагоса. Риццио осторожно нажимает на кнопку автоспуска и бежит к остальным.

Они стоят слишком далеко и не слышат, как в предоставленном самому себе аппарате раздаются легкие щелчки.

И вот с очередным, более громким щелчком снимок сделан.

Риццио, подбежав к машине, вынимает из «поляроида» пленку, несет ее, еще мокрую, на вытянутой руке к дому.

В зале он отлепляет от подложки цветную фотокарточку и с гордостью протягивает ее Чарли, сидящему на диване.

— Неплохо.

Чарли передает снимок Шугар, но не успевает она взять его, как Чарли меняется в лице и забирает снимок.

Изумленный, он рассматривает его уже внимательней.

Остальные, не понимая, что произошло, собираются вокруг дивана и из-за плеч Чарли тоже разглядывают фото.

Оно удалось на славу, настоящее семейное фото: все шестеро стоят, немного скованные, чересчур серьезные — точно такие, какими были в момент съемки. С одной небольшой разницей: их не шестеро, а семеро!

С ними — белокурая майоретка.

Она, как и остальные, стоит на фоне зеленой травы и неба, между Шугар и Чарли, в своем белом с золотом одеянии и пристально улыбается в объектив, перенесенная сюда словно по волшебству.

Когда первое оцепенение проходит, Чарли оборачивается к Риццио, ожидая объяснений.

— У кого вчера был аппарат?

Никто не отвечает, но взгляды всех устремляются на Маттоне. Бывший боксер смущен. Вымученно улыбаясь, он пытается заговорить, оправдаться.

— Я запретил тебе открывать рот! — Чарли взбешен.

— Ну подумаешь, щелкнул девчонку! — успокаивает его Риццио.

Чарли снова разглядывает лицо майоретки. Симпатичная блондинка улыбается в объектив, и больше ничего. Что тут может вызвать тревогу?

Марсель, Соборный квартал.

Маленькая девочка в белом платьице — та, которая переезжала с матерью и братом в пустую книжную лавку, сидит на тротуаре и плачет.

Над ней склоняется подошедшая мать.

Кто тебя толкнул?..

Скажи мне!.. Кто испачкал твое платье?..

Рыдания мешают девочке говорить. Мать оглядывается, ища сорванца, который это сделал. Если он ей попадется, ему будет несладко, это уж точно.

В стакан с водой капает окрашенная жидкость.

Белокурая майоретка сидит за столом и с сосредоточенным видом, шевеля губами, отмеривает себе в стакан лекарство.

Позади нее раздается мужской голос:

— Так, значит, он вас сфотографировал, а вам все было нипочем?

— …Мне нравится, когда меня фотографируют.

— А потом?

— А потом нокаут.

* * *

— Но вам запомнилось хоть что-нибудь во внешности этих двоих?

Девушка по-детски морщит губы, и все. Вдруг, видимо, вспомнив, перестает отмерять лекарство.

— Да!.. У того, который подошел потом… у него были часы и на правой, и на левой руке!

Ее собеседник, профессионально терпеливый инспектор Барни, устало вздыхает.

Они находятся в комнате девушки. Комната ослепительно белая, очень женственная. Дезабилье на хозяйке комнаты тоже белое.

Довольная тем, что сумела вспомнить такую важную подробность, она заканчивает приготовление питья, закупоривает флакон и поворачивается к инспектору, тряхнув завитками на лбу, вся беленькая, чистенькая.

— …Я даже подумала, что это непрактично. Когда двое часов показывают разное время, ты уже ни в чем не уверен.

Онемев от разочарования, инспектор Барии следит за каждым ее движением.

Девушка подходит к горке с цветущей азалией и поливает цветок из стакана.

Полицейский, сидевший в кресле, решительно поднимается.

— Ну что ж, думаю, на этом закончим, мадемуазель.

— Изола. Знаете, по-итальянски это «остров»!

Кивнув, инспектор направляется к двери. Он уже открывает ее, чтобы выйти, но тут его настигает очередная фраза — один из тех перлов, на которые, пожалуй, только она и способна.

— Скажите, а в газетах будет мое фото?

Она смотрит на полицейского взглядом, — полным надежды.

Небольшая заправочная станция для катеров и лодок.

Чарли и Тони, которых привезла в моторке Пеппер, выбираются на причал.

На Тони поверх рубашки с галстуком пиджак из фиолетового вельвета с белыми пуговицами. Перед тем, как последовать за Чарли, он обменивается с девушкой прощальной улыбкой.

Чтобы посмотреть на него, она сдвигает спадающие на лицо длинные волосы.

Потом, когда Тони оборачивается к автомобилю, кровь застывает у него в жилах. За домиком заправочной станции стоят и смотрят на него двое цыган, из тех, что были у поезда.

Тони садится в кабриолет рядом с Чарли, и тот, заведя двигатель, резко трогает с места.

Цыгане провожают удаляющийся автомобиль бесстрастными взглядами.

Пункт взимания дорожной пошлины на автостраде Бонавантюд при въезде в Монреаль.

Пока Чарли опускает монету в прорезь автоматического шлагбаума, Тони замечает Маттоне, он за рулем машины Мастрагоса, которая преодолевает заграждение одновременно с ними по соседней полосе.

Когда за очередным поворотом внезапно открывается вид на монреальские небоскребы, Чарли обгоняет громоздкую пожарную машину, перекрашенную в серый цвет. Большая лестница вместе со всем механизмом укрыта брезентовым чехлом, так что на первый взгляд машина мало выделяется среди грузовиков.

За рулем ее Тони видит Риццио. Они обмениваются приветственными жестами. Это добрый знак. Как-то спокойнее на душе, когда знаешь, что на твоей стороне Риццио.

Центр Монреаля, пять часов пополудни.

Чарли останавливает кабриолет у тротуара.

Он наклоняется, чтобы рассмотреть через лобовое стекло эспланаду, окруженную кольцеобразными строениями современной архитектуры, — площадь Искусств.

Тони тоже наклоняется.

— Что это?

— Театр. Отсюда мы стартуем.

— Куда?

Отвечает ему не Чарли.

Старый порт в Марселе.

Корабельные мачты, рыболовные сети, вода, искрящаяся бликами вечерних огней, и мальчишки. Мальчишки собрались у открытых на морской простор ворот, им хочется играть еще и еще.

Один из них — обладатель красного ножичка — стоит перед своими приятелями, сидящими на парапете. И говорит, говорит вдохновенно, жестикулируя и сверкая глазами.

— Представьте себе, что мы в Америке! И нападаем на небоскреб! А против нас вся полиция города!..

Остальные заворожено слушают, переглядываются, улыбаются друг другу, и среди них Титу в своем пиджачке из фиолетового вельвета.

Изумленное лицо Тони, уставившегося на Чарли в черном кабриолете.

— Ты хочешь напасть на полицейское управление!..

— Точно.

Чарли выходит из машины и хлопает дверцей. Тони выходит с другой стороны.

Стоя на эспланаде, Чарли устремляет палец на одно из высотных зданий, ярко освещенных солнцем.

— Там!.. На восемнадцатом этаже!

Он делает несколько шагов, и Тони ступает за ним, глядя в сторону полицейского управления. Ему трудно оправиться от изумления.

— И что же ты хочешь там украсть?

— Кое-что, не имеющее цены, Фрогги.

Это может стоить миллион долларов, а может и ничего не стоить… Для нас это миллион.

Он возвращается к машине, садится за руль. Тони усаживается рядом и бросает напоследок взгляд на здание полиции.

— О'кей. Когда? — Он пытается говорить уверенно, как ни в чем не бывало.

— Ты мне нравишься, Фрогги.

— Чарли улыбается. — Если б не твои проклятые сигареты, мы могли бы в конце концов поладить. Сегодня ночью, Фрогги.

Подземная стоянка. Между рядами автомобилей Маттоне едет за рулем машины Мастрагоса, отыскивая глазами место для парковки.

Это стоянка какой-то крупной компании, и знаки недвусмысленно указывают, что она предназначена только для персонала.

Пропустив несколько свободных мест, Маттоне припарковывает машину у стены в секции No135.

Он тотчас выходит, убеждается, что это действительно та секция, запирает дверцу на ключ и спокойно удаляется, щелкая на ходу суставами пальцев.

Примерно в его же время на острове.

Шугар стоит у окна кухни и моет в раковине посуду.

Внезапно она вздрагивает. В окно на нее смотрит незнакомый мужчина. Это один из цыган — тот, который с ножом. Не вытерев рук, Шугар хватает винчестер Пеппер, спрятанный за большим холодильным шкафом, и устремляется к выходу.

Когда она появляется на веранде, ее встречают звуки, вылетевшие из свирели.

Молодой музыкант с длинными волосами и кожаной повязкой на лбу прислонился к перилам. Другой стоит у кухонного окна, его черные глаза на спокойном смуглом лице устремлены на винчестер.

— Закрыто! Вы что, не видите объявления?

Мужчина с ножом кошачьей походкой приближается к ней.

— Кто ж это встречает с ружьем человека, пришедшего лишь попросить воды?

Он показывает Шугар старое железное ведро, которое держит в руке.

— Кран есть и снаружи. — Шугар кивает подбородком куда-то под лестницу, ведущую на веранду.

Не сводя с нее глаз, цыган пятится, потом заглядывает под ступеньки. Там действительно кран. Он открывает его и набирает воды в ведро.

— С другими вы более гостеприимны. Например, с французами.

Шугар, держа карабин стволом вниз, не откликается. В ее поведении уже нет ни тени угрозы, как, впрочем, и в поведении цыгана. Он серьезен и держится с большим достоинством.

— Вы дали мне воды.

В благодарность я расскажу вам одну историю. Это очень интересная история. Очень печальная, но интересная…

Он продолжает приближаться к Шугар, и та медленно отступает, не отрывая от него взгляда.

Внезапно она с несвойственной ей нервозностью вскидывает карабин, в глазах появляется паника. Она поняла все прежде, чем узнала.

И она не хочет знать.

— Уходите отсюда! — кричит Шугар. Уходите!

Цыгане не двигаются с места. Музыкант, привалившийся к лестнице, продолжает играть.

— Однажды во Франции на берегу моря пели дети… Дети нашей расы…

Много месяцев назад.

Расшитые золотом хоругви, статуи Пресвятой девы на плечах мужчин, несметное множество приехавших отовсюду цыган, камаргийских

пастухов на лошадях, заполненные толпой песчаные пляжи, волны Средиземного моря.

Это день большого цыганского сбора в Сент-Мари-де-ла-Мер.

В толпе соседствуют всевозможные костюмы, самые разные возрасты, посреди процессии резвится группа детей.

Маленькая девочка поднимает голову к небу. Восхищенная, она показывает рукой на белый самолет, кружащий над ними.

Это легкий туристский моноплан. В кабине Тони Кардо. Он летит совсем низко над вспененными волнами, ложится на крыло, потом выравнивает аппарат и удаляется в сторону открытого моря.

Дети на пляже кричат и прыгают от радости. Белая птица возвращается, проносится высоко над их протянутыми руками, она словно играет с ними.

Вдруг улыбки застывают на лицах детей. На этот раз самолет летит пугающе низко, задевает крылом столб по ту сторону идущего вдоль моря шоссе, беспорядочно вращается над статуями Пресвятой девы и хоругвями и обрушивается в толпу.

В диком ужасе кричат женщины.

А после — прошло то ли несколько минут, то ли несколько часов — все неподвижно, и над мужчинами, и женщинами, сгрудившимися на берегу моря вокруг остатков самолета, повисло жуткое молчание.

Тут же полицейские, одни сдерживают толпу, другие окружают Тони Кардо. Он стоит на песке и оцепенело, словно не веря в случившееся, взирает на три маленьких тела, накрытых покрывалами.

Рядом с погибшими детьми стоят их родители.

Одна цыганка с красными от слез глазами не выдерживает и делает попытку наброситься на Тони Кардо. Ее муж, лицо которого также искажено горем, едва удерживает ее.

Толпа растет, мужчины потрясают кулаками. Полицейские теснее сплачиваются вокруг Тони, чтобы защитить его от ударов.

И спустя много месяцев то же скопление народа, те же угрожающие кулаки он встречает на широких ступенях какого-то южного Дворца правосудия, откуда выходит, судя по всему, освобожденным. И та же бессильная ненависть во всех взглядах.

Чарли ведет большой черный кабриолет. Тони сидит рядом с ним, Риццио и Маттоне позади. Они проезжают мимо стен и сторожевых вышек одной из тюрем на окраине Монреаля.

— Каталажка, Фрогги! — Чарли останавливает машину.

Поверх его плеча Тони оглядывает высокие серые тюремные стены. — Вам выходить. Я остаюсь в машине.

Риццио и Маттоне выходят, каждый со своей стороны.

Риццио на ходу протягивает Чарли пачку сигарет. Тони тоже выходит.

Закурив сигарету, Чарли сквозь лобовое стекло наблюдает за тем, как троица удаляется.

Внизу течет один из рукавов реки Св. Лаврентия. На берегу только заросли кустарника, место пустынное.

Троих мужчин поджидает в моторке Пеппер. Когда глаза Пеппер и Тони встречаются, они обнаруживают, что рады друг другу.

Риццио садится за руль, и лодка стремительно удаляется, порождая тяжелую волну, накатывающую на берег.

На просторе усеянной островами реки Пеппер достает из кармана плаща две отрывные книжечки авиакомпании и показывает их Тони.

— Я купила два билета на самолет до Нового Орлеана.

Вылет завтра в полдень.

— Два?

Пеппер утвердительно кивает. Встречный поток воздуха треплет ее шевелюру. Она еще никогда не выглядела так женственно.

— У меня мой паспорт и Пола. Согласен?

Тони утвердительно кивает. Пеппер откидывается на спинку сиденья, кладет авиабилеты в карман и удовлетворенно говорит:

— Мистер а миссис Смит!

Черный кабриолет стоит на эспланаде перед тюрьмой. Сидя за рулем и не сводя глаз с зеркала заднего вида, Чарли курит сигарету. Он выбрасывает ее за окно, когда из ворот тюрьмы выходит народ. Время конца посещений.

Толпа рассеивается, остается лишь мужчина лет пятидесяти.

На нем серый костюм, в руках кожаный портфель.

Его внешность говорит сама за себя: второразрядный адвокат, выполняющий в основном посреднические функции.

Мужчина направляется к автомобилю Чарли. Когда адвокат останавливается у дверцы он даже не поворачивает головы.

— Привет, Лестер.

— Привет, Чарли.

— Как дела у Мак Карги?

— Он нервничает. Все нервничают. Кроме тебя.

Оба разговаривают холодным, невыразительным тоном, так разговаривают люди, промеж которых все уже давно решено.

Осталось уладить кое-какие мелочи.

— Где состоится обмен?

— Я тебя провожу.

Лестер обходит автомобиль и садится на место пассажира.

Рука Чарли выдергивает из «поляроида» пленку.

Он сидит на ступеньках веранды, на нем кожаное снаряжение с кобурой. Как и в предыдущие дни, он курит свою вечернюю сигару. Тони, Маттоне и Риццио склоняются над ним.

Сквозь кроны деревьев в лесу пробиваются лучи заходящего солнца.

На фотографии, которую держит в руках Чарли, огромный пустырь где-то в Монреале, бывшая автостоянка, кое-где еще остались столбики, указывающие стояночные места. На столбиках не номера, а силуэты различных животных. На переднем плане видны слон, жираф.

— Вы должны запомнить этот пейзаж до мельчайшей детали.

Если к завтрашнему утру в нем хоть что-нибудь изменится, без лишних слов открываем огонь.

Чарли поднимает глаза, и все трое согласно кивают. Разве что у Тони заметна некоторая нерешительность: ведь теперь он по-настоящему влезает в шкуру профессионала.

— Есть еще проблема. — Концом сигары Чарли прожигает в фотографии посреди голубого неба дыру.

— Солнце будет нам в лицо.

Риццио смотрит на Чарли, потом задумчиво берет у него из рук продырявленную фотокарточку.

— Должно быть, здорово они нам не доверяют, раз поставили напротив солнца.

Маттоне энергично кивает. Говорить он не имеет права, но это же самое хотел сказать и он.

— Да… Такие уж они там, в банде Мак Карги.

— Значит, надо появиться, первыми.

— Точно.

Риццио и Маттоне уходят в дом, забрав карточку и фотокамеру, а Тони остается с Чарли. Он садится рядом с ним на ступеньки веранды.

Какое-то время оба хранят молчание.

Чарли созерцает обагренный закатом лес.

— Мой дед в Мичигане любил рассказывать, что он родился на дереве. Это бывало всегда в такое время. Надо сказать, пил дедуля будь здоров. — Чарли поворачивает голову, но смотрит не на Тони — на луг, на понтон, на реку. — Так, значит, ты догадался, что нам предстоит выкрасть этой ночью?

— Нет.

— Человека. Женщину.

Наступает тишина. А потом голос Чарли раздается снова, и, пока он говорит, мы вдруг оказываемся в Париже летней ночью у отеля «Ритц».

Вокруг много любопытных и газетчиков, то и дело сверкают фотовспышки.

Мужчина лет тридцати пяти, высокий, приятной наружности, выходит в смокинге из отеля, держа «под руку очень молодую женщину в вечернем платье.

Голос Чарли: …Она стоит миллион долларов для одного итальянского проходимца, который сколотил состояние и теперь называет себя Мак Карги. Он сидит в монреальской тюрьме, и его процесс откроется через неделю…

Молодая женщина свободной рукой прижимает к себе тряпичную куклу. Видно, что ее пугает толпа, вспышки блицей. Двое телохранителей отодвигают журналистов, освобождая проход к роскошному черному автомобилю, ожидающему у края тротуара.

Голос Чарли: …Эта женщина будет главным свидетелем.

Ее держат в специальном полицейском лазарете на восемнадцатом этаже…

Мужчине в смокинге и молодой женщине с тряпичной куклой удается забраться на заднее сиденье автомобиля, и его дверцы захлопываются.

В каждом движении Мак Карги чувствуется безграничная нежность к подруге. Но она с тем же испугом на лице прижимает к сердцу свою куклу.

Голос-Чарли: …Он познакомился с ней, когда ей было тринадцать лет. А потом в голове у нее что-то заклинило, и ей до сих пор все те же тринадцать. Она болтает и болтает, сама не зная что…

Помолчав, Чарли добавляет:

— Ее зовут Тобогган.

Два лица в сумерках, освещаемых с веранды. Застывшее Тони, который вдруг отводит глаза, чтобы скрыть свое смятение. И внимательное — Чарли, от которого это смятение не ускользает.

— Пошли со мной. — Чарли как ни в чем не бывало поднимается, идет вдоль веранды и исчезает за углом дома.

Когда Тони, в свою очередь, поднявшись, подходит к этому углу, сильная рука хватает его за отворот рубашки и отшвыривает к стене. А в шею ему упирается дуло револьвера.

— Реннер разговаривал с тобой перед смертью! Это не вопрос. Это очевидный факт, и Чарли сильнее упирает револьвер, чтобы Тони заговорил.

— Тобогган уже мертва — это все, что я знаю.

— Вывод?

— Нет смысла за ней идти.

Чарли подталкивает Тони и тащит вдоль стены. Продолжая говорить, он отдаляется от дома.

— Я проникну на этот восемнадцатый этаж и выберусь оттуда!

— Ради чего?

— Ради миллиона долларов! Я заменю Тобогган другой!

Теперь ты понял? Я все равно проверну это дело!

— Что скажут Риццио и Маттоне?

— Это их трудности!

— А Мак Карги, когда обнаружит, что заплатил ни за что?

— Это будут его трудности!

Какое-то время они смотрят друг другу в глаза, потом Тони медленно протягивает руку и отстраняет наставленный на него револьвер. Чарли не противится.

— Я иду с тобой, Чарли.

— Ты говоришь лучше, чем Реннер. Ты говоришь, как настоящий профессионал.

И, не сказав больше ни слова, Чарли уходит с револьвером в руке.

Чарли ставит одну сигарету стоймя на другую. Очень осторожно ставит сверху третью. И она не падает!

Он удовлетворенно крякает.

— С твоей доли двадцатка, Фрогги.

Они сидят друг напротив друга за игорным столом в большом зале.

— Точно. — Тони с трудом верится, что трюк удался Чарли.

Он берет три сигареты, чтобы, в свою очередь, сыграть.

Шугар с грудой тарелок в руках подходит к Риццио, сидящему за овальным столом и колдующему с ножницами над фотокарточкой, сделанной «поляроидом». На столе перед ним лежит паспорт Пола.

Шугар наблюдает за работой Риццио. Он вырезает физиономию Тони — снимок сделан только что, за столом, во время игры с Чарли.

— Что ты делаешь? — настороженно спрашивает Шугар.

— Паспорт для мистера Смита.

Шугар оборачивается к Тони, сидящему в другом конце зала.

Пеппер сидит рядом с ним на подлокотнике кресла и внимательно наблюдает за движением его пальцев, воздвигающих башенку из сигарет.

Подойдя к буфету за столовыми приборами, Шугар снова смотрит на Тони и, подбирая ножи и вилки, принимается напевать себе под нос.

Напевает она мелодию цыган.

Рука Тони на игорном столе еле заметно вздрагивает.

Третья сигарета падает и увлекает за собой остальные.

Чарли поднимает несколько удивленный взгляд, берет со стола одну из сигарет и, довольный, закуривает.

Шугар, напевая, направляется в кухню.

Тони подходит к ней и закрывает за собой дверь.

— Что тебе рассказали цыгане?

— Все.

— Вывод?

Шугар иронически восклицает:

— О! Ты можешь кривляться перед Чарли сколько тебе вздумается. Он не пойдет на дело с любителем!

Говорит она тихим напряженным голосом. По ее взгляду видно, что она вне себя от бешенства.

— Дай мне шанс, Шугар.

Шугар садится на стул, явно не зная, как ей поступить.

— Тони, зачем тебе паспорт?

— Чтобы уехать.

— Со мной?

Тони, уставясь в пустоту, хранит молчание.

— Дай и мне шанс, — просит Шугар.

Тони медленно кивает.

— Это правда?

Тони снова утвердительно кивает.

— Цыгане ждут момента, когда ты будешь один. Завтра утром никто из нас сюда не вернется.

Тони кивает в третий раз, открывает дверь и выходит.

Шугар продолжает сидеть, глядя в пустоту.

Все шестеро сидят в ложе театра: четверо мужчин в смокингах, Шугар и Пеппер в вечерних платьях; все чопорные, торжественные, неузнаваемые.

На освещенной сцене рояль и маэстро, кланяющийся под аплодисменты. Это концертный зал Уилфрида Пеллетье в Монреале.

Тщательно причесанный Риццио оглядывает публику.

— Зачем мы вырядились в смокинги?

Чарли держится естественней, непринужденней всех.

— Иначе подвалы не пройти.

Шугар с новой прической и в длинном платье выглядит очень эффектно. Тони, которому смокинг весьма к лицу, заметно нервничает перед грядущим испытанием. Пеппер в муслиновом платье изо всех сия старается не казаться маленькой дикаркой. Наконец, Маттоне — в готовом треснуть в плечах смокинге, со сдавившим шею жестким воротником он больше всех похож на ряженого.

Пианист усаживается за рояль, начинает новый пассаж.

Добросовестно послушав несколько первых тактов, бывший боксер облокачивается на ограждение ложи и принимается щелкать суставами пальцев.

Ложу, что строго под ним, занимают трое молодых людей, тоже в вечерних костюмах, и белокурая девушка в длинном белом платье — майоретка из Вестмаунта.

На фоне музыки слышно, как Маттоне щелкает суставами.

Поначалу майоретка совершенно неподвижна; ничего не замечая, она неотрывно смотрит на оркестрантов. Потом ее взгляд медленно поднимается и на несколько мгновений задерживается на профиле бывшего боксера. В лице ее ничего не меняется.

Она снова неподвижна.

По лестнице, ведущей из лож, в длинном белом платье спускается белокурая девушка и подходит к двум надзирателям.

Она крутит на цепочке вечернюю сумочку — видимо, майоретка берет в ней верх.

Надзиратели облачены в смокинги, на груди у каждого бляха с номером.

— Эта бляха означает, что вы из службы охраны порядка? спрашивает девушка.

— Да, — отвечает один из надзирателей.

— В сегодняшних вечерних газетах есть мое фото.

— Простите?

— Тот, который напал на меня, находится здесь В ложе 18.

Надзиратели переглядываются, явно ничего не понимая.

— Мне нужно позвонить инспектору Барни, — говорит майоретка.

Чарли поднимается в ложе. Пора отправляться в путь. Его примеру следуют Риццио, Маттоне и Тони. Не обменявшись ни словом, ни взглядом, они гуськом выходят в коридор.

Женщины остаются вдвоем.

Четверо мужчин пересекают фойе, где с надзирателями разговаривала майоретка.

Четверка проходит мимо надзирателя, но тот не обращает на них никакого внимания.

Они проходя? коридором, спускаются по эскалатору.

Несколько мгновений спустя открывается дверь лифта, и четверка выходит. Чарли достает из кармана номерные бляхи службы охраны порядка и раздает их спутникам.

— Подарок Реннера.

Он первым прикладывает свою бляху к смокингу. Остальные следуют его примеру.

Они находятся в машинном отделении театра, в подвале.

Это настоящий подземный завод. Во главе с Чарли они пересекают помещения, где расположены кондиционеры и управляющие механизмы.

На них оборачиваются служащие, наблюдающие за показаниями различных приборов.

Надзиратель, сидящий в стеклянной кабине, приглядывается к ним уже с большим вниманием. К счастью, он видит их издалека, через стекло, и Чарли приветствует его взмахом руки.