Александр. Ну-ка, ну-ка!
      Машу. ...кто внезапно встречается на моем пути.
      Александр. О ком это речь, мой ангел?
      Машу. ... и поскольку есть люди, которых я люблю, я рисую для них и для себя тоже! Потому что я люблю и себя тоже. Рисовать - это излагать свои чувства красками!
      Виржиния. Надо будет обязательно подарить набор красок Поло!
      Александр и Элеонора. (Хором) Тише!
      Машу. А если вдруг это понравится также и другим, тем лучше!
      Александр. Что это он берется заботиться о других?
      Элеонора. Но другие все-таки существуют, дорогой.
      Александр. Да, в метро!
      Виржиния. Тише!
      Машу. Среди всех вас, несомненно, есть масса людей, которых я люблю, сам того не зная!
      Александр. Леон, не теряй своего времени с теми, кого ты не знаешь!
      Машу. Я рисую и для них тоже!
      Александр. Чужаки!
      Машу. Чужих нет! Есть лишь граждане, которые встречаются друг с другом, и граждане, которые... не встречаются... Мы все живем на одной планете!
      Виржиния. Это верно, если вдуматься!
      Машу. Достаточно только вдуматься... Я часто об этом думаю. Потому что дружба... это... это...
      Александр. Давай, Леон! Скажи им, что это такое!
      Машу. Это как любовь... нечто вроде...
      Элеонора. Скажите им, Леон, скажите!
      Машу. А, черт! Ногой под зад всем тем, кто не знает, что это такое!
      Виржиния. Браво, Леон!
      Машу. Но можно быть уверенным в одном - с этим невозможно жульничать!
      Александр. Нельзя, Леон, хоть тресни!
      Машу. Даже если кто-то делает вид, что любит... ради игры... или из жалости.. Или ради денег..
      Александр. Скажи им, что из этого ничего не выходит, Леон!
      Машу. Ничего не получается! Наступает день, когда это обязательно проявится. Я хочу сказать...
      Виржиния. Удар, Леон, еще удар!
      Машу. ... есть то, что находится (он ударяет себя в грудь) и здесь. (Он показывает на лоб.)
      Александр. Наша плоть и кровь, Леон!
      Машу. Все наше кровное, все, что сидит в нас! Может быть, во всем этом нашем нет и ничего особенного, но именно это делает нас живыми... просто живыми... и именно в это надо верить..
      Александр. Потому что это необходимо, Леон! Скажи им, черт возьми!
      Машу. Потому что это необходимо... даже рискуя оказаться с рогами... это необходимо. Все, что нам остается, это - подлинные чувства! Это, и ничего другого! Вот. Мне больше нечего сказать!
      (Затемнение. Свет медленно зажигается, высвечивая середину сцены, на которой стоит стол. Элеонора и Виржиния накрывают его, очевидно, для праздничного обеда. Хрусталь, цветы.)
      Виржиния. Скажи, мам... О, извини меня, Элеонора!
      Элеонора. Ничего. Говори!
      Виржиния. Александр теперь для тебя кто? По-прежнему патрон?
      Элеонора. Насколько известно, контракт не расторгнут.
      Виржиния. Ты отлично знаешь, о чем я говорю!
      Элеонора. Салфетки под тарелки!
      Виржиния. Букет сюда?
      Элеонора. Нет, туда, где сядет Леон... Мы перестали бы соблюдать контракт, если и стали относиться к Александру как к патрону. Стаканы для бордо сюда... Он твой отец и мой муж! Пятнадцать часов в сутки. Да, да. Считай сама. Плюс две субботы и все выходные дни. В сумме такой же отец и муж, как любой другой.
      Виржиния. А ведь верно. Нет даже времени, чтобы вспомнить, что он вовсе и не.
      Элеонора. Да, но до такой степени, что лично я - солонку сюда предпочитаю вовсе не сбрасывать маску моей роли, чем каждый день натягивать ее снова. Это избавляет меня от совершенно ненужного напряжения. Масленку сюда!
      Виржиния. А ты сказала Александру?
      Элеонора. О чем?
      Виржиния. Ну, об этом. О том, что больше не будешь выходить из своей роли?
      Элеонора. Куда я дела ножи для сыра?
      (Свет на всю сцену. Входит Александр. Обозревает стол.)
      Александр. Триумфальный банкет, устроенный музами. Везет же этому крокодилу. Где его место? (Кладет на тарелку маленький пакетик.)
      Элеонора. Можно узнать, что это?
      Александр. Золотая заколка для галстука в форме кисти. Надеюсь, он поймет эту символику?
      Элеонора. Я думаю. Он же художник.
      Александр. Ты поставила шампанское на лед?
      Элеонора. Все в полном порядке. Гению остается лишь сесть за стол.
      Александр. Сегодня мы отпразднуем успех Леона и все остальное.
      Элеонора. Я иду за гусиной печенкой. (Выходит.)
      Виржиния. Папаша...
      Александр. Да, моя голубка...
      Виржиния. Я хотела тебе сказать...
      Александр. Слушаю тебя.
      Виржиния. Так вот... Я терпеть не могу нервные напряжения... Поэтому я решила: чем влезать каждый вечер в шкуру моего персонажа, не буду вылезать из нее совсем, вот! (Убегает)
      Александр. (Пытаясь понять) "Чем влезать каждый вечер в шкуру". (Размышляет, потом начинает танцевать на одном месте, как футболист.) Хоп! Хоп! Внимание! Хоп! Пас на меня! Пас! Хоп! На меня! Внимание! (Ударяет по воображаемому мячу.) Г-о-о-л!
      (В этот момент входит Машу.)
      Леон! (Широко раскрывает руки, готовясь принять в свои объятия Машу.)
      (Тот останавливается с серьезным лицом.)
      Старина Леон! (Идет к нему, хлопает по плечу.) Ох, чертов осел! Леон! (Обнимает его, но Леон остается ледяным. Александр не замечает этого.) Ах этот великолепный запах лаврового венка! Я дьявольски доволен за тебя, чертушка! Да, дьявольски!
      Машу. (Робко) Спасибо, Александр!
      Александр. (Смеясь) Послушайте его! "Спасибо, Александр!" Робок как девственник перед публичным домом! Однако же на телевидении ты прекрасно распушил перья. Просто блеск! Ты был великолепен!
      Машу. (Тем же тоном) Спасибо, Александр!
      Александр. "Спасибо, Александр"! Да встряхнись же, Боже мой! Ты же никогда не заставишь меня поверить, что я внушаю тебе больше страха, чем миллионы чудаков, которым ты...
      Машу. Конечно, нет, Александр!
      Александр. Тогда что же с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?
      Машу. Нет, очень хорошо!
      Александр. Ну что же ты, право?
      Машу. Я чувствую себя хорошо, Александр!
      (Александр начинает смотреть на него с беспокойством.)
      Александр. Ну-ка, садись!
      Машу. Спасибо, Александр! (Не двигается с места.)
      Александр. Так садись же!
      Машу. Я предпочитаю постоять.
      (Неловкое молчание)
      Александр. Здесь у нас есть все, чтобы рассмешить даже гиппопотама. Смотри! В честь живописи! И в честь всего, что с ней связано, дорогой старина Леон!
      Машу. Меня зовут Геноле!
      Александр. (Удивленно) Почему бы и нет, в конечном счете? Если мы уже больше не играем, надо разгримироваться, ведь так?
      Машу. Так, Александр!
      Александр. Геноле! Нелепо как-то... Нет, серьезно, тебе что, больше нравится, если я буду называть тебя Геноле?
      Машу. Дело не в том, что мне больше нравится, просто меня надо называть моим собственным именем.
      Александр. (Удивлен сухим тоном Машу) Что ж... "Геноле". Честное слово... Если как-то специально это произнести... Хочешь прочту тебе меню, Геноле?
      Машу. Нет, спасибо, Александр!
      Александр. Ах, ах! Ты предпочитаешь, чтобы сюрприз был полным?
      Машу. Я пришел не ужинать.
      Александр. Что?
      Машу. Я ужинаю сегодня в другом месте.
      Александр. В другом месте?
      Машу. Ну да... в другом месте.
      Александр. Где же?
      Машу. В другом месте. Существуют и другие места, знаешь?!
      Александр. (Пытается понять, потом, обращая все в шутку, начинает смеяться) Какой же я идиот! Чуть было не поверил!
      Машу. Я обедаю в другом месте, Александр!
      Александр. Вот так номер! Что это еще за история?
      Машу. Какая история?
      Александр. Ну, в конце концов, Леон...
      Машу. Геноле.
      Александр. Когда я позвонил тебе сегодня утром, ты пообещал.
      Машу. Я пообещал зайти.
      Александр. Ты же отлично знал, что речь шла об ужине. Ты же не оставишь меня наедине с гусиной печенкой и омаром-гигантом?
      Машу. Оставлю, Александр!
      Александр. Что значит "оставлю", Геноле, мой друг, Геноле!
      Машу. (Спокойно) Я не твой друг, Александр!
      Александр. Замечательная шуточка!
      Машу. Мы разгримировались, Александр!
      Александр. Что ты имеешь ввиду на самом деле?
      Машу. Нет ничего яснее - я собираю свои игрушки!
      Александр. Как это?
      Машу. Вот так. Собираю свои игрушки и ухожу.
      Александр. Ты уходишь? Как это ты уходишь?
      Машу. Через дверь... Удачи, старина. Сегодня потаскуха удача обещает мне большой выигрыш. Я ухожу с ней. Проще простого!
      Александр. Проще простого! Ты что издеваешься надо мной?
      Машу. Я - все что угодно, но только не неблагодарный человек. Я не забываю, что ты сделал для меня. Благодаря тебе я мог нормально есть, рисовать, жить, выставлять свои полотна. Я и пришел сегодня вечером, чтобы сказать тебе: "Спасибо, Александр!"
      Александр. Но, Леон...
      Машу. Геноле. Заметь: я тут играл изо всех сил, как ты требовал от меня. Или я ошибаюсь?
      Александр. (Почти бормоча) Но ведь это невозможно. (Ищет глазами картину.) Я ведь не бредил? Ты ведь мне на самом деле подарил ее?
      Машу. Конечно же, Александр. Она твоя. Я даже очень хочу дать тебе совет: храни ее бережно! Увидишь. Через десять лет, пусть меня повесят, если тебе тогда не предложат за нее...
      Александр. Почему ты подарил ее мне?
      Машу. Потому что я нарисовал ее для тебя! Что ты хочешь? Это мой способ разговаривать. Я сделал все что мог, чтобы выполнить наш контракт. Надо же быть честным. Если бы это были одни слова, я бы наверное обокрал тебя.
      Александр. Один вопрос, Машу! (Показывает на картину.) Ты дал ей что-нибудь от самого себя?
      Машу. Еще бы!
      Александр. Что же именно?
      Машу. Что... Прежде всего мой талант. Ныне признанный. Признанный, правда?
      Александр. Да, да, а еще?
      Машу. И еще... все, что я мог.
      Александр. Что же это такое - "все, что мог"?
      Машу. Мою честность, Александр. Я хотел, чтобы ты получил ее за твои деньги!
      Александр. Честный человек! (Пауза) Честно говоря, что ты обо мне думаешь, Машу?
      Машу. Честно?
      Александр. Да! Вне контракта и без денег. Прежде чем отправиться в постель с твоей удачей. Скажи мне честно, что ты думаешь обо мне?
      Машу. Честно? Ничего!
      Александр. (Глухо) Убирайся!
      Машу. Слушай! Я подарю тебе цветочек на прощанье, Александр! Бесплатно! Послушай: вот уже двадцать лет я мечтаю о Южной Америке! И сегодня, когда моя мечта начинает осуществляться.... Знаешь... У меня будто ком стоит в горле! И знаешь почему? Потому что нам предстоит расставание, браток! Может быть, это глупо звучит, но ты не только мой лучший друг, но что-то такое, словно половина меня самого. И как бы далеко мы ни были друг от друга, даже если не доведется больше увидеться... Братец мой, я хочу, чтобы ты знал.
      Александр. Убирайся вон, мерзкая тварь!
      (Машу остается на мгновение с разинутым ртом, потом убегает.
      Затемнение. Прожектор зажигается на другом конце сцены, освещая Элеонору. Она сидит в кресле, рядом стоит чемодан. Видно, что она готовилась к отъезду, но заснула. Часы бьют двенадцать раз. Александр входит в световой круг. Он в пальто. Трогает рукой Элеонору. Она просыпается.)
      Александр. Что вы здесь делаете?
      Элеонора. Как видите, я спала!
      Александр. Мы же с вами договорились, что вы должны были уехать сегодня утром.
      Элеонора. А потом я вернулась. Мне надо было забрать еще один чемодан.
      Александр. Когда же вы вернулись?
      Элеонора. Часа в три.
      Александр. А сейчас уже первый час ночи!
      Элеонора. Уже?!
      Александр. Я вижу, вам понадобилось несколько часов, чтобы донести ваш чемодан из спальни сюда. Такое большое усилие, что вы свалились без сил в это кресло и заснули. Дорогая Элеонора! Вчера вечером мы же решили...
      Элеонора. Я помню, что мы решили.
      Александр. И по обоюдному согласию, если я не ошибаюсь?
      Элеонора. Поэтому я и вернулась в три часа дня, чтобы не встретить здесь вас.
      Александр. Что же вы не довели до конца это дело?
      Элеонора. Когда я вернулась, на лестнице стояли двое и звонили в нашу дверь. Я сочла должным принять их.
      Александр. Ах, так! Я предполагаю, что они рассказали вам...
      Элеонора. Да, они вернутся сюда завтра утром.
      Александр. До этого я хотел бы выспаться.
      Элеонора. Великолепно! Какое олимпийское спокойствие у нашего героя! Человек с железными нервами хотел бы выспаться!
      Александр. (Кричит) Уходите!
      Элеонора. Вы можете попросить вашу глупую гордость снизить тон.
      Александр. Доставьте ему это последнее удовольствие, дорогая Элеонора! Он будет расстрелян на заре...
      Элеонора. Прошу вас, не начинайте играть в...
      Александр. Три строчки в разделе "Происшествия". Всего три строчки, мой ангел, не больше. "Нечестный на руку бухгалтер фирмы "Жермен и братья", механические работы любого сорта, а также запасные детали, пристрастился пользоваться хозяйской кассой!" (Садится в кресло) Вот. Выход византийского князя в сопровождении двух жандармов. Да, но... Не хочу, чтобы ты заблуждалась на мой счет. Я высококвалифицированный бухгалтер. Исключительной ловкости! Если бы не я сам, старый братец Жермен познал бы сначала прелести небесного рая, а уж потом узнал бы о дырах в своих гроссбухах.
      Элеонора. Если бы не ты сам?
      Александр. Ну да, это же я сам предупредил хозяина!
      Элеонора. Когда же ?
      Александр. Сегодня утром.
      Элеонора. Каким способом?
      Александр. Самым простым. Обычным звонком из кафе на углу. Да-да! Я захотел сам опустить занавес.
      Элеонора. Виржиния тоже вернулась после обеда. Она никак не могла поверить, что... именно... именно в это время... спектакль уже закончен!
      Александр. И она была здесь, когда...
      Элеонора. Да!
      Александр. Ну что ж!
      (Прожектор загорается на другом конце сцены, где Виржиния и Поло сидят за столиком в кафе.)
      Виржиния. Как это "ну и что же"? Это же была полиция, легавые, Поло! Вот я и смылась!
      Поло. Наивная!
      Виржиния. Рефлексы.
      Поло. Очень удобные они, эти рефлексы! Именно так одна половина мира продает другую.
      Виржиния. Да, я знаю. Я не должна была.
      Поло. Да, ты не должна была.
      Виржиния. Надо было бы сделать что-нибудь для него.
      Поло. Да... Надо бы сделать что-нибудь...
      (Затемнение вокруг Виржинии и Поло.)
      Элеонора. Сколько же ты взял?
      Александр. Пусть тебя это не волнует! Я столько получил от тебя за эту сумму, которую украл!
      (Вновь сцена с ребятами.)
      Поло. Воровать, чтобы купить любовь, не является преступлением. Это всего лишь экспроприация у буржуа капитала для помещения в область чувств.
      Элеонора. Сколько, Александр? (Она вынимает чековую книжку и ручку.)
      Александр. Готово дело! Дама-попечительница оказывает помощь правонарушителю!
      Элеонора. Дурачок! Сумасшедший!
      Александр. Ты мне это уже сказала однажды. Но это еще не доказано. Сумасшедший претендовал бы, наверное, на то, чтобы обеспечить себя на всю жизнь. А мне понадобился лишь кусочек мечты. Спектакль! Ничего другого, только спектакль!
      Элеонора. Что же ты намерен делать?
      Александр. Платить. Заплатить самим собой за мое кресло в партере. Я ведь заслужил эту маленькую привилегию, правда?
      (Затемнение.)
      Виржиния. Если бы видел все это! Гусиная печенка! Омары! Шампанское. Вода для полоскания рук. Царила смертельная тоска. Никто ни до чего не дотронулся. Вместо праздника был морг. И именно тогда я стала питать какое-то чувство к этому папаше!
      Поло. Надо что-нибудь сделать для него!
      (Затемнение.)
      Александр. Чертов Леон! Хорошую иглу всадил он мне в сердце, этот тип! Без него это могло бы еще долго продолжаться... И не только продолжаться.... К счастью, у Леона в памяти было условие контракта: " Если в ходе наших взаимоотношений участник контракта почувствует слабость по отношению к работодателю..."
      Элеонора. (Резко) Нет больше контракта! (Она встает на колени перед креслом и тихо продолжает.) Нет больше контракта, нет больше принуждения, нет больше лжи, нет больше ничего, что заставило бы нас играть. Отныне мы обязаны лишь жить!
      Александр. (Смущен) Мы?
      Элеонора. Ты и я. Друг для друга, если только ты этого хочешь.
      Виржиния. Что же можно для него сделать?
      Поло. Не сбивай меня, я думаю.
      (Затемнение)
      Александр. (Гладит ее волосы) "Мы"?
      Элеонора. Сезам, откройся, Александр.
      Александр. И вот становится Али-бабой!
      Элеонора. Я люблю тебя!
      Александр. У меня очень странное ощущение, Элеонора!
      Элеонора. Какое же, дорогой?
      Александр. Как будто я слышу твой голос в первый раз!
      Элеонора. Может быть ты вслушиваешься в него в первый раз!
      Александр. Элеонора!
      Элеонора. Да?
      Александр. Я верю тебе. (Обнимает ее.)
      Элеонора. Вот! Только одно слово, и все озарено, и все становится простым. Поверить... и все существует.
      Александр. И мы среди других!
      Элеонора. И кусочек нашей мечты... и кусочек нашей жизни!
      Александр. Мы!
      Элеонора. А теперь, когда пьеса сыграна, поднимается занавес! Пьеса начинается, добрые граждане! Вот потрясающий спектакль о встрече двух существ, которые так искали друг друга! Потрясающая повседневная пьеса о любви с большой буквы! Вот пьеса "Мы".
      Александр. Кстати. Я, как вы меня об этом просили, заявил сумму вашего заработка в кассу актеров.
      Элеонора. (Не понимает.) Но, Александр! Я...
      Александр. Спасибо за дополнение, которое вы только что мне сыграли!
      Элеонора. Что ты хочешь этим сказать?
      Александр. "Цветочек", как сказал бы Леон. Но он сыграл это гораздо хуже, чем вы!
      (Она в отчаянии. Потом начинает смеяться. Ее смех становится все громче, становится нервным, сумасшедшим.)
      Элеонора. Вас надо просто убить!
      (Он начинает смеяться вместе с ней. Долгий сеанс безумного смеха. Потом смех утихает. )
      Убить!
      Александр. Да. Элеонора еще несколько раз тихо вскрикивает от смеха, но эти тихие взрывы смеха похоже уже на глухие всхлипывания. Она медленно идет к чемодану, берет его и, не глядя больше на Александра, выходит. Он застыл в кресле. Потом механическим жестом достает револьвер, поворачивается к картине Машу и стреляет. Резко падает темнота. В темноте раздается второй выстрел. Внезапно луч прожектора выхватывает столик в кафе.)
      Поло. Я придумал! В конце концов, чем он рискует? Ну схватит год или другой! Так вот, знаешь, что мы сделаем? Мы будем носить ему передачи. Апельсины! А потом знаешь, что ты сделаешь? Ты станешь звать его "папаша". А потом знаешь, что я сделаю? Я надену перчатки и попрошу у него твоей руки!