Александр. Нет уж, позвольте!
      Элеонора. Ведь этот спектакль не приносит тебе дохода, а наоборот обходится очень дорого!
      Александр. Эта реплика не по контракту!
      Элеонора. Мы уже много времени говорим не по контракту. Может быть, поэтому наши слова звучат так правдиво?
      Александр. Зачем ты вызвала Мелию?
      Элеонора. Ты заметил?
      Александр. Что?
      Элеонора. Мы впервые говорили друг другу "ты" не по контракту.
      Александр. Зачем вы вызвали Мелию?
      Элеонора. Мой ответ обязателен?
      Александр. Да, мне это интересно.
      Элеонора. Я подумала, что она хорошо впишется в наш семейный портрет.
      Александр. Дорогая Элеонора! Если бы я почувствовал потребность в теще, я бы нанял кого-нибудь. Из нейтральных. Скажи, это действительно твоя мать? Или ты.. Вы отыскали ее где-то на театральном дне? Если вы заплатили ей из своего собственного кармана, скажите мне - я готов возместить ваши расходы.
      Элеонора. Браво! Какой нюх!
      Александр. Да, это есть. Меня не так-то просто оставить в дураках.
      Элеонора. Тогда все замечательно! Ты выиграл. Ты вновь не дал себя обставить. Ты никогда никому не предоставишь такую возможность. Так почивай на лаврах, великий человек, и спи!
      Александр. Послушай, Элеонора!
      Элеонора. Ведь цель достигнута? Чего ты хочешь еще? Тостик хлеба?
      Александр. О чем же вы говорили... с твоими утренними партнерами?
      Элеонора. Вопрос вне контракта.
      Александр. Плевать! Отвечай! О любви?
      Элеонора. Случалось...
      Александр. О любви... просто так... во время завтрака.
      Элеонора. Надо уточнить, что мы часто завтракали прямо в постели.
      Александр. (вскакивая) Кто требует от тебя такие детали?
      Элеонора. Не знаю. В таком случае ты уж сам уточняй, чего тебе хочется.
      Александр. Что же ты им говорила? Что ты их любила?
      Элеонора. И такое было!
      Александр. И как же ты это им говорила?
      Элеонора. О, ты знаешь, чтобы сказать это не существует тридцать шесть способов.
      Александр. Скажи все же, чтобы я имел представление.
      Элеонора. (искренне, для него самого) Я тебя люблю!
      Александр. И они тебе верили?
      Элеонора. Что же ты от них хочешь? Они-то были простыми смертными!
      Александр. (на его лице застыло отчаяние) Но боже мой, в конце концов... должно же быть... я не знаю.. Какое-то средство... какая-то система, способ лгать.. Способ, который....
      Элеонора. (иронически) Чемпион стремится к своему поражению! Неповторимо и патетично!
      Александр. (внезапно кричит) Выполняй свою работу! Лги!
      Элеонора. (искренне) Я люблю тебя, дорогой!
      Александр. Лгунья!
      (Элеонора смеется. Появляется Мелия в дорожном костюме, с чемоданом)
      Мелия. Пусть Бог навсегда оставит вас в таком хорошем настроении! Нет-нет, продолжайте, пожалуйста, я вполне могу протиснуться между двумя взрывами смеха.
      Элеонора. Мелия...
      Александр. Вы уезжаете?
      Мелия. Более того! Я никогда не приезжала!
      Элеонора. Так, теперь ты ударилась в метафизику.
      Мелия. Просто пришла в себя. Созревший плод длинной бессонной ночи.
      Элеонора. Только этого не хватало. Она не спала всю ночь! Я же говорила тебе, не пей кофе на ночь.
      Мелия. Кофе тут ни при чем! Если бы ты объявила мне о своем браке двадцать лет назад, я бы, может, спокойно спала в своей постели в данную минуту.
      Элеонора. Мелия! Неужели все из-за этой глупой истории?!
      Мелия. Еще бы! Ведь это вполне обычная история, не так ли? В течение двадцати лет для меня не оказывалось места в семье моей дочери! Простое чувство достоинства заставляет меня отказаться от приставной табуретки, которую снисходительно мне предлагают сейчас!
      Александр. Табуретку! Слушайте, садитесь в кресло и, чем говорить ерунду, давайте завтракать!
      Мелия. (обиженно) Нет, мне давно пора уже быть в поезде.
      Элеонора. Прошу тебя, Мелия, не будь смешной!
      Мелия. Я смешная, говорю ерунду! Замечательно! Итак, я ухожу, а вдогонку несутся оскорбления!
      Александр. Это уже гротеск!
      Мелия. Может быть, и гротеск, месье. Но я уйду с высоко поднятой головой.
      Элеонора. В конце концов, Мелия, это глупо!
      Мелия. Вот еще одно ласковое слово! Нет, ей-богу, меня сегодня балуют. Если вы отыщете другие ласковые словечки, пришлите мне телеграмму!
      Элеонора. Мелия!
      Мелия. Что еще?
      Элеонора. Ну выпей хотя бы чашку чая!
      Мелия. Нет, спасибо! Твоя мать уходит с пустым желудком. Прощайте.
      Александр. Ладно... Одну минутку! Я оденусь и сейчас же вернусь.
      Мелия. Зачем?
      Александр. Чтобы проводить вас на вокзал!
      Мелия. Ни за что! Я бы предпочла ползти туда на коленях с чемоданом в зубах! Но я хочу тебя предупредить, Нора! Этой ночью я решила сделать мою внучку моей единственной наследницей.
      Александр. Виржинию?
      Мелия. Да, месье, Виржинию - бедную невинную девочку, у которой двадцать лет не было бабушки! Может это не соответствует вашим расчетам, но это так! Приветик!
      Александр. Подождите!
      Мелия. Мне больше нечего вам сказать.
      Александр. А мне есть что!
      Мелия. Так скажите это тому, кто захочет вас выслушать. Ведь до сих пор вы не нуждались в моих ушах.
      Александр. (кричит) Выслушайте же меня, боже ты мой, или я вас сейчас запру!
      Мелия. Даю вам две минуты!
      Александр. Элеонора и я никогда не были женаты. Она вовсе не моя жена и даже не любовница, и Виржиния - не наша дочь. Наша семья - всего лишь мираж. И вы вовсе не моя теща! На самом деле мы совершенно чужие друг другу и живем вместе, чтобы поддержать иллюзию, которую я захотел создать для себя и плачу за это.
      Мелия. (с изумлением) Вы только посмотрите на него. Чего только не придумает эта птичка, чтобы заполучить старухино наследство.
      Александр. Мелия, клянусь вам...
      Мелия. Он еще клянется, вы это видели? Он клянется, этот ренегат! Вы отказываетесь от жены, дочери, семьи, от двадцатилетних священных уз ради наследства! Вы просто отвратительны, мой друг!
      Александр. Ничего себе!
      Мелия. (Элеоноре) Бедное дитя, ты вышла замуж за самое отвратительное существо, которое носила на себе когда-нибудь земля!
      Александр. (Элеоноре) Ну хоть ты, Элеонора, скажи ей!
      Элеонора. Что ты хочешь, чтобы я сказала, мой дорогой?
      Мелия. (Александру) Что вы хотите, чтобы она мне сказала? Вы ведь не думаете, что моя дочь, моя кровь и плоть, может участвовать в вашей грязной выдумке?!
      Александр. Но послушайте, Мелия!
      Мелия. Я дала вам две минуты, месье, вы украли у меня целых пять. Я сожалею, месье... (Элеоноре) Не разгуливай налегке, схватишь насморк! (Выходит, высоко подняв голову).
      Элеонора. Ну что ж! Ну что ж! (Спокойно принимается за завтрак.)
      Александр. И это все, что вы можете сказать?
      Элеонора. Но спектакль должен продолжаться?
      Александр. Ты что, полагаешь, она не способна лишить тебя наследства?
      Элеонора. (с полнейшим равнодушием) Вполне способна.
      Александр. Тогда почему же, черт возьми, ты меня не поддержала?
      Элеонора. В чем я должна была поддержать тебя, мой дорогой?
      Александр. Бог ты мой! Твоя мать поверила, что мы женаты двадцать лет!
      Элеонора. Мелия никогда не ошибается. Если она верит, значит это есть на самом деле. (Он смотрит на нее с большим удивлением. Она замечает это.) Что-нибудь не так, дорогой?
      Александр. Нет, нет.. Ничего.
      Элеонора. (смеясь) Ну, подумай, Александр! Мы ведь не станем разводиться после двадцати лет брачной жизни из-за наследства Мелии?
      (Затемнение. Полный свет на всю сцену. В глубине сцены несколько деревьев. Машу стоит на переднем плане перед мольбертом, рисует. Растянувшись на сцене, как если бы это была трава, лежит Александр. Рядом сидит Поло. В центре на пнях расположились Элеонора и Виржиния. Они рассматривают журнал мод. Пикник за городом. Все одеты соответственно.)
      Поло. (Александру) А я вам говорю, что в этом году сто двадцать пять кубиков будут в большом фаворе.
      Александр. Так всегда думают, а потом...
      Поло. Минутку! Но ведь таких гонщиков, как Шиброн, Кальбер, Баратти, раньше не было.
      Александр. А в прошлом году? Рубье, Плантю, Зупан... Возьми Зупана, например. Говорили: Зупан настоящий герой в седле! А он оказался жалкой овечкой.
      Поло. Это была не его вина. У него были неполадки с мотором.
      Элеонора. (Показывает Виржинии) Кудри эти страшно соблазнительны. Но для такой прически нужно ходить к парикмахеру каждые три дня.
      (Машу, занятый рисованием, напевает)
      Александр. То же самое Першерон. Это не гонщик, а мальчик из церковного хора. Когда выходишь на трек с самокатом, не надо играть во взрослых!
      Виржиния. (Элеоноре) Танец - главный критерий прически. Если она держится.
      Поло. (Александру) Вот вы увидите, Майкл покажет, что у него за самокат, как заложит пару ослепительных виражей. Фыр-фыр..
      (Машу продолжает напевать вполголоса)
      Элеонора. (Виржинии) А эта тоже очень мила. Весь шик - в челке, видишь?
      Поло. (Александру) Как дикари, честное слово! Я вас уверяю, они ринутся к финишу, как дикари!
      (Машу напевает)
      Элеонора. (Виржинии) А эта прическа тебе пошла бы очень.
      Виржиния. (Удивленно) Ты так считаешь?
      Элеонора. Что тебя удивляет?
      Виржиния. Оказывается, ты знаешь, что мне идет, а что нет.
      Элеонора. У меня есть глаза!
      Виржиния. Вот уж не думала, что ты хоть раз воспользовалась своими глазами, чтобы посмотреть на меня.
      Александр. Эти гонки выиграны заранее. Мулен обойдет Рулье на последнем круге и закончит первым.
      Виржиния. (Дергает за волосы Поло) Э! Совершим парный набег по пустынной дороге?
      Поло. Минутку! Твой отец погрузился в прогнозы!
      Виржиния. Сколько можно?
      Поло. Мотоспорт - сложное дело.
      Виржиния. Я - тоже сложное дело!
      Поло. Тебе здесь не нравится? В воскресный день с семьей, среди хлорофилла?
      Виржиния. (Александру) Слушай, папаша! Объясни ты ему раз и навсегда, что ты его приглашаешь ради меня, а не для того, чтобы он болтал с тобой без умолку!
      Александр. (Поло) Я полагаю, что она не так уж и неправа, Поло!
      Поло. Ладно, что делать! Отдаюсь! Что вы там начали говорить по поводу Каважью?
      Александр. Что его побьют на дистанции как ребенка!
      Поло. Уши бы мои этого не слышали! Идем, Виви!
      Виржиния. Твой порыв неотразим. Лишь бы только не пошел дождь!
      Машу. (Продолжает рисовать и напевает) Да здравствует природа в любое время года!
      (Александр бросает камешек в Элеонору. Они улыбаются друг другу. Пауза. Машу поет. Александр прыжком срывается с места. Бежит к Элеоноре и, прежде чем она успевает удивиться, кричит на одном выдохе.)
      Александр. Отвечай не думая, ты меня любишь?
      Элеонора. (моментально) Да!
      Александр. У тебя хорошая реакция! (Наблюдает за Машу)
      (Машу поет)
      Ну что? Можно посмотреть?
      Машу. А если я скажу "да"?
      Александр. Это было бы в твоих собственных интересах. Во всяком случае, ты не можешь стать знаменитостью, пока я не захочу этого!
      Машу. Не двигайся. Солнце уходит. С твоего места видно лучше всего. (Он поворачивает мольберт к Александру, то есть к публике.)
      (На полотне изображена Элеонора, сидящая на пне. Картина просто великолепна. Александр стоит молча. К нему подходит Элеонора. Длительное молчание. Не обращая на них внимания, Машу собирает краски.)
      Александр. Леон!
      Машу. Присутствует!
      Александр. Это ты нарисовал?
      Машу. (недоуменно) Хм!
      Александр. Нет, я хочу сказать...
      Элеонора. Интересно все-таки узнать, что же ты хочешь сказать...
      Александр. (Машу) Кто позволил тебе это нарисовать?
      Элеонора. Под "этим" ты по всей видимости подразумеваешь меня?
      Александр. Вот именно. Он попросил у тебя разрешения?
      Машу. Александр!
      Александр. Да?
      Машу. Ты говоришь глупости.
      Элеонора. По-моему, вы его предупредили слишком поздно. (С восхищением) Это творение большого художника, Леон.
      Машу. Еще месяц назад я знал, что картина мне удастся!
      Элеонора. (взволнованно) Спасибо, Леон!
      (Машу застенчиво смотрит на Элеонору. Они улыбаются друг другу.)
      Александр. Я вам случайно не мешаю? А то я пойду пока по грибы!
      Элеонора. Только не это, дорогой! Ты настолько властолюбив, что заставишь нас потом их есть!
      Александр. (ревниво) Мне доставляет удовольствие констатировать, что я был катализатором реакции между вашими атомами.
      Машу. Великолепно, что все это доставляет тебе удовольствие.
      Александр. Да, я такой. Альтруист до мозга костей. Я сею на своем поле, а прорастает у соседей.
      Элеонора. Скажи лучше, что ты думаешь об этой картине?
      Александр. Прекрасно! Поздравляю тебя, Леон! Ты настоящий воскресный художник!
      Элеонора. Весьма изысканный комплимент!
      Александр. А что? Разве сегодня не воскресенье? Сколько? Сколько, месье Машу?
      Машу. Что "сколько"?
      Александр. (показывая на картину) За это.
      Машу. "Это" не продается.
      Александр. Все продается.
      Машу. Так говорят старьевщики.
      Александр. Так говорю я! Пять тысяч!
      Машу. Ноль.
      Александр. Я хочу эту картину, месье Машу! Десять тысяч!
      Машу. Я повторяю...
      Александр. Двадцать тысяч...
      Машу. Ты отстал от жизни, Александр. Упрямые миллионеры бывают теперь только в кино.
      Александр. А тридцать тысяч уже лежали в твоем кармане?
      Машу. Вот что я тебе скажу...
      Александр. Сорок!
      Машу. Когда я стану знаменитым, она будет стоить четыреста тысяч и, может быть, четыре миллиона после моей смерти.
      Александр. Поэтому я и покупаю ее у тебя сейчас. Пятьдесят!
      Машу. Это спекуляция!
      Александр. (Раздражаясь все больше) Кто здесь, кроме тебя, спекулирует, ты, пустышка? Ты спекулируешь своим талантом, известностью, своим скелетом. Мне же наплевать на деньгу... Мне наплевать на твое бессмертие. Мне даже наплевать на твою холстину!
      Машу. Почему же ты хочешь ее купить?
      Александр. (Медлит, потом говорит глухим голосом) Потому что она говорит! И я верю в то, что она говорит! (Он садится на пень)
      (Пауза. Машу берет полотно и идет к Александру)
      Машу. Держи!
      Александр. (Удивленно) Сколько?
      Машу. Я тебе ее дарю.
      Александр. Но...
      Машу. Так было задумано.
      Александр. (Удивлен и смущен) Ты хочешь сказать...
      Машу. Да, так было задумано. На! Бери!
      Александр. Почему ты так поступаешь, Леон?
      Машу. Она же говорит. Говорит тебе. Если бы заплатил мне за нее, она бы перестала говорить. Да, это с тобой она разговаривает, Александр! Я сделал все, чтобы она заговорила с тобой.
      Александр. И о чем же она говорит, по-твоему?
      Машу. О том, во что ты способен поверить...
      (Александр немедленно встает. Видно, что он испытывает большую радость. Лицо его сияет. Он берет картину из рук Машу, ставит к пню, отходит назад, чтобы полюбоваться. Внезапно разражается смехом и сильно хлопает Машу по плечу.)
      Александр. Эх, старина Леон!
      (Затемнение. Прожектор высвечивает центр сцены. Александр, по всей видимости, болен. Он сидит в глубоком кресле, завернувшись в халат. За ним на стене - картина Леона. Александр обращается к Элеоноре, которая находится за кулисами.)
      Александр. Грипп похож на Олимпийские игры! Каждый раз его организуют разные страны. В этом году он мексиканский. Газеты пишут, что он уже достиг Швеции. Я прекрасно понимаю, что в международных отношениях царит изрядная неразбериха, но все же! Ты можешь мне объяснить, какая связь между мной и Швецией?
      (Элеонора выходит с подносом, на котором стоит стакан и флакон с пилюлями.)
      Элеонора. С тобой, мой дорогой, вышло просто недоразумение. (Ставит поднос на колени Александра.)
      Александр. Боже мой! Какая мерзость! Лошадиная лихорадка - это уже само по себе смешно! Но мексиканская лошадиная лихорадка?!
      Элеонора. (Вынимает из флакона пилюлю) Открой рот!
      Александр. Ты хочешь, чтобы я проглотил эту дрянь?
      Элеонора. Пей воду. Она и проскочит. Все предусмотрено.
      Александр. Где ты это взяла? Это же яд!
      Элеонора. Я надеялась, что ты не заметишь этого.
      Александр. От нее все внутренности сварятся.
      Элеонора. Это тоже входит в мою программу.
      Александр. Ты даже не представляешь себе, как я страдаю. Такая страшная боль в затылке. Ломит в ногах, отдает в руку и вот сюда вот, в спину.
      Элеонора. Какое у тебя странное телосложение.
      Александр. Ты все шутишь, а в Швеции уже трое умерло.
      Элеонора. Ты будешь первым во Франции. (Делает шаг к выходу).
      Александр. Ты куда?
      Элеонора. Отнесу стакан на кухню.
      Александр. Не оставляй меня слишком долго наедине с микробами.
      Элеонора. Не бойся дорогой! Я слишком стремлюсь разделить их с тобой. (Выходит)
      Александр. В прошлом году во время азиатского гриппа за мной ухаживала моя служанка, мадам Фабр... Положительная женщина, без всяких проблем... Девяносто кило... Впечатляет. С ней я чувствовал себя одиноким. То есть, я хочу сказать... с ней тоже. (Медленно встает и поворачивается лицом к картине. Говорит ей.) И с тобой тоже. (Любуется полотном.) "О том, во что ты способен поверить", как сказал Леон. Волшебная привилегия искусства. Два года назад во время мальгашского гриппа была Катрин... С ней я тоже не чувствовал..
      (Незамеченная входит Элеонора и слышит последние фразы.)
      Элеонора. Ну, а она сколько весила?
      Александр. А у него есть талант, у этого крокодила!
      Элеонора. (Садится с вязанием.) Так ее звали Катрин?
      Александр. Кого?
      Элеонора. Твой мальгашский грипп.
      Александр. Извини.. Я не понимаю, что ты...
      Элеонора. "Катрин"! Вспомни имя, которое ты только что доверил этой картине.
      Александр. Этой картине?... Ты хочешь сказать, что я разговаривал с.. Еще бы, у меня такая температура!
      Элеонора. (Считает петли) Четыре, шесть, десять, двенадцать...
      Александр. И что же выйдет из-под пальцев нашей феи?
      Элеонора. Кое-что для тебя.
      Александр. Не смею в это поверить.
      Элеонора. Смей, дорогой мой. Хоть один разок.
      Александр. Это будет шарф?
      Элеонора. Еще не знаю. Все зависит от того, сколько продлится твой грипп. Если все будет так продолжаться, как сейчас, у нас выйдет что-то вроде макси-пальто типа шинели.
      Александр. Кстати...
      Элеонора. Да?
      Александр. Не забудь, пожалуйста, в конце месяца сказать мне, сколько у тебя сверхурочных часов.
      Элеонора. (Прекращает вязать.) В твоей болезни меня устраивает одно: твоя глупость чувствует себя прекрасно.
      Александр. Что ты хочешь этим сказать?
      Элеонора. А вот что. Всех денег, какие у тебя есть, недостаточно, чтобы заставить меня побыть хоть одну минуту с тобой, если бы я этого не хотела.
      Александр. И почему же ты хочешь остаться?
      Элеонора. (Выразительно шевеля губами) Д-е-р-ь-м-о! (Вновь принимается за вязание).
      Александр. Что бы ты делала в данную минуту, если бы ты была не здесь, а в другом месте?
      Элеонора. (Считает петли) Восемь, десять, двенадцать, четырнадцать, шестнадцать...
      Александр. Чем ты обычно занимаешься в это время?
      Элеонора. Который сейчас час?
      Александр. Три.
      (Она скидывает вязание на стул.)
      Ты куда?
      Элеонора. Время мерить температуру, мой дорогой.
      Александр. Ну, нет! Прошу тебя, поговорим серьезно! Оставь ты, к чертовой матери, этот....
      (Она выходит, не слушая его)
      Я тебе задал вопрос. Что ты обычно делаешь в это время? Чем ты занимаешься каждый день до шести вечера? Ведь нельзя же целыми днями считать мух, верно? Чем же ты занимаешься? Ходишь по магазинам. А еще? Иногда забегаешь в кино. Ладно, а еще? Встречаешь с людьми, с друзьями? У тебя много друзей? Ты ведь не порвала со всеми?
      (Она возвращается с термометром.)
      Я спрашиваю об этом, потому что в настоящий момент ты отдаешь мне то ценное время, короткое.. Понимаешь, я не хотел бы, чтобы из-за меня. Ведь жизнь коротка, и ....
      (Она вставляет термометр ему в рот и вновь берется за вязание)
      Элеонора. Четыре, шесть, восемь, десять, двенадцать...
      (Александр произносит что-то неразборчивое.)
      Что ты там говоришь?
      Александр. (Вынимая термометр изо рта.) У тебя есть любовник?
      Элеонора. (Вновь быстро вставляет термометр в рот и ждет. Отвечает, как отвечают ребенку, чтобы отделаться от него.) Да, мой дорогой!
      Александр. (Вынимая термометр) Как? У тебя есть любовник?
      Элеонора. (Тем же тоном) Нет, мой дорогой!
      Александр. Да или нет?
      Элеонора. Как нужно ответить, чтобы ты оставил термометр в покое?
      Александр. Я задал тебе вопрос... Я хочу...
      Элеонора. Есть вопросы, которые не задают в состоянии депрессии... Десять, двенадцать, четырнадцать, шестнадцать...
      Александр. (Вынимает термометр) Но это же не может быть?
      Элеонора. Дай-ка я посмотрю!
      Александр. Ты представляешь?
      Элеонора. Тридцать семь и три.
      Александр. Он испортился.
      Элеонора. Или испортился твой грипп.
      Александр. Как? Уж не хочешь ли ты сказать....
      Элеонора. Судя по термометру, я успею всего лишь связать тебе галстук.
      Александр. (решительно) Пусть так! (Встает, говоря очень ревниво) Так у тебя есть любовник?
      Элеонора. Бедняжка! Подобный вопрос после двадцати лет совместной жизни!
      Александр. Давай говорить вне контракта, ладно?
      Элеонора. (Меняет тон) Ладно! У меня есть любовник, а что дальше?
      Александр. Ничего. У тебя есть любовник, пусть... Вот, по крайней мере, точный ответ! (С презрением, вызванным ревностью) Конечно, между четырьмя и шестью часами дня?
      Элеонора. Нет, между тремя и пятью...
      Александр. В такое вульгарное время!...
      Элеонора. Совершенно верно. Но поскольку в шесть часов я должна отдавать себя на заклание тебе..
      Александр. Ах да!
      Элеонора. Да!
      Александр. И ты ездишь к нему?
      Элеонора. Это более рационально. У него перед самым подъездом автостоянки, и...
      Александр. (Раздраженно) Доставка тела на дом. Но как же ты можешь... пусть даже только из-за контракта... пусть даже для того, чтобы...
      Элеонора. Ш-ш-ш! Профессиональный секрет!
      Александр. Это ужасно!
      Элеонора. Но в то же время какую очищающую ванну я принимаю, когда каждый вечер возвращаюсь сюда! Какой невинный поцелуй ты ставишь мне на лоб! Как я уверена в том, что обрету здесь монастырское спокойствие! На тебя ведь можно целиком положиться. Ни одного жеста, ни малейшей попытки напомнить, что существует плоть! Это мужчина? А это женщина? Нет, два бесплотных существа, живущих в царстве вечного разума. А ночью, когда мы спим каждый в своей спальне, которые соединены между собой. Ах, какой это спокойный сон! Над ним совершенно напрасно витает Эрос - в его колчане нет стрел.
      Александр. (Абсолютно выбит из колеи) Ты случайно?
      Элеонора. Случайно! Можно подумать, что здесь, под твоим кнутом, что-то может говориться или делаться случайно!
      Александр. И все же, я надеюсь, ты не думаешь, что я..
      Элеонора. Нет, именно думаю.
      Александр. Ты знаешь, я не раз доказывал свое умение... другим.
      Элеонора. Рассказывай!
      Александр. Я соблюдаю контракт, вот и все!
      Элеонора. Тогда чем же не доволен ты?
      Александр. Кто он, этот твой тип?
      Элеонора. Его имя тебе ничего не скажет, и его нет в телефонном справочнике.
      Александр. Ты любишь его?
      Элеонора. Безумно... от трех до пяти.
      Александр. Скажи мне, что это неправда!
      Элеонора. Это неправда!
      Александр. Ты прямо переполнена добрыми намерениями!
      Элеонора. Воспользуйся ими, чтобы вымостить хотя бы небольшой кусочек твоего ада!
      (Он неожиданно целует ее в губы, потом отстраняется, негодуя сам на себя)
      О, не делай такого лица, Александр! Что тебе внушает страх? Я не подам на тебя в суд!
      Александр. Но, Бог мой, когда ты сказала мне, что согласилась на эту роль ради.. Что это была не игра.. Что ты...
      Элеонора. Расскажи мне лучше о Катрин.
      Александр. (Не обращая внимания на ее реплику) О твоей огромной сентиментальности... о чувствах, которые тебе надо было куда-то деть.. Обо всем этом.
      Элеонора. Это она "незабываемая"?
      Александр. И все то, о чем рассказывала твоя мать? Все то, что я, как мне казалось, понял в тебе. И что я еще пытаюсь понять.
      Элеонора. Стрела, торчащая из его раны...
      Александр. А сегодня? Как я должен правильно отнестись к тому...
      Элеонора. Что же в ней такого незабываемого?
      Александр. Ты осталась со мной добровольно, тогда как сама...
      Элеонора. Сколько времени вы прожили вместе?
      Александр. Да, а Голливуд? Это действительно правда, что ты отказалась...
      Элеонора. Сколько же времени длилось ваше счастье?
      Александр. (Взрываясь) Счастье... Счастье... Полон рот этой патоки! Не надо мне больше такого!
      Элеонора. Как она выглядела?
      Александр. У нее был твой голос, жесты, очень похожие на твои, твой взгляд, твоя улыбка, походка, твое отношение к миру.
      Элеонора. Ты уверен, что это была не я?
      Александр. Нет, не очень уверен. Чем больше я на тебя смотрю, тем больше...
      Элеонора. (Взбешенно кричит ему в лицо) Но по какому праву?!
      Александр. Не понимаю!
      Элеонора. По какому праву вы заставляете меня быть дублером?
      Александр. Смотри-ка! Даже когда ты возмущаешься...
      Элеонора. Первый пункт контракта гласит: "Нанята, чтобы создать роль"... Крупными буквами, черным по белому: "Чтобы создать роль"! А не для того, чтобы повторять какую-то там...
      Александр. Осторожно! Выбирай слова!
      Элеонора. Какую-то потаскуху!
      Александр. Нет, этого я тебе не позволю!
      Элеонора. А кто позволяет тебе, мошенник, пользоваться мною, чтобы оживлять твои воспоминания? Бросать меня в мусорный ящик своего прошлого. Превращать меня в чью-то копию! (Передразнивает) "Скажи мне, что ты меня любишь!" "Скажи, что у тебя нет любовника!" "Скажи, что ты моя жена!" "Я хочу верить, ангел мой!" А я, как идиотка, вхожу в эту ловушку, полностью доверившись. И когда этот жулик, в конце концов, начинает верить, то, оказывается, верит не мне, а ей! Вот чего ты хочешь! Верить ей, глядя в мои глаза, в мою душу. Когда ты поверишь в отражение, оригинал может возвратиться! Так нет же! Потому что я лгу! Понимаешь, я тебе лгу! Слово за слово, жест за жестом... каждую секунду. Внутри - ничего нет! Ничего! Бедная Катрин! Я лгу! Я лгу! Я лгу так, что она мертвеет, я ее убиваю... я...
      Александр. (Закрывает ей рот рукой) Да! Это... возможно, это.. Да, в этом ты походишь только на себя, мой ангел!
      Элеонора. Я лгу тебе!
      Александр. ... твоя ревность.
      Элеонора. Значит, ты думаешь, что...
      Александр. Не совсем еще, но почти... Я еще никому не внушал ревность! Ты первая! Как ты это-то объяснишь?
      Элеонора. Другие не были актрисами!
      Александр. (Кончиком пальца снимает слезу со щеки Элеоноры и показывает ей) А это?
      Элеонора. О, это! Если бы ты видел меня в "Даме с камелиями".
      Александр. (Сомнения вновь возвращаются к нему. Он останавливается перед картиной Машу и разглядывает ее) В сущности, он должен был подарить эту картину тебе.
      Элеонора. Почему?
      Александр. Не знаю, мне кажется, он вложил в нее кое-что от себя...
      Элеонора. Все лучшее, что в нем было.
      Александр. Тем более. Он должен был бы.
      Элеонора. Он отдал тебе лучшее, что в нем было. Сделай вывод, Фома неверующий!
      Александр. Так просто лучшее, что есть в себе, не отдают кому-то, если только не... Если Леон отдал мне лучшее, что было в нем, значит он...
      Элеонора. (Считает петли) Десять, двенадцать, четырнадцать, шестнадцать...
      Александр. Что ты там делаешь?
      Элеонора. Хорошенько поразмыслив, я вяжу тебе шерстяной шлем, мой дорогой. Их очень трудно вязать, ты знаешь. Надо вложить в это все лучшее.
      Александр. "О том, во что ты способен поверить!" - вот что мне говорит картина Леона! "Верь!" Но ведь я же не платил ему за это?!
      (Прожектор меркнет. В это время на авансцене зажигается другой. Машу сидит в кресле у микрофона. Его освещают четыре прожектора. Он ведет телепередачу. В динамике слышен голос журналиста, берущего у Машу интервью. Голос: "Пять, четыре, три, два, один. Стоп! Эфир!"
      (Громкая музыка вступления к передаче.)
      Голос. Добрый вечер. Как говорится, добро пожаловать! (Глупый смешок) Итак, мы посвящаем первую страницу нашей передачи "Тележизнь искусства" лауреатам сегодняшнего дня! Я представляю вам лауреата Большой двухгодичной художественной выставки, которая организована в Париже...
      (В этот момент новый прожектор высвечивает другую сторону авансцены, на которой перед телевизором сидят Александр, Элеонора и Виржиния. Публике экран не виден.)
      Голос. Леонард Гог! Так сказать, имя и фамилия, которые уже предопределили все! А на самом деле, существует ли какая-то родственная связь с нашим дорогим Винсентом?
      Машу. (Голос, усиленный микрофоном) Не оскорбляйте богов! В обычной жизни меня зовут Машу!
      Голос. Вот и я себе сказал...
      Машу. Я это сделал еще до вас!
      Голос. Если мы вернемся к вашему творчеству...
      Машу. Слушайте, это очень просто...
      Александр. Держу пари, что он будет сейчас говорить для нас!
      Машу. Конечно же, говорю для тех, кто меня понимает...
      Александр. Ну вот видите!
      Машу. Так вот: у меня есть кисти, полотно, краски, и иногда меня охватывает желание смешать все это... для того...