Верховный жрец Карнака приказал ремесленникам осмотреть ларец и его содержимое. Узнав результаты осмотра, он тут же пригласил к себе Пазаира; двое мужчин прохаживались в тени, под крышей портика.
      – Установить владельца этих чудесных вещей оказалось невозможно.
      – Это не фараон?
      – Да, размеры скарабея впечатляют, но этого признака недостаточно.
      – Кем, новый верховный страж, предполагает, что было ограблено какое-то погребение.
      – Не думаю. Это сразу стало бы известно, замять подобный скандал вряд ли возможно. Как преступление государственной важности могло бы пройти незамеченным? Ничего подобного не случалось уже более пяти веков! Рамсес проклял бы преступника и казнил его на глазах у всего народа.
      Кани был прав. Подозрения Кема казались маловероятными.
      – Возможно, – продолжал Кани, – что эти дивные предметы похищены из мастерских. Либо Денес рассчитывал их продать, либо он берег для собственных похорон.
      Поскольку упомянутый человек был весьма тщеславным, Пазаир склонялся ко второй версии.
      – Вы провели следствие в Коптосе?
      – Пока не успел, – ответил судья, – и еще не решил, как это сделать.
      – Вам следует соблюдать крайнюю осторожность.
      – Есть новая информация?
      – Золотых дел мастера в Карнаке уверены: золото, из которого сделан скарабей, добыто на рудниках Коптоса.

* * *

      Коптос, расположенный на небольшом отдалении к северу от Фив, был странным городом. На его улицах во множестве толпились рудокопы, старатели и каменотесы; одни собирались уезжать, другие только что приехали после сезона работ, проходивших в адских условиях обжигающей каменистой пустыни. Каждый жил надеждой, что в следующий раз непременно нападет на богатую жилу. Караванные торговцы продавали свой товар, привезенный из самой Нубии, охотники поставляли дичь в храм и богатым землякам, кочевники искали возможности обустроиться в Египте.
      Все жили в ожидании указа фараона, который должен был позволить желающим искать доступ к карьерам яшмы, гранита и порфира, к порту Коссейр на Красном море и к месторождениям бирюзы на Синае. Все мечтали о золоте, о еще не найденных или неразработанных рудниках, об этой плоти богов, которую храм приберегал для правителей и божеств. Сколько интриг плелось во имя этой цели, сколько планов рухнуло, будучи похороненными «всевидящим оком», вездесущими стражниками из специального корпуса. В сопровождении устрашающих и неутомимых псов их караульные отряды безжалостно рыскали по самым неприметным тропинкам, не пропускали самых маленьких поселков, возникая там и сям в этом враждебном мире, где так трудно выжить простому человеку. Охотясь за животными и людьми, они стреляли баранов и газелей, ловили и водворяли обратно в тюрьму беглецов. Их излюбленной мишенью были бедуины, нападавшие на караваны и грабившие путешественников, – многочисленные, отлично тренированные стражники не давали им спокойно заниматься их подлым ремеслом. И если все же группе кочевников похитрее удавалось достичь своих целей, стражи пустыни ставили себе четкую цель: поймать и уничтожить. Уже много лет ни один грабитель не мог похвастаться подобными подвигами. Контроль за рудокопами тоже был жестким – и здесь ворам не оставляли ни малейшей возможности красть драгоценный металл.
      Направляясь к великолепному храму Коптоса, где хранились древние карты месторождений полезных ископаемых Египта, Пазаир столкнулся с группой стражников, которые вели заключенных, покусанных собаками.
      Старший судья торопился и был слегка взволнован. Ему не терпелось выяснить, получит ли он в Коптосе сведения, которые ему так нужны. Он опасался, что старейшина храма может оказаться заодно с заговорщиками. Прежде чем что-либо предпринять, он должен выяснить, справедливы его опасения или нет.
      Мощная поддержка, которую оказывал ему верховный жрец Карнака, очень помогала судье; благодаря рекомендациям Кани двери сами открывались перед ним одна задругой, и здешний старейшина тоже не заставил себя упрашивать. Это был пожилой человек, дородный и уверенный в себе; его нынешнее религиозное служение не убило в нем деятельной натуры.
      – Какую высокую честь вы нам оказываете! – иронизировал он своим густым баритоном, от которого кидало в дрожь его подчиненных. – Старший судья с предписанием перерыть сверху донизу мой скромный храм, вот знак высокого уважения, которого я никак не ожидал. Отряд вашей стражи уже готов заполонить здешние места?
      – Я приехал один.
      – Я вас не очень понимаю, – старейшина нахмурил свои густые брови.
      – Мне нужна ваша помощь.
      – Здесь, как и повсюду, много говорят о деле, которое вы возбудили против полководца Ашера.
      – И как же его оценивают?
      – У полководца больше сторонников, чем противников.
      – К какому лагерю примыкаете вы?
      – Да он настоящий разбойник!
      Пазаир постарался ничем не показать своего удовлетворения. Если старейшина говорил правду, то его задача облегчается.
      – А в чем вы его обвиняете?
      – Я – бывший рудокоп, и я состоял в караульных отрядах. Вот уже год, как Ашер пытается наложить руку на корпус «всевидящего ока». Но пока я жив, ему это не удастся!
      Гнев старейшины был искренним.
      – Вы могли бы мне помочь выяснить происхождение небесного железа, которое в большом количестве появилось в Мемфисе в мастерской химика по имени Чечи? Он, естественно, утверждает, что ему ничего об этом не известно и что он – жертва интриг. Но он занят производством сверхпрочного оружия, скорее всего для полководца Ашера. Иными словами, без этого необыкновенного металла ему не обойтись.
      – Тот, кто вам это рассказал, смеется над вами.
      – Почему?
      – Потому что небесное железо не такое уж прочное! Его делают из метеоритов.
      – А они хрупкие…
      – Эта сказка имеет широкое хождение, но это всего лишь сказка.
      – Известно ли, где находятся метеориты?
      – Они могут падать куда угодно, но у меня есть карта. Только государственная экспедиция, под контролем стражей пустыни, имеет право собирать небесное железо и свозить его в Коптос.
      – Однако целый блок его был похищен.
      – Ничего удивительного. Банда грабителей напала на один метеорит, прежде чем его местонахождение было зафиксировано на карте.
      – И Ашер воспользовался этим?
      – Зачем? Ему известно, что небесное железо используется в ритуальных целях. Если он начнет производство оружия из этого материала, у него будут большие неприятности. А вот если продать его за границу, скажем, хеттам, которые его весьма ценят, то это возможность крупных займов.
      Купля, продажа, спекуляции… Эти дела не для Ашера, а скорее для Денеса, в мире коммерции он чувствует себя как рыба в воде! Чечи, кстати, может рассчитывать на проценты со сделок. Пазаир ошибался: Чечи, состоя на службе у Денеса, лишь укрывал краденое. А полководец Ашер, оказывается, стремился взять под контроль корпус стражей пустыни.
      – Кража произошла из ваших запасов драгоценных металлов?
      – За мной следят отряды стражников, жрецы и писцы, а я слежу за ними: мы держим друг друга под контролем. Вы меня подозреваете?
      – Мне приходила такая мысль.
      – Спасибо за откровенность. Если вы останетесь здесь на несколько дней, то поймете, что здесь ничего украсть невозможно.
      Пазаир решился довериться старейшине.
      – Среди богатств, скопленных спекулянтом амулетами, я обнаружил очень большого скарабея из цельного золота. Из золота с приисков Коптоса.
      Бывший рудокоп казался смущенным.
      – Кто это сказал?
      – Золотых дел мастера из Карнака.
      – Значит, это точно.
      – Я думаю, эта вещь числится в ваших описях.
      – Имя владельца обозначено?
      – Там высечена какая-то надпись.
      – Весьма неприятно. С давних времен каждая частица золота, которая приходит с приисков, действительно заносится в описи, и вы найдете их в архивах. Записывается и его назначение: такой-то храм, тот или иной правитель, такой-то ювелир. Но без имени вы ничего не найдете.
      – Есть ли на приисках свои золотых дел мастера?
      – Кое-где есть. Некоторые ремесленники производят свои изделия там же, где извлекают золото. Храм в вашем распоряжении; вы можете перетряхнуть его сверху донизу.
      – В этом нет нужды.
      – Я желаю вам успеха. Освободите Египет от этого Ашера, он приносит несчастье.

* * *

      Пазаир был убежден, что старейшина Коптоса невиновен. Видимо, ему следует отказаться от того, чтобы установить происхождение небесного железа, объекта подпольной торговли Денеса, чей интерес к наживе воистину неистощим. Нельзя исключать того, что горнорабочие, ремесленники или стражники пустыни припрятывали драгоценные камни и металлы либо для Денеса, либо для Ашера, либо для них обоих. Будучи сообщниками, не стремились ли они копить средства как ресурс для будущего наступления, реальную цель которого судье никак не удавалось выявить?
      Если ему удастся доказать, что убийца Ашер стоял во главе банды расхитителей золота, то полководцу не избежать самого сурового приговора. Но достичь этой цели можно, лишь присоединившись к бригаде искателей подземных богатств. Найти человека достаточно смелого и даже дерзкого будет нелегко, если вообще возможно, поскольку это рискованное предприятие. Если рассказывать об этом Сути, то лишь для того, чтобы его подразнить.
      Единственный выход состоит в том, чтобы ввязаться в дело самому, предварительно убедив Нефрет в абсолютной необходимости этой авантюры.

* * *

      Радостный лай Смельчака согрел его сердце. Пес стремглав кинулся к нему и встал как вкопанный, высунув язык, у ног ласкавшего его хозяина. Зная обидчивый характер своего осла, Пазаир поспешил выказать и ему свои теплые чувства. Северный Ветер ответил на ласку признательным взглядом.
      Прижав к себе Нефрет, судья почувствовал, что она утомлена и чем-то озабочена.
      – У нас неприятности, – сказала она. – Сути здесь. Уже неделю он прячется в одной из комнат и отказывается выходить.
      – Что случилось?
      – Он скажет только тебе. Сегодня вечером он много выпил.

* * *

      – А, вот, наконец, и ты! – воскликнул возбужденный Сути.
      – Мы с Кемом добыли важные сведения, – начал Пазаир.
      – Если бы Нефрет меня не спрятала, меня выслали бы в Азию!
      – За что?
      – Полководец Ашер обвиняет меня в дезертирстве, в оскорблении высшего офицера, в том, что я без приказа оставил свой пост, в потере оружия, в трусости перед лицом врага и в клевете.
      – Ты выиграешь процесс.
      – Вот уж вряд ли.
      – Почему?
      – Уволившись из армии, я не запасся документами, которые освобождали бы меня от всяких обязательств. Теперь мой законный отпуск истек. Ашер, естественно, старается воспользоваться моей оплошностью. И формально я на самом деле дезертир и, следовательно, подлежу ссылке на каторгу.
      – Это неприятно.
      – Год исправительных работ в Азии, вот что меня ждет. Представь, как подчиненные Ашера будут со мной обращаться! Живым мне оттуда не выйти.
      – Я вмешаюсь в это дело.
      – Но я действительно совершил ошибку, Пазаир! Ты, старший судья, пойдешь против закона?
      – Мы с тобой одной крови.
      – И ты пропадешь вместе со мной! Нам расставили ловушку. Мне остается только одно: принять твое предложение и поехать с бригадой изыскателей, нырнуть в пустыню. Таким образом, я смогу избавиться от госпожи Тапени, от Пантеры, от полководца-убийцы и, возможно, обогатиться! Да это же прекрасно!
      – Как ты сам отметил, трудно придумать что-нибудь более опасное.
      – Сидячий образ жизни не для меня. Мне будет не хватать женщин, но и в этом отношении я надеюсь на удачу.
      – Мы вовсе не хотим тебя потерять. – Нефрет растроганно посмотрела на него.
      – Я вернусь. Обязательно вернусь, богатым, могущественным и уважаемым человеком! Все Ашеры на свете содрогнутся при виде меня и упадут мне в ноги, но я буду безжалостен и стану давить их своей пятой. Я вернусь, чтобы расцеловать вас и хорошенько закусить на пиру, который вы зададите в мою честь.
      – Думаю, – заметил Пазаир, – лучше закусить прямо сейчас, вместо того чтобы слушать твои пьяные бредни.
      – Никогда еще я не был более трезв. Если я останусь, то буду осужден и пропаду, увлекая за собой и тебя; такой упрямец, как ты, будет защищать меня до последнего, даже если дело совершенно безнадежно. И все наши усилия пропадут даром.
      – Неужели действительно необходимо так рисковать? – спросила Нефрет.
      – Если не предпринять чего-нибудь решительного, из этой ситуации мне не выпутаться. Отныне армия для меня закрыта, остается лишь это проклятое ремесло: искатель золота! И я вовсе не сошел с ума, на этот раз я вернусь богатым. Я это нутром чую.
      – Твое решение окончательно?
      – Уже неделю я ищу выход, у меня было время поразмыслить. Даже ты не сможешь повлиять на него.
      Пазаир и Нефрет переглянулись. Сути не шутил.
      – В таком случае мне надо тебе кое-что сообщить.
      – Касательно Ашера?
      – Мы с Кемом раскрыли цепь контрабанды амулетов, в которую замешаны Денес и Кадаш. Похоже на то, что полководец причастен к хищениям золота. Иными словами, заговорщики копят средства.
      – Ашер ворует золото! Неслыханно! За это полагается смертная казнь, не так ли?
      – Да, если виновность доказана.
      – Я люблю тебя, как брата, Пазаир!
      Сути обнял судью.
      – И это доказательство добуду для тебя я. Я намерен не только обогатиться, но и свалить это чудовище с его пьедестала!
      – Не сходи с ума, это всего лишь предположение.
      – Нет, это правда!
      – Если ты все решил, я оформлю твою экспедицию официально.
      – Каким образом?
      – С согласия Кема, ты две недели назад принят в корпус стражей пустыни. Тебе будет выплачено жалованье.
      – Две недели… То есть еще до того, как всплыли эти обвинения полководца!
      – Кем презирает эту канцелярщину. Но твое оформление законно, вот что важно.
      – Выпьем! – потребовал Сути. Нефрет не возражала.
      – Наймись простым изыкателем, – посоветовал Пазаир, – и никому не говори о том, что ты стражник. Признавайся в этом только в случае крайней опасности.
      – Ты подозреваешь кого-нибудь конкретно?
      – Ашер хочет наложить лапу на корпус стражей пустыни. Следовательно, он попытается либо подкупить кого-нибудь из них, либо внедрить в их отряды своих людей. То же самое и с изыскателями. Со мной будешь связываться или через посыльных, или каким-либо другим способом, но не слишком опасным. Мы оба должны быть в курсе наших параллельных расследований. Мой псевдоним будет… Северный Ветер.
      – Если ты признаешь, что ты осел, то путь к мудрости для меня открыт.
      – Ты должен обещать мне одну вещь.
      – Пожалуйста.
      – Не слишком искушай свою счастливую судьбу. Если опасность станет угрожающей, возвращайся.
      – Ты меня знаешь.
      – Вот именно об этом я и говорю.
      – Я буду действовать в тени; а вот ты – открытая мишень.
      – Ты хочешь сказать, что мое расследование более опасно, чем твое?
      – Если наши судьи так умны, то у этой страны есть будущее.

      Денес считал и пересчитывал сушеные фиги. Проверив несколько раз, он констатировал недостачу. После того как его писец произвел ревизию запасов, выяснилось, что не хватает восьми фруктов. Взбешенный, он собрал служащих и, угрожая страшными карами, потребовал, чтобы виновник признался. Пожилая повариха, дорожившая собственным покоем, вытолкнула вперед мальчугана лет десяти, который оказался сыном писца! Отец был приговорен к десяти ударам палкой, а мальчик – к пятнадцати. Судовладелец был суровым ревнителем порядочности своих слуг; его собственность должна быть неприкосновенна. В отсутствие госпожи Нанефер, которая ввязалась в казначействе в борьбу против Бел-Трана, чье влияние росло, Денес был вынужден лично поддерживать порядок в своем поместье.
      Гнев вызвал у судовладельца чувство голода. Ему подали жаркое из свинины, молоко и свежий сыр. Неожиданный приход Пазаира испортил ему аппетит, однако он пригласил гостя разделить с ним трапезу. Старший судья сел на каменный пристенок крытой беседки, и пристально взглянул на судовладельца.
      – Почему вы взяли на службу бывшего управляющего Кадаша, чья нечистоплотность известна всем?
      – Моя служба по найму людей совершила ошибку. Мы с Кадашем были убеждены, что этот презренный человек покинул провинцию.
      – Он ее действительно покинул, но лишь для того, чтобы встать по главе вашего большого имения возле Гермополя.
      – Он назвался чужим именем. Будьте уверены, завтра же я его уволю.
      – В этом нет необходимости. Он в тюрьме.
      Судовладелец поглаживал свою маленькую бородку, из которой торчали несколько непокорных волосков.
      – В тюрьме! Какое же преступление он совершил?
      – А вы не знали, что он укрывает краденое?
      – Укрывает! Как это ужасно!
      Денес казался возмущенным.
      – Незаконная торговля амулетами, он хранил товар в сундуках, – уточнил Пазаир.
      – У меня, в моем поместье? Невероятно, немыслимо! Я бы хотел, чтобы эта история осталась между нами, мой дорогой судья; нельзя допустить, чтобы этот негодяй запятнал мою репутацию.
      – Выходит, что вы одна из его жертв.
      – Зная, что я редко бываю в этом поместье, он использовал меня самым подлым образом. Дела держат меня в Мемфисе, и я не люблю деревню. Надеюсь, он будет сурово наказан.
      – Вы ничего не знаете о том, чем занимается ваш управляющий?
      – Абсолютно ничего! Совесть моя чиста.
      – И вам неизвестно, что в вашем поместье он прячет большие ценности?
      Судовладелец выглядел изумленным.
      – Не может быть! Какие ценности?
      – Это тайна следствия. Вам известно, где находится ваш друг Кадаш?
      – Здесь. Он очень утомлен, и я предложил ему остаться у меня.
      – Если его здоровье позволяет, могу я его видеть?
      Встревоженный Денес послал за зубным лекарем.
      Энергично жестикулируя, не в силах усидеть на месте, Кадаш пустился в путаные объяснения, то отрицая, что он нанимал управляющего, то обещая его немедленно выгнать из поместья. На вопросы Пазаира он отвечал выспренними и бессмысленными фразами. Или седовласый лекарь терял разум, или он морочил судье голову. Пазаир прервал его.
      – Я прихожу к выводу, что вы ничего не знаете, ни тот ни другой. Видимо, торговля амулетами шла мимо вас.
      Денес поздравил судью с такими выводами. Кадаш исчез, не попрощавшись.
      – Его можно извинить: возраст, переутомление…
      – Следствие продолжается, – добавил Пазаир. – Управляющий всего лишь мелкая сошка; я найду организатора этой аферы. Будьте уверены, я поставлю вас в известность.
      – Вы меня очень обяжете.
      – Я бы хотел переговорить с вашей супругой.
      – Не знаю, когда она вернется из дворца.
      – Я зайду вечером.
      – Это необходимо?
      – Абсолютно.

* * *

      Госпожа Нанефер предавалась любимому занятию – шила наряды. Судью провели в ее мастерскую. Тщательно накрашенная, она кроила рукав длинного платья, и приход судьи встретила с раздражением.
      – Я устала. Когда тебя беспокоят в собственном доме, это неприятно.
      – Я очень сожалею. Ваша работа восхитительна.
      – Мой талант портнихи произвел на вас впечатление?
      – Огромное.
      Нанефер слегка растерялась.
      – Что означает…
      – Где вы берете ткани, из которых шьете?
      – Это касается только меня.
      – Ошибаетесь.
      Супруга судовладельца отложила свою работу и оскорбленно встала.
      – Я вас прошу объясниться.
      – В вашем поместье, в Среднем Египте, среди прочих подозрительных объектов найдены рулоны льна, одежда и покрывала. Полагаю, что все это принадлежит вам.
      – У вас есть доказательства?
      – Строго говоря, нет.
      – В таком случае избавьте меня от этих откровений и покиньте мой дом.
      – Я вынужден это сделать, но скажу вам одно: провести меня вам не удастся.

* * *

      Пантера закончила свою работу. Волосы умершего вчера больного, несколько зерен ячменя, украденных из могилы ребенка, прежде чем ее закроют, яблочные семечки, кровь черной собаки, уксус, ослиная моча, древесные опилки – приворотное зелье получится надежным. Уже две недели светловолосая ливийка буквально ложилась костьми, чтобы добыть все ингредиенты. По-хорошему или по-плохому, но соперница это снадобье выпьет. Истощенная любовью, она навсегда потеряет вкус к любви и разочарует Сути. И тогда он ее бросит.
      До Пантеры донесся какой-то шум. Пройдя через сад, в маленький белый домик кто-то вошел.
      Она потушила лампу, освещавшую кухню, и вооружилась ножом. Значит, она посмела! Эта стерва преследует ее в ее собственном доме, видимо, рассчитывая свести с ней счеты! Непрошеная гостья вошла в комнату, открыла дорожную сумку и начала кидать туда вещи. Пантера занесла свое оружие.
      – Сути!
      Молодой человек обернулся. Увидев блеснувшее лезвие, он увернулся. Ливийка уронила нож.
      – Ты с ума сошла?
      Он поднялся и, прижав лезвие ногой, схватил ее за запястья.
      – Это что, нож?
      – Чтобы пронзить ее!
      – О ком ты говоришь?
      – О той, на которой ты женился.
      – Забудь ее и меня тоже.
      Пантера вздрогнула.
      – Сути…
      – Ты видишь, я уезжаю.
      – Куда?
      – Секретное задание.
      – Лжешь, ты идешь к ней!
      Он расхохотался, отпустил ее, засунул последнюю тряпку в сумку и повесил ее на плечо.
      – Можешь быть спокойна, она со мной не едет.
      Пантера вцепилась в любовника:
      – Ты пугаешь меня. Объясни все, умоляю!
      – Меня могут привлечь к ответственности как дезертира, поэтому мне надо уехать из Мемфиса как можно скорее. Если полководец Ашер поймает меня, я умру в ссылке.
      – И твой друг Пазаир не вступится за тебя?
      – Я совершил ошибку и расплачиваюсь за нее. Если я исполню его поручение, то с Ашером будет покончено, и я смогу вернуться.
      Она страстно обняла его.
      – Если ты солгал, – пообещала она, – я убью тебя.

* * *

      С помощью подчиненных Кани Кем провел следственные действия в мастерских, производящих самые дорогие амулеты, но его усилия оказались тщетными. Верховный страж покинул Фивы и сел на судно, направлявшееся в Мемфис, где продолжил расследование, также не давшее результатов. Нубиец погрузился в размышления.
      Эти великолепные предметы, ставшие объектом незаконной торговли, видимо, производились ремесленниками-одиночками. С помощью своего незаменимого павиана Кем провел несколько допросов. Один из свидетелей, карлик-сириец, согласился помочь следствию за три мешка ячменя и осла, не старше трех лет. Составлять докладную по всей форме и дожидаться обещанного вознаграждения официальным путем заняло бы слишком много времени. Поэтому нубиец решил пожертвовать собственным карманом, но пообещал карлику пересчитать ему ребра, если тот злоупотребит его доверием. В своих показаниях сириец упомянул об одной подпольной мастерской, открывшейся два года тому назад в северном квартале, возле судоверфи.