21

Икер задыхался, кашлял, но продолжал долбить породу в шахте, которая вела в глубь скалы. Укрепив опоры, поддерживавшие свод шахты, Секари в изнеможении сел на кусок породы и посмотрел на товарища по несчастью.

— Этот ход никуда не ведет, Икер. Играя с удачей, мы окажемся в западне, и гора нас раздавит.

— В этом месте скальная порода очень твердая. Я с таким трудом двигаюсь вперед, что падаю от усталости.

— И по-прежнему ни одного бирюзового самородка!

В ярости Секари ударил ломом по стене.

— Ой, смотри... Ты пробил стенку!..

Сине-зеленый отсвет мелькнул перед глазами усталых рудокопов.

Секари, не веря сам себе, пододвинул поближе фитиль лампы, устроенный так, чтобы светить без дыма.

— Бирюза... Это же бирюза!!!

Выражение лица начальника разработок Хоруре не предвещало ничего хорошего.

— Это средненькие камешки, — сказал он. — Цвет у них тусклый, безжизненный. Совершенно невозможно показать их во дворце.

— Вы же сами говорили, что благоприятный для добычи бирюзы сезон почти закончился, — напомнил Икер.

— Один день на отдых, и в шахту. Я уверен, что царский камень прячется здесь, в горе, и он мне необходим. Ваша свобода в обмен на него.

Превозмогая разочарование, Икер и Секари снова принялись за работу. Ученик писца выказывал такую волю к победе, которой бы хватило на двоих.

— Стой, у меня идея, — как-то остановил он товарища.

— Ого! Ты случайно не сошел с ума?

— Не смейся! А что если мы попробуем поработать ночью? Дадим лунному свету проникнуть в шахту и посмотрим, как оживают стены и своды. Мне почему-то кажется, что скала по-иному дышит ночью — во всяком случае, явно не так, как днем.

— А когда мы будем спать?

— Ну давай попробуем!

Секари пожал плечами.

Действительно, условия оказались совершенно другими. Обоим товарищам казалось, что они проникли в святилище, где действуют таинственные силы. Внимательно вслушиваясь и вглядываясь, они медленно шли по своему подземному коридору в сторону центра скалы.

Лампа Секари внезапно погасла.

— Только этого не хватало! Пойду за другой.

— Погоди-ка.

— Но мы же в полной темноте.

— А вот как раз и нет.

— О-о-о... ты прав!

В стене засветился голубой огонек — одновременно яркий и нежный.

— Может, выйдем отсюда поскорее? — предложил Секари.

— Лучше дай мне маленький ломик...

Икер осторожно поскреб скалу возле светящейся точки.

Перед глазами появился прекрасный камень, нежное свечение которого привело в восторг рудокопов.

Всматриваясь в сияющий самородок, Икер сначала увидел свое лицо. А потом из самого центра камня на него с улыбкой посмотрела юная жрица.

— Прекрасная работа, — признал начальник Хору-ре. — Я никогда еще не видел бирюзы такого качества.

— Значит... мы свободны? — спросил Икер.

— Я данное слово назад не беру. Со следующим караваном вы отправитесь в долину Нила.

— Но нам нужны документы для представления в администрацию.

— Вот они.

Юноша прижал к сердцу деревянную дощечку, на которой было начертано его будущее.

— А разве наш подвиг не заслуживает вина? — спросил Секари.

Хоруре на минуту задумался.

— Ты просишь слишком многого... Но я уже об этом позаботился...

Секари осушил три кубка легкого вина подряд, затем воздал должное и более крепкому напитку, не преставая при этом есть за четверых.

— Как досадно, что в этом месте нет женщин! Вот тогда счастье было бы полным. Но очень скоро наши вечера будут сладостно приятными. А у тебя есть подружка, Икер?

— Я разыскиваю одну женщину.

— Одну-единственную? Где же ты ее встретил?

— Сначала у канала, под ивой.

— А-а, богиня, которая является пастухам! Это старая легенда, и она не лишена очарования. Но я тебя спрашиваю о реальной женщине.

— Ты не понял. Она существует.

— Как это — существует?

— Я видел ее и во второй раз.

— Все там же, под ивой?

— Нет, во время деревенского праздника. Я видел ее и в третий раз — сейчас, в самой середине нашей бирюзы.

Секари осушил еще один кубок.

— Ты слишком много работал, Икер, и слишком мало спал; все эти переживания утомили тебя. Несколько часов сна вернут тебе правильное понимание жизни.

— Я не знаю ее имени, но мне известно, что она — жрица.

— А-а... А она хорошенькая или суровая?

— На свете нет женщины прекраснее.

— Слушай, ты и впрямь выглядишь влюбленным! Надеюсь, твоя жрица не из Золотого Круга Абидоса?

— О чем ты, Секари?

— Да это такое выражение, которое используется садовниками, чтобы обозначать новичков, которые удаляются в храм.

— Не думаю, потому что она участвовала в празднике и приносила возношения.

— Что ж, тем лучше для тебя! Надеюсь, что это ее появление — не последнее.

— А почему «Золотой Круг» и почему «Абидос»?

— Кто его знает... Ты от меня многого хочешь! Абидос — самое таинственное место в Египте; Там воскресает Осирис, чтобы наша земля продолжала жить в гармонии. Впрочем, это каждому известно. Остальное таких, как мы, не касается.

— А как ты считаешь: можно проникнуть в этот Круг?

— Откровенно говоря, мне это совершенно безразлично! Да и тебе тоже, если вдуматься.

— Ну как ты можешь это утверждать?

— Потому что у тебя есть настоятельная необходимость заняться собственными проблемами! Разве ты не ищешь следы двух моряков, которые стали причиной твоих несчастий?

— Двух моряков, корабль и мнимого стражника, который пытался меня убить, — прошептал Икер. — А еще мне нужно найти землю Пунт...

— Ну уж нет, не погружайся снова в легенду! Ты себе отдаешь отчет в том, что ты стал самым великим открывателем бирюзы и что об этом факте, возможно, будет доложено самому фараону?

— Ты забываешь, что есть начальник экспедиционного корпуса, Хоруре. Именно его и будут почитать как совершившего этот подвиг.

— В этом ты совершенно прав, — согласился Секари. — Ну и ладно, зато мы — свободны!

— Ты будешь помогать мне в моих поисках?

Садовник смутился.

— Знаешь, я парень тихий и мечтаю лишь о спокойной жизни, далекой от конфликтов. Ссоры и разборки мне не по душе.

— Понимаю. Значит, наши дороги расходятся.

Едва успев коснуться циновки, опьяневший Секари погрузился в глубокий сон. Икер, который, в отличие от своего товарища, никак не мог заснуть, вышел из хижины и засмотрелся на звезды. Почему судьба поступила с ним так? Куда ведет его путь?

Мысль о юной жрице успокаивала его и одновременно заставляла страдать. Если действительно она — недостижимая мечта, то ему никогда не видать счастья. Однако зачем же так отчаиваться? Ведь он теперь может снова взяться за свое ремесло и свои поиски! Разве находка бирюзы не является обнадеживающим знаком? Ведь взяв на себя риск и раскрыв секрет скалы, Икеру удалось добиться цели. Продолжая вести себя именно так, он в конечном итоге выйдет на след разбойников и узнает, почему они выбрали жертвой именно его. И он убедил себя, что богиня Хатхор будет его вести к той, которую он любит.

Икеру показалось, что он услышал приглушенный крик, который донесся оттуда, где заканчивалась главная дорога, ведущая к плато. Там постоянно находился часовой.

Юноша направился в ту сторону, стараясь быть незаметным на всякий случай.

За скалами то и дело мелькали какие-то силуэты.

Все произошло так быстро и так тихо, что не верилось, будто что-то случилось.

Но Икер не обманулся: на землю богини проникли чужаки, и именно они убили часового.

Лоб Икера мгновенно покрылся испариной, он хотел тут же побежать предупредить Хоруре.

Но и позади него уже мелькали чужие силуэты.

Вдруг дикий крик прорезал тишину ночи:

— К атаке! — громоподобно взвыл Бешеный. — Убейте их всех!

22

Убрав всех часовых, которые были поставлены наблюдать за плато, нападавшие, как волна, покатились дальше, снося все на своем пути.

Спокойный взгляд Провозвестника следил за тем, как Бешеный и подручные из пустынной банды убирали с его пути стражников и рудокопов. Провозвестнику не требовалось даже вмешиваться — все шло по намеченному плану.

Пока начальник разработок Хоруре пытался организовать нечто вроде самообороны, камень, брошенной Кривой Глоткой, разбил ему затылок, и он упал лицом вниз.

— Бейте сильнее, друзья, я с вами! — проревел Кривая Глотка, давая знать нападавшим, что он с ними заодно.

Растерявшийся Икер хотел было броситься в гущу схватки, но чья-то сильная рука пригвоздила его к земле.

— Прикинься мертвым, — приказал ему на ухо Секари, — они идут сюда.

Мимо них, не обратив на лежащих никакого внимания, прошли несколько убийц с окровавленными палками в руках.

— А теперь бежим отсюда как можно скорее!

— О боги! Это ты, Секари?!

— Что, я сильно изменился? Очнись!

— Нужно сражаться, нужно...

— Эх, парень! У нас нет никаких шансов.

Как пьяный, Икер дал Секари себя увести.

— Как тебя зовут? — требовательно спросил Провозвестник.

— Кривая Глотка.

— Почему ты перешел на нашу сторону?

— Я приговорен к вечной каторге в медных шахтах. Они перевели меня сюда, чтобы я помог им отыскать царскую бирюзу.

— И тебе удалось?

— Мне-то нет. Зато один осведомитель, который работает на стражников — зовут его Икер, — сумел-таки добыть камешек из горных недр.

— И где теперь это чудо природы?

— Скорее всего, в доме начальника разработок Хоруре, которого я убил своими собственными руками! Я с удовольствием избавлялся от своих тюремщиков. И я с радостью заставлю их разделить страшную долю каторжников: я сожгу их трупы.

Провозвестник кивнул в знак согласия.

Пока Кривая Глотка и Бешеный зажигали костры, их начальник отправился в жилище Хоруре. Ему не потребовалось много времени, чтобы обнаружить небольшой алебастровый ларец, где был спрятан великолепный камень.

Пока его команда пировала, с гордостью похваляясь своей первой крупной победой, Провозвестник подставил бирюзу сиянию лунного света, чтобы камень зарядился энергией.

Стало быть, именно эта бирюза станет его главным оружием на пути борьбы!

— Начальник, кто вы на самом деле? — спросил его Кривая Глотка, уже довольно крепко выпивший.

— Я — тот, кто позволит тебе убить как можно больше египтян.

— Стало быть, вы — генерал!

— Гораздо больше, чем генерал. Я — Провозвестник, который установит свой собственный новый культ и свою собственную религию на всей земле.

— А что это принесет мне, лично мне?

— Мои последователи будут иметь славу и деньги.

— Мне наплевать на славу. А вот деньги меня интересуют.

— Половина бирюзы, которая хранится в этих разработках, принадлежит тебе.

От этих слов у Кривой Глотки потекла слюна.

— Вы — удивительный начальник! Я никому еще не подчинялся. Но за такую цену я за вами пойду. Однако постарайтесь сдержать слово.

— Уж за это не беспокойся.

— Знаете, меня удручает, что я не опознал труп Икера, о котором говорил. Правда, мои ребята так хорошо жгут трупы этих мерзавцев, что никого уже не узнаешь. Вы не выпьете с нами?

— Нужно, чтобы хоть у кого-то голова осталась холодной.

Покачиваясь, Кривая Глотка направился к ярким кострам, где сжигались тела стражников и рудокопов, и присоединился к орущей толпе победителей.

Ни Секари, ни Икер и представить себе не могли, что им удастся без перерыва бежать так долго. Задыхаясь, они упали на плоские камни.

— Нельзя, нельзя останавливаться... — едва выдохнул Секари. — Эти бандиты обязательно попытаются нас поймать...

— Кто они, как ты думаешь?

— Скорее всего, пустынные разбойники. Обычно они нападают на караваны.

— Кривая Глотка им помогал!

— Это в порядке вещей, Икер. У него жестокое сердце.

Они снова пустились в путь и шли до полного изнеможения. Жажда иссушила их горло.

— Ты не знаешь, как воду в пустыне ищут? — спросил Икер.

— Не представляю себе.

— Если смотреть правде в глаза: выжить представляется сложным.

— Твоя правда мне вовсе не нравится.

— Лучше было бы умереть, сражаясь.

— Ну, нет, ведь мы живы!

Потри пальцами свои амулеты, положи их один на другой и приложи к груди.

Икер сделал, как посоветовал ему товарищ, и ощущение жажды стало меньше.

— А теперь давай я.

К середине дня песок нагрелся настолько, что стал обжигать путникам ноги. Они вырыли себе яму и укрылись в ней, положив набедренные повязки на головы, чтобы уберечься от солнца.

Когда жара чуть спала, они снова отправились в путь.

Жажда стала такой сильной, что даже амулетам больше не удавалось ее успокоить.

Они оказались перед странной горой, на которой горели золотые отсветы.

— Нам не хватит сил одолеть это препятствие, — констатировал Секари.

— Слушай! Гора движется...

— Не говори глупостей.

— Гора движется, Секари!

— Это мираж... Простой мираж.

— Гора движется в нашу сторону.

Приглядевшись внимательно, Секари не мог не согласиться со спутником.

— Мы сходим с ума, Икер!

С вершины горы отделились два огромных камня, покатились вниз и с грохотом рухнули на землю.

— Это землетрясение! — закричал Секари, не зная, в какую сторону бежать.

— Обрати внимание на цвет горы, — невозмутимо посоветовал ему Икер.

По мере того, как падали и разбивались камни, гора принимала сине-зеленый цвет.

— Это Хатхор, она защищает нас. Не станем никуда бежать, а воздадим богине хвалу.

Секари, не слишком уверенный в правоте Икера, все же преклонил колени и поднял руки в знак почитания небесной покровительницы.

На расстоянии двух пальцев от его левой ноги в земле образовалась трещина.

— Место и впрямь не слишком надежное!

— Лучше посмотри на деяния богини!

Гора полностью превратилась в бирюзу, а ужасающий грохот и гул стихли.

Когда земля перестала стонать, Секари украдкой взглянул на трещину рядом с собой. И то, что он там обнаружил, потрясло его.

— Подумать только... вода!

Он опустил в воду руку и поднял ее — рука стала мокрой.

— Вода! Икер, мы спасены!

— Пей мелкими глотками!

Впервые в жизни вода показалась Секари такой же изысканной, как лучшее вино. Оба приятеля брызгали водой друг на друга, купались и утоляли свою жажду.

— Другой воды уже не будет, — пожалел вслух Секари. — Если мы уйдем от этого источника, то мы пропали. И, кроме того, меня начинает мучить голод.

— Нам покровительствует Хатхор, — напомнил Икер. — Давай проведем ночь здесь и подождем другого небесного знака.

— Если ты пользуешься покровительством всех богинь, немедленно убеди меня в этом!

— Как и ты, я всего лишь голодный путник, затерявшийся в пустыне. Но разве этот мир не более таинственный, чем кажется на первый взгляд? И если мы сумели прочитать одно послание, то, возможно, сумеем найти и выход?

— Хорошо, спим здесь.

В тот момент, когда Секари видел во сне огромный бычий бок, запеченный с ароматными травами, и огромный кувшин свежего пива, Икер встряхнул его за плечо.

— Что случилось?.. Снова движется гора?

— Только что встало солнце, Секари. Нужно идти вперед, пока она не стало слишком припекать.

— Как идти? Нет, от источника я никуда не пойду!

— Не будем задерживать нашего провожатого.

В одно мгновение садовник вскочил на ноги и огляделся вокруг.

— Но я никого не вижу!

— Там, в небе.

В вышине, как раз над головами двух путников, кружил сокол.

— Ты смеешься надо мной, Икер?

— Мой старый учитель говорил мне, что имя Хатхор означает « Дом Хора»[10]. А воплощение бога Хора — это как раз и есть тот самый сокол, которого послала нам богиня, чтобы направлять нас.

— Пустыня окончательно повредила твой разум!

— Идем за соколом.

— А... а как же источник?

— Сокол укажет нам другие.

— Я предпочту остаться здесь.

— Ты предпочтешь встретиться здесь и с пустынными разбойниками?

Аргумент оказался веским. Продолжая для вида протестовать, Секари поплелся за Икером.

— Твой сокол на нас и не обращает внимания, его занимает будущая добыча. Смотри, он удаляется и покидает нас!

Но сокол вернулся.

Он то летел вперед, то кружил над теми, кому покровительствовал.

Через несколько часов ходьбы путники снова почувствовали муки жажды.

— Сокол садится! — воскликнул Секари и тут же споткнулся о камень.

— А ты наткнулся на маленькую стелу. Что если попробовать покопать под ней?

У подножия небольшого незаметного на первый взгляд камня оказались зарыты два огромных кувшина с сушеными фруктами. А чуть поодаль — вода.

— Это, конечно, не пир, — заключил Секари, — но нам с тобой хватит.

23

Уже давно два беглеца перестали считать дни пути. Они двигались вслед за соколом, который, сначала уведя их на восток, затем повернул к югу. И всякий раз, когда птица садилась на землю, Икер и Секари неподалеку обнаруживали либо воду, либо еду, либо и то, и другое. За все время пути им не повстречался ни один разбойник.

Потом пустыня стала не такой сухой, начали попадаться колючки и карликовые тамариски.

Сокол сильнее взмахнул мощными крыльями, взмыл вверх, к самому солнцу, и... исчез в нестерпимом полуденном сиянии светила.

— Наш провожатый нас покинул, — грустно вздохнул Секари.

— Посмотри туда: ему на смену пришел другой.

На вершине холма стояла прекрасная белая антилопа с рогами в форме лиры.

— Один сказочник рассказывал мне, что это орикс — животное Исиды и что оно помогает заблудшему найти свой путь, — сказал садовник.

Антилопа пустилась галопом.

— К несчастью, это всего лишь прекрасная легенда!

— Ну, я бы не был столь категоричен, — заметил Икер.

— Разве ты не заметил, что она убежала?

— Пойдем по следам, которые она оставила на песке. Возможно, она ждет нас где-нибудь в стороне.

Икер не ошибся.

Легконогое животное резвилось, то появляясь, то исчезая, радуя взор своими удивительными прыжками и стремительным бегом, но надолго своих подопечных никогда не оставляло.

Менялся пейзаж, пустыня отступала, растительность становилась все гуще.

— Если моя интуиция меня не подводит, — пророчески заметил Секари, — то мы приближаемся к двум плато, которые возвышаются над долиной Нила. Как много очарования в этих возвышенностях и долинах! Здесь от малейшего дождя распускается зелень. Вскоре мы увидим акации. Ты представляешь себе — мы выжили в пустыне!

— Благодаря Хатхор, соколу и ориксу, — напомнил своему спутнику Икер.

— Я снова вернусь к своим садам. А ты, ты сможешь позабыть прошлое?

— Я не только его не забуду, но постараюсь заняться и новой задачей: отыскать царскую бирюзу. Ведь именно она позволила мне снова увидеть ту, которую я люблю. И этот камень мне, без сомнения, поможет снова.

— Разбойники пустыни его определенно выкрали, Икер! И если, паче чаяния, ты встретишь их на своем пути, они убьют тебя. А хорошеньких женщин тысячи!

Ученик писца застыл на месте, а потом дал знак Секари пригнуться к земле.

— Человек двадцать лучников с собаками... Они идут сюда, прямо к нам.

— Они, скорее всего, охотники.

Антилопа, еще не подозревая об опасности, мирно жевала сочную траву.

Икер вскочил и замахал руками.

— Уходи, быстро уходи отсюда!

Едва животное умчалось, раздался яростный лай. Над ухом Икера прозвенела стрела, и он услышал жесткий приказ:

— Не двигайся, а то убью!

Лучник, заняв позицию к бою, не шутил.

Скоро к нему подошли его спутники, а вместе с ними и стая возбужденных собак. Секари даже и не пытался бежать.

— Мы честные люди! — заявил он.

— Вы больше похожи на разбойников, которые охотятся на нашу дичь, — произнес плохо выбритый офицер, чья грудь была покрыта шрамами, явно оставленными строптивым соколом. — В провинции Орикс[11] это преступление жестоко карается. А поскольку вы на нас напали, то мы были вынуждены стрелять. Это законная защита. Но мы оставляем вам маленький шанс: бегите так быстро, как только можете. И мы вас, может быть, и потеряем из виду.

— Нет, мы не побежим, — решил Икер. — Мы только что убежали от убийц, которые вырезали всех на бирюзовых копях, и мы не думаем, что попали в руки еще более жестоких варваров.

Некоторые охотники, казалось, смутились.

— Мы не варвары, — возразил один из них, — мы — солдаты стражи пустыни и находимся на службе у правителя провинции, Хнум-Хотепа. Наша задача — охранять караванные пути и приносить дичь нашему начальнику. А ты кто?

— Я Икер, ученик писца. А мой товарищ — садовник, его имя — Секари.

— Это все вздор! — отрезал офицер. — Вы — шпионы и воры. Если вы отказываетесь уходить отсюда, я вас прирежу обоих, здесь и сейчас.

— Твои же подчиненные обвинят тебя в преступлении.

Офицер вынул из чехла нож, но солдат остановил его руку.

— Вы не имеете права так поступать. Это может решать лишь правитель провинции. Наше дело доставить ему этих двух бродяг.

Когда четверо носильщиков опустили на землю паланкин, в котором сидел Хнум-Хотеп, у них вырвался непроизвольный вздох облегчения. Крупный, мускулистый и любящий поесть правитель богатой провинции Орикса весил довольно много. Поскольку у него было три паланкина, разрисованных по бокам цветами лотоса, и он много перемещался по своей провинции, то служба его носильщиков была не из легких.

Как только Хнум-Хотеп спустил ноги на землю, к нему бросились его охотничьи собаки — очень живой поджарый кобель и две суки.

— Вот уже несколько дней мы с вами не виделись, голубчики мои!

Кобель встал во весь рост и положил хозяину лапы на плечи. Суки, ревнуя, повизгивали. Хозяин, приласкав всех, успокоил собак.

— Правильно ли питались собаки? — строго спросил Хнум-Хотеп своего слугу, державшего над ним зонтик.

— О да, господин!

— Надеюсь, ты меня не обманываешь?

— Разумеется, нет! Впрочем, собаки съели все дочиста.

Сегодня вечером они ужинают зайцем под соусом, как и я. Не баловать своих собак — это оскорблять богов!

Услышав о будущем пире, три собаки, прекрасно узнававшие выражение «заяц под соусом», стали облизываться. Потом побежали за хозяином, который проследовал в свой великолепный столичный дворец[12], место, где родился Хеопс, построивший самую высокую пирамиду на плато Гизы.

Обследовав одну из самых богатых сельскохозяйственных областей, где крестьяне отличались трудолюбием и получали великолепные урожаи, Хнум-Хотеп имел право отдохнуть. Он любил удобно расположиться в кресле с высокой спинкой. Кресло, сделанное из двух больших деревянных планок, соединенных в верхней части и закрепленных у сиденья, бесшумно принимало вес самого богатого из правителей провинций. Благодаря его умению управлять, его подданные тоже были довольно состоятельными. И речи не могло идти о том, чтобы фараон, пусть он даже зовется Сесострис, вмешивался в его дела. Если же монарх, сидящий в Мемфисе, попытается применить силу, он встретит жестокое сопротивление.

Слуга принес широкий таз для умывания, а другой слуга — большой медный кувшин с вытянутым носиком. Он налил воду на руки Хнум-Хотепу, который любил мыть руки подолгу несколько раз в день, для чего иногда использовал и растительное мыло.

Третий слуга поднес хозяину его любимое притирание, составленное из очищенного жира, сваренного в ароматизированном вине. Притирание издавало сладкий запах, отпугивавший насекомых.

Без какого-либо дополнительного приказа виночерпий поднес хозяину великолепный кубок, прикрытый золотыми листами, узор которых изображал лепестки лотоса. В кубке был любимый напиток хозяина здешних мест — умело составленная композиция из трех старых вин, которая придавала силы.

— Я в отчаянии, что вынужден вас потревожить, господин, но начальник одного из отрядов стражи пустыни хотел бы видеть вас как можно скорее.

— Пусть войдет.

Вошедший офицер очень низко поклонился.

— Я задержал двух опасных людей. Они охотились на вашей земле и напали на нас. Как вы прикажете убить их, господин?

— Они что, пустынные разбойники?

— Трудно сказать, я...

— Для военного с твоим опытом довольно странное суждение! Приведи-ка их.

— В этом нет необходимости, они...

— Здесь я решаю, что необходимо, а что — нет.

Со связанными за спиной руками Икер и Секари предстали перед правителем провинции Орикса.

— Я даю хлеб голодному, воду — жаждущему, одежду — нагому, лодку — тому, у кого ее нет, — важно сказал начальник провинции, — но я жестоко наказываю преступников.

— Господин, — с достоинством отвечал Икер, — мы не преступники, а жертвы.

— Мой офицер другого мнения.

— Я вспугнул антилопу, потому что она представляла богиню, которая спасла нам жизнь.

— Этот негодяй либо безумец, либо лжец! — воскликнул офицер.

— Развяжи пленников и иди, — приказал Хнум-Хотеп.

— Господин, но ваша безопасность...

— Я сам за нее отвечаю.

Секари заметно волновался, Икер же был безмятежно спокоен.

— Ну а теперь, ребята, выкладывайте правду! Вы находитесь на моей территории, и я хочу знать все.

— Мы работали в бирюзовых копях богини Хатхор, — сказал Икер.

— Как специалисты или заключенные?

— Как заключенные, переведенные из медных рудников.

— Ага, значит, вы все-таки преступники!

— Меня приговорили к году каторжных работ за то, что я обличил нечестного сборщика налогов.

— А ты? — спросил Хнум-Хотеп Секари.

— И я, господин, — пробормотал садовник.

— Вы ошибаетесь, принимая меня за дурака!

— Моему другу и мне было поручено пробить шахту, чтобы найти царскую бирюзу, — продолжал Икер, не смутившись. — И поскольку мы выполнили эту опасную задачу, нас освободили.

— И у тебя, разумеется, есть доказательства того, что ты мне здесь плетешь?

— Вот оно, господин.

Икер вытащил из своей набедренной повязки деревянную табличку с подписью Хоруре, который свидетельствовал о том, что он и Секари — свободные люди, смывшие с себя свои преступления.

Хнум-Хотеп внимательно ее прочел, попробовал ее на зуб, поскреб пальцем.

— Похоже, подлинная.

Правитель слышал об этом Хоруре, верном слуге Сесостриса, видном специалисте по рудникам в пустыне. По всему было видно, что этот гордый и решительный юноша не лгал.

— А что стало с царской бирюзой?

— На землю богини напали вооруженные разбойники, к которым присоединился Кривая Глотка. Они убили Хоруре, стражников и рудокопов, а их тела сожгли. Мы, без сомнения, единственные уцелели.

— Икер хотел сражаться, — вмешался Секари, — но это было равносильно самоубийству! Поэтому мы убежали.

— И вы прошли через всю пустыню без воды и питья?

Икер ничего не скрыл из тех следовавших друг за другом чудес, которые позволили им выжить.

Искренность юноши была столь очевидна, что Хнум-Хотеп не усомнился в его рассказе, тем более что в пустыне боги не раз помогали попавшим в беду.

Впервые разбойники осмелились напасть на бирюзовые копи, к тому же находившиеся под покровительством фараона.

Но не правитель области Орикса станет предупреждать Сесостриса об опасности. Найдутся другие, которые сообщат ему о том, что его власти нанесен ущерб. И тогда монарх, ослабленный, займется более насущными делами, чем борьба с крупными властителями, которые враждебно относятся к идее расширения его власти.

— Что вы оба умеете делать?

— Я — садовник, — ответил Секари.

— А я — ученик писца.

— Моя провинция богата, потому что в ней много работают, — сказал Хнум-Хотеп. — И еще один садовник мне не помешает. Но мне не нужен еще один писец.

24

— Зато мне нужен, — продолжал Хнум-Хотеп, — солдат. Мне нужно больше солдат, чтобы моя стража могла дать отпор любому нападающему. Ты молод и в расцвете сил, это твое место.

— Я хочу быть писцом, господин, а не солдатом.

— Послушай, малыш. Боги доверили мне миссию сделать из этой провинции самую цветущую землю страны. Здесь у вдов всего вдоволь, девушки пользуются уважением, каждый ест досыта, никто не просит милостыню. Слабые не страдают от сильных, и нет никакого конфликта между бедными и богатыми. А почему так? Потому что я являюсь опорой этой земли, каковы бы ни были ее трудности. Когда пришло неурожайное время, я сам платил своим земледельцам и списал их долги по налогам. Чем выше налог, тем больше подавляется инициатива. Ни разбойники, ни вороватые чиновники не имеют права жить на моей земле. Но нет ничего более хрупкого, чем подобное счастье! Сегодня над нами собирается опасность, грозная туча, имя которой — Сесострис. Рано или поздно он попытается завладеть моей провинцией. Поэтому ты либо со мной, либо против меня. Если хочешь пользоваться моим гостеприимством, становись одним из моих солдат. Ты многому научишься и не пожалеешь об этом.

Хнум-Хотеп сам удивился, что изложил перед этим юным незнакомцем все свои аргументы! Обычно он довольствовался тем, что отдавал приказы и не терпел возражений.

— Я верю вам, господин.

И еще раз казначей Медес сумел сойти за благородного жертвователя. Верховный жрец храма Птаха горячо его поблагодарил, не сомневаясь в том, что пожертвованы средства, добытые от махинаций с налогами. Но по-прежнему перед Медесом были плотно закрыты двери таинственного храма. И Медесу оставалось допустить, что ему удастся отомкнуть их, лишь подкупив тех, у кого находился ключ.