Радостным событием для нас, артиллеристов частей РВГК, были, конечно, существенные перемены в организационной структуре наших соединений. В апреле 1943 года начали формироваться шестибригадные артиллерийские дивизии, артиллерийские корпуса. В 1-й гвардейской артиллерийской дивизии было создано три бригады: пушечная, гаубичная и легкоартиллерийская. 201-й гвардейский вошел в состав 1-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады, командиром которой стал гвардии подполковник В. М. Керп. В бригаду влились оба пушечных полка (орудия 152-миллиметрового калибра). 2-я гвардейская гаубичная бригада включала в себя все три гаубичных полка (орудия 122-миллиметрового калибра), имевшихся в дивизии. В 3-ю легкоартиллерийскую бригаду влились три истребительно-противотанковых полка. Гаубичной и легкоартиллерийской бригадами командовали мои боевые друзья гвардии подполковники А. И. Телегин и М. А. Грехов.
      Вскоре в дивизию влился отдельный разведывательный дивизион. Им командовал знающий, волевой офицер майор А. Т. Дрыга. Появлению этого дивизиона все мы бесконечно обрадовались. С ним пришло надежное обеспечение частей разведданными, метеобюллетенями, создавались более выгодные условия для взаимодействия с пехотой и танками.
      Затишье на фронте использовалось нами для усиленной боевой учебы. С командирами дивизионов и батарей занятия, как правило, проводил я сам или начальник штаба гвардии майор Кудрявцев.
      В "период предыдущих боев мы добились хорошей слаженности расчетов, твердого знания бойцами и младшими командирами своих функциональных обязанностей. Теперь этого было явно недостаточно. Интересы боя требовали обеспечить полную взаимозаменяемость номеров. Основная тяжесть в выполнении этой задачи ложилась на плечи командиров огневых взводов и батарей.
      Занятия проходили в обстановке, максимально приближенной к боевой: данные для стрельбы готовились только по реальным целям, тренировки в ведении огня в составе батарей и дивизионов проходили ежедневно, хотя огонь открывать приходилось не так часто из-за жесткого лимита на расходование боеприпасов.
      Всего лишь один-два раза в неделю полк получал задачи на подавление артиллерийских и минометных батарей противника, уничтожение скоплений его пехоты и танков, колонн войск на марше. Такие дни были очень приятны для артиллеристов. Каждому хотелось внести свою лепту в разгром врага, проверить на практике прочность приобретенных знаний и навыков.
      Надо сказать, за долгие месяцы обороны мы добились немалых результатов. Настоящими мастерами меткого огня стали наши комбатры гвардии капитаны П. И. Бакин, Н. П. Ларькин, В. Т. Лучкин и Н. М. Егоров, гвардии старшие лейтенанты А. М. Лоза и М. П. Вовк. Ну а майоры Н. Г. Посохин и А. Т. Пащенко прекрасно овладели искусством управления артиллерийским полком. Так и записали мы им в боевых характеристиках.
      Немецко-фашистские войска под Курском усиленно оснащались новыми танками Т-VI ("тигры") и самоходными артиллерийскими установками "фердинанд". Об этом было известно командованию. Поэтому инженерное оборудование основных и запасных позиций проводилось с учетом обеспечения круговой обороны и стрельбы по танкам прямой наводкой. Тактико-технические характеристики "тигров" и правила ведения огня по ним знал в полку каждый боец. Обучили личный состав и метанию по таким целям гранат и бутылок с зажигательной жидкостью.
      Дважды за период с апреля по июль мы с начальником штаба и командирами дивизионов совершенствовали свои знания и навыки в управлении огнем полка на специальных сборах, организованных штабом артиллерии 70-й армии. Много труда было затрачено на отработку правил ведения сопряженного наблюдения в дивизионах (СНД), то есть засечке целей с нескольких разнесенных по фронту и в глубину пунктов наблюдения. Каждая разведанная цель наносилась на планшеты, получала свой "паспорт" - единое наименование, порядковый номер и закреплялась за вполне конкретным артиллерийским подразделением, которое заранее готовило по ней данные для стрельбы на полной топографической основе. Словом, мы готовились к предстоящим боям со всей серьезностью и полным напряжением сил.
      В апреле 1943 года состоялась известная встреча Михаила Ивановича Калинина с участниками Всеармейского совещания агитаторов, на котором были представители и от нашей дивизии. Позже они рассказывали об этой встрече своим товарищам. Воины полка с огромным вниманием слушали их выступления и клялись сделать все для разгрома врага.
      На одной из таких бесед в 6-й батарее, на которой я присутствовал, командир орудия гвардии старший сержант Кашаган Джамангараев сказал:
      - Бойцы нашего орудийного расчета сердечно благодарят Всесоюзного старосту Михаила Ивановича Калинина за добрые советы и пожелания всем нам боевых успехов. Мы клянемся нашему верховному аксакалу бить врага не жалея сил и самой жизни. Все номера моего расчета уже сейчас полностью овладели смежными специальностями. Теперь дело за тем, чтобы довести действия у орудия при боевой работе до автоматизма. И мы добьемся этого в ближайшие недели.
      Командир орудия гвардии сержант Иван Лозокевич заверил командование полка, что и его расчет выполнит свой долг.
      Весь май и июнь прошли в напряженном труде. Офицеры штаба, который возглавлял теперь гвардии майор А. И. Панарин, заменивший ушедшего на повышение В. В. Кудрявцева, и политработники под руководством гвардии майора Т. Д. Горошко много времени проводили в батареях, проверяли боеготовность огневых взводов и орудийных расчетов, помогали командирам устранять выявленные недостатки, беседовали с людьми.
      20 апреля в командование дивизией вступил гвардии генерал-майор артиллерии Г. В. Годин, сменивший на этом посту генерала В. Н. Мазура, назначенного командиром артиллерийского корпуса. Новый комдив начал знакомиться с людьми. Много времени он проводил в бригадах и полках, беседовал не только с командирами, но и с бойцами.
      В апреле мы провели несколько занятий совместно с командным составом 132-й и 70-й гвардейской стрелковых дивизий, которые мы поддерживали. Прошли они очень интересно, с большой пользой для всех участников.
      На одном из этих занятий выступил командарм генерал И. В. Галанин. Он-то и проинформировал нас относительно намерений гитлеровского командования нанести удар по основанию Курского выступа со стороны Орла и Белгорода по сходящимся направлениям на Курск с целью окружить и уничтожить здесь армии Центрального и Воронежского фронтов.
      В последних числах июня боеготовность частей 1-й гвардейской артиллерийской дивизии проверял командующий артиллерией Центрального фронта генерал-лейтенант артиллерии В. И. Казаков. Когда его группа закончила работу, он собрал командиров бригад, полков и дивизионов и поставил задачу на предстоящий бой, подчеркнув при этом большую роль нашей дивизии.
      В заключение генерал Казаков сообщил печальную весть: бывший командир нашей дивизии гвардия генерал-майор артиллерии Викентий Никитович Мазур трагически погиб в автомобильной катастрофе. Память его почтили минутой молчания, и долго лотом каждый из нас тяжело переживал эту утрату...
      С 1 по 5 июля части дивизии были приведены в полную боевую готовность. Все командиры и бойцы безотлучно находились на своих местах.
      Боевые порядки бригад 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, оседлавшей дорогу Орел - Курск, были развернуты с таким расчетом, чтобы между ними обеспечивалось огневое взаимодействие. Впереди, между первой и второй траншеями главной полосы обороны, за огневыми позициями поддерживаемой 132-й стрелковой дивизии, стояли полки 3-й легкоартиллерийской бригады. Несколько ее батарей располагались прямо перед нашим наблюдательным пунктом, на котором находились гвардии подполковники Керп, Ушаков и я. Чуть в стороне, на той же высотке южнее Троены, был и НП командира 132-й стрелковой дивизии.
      Таким образом, полкам и бригадам 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, стоявшей в первом эшелоне на стыке двух общевойсковых армий, предстояло нанести основной огневой удар по пехоте и танкам врага как на дальних подступах, так и в ближнем бою. К выполнению этой задачи мы готовились долгие месяцы. Никто из нас не сомневался, что личный состав соединения с честью выполнит ее.
      "Тигры" горят
      В ночь с 4 на 5 июля была объявлена боевая тревога. Все батареи полка изготовились к немедленному открытию огня. В 2 часа 20 минут артиллерия 13-й, правого крыла 70-й и левого крыла 48-й армий провела мощную 30-минутную артиллерийскую контрподготовку. Противник смог начать артиллерийскую подготовку только в 4 часа 30 минут (вместо 3 часов по плану), но вел ее неорганизованно в течение 1 часа 20 минут. Этим незамедлительно воспользовалось наше командование. Советская артиллерия провела повторную получасовую контрподготовку по изготовившимся к атаке пехотным и танковым частям гитлеровцев, по позициям их артиллерийских батарей, наблюдательным пунктам, штабам, складам боеприпасов и горючего. В ней участвовал и 201-й гвардейский пушечный артиллерийский полк. Он вел интенсивный огонь из всех своих орудий по расположению двух артиллерийских и трех минометных батарей гитлеровцев.
      Враг понес немалые потери в исходном положении. Система огня его артиллерии была нарушена, управление войсками дезорганизовано. Лишь в 5 часов 30 минут утра немецко-фашистские войска перешли в наступление. Справа, в полосе обороны 13-й армии, в эти минуты послышался грохот артиллерийской канонады. Вперед двинулись крупные силы пехоты и танков врага.
      Два с половиной часа мы сидели в блиндажах, не отрывая глаз от окуляров стереотруб. Ожидали атаку гитлеровцев и со стороны Троены. Когда стрелки часов показали ровно восемь, огненный смерч обрушился на участки обороны 132-й и 70-й гвардейской стрелковых дивизий.
      Не подававшие до сих пор признаков жизни артиллерийские и минометные батареи немцев, координаты которых были хорошо известны нам по данным аэроразведки, наконец заговорили. Исходные данные для стрельбы по ним мы подготовили заблаговременно.
      - Ушаков, Жагала, - приказал комбриг Керп, - подавить вражеские батареи!
      Даю по телефону несколько коротких команд Николаю Посохину и Александру Пащенко. Сам - к стереотрубе.
      Вскоре 24 гаубицы-пушки полка открыли огонь по закрепленным за дивизионами целям. За Тросной в разных местах взметнулись высокие султаны разрывов. Наблюдатели с пунктов СНД один за другим докладывали стреляющим: "Есть цель 101!", "Есть цель 103!". Значит, снаряды всех наших батарей ложились точно...
      К Тросне, далеко за передним краем гитлеровцев, двигались колонны танков, бронемашин, подразделения мотоциклистов. Было ясно, что противник выводит их на исходное положение для атаки и они ждут лишь сигнала окончания артподготовки, чтобы всей массой двинуться вперед.
      Комдив Годин принял решение: двумя бригадами - пушечной и гаубичной произвести по врагу огневой налет. Это место было нами хорошо пристреляно. На всех артиллерийских планшетах оно значилось под двумя оранжевыми прямоугольниками - "СО-211" для 1-й гвардейской и "СО-212" для 2-й гвардейской бригад.
      - Цель 211, беглый, зарядить! - подает команду комбриг Керп. Мы с Ушаковым дублируем ее в дивизионы.
      Когда оттуда были получены доклады "Готово", комбриг скомандовал:
      - Огонь!..
      Прошла минута-другая, и над целью вздыбилась земля, взметнулись языки пламени, коптящие столбы пыли и дыма потянулись к небу. Совершенно четко вижу огненные всплески то в одном, то в другом месте... Горели танки, бронемашины, арттягачи, взлетали в воздух обломки автомобилей.
      - Горят, гады! - кричит Тимофей Дмитриевич Горошко, и его карие глаза весело блестят. - Смотри, Макарьевич, вон справа, справа!
      - Вижу. Ты лучше погляди на деревню...
      От Троены к переднему краю нашей обороны в развернутом боевом порядке шли густые цепи вражеских автоматчиков, за ними - мотоциклисты, орудия сопровождения, танки и бронемашины. По характерным очертаниям среди танков можно было различить "тигры" и штурмовые орудия "фердинанд".
      - Жарко будет, Виктор Макарьевич, ох как жарко!.. - кричит мне на ухо мой друг Николай Ушаков.
      Когда идут танки, да еще в таком количестве, вся артиллерия должна переключаться на них. Такой был закон у артиллеристов в минувшей войне. А здесь, кроме средних и легких танков, еще и "тигры" и "фердинанды", Немецкая артиллерия бьет по нашему переднему краю, стараясь подавить огневые точки и противотанковые средства. Расползаются, клубятся над степью зловещие тучи дыма и пыли от взрывов снарядов и мин, от выхлопных газов бронированных машин. Светлое, солнечное утро медленно погружается в сумрак...
      Уменьшив прицел, полки выждали нужное время и обрушили на первый рубеж всю мощь своего огня. Чуть восточнее густо рвались снаряды 2-й гвардейской гаубичной бригады гвардии подполковника А. И. Телегина. Всюду горела вражеская техника.
      В небе появились "юнкерсы", над ними - "мессершмитты". В поединок с вражескими истребителями вступили советские "яки". "Юнкерсам" все же удалось сбросить бомбы. Казалось, земля и небо слились воедино... Вокруг фашистских бомбардировщиков стали рваться зенитные снаряды. Один из самолетов задымил, отвалил в сторону и, объятый пламенем, резко пошел к земле. За ним другой...
      Наконец, подпустив вражеские танки и самоходные орудия на дальность прямого выстрела, по ним ударили прямой наводкой все пушки 3-й гвардейской легкоартиллерийской бригады. Гитлеровские танкисты начали маневрировать, стараясь увернуться от метких выстрелов противотанкистов, от тяжелых снарядов систем артиллерии РВГК. Огонь пушек немецких танков стал малоэффективным, темп атаки нарушился. По танкам, штурмовым орудиям, бронетранспортерам и вражеской пехоте, которым удалось уже вплотную подойти к нашему переднему краю, ожесточенно стреляла собственная и приданная артиллерия стрелковых дивизий.
      Поле боя затянуло сплошным дымным маревом, пронизываемым молниями разрывов. Управление огнем полков комбриг передал нам с Ушаковым. Но не прошло и часа, как мы вынуждены были предоставить командирам дивизионов, наблюдательные пункты которых находились в стрелковых полках, полную самостоятельность - с нашего НП уже ничего нельзя было различить.
      Основная масса вражеских танков и САУ была остановлена перед передним краем обороны 132-й стрелковой дивизии. Шел ожесточенный огневой бой...
      Воспользовавшись небольшой передышкой, мы решили перекусить. Удастся ли потом? Обедали на НП все - комбриг, командиры полков, радисты, телефонисты, разведчики. Пригласили мы и командира 132-й стрелковой дивизии.
      - С артиллеристами я с большим удовольствием, - сказал полковник.
      Настроение у комдива было приподнятое, как, впрочем, и у всех нас. Он рассказал, что против его дивизии немцы бросили более 150 танков и штурмовых орудий, что 54 из них уничтожила наша артиллерия, а 17 подорвались на минах...
      - Эти цифры подтверждаются и нашими данными, - заметил Керп. - По сведениям бригадных разведчиков, в район Троены немцы подтягивают свежие части, но в бой пока не бросают. Два наших дивизиона мы вынуждены переключить на них.
      - Товарищ гвардии подполковник, - позвал комбрига телефонист, сидевший у аппарата связи с генералом Годиным. - Вас просит Семнадцатый.
      Керп торопливо поднялся, взял трубку. Мы все напряженно смотрели на него, ждали...
      - Девятый слушает вас... понял... есть, товарищ Семнадцатый... и сосредоточенные и подвижные... есть... Закончив разговор, комбриг Керп подошел к нам.
      - На участке 70-й гвардейской дивизии немцы предприняли новую атаку, введя в бой дополнительно около сотни танков и САУ. 2-я гвардейская гаубичная бригада уже работает по ним. Нам приказано быть начеку, в готовности помочь. Пока - продолжать выполнение прежней задачи.
      Мы разошлись по своим местам. Я прильнул к окулярам стереотрубы, начал медленно, слева направо, осматривать поле боя. Вся степь по-прежнему была затянута дымом, покрыта вспышками. Справа, там, где оборонялась 70-я гвардейская, пикировали "юнкерсы". Напряжение боя действительно нарастало...
      Потери не остановили гитлеровцев. Они упрямо атаковали, стараясь нащупать слабые места в нашей обороне, особенно здесь, на стыке двух армий, Во второй половине дня врагу удалось вклиниться между 132-й и 70-й гвардейской стрелковыми дивизиями. Туда сразу же устремились и танки, и пехота, и бронетранспортеры. Полк Ушакова перенес по ним огонь. Ему было сподручнее. Общими усилиями 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, стрелковых и танковых частей к вечеру положение было восстановлено. Потеряв все свои боевые машины на участке прорыва, гитлеровцы вынуждены были отойти.
      Но передышка оказалась недолгой. Не прошло и часа, как противник ввел в бой свежие силы. Все 156 орудий 122-и 152-миллиметрового калибра нашей дивизии перенесли по ним огонь. Здесь, на стыке армий, врагу не удалось добиться успеха. Зато он явно обозначился у него оправа, в направлении на Ольховатку. Комбриг Керп приказал 201-му гвардейскому пушечному артиллерийскому полку переместиться в район населенного пункта Гнилец, где у нас были оборудованы запасные позиции.
      Передислокация полка на новое место заняла около полутора часов. Мы с майором Горошко объехали все подразделения, беседовали с офицерами, сержантами и солдатами. Настроение у людей, несмотря на крайнюю усталость, было хорошим. Короткий марш прошел организованно, даже тракторы, наши видавшие виды ЧТЗ-60, зачастую подводившие в самое неподходящее время, на сей раз не выходили из строя.
      У одного из них, за рычагами которого сидел широкоплечий чернобровый сержант Петр Зубченко, старший тракторист-механик в 5-й батарее капитана Ларькина, я остановился.
      - Как техника, сержант, все ли в порядке?
      - Стальные кони бегают, товарищ гвардии подполковник. Пока пушки стреляли, мы время зря не тратили, проверили каждую машину. Да и запчастей техлетучка подбросила, кое-что заменили. Теперь можно не опасаться. Не подведем огневиков.
      Такого же мнения о своей технике были и трактористы-механики других батарей, в их числе сержанты Петров и Моисеев.
      Уже на позиции, в блиндаже начальника штаба майора А. И. Панарина, мы подвели итоги боя под Тросной. Они оказались внушительными. По данным штабов дивизионов, письменно подтвержденным общевойсковыми командирами, 201-й гвардейский пушечный артиллерийский полк уничтожил и подбил 10 вражеских танков и САУ, в их числе - 2 "тигра", 3 "фердинанда", более 15 бронетранспортеров с пехотой, подавил 3 артиллерийские и 5 минометных батарей, из которых одна - шестиствольных минометов.
      Огонь по врагу наши батареи чаще всего вели внакладку, то есть по тем же целям, по которым работали артиллерия и минометы стрелковых дивизий. Поэтому мы не могли с точностью сказать, сколько немецких мотоциклистов, автоматчиков, артиллеристов у орудий сопровождения выведено нами из строя. Но что касается техники, тут ошибки быть не могло. Однако важнее всего было то, что в закрепленном полком секторе враг не прошел...
      Нам очень повезло с новым начальником штаба майором А. И. Панариным. Он прекрасно знал штабную службу, был хорошим организатором. Штаб полка под его руководством работал оперативно, слаженно. Совсем недавно он хорошо справился с организацией марша, развертыванием боевых порядков на новом месте, по существу, под огнем противника.
      Высокий, сухощавый, Панарин, как и Кудрявцев, был всегда по-строевому подтянут, аккуратно одет, свежевыбрит. Работоспособности его иногда приходилось удивляться. Начальник штаба в совершенстве звал тактику артиллерии и огневое дело, хорошо ориентировался в обстановке.
      После подведения итогов я сразу же собрался идти на НП, а Тимофей Дмитриевич Горошко решил остаться.
      - Надо собрать политработников, парторгов и комсоргов батарей, поговорить с ними, - сказал он. - Пусть прежде всего доведут до личного состава результаты боевой работы полка. Успех - он ведь всегда окрыляет...
      Сбор активистов - это был, пожалуй, один из тех немногих случаев, когда замполит позволял себе оставаться в штабе.
      С позиций под селом Гнилец мы произвели ночью несколько огневых налетов по скоплениям пехотных и танковых частей противника. Натиск врага на этом участке значительно ослаб. Зато восточнее сражение не стихало даже в самое темное время ночи.
      Под утро 6 июля полку вновь было приказано сменить боевые порядки, и опять с большим смещением вправо, чтобы преградить путь прорывающемуся на ольховатском направлении противнику. На новом месте позиции для батарей пришлось оборудовать заново. И, как всегда, артиллеристы части успешно справились с этой задачей. Легче пришлось бойцам батареи управления наблюдательные пункты и для командования полка, и для командиров дивизионов было решено расположить на заранее укрепленной кем-то высоте в больших двухамбразурных дзотах, где стояли станковые пулеметы. Отсюда местность хорошо просматривалась на многие километры вокруг.
      До переднего края обороны наших частей - рукой подать. Наступающие танки и пехота противника как на ладони. Мы закрепили стереотрубы и приступили к боевой работе. Вскоре полк открыл подвижный заградительный огонь по заявке общевойсковых командиров, преграждая путь вражеским танкам и мотопехоте. Однако гитлеровцам, сумевшим использовать овраги и перелески, удалось подойти к высоте вплотную. Здесь и пригодились наши станковые пулеметы. Отошедшие к высоте стрелковые батальоны окопались рядом с нами.
      Гитлеровцы сконцентрировали по высоте сильный артиллерийский и минометный огонь. У нас появились раненые. Но труднее, конечно, приходилось стрелковым подразделениям, и мы решили помочь им.
      Наши разведчики, вычислители, связисты вместе с пехотинцами заняли оборону. Батареи полка вели стрельбу на предельном режиме, поставив перед высотой заградительный огонь. Несколько танков противника остановились с перебитыми гусеницами, остальные поспешно отползли назад. Отошли и вражеские автоматчики.
      Только теперь нам можно было сменить НП. Мы перешли на другую высоту, где был уже подготовлен новый удобный НП. На прежнем месте остался командир батареи управления полка с радиостанцией. По его командам полк несколько раз открывал огонь по оврагам и перелескам, вплотную подступавшим к высотам, где скапливались гитлеровцы. Они несли от наших налетов большой урон, но не ослабляли своих атак.
      7 и 8 июля наиболее ожесточенные бои вспыхнули в районе Самодуровки и Теплого. Против двух дивизий правого крыла 70-й армии немцы бросили три пехотных полка, поддержанных 200 танками и САУ, в числе которых были "тигры", "пантеры" и "фердинанды". Самодуровка, а затем и Теплое по нескольку раз переходили из рук в руки.
      Как и в предыдущие дни, дивизия развернула здесь боевые порядки бригад с таким расчетом, чтобы все полки имели возможность прикрывать друг друга огнем большинства батарей с открытых позиций на случай прорыва к нам вражеских танков и штурмовых орудий. В то же время мы могли сосредоточить огонь всей дивизии в любой точке перед фронтом поддерживаемых стрелковых соединений с закрытых позиций.
      Все это время мне удавалось, за редким исключением, держать полк, как говорится, в кулаке, осуществлять централизованное управление всеми батареями. Но 8 июля, когда танки гитлеровцев подошли вплотную к позициям 2-го дивизиона, гвардии майору Пащенко пришлось вести бой самостоятельно. И тут с самой лучшей стороны показали себя командиры батарей гвардии капитаны Василий Лучкин, Николай Ларькин и Петр Бакин.
      На батарею гвардии капитана Лучкина навалилось сразу несколько фашистских машин. Но артиллеристы не растерялись. Умело управляя стрельбой батареи, Лучкин обеспечил отражение трех вражеских атак. Не потеряв ни одного орудия, батарея подожгла три "тигра", "фердинанд" и несколько средних танков. Батареи Ларькина и Бакина уничтожили три "титра", два "фердинанда" и два Т-III. Всего за два дня боев дивизион гвардии майора Пащенко уничтожил 10 "тигров", более десятка бронетранспортеров, и 200 гитлеровских солдат и офицеров.
      1-й дивизион под командованием гвардии майора Посохина, находясь в несколько более выгодном позиционном положении, уничтожил свыше 300 вражеских автоматчиков, 2 "тигра", несколько средних и легких танков и обеспечил успех трех контратак одного из полков 132-й стрелковой дивизии.
      Тяжелее всего в этих боях пришлось нашей 3-й гвардейской легкоартиллерийской бригаде, которая занимала противотанковую оборону в боевых порядках стрелковых подразделений и вела неравный бой с "тиграми", "пантерами" и "фердинандами" с открытых позиций.
      Все это происходило на наших глазах, впереди моего наблюдательного пункта, где находились и командиры бригад, а также комдив Годин. Поэтому мне и хочется рассказать о мужестве и стойкости артиллеристов этого соединения в июльских боях 1943 года. Правда, моему желанию писать о героях 3-й легкоартиллерийской бригады есть и другая причина. Буквально через несколько дней мне доверили вступить в командование этой бригадой. С ней я прошел весь боевой путь до конца войны.
      Помню, 8 июля мы восхищались мужеством и мастерством артиллеристов дивизиона гвардии капитана Алексея Ивановича Хорунжего. Ведя бой в полуокружения, они храбро отбивались от наседавшего врага. Стреляя с открытых позиций, гвардейцы подбили 19 танков, в том числе 3 "тигра", 2 штурмовых орудия, уничтожили немало гитлеровцев.
      Самой высокой похвалы заслуживает командир батареи гвардии лейтенант В. Е. Фокин. Вместе с разведчиком П. С. Тимофеевым и связистом А. М. Усовым под огнем неприятеля он часто менял наблюдательный пункт, выбирая место, откуда лучше просматривался противник. Благодаря умелому управлению огнем со стороны командира эта батарея нанесла гитлеровцам большой урон. Самоотверженно действовал орудийный расчет гвардии сержанта Л. К. Михайлова. Он подбил три фашистских танка, и том числе один "тигр". В этом немалая заслуга наводчика гвардии рядового Ф. М. Мирошниченко. Расчет гвардии сержанта А. Э. Ткачева уничтожил два танка, один из них с помощью санинструктора гвардии рядового Ахмедова, который заменил заряжающего.
      9 июля немцы прорвались к господствующим высотам, что севернее Молотычей. В этой большой деревне располагались тылы нашей бригады. 201-й гвардейский пушечный артиллерийский полк, как и все части дивизии, еще ночью был переброшен в район этого населенного пункта. Всю ночь расчеты оборудовали огневые позиции, и к утру мы уже были готовы к бою.
      Мой наблюдательный пункт находился за одной из господствующих высот севернее Молотычей. Рядом располагались наблюдательные пункты генерала Година и командиров бригад. Дело в том, что только с этих высот и можно было управлять огнем артиллерии и минометов. Поэтому на них артиллеристов было видимо-невидимо. Густой лес антенн радиостанций выдавал нас с головой, но деваться было некуда, и мы не обращали на это внимания.
      Рядом с нами, на склонах высот, окопалась пехота, зарылись в землю орудия стрелковых полков, выделенные для стрельбы прямой наводкой. Блиндажей, как под Самодуровкой, не было и в помине, но мне повезло: нам удалось оборудовать НП в танковом капонире.
      С рассветом и до темноты вражеская артиллерия нещадно обстреливала Молотычинские высоты, с воздуха их бомбили фашистские самолеты. Высоты заволокло пылью и дымом. Дышать стало трудно, в горле першило. Вместе с бомбами гитлеровские летчики сбрасывали на нас куски рельсов, пустые металлические бочки из-под бензина, которые падали с каким-то необыкновенным ревом и свистом. Делалось это для того, чтобы воздействовать на психику наших воинов.
      Особенно яростной бомбежке фашисты подвергли позиции артиллерийских батарей. По окончании авиационного налета пошли танки. За всю войну мне не приходилось видеть сразу столько бронированных машин врага. Вернувшийся из 2-го дивизиона замполит Т. Д. Горошко сообщил неприятную весть.
      - Из строя выведено одно орудие и полностью его расчет. Диву даюсь, как только уцелел дивизион, - сказал Тимофей Дмитриевич. - Бомбили фашисты остервенело, в несколько заходов. Спасло то, что ребята хорошо зарылись в землю.
      В последующие дни и ночи артиллеристы продолжали оборудовать свои позиции: соорудили блиндажи, укрепили убежища для каждого расчета. На высоте построили блиндаж в четыре наката под жилье, а рядом - такой же с окном в стенке для наблюдения за полем боя в бинокли и стереотрубы.
      И все эти дни фашисты не прекращали атак переднего края. Вражеские танки и пехота упрямо пытались овладеть выгодным рубежом. Неся большие потери, гитлеровцы все же понемногу теснили наши стрелковые подразделения. По нескольку раз в день противник вел авиационную обработку боевых порядков советских войск на всю глубину обороны. В небе неоднократно вспыхивали воздушные поединки, которые, как правило, заканчивались победой советских летчиков. А на земле атака следовала за атакой...
      Днем 9 июля одному "тигру" все-таки удалось добраться до высоты, где были наблюдательные пункты общевойсковых и артиллерийских командиров. Танк начал утюжить гусеницами окопы и траншеи. Однако никто не дрогнул. К "тигру" бросились сразу десятки бойцов. В него полетели гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Танк остановился. Сначала были разбиты обе гусеницы, потом взрывом противотанковой гранаты заклинило башню, наконец свое дело сделали бутылки с зажигательной смесью - "тигр" запылал. Картина была жуткой: плавился металл и медленно стекал на шипящие, растрескавшиеся резиновые катки... А когда в танке взорвался боезапас, он буквально развалился на части: башня, гусеницы, какие-то детали разлетелись по склону высоты.
      Чуть ниже застыл другой подбитый "тигр". С наступлением темноты наши трактористы оттянули машину на противоположный склон, а оттуда эвакуировали в тыл для ознакомления с ее устройством личного состава дивизии.
      Все полки нашей дивизии продолжали обеспечивать с закрытых позиций боевые действия 3-й гвардейской легкоартиллерийской бригады. Случилось так, что один дивизион 167-го гвардейского легкоартиллерийского полка этой бригады, занимавший огневые позиции на правом фланге, был атакован несколькими десятками вражеских танков. И артиллеристы с честью выдержали это испытание.