Мы с командиром полка гвардии подполковником Ю. А. Артеменко радовались, что молодость берет свое, что люди могут от души веселиться после всего пережитого, но горькие утраты не давали покоя. Память о погибших тяжелой болью отдавалась в сердце. Из подразделений приходили новые вести о потерях. Ранен заместитель командира полка гвардии майор Н. Т. Еремин, убиты командиры орудий гвардии сержанты Д. Я. Силенко и М. А. Катаев, связист Т. Дубовнюк... Я хорошо знал этих людей. Не так давно вручал им боевые награды...
      На рассвете 27 августа бригада уже поддерживала стрелковые подразделения и танки ударной группировки армии.
      В этих боях запомнились мне два командира батарей - гвардии лейтенант Девер и гвардии капитан Фирсов. Действуя очень согласованно с командирами стрелковых батальонов, они обеспечили их успешное продвижение.
      28 августа командарм И. Д. Черняховский ввел в сражение 17-й гвардейский стрелковый и 9-й танковый корпуса, которые с ходу прорвали вторую полосу обороны немцев и, выйдя на оперативный простор, устремились в направлении города Глухов. Для поддержания высокого темпа наступления стрелковые части были посажены на автомашины. Полки бригады сопровождали их, все время находясь в боевых порядках пехотинцев и танкистов.
      30 августа войска 60-й армии освободили города Рыльск и Глухов, вступили на территорию Украины и продвинулись по ней на запад на 60 километров.
      Каждый из нас по-своему переживал торжественный момент начала освобождения Украины. Если учесть, что в подразделениях бригады многие воины были украинцами, то можно понять их чувства... Немало было связано с этими местами. Для меня, например, город Сумы был как бы вторым после Драбова родным городом. В Драбове я родился, а в Сумах окончил семилетку, работал на Сумско-Степановском сахарном заводе подручным слесаря, учился в Сумском артиллерийском училище. В тридцать девятом там похоронил отца. Здесь же в оккупации осталась жена моего брата с сыном Виктором. Она была уже вдовой: брат служил матросом на эсминце "Быстрый" и погиб в Севастополе в сорок первом...
      Запомнилась ярко освещенная солнцем сосновая роща, около которой остановился наш "виллис". Выйдя с Андреем Шаповаленко из машины, мы опустились на колени и поцеловали родную землю...
      31 августа столица нашей Родины Москва вновь салютовала доблестным войскам 60-й армии, освободившим Рыльск и Глухов. 1-й гвардейской артиллерийской дивизии РВГК было присвоено наименование Глуховской.
      Используя успех соединений 60-й армии, командующий войсками фронта К. К. Рокоссовский перенес основные усилия на левый фланг, в полосу действий этой армии. Так вспомогательное направление стало главным.
      1 сентября войска армии перешли к преследованию отходящего противника. Главный удар наносился в юго-западном направлении, вдоль оси Конотоп Бахмач. 3-ю гвардейскую легкоартиллерийскую бригаду, как высокоподвижное артиллерийское соединение, перебросили на это же направление.
      3 сентября части 6-й гвардейской стрелковой дивизии генерала Д. П. Онуприенко при поддержке 3-й гвардейской легкоартиллерийской бригады освободили город Шостка Сумской области. В боях за город смертью храбрых пали заместитель командира 167-го гвардейского полка гвардии майор В. С. Амеличев, командир 2-й батареи гвардии старший лейтенант Ф. Я. Залукаев, солдаты и сержанты 200-го гвардейского полка Н. Ш. Наливайко, Я. Г. Ткачев, М. В. Гуняга, А. Ф. Вереница, II. И. Кондрашев, И. А. Хибабулин, И. Г. Бондарь...
      С чувством глубокой благодарности вспоминаю я наших замечательных медиков, спасших жизнь не одной сотне воинов бригады. Как и огневики, они не жалели сил, выполняя свой воинский долг, проявляя героизм и самопожертвование.
      Служил в 1-м дивизионе 167-го артполка военфельдшер гвардии лейтенант медицинской службы И. К. Кармазин. В период боев под Сталинградом он вынес из-под огня 70 тяжело раненных бойцов и командиров, а на пути от Сталинграда до Берлина оказал первую помощь 199 воинам и вынес их с поля боя.
      За годы войны Иван Кузьмин сам был четыре раза ранен, два ранения оказались тяжелыми. Отважный медик награжден четырьмя боевыми орденами и многими медалями. В мирное время он окончил Харьковский медицинский институт, был направлен на работу в Воркуту, да так и остался там навсегда...
      Жители украинских сел и городов с огромной радостью встречали своих освободителей. Особенно запомнился мне город Шостка. Там нас буквально засыпали цветами, обнимали, целовали, рассказывали о своих бедах в период фашистской оккупации. Сейчас в Шостке организован Музей боевой славы гордость горожан, особенно школьников, которые продолжают поддерживать тесную связь с ветеранами 3-й гвардейской легкоартиллерийской бригады. Об этом мне рассказал А. Г. Журавлев - бывший командир огневого взвода 167-го гвардейского полка, а ныне секретарь совета ветеранов 1-й гвардейской артиллерийской дивизии.
      Выдвинувшийся вперед 77-й стрелковый корпус, форсировав реку Сейм, устремился к городу Конотоп. Бригада поддерживала теперь 143-ю стрелковую дивизию полковника Д. И. Лукина.
      Враг оказывал частям корпуса ожесточенное сопротивление, устраивал засады, переходил в контратаки, поддерживаемые авиацией и танками, огнем артиллерии и минометов. Нередко артиллеристам стрелковых частей, да и нашей бригаде, приходилось принимать ближний бой, сочетая стрельбу из орудий прямой наводкой с ружейно-пулеметным и автоматным огнем. Иногда в ход шли ручные и противотанковые гранаты, бутылки с зажигательной смесью.
      В авангарде бригады двигался 200-й гвардейский легкоартиллерийский полк гвардии подполковника 10. И. Артеменко. 2 сентября в 6 часов утра в районе села Марчихина Буда часть атаковали несколько вражеских танков и около батальона пехоты. Гитлеровцы появились так внезапно, что полк не успел развернуть орудия к бою. Цепи вражеских солдат, прикрываясь огнем танковых пушек, приближались к артиллеристам. И тут прекрасно проявили себя командир 2-го дивизиона гвардии старший лейтенант И. Троян и его заместитель по политчасти гвардии старший лейтенант Н. Рябцев.
      Замполит быстро собрал разведчиков, связистов, ординарцев, четыре расчета противотанковых ружей, развернул их в цепь и крикнул командиру дивизиона Трояну:
      - Мы задержим гитлеровцев, а вы скорее разворачивайте пушки!
      Петеэровцы ударили по танкам, заставив их маневрировать, топтаться на месте. Плотный автоматный огонь прижал к земле вражеских пехотинцев. Этого было достаточно, чтобы артиллеристы сняли пушки с передков, развернули их, привели из походного положения в боевое и организованно встретили противника. Рябцева дважды ранило, но политработник продолжал руководить своей группой, пока дивизион не занял боевой порядок. А это помогло развернуться и всему полку.
      Поначалу Артеменко полагал, что полк самостоятельно справится с противником, но гитлеровцы подтягивали к месту боя все новые и новые подразделения, стремясь, видимо, прорваться здесь в тыл 77-му стрелковому корпусу. Дело принимало серьезный оборот. Командир полка доложил мне по радио обстановку, и я дал команду двум остальным полкам ускорить движение. Командир 143-й стрелковой дивизии полковник Лукин посадил к нам на "студебеккеры" две стрелковые роты, и колонны на предельной скорости двинулись к высотам у села Марчихина Буда.
      Развернувшись с ходу, 167-й и 206-й гвардейские полки приняли активное участие в разгроме этой вражеской группировки. Как выяснилось позже, она прорвалась где-то в стыке между стрелковыми корпусами и преградила путь бригаде. В течение четырех часов до подхода частей 143-й стрелковой дивизии, задержавшихся на другом рубеже, мы отражали яростные атаки пехоты и танков противника.
      Командир огневого взвода гвардии старший сержант Г. А. Варава выдвинул свои орудия вперед и с расстояния 200 метров картечью расстреливал автоматчиков врага. Это был смелый, находчивый командир, отличившийся в боях не один раз и получивший впоследствии высокое звание Героя Советского Союза. Но о нем речь еще впереди...
      Прибывшие к месту боя полки 143-й стрелковой дивизии обошли село Марчихина Буда с севера и юга и после решительной атаки во фланг и тыл гитлеровцам вновь овладели этим населенным пунктом. Гитлеровцы были разбиты и в беспорядке отступили, оставив на поле боя сотни трупов своих солдат и офицеров, много подбитой и подожженной бронетанковой техники.
      Немцы пытались закрепиться на промежуточных рубежах, любой ценой остановить стремительно наступавшие войска 60-й армии. Однако это им не удавалось - наши дивизии упорно теснили врага.
      6 сентября бригада, поддерживая 143-ю стрелковую дивизию, заняла огневые позиции в районе села Вязовое, на подступах к городу Конотоп.
      Стояла сухая, жаркая погода. Мучила жажда. Местность вокруг ровная, куда ни глянь - поля, перелески, и конечно же сады. Укрыться от вражеской авиации было, по существу, негде. А она то и дело бомбила боевые порядки наших частей и колонны войск, пытаясь помочь своей пехоте закрепиться.
      7 сентября наша бригада изготовилась к бою в районе хутора Шевченко и села Кохановка. 167-ти гвардейский легкоартиллерийский полк, взаимодействуя с 800-м стрелковым полком 143-й стрелковой дивизии, в течение дня помогал батальонам продвигаться вперед. Огнем его дивизионов, а также орудий и минометов стрелковых частей были отбиты две контратаки гитлеровцев, идущих со стороны села Путивец. 200-й гвардейский легкоартиллерийский полк, поддерживавший 637-й стрелковый полк той же дивизии, с огневых позиций на южных окраинах хуторов Семеновка и Скобенцы отражал вражеские контратаки со стороны совхоза "Белозерщина".
      Части 143-й стрелковой дивизии на пути своего движения вперед встречали все большее сопротивление противника. На рубеже западная окраина села Подлинное, высоты с отметками 157,7 и 153,1 они вынуждены были перейти к обороне. Гитлеровцы все время вели массированный артиллерийско-минометный огонь. Высоты бомбили "юнкерсы". Тяжело пришлось тогда всем - и пехотинцам, и артиллеристам, но мы выстояли и двинулись дальше.
      Потеряв Конотоп, немцы прилагали все усилия к тому, чтобы остановить продвижение частей Красной Армии к Бахмачу - важному узлу коммуникаций на подступах к Киеву. Однако войска 60-й армии прочно удерживали инициативу. Как ни силился враг, а мы заставляли его сдавать одну позицию за другой. 9 сентября Бахмач был освобожден.
      Среди отличившихся в боях за эти города частей и соединений в приказе Верховного Главнокомандующего от 9 сентября 1943 года была названа и 3-я гвардейская легкоартиллерийская бригада. Ей присваивалось наименование Бахмачской, за отличные боевые действия всему личному составу объявлялась благодарность.
      Радиостанции бригады приняли приказ Верховного Главнокомандующего, политработники слово в слово записали его, и вскоре в полках прошли митинги личного состава. Каждому воину бригады были вручены памятные открытки с благодарностью Верховного Главнокомандующего. Уже в послевоенные годы, встречаясь с однополчанами, я видел, с какой любовью и гордостью берегут ветераны, их дети и внуки эти благодарственные документы.
      К берегам седого Славутича
      Потеря Бахмача, видимо, никак не входила в планы гитлеровского командования. Противник предпринимал отчаянные попытки отбить утраченный опорный пункт или хотя бы остановить войска 60-й армии. Враг усилил нажим и с юга, и с запада, пытаясь поставить наши части и соединения под двойной удар. Но ничто не могло задержать их.
      За 20 дней 60-я армия продвинулась на 250 километров, освободила многие города и населенные пункты, в их числе сильнейший узел обороны гитлеровцев на киевском направлении - город Нежин.
      На пути от Бахмача до Нежина артиллеристы 3-й гвардейской, поддерживая различные полки и дивизии стрелковых корпусов армии, обеспечивали их продвижение к Десне.
      В этих боях снова отличился расчет гвардии старшего сержанта Г. А. Варавы. Он уничтожил две автомашины с вражескими автоматчиками, противотанковое орудие и два пулемета. Фашистам удалось поджечь тягач со снарядами, но гвардии рядовой К. П. Шульгин сумел под огнем противника отвести его с позиции. Коммунисты Варава и наводчик гвардии рядовой Шурубура, оставшись вдвоем у пушки, продолжали вести огонь. А когда погиб командир огневого взвода, Г. А. Варава вновь, как и под Марчихиной Будой, принял командование взводом на себя.
      В эти дни был тяжело ранен командир нашей дивизии Григорий Васильевич Годин. Он спешил к месту боя 3-й бригады. "Виллис" шел на предельной скорости и был обстрелян немецким истребителем. Очередь, выпущенная по машине из крупнокалиберного пулемета, достигла цели. Пуля попала в плечо комдиву и вышла под лопаткой. Рана оказалась тяжелой, и Григорий Васильевич больше к нам не вернулся. Год спустя, после выздоровления, он командовал артиллерией 47-й армии на 1-м Белорусском фронте. Вместо него в дивизию прибыл полковник А. Н. Волчек.
      Под Нежином, в районе села Беловежи, бригаду вывели в армейский противотанковый резерв. Полки бригады срочно пополнялись людьми и материальной частью, автотягачами и боеприпасами. Не теряя ни минуты, командиры подразделений приступили к боевой учебе, тренировке орудийных расчетов, в состав которых влилось немало необстрелянных новичков.
      Воспользовавшись первой же возможностью, я поехал на своем "виллисе" на станцию Носовка, что недалеко от Нежина. Хотелось увидеть места своего детства. Мой отец был железнодорожником, и семья с 1917 по 1920 год жила в Носовке. Там я пошел в начальную школу при сахарном заводе, научился читать и писать.
      Драбов, Сумы, Нежин, Носовка - это все те места, где жила наша семья. Поэтому понятно мое нетерпение увидеть их снова много лет спустя... И как же больно сжалось сердце, когда вместо некогда цветущего поселка я увидел развалины...
      Сметая на своем пути отдельные очаги сопротивления немцев, 19 сентября войска 60-й и 13-й армий вышли к реке Десна и с ходу форсировали ее в нескольких местах.
      Бригада обеспечивала переправу частей 30-го стрелкового корпуса. Для выполнения этой задачи все три полка заняли огневые позиции в районе Евминки и рощи у села Каминки. Штаб расположился в селе Савино. С наблюдательных пунктов, которые мы выбрали на берегу Десны, оборона противника просматривалась на большую глубину.
      Вместе с первыми стрелковыми подразделениями на западный берег переправились и артиллерийские наблюдатели. Благодаря этому пехота получала своевременную огневую поддержку на всем плацдарме. Командующий 60-й армией генерал И. Д. Черняховский объявил личному составу бригады благодарность в приказе и устно.
      Через три дня на западный берег Десны у города Остёр переправились все полки 3-й гвардейской. Но теперь уже мы поддерживали действия 24-го стрелкового корпуса. К этому времени 30-й и 24-й стрелковые корпуса заканчивали освобождение от вражеских частей междуречья Десны и Днепра. Разбитые и изрядно потрепанные войсками Воронежского и Центрального фронтов немецко-фашистские дивизии стремительно откатывались в западном направлении, к Днепру.
      Закрепившись на господствующих высотах, тянувшихся вдоль Днепра, противник контролировал и держал под прицельным огнем все подступы к этой водной преграде. Темп наступления наших частей и соединений, естественно, снизился. Могучий седой Славутич стал серьезной преградой на пути движения наших войск.
      В междуречье немцы перешли к тактике маневренных оборонительных боев, которые велись подвижными группами. Сплошной оборонительной линии не стало. Сравнительно небольшие силы прикрытия, хорошо оснащенные автоматическим оружием и поддерживаемые минометными подразделениями, самоходными пушками, танками и авиацией, старались по мере возможности сдерживать продвижение наших войск, выиграть время для отвода своих главных сил за так называемый Восточный вал, неприступность которого гитлеровцы восхваляли на все лады.
      3-я гвардейская легкоартиллерийская бригада занимала боевые порядки на левом берегу Днепра, в районе Новоселки, Сернин. Ей предстояло поддерживать действия 226-й стрелковой дивизии 24-го стрелкового корпуса при форсировании реки на участке южная окраина колхоза "Приднепровский" - южная окраина села Толокуньская Рудня.
      Перед фронтом 226-й дивизии и частей усиления на высоком берегу Днепра занимала оборону 340-я пехотная дивизия немцев, поддерживаемая танковой дивизией и артиллерией. Боевое охранение противника (около 150 солдат и офицеров) с ротными и батальонными минометами находилось на острове между реками Мохова и Днепр.
      Утром 24 сентября войска 60-й армии на отдельных участках с ходу начали преодоление водной преграды. Передовые подразделения 226-й стрелковой дивизии под прикрытием артиллерийского огня на подручных средствах успешно форсировали реку Мохова и высадились на острове перед Толокуньской Рудней. К вечеру 25 сентября остров был очищен от противника. Вместе с пехотой туда переправились командиры артиллерийских батарей, в том числе и из нашей бригады. Они оперативно организовали сеть наблюдательных пунктов и взаимодействие со стрелковыми подразделениями. Среди них были гвардии старшие лейтенанты А. Н. Костюченко, М. А. Кащеев, И. М. Бархатов, разведчик гвардии рядовой С. Н. Хохлов, связисты гвардии рядовые П. Ф. Кравчук, Т. А. Анисимов и многие другие. Они провели большую работу по разведке целей, подготовке сосредоточенных и заградительных огней. Большим подспорьем для нас стали данные аэроразведки, вскрывшие невидимую с острова и левого берега Днепра систему огневых средств вражеских опорных пунктов на правобережье.
      Прошло еще три дня. На рассвете 28 сентября после 15-минутной артиллерийской подготовки под прикрытием огня артполков стрелковой дивизии и нашей бригады, используя примитивные переправочные средства (других не было), пехотинцы форсировали Днепр. Сломив сопротивление противника в ближнем бою, стрелковые подразделения овладели населенным пунктом Толокуньская Рудня.
      Снарядов мы не жалели, но бросать их на ветер тоже не собирались, старались, чтобы каждый снаряд был использован эффективно. Только за несколько часов в этот день бригада израсходовала более 2000 выстрелов.
      Устойчиво работала связь командного пункта бригады не только с командирами полков, но и с офицерами на передовых наблюдательных пунктах. Командиры всех степеней непрерывно докладывали мне обстановку, благодаря чему командование и политотдел соединения были постоянно в курсе всех происходивших событий.
      Порадовало меня сообщение об успехах 4-й батареи гвардии старшего лейтенанта И. М. Бархатова из 167-го гвардейского легкоартиллерийского полка. Эта батарея помогла стрелковому батальону захватить плацдарм на правом берегу Днепра и вместе с пехотой отразила несколько контратак гитлеровцев. Она не дала им возможности подбрасывать по воде подкрепления, потопила пять лодок с автоматчиками.
      Большого успеха добились также батареи М. А, Кащеева и А. Н. Костюченко из 200-го гвардейского легкоартиллерийского полка. Десятки вражеских солдат и офицеров, контратаковавших позиции наших стрелковых подразделений, были уничтожены метким огнем артиллеристов. Боевые расчеты гвардии сержантов М. А. Чистякова, Б. Садыкова, Ф. П. Ахаева, Ф. А. Филипенко ни одного снаряда не выпустили мимо цели.
      Исключительную смелость и находчивость проявили связисты гвардии рядовые П. Ф. Кравчук и Т. А. Анисимов, в трудных условиях обеспечившие бесперебойную связь наблюдательных пунктов командиров батарей с огневыми позициями. Оба солдата получили ранения, но не ушли в медсанроту до тех пор, пока не выполнили задание.
      Оправившись после первого удара, гитлеровцы значительно усилили сопротивление, перебросили к месту прорыва 226-й стрелковой дивизии подкрепления, которые немедленно контратаковали наши стрелковые подразделения. Силы оказались слишком неравными. Дивизия получила приказ возвратиться на исходные позиции. Отход прикрывали полки бригады, находившиеся на левом берегу. Дальнейшие попытки 226-й дивизии форсировать Днепр в этом районе успеха не имели.
      С выходом советских войск на большом протяжении к Днепру противник потерял инициативу, лишился возможности маневрировать своими резервами. Началась упорная борьба за удержание и совершенствование переправ через Днепр. К 30 сентября войска армии захватили три плацдарма.
      Наибольшего успеха армия достигла на своем правом фланге. Для дальнейшего расширения захваченного здесь плацдарма генерал И. Д. Черняховский направил 18-й гвардейский стрелковый корпус генерала И. М. Афонина и нашу 3-ю гвардейскую легкоартиллерийскую бригаду.
      С выходом войск 60-й и 13-й армий Центрального фронта к Днепру стратегический фронт немецко-фашистских армий был рассечен надвое. Фашисты взорвали все днепровские мосты, а подступы к переправам заминировали. Вот почему нашим соединениям, не имевшим табельных переправочных средств (большая часть их еще была нужна на Десне для переброски в междуречье армейских тылов), пришлось провести огромную инженерную подготовку к форсированию водной преграды большими массами пехоты, танков и артиллерии.
      Всюду в стрелковых и артиллерийских частях и соединениях под руководством изобретательных и трудолюбивых саперов заготовлялись лес, сваи, бочки, брались на учет припрятанные колхозниками в камышах лодки, расчищались от мин подъездные пути. Работать приходилось в тяжелых условиях: отступая, гитлеровцы подожгли камыши на многочисленных здесь торфяных болотах, и едкий дым плотно застилал низины на пологом левобережье. Першило в горле, слезились глаза, отвратительная сизая дымка мешала наблюдению за противником.
      Мы с начальником политотдела, штабными офицерами и командирами полков безотлучно находились в подразделениях, проверяли подготовку материальной части орудий и автомашин к переправе, заготовку подручных средств, с помощью которых рассчитывали перебросить на правый берег Днепра связистов, топографистов, разведчиков, командиров батарей и взводов управления.
      К концу каждого дня боевые листки, листки-молнии освещали ход подготовительных работ, сообщали имена передовиков, мастеров-умельцев, предложивших какое-нибудь оригинальное приспособление, повышавшее плавучесть плотов и других переправочных средств. Гвозди и вязальная проволока в эти дни были, пожалуй, дефицитнее снарядов - так много требовалось их для каждого подразделения.
      Напряженно трудились политработники, агитаторы, парторги и комсорги. Показывая личный пример в труде, они вели большую разъяснительную работу среди бойцов, проверяли личное оружие, переправочные средства. В ход шло все, что могло держаться на воде, вплоть до трофейных конских кормушек из брезента, которые надежно выдерживали стокилограммовый груз в течение нескольких часов.
      Главной заботой командиров частей и подразделений бригады было, безусловно, сооружение плотов, способных выдержать многотонный груз - пушки и "студебеккеры". Гвардии майор Д. П. Тыквач доложил мне, что его специалисты-плотники построили три плота, на каждом из которых свободно помещались пушка, два ящика со снарядами и весь орудийный расчет. Я пригласил к себе гвардии подполковника Я. И. Гордиенко, командиров полков и дивизионов. Все вместе мы поехали в 206-й гвардейский полк, чтобы посмотреть на эти плоты, перенять опыт.
      Плоты покоились на водной глади небольшого рукава Днепра. Они и в самом деле были сколочены добротно, в качестве поплавков приспособлены бочки из-под солярки и бензина. Устойчивость плотов на воде при заезде на них машин, закатывании пушек была весьма высокой: их лишь слегка покачивало. Рядом артиллеристы сооружали еще два таких плота, но значительно больших размеров, чтобы можно было переправлять "студебеккеры".
      Словом, всем командирам эти плоты понравились. Мы с начальником политотдела решили, что для каждого полка необходимо изготовить столько плотов, чтобы можно было одновременно переправить на противоположный берег целую батарею.
      Однако все сложилось несколько иначе. Армейские саперы передали в распоряжение бригады три огромных парома, по одному на полк. У нас почему-то их назвали "поездами". Каждый из таких "поездов" представлял собой довольно внушительных размеров, обитый из крупных бревен плот, транспортируемый речным буксирным катером. Грузоподъемность такого плота была высокой. Он выдерживал "студебеккер" с пушкой на крюке, орудийный расчет и полный боекомплект снарядов.
      30 сентября командир 18-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майор И. М. Афонин собрал командиров дивизий и приданных артиллерийских частей па рекогносцировку. В ходе нее мы увязали все вопросы взаимодействия в предстоящем бою за расширение плацдарма. Из приданных и поддерживающих артиллерийских частей лишь 3-я гвардейская переправлялась вместе с пехотой на западный берег Днепра. Все остальные, в том числе и гаубичные батареи артполков стрелковых дивизий, должны были поддерживать действия пехоты с закрытых позиций с левобережья.
      Вечером того же дня по возвращении с рекогносцировки я получил неожиданное приказание от командира дивизии генерала А. Н. Волчека прибыть вместе с начальником политотдела в штаб армии. Как только приехали туда, дежурный сообщил, что говорить с нами будет сам командарм.
      Около десяти минут с волнением ждали приема, а когда вошли к Черняховскому - успокоились. Генерал принял нас очень приветливо, расспросил о составе частей бригады, настроении личного состава, готовности вести бой. Узнав, что одним из полков командует гвардии подполковник Бутко, он радостно воскликнул:
      - Да это же мой однокашник! Мы вместе с Сашей учились в Киевской артиллерийской школе, были закадычными друзьями. Хотелось бы с ним встретиться. Пусть выберет свободную минуту и заскочит. Буду очень рад его видеть. Командарм задал нам несколько вопросов, изложил вкратце план переправы 18-го стрелкового корпуса и нашей бригады. В заключение сказал:
      - Учтите, товарищи, на долю вашей бригады выпадает не только большая честь быть первым артиллерийским соединением, переправленным на правый берег Днепра, но и тяжелое испытание. Гитлеровцы примут все меры к тому, чтобы сбросить наши части в реку. Вам предстоит отразить все контратаки противника и обеспечить расширение плацдарма. Готовы ли вы к этому?
      Мы заверили генерала И. Д. Черняховского и вошедшего в комнату к концу беседы члена Военного совета генерал-майора В. М. Оленина, что гвардейцы 3-й Бахмачской бригады оправдают доверие командования армии и с честью выполнят свой воинский долг.
      Отпуская нас, крепко пожимая нам руки, Иван Данилович как-то по-домашнему произнес:
      - Ну, братцы, ни пуха вам, ни пера!
      Мы неловко замялись, не зная, можно ли отвечать, как принято в таких случаях. Все-таки - перед нами командарм. А он, улыбаясь лучистыми карими глазами, смотрел на нас лукаво, выжидающе. Наконец, осмелев, почти в один голос мы произнесли:
      - К черту!
      - Ну, вот - это совсем другое дело. Теперь все будет в порядке, весело сказал командарм и вместе с Олениным от души рассмеялся.
      Так состоялась моя первая встреча с генералом Черняховским, талантливым советским военачальником. Она продолжалась не более получаса, но и его было достаточно, чтобы почувствовать все обаяние этой сильной, незаурядной личности. Высокий, стройный, красивый и очень уж молодой для командарма, генерал вел себя Скромно, по-товарищески просто, выражал свои мысли кратко, предельно ясно, доходчиво. В каждой фразе чувствовались высокая общая культура, глубокие военные знания. Нас очень тронул его сердечный отзыв о нашем боевом товарище, командире 167-го гвардейского артиллерийского полка Александре Андреевиче Бутко, которого мы тоже любили и ценили. Словом, встреча эта произвела на меня и Якова Ивановича Гордиенко неизгладимое впечатление.
      Ободренные радушным приемом, мы с начальником политотдела поспешили к переправе, где шли последние приготовления.
      Перебросить на правый берег широченной реки, хотя и на уже имевшийся плацдарм, целый стрелковый корпус и артиллерийскую бригаду - дело непростое. Все осложнялось еще и тем, что у нас не было понтонного моста. Личному составу, артиллерии и минометам стрелковых полков, пушечным батареям артполков стрелковых дивизий и всем полкам нашей бригады предстояло переправляться на подручных средствах: плотах, рыбачьих лодках и нескольких мелких баркасах, добытых где-то на Десне и доставленных сюда армейскими саперами. К тому же Днепр имел высокий правый берег, а это позволяло врагу держать под наблюдением и обстрелом всю водную гладь, включая и участок нашей переправы.
      До начала переправы оставались считанные часы. И чего греха таить всех нас волновало предстоящее, но каждый надеялся, что злая мачеха-смерть минует его, что все обойдется благополучно.
      Трудились артиллеристы до десятого пота, стараясь сладить плот, приспособление из подручных переправочных средств ненадежней. С собой брали лишь самое необходимое, чтобы в случае чего не идти топором ко дну, а добраться до цели, во всеоружии вступить в бой.
      Офицеры штаба во главе с неутомимым, энергичным гвардии подполковником Семеном Лаврентьевичем Маградзе разработали подробный план действий: порядок и очередность погрузки на плоты и паромы оперативной группы бригады, командно-наблюдательных пунктов полков и дивизионов, каждой батареи, определили районы развертывания боевых порядков полков па плацдарме и их взаимодействие со стрелковыми частями и подразделениями, а также режим работы радиосредств.
      Поскольку я был назначен командиром корпусной артиллерийской группы (КАГ), то штаб бригады детально разработал и спланировал всю систему артиллерийского обеспечения действий 18-го гвардейского стрелкового корпуса в предстоящих боях по расширению плацдарма. Работали совместно со штабом артиллерии корпуса. Гаубичные артиллерийские дивизионы, остававшиеся на левом берегу Днепра, получили задачу подготовить рубежи подвижных и участки заградительных огней с таким расчетом, чтобы подступы к плацдарму по всему его периметру были надежно прикрыты сплошным артиллерийским и минометным огнем.
      И вот все приготовления закончены. В кустарниках, приднепровских камышах сосредоточились стрелковые и артиллерийские подразделения в ожидании начала форсирования водной преграды.