Глава 11

Элли предложила уложить Алекса и Клер.

— Я знаю, что вам с папой надо поговорить о путешествии на каноэ.

Феба поблагодарила ее.

— Но поговорить нам надо только об Алексе и Клер. Ты, если хочешь, конечно, можешь поехать.

— Я надеялась, что ты так скажешь!

Элли взяла за руки брата и сестру и, приплясывая, направилась к «ночлежке».

Джайлс дождался, пока дети не могли их услышать.

— Элли влюбилась в Ника, да? — спросил он.

Феба кивнула. Дома тринадцатилетняя Элли и ее подруги общались с мальчиками только в компании. Если дочь и испытывала какие-то чувства к одному из них, то это был, по предположению Фебы, сын одного из преподавателей физики, интеллектуально одаренный паренек, который был настолько застенчив, что вполне мог так и не закрутить ни с кем романа до самого колледжа. Уверенная независимость Ника, без сомнения, вызвала у Элли совсем другие мысли. Краснея и задыхаясь, она следила за ним, когда он не смотрел на нее, и нервно отводила взгляд, когда смотрел.

Джайлс состроил гримасу.

— По всей видимости, он неплохой парень, но, вероятно, очень несчастный. Да и со стороны Мэгги ее ждет нешуточное соперничество.

— Это уж точно, — вздохнула Феба.

Когда Мэгги исполнилось пятнадцать, Джойс отвела ее к гинекологу за противозачаточными таблетками.

— Я хочу, чтобы она могла принимать решения относительно физических удовольствий, обладая полной информацией, — заявила тогда Джойс.

Феба посчитала это безумием. Джойс таким образом не помогала Мэгги принимать решения, она поощряла импульсивные поступки.

Феба поднялась и подошла к Гвен, чтобы взять у нее Томаса. Полусонный, он обмяк и потяжелел. Джайлс открыл дверь в новый дом, и они вошли в спальню. Джойс с Йеном еще были на улице, так что можно было поговорить.

— Так что насчет Алекса и Клер? — спросила Феба. Она положила Томаса на кровать и принялась стаскивать с него комбинезон. Он был весь перепачканный, коленки пропитались грязью. — Они до смерти хотят поехать.

— И мы будем чудовищами, если им этого не позволим. Вопрос только в том, кто поедет с ними, а кто останется дома с этим маленьким чудовищем.

Джайлс пощекотал Томаса под подбородком. Обычно малышу это нравилось, но сегодня он был слишком сонным. Он поднял маленький пухлый кулачок, словно отмахиваясь от руки отца, но даже это усилие оказалось для него чрезмерным.

Феба посмотрела на Джайлса. Что тут обсуждать? Да, по полдня придется сидеть в каноэ, но предстоит еще и переносить груз и лодки через волоки, по неровным каменистым тропам, а места для стоянок часто располагаются на крутых берегах. Ему все это будет трудно.

Он продолжил:

— Я знаю — ты решила, что я останусь дома… и я, разумеется, останусь, если ты захочешь поехать.

— Но ты тоже хочешь.

— Что бы там изначально ни планировали Джек с Ником, теперь, когда едут деги, им придется выбрать легкий маршрут. Да, я хочу поехать.

Джайлс редко вот так высказывался. У него были сложившиеся мнения, и иногда он навязывал их всем остальным, но он всегда думал о том, что будет хорошо для всех: его никогда не заботили только собственные желания. Феба понимала — ребенком он очень многого не мог и поэтому научился ограничиваться малым, чтобы не разочароваться.

— Я знаю, с моей стороны это несправедливо, — продолжал он, — потому что в ту самую секунду, как я сказал, что хочу в поход, ты уже приняла решение и даже не думаешь о том, чтобы отправиться самой.

Он был прав. Если он хочет поехать — вопросов нет, она останется дома с Томасом.

Она положила малыша в кроватку.

— Ты хочешь уехать с озера? — спросила она.

Они никогда об этом не говорили — о том, что Джайлс не любил озеро так же сильно, как она.

— И это тоже, — признался он. — Этот год у нас выдался нелегким, но, кроме того, мне просто хочется поехать. — Его голос повеселел. — Мне кажется, я наконец-то понял, кем хочу быть, когда вырасту.

— И кем же? — с улыбкой посмотрела через плечо Феба. Он был самым что ни на есть взрослым человеком на этой земле.

— Я хочу быть Джеком.

— Что? — уставилась на него Феба.

— Ты не ослышалась. Я хочу быть Джеком. У него здорово получаются все мужские дела — инструменты, работы на улице. Я хочу быть таким.

— Джайлс! — Феба принужденно рассмеялась. — Ты хочешь быть Джеком?

Джек ей понравился. Он действительно умел делать грубую и тонкую работу, великолепно справлялся с любыми проблемами, но…

— Да. Я хочу быть таким, но в своей жизни.

Феба начала раздеваться.

— Я полагаю, нет надобности напоминать тебе, что у Джека нет ни семьи, ни дома, ни, похоже, работы, и вероятно, это не случайно. Ты можешь представить себе его выполняющим твою работу?

— Без сомнения. У себя под столом он будет держать бензопилу и, как только кто-нибудь начнет испытывать его терпение, запустит этот агрегат и начнет крошить мебель. Люди научатся вести себя.

— Если у Джека будет твоя работа, он, возможно, применит бензопилу к себе.

Феба действительно любила этого мужчину. Она знала, как их брак выглядит со стороны: старшая дочь выходит замуж за калеку, чтобы у нее по-прежнему было о ком заботиться. Но из всех ее знакомых Джайлс меньше других нуждался в помощи. Она обошла кровать и села рядом с ним, вложила свою руку в его ладонь и прислонилась щекой к его плечу.

— Я рада, что ты хочешь поехать.

Когда они приехали сюда в первый раз, Джайлсу пришлось трудно — для него было очень мало работы. На следующее лето он спросил, можно ли ему починить старую деревянную лодку, которая принадлежала предыдущим владельцам бревенчатого дома. Ремонт лодки занял у него годы, а лодка с тех пор стала принадлежать ему, это была единственная вещь, которая его волновала.

И вот теперь он захотел отправиться в путешествие на каноэ. Феба была рада.

На самом деле, остаться здесь будет не так уж плохо. Гвен, отец и Холли уже сказали, что не поедут, вероятно, Эми тоже. Поэтому одиночество ей не грозит. Возможно, странно будет находиться здесь в такой небольшой компании — совсем не похоже на жизнь на озере, — но она не станет придавать этому значения.

Джек задержался, чтобы загасить костер, пока остальные члены семейства укладываются спать. Хлопали сетчатые двери, перекликались люди, сквозь деревья ему было видно, как пляшет свет фонариков на дорожках, ведущих в туалеты. В лунном свете он увидел Эми на большой площадке, где была натянута веревка для сушки белья. Дети все время вешали свои полотенца как попало, и те никогда бы не высохли. Поэтому каждый вечер Эми проверяла веревку, складывая сухие полотенца и как следует развешивая те, что еще оставались влажными. Как видно, ей нравилось все, что касалось стирки. Ему это казалось странным, но было приятно за ней наблюдать — смутной фигурой, движущейся в лунном свете.

Какого же он свалял дурака в этом разговоре с Эми! Почему попытался прикинуться хитрым, он — самый бесхитростный на земле человек? Нужно было просто взять и сказать все напрямую.

Если бы ты была другой девушкой и я встретил бы тебя в другое время, я пришел бы к тебе сам, но ты — дочь Хэла, а я — сын Гвен, и я не приду.

Он разбрызгал еще одну жестянку воды на огонь. Делал он это как полагается, по всем правилам бойскаутов. Обычно он выплескивал в огонь пару ведер воды и давал поленьям пропитаться, но сегодня заняться ему было нечем, поэтому он делал все должным образом. Если налить слишком много воды, будет трудно разжечь огонь на следующее утро. Позади него по сосновым иглам зашуршали чьи-то шаги. Он оглянулся — это была Холли. Она держала целую стопку аккуратно сложенных полотенец, должно быть, их дала ей Эми.

— У тебя все хорошо? — спросил он. Они мало виделись.

— Да… хотя я бы умерла без сауны. Думаю, я бы не выдержала ежеутренних купаний нагишом в озере.

— Тебя раздражает невозможность уединиться? — спросил он.

— На удивление — нет. То время, которое дома я провела бы одна, я провожу с Эми, а мне нравится ее компания.

— Да, она хороший товарищ, — согласился Джек и снова погрузил жестянку из-под сока в ведро с водой. Он был рад, что сестре на озере нравится.

— Я видела, что ты разговаривал с Эми у костра.

Жестянка внезапно нырнула в ведро. Надо что-то с этим делать, он ведет себя глупо. А сейчас придется закатать рукав и выудить жестянку.

Он расстегнул манжету.

— Я хотел заверить ее, что мы будем рады ее обществу в этом путешествии на каноэ. — Вода в ведре была холодной. — Иногда создается такое впечатление, что ее родные и не думают включать ее в свои мероприятия.

— Тебе она нравится, да?

— Конечно. Я же сказал — она хороший товарищ.

Не надо говорить таким оправдывающимся тоном. Наверное, он уже выдал себя с головой. О Боже, что она скажет?

Когда они были детьми, Холли иногда превращалась в маленькую маму и читала ему нотации с настойчивостью, какой никогда не было у их матери. Он ждал, что сейчас она разразится подобной речью. Непрочность смешанной семьи, Джек… Феба и Йен не в восторге от такого количества перемен, Джек… так что еще один стресс, Джек…

Он не был расположен выслушивать это. Джек встал, рывком поднял ведро и вылил воду на угли. Они зашипели, в золе образовались грязные лужицы, именно такие, какие не по нраву бойскаутам.

Ладно, забудем о бойскаутах. Может, они и научили его пользоваться компасом и ставить палатку, но ни один из этих навыков не поможет ему разобраться с тем, что сейчас происходит.

Холли вновь заговорила:

— Мне, конечно, здесь очень нравится, но я начинаю тревожиться о том, как там на работе. Когда ты возвратишься из путешествия, думаю, мне стоит вернуться домой, в Нью-Йорк.

Джек поднял глаза. Что это с ней? Не то чтобы это было полной неожиданностью; она с самого начала ясно дала понять, что если ей здесь не понравится, она уедет. Но ей, кажется, нравилось.

— Мама будет очень разочарована, — сказал он.

— Она поймет.

Джек взял палку и перевернул одно из поленьев. Не надо было выплескивать столько воды.

— Я могу как-то убедить тебя остаться?

— Учитывая нехватку телефонной связи, вряд ли… но я еще не решила. Я узнаю, как там дела в конторе, когда поеду завтра в город.

Дело было не в конторе. Джек это знал. И это, вероятно, не имело отношения к отсутствию водопровода и невозможности высушить волосы феном.

Это из-за него и Эми?

Холли не была дурой и спала в одном доме с Эми и с ним. Если кто и знал, что он испытывает к Эми, так это она. Ее наблюдений, возможно, оказалось недостаточно, чтобы прочитать ему лекцию, как он ожидал. Вероятно, пока она ощущает лишь смутное беспокойство.

Но этого оказалось достаточно, чтобы она решила уехать отсюда.

Эми была ее приятельницей, ее подружкой из летнего лагеря, человеком, с которым она проводила больше всего времени. Они вместе вставали, вместе ходили гулять, вместе планировали свой день. Что, если он начнет ухаживать за Эми? Холли захочет дать им возможность побыть наедине; она станет каждый вечер задерживаться на улице, пораньше вставать утром. Она будет держаться в стороне, не желая строить планы с Эми, пока не убедится, что брат и Эми обо всем договорились. Она почувствует себя неловко, не в своей тарелке, как третий лишний при любом ухаживании… и уедет с озера.

Так не пойдет. Он все время переживал за Фебу и Йена, думая, что они не смогут справиться с новыми переменами в семье, но вышло так, что Холли, его сестра, тоже не смогла справиться.

Если до этого у него и были сомнения в том, стоит ли держать Эми на расстоянии, то теперь их не осталось. Он не хотел, чтобы Холли уехала. Он хотел, чтобы ей здесь понравилось, чтобы ее потянуло снова приехать сюда. Пусть озеро станет тем местом, где мама, она и он смогут видеться друг с другом.

Потому что оно начинало ему нравиться.

За завтраком все только и говорили что о путешествии на каноэ. Феба объявила, что не едет.

— Мы с Гвен обсудили это вчера вечером, — сказал ее отец. — Она предложила, чтобы Томас остался с нами. Мы присмотрим за ним, чтобы вы оба с Джайлсом могли поехать.

Томас останется здесь? Фебе это никогда не приходило в голову — малыш останется дома с бабушкой и дедушкой. Множество семей именно так и поступало.

Но не ее семья.

Дело не в том, что мама не любила детей, — она была чудесной бабушкой, просто у нее был другой характер. И все ее промахи в качестве бабушки происходили не по ее вине — это была вина Джойс.

Мэгги еще не было года, когда Йен после молниеносного ухаживания женился на Джойс. Они приехали в Айову, когда Феба ждала Элли.

Мэгги была трудным, не очень здоровым ребенком, и даже когда со здоровьем все наладилось, она осталась чувствительной и раздражительной.

— Ей не нравится чувствовать себя такой беспомощной, — говорила Джойс. Фебе это казалось абсурдом. Как может младенец знать, беспомощен он или нет?

Джойс никому не позволяла ничего делать для Мэгги. Феба предполагала, что такая ревность естественна для родителя-одиночки, но ее лозунг — «Мне не нужна ваша помощь, я справлюсь сама» — послужил примером для Хэла и Элеоноры. Они не хотели вмешиваться, не хотели обидеть, слишком настойчиво предлагая помощь.

По крайней мере так все время говорила себе Феба.

Но в это лето Томас сделался любимцем Гвен. У этой неразлучной пары выработался собственный распорядок. У них было пластиковое ведерко, которое они каждое утро наполняли сосновыми шишками. У них была особая палочка, которой они рисовали замысловатые узоры на песчаной дорожке. Они вместе вытирали в доме пыль, раскладывали столовые приборы. Он был ее маленькой тенью.

И это облегчало жизнь Фебы.

— Не знаю, — сказала теперь Феба, — можно ли оставить его здесь. Я просто не уверена. — Она и правда не была уверена. — Может, он и перенесет это нормально, но он никогда до этого с нами не разлучался, а вы не сможете с нами связаться, если возникнут какие-то трудности. — Она вздохнула. Как здорово было бы поехать вместе с Джайлсом и старшими детьми! — Не знаю, что из этого выйдет.

Ее отец внезапно улыбнулся:

— Гвен уже и это продумала, моя дорогая.

— Что вы хотите сказать? — спросил Джайлс.

— Мне пришло в голову, что нужно устроить небольшое испытание, — ответила Гвен, — и посмотреть, как он будет вести себя без вас. Вы вдвоем можете поехать в город и остаться там на ночь. Вас не будет всего одну ночь, и если Томасу это придется не по душе, рядом окажутся хотя бы Элли и другие дети. Он не почувствует себя совершенно брошенным.

Поехать в город… остаться на ночь… какая странная идея!

— Это верно, — заговорил Джайлс. — Элли очень скрасит ему наше отсутствие.

— И даже если мы поймем, что путешествие на каноэ не самая удачная идея, — продолжала Гвен, — вы хотя бы проведете ночь в городе.

О чем она говорит? Город был местом, которого следовало избегать. Когда бы вы ни ехали в город, вы всегда торопились разделаться с поручениями, чтобы как можно скорее вернуться на озеро.

— Наверное, для вас это будет не самой захватывающей поездкой, — ответила Гвен. — Но зато будет время друг для друга.

— По правде говоря, это самая захватывающая поездка за последние тринадцать лет, — сказал Джайлс. — Очень великодушно с вашей стороны, мы согласны.

Феба уставилась на него. Они согласны? Вот так сразу? Она еще даже не допила первую чашку кофе.

Он продолжал:

— Мои родители пару раз брали Элли, когда она была младенцем, но у моего отца уже не то здоровье. Так что ваше предложение нас вполне устраивает.

— Тогда почему бы вам не поехать сегодня? — предложила Гвен. — Если вы выедете хотя бы через час, то успеете к ленчу в город.

— Поехать прямо сейчас? — Теперь Феба растерянно смотрела на нее. — Сегодня?

— Я знаю, что своей стремительностью напоминаю вам Джека, — Гвен улыбнулась, — но какой смысл ждать?

Феба чувствовала, как в ней волной поднимаются возражения.

— Но нам сейчас не нужны продукты. Может, мы подождем до того, как они понадобятся?

— Нет, нет, нет! — Гвен взяла Фебу за руку и повернула ее лицом к дорожке, ведущей к новому дому. — Идите собираться. Вам не нужно выполнять никаких поручений — ни в бакалее, ни в прачечной, ни в хозяйственном. Вообще никаких поручений.

— Может, мы хотя бы позвоним насчет разрешения, чтобы Холли не ездила в город?

— Она вам этого никогда не простит. — Гвен влекла их по дорожке. — Холли просто умирает от желания добраться до телефона и начать звонить во все концы.

Феба покачала головой. Все случилось так быстро! Как только они с Джайлсом оказались в доме, она сказала:

— Интересно, что заставило ее предложить это?

— Джек с Холли скажут, что она хочет заполучить Томаса для себя и что она подложит бомбу в зажигание нашего фургона, чтобы мы никогда не вернулись, но мне кажется, правда состоит в том, что ты ей нравишься и она хочет тебе помочь.

Феба замерла.

— Мне? Помочь мне?

— Она помнит, что такое растить детей, и хочет что-нибудь сделать, чтобы тебе было полегче. Но тебе не так-то легко помочь, моя любовь.

— Ты поэтому так быстро согласился, потому что думал, что я откажусь?

— Скажем так — я сразу понял, что очень этого хочу.

— И чем же именно, по-твоему, мы будем заниматься в Хиббинге? — Хиббинг был городом с населением пятнадцать тысяч человек, меньше чем даже Айова-Сити.

— Чем мы будем заниматься? — переспросил Джайлс. — Мы будем заниматься любовью.

И они действительно занимались именно этим. Да, они сходили поужинать, да, они отправились посмотреть большую шахту и посетили среднюю школу с хрустальными люстрами и мраморными лестницами, оплаченными компанией, владеющей шахтами. Но в основном они занимались сексом.

Им не нужно было ничего делать — ни готовить еду, ни обзванивать по телефону родителей неуспевающих учеников. Феба даже не беспокоилась о Томасе.

И когда они сели в машину, чтобы возвращаться на озеро, она села на среднее сиденье, чтобы быть рядом с Джайлсом. Она не помнила, когда последний раз это делала. Во всяком случае, не в этом автомобиле — ни разу.

— Со мной было не очень-то весело последний год, да? — спросила она.

Джайлс проверил зеркальце заднего обзора, а потом обнял ее за плечи.

— Феба, любимая моя, веселье всегда было твоим слабым местом.

— Но с тех пор как умерла мама, стало еще хуже, верно?

— Да, — просто ответил он. Джайлс никогда ей не лгал. — Ты погрузилась в скорбь.

Ее друзья евреи говорили, что их религия даст им один год на скорбь по умершему. После этого человек обязан вернуться к полнокровной жизни, снова обрести ее радости. Феба всегда считала это разумным и здоровым.

Но мама умерла уже более полутора лет назад.

— Я зациклилась, — сказала она. — Я так хочу перестать думать о маме, но не могу.

Джайлс кивнул. Он понимал.

— Ты тревожился за меня? — спросила она. Она не любила, когда из-за нее тревожились люди.

— Да, — снова ответил он. — И мне было немного обидно, — честно добавил он. — Иногда кажется, что для тебя важнее быть дочерью своей матери, чем моей женой или матерью наших детей.

Феба почувствовала, как покалывающая волна жара пробежала по спине, достигла лица, потекла по рукам. Она почувствовала стыд.

— О, Джайлс…

Его рука крепче обняла ее за плечи.

— Не кори себя так сильно. Мы только что провели вместе восхитительные сутки. Пусть это будет новым началом.

Они были уже близко от дома. Джайлс вел машину медленно, явно не спеша возвращаться. Поднявшись на пригорок, они увидели идущую им навстречу маленькую группу. Это были Элли, две младшие девочки и Эми. Клер и Эмили запрыгали, увидев автомобиль, закричали, прося Джайлса остановиться и довезти их до дома на заднем откидном борту.

Только на озере детям позволялось сидеть свесив ноги на откидном борту фургона. Джайлс остановил машину, вышел и откинул его для них. Дети бросились на обочину, чтобы набрать веток, которыми собирались во время движения выводить на песке разные узоры. Эми сказала, что проедется сзади вместе со всеми. Элли села на переднее сиденье рядом с Фебой. Феба обняла ее.

— Томас вел себя отлично, — доложила девочка. — Гвен велела нам с Ником и Мэгги есть вместе с ней в новом доме, чтобы он поменьше меня видел.

— Надеюсь, было весело, — сказала Феба.

Элли наклонила голову, но Феба заметила, что она покраснела.

— Да.

Значит, Ник не отдал открыто предпочтение кому-то из девочек.

Феба была ему благодарна.

Теперь Джайлс ехал еще медленнее из-за откинутого заднего борта, но скоро они все равно уже были у домиков. Холли и Гвен вышли на улицу поздороваться с ними.

— Томас только что уснул, — сообщила Гвен.

— Тогда не будем его будить, — сказала Феба. Ей ужасно хотелось увидеть сына, но можно было и потерпеть. — Что насчет путешествия на каноэ? — спросила она у Холли. — Вы получили разрешение?

Да, получила. Для такой большой группы им нужно было два разрешения, но на поездку среди недели она смогла их достать.

— Так что вы едете в среду, — сказала Холли.

Было воскресенье.

— Думаю, следует начинать продумывать меню, — сказала Феба. Необходимо столько всего сделать: запланировать, купить, уложить. — Нам, наверное, надо поехать в город…