Да еще сам факт, что в Москву я приехала из бывшей союзной республики, свидетельствует о том, что проблемы независимых нынешних государств, образовавшихся вместо них, мне, как и всем моим землякам-ташкентцам, ныне живущим в столице, совсем не чужды. И Украина в этом плане исключения для нас не составляет. В первые годы после развала Союза мы все, кстати, мечтали и ждали с нетерпением, что вот-вот СССР восстановится. Что по-другому и быть не может и не должно. Что, в конце концов, придет на политический небосклон яркая личность типа долговязого французского генерала Шарля де Голля и объединит всех нас если не мудрым словом, то уж, на худой конец, огнем и мечом. Но время шло, а на политическом небосклоне такая личность все не появлялась и не появлялась. А теперь я думаю, что не появится никогда. А может, в нынешних условиях такие люди и не нужны. Да и объединяться уже давно никто не хочет. А жаль. Очень жаль. Вы что думаете, мы бы сюда в Москву поехали собирать крошки, бросив настоящий хлеб и сытую благополучную жизнь у себя дома? Да никогда. Уж поверьте мне. Нам еще повезло. Многие наши друзья и соседи, которые там были ближе, чем здесь родственники, вообще потеряв работу, в Германию, например, переехали. Шутка ли, в Германии сейчас чуть ли не пять миллионов, ну уж за три это точно, наших соотечественников проживают. Считай, целое государство вынужденных переселенцев, влачащих на своей социалке совсем безрадостное существование. А сколько фронтовиков туда подались, клюнув на возможность получения нормальной пенсии участников войны…
      Я, например, знаю одну ташкентскую семью, которая сразу же после распада советской империи укатила по еврейской линии в небольшой городок под Мюнхен. Причем их главным козырем был почти девяностолетний дед-фронтовик, заслуженный ветеран, инвалид войны, почти слепой к этому времени. Так вот он даже не знал до конца дней своих, что находится в Германии, и непременно, чуть не каждый день, нес, что называется, по кочкам проклятых фашистов, из-за которых он под Смоленском потерял ногу. А его бесчисленные родные — дети, внуки и правнуки, жившие на его достойную военную пенсию, упорно хранили молчание, повторяя при этом: «Очень хорошо, что ранило не голову, а то бы нам всем плохо было».
      Олег внимательно слушал, удивляясь тем совпадениям, в частности, связанным с ташкентскими знакомыми Ольги, о которых он даже предположить не мог раньше.
      — А знаешь, Неля, что я тебе хотел сказать? Как-то не так давно, как ты можешь подумать, но где-то еще до горбачевской перестройки, я несколько раз ездил в твой любимый Ташкент в командировки. Меня тогда очень судьба иконы одной интересовала, а следы ее вели как раз в Узбекистан. Так вот тогда-то я и узнал о Великом князе Николае Константиновиче Романове — дяде царя Николая Второго, о котором ты сейчас вспомнила. Будет время, подробней поговорим об этом. Уверен, что ты об этом знаешь не меньше других, а скорей всего гораздо больше. У меня там, в Ташкенте, довольно много важных встреч было, да и с интересными людьми познакомился, добрыми, открытыми, всесторонне образованными. И сам город на меня очень хорошее, яркое, солнечное даже, впечатление произвел — современный, красивый, светлый, сказка Востока, да и только, — перекрикивая изо всех сил очередной раз прозвучавший припев «Ты ж мене пидманула…», перегнувшись через стол, сообщил Олег. — И, кстати, многие фамилии из тех, что ты довольно часто вспоминаешь, встречались тогда мне тоже. Так что ты вполне могла бы быть моим консультантом по этому вопросу. Так ведь? Учти, что это дело, мы его вместе с моей женой ведем, еще далеко не окончено. Так что работы у нас в этом направлении, можно сказать, непочатый край.
      — Ой, как хорошо. Ты даже не представляешь, как все это интересно. Но таких историй про ташкентских жителей, в том числе про господ ташкентцев, как я их называю, относя к их числу и Николая Константиновича Романова, и его жену Надежду фон Дрейер, и, конечно, небезызвестного Александра Федоровича Керенского, жившего в Ташкенте на улице Гоголя, да и брата Верховного главнокомандующего генерала Лавра Корнилова, который после революции был военным стратегом у басмачей, и многих других, намного больше меня знает моя мама. Она, кстати, была с некоторыми их родными и близкими довольно хорошо знакома. В том числе прекрасно знала многих живших там немцев, после крушения Союза уехавших на свою историческую родину. Не зря же ее называли ходячей энциклопедией ташкентской жизни. Вот почему я и хотела тебя с ней познакомить. Тем более, зная, что родственники вашей жены тоже там когда-то жили. Наверняка у них много общих знакомых найдется. А вы, наверное, Олег Павлович, совершенно о другом подумали, когда я вам про нее сказала, так ведь? Ну, уж проявите смелость, скажите, что так. В этом как раз я ничего зазорного не вижу. Нормальная реакция нормального семейного человека. Если бы все к семье так относились, как вы…
      Не бойтесь, Олег Павлович. Я же предупредила еще в Вене, что я девушка очень удобная, не навязчивая, не вредная и не приставучая, толерантная, как сейчас говорят. Если надо — приду, не надо — не приду. А мама моя вам, уверена, очень понравится своими бесконечными рассказами о прошлом. Она очень любит слушателей и прекрасно готовит. А что касается вашей жены, то, будьте уверены, она-то уж обо мне ничего и никогда не узнает. И о нашей дружбе с вами не догадается. От меня, уже точно, никогда и никто ничего не услышит и не узнает. Неля в этом плане — могила. Так что не сомневайтесь, Нелли вас не пидманула и не пидвела, как поют нынче в этой корчме гарни хлопци з Украины.
      — Да, дорогая Неля, — вновь перекрикивая голосистых парней, прокричал через столик Олег, — ты даже не представляешь, как дорого стоят твои слова. Молодец! Вовремя все просчитала и вовремя меня предупредила. А то я на самом деле испугался и хотел, если честно, поговорить с тобой именно об этом. Ну, слава богу, ты камень с моей души сняла. За это даже стоит отдельно выпить. Давай? Хороша сегодня горилка, аж за душу берет и, главное, к месту.
      — Пока ты, Олег, заказываешь фруктовый салат, я тебе пару стихотворений модной поэтессы, даже четверостиший, чтобы не наскучить, прочту. Ладно? Ну, хорошо. Вот, например:
 
«А я в кровь растираю глаза
Жду в Москве
Не Письма
Не Известий
Не Тебя
Не Ее
Не Креста…»,
 
      — как, нравится?
      Или вот еще:
 
«И снится Вам
Она
Та (почему-то)
Снится (рядом-то с девонькой лежа)
сука с черными волосами и длинными белыми пальцами
Обнимаете вы ее (суку)
Крепко-крепко
И говорите.
И чувствуете свои слова и нежность
Милая моя
Солнышко лесное…»,
 
      — а как ты к этому отнесешься?
      — Знаешь, моя дорогая, что-то у тебя, видно, со слухом не слишком хорошо. Признаюсь, мне не очень, мягко говоря, нравятся такие поэты или поэтессы и их сочинения. Потом ты свои четверостишья подобрала в каком-то одном ключе, с определенным подтекстом, что ли. Вот, например, из второго отрывка мне нравятся только две последние строчки. Но, насколько я знаю, они написаны еще в дни моей молодости и далеко не тем автором, которого ты цитируешь, а выдающимся советским бардом, прекрасным журналистом и актером Юрием Визбором, с блеском сыгравшим к тому же небезызвестного тебе партайгеноссе Мартина Бормана в «Семнадцати мгновениях весны», если, конечно, мне память не изменяет. Кстати, каким был на самом деле один из главных военных преступников, заочно осужденный Нюрнбергским трибуналом, и как он выглядел в жизни, думаю, мало кто знал и знает. Наши люди представляют его себе с лицом Визбора. Это так же, как Брежнев, как мне рассказывали, чуть ли не до конца дней своих считал, что Штирлиц — реальный персонаж. Ладно, наш фруктовый коктейль уже принесли, и чем читать такие «замечательные» стихи, нам лучше с тобой выпить теперь хорошего коньячку в завершение нашей великолепной интересной и содержательной сегодняшней встречи.
      — Ну, подожди ты, не забывай, я же по базовому образованию все же актриса. И хочу, прежде чем поднять этот бокал, прочесть тебе еще один малюсенький-прималюсенький отрывок того же автора, вернее — авторши. Уж наберись, будь добр, немного терпения, выслушай Нелечку. Вот это тебе наверняка понравится:
 
«Сейчас ночь,
а утром ты увидишь город…
Киевский и Белорусский,
Шлюшек, бомжей и голод…»
 
      — Ну, ты, как говорит главный герой одного из недавних фильмов, блин, даешь. Эта ахинея мне меньше всех предыдущих изысков нравится. Да и может ли такое вообще нравиться? Ты как думаешь, меня что, по-твоему, танк в голову, что ли, ранил, чтобы я такие стихи начал воспринимать? Я все-таки в университете, моя дорогая, учился, да и родители меня не в дровах нашли, чтобы я такой поэзией под конец жизни увлекся. Хотя, кто его знает, может, в этом что-то и есть. Но чтобы тебя не обижать, считаю, что пора замять эту малоперспективную тему и перейти к чему-нибудь более серьезному и интересному. Ну, к примеру, к тому же коньяку, а? Что скажешь?
      — Это предложение заслуживает особого внимания, — ответила Нелли Петровна, театрально подняв фужер и громко чокнувшись с Олегом. — А знаешь, хотела тебя спросить, — сказала она, отпив глоток «Хеннесси» и выждав небольшую паузу. — Ты сказал о какой-то чудотворной иконе, которую вы с женой давно ищете. Скажи, как хоть она называется и почему вы решили именно ее найти, а не какую-нибудь другую. Понимаешь, я тут как-то на экскурсию по Подмосковью ездила с друзьями. Я девушка свободная, времени у меня хоть отбавляй, так что иногда совершаю и такие путешествия. В театр одна я ходить не привыкла, на концерты — тем более, в «Ле клаб» на Таганке одной тоже как-то не с руки, подруг свободных у меня нет, так что вся моя жизнь — это дом — работа, работа — дом. Но иногда мои еще ташкентские знакомые звонят и приглашают вместе с ними на какие-нибудь интересные экскурсии. То в Суздаль, то куда-нибудь в музей. Была бы машина, я бы, наверное, и сама поездила, но пока это только в планах на будущее. Так вот, как-то довелось мне поездить с приятелями по подмосковным храмам. Скажу тебе, что, оказывается, в Московской области находится более трехсот православных святынь, первое место среди которых занимают как раз чудотворные иконы. Например, из тех, что я видела, назову такие, как чудотворная икона Божией Матери «Умиление», в храме Спаса Нерукотворного, что в усадьбе «Мураново» в Пушкинском районе, потом еще чудотворная икона «Страстная», что в храме Владимирской иконы Божией Матери в деревне Маврино в Щелковском районе. Огромное впечатление произвела на меня и чудотворная икона Колочской Божией Матери в Успенском Колоцком женском монастыре в деревне Колоцкое в Можайском районе. Совсем недалеко от Москвы в деревне Лукино Домодедовского района есть Крестовоздвиженский Иерусалимский женский монастырь. Так вот там находится чудотворная Иерусалимская икона Божией Матери, к которой, по словам настоятельницы монастыря игуменьи Екатерины, можно обратиться с любой просьбой. Чудотворная икона «Неупиваемая Чаша», к которой, оказывается, устремляются, как рассказала нам монахиня Георгия, сотни паломников, надеющихся получить исцеление от пьянства, курения, наркомании, — в подмосковном Серпухове, в Введенском Владычном женском монастыре. А как называется та икона, которую вы с женой ищете?
      — Наша называется «Спас Нерукотворный». Наверняка в своих экскурсиях по храмам ты такую, уверен, не раз видела. Эта икона очень популярна в России. Только наша особенная. И главная для нас с женой ее особенность заключается в том, что она не просто чудотворная — семейная реликвия, принадлежавшая еще предкам моей Ольги, понимаешь. Когда-то она, по преданью, конечно, принадлежала чуть ли не самому Емельяну Пугачеву. А потом оказалась у его писаря, сумевшего уберечь святое изображение от варваров и душегубов. Некоторое время Спас находился у прабабки моей жены Ольги, которую в ее честь так же и назвали, как ту знаменитую бабушку ее матери. То есть Ольгой. Только моя жена — Александровна, а ту звали Ольгой Петровной. Так-то вот. Ну ладно, это не суть важно. Важно другое. А именно то, что после революции странным образом, как рассказывают, икона исчезла из их дома. Вот и завещали ее найти моей жене. Она и ищет уже не один десяток лет, во всяком случае, сколько ее знаю, эта тема постоянно присутствует в нашей семье. А я уж, как ты догадываешься, в одной упряжке с ней. Тут много тайн, мистики. Как только мы выходим на след иконы, она буквально исчезает из наших рук. Икона старинная, чуть ли не из Византии, и очень дорогая. Может, в этом весь секрет? Не знаю. Где мы только ее ни искали. И в Германии были, и в Ташкент я, в общем-то, с этой целью ездил. А уж что касается ближайшего Подмосковья, то будь уверена, моя жена еще в студенческие годы основательно здесь все прошерстила. Но пока, к сожалению, результатов нет. Хотя она упорная, так что, уверен, обязательно найдем. Выполним завещание ее предков, это уж на все сто процентов. Ладно, не забивай себе голову чужими проблемами.
      Неожиданно он почувствовал спиной чей-то напряженный взгляд и сказал:
      — Неля, а ты погорячилась, сказав, что никто, а особенно моя жена, никогда не узнает о нашей с тобой встрече. У меня так никогда не бывает. Стоит только подумать, что не узнает, как все происходит наоборот, причем совершенно случайно, по независящим от меня причинам.
      С этими словами он повернулся вполоборота и в конце зала увидел Людмилу Романюк, о которой совсем недавно вспоминал, воскрешая в памяти свою последнюю поездку в Киев. Та мирно беседовала с каким-то пожилым мужчиной, и хотя видимых признаков своего присутствия не подавала, но Олег сразу понял, что засекла она его в момент. Поэтому он встал и направился к столику, за которым сидела Людмила, бойко беседуя скорей всего со своим очередным клиентом-хозяйственником. Решил, что лучше самому объявиться, пока Людмила не начала узнавать об этом у его жены по телефону.
      — Она сейчас закончит разговор и подойдет к нам, — сказал он, вернувшись на свое место. — Я тебя с Людой познакомлю. Она также любит путешествовать по подмосковным святыням, прекрасно водит машину, да и знает немало. Да и у вас с ней много общего. Она приехала в Москву, наверное, тогда же, когда и ты. Только не из Ташкента, а из Фрунзе, где окончила юрфак университета. Сама же она родом из Джамбула — небольшого азиатского городка. И муж ее, по-моему, также оттуда. Но он не любитель поездок и экскурсий. Так что с тебя причитается. Помимо прочего, Людмила очень известный адвокат, занимается хозяйственными спорами, арбитражными делами и тому подобными юридическими вопросами. Сейчас сама поймешь.
      Действительно, не прошло и десяти—пятнадцати минут, как Людмила уже сидела с ними за столиком — в модном джинсовом костюмчике песочного цвета, явно привезенном из последней поездки к дочери в Лондон, — и бойко рассказывала свои бесконечные адвокатские истории. И в контакт с Нелей она вступила, едва успев сесть на стул рядом и роясь в своей сумочке.
      — Представляешь, Олег, моя дочь с мужем задумали создать фирму в ЮАР. Так что на твою поддержку я рассчитываю. Хотя и не знаю пока, в чем это будет заключаться, — сказала она, удобно расположившись за столом и отпив глоток только что принесенного зеленого чая. — Хорошо? У нас с тобой, кроме прочего, масса незавершенных дел. Так что давай в ближайшее время встретимся, проговорим, наметим цели и пути их решения. А когда цели ясны и задачи определены, как говорил незабвенный Леонид Ильич Брежнев, — за работу, товарищи, так ведь?
      Дорогие друзья, адвокат Людмила Романюк советует вам внимательно смотреть на срок годности покупаемых вами пищевых продуктов. И вот почему. В случае, если он истек, я вам сейчас объясню, что нужно будет делать.
      Недавно, уже после моего возвращения из Англии, один из моих клиентов, которого мне передал сослуживец по коллегии адвокатов, к примеру, обратился за консультацией, столкнувшись с аналогичным фактом. Недалеко от своего дома он приобрел в известном супермаркете «Седьмой континент» упаковку некачественного детского творожка «Растишка», срок годности которого давно истек. Я, что бы вы думали, посоветовала ему, прежде всего, обратиться в санэпидстанцию своего округа. Не долго думая, он так и сделал. Вместе с испорченным детским продуктом этот человек по моему совету представил санитарным инспекторам и чек, подтверждающий покупку непригодного для питания творожка в соответствующем фирменном магазине. Так вот, санврачи не только произвели требуемую в таком случае экспертизу, но и, подтвердив в своих выводах опасение покупателя о негодности детского продукта, составили необходимый акт, подтверждающий этот факт.
      И что, как вы думаете, было дальше? Недолго разбирался с этим делом суд, получив к тому же все необходимые документы и документальные свидетельства данного дела. Своим решением в пользу данного гражданина за нанесение ему серьезного морального вреда с магазина, продавшего своему покупателю испорченный детский творожок «Растишка», суд взыскал сумму в размере одной тысячи долларов США. Правда, думаю, вполне восторжествовала. Вот так вот, знайте Людмилу и цените.
      И еще, никогда не верьте, советую вам, продавцам, когда они пытаются внушить мысль о том, что за некачественный товар несет якобы ответственность его производитель. Запомните: за выявленный брак товара несет ответственность, согласно действующему российскому законодательству, магазин, его реализовавший, и никто другой. А отнюдь не производитель, что пытаются вбить в головы своим покупателям продавцы. И относится это причем далеко не только к пищевым продуктам, но и к технике, к электронике, к холодильникам, стиральным машинам, телевизорам и т. д. и т. п. То есть ко всем без исключения товарам, реализуемым через торговую сеть на территории Российской Федерации.
      А вот что касается самих российских покупателей, то есть вас, то настоятельно советовала бы повнимательней относиться и ко всем своим покупкам, какими бы большими или маленькими они ни были, и к «сладким песням» продавцов, пытающихся во что бы то ни стало сбагрить свой, пусть даже негодный, товар, и, естественно, к грамотному, умелому использованию законов нашей страны, призванных защищать ваши неотъемлемые гражданские права и свободы. И еще помните, что Людмила Романюк всегда на вашей стороне. Вот так-то, дорогие друзья.
      Олег, кстати, хотела у тебя узнать, ты не прочь сходить со мной в «Ле клаб» на Таганке, а то мне одной не совсем охота, а мой муж, ты же знаешь, не большой любитель посещения таких заведений? А насчет тебя у него возражений не будет.
      — Людочка, солнышко, ситуация, что называется, на ловца и зверь. Примерно полчаса назад мы с Нелей обсуждали подобный вариант. Но я, как ты догадываешься, не по этой части, хотя не прочь бы был сходить туда с вами вместе, но времени совсем в обрез. Сходите вдвоем с Нелей, она с огромным удовольствием составит тебе компанию. А что там, кстати, будет?
      — Ну, что там может быть. Джаз, конечно. Завтра, к примеру, известный «Харлем биг-бэнд», ну и, конечно, сам Бутман. Годится, Неля? Ну, тогда я за тобой заеду после работы, а ты закажи нам места, вот телефон. Все. Заметано. Ну, ребята, мне нужно идти. Если хотите, то по дороге завезу вас домой. Отлично. Тогда ты, Олег, в темпе расплачивайся, а мне нужно еще кое-куда зайти. Жду внизу.
      С этими словами она схватила свою весьма вместительную сумочку, взяла в руку джинсовую куртку песочного цвета и быстрым шагом направилась по лестнице на первый этаж. Нелли Петровна последовала за ней. И вскоре Олег ждал их у выхода. Когда они покидали корчму «Тарас Бульба», залихватский хор вновь грянул свою удалую: «Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела…».
      Напевая крепко привязавшуюся к нему за вечер мелодию, Олег буквально через полчаса уже звонил в дверь своей квартиры. Ее открыла удивленная Ольга.
      — Что-то я звоню, звоню, а телефон у тебя все время отключен. Я уж забеспокоилась, мало ли что может случиться. Где ты был? Тебя с обеда нет на работе. В чем дело? Потом, я вижу, ты малость навеселе, да еще поешь. С тобой, мой дорогой, все ясно. Я так и знала, что ты встречался со своим другом Ковуном, сознайся. Не было случая, чтобы вы не поддали основательно. Сегодня, может, меньше, чем обычно, но все равно запашок есть. А я как раз мимо подъезда Ковуна с тяжеленными сумками проходила и подумала, что ты у него. Набрала твой номер, а телефон молчит. Надеялась, что домой вместе дойдем, ты мне поможешь. Еще хотела минералки возле нашего дома в армянском магазине купить. Но не тут-то было.
      — Клянусь, что не был у Ковуна. Я был, моя золотая, на важном мероприятии, пропустить которое просто не имел права. А что у тебя? Что-нибудь произошло, что ли?
      — Раз клянешься, значит, с тобой все ясно. Точно у Ковуна был, даже сомнений никаких нет. Ну ладно, твое дело. Но помни, что мне всегда не очень-то и нравятся ваши бесконечные посиделки. А мне сегодня, представляешь, наш школьный учитель математики Максим Петрович Хван приснился. Ты рано убежал утром, поэтому я тебе даже рассказать сон не успела. Это явно к какому-то событию, ты же знаешь, у меня всегда так бывает. Как увижу его во сне, значит точно, жди вестей. Скорей всего, со Спасом связанных. Причем, что удивительно, «кореец», как его все звали в школе, в этот раз ничего мне не говорил, а, высунувшись по пояс в окно, курил одну за другой свои любимые папиросы «Беломорканал». В результате сон у меня превратился в сплошной кошмар. Как будто я просидела по команде «смирно» за своей партой в течение двух уроков кряду в постоянном напряжении, каждую секунду ожидая от него чего-то совсем непредсказуемого и непредвиденного. А когда утром проснулась, тебя уже не было. Вот в таком напряжении и провела весь день. Голова просто трещит. Спать хочу невероятно. А тут еще ты со своим Ковуном как назло так поздно свои посиделки завершил. Надеюсь, кушать ты уже не хочешь? Тогда позвони Галке, узнай, как она, и ложись спать. А я уже пошла. Все. Спокойной ночи!

Глава вторая ПАМЯТЬ СЕРДЦА