Сью закусила губу. Все в кабинете понимали, что генерал выстрелил в десятку. Шокированный Вагнер, не слишком-то заботящийся обо всем Зорг – оба они понимали, что американка попалась. Что госпожа полковник дату знает. И сейчас произнесет ее, так или иначе.

– Хрен вы от меня что узнаете! – Негритянка рванулась в неожиданном пароксизме, протянув руку к сумке с гремучей змеей. Коты на столе насторожились; Зорг поднялся с узорчатого ковра и открыл свои ядовитые зубы; Вагнер стиснул пальцы на рукояти спрятанного в рукаве стилета. – Я американка и ничего вам не скажу. Даже если вы меня посадите на кол!

Барыла добродушно осклабился.

– Это всего лишь кнут, – повторил он уже звучавшую фразу. – А теперь пряничек, дорогая моя наполовину полька, можно сказать, сестренка. – Он открыл ящик стола и вынул оттуда пачку пожелтевших бумаг. – Это список содержимого того самого контейнера, который мне привезли из Берлина. – Его толстый палец перемещался по строчкам. – Ну вот, пожалуйста... Медицинский компьютер со всем оснащением. Чудная технология прошлого века. И что, Зюзя? Как только мы попадаем во времена без шенов, мы тут же сможем тебя вылечить. Вместо шестого класса чистоты уже через пять-десять минут ты будешь иметь первый. И сможешь родить себе чудного ребеночка. Чудную мини-Шоколадку.

– Нет. У меня отключили функции яичников. Всего лишь одним уколом.

– Слушай, Зузя, не за„бывай меня. В то время, когда шенов уже не будет, когда все это ваше дерьмо начнет работать, мы сможем вылечить тебя за пять минут. – Генерал показал на упаковочный лист содержимого контейнера. – Подумай... Ты сможешь иметь ребенка. Две, три штуки, даже десяток, если выдержишь. Будешь жить среди деревьев. В мире без всяческих климатических перемен, без мутантов, богатая и здоровая... Подумай, Зузя. С нашими людьми ты станешь настоящим полковником. Будешь участвовать в завоевании власти над миром. Опять же, дети... Знаешь, как это здорово, когда женщина кормит грудью такого вот короеда? Ведь не знаешь, – искушал он, – хотя тысячи раз представляла это, валяясь без сна в своей камере в Ленгли, правда? Вагнер мог бы кое-чего об этом порассказать, но ведь он мужчина и женщин не понимает. Тогда спроси у его жены. Спроси ее, здорово ли провожать пацана в детский сад? И приятно ли устраивать шашлык в саду? Лучше ли сделаться богатой, властной и ни о чем не думать, или же только и уметь, как только собирать и разбирать автомат с завязанными глазами? Ты подумай об этом, Зузя. И подумай еще над тем, что тебе дали эти твои дорогие Штаты. Перед этим тебя кастрировали, а когда запустят машину времени, ты попросту исчезнешь. Не будет войны, не будет шенов, но не будет и тебя, дорогая моя, чудная Сью Кристи-Андерсон. Ты попросту не появишься в том свете. А из этого исчезнешь. Как, впрочем, и весь этот мир.

Барыла щелкнул пальцами. Адъютант раздвинул стенку, показывая клетку с парой мутантов.

– Выбирай, дорогуша, – шепнул генерал. – Или они, – указал он пальцем на деформированные рожи своих спецов по допросам, – или я. А еще богатство, власть, беременное пузцо, любящий муж; еда, о которой ты и понятия не имела до сих пор; первый класс чистоты, деревья вокруг, чудесный климат... Думай, котик. Размышляй!

Негритянка расплакалась. Вагнер отвел глаза. Барыла же, наоборот, увлеченно приглядывался к женщине.

– Мне нужно в туалет, – шепнула Сью.

– Писай в кресло... Я тебя никуда не выпущу.

– Но мне надо!

– Пока не скажешь, никаких дел.

– Боже...

– Так как? – Генерал наполнил рюмку и поставил перед американкой подносик с бутербродами и русской икрой. – Надумала?

Негритянка заревела во весь голос. Слезы стекали у нее по подбородку. Барыла выложил перед ней фотографии собственных детей, подсовывая одну за другой, под самые глаза...

– Семнадцатого октября! – неожиданно взвизгнула негритянка! – Семнадцатого октября!!! – завыла она так, что можно было опасаться за сохранность ее голосовых связок.

Барыла расхохотался.

– С е м н а д ц а т о г о октября... – повторил он. – Чувство юмора у ваших инженеров, что ни говори, имеется. – Он поглядел на мутантов, чтобы узнать, говорит ли женщина правду. Оба кивнули.

Барыла сделал знак адъютанту.

– Застрели их, – указал он на мутантов в клетке. – Они нам уже не пригодятся.

Потом он повернулся к Вагнеру.

– Займешься Зузей, – зевая, отдал приказ. – Она едет с нами. Позаботься, озолоти, сейчас отведи в сортир. Шестнадцатого октября сбор на Грюнвальдской площади. Хочу там видеть весь твой отряд, жену, пацана, и что ты там желаешь забрать в путь сквозь тысячелетия... Господа, – глянул он на Вагнера и Зорга, – на сегодня это все. До свидания.

Они вышли на подкашивающихся ногах, услыхав лишь два выстрела из пистолетов генеральского адъютанта.

Шестнадцатого октября все уже было готово. Весь отряд наемников, люди, гепарды, птицы, коты и тигры тихонечко сидели в транспортерах, поставленных на Грюнвальдской площади. В радиусе действия излучателей Вогта располагалось еще шестьдесят грузовиков Барылы. Аня Вагнер болтала с американкой, но по ней было видно, что она волнуется. На ней была куцая футболочка, шорты и рюкзак, в котором она вырезала дырки, чтобы сидящий в нем мальчишка мог вытянуть ноги. На шею себе она повесила автомат. Лицо, разрисованное цветами камуфляжа пустыни, носило признаки старательного макияжа – реснички, бровки, румянец на щечках, помадочка с блеском... Она была готова к любым неожиданностям: к войне в условиях пустыни и к балу у царя Навуходоносора одновременно. Ее служанка выглядела намного лучше. У нее было уже два рюкзака – один висел сзади, а второй спереди. Но, судя по тому, как легко она двигалась, в рюкзаках располагались исключительно тряпки хозяйки. На плечах служанки висели два автомата Хеклера и Коха, в кобуре на бедре размещался Смит-энд-Вессон сорок пятого калибра. Помимо этого у нее имелся стилет, саперный нож, лопатка, огромный пробковый шлем и чарчаф камуфляжной раскраски. Вся семейка выглядела стадом идиотов. Но следовало учесть, что другие выглядели не лучше. У Марты имелся граммофон с заводной ручкой и гигантским раструбом, у Долгорукова же – три его арабские любовницы, упакованные в товарном люке бронированного транспортера.

Барыла, правда, не обращал на все это внимания. Он подковылял на своих коротеньких ножках, очень вежливо, с врожденной куртуазностью поздравляя Анку.

– Андрюша, – заговорил он, глядя при этом так, что любой, знавший подобный взгляд, уделывался от страха. – Знаешь, почему для этого похода я выбрал именно тебя? Поскольку ты самый служивый офицер Твердыни Вроцлав. Так что не подведи меня, сволочь! В противном случае, ты знаешь...

Вагнер отдал честь и тут же заорал, чуть ли не рвя собственные голосовые связки:

– Иван! Хайни! Зорг! Схватить военнослужащих за сраки и так и держать!!! Чтобы никакая зараза и моргнуть не смогла, как только не по уставу...

Лейтенанты заорали на своих подчиненных. Войско польское, самым тщательнейшим образом отобранная рота, состоящая из людей со славянской внешностью, то есть, одни только блондины и блондинки с голубыми глазами, было перепугано наемниками уже с самого начала. Они ведь и на самом деле знали службу исключительно в почетных караулах... Парни и девушки с пшеничного цвета волосами отшатывались только лишь при виде Вагнера, Зорг же доводил их до кататонии. Лейтенант же, злой как тысяча чертей, потому что уже успел заработать два пинка в зад от своего майора, метался среди солдат, только и выискивая оказии заставить кого-нибудь проползти по площади, туда и назад, раз, эдак, шестьсот. У сержантов через четверть часа на губах была пена от постоянных воплей. Ефрейторы молились о том, что только бы дожить до утра. Простые солдаты прощались с жизнью. Животные попросту пытались как-то спрятаться в самых темных уголках своих транспортеров. Хайни бегал со снятым с предохранителя парабеллумом, Иван вышагивал со своим кожаным бичом... Вагнер орал на них при каждой возможности, поэтому сами они становились все более опасными. Роте почетного караула казалось, что уже наступил день Страшного суда.

Барыла добродушно успокаивал насмерть перепуганных солдат, затем подошел к Вагнеру.

– А здорово ты их дрессируешь. – Он усмехнулся на все тридцать два. – Мне твой стиль работы нравится...

Он глянул на последние лучи солнца, отблескивающие на покрывавшем весь город фуллеровском куполе. Его адъютант разложил на гусенице ближайшего транспортера вышитую вручную салфетку, поставил на нее две хрустальные рюмки и наполнил их из бутылки, обмотанной в белоснежную ткань. Рядом с рюмками он выставил блюдца с паприкой, фаршированным луком, маринованными грибочками и небольшой котелок с сосисками.

– На здоровье! – Барыла выпил свою рюмку первым. – Ну, Андрюша, пей. Хватит стрессов, потому что сделаешься импотентом и не сможешь подарить своей замечательной женке второго ребенка.

Вагнер выпил свою порцию, закусил грибочком. Шикарные рыжики, черт, только генерал мог себе позволить нечто подобное.

Барыла кивнул адъютанту, и тот немедленно подскочил с бутылкой.

– Ну так как? – глянул генерал на часы. – Скоро трогаемся.

– Куда, интересно?

– Гмм... Этого не знают даже американцы. – Генерал выпил вторую рюмку и взял от адъютанта наколотую на вилку сосиску. Вагнер сделал то же самое. – Необходимо такое колоссальное количество энергии, чтобы Земля «отпрыгнула» во времени, что это должно длиться крайне быстро, так что излучатели не смогут настроиться всего лишь за наносекунду. Мы останемся во временах, выбранных совершенно случайным образом.

– Юлий Цезарь? Динозавры? Времена Пана Яна?

– Это был бы самый паршивый вариант. – Барыла, вопреки своей внешности, на самом деле был чертовски умным человеком. – Но, к счастью, войны, вопреки сложившимся представлениям, всего лишь небольшой обломок времени, в течение которого человечество существовало.

– Остается еще чума, фашизм, крах климата...

– Успокойся, Анджей... Ко всем болезням у нас имеется иммунитет. А если мы и попадем в, скажем, 1942 год, то даже гитлеровцы захотят торговать с нами, чтобы узнать, как действуют наши технологии. Они нам душу продадут, лишь бы узнать, что такое современная химия.

– Или продадут нам душу, или засадят в концлагерь.

– Не нужно паниковать, мой мальчик. В моем контейнере имеется индукционный пояс и дематериализатор. Как только появится электрический ток, все эти американские цацки тоже начнут действовать. И герр Гитлер, выстроивший для меня кабинет в Управлении, сможет мне только задницу вылизывать.

Вагнер опрокинул в горло следующую рюмку и закусил рыжиком в пикантном рассоле.

– А если мы очутимся в эре динозавров?

– Что поделать. Тогда начнем человечество наново.

– А если во времена гуситских войн?

Барыла на это только покачал головой.

– Всех этих дурацких рыцарей мы просто высечем автоматным огнем.

– И на сколько нам хватит боеприпасов?

– Анджей, мальчик мой... – Генерал вновь жестом приказал наполнить рюмки. – А ты как считаешь? Что у меня на этих грузовиках? Порох, патроны, снаряды? Нет! Там у меня оборудование для производства нужных нам вещей в любых условиях. В любые времена. К этой миссии я готовился долго.

– Ну ладно. – Вагнер первым протянул руку за рюмкой. – Если мы попадем во времена, где уже имеется электроника, то из шестидесяти грузовиков нам пригодится только один... Американский контейнер с оборудованием.

– Ошибаешься, парень, – Барыла тоже выпил свою водку. – Ты меня недооцениваешь. Тогда, Андрей, мы применим «план Б».

– Что мы тогда применим?

– Позволь, пока что придержать тебя в неведении. Пока что же держи своих людей в готовности. – Барыла глянул на часы и направился в сторону штабного транспортера. – Мы можем отправиться в путь в любую минуту, если только Зузя, конечно, не наврала нам.

Вагнер только пожал плечами.

Потом он наорал на своих офицеров. Те, в свою очередь, задрали своих людей и животных. Потом все уже ждали, сидя на корточках, покуривая сигареты и глуша потихоньку водку. Время тянулось немилосердно. Вокруг была темнота...

Вокруг было темно. Если даже кто-то и заметил вспышку, вызванную действием машины времени, помещенной американцами на орбите Земли, то отреагировать не успел. Наносекунда – это слишком мало для какой-либо реакции. Вагнер очнулся и закричал, потому что в лицо ему летело нечто странное. А где же купол Фуллера??? Господи... Ведь это же снег! Снег с дождем... кажется. Когда-то он о чем-то таком читал. Купола не было. Он видел несколько домов, которые помнил, но вот большинство других... А кроме того... Кроме того он видел фонарь... Божечки дорогие... Фонари с электрическим освещением! Куда же они попали? Куда? Грюнвальдская площадь казалась какой-то пустой. Господи Иисусе! Наверняка в 1945 году, когда из нее сделали аэродром. Боже! Нет! Погоди, погоди... В 1945 не было электрических фонарей, и повсюду летали русские бомбардировщики. Спокойно... У фашистов не могло быть натриевых ламп. – Вагнер прочитал все книги по истории, которые только имелись в городской библиотеке. Спокойно. Вот только этот ужасный холод.

Катастрофа произошла секундой позже. «Шкода Фаворит», это он знал абсолютно точно, поскольку со всей тщательностью ознакомился со всеми абсолютно книжками, въебалась в один из грузовиков Барылы. Господи, какой грохот. Сзади же, в бронированный транспортер трахнулось серебристое «вольво». А сбоку, в следующий грузовик ударил автобус «хюндаи», и там были самые серьезные потери, потому что у пассажиров не было ни поясов безопасности, ни воздушных подушек. И все разбили себе рожи. Неожиданное появление, буквально материализация из пустоты, транспортеров и шести десятков грузовиков посреди площади полностью дезориентировало водителей, живших двести лет назад.

– Индукционный пояс! – орал из своего транспортера Барыла. – Индукционный пояс!!!

Вагнер приказал разбить стекло, которым был залит американский контейнер. С помощью топоров это было сделано за мгновение. Майор шелестел пожелтевшими бумажками, описывающими содержимое. Еще один автомобиль влепился в сгоревший излучатель Вогта. Кажется, «фиат»? Кто-то уже грозил кулаками на тротуаре. Кто-то звал полицию.

– Господи Иисусе... Долгоруков, ферфлюхте! Индукционный пояс! Нах обен слева.

Иван совершил чудо. Каким-то образом ему удалось протиснуться в контейнер. Через секунду он уже выкинул наружу пояс, который видел впервые в жизни. Наемники растянули его по мостовой. Господи! Все в порядке. Здешние ведь пересылали электроэнергию под землей. Индукционный пояс тут же начал заряжать аккумуляторы американских игрушек в контейнере.

К ним на своих кривых коротких ножках уже бежал Барыла.

– Парализаторы, Вагнер! Парализаторы!

– Тащи парализаторы! – завопил майор.

– Майн Готт... а как они выглядят? – спросила Марта.

Долгоруков был неоценим, уже вытаскивая излучатели из контейнера.

– Где мы? – кричал на ходу Барыла. – Какой это век? Девятнадцатый? Двадцатый?

Вагнер подскочил к ближайшему прохожему. Вырвав револьвер из кобуры, он размышлял над тем, не следует ли сделать предупредительный выстрел в воздух. Огнестрельное оружие могло здесь и не произвести впечатления. Но впечатление на прохожего, пожилого мужчину в каком-то странном плаще, произвел Зорг, который оперся передними лапами ему на плечи.

– Какой сегодня день?

– Д-д-двадцатое ноября, – заикаясь, еле произнес тот.

– Какого года?

– Две тысячи первого, – прошептал мужчина, пошатываясь под весом Зорга. – Это что, какой-то цирк? Сейчас вам полиция устроит, потому что он должен быть в наморднике.

– Двадцать первый век! – крикнул Вагнер. – Самое начало!

– Попадение идеальное, – буркнул Барыла. – План Б. План Б...

Сбоку подошла голая чешская сигнальщица. Одним своим видом она довела прохожего чуть ли не до апоплексии. Но... В руках у нее был уже частично заряженный парализатор. Она прицелилась в пошатывающегося прохожего и нажала на курок. Глаза у того закатились. Вместе с Вагнером чешка посадила его на подмороженном газоне. Девица дрожала и была покрыта гусиной шкурой. При этом она еще щелкала зубами.

– Чего это??? – перепугано разглядывалась она по сторонам.

– Снег, елки зеленые! – крикнул в ответ Вагнер. – Ноябрь месяц. – Он успел глянуть на часы мужчины, которого они временно парализовали. Хорошо еще, что у того были обыкновенные часы, потому что показаний электронного хронометра Вагнер бы просто не понял. Шесть утра. Класс! Движение почти что никакое.

Раздался писк покрышек. Огромный красный автобус влепился прямиком в транспортер Барылы. Взбешенный водитель открыл дверь и выкатился наружу.

– Кто вам разрешил стоять тут без огней, припиздки!!!??? – начал орать он. – Полиция! Полиция!!!

Хайни парализовал его буквально частичкой мощности чудесной игрушки, проектанты которой еще даже и не родились. Но вокруг уже собирались люди, глядя с изумлением на машины словно из кошмарного сна и на солдат, одетых в бурнусы и тюрбаны, хотя с неба сыпали снег с дождем. Откуда-то сбоку раздался ужасно громкий вой сирены. Полицейская патрульная машина. Точно такая, как на фотографиях из древних книжек. К счастью, Хайни подскочил с парализатором еще до того, как стражи порядка успели выйти. Американские игрушки работали исключительно. И это после сотни лет бездеятельности. После аварийной зарядки неиспользуемых кучу лет аккумуляторов с помощью военного индукционного пояса. После переноса во времени... Эта технология, которая на самом деле должна была появиться только в будущем, работала как часики! Потому что вокруг не было шенов! Кайф!!! Марта вытащила из контейнера импульсную пушку и теперь по складам читала инструкцию по обслуживанию. Голая чешка парализовала какого-то прохожего, сорвала с него куртку и напялила на себя. Тем не менее, ногами она притопывала. Счастье еще, что им не были опасны здешние болезни. На них показывали пальцами. Не менее десятка прохожих вынуло из карманов нечто, что Вагнер идентифицировал как сотовые телефоны. Ему не хотелось гадать, куда они звонили.

– Рассредоточиваться!!! – завопил он. – Рассредоточься!!! Парализаторами их!!!

Наемники парализовали зевак. Некоторые из закутанных в толстую одежду прохожих начали бежать, продолжая что-то выкрикивать в свои карманные телефоны. Боже! Ведь сейчас сюда пришлют полицию? Армию?

Барыла оценил ситуацию точно так же, как и майор.

– Рассредоточься! – орал он. – Раздать радиостанции из контейнера. Офицеры ведут отдельные группы к местам концентрации!

Иван, Хайни и какой-то блондинчик из роты почетного караула как раз взламывали сургучные печати на конвертах, относящихся к «плану Б». Примчались еще две шумные патрульные машины и столь же громогласная карета скорой помощи, но Марта влепила в них из импульсной пушки. Шикарное оружие для путешествий во времени. Оно не наносило ущерба людям, не уничтожала машин. Вагнер трясся от холода. Он мельком глянул на свою жену, сидящую в транспортере. Вместе со служанкой они напяливали на себя все, что у той имелось в рюкзаках, и пытались закутать ребенка. Пробковые шлемы все чаще летели на мостовую. Люди пытались штыками как-то приспособить собственные одеяла, делая из них что-то вроде пончо, чтобы хоть как-то помочь уже имеющимся бурнусам и мундирам в тропическом исполнении.

К Вагнеру подскочил Зорг, докладывая, что необходимо где-нибудь добыть план города. К счастью, майор знал, как это сделать в данные времена. Долгие часы, проведенные в библиотеке, именно сейчас начинали давать свои проценты. Он подскочил к ближайшему киоску.

– Дайте, пожалуйста, план города, – процитировал Вагнер по памяти, пытаясь говорить на самом чистом польском. Все равно, заспанная девица, которая как раз открывала свою лавочку, поняла его с большим трудом.

– План? Четыре пятьдесят, – зевнула она во весь рот.

Вагнер бросил ей золотую монету с чудесным изображением польского орла.

– Сдачи не надо.

– Блин, а это еще что такое? – Девица пялилась на номинал: сто тысяч польских злотых. – Что это еще за приколы?

Вагнер достал из кошелька горсть золотых монет и бросил на покрытый цветастыми журналами прилавок.

– Держи. Дай мне план.

– Да заберите свои дурацкие жетоны. Четыре пятьдесят! Могу дать подешевле, девяносто седьмого года, всего за три семьдесят.

К счастью, майор был готов к любым обстоятельствам. Он вынул из сумки нечто ужасно ценное – настоящую свеженькую морковку, даже с зелененьким хвостиком.

– Я дам ее тебе за план города, – заговорщическим тоном сказал Вагнер. – Самая настоящая. Понюхай...

Девица покосилась на морковку.

– Сумасшедший! Придурок! – завопила вдруг она и попыталась закрыть окошечко киоска.

Вагнер совсем потерял голову и рванул из кобуры револьвер. Рукоятью он разбил стекло и схватил пачку карт, закрепленных на стеллаже резинкой. И тут девица пшикнула ему чем-то в лицо. Майор чуть не сошел с ума от боли.

– Зорг! Я утратил зрение. Берешь командование на себя.

– Спокойно... – Сбоку подошел Барыла, которому осточертела эта заминка. – Наверняка перечный газ. А может иприт? Понятия не имею, какими боевыми газами в аэрозоли пользовались их гражданские лица.

Он поднял майора с земли и плеснул ему в лицо водой из баклажки.

– Идиотка! – гыркнул генерал.

– Что это вы? – вынырнула из-за прилавка девица, все еще держа в руке небольшой баллончик. – Он мне стекло разбил! Полиция!

Барыла бросил ей слиток золота.

– Полиция... полиция... – передразнил он перепуганную женщину. – Может сразу на помощь весь Варшавский Договор вызовешь.

– Так ведь его уже нет. – Девица зыркнула на слиток. – Ну, правда... – Она проверила ногтем металл. – НАТО вызывать и вправду не стану.

Барыла подтолкнул майора в сторону транспортеров, а сам развернул добытый с таким трудом и жертвами план города.

– Добре... Рассредоточение в соответствии с приказами, – скомандовал он. – Вагнер? Видишь уже хоть что-нибудь?

– Нихрена! Теплые слезы стекали по воспалившимся щекам. – Поймала меня, пизда!

– Возьми себя в руки и хватит истерик. – Генерал освещал карту пробиркой с химическим светом. Потом он вернулся к киоску и за второй слиток купил себе электрический фонарик. Заинтригованная девица даже вставила ему две батарейки и показала, как пользоваться. Но выражение, мягко сказать, удивления, с ее лица не сходил.

– Замечательно. – Барыла явно нашел на плане то, чего искал. – Бери парней за жопу и выполняй приказы!

– Зорг! – Вагнер пытался хоть что-то увидеть с помощью залитых слезами и жгущих глаз. – Рассредоточивайтесь! Быстрее! Если кто пернет не по уставу, приказывай расстрелять на месте!

Группа молниеносно разделилась на четыре отряда поменьше. Каждый из них направился в противоположном направлении. Вагнер, еще не совсем в себе, на транспортере с женой, ребенком и служанкой, с многочисленным семейством Барылы и «штурмовиками» из роты почетного караула, протирал слезящиеся глаза. Боже, как вокруг было пусто!

– Поехали!

Водитель, ослепленный все более многочисленными фарами ехавших с противоположной стороны машин, паниковал. Кто-то врезался им в бок. Чудовищные отзвуки прессуемого железа... Кто-то начал кричать. Еще две патрульные машины и скорая помощь. Марта, укрывшись за броневыми плитами на крыше транспортера, стреляла из импульсной пушки. А те, о чудо, совершенно не отвечали огнем. Их транспортер не мог зажечь фары, потому что их попросту не имел. И буквально через секунду они вновь врезались в какой-то автомобиль. Визг гусениц, скользящих на булыжниках мостовой при отступлении, вопли водителей, звон чего-то уже совершенно неправдоподобного, едущего по рельсам в самом центре города... Железная дорога? Освещенный электрическими огнями трамвай? Что это было? Что это было??? Мамочки мои!!!... Вагнер пересчитывал машины своей группы. Двадцать транспортеров и пятнадцать грузовиков сбились в невероятную кашу. Ни о каком строе не могло быть и речи. Никто ведь не готовил их к ночной поездке. В эту секунду один из паровых грузовиков сбил уличный фонарь. Прохожие звонили в различные службы, докладывая о каки-то сумасшедших в странных машинах, мающихся дурью в самом центре города.

– Пан генерал, – Вагнер сполз по лазу в командный центр. – Мы не справимся!

– Не паникуй.

– Мы очутились во временах, где имеется электроника. Надо сдаваться. Это единственный наш шанс. Будем торговать нашими знаниями и химией, которая им неизвестна.

– Не паникуй, Андрюша.

– Сейчас они пришлют сюда вертолеты! И маленькие танки с двигателями на солярке, но с огромными пушками! И вообще, сбросят на нас атомную бомбу!

На это Барыла только слегка усмехнулся.

– Выполняй приказы, Анджей. Дуй назад, наверх.

Вагнер вскарабкался по лесенке и снова выставил голову из люка. Он глянул на чешскую сигнальщицу в чужой куртке, но та сейчас мало могла пригодиться. Семафор ночью мало мог пригодиться, и девица, кусая язык, изучала инструкцию своей новенькой американской радиостанции. Она просто не знала, как связаться с остальными группами, щелкала переключателями наугад, но кроме шумов в динамике ей ничего добиться не удавалось.

Долбаный план Б. Они въехали на Грюнвальдский мост. Божечки, как же вокруг было пусто! Пусто и густо одновременно. Домов меньше, зато машин дочерта. Здесь на мосту не удалось бы устроить даже самой маленькой кафешки. Впрочем, он и так был очень узким. Шнуры слепящих фарами автомобилей занимали все полосы мостовой. Прохожие на тротуарах показывали на их машины пальцами. Вновь многие из них куда-то звонили – здесь никто и никогда не видел парового локомотива на гусеницах, оборудованного пушкой и парочкой тяжелых пулеметов. Никто из них не видел практически голых людей в ноябре. Никто еще не видал гепардов, тигров и котов, выставляющих головы из люков и щурящих глаза, чтобы в них не попадал снег. Вагнер понятия не имел, на что рассчитывал Барыла. Когда они съезжали с моста, Марте пришлось обезвредить еще четыре полицейские машины. Когда же у этих здесь лопнет терпение? Когда же вместо полиции появятся вертолеты и эти ихние маленькие, убийственные дизельные танки, позволявшие сделать так, что их бронированная смерть могла быть раз в двадцать меньше чудовищных паровых транспортеров из будущего? Когда они вышлют самолеты и бомбы с лазерным наведением? Через час? Два? Ведь у них все время имелся электрический ток. У них имелись эти их чертовы компьютеры, прекрасно развитая сеть связи. Шенов ведь еще не было. Господи... на что же рассчитывал Барыла?

Сью Кристи-Андерсон, одетая в ночную кружевную рубашку, мундир, одеяло с дырой для головы и комбинезон химзащиты, выставила голову в люк.

– Туда! – показала она рукой.

Они свернули к Министерству Контрабанды. Черт! Это здание все еще было Воеводским Управлением, и самое смешное, само воеводство тоже еще существовало. Никаких конюшен рядом не было. Зато имелся огромный, пока что пустой, паркинг, который позволил бы им совершить разворот направо более-менее в строю. Смешно, Барылу, который здесь работал, наверняка бы не впустили в его личный кабинет.

Вагнер проигнорировал красный свет на каком-то странном столбике на обочине, потому что не знал, что он означает. И тут же раздавил небольшой «фиат». По нему прокатились, получая удары от следующих машин в левый борт. Господи... Ну и катавасия... Гусеницы давили лакированную жесть. А тут еще эти ебаные клаксоны! Снова патрульные машины. Марта совершала чудеса, управляясь на крыше с импульсной пушкой. Но при этом она совсем потеряла голову и вколола себе целый шприц в голое бедро. Через мгновение ее голова начала мотаться из стороны в сторону, девица начала пулять по всему, что шевелилось по сторонам. Боже, Боже, Боже... У них не было ни малейшего шанса! Барыла свалял огромного дурака!!!

Они проехали мимо Национального музея, потом через Воеводскую Горку, где не было никаких лифтов в подземелья – холм просто кто-то раскопал, окружил забором и так оставил... Потом Вагнер приказал свернуть влево. Остановились они на пустом паркинге, возле какого-то странного строения, выглядевшего как конус со срезанной верхушкой, перевернутый и воткнутый в землю.

– Блин, куда с тирами!? – вопил какой-то служитель «Рацлавицкой Панорамы», о чем гласила надпись на его куртке. – Сюда нельзя с грузовиками!!!

Нафаршированная амфетамином Марта выпалила в него из импульсной пушки. Сам электрический шок ничего плохого не сделал, но вот полет на десяток метров и удар спиной в бетонную стенку – явно так. Вагнер соскользнул по лесенке в центр управления, но Барылы там уже не было. Тогда он выскочил через эвакуационный люк, свистнул двух тигров из карательного взвода, чтобы те сопровождали его для охраны, и побежал разыскивать генерала. За ним бежала чешская сигнальщица, шлепая босыми ногами по асфальту, докладывая при этом, что ей удалось связаться с Хайни на Полянке и Долгоруковым на Бискупине. Вот только белокурый «почетный караул» куда-то затерялся, но их грузовики находятся на Поморском мосту, потому что по радио она слышала, как полиция что-то говорит о пятнадцати «неосвещенных тирах», застрявших именно там...

Что такое «тиры»??? Вагнер на бегу развернул одну из добытых с такими трудностями карт и, сквозь слезы, текущие до сих пор по причине перечного газа или же иприта, пытался сориентироваться в ситуации. Ноль на массу. Карта была составлена на каком-то странном польском языке. Что может означать «Партизанская Возвышенность»? Что, какие-то партизаны захватили высоту в городе? И до сих пор там держатся? Тогда почему же эти до сих пор не прислали свои танки и артиллерию? Нужно было сравнять эту высоту с землей, а не увековечивать названия на карте... До него не доходило. А может это какие-то пацифисты?

К счастью, Барыла уже сидел на своем раскладном деревянно-брезентовом стульчике рядом с одним из гигантских грузовиков. Его голые волосатые ноги слегка дрожали (тропический мундир, вариант 31, предусматривал только шорты, а колотун здесь был такой, что....), но на генерале еще имелось переделанное в пончо одеяло и чудовищного желтого цвета пуховая куртка, явно содранная с кого-то из прохожих.