– Я должен был проверить вас за работой. Пришлось идти на риск. Зато теперь я уверен, что все в порядке и работаете вы чисто, – говорил Бежан чуть покровительственным тоном. – Так я доложу шефу.
– А почему вы отправились в это путешествие вместе с Ковальчик? Она с нами связана?
Бежан пожал плечами.
– Мне поручено наблюдать и за ней. Возможно, она что-то знает о своем дяде.
– Как же вы на нее вышли?
– Мы можем выйти на любого, кто нас интересует, – многозначительно усмехнулся Бежан. – И вы это знаете.
– Что вы думаете о девчонке? Вы были с ней в городе. Есть ли у нее здесь знакомые?
Бежан решил подыграть версии Янки.
– Мы прошлись с ней по магазинам. Я ждал В Кафе, пока она делает покупки. Купила она немного, в руках у нее был всего лишь небольшой сверток. Похоже, денег у нее мало.
Валяшек заметно повеселел.
– Ваше здоровье, – поднял он бокал. Они выпили.
«Он уверен, что я не видел содержимое свертка. Мне он пока не доверяет. Или хочет просто при случае подзаработать?» – размышлял Бежан.
– Вам неизвестно случайно, почему именно сейчас опять поднялся шум по делу Ковальчика? Кто его поднял? Не эта ли племянница? – спросил Валяшек.
– Нам все известно. Но зачем вам эти подробности? Опасности провала нет. Это главное. А все остальное – дело шефа, и вас пусть оно не тревожит. Он не любит, когда хотят знать слишком много.
– Вы правы. Я, так сказать, в порядке беспокойства за людей и канал… – Валяшек взглянул на часы. – Мне пора. Я обещал капитану дать ему таблетки…
– Пожалуйста, пожалуйста! У нас будет еще время поговорить. – Бежан покровительственно пожал доктору руку.
Глава XXIX
– Когда вы наконец управитесь с этой шифрограммой с «Анны»? – торопил шифровальщиков Погора. – Полковник уже несколько раз напоминал, нервничает.
– Спокойно, дружище. Это тебе не блины печь. Не можем пока найти ключ.
Зентара действительно нервничал. Его одолевала тревога за Бежана. А шифровальщики, как назло, копаются… Он снял было трубку сам, но в это время в дверях появился начальник шифровального отделения с дешифрованным текстом радиограммы. Зентара буквально вырвал ее у него из рук и пробежал глазами:
«Груз в пути. На корабле находится племянница Ковальчика. Она осведомлена. Как с ней поступить? Правомочен ли решить этот вопрос сопровождающий ее представитель шефа? Подпись: Валяшек».Радиограмма была адресована инспектору таможенного управления Роману Порембскому.
Зентара положил бланк на стол. Вызвал Погору.
– Немедленно установи, кто такой Валяшек. Гданьск пусть вручит эту радиограмму адресату. По обычным каналам. Немедленно организуйте наблюдение за Порембским и всеми, с кем он будет встречаться после получения этой радиограммы. О каждом их шаге докладывать мне немедленно. Распорядись также от моего имени задерживать и вручать нам все передаваемые на теплоход радиограммы.
Зентара сел за стол и снова взял в руки принесенный ему текст. «Контрабандисты или шпионы? – размышлял он. – Валяшека раскрыл, как видно, Бежан, А Порембский? Бежан высказывал предположение, что служащие таможни, связанные с контрабандистами, могут использоваться иностранной разведкой лишь как слепое орудие. Я не согласился тогда с этой версией. И как видно, оказался прав. Радиограмма это подтверждает. Теперь самое важное – установить, с кем свяжется Порембский после получения радиограммы». Зентара снова вызвал Погору.
– Валяшек – это судовой врач на «Анне», – доложил тот, едва войдя в кабинет. – Радиограмма Порембскому будет вручена около семнадцати часов. Все остальные ваши распоряжения в Гданьск переданы.
– Хорошо. Еще раз напомнил Вальчаку, чтобы звонил мне в любое время дня и ночи. Я должен знать о каждом шаге Порембского.
Зентара отпустил Погору и вышел в приемную.
– Бася, – обратился он к секретарше, – закажи разговор через гданьскую радиостанцию с Бежаном. Но не отсюда, а из дома. На вечер. Справишься у него о здоровье. Посоветуешь не злоупотреблять лекарствами. Дома – скажи – все в порядке. От себя задай любые вопросы о погоде, настроении, впечатлениях, о сестре… Смотри не перепутай. Речь идет о безопасности Ежи. Его надо предупредить. Поняла? Но беседа должна внешне носить чисто семейный характер.
Зентара знал педантичную пунктуальность Баси и, несколько успокоенный, вернулся к себе в кабинет. В шесть вечера раздался телефонный звонок. Вальчак доложил, что Порембский связался по телефону со служащим гданьского отделения турагентства «Орбис» Зигмундом Шурготом. Они договорились встретиться в кафе. Несколько минут назад оба отправились на эту встречу. Наблюдение за ними ведется.
– Срочно соберите всю возможную информацию об этом Шурготе, – распорядился Зентара.
– Слушаюсь!
«Содержание их беседы, – размышлял Зентара, – наверняка окажется чрезвычайно важным». Но на этот раз он ошибся. Когда Вальчак вторично позвонил и доложил о содержании подслушанного разговора, оказалось, что в нем не было ничего примечательного. Обычная застольная беседа: о погоде, о какой-то необычной партии преферанса, о домашних заботах Словом, никакой связи с интересующим Зентару делом.
– А наблюдатель ничего особого не заметил? – на всякий случай спросил все-таки Зентара.
Оказалось, что заметил. Наблюдаемые пили кофе. Порембский, как бы между делом, вертел в пальцах вчетверо сложенную бумажку. Потом он положил ее на край стола, а минуту спустя стал вертеть в руках бумажную салфетку. Сложенный листок лежал на столе. Но тут вдруг чья-то фигура заслонила на мгновение столик наблюдаемых. И тогда бумажка исчезла.
Не подлежало сомнению: Порембский передал радиограмму Шурготу. «Значит, сам Порембский лишь промежуточное звено. А что же Шургот? Шеф? Тогда ответ на радиограмму он будет давать сам».
– Не спускайте с него глаз, – приказал Зентара Вальчаку. – Если наблюдение даст что-нибудь новое, звоните мне домой, невзирая на время.
Дома после ужина он ни на шаг не отходил от телефона, но аппарат молчал как заколдованный. Спать Зентара лег, так и не дождавшись звонка, уже под самое утро.
Позвонил Вальчак только в десять утра. Он сообщил, что Шургот заказал с почты междугородный разговор с Варшавой и разговаривал пять минут.
– Записать удалось только Шургота, – докладывал Вальчак. – Передаю дословно: «Доктор шлет привет. Спрашивает, кузину оставить или тоже освободить от работы. Интересуется, действительно ли вместе с ней находится наш представитель. Это все, товарищ полковник.
– С каким номером телефона он соединялся в Варшаве?
– Двадцать – семьдесят семь – семнадцать. Фамилия абонента не установлена.
– Спасибо. Остальное мы сделаем здесь сами.
Названный Вальчаком номер оказался небезызвестным – коммутатором финуправления. Просмотрев еще раз внимательно материалы дела, Зентара без труда установил, что именно этот телефон был записан в записной книжке Шпадов. «Наблюдение за вручавшим Котарскому „гонорар“ вывело на двух сотрудников этого управления: на Звардоня и Крапу. Значит, одному из них и звонил Шургот. А может быть, есть еще и третий?»
– Распорядись немедленно проверить, с каким внутренним номером телефонистка финансового управления соединяла сегодня в десять утра Гданьск, – приказал Зентара Погоре.
Установить внутренний номер не удалось: сразу после десяти телефонистка сменилась с дежурства, а в 11.30 выехала в отпуск, в туристскую поездку.
Вальчак доложил по телефону, что после разговора с Варшавой Шургот зашел на работу к Порембскому, а потом отправился к себе. Порембский передал радиограмму на «Анну». Вальчак продиктовал ее текст.
На этот раз расшифровка была произведена молниеносно. Текст радиограммы гласил:
«Девушку не трогать. Груз обычным путем. Нашего представителя на корабле нет. Это шпик. Убрать».
– Задержи этот текст, – распорядился Зентара. – Вместо него передай следующий: «Груз обычным путем. Остальные решения на усмотрение моего представителя». Проследи за отправкой.
Зентара был уверен, что «представитель» – это Бежан. «Молодец Ежи, как видно, вышел все-таки на след», – улыбнулся он про себя. Сейчас, когда спало наконец напряжение последних суток, он почувствовал, как сильно устал.
Глава XXX
На этот раз Валяшек пришел сам. Ни слова не говоря, он протянул Бежану лист бумаги. Тот скользнул по нему взглядом: радиограмма и расшифрованный ее текст.
«Груз обычным путем. Остальные решения на усмотрение моего представителя».Бежан молчал, вопросительно глядя на доктора.
– Я посылал шефу радиограмму, в которой просил подтвердить ваши полномочия. В нашем деле никому нельзя верить, даже знающему пароль. Пароль можно подслушать, – поспешил пояснить Валяшек
– Я не знаю содержания вашей радиограммы, – проговорил Бежан, – и не понимаю, по какому вопросу должен принять решение. Может, вы потрудитесь мне объяснить.
– Я сообщил шефу, что на пароходе находится племянница Ковальчика. Возможно, ей что-то известно… – Валяшек замялся.
Бежан мгновенно все понял. Доктор хотел его проверить и вместе с тем получить согласие на ликвидацию Янки. Ему, как видно, не давали покоя ее деньги, ведь о них никто, кроме нее и Валяшека, не знает… «Ах, Янка, Янка… – подумал Бежан, – заварила ты кашу! Хорошо еще, что Зентара вовремя все понял». Бежан был убежден, что текст радиограммы – дело рук Зентары.
– Девчонка, насколько я понимаю, ничего не знает, – проговорил он. – Если, конечно, не проболтались вы, – добавил он резко. – И даже если она что-то знает о нашем деле, ее нельзя устранять на корабле. Особенно теперь, когда возобновлено следствие по делу ее дядюшки. Любое происшествие сейчас вызовет особый шум и новое следствие. Как вы себе представляете дальнейшую работу в таких условиях? Что, прикажете закрыть канал?!
– Я об этом не подумал, – пробормотал доктор. – Вы правы.
– Надо уметь предвидеть последствия, – назидательно вставил Бежан. – Скоком была иная ситуация.
– Вы знаете и это?
– Я знаю все, что мне положено знать. Все, о чем шеф считает целесообразным мне сообщать. Лишних вопросов я не задаю. Болтливые долго не живут.
Валяшек побледнел.
– Вы намекаете на меня?
Бежан отрицательно покачал головой.
– Вы – по крайней мере, до сих пор – проявляли достаточную осторожность и предусмотрительность. Устранение кока, ликвидация трупа, а теперь и ваша радиограмма шефу… Нет, претензий к вам я не имею. Напротив. Считаю, что на вас можно положиться.
Валяшек был явно польщен.
– Да, девчонку надо пока оставить в покое, – поспешно согласился он. – Другое дело в Варшаве…
Бежан кивнул головой, словно утверждая план собеседника, а про себя подумал: «Валяй, валян! В Варшаве я уж как-нибудь с тобой управлюсь!»
– Ну а теперь, благо мы нашли общий язык, – Бежан улыбнулся, – расскажите мне, доктор, откровенно, что вас толкнуло на сотрудничество с нами. Если это тайна, я, конечно, не настаиваю…
Валяшек окончательно успокоился.
– Бог с вами! Какая тут может быть тайна… Хотя, в сущности, я до сих пор ни с кем на эту тему не говорил. Я поклонник мамоны, поклонник с тех пор, как перестал верить разным красивым и в такой же мере пустым словам.
Бежан взглянул на него вопросительно.
– Вы знаете, в детстве я учил катехизис. Я свято верил во все, чему учил меня ксендз. В том числе и в догмат, что богатому войти в райские врата труднее, чем верблюду пролезть в игольное ушко. Но со временем я заметил, что мой пастырь не только не действует в духе этого догмата, но, напротив, стремится загрести как можно больше благ мирских. И тогда я перестал веровать. Десяток лет спустя, будучи еще студентом, я проникся идеями новых своих наставников и их лозунгами. Но потом я сопоставил их поступки с их теориями. Оказалось, что слова их были своего рода дымовой завесой, ширмой, за которой скрывались подлинные их цели: карьера, деньги. Я перестал им верить и стал подражать, правда, не всегда путями легальными, но зато и без фальшивых лозунгов, Я смотрю на жизнь трезво и реалистично. Без предрассудков.
Бежан внимательно слушал кредо этого человека, пытавшегося оправдать свои поступки и не испытывавшего ни малейших угрызений совести. Перед ним сидел рафинированный, циничный игрок, из того сорта людей, которые ради денег готовы на все. «Алчность Втолкнула его на убийство. Это наверняка он убил кока. Но только ли убийство на его совести?» Теперь Бежан был уверен, что деятельность его не ограничивается контрабандой и валютными махинациями.
После этого тяжкого разговора Бежан вышел на палубу подышать свежим воздухом. В глубокой задумчивости он стоял у борта, опершись на поручень Вдруг рядом легкие шаги. Янка!
Она не заметила его и подошла к борту. Бежан положил руку ей на плечо. Она вздрогнула и обернулась.
– Кто здесь?
– Я– Что ты делаешь так поздно на палубе?
– А ты все забавляешься ролью телохранителя? – Голос ее звучал резко и неприязненно. – Мне это уже надоело.
– Что с тобой происходит? Ты совсем переменилась ко мне. Почему? – Он делал вид, что ничего не знает и не понимает.
– Людям свойственно меняться, как ты знаешь. Под влиянием фактов и обстоятельств.
– Каких фактов, каких обстоятельств?
– Оставь меня в покое. Я не на допросе.
– Ты же веришь в мое к тебе расположение?
– Расположение? – Она горько рассмеялась. – К кому? Ко мне? К той, которую ты знал в Сопоте? Или в Варшаве? Или к той, какая я теперь?
– Я не вижу разницы.
– Ах, ты не видишь! А я вижу! И потому, что вижу и понимаю… – она вдруг замолчала. – Иди отсюда. Оставь меня в покое!
– Янка! – Голос его звучал мягко, почти нежно. – Для меня ты всегда прежняя.
– Вероятно, потому, что ты ничего еще не понимаешь.
– Я понимаю больше, чем ты думаешь, – шепнул он. – И хочу понимать тебя. Во всех ситуациях.
– Оставь меня. – Голос ее звучал решительно. – Я же сказала: уйди отсюда!
Он ушел. Продолжать разговор не имело смысла «Но в чем же все-таки дело?»
Глава XXXI
«Как быстро летит время! Подумать только – сегодня последний день октября! Рейс длился чуть не два месяца». – Бежан сел в кресле поудобнее и с удовольствием вытянул ноги. Два дня назад он сошел с палубы «Анны». Час в самолете, полчаса в машине с аэродрома – и вот он в родных пенатах! Зентара встретил его сердечными объятиями и вздохами облегчения.
Отчет готов. Бежан, правда, умолчал в нем о своем амстердамском приключении – к чему давать Зентаре лишний повод журить его за рискованные методы работы?! Зато подробнейшим образом он описал встречу с Адамсом. Личность эта оказалась давно известной. Адамс, он же Штернберг, числился в картотеке управления как старый агент мюнхенского центра. В 1946 году, скрываясь от ответственности за сотрудничество с оккупантами, он бежал из Польши и сначала обосновался в Гамбурге. Здесь он открыл магазин и ювелирную мастерскую. Уже тогда он стал закидывать сети, пытаясь завлечь польских моряков с кораблей, заходивших в порт, суля им золотые горы за сотрудничество. В 1958 году он перебазировался в Амстердам. Здесь, но под другим уже именем, тоже открыл ювелирную мастерскую. Связей своих с разведкой не порвал, но непосредственно вербовкой сам больше не занимался. Теперь благодаря информации Бежана роль его выяснилась до конца. Адамс и был поставщиком золотой валюты, предназначенной для финансирования шпионской деятельности в Польше. Источник – мюнхенский разведцентр. Однако вряд ли разведцентр пошел бы на снабжение своей агентуры фальшивыми деньгами. Похоже было, что это уже инициатива самого Адамса, решившего погреть руки на этом деле. Механизм переброски валюты, посредников и пароли Бежан вскрыл. Теперь оставалось выявить каналы внутри страны. Полдня и всю ночь Бежан изучал материалы, скопившиеся за время его отсутствия. Потом наскоро составил план действий группы.
Мнение Зентары относительно того, что период стоянки теплохода в Гданьском порту должен характеризоваться активизацией деятельности всей сети, действительно подтверждалось. Наблюдением было установлено, что таможенник Кроплинский пропустил Валяшека без досмотра его багажа. Несколькими часами позже Валяшек доставил «груз» Порембскому. Утром следующего дня Порембский с битком набитым портфелем посетил Зигмунда Шургота. От него вышел через полчаса с тем же портфелем, но уже пустым.
Итак, груз достиг Шургота. Шургот, единственный из всей гданьской группы, имел непосредственную связь с Варшавой и шефом. Об этом свидетельствовал телефонный его разговор с Варшавой после получения радиограммы с «Анны». Сам разговор и заказанный Шурготом номер телефона указывали, что шефа следует искать в финуправлении. Обнаружить его пока не удалось. Телефонистка, соединившая Гданьск с внутренним номером, из отпуска, правда, вернулась, но не приходилось и мечтать, чтоб спустя две недели она припомнила нужный номер.
Версию Погоры, что один из выявленных наблюдением служащих управления и есть «кассир», а вместе с тем и шеф, Бежан без колебаний отверг. «Шеф – „человек со спичками“, или не выявленный еще „кассир“? Нет, неправдоподобно! Противоречит элементарным требованиям конспирации. Нельзя думать, что мы имеем дело с глупцами, – отклонил Бежан соображения Погоры. – И лучшее тому доказательство то, что мы почти три месяца уже возимся с этим делом, а до конца с ним так еще и не разобрались». Бежан не был даже уверен, что «кассиром» может оказаться Крапа. С момента посещения кино Крапа находился под пристальным наблюдением, которое не выявило, однако, ничего для них интересного. Крапа неизменно курсировал лишь по маршруту: дом – служба – дом. Контакты только с родственниками, да и то по праздникам.
Правда, учитывая, что и шеф работает в том же управлении, связь с ним выявить трудно, но сомнения у Бежана вызывала сама личность Крапы. «Кассир», по его убеждению, должен быть человеком подвижным, быстрым, оперативным, а Крапа просто чудаковатый и очень уже пожилой чиновник. Сомнения эти оказались оправданными. Дело прояснилось совершенно неожиданным образом. Из больницы поступили сведения, что состояние Адама Зелинского стало улучшаться. Бежан немедленно отправился к нему со всеми фотографиями лиц, выявленных наблюдением. Зелинский узнал «кассира». Им оказался человек, ушедший из-под наблюдения по пути в Отвоцк. Однако вспомнить его адрес, который удалось прежде установить, Зелинский не смог. Память возвращалась к нему с трудом.
– Это было, кажется, где-то в районе кинотеатра «Феникс», – медленно говорил Адам. – Вот если бы мне самому туда сходить…
Но об этом не могло быть пока и речи.
Лиц, сидевших в тот вечер с «кассиром» за столиком в ресторане Дома техника, когда на него случайно наткнулся Зелинский во время свидания с официанткой, на предъявленных ему фотографиях Адам не опознал. Кто на него тогда напал, сказать не мог. Он вернулся в ресторан ужинать около одиннадцати часов вечера. Заметил тех же двух мужчин, что сидели прежде за столиком с «кассиром», но чувствовал себя настолько усталым, что ему даже не хотелось думать обо всей этой истории. После ужина он вышел в туалет. Здесь ему нанесли сзади удар в голову. Очнулся только в больнице.
Двое сидевших с «кассиром», сам «кассир» и, наконец, шеф – все эти действующие лица в построениях Бежана оставались пока величинами неизвестными. Правда, он располагал фотографией «кассира», известно было, что живет тот где-то в центре города. Но от службы наблюдения, снабженной размноженными фотографиями, никаких известий не поступало. Ждать, пока Котарский снова получит через железнодорожника значок, – это опять на несколько недель затягивать окончание дела. Бежан решил избрать форсированный вариант. «Шургот выведет нас на шефа или, в худшем случае, на человека, с ним непосредственно связанного».
– Шургот сегодня, – доложил по телефону Вальчак, – принял «груз».
«Выезд Шургота в Варшаву станет сигналом к арестам в Гданьске. Задача теперь в том, чтобы не спугнуть его раньше времени. Остальное выяснится само собой. Свидание Шургота с шефом тоже даст кое-какие результаты. Схваченные на месте с поличным, они вынуждены будут заговорить».
Зентара этот план одобрил. Частью плана была засада в квартире Янки.
– Янка… Бежан понял ее поведение, прочтя письмо, которое она сунула ему в карман перед тем, как сойти с палубы теплохода.
«Все, что у меня есть, все, чем я располагаю, все мое состояние получено путем незаконных сделок. Сама пока не знаю, как решу я этот вопрос. Знаю только, что у нас с тобой нет ничего общего и наши отношения нужно прекратить. Спасибо тебе за все».
Письмо это вызывало уважение и грусть. «Надо же всему так кончиться!» А в том, что это конец, он не сомневался. «Она права. Отношения надо прекратить. Пока или навсегда. В зависимости от ее решения по делу о наследстве дядюшки».
В письме не было ни слова о следующей встрече. Но он знал, что встреча будет. Сегодня дома в шесть часов вечера у нее назначено свидание с доктором, который должен вернуть ей сверток с деньгами. Сегодня утром Валяшек выехал в Варшаву.
Бежан посмотрел на часы. Скоро шесть. Он открыл замок входной двери, снял с предохранителя пистолет и укрылся за портьерой.
Ждать пришлось недолго. Скрипнула входная дверь, тихо щелкнул замок. «Ишь ты, запер на всякий случай», – подумал Бежан.
Доктор на цыпочках вошел, а точнее, проскользнул в комнату. Заглянул во вторую, в третью.
В щелку Бежан видел, как доктор вошел и остановился в дверях, глядя на лежащую на софе женщину. Она была укрыта пледом, лицом лежала к стене. Светлые волосы волной рассыпались по подушке.
Доктор подошел ближе. Молниеносно выхватил пистолет. Выстрелил. Раз, второй, третий, целясь в голову. Потом склонился над телом. И в тот же момент в спину ему уперся ствол пистолета.
– Ни с места! Брось оружие! Руки вверх! – скомандовал Бежан. Из ванной комнаты и туалета выскочили сотрудники. Щелкнули наручники.
– Вы арестованы по обвинению в убийстве кока Ковальчика и в покушении на убийство Янины Ковальчик, а также моей скромной особы… – докончить он не успел. Доктор узнал его.
– Это вы? – язык едва ему повиновался.
– Я, я. Что, не рады? Советую не отпираться. Итак, вы убили кока и, разобрав следующей ночью переборку со стороны аптеки, выбросили в море его труп. Яд коку дали в лекарстве.
Валяшек затрясся, как в ознобе.
– Откуда вам это известно?! У Ковальчика в тот день болела печень. Он попросил лекарство. Это был удобный случай.
– Ну вот видите! А я и не знал. Спасибо, что сказали.
Валяшек посерел. «Попался на удочку как последний идиот!»
– Вы убрали Ковальчика по собственной инициативе? – не то вопросительно, не то утвердительно проговорил Бежан.
– Не-ет… Мне было приказано. Правда – приказано… Шеф опасался, что он нас выдаст…
– В оставленном у Лиссэ на хранение свертке Ковальчика находились тысяча пятьсот монет, хотя получил он две тысячи. Пятьсот штук были у кока на руках, и вы их присвоили. Так сказать, подработали. Таким же манером вы рассчитывали завладеть и остальной суммой, переданной вам на хранение Яниной Ковальчик. Вы пришли сюда с тем, чтобы ее убить. – Бежан повернулся к сотрудникам: – Обыщите его.
Хлопнула входная дверь. На пороге комнаты появилась Янина.
– Что… тут происходит?!
Бежан жестом указал на софу.
– Полюбуйся: такая судьба ожидала тебя. Пуля – вместо денег.
Дыры в пледе и пороховые подпалины на светлых волосах были красноречивым подтверждением правдивости его слов.
Она смотрела широко открытыми, полными ужаса глазами, потом медленно осела на пол. Бежан поднял ее и перенес в кресло.
– Вызовите «скорую помощь», – поручил он одному из сотрудников. – Доктора уведите, а весь реквизит: манекен, парик и прочее вместе с пледом отнесите в мою машину.
Бежан подошел к Янке, взял ее за руку. Пульс едва прощупывался. «Ах, Погора, Погора! Просил же я тебя под любым предлогом задержать ее в управлении часов до семи».
Глава XXXII
– Будьте добры, доложите обо мне директору, – офицер милиции в ладно подогнанном мундире вежливо поклонился секретарше, – я из городского управления милиции.
Она не спросила даже фамилии и тут же прошла в кабинет.
– Директор вас просит, – секретарша распахнула дверь.
Из-за стола навстречу Бежану поднялся тучный низенький человек.
– Что вас к нам привело? – спросил он подчеркнуто вежливым тоном. – Провинился кто-нибудь из наших сотрудников? Прошу садиться.
– Нет, ваши сотрудники здесь ни при чем. Дело у меня незначительное. Я хотел бы уточнить имущественное положение некой Янины Ковальчик, проживающей… – Бежан назвал адрес. – Вчера вечером она едва не была убита корабельным врачом неким Петром Валяшеком. Преступление имело целью ограбление, и мы выясняем связанные с этим обстоятельства. И поэтому… – Бежан умолк, внимательно всматриваясь в собеседника. У того не дрогнул на лице ни один мускул.
– Одну минуту. Я приглашу начальника отдела. Он даст все интересующие вас сведения. Это его епархия. – Пухлая рука потянулась к телефонной трубке. – Пригласите ко мне Адамовского.
Едва они успели обменяться парой фраз о сложностях финансовой службы, как вызванный открывал уже дверь кабинета.
Бежан внимательно его осмотрел: худой, высокий, с залысинами. Что-то знакомое бросилось ему в глаза в этом продолговатом, невыразительном лице. Темные глаза смотрели внимательно, изучающе.
– Слушаю вас. Чем могу быть полезен? – спросил тот, склонив слегка голову.
– Начальник отдела Адамовский – наша гордость и гроза всех нарушителей, – отрекомендовал его директор. – А вот майор из управления милиции хотел бы получить данные об имущественном положении какой-то гражданки. Прошу вас ему помочь.
– Пожалуйста. Может быть, вы пройдете ко мне? Я сейчас распоряжусь. – Адамовский направился к двери.
Бежан последовал за ним. По пути он снова подробно рассказал о вчерашнем происшествии. Никак не среагировал и этот. «Однако так или иначе, но известие о необычном происшествии быстро разнесется по управлению. Разнесется и должно вызвать реакцию шефа». Собственно, расчет на эту реакцию и был основой плана, который они с Зентарой обсудили вчера вечером после ареста Валяшека.
– Шургот, конечно, выведет нас на шефа, – обосновывал Зентаре свой план Бежан, – мы сможем арестовать их обоих, устроить засаду и вылавливать дичь, которая в нее попадет. Но как тогда установить каналы связи шефа с центром?
– Что ты предлагаешь? – спросил Зентара.
– Все подтверждает, что резидент обосновался в финансовом управлении. Необходимо заставить его в спешном порядке подать сигнал тревоги в свой центр. Но в то же время его нельзя вспугнуть до выезда Шургота в Варшаву. В этом случае последний останется на месте и укроет «груз». Тогда нам долго придется опять ждать, пока они возобновят свою деятельность. Я хочу вынудить шефа к немедленным действиям еще до приезда Шургота. Полагаю, что, узнав о провале Валяшека, фамилия которого ему наверняка известна, он не на шутку встревожится и уведомит центр.
– Понятно. Утверждаю. – Зентара хлопнул ладонью по столу. – Действуй!
С утра Бежан приступил к реализации этого плана. Все оперативные машины, занятые наблюдением за сотрудниками финуправления, были приведены в состояние полной готовности.
– Докладывайте немедленно о каждом сотруднике управления, который после моего визита будет выходить в город, – инструктировал Бежан сотрудников службы наблюдения.
В управление он решил пойти сам, да никого под рукой больше и не было.
…Адамовский, введя гостя в кабинет, вызвал референта. Пока он давал тому задание, Бежан в третий раз рассказал историю с Валяшеком. Теперь-то уж он был уверен: о ней будет знать все управление.
Справку ему выдали мгновенно. Не прошло и пяти минут, как референт принес карточку с интересующими его сведениями.
Бежан распрощался, поблагодарив хозяев за оперативность. Адамовский, явно польщенный похвалой, проводил его до самого порога.
– «Домой», но пулей, как на пожар! – бросил Бежан водителю, садясь в ожидавшую его машину.
– У нас всегда пожар, – пробурчал тот, нажимая на газ.
Едва войдя в кабинет, Бежан соединился с «Евой».
– Не спускайте глаз с Вейля! Ни на секунду!
Между двенадцатью и часом Вейль сегодня, как и обычно, должен быть в финуправлении. Наблюдение за ним приобретало особое значение. Затем Бежан соединился с Вальчаком.
– Немедленно звони, как только Шургот двинется в Варшаву! Все ли у вас готово к аресту гданьской группы?
Теперь оставалось только ждать результатов предпринятых шагов. И ждать пришлось недолго. В одиннадцать тридцать «Ева» доложила, что Вейль едет в направлении Варшавы.
– Обратите особое внимание, коснется ли он клыка бампера, перед тем как войти в финуправление. Доложите, как только поставит машину.
Минуту спустя на связь вышла «Агата».
– Объект вышел в город. Направляется в сторону Маршалковской. Следуем за ним.
– Смотрите не прозевайте! Жду донесений. – Бежан выключил рацию.
«Агата» вела наблюдение за Звардонем – «человеком со спичками». «А может быть, шеф решил использовать его в качестве связного? Не исключен и такой вариант…»
Точно в двенадцать раздались позывные «Евы».
– Вейль вошел в финуправление, до бампера не дотрагивался.
– Если, выходя, кнопку тайника нажмет, на обратном пути берите его под любым предлогом и доставьте к нам.
Бежан связался с Антковяком.
– Я приказал задержать Вейля, если, выходя из управления, он коснется кнопки тайника. Свяжись с
«Евой» и договорись о деталях. Допроси его сразу же. Используй все, что о нем знаешь.
– Объект вошел на станцию обслуживания автомобилей на Аллеях Ерозолимских, дом пятьдесят четыре, – доложила «Агата». – Ведет его Вацлав.
