Глава 6

«Оператор службы спасения слушает вас!.. Не молчите, отвечайте хоть что— нибудь, иначе мы не сможем вам помочь! — женский голос в трубке надрывался уже не первую минуту. — Вас давно уже слушают, если по каким-либо причинам вы не можете ответить, не бросайте трубку, сейчас к месту вашего звонка выедет машина…» — Слова, долетавшие до Раджана откуда-то издалека, наконец, смогли пробить барьер понимания и их смысл начал потихоньку доходить до него, требуя каких-то немедленных ответных действий. Память потихоньку возвращалась, а вместе с ней возвращалось и сознание того, что происходит. Ведь это он сам только что не слушающимися пальцами набрал номер телефона, сам хотел о чём-то сообщить… Да, сообщить, необходимо поведать далёкому оператору о том, что случилось на ночной дороге, нужно рассказать о том, что Фелис больше нет. Раджан простроил поудобнее трубку между подбородком и левым плечом и уже, было, хотел произнести слова, которые подвели бы итог всей его прошлой жизни, попросту перечеркнув всё, что было, самые трудны слова, которые он когда-либо произносил. Но тут чьи-то пальцы сжали ему запястье и выдернули трубку из-под щеки. Раджан проследил за кистью руки, которая, отобрав у него телефонную трубку, потеряла к ней всяческий интерес и оставила свободно качаться на проводе, позволяя женщине-оператору сотрясать бесполезными инструкциями воздух, и обернулся в сторону незнакомца чуть ли не с благодарностью.

— Поднимайтесь, и лучше поскорее, если вам дорога жизнь. Впрочем, если не дорога, то всё равно поднимайтесь, так как жизнь дорога мне, в частности, моя. — Мужчина поднял вверх уголки губ, что должно было обозначать улыбку, и подставил Раджану ладонь, помогая встать на ноги, так как тот всё это время сидел на полу телефонной будки, прислонившись спиной к одной из стенок.

— Чёрт, а кто вы такой и куда мы спешим?! — Спросил Раджан, одновременно что-то напряжённо вспоминая. — Хотя, сейчас уже рассвет, а должна была бы быть ночь…

— Вот-вот, — кивнул собеседник, и, оглянувшись на дорогу, на которой уже стали останавливаться прохожие и с интересом поглядывать на странную парочку, продолжил, — через три с половиной минуты здесь будет машина службы спасения. Подозреваю, что уже второй раз за сутки, а ведь вас наверняка предупреждали хорошо проинструктированные операторы, что за ложный вызов взыщут, а за два тем более. Так что советую поторопиться. Всё, что смогу, объясню по дороге, остальное додумаем вместе. Вот моя машина, к сожалению, не последний писк моды, — говоривший снова криво усмехнулся, — но зато через минуту нас уже здесь не будет.

Автомобиль действительно был не последним писком моды, во всяком случае, уж точно не американской. Плавностью обводов и низкой посадкой она скорее выдавала японское происхождение. Впрочем, Раджан никогда не был силён в тонкостях очертаний автомобильных кузовов, а сейчас ему и вовсе было не до этого. Он просто рухнул на переднее сидение, предоставив креслу принять форму спины — за два последних года пребывания в США Раджан уже отвык от такого неотъемлемого элемента комфорта, как трансформирующееся кресло — и попытался забыться и ни о чём не думать.

Солнце тусклым пятном пробивалось сквозь светофильтр левого окна машины, не раздражая глаз, и абсолютно не изменяя температуру внутри салона. Раджан открыл глаза и понял, что заснул, заснул в самый неподходящий момент, поддавшись коварному комфорту кресла. Да и переживания последней ночи оказались для него слишком тяжелы, хотя сейчас он уже смог прийти в себя. На его счастье, проспал он не долго, всего лишь минут пять, но за это время автомобиль уже успел покинуть небольшой и негостеприимный придорожный городок и теперь мчался по шоссе, оставляя позади себя горы и другие машины. Взглянув в окно, Раджан даже присвистнул от того, с какой быстротой скрылся за линией горизонта очередной автовладелец вместе со своим железным конём. Проследив его взгляд, сидящий за рулём незнакомец вновь беззвучно усмехнулся, не разжимая губ, развернулся торсом к Раджану, оставив на руле лишь пальцы левой руки, и заговорил:

— Триста двадцать километров в час… Хорошо народ из «Дженерал Электроникс» над системой навигации поработал, можно было бы и ещё быстрее двигаться, но так энергия неэкономно расходуется, аккумуляторные батареи почти сели, а останавливаться где-нибудь раньше Лос-Анджелеса как-то не хочется.

— Система навигации говорите, так ведь она была экспериментальной, и её использование запретили. Во всех городах такие системы демонтировали. — с сомнением покачал головой Раджан.

— Значит, демонтировали, — легко согласился собеседник, управляя машиной одними лишь пальцами и не глядя на трассу впереди, — а сейчас от аварии нас удерживает лишь моя интуиция…

— Давайте не будем про аварии!.. — попросил Раджан. — Так значит, всё-таки система продолжает существовать?.. Странно… А ведь по телевидению, да и во всех газетах трубили, что чудовищное нарушение прав человека на частную жизнь в виде подсматривающих камер вдоль дорог наконец-то ликвидировано…

— А вы верите средствам массовой информации? Насколько я помню, в истории не было ещё прецедентов, чтобы безоговорочная вера тому, что сказали по телевизору, доводила до добра. — Он снова улыбнулся и наконец-то развернулся к дороге. — Кстати, «камер» на дорогах практически не было, всё основное слежение осуществлялось со спутников, а они до сих пор переполняют все мыслимые околоземные орбиты и никто не просит их оттуда снимать. А что касается системы… Её просто перестали поддерживать, рекламировать, от неё отказались, однако, она продолжает работать в автоматическом режиме, никого не трогая. Думаю, это высшее руководство «Дженерал Электроникс» специально так поступило, оставило эту фишку в личных целях, особо этого не афишируя. А так как никого, от системы не отключали — лень им, что ли, было — то грех не попользоваться плодами чужого труда. А что никто больше не пользуется, так это проблема тех, кто в погоне за модой забросил свои автомобили, и купил красивые безделушки, прельстившись тем, что в них нет ни одной электронной схемы за исключением детекторного радиоприёмника. Никогда не придерживался моды, особенно, если она шла в разрез со здравым смыслом.

— А вы разве были подключены к системе? — покачал головой Раджан. — Она же тестировалась исключительно внутри корпорации. Не очень-то похоже, чтобы вы работали на «Дженерал Электроникс».

— Что, вид не интеллигентный?.. Действительно не работал, просто машина от одного такого по дешёвке досталась.

— Да нет, скорее наоборот… — Раджан повнимательнее оглядел водителя. Широкий и высокий лоб занимал чуть больше половины лица и мог бы свидетельствовать о высоком уровне интеллекта. Мог бы, если бы ум и объём мозга были пропорциональны, к сожалению, из этого правила встречались в основном исключения. Дальше, длинные чёрные волосы, на первый взгляд не очень чистые, собранные в небрежный хвост. Впрочем, это тоже не о многом говорило, давно прошли те времена, когда фирмы заставляли сотрудников носить аккуратную причёску. За исключением, естественно, тех, от чьего внешнего вида зависело благополучие фирмы. Да и попытки назвать человека с причёской-хвостом программистом, как в древности, или студентом, как почти во все времена, к концу двадцать первого века были бы слегка легкомысленны и наверняка неверны. Впрочем, если убрать с лица незнакомца усы, бородку, немного разгладить морщины на лбу и переносице — признаки достаточно больших переживаний —, то, как раз, студент бы и получился, лет эдак двадцати трёх — двадцати пяти. Странно, что он не убирает морщины, сейчас это делают за смешные деньги, даже самый простенький домашний автодоктор вполне мог бы справиться. Да и не только морщины, вон как выделяется седая прядь на виске, не очень-то уж это прилично для молодого человека ходить с седыми волосами, разве только для того, чтобы казаться старше… Или седина появилась совсем недавно… Тут Раджану подсознательно захотелось оглядеть себя, чтобы проверить, появилась ли седина у него, причин было вполне достаточно, хотя… Хотя разум и знания физиологии утверждали, что в здоровом организме не так-то просто всё изменить на почве спонтанных переживаний, пусть даже и очень сильных. Чтобы не думать о себе, Раджан опять занялся изучением внешности попутчика. Тот, видимо, тоже не очень-то жаждал продолжения разговора и молча вёл машину, не обращая внимания на Раджана.

Впрочем, поверхностный обзор не дал особых результатов: человек, как человек, разве что, в одежде немного небрежен, но когда это небрежность была смертным грехом или доказательством чего-то особого. А между тем, Раджана терзал вопрос, кто же этот незнакомец, по какой причине он оказался именно в том месте и именно в то время, в которое они встретились. Ведь по внешнему виду и по манере общения он никак не мог определить даже его профессию. В общем-то, интеллектуальные данные позволяли тому заниматься любым делом, благо в наше время требования работодателей по этому признаку сильно снизились. Физические данные… Конечно, этот человек не производил впечатления горы мышц, даже наоборот… Хотя, что-то постоянно подсказывало Раджану, что поверхностное наблюдение, заявляющее, что попутчик, несмотря на высокий рост слабоват физически, обманчиво. Что именно ему это подсказывало, он никак не мог вспомнить, да и не хотел. А больше всего мучили странные намёки этого человека про события последней ночи. Наконец, Раджан не выдержал, ещё раз скользнул взглядом по ногам незнакомца, одетым в джинсы и обутые в немного стёртые туфли, словно ища поддержку в этих нехитрых элементах его наряда поддержку, и задал вопрос прямо:

— Знаете, кажется, я вас уже где-то видел.

— Больше чем уверен в этом…

— Сегодня ночью, — на всякий случай Раджан напрягся, так как можно было ожидать любой реакции незнакомца, вплоть до самой враждебной, в случае, если его подозрения хотя бы отчасти верны. Но тут у Раджана было преимущество, ему не нужно было следить за дорогой, а если в случае драки они разобьются, тем лучше, быстрее он встретит Фелис, а если не встретит, то тем более это ничего не меняет.

— Вот это вряд ли, — лицо водителя ни капельки не изменилось, хотя тот и не повернулся, так что Раджану не удалось проследить за выражением его лица. Тогда Раджан пошёл в атаку дальше.

— Естественно, ведь в комнате было темно, — водитель опять никак визуально не отреагировал на это более чем прямое заявление, а спокойно ответил:

— Вполне логично, но если вам приятнее думать, что я сегодня ночью был в той же тёмной комнате, что и вы, пожалуйста. Я не собираюсь что-то доказывать, к тому же, у меня нет никаких других доказательств, кроме слов. А слова, насколько я знаю, перестали что-либо свидетельствовать с того момента, как человеку была дана речь. — Раджану показалось, что на этих словах губы собеседника слегка дёрнулись, изображая усмешку. — Но с другой стороны, если принять что меня там всё-таки не было, может быть, расскажите, как всё происходило?

— Не расскажу! — хмуро отрезал Раджан. — Вообще, это не совсем честно, как я понимаю, вы обо мне почти всё знаете, а я о вас нет. Думаю, сначала нужно уравнять наши знания, хотя бы познакомиться, что ли, а потом уже спрашивать.

— Логично, хотя, я позволю себе не согласиться, что вы знаете обо мне намного меньше, чем я о вас. И что бы вы хотели узнать?

— Во-первых, кто вы такой, и по какой счастливой случайности я оказался в вашей машине? — в слово «счастливой» Раджан вложил весь сарказм, на который был

способен, но собеседник не обратил на это особого внимания и спокойно заговорил, не отрывая взгляда от летящего под колёса шоссе.

— Ну, если уж на то пошло, в машине вы оказались, повинуясь порыву собственного тела, во всяком случае, мне так показалось.

— Ну тогда, как машина оказалась около телефонной будки, в которой я сидел в столь непрезентабельной позе?

— Не стану отпираться, туда её привёл я, причём гнал столь быстро, что чуть не израсходовал последние запасы энергии в аккумуляторах.

— Не уходите от ответа! Кто вы и что вам от меня нужно?

— Я… хочу спасти вас, как это ни парадоксально звучит. Впрочем, если вам не нужно такое участие… Хотя, нет, думаю, вы в результате согласитесь со мною…

— Вот это вряд ли. И всё-таки, кто же вы такой? Или хотите остаться, эдаким добрым гением, незримым помощником? Тогда где вы раньше были, когда ваша помощь могла хоть на что-нибудь повлиять?!

— Не заводитесь, успеете ещё. А что касается меня… Никогда не хотел быть героем, особенно положительным, особенно бескорыстно. А зачем мне вас спасть? Ну, в общем, есть в этом некая выгода, правда достаточно маленькая. Но с другой стороны, как я понимаю, вытащить вас практически невозможно, а я вот попытаюсь, всё равно терять особо нечего.

— Это почему это меня невозможно вытащить?

— Точно не знаю, но догадываюсь, всё зависит от того, что произошло с вами за несколько часов до нашей встречи. Вы же сами предлагали обмен знаниями, так что никто не мешает начать именно сейчас.

— Фелис погибла, — выдохнул Раджан после нескольких минут молчания. Когда он наконец произнёс то, о чём боялся думать всё последнее время, ему стало легче и захотелось наконец-то говорить, но собеседник перебил его.

— Фелис — это дочь Рена Стомберга, так? Я предполагал нечто подобное. Соболезную…

— А потом какие-то уроды делали вид, что допрашивают меня. — На этот раз уже Раджан пропустил чужие слова мимо ушей. — Ненавижу фарс, где бы то ни было, а когда играют человеческими жизнями и такими понятиями, как патриотизм и предательство… Чёрт побери, да я бы даже мог простить управление чужим телом, но не это. Жизнь всегда была, есть и остаётся трагедией, а тут…

— В общем-то, правильно. Хотя, жизнь трагедия для тех, кто чувствует и комедия

для тех, кто думает. А с другой стороны, последние три года американская жизнь — сплошной фарс и подражание. Это пародия на саму жизнь, но думаю, это надолго не затянется… Ладно, вас допрашивали, а дальше что?

— Как будто сами не знаете! Этот наш разговор начинает напоминать ночной допрос.

— К сожалению не знаю. Хотя, многое предполагаю. Вас заставили кое-что подписать, ведь так?

— Да, было там на выбор, либо сотрудничество с ЦРУ, либо признание в военном шпионаже против Штатов. Всё выглядело настолько нереальным…

— Ну и что же вы подписали?

— А почему подписал?

— Ну не знаю, вы что-то обмолвились об управлении чужим телом, я знаю, в ЦРУ используют подобные устройства. Так что, не подписать у вас не было шансов.

— Не знаю. Совсем не знаю, дальше была пустота и наша встреча на обочине дороги. Хотя, нет, подождите. — Раджан сунул руку в карман и извлёк оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, на которым чёрным по белому говорилось, что он признаёт себя шпионом и добровольно отдаёт себя в руки властям, снизу виднелась закорючка подписи. Водитель мельком глянул на бумагу и снова улыбнулся, не разжимая губ.

— Шутники ребята. А это можете выбросить, всё равно у кого надо есть оригинал, только ему он вряд ли понадобится. — Раджан покорно опустил боковое стекло и щелчком отправил скомканную в шарик бумажку на асфальт. — А вообще, вы правы, фарс прёт из всех щелей. Даже факт того, что в конце двадцать первого века на что-то влияет такая вещь, как роспись уже о многом свидетельствует, причём не в лучшую для человечества сторону.

— Не знаю, не знаю… Человечество оно разное и постоянно изменяется в пространстве и во времени.

— Естественно, но я имел в виду, так называемое, прогрессивное американское человечество (так оно само себя называет). Для них из всех наук важнейшей является евгеника, хотя мы отвлеклись.

— Вот именно, вы так и не сказали кто вы. А я никак не могу вспомнить, где же я вас видел.

— Ну, во-первых, я человек…

— Это и невооружённым глазом заметно, а конкретнее?

— Конкретнее — дипломат. Так что вы, как журналист наверняка видели меня.

— Дипломат?! Ни за что бы не поверил, представить вас в смокинге совсем не получается.

— И не надо меня представлять. К тому же, я уже давно не работаю, уволили за ненадобностью.

— А какой страны дипломатом были? И почему на родину не депортировались?

— Опять удивитесь, но я из России. Знаете такую? Наверняка знаете, раз занимались в своё время исследованием связи славянских и индийских слов, я прав?

— Отчасти. Так почему же вы теперь здесь, спасаете никому не нужного индийского шпиона, а не занимаетесь общественно-полезным дипломатическим делом на родине?

— Ну, в общем-то, я не совсем дипломат, так как никогда на него не учился. Вообще, занимался естественными науками. А потом четыре года назад начались тут всякие интриги со строительством вышки на последнем нефтяном месторождении, вот и начали посылать всех подряд, кто мог выполнять хоть какую-то дипломатическую работу. Работы много было, до сих пор многое из того, что делали государственная тайна. Хотя, никому теперь эта тайна не нужна. А сейчас… Сейчас у меня в награду за четыре года хорошей работы отпуск, который, кстати, заканчивается завтра.

— Ну ладно, допустим, верю. А хоть имя своё можете назвать, а то не очень-то приятно общаться местоимениями с человеком, который собирается тебя спасти.

— Имя? Моё имя вам ничего не скажет, а вот псевдоним, пожалуйста. В посольстве я проходил под нейтральным псевдонимом Иван Росс. У нас все работали, не зная настоящих имён друг друга, даже не знаю, зачем это было сделано, возможно, начальство тоже решило поиграть в шпионов на манер американских братьев по разуму (или по его отсутствию). Как видите, ваше утверждение насчёт того, что человечество везде разное теряет позиции, впрочем, это не так уж важно.

— Да, не важно, хотя немного обидно за такое человечество. Разговор заглох, и несколько минут ехали молча. Наконец, Раджану надоело разглядывать пейзаж, сливавшийся за окном в единую расплывчатую полоску и он спросил.

— Почему же вы всё-таки заявляете, что меня сейчас практически невозможно спасти?

— Ну, хотя бы потому, что существует оригинал той бумажки, которую вы выбросили, послушавшись моего вредного совета.

— И вы всерьёз считаете, что эти третьесортные актёры, что пытались меня допрашивать ночью действительно из ЦРУ? А ведь вы производите впечатление серьёзного человека.

— Ну, может быть, и не из ЦРУ, но что вы будете схвачены полицией по подозрению в шпионаже при первой же попытке покинуть страну, я уверен.

— Неужто, мистер Росс, вы считаете, что я мог кому-то так сильно встать поперёк дороги, что ради моего захвата и удержания предпринимаются столь изощрённые методы? Или вы относите всё это к пустым развлечениям оперативных сотрудников, которым нечем заняться в связи с нормализацией международной обстановки?

— Да нет, но я с удовольствием выслушаю вашу версию, а насчёт нормализации хорошая шутка. Моему старому шефу в полпредстве она бы понравилась.

— Мою версию? Пожалуйста, я думаю, что таким образом Рен Стомберг хотел разлучить меня со своей дочерью. Национальность ему моя, что ли не нравилась, не знаю… Вот только его дуболомы всё сделали настолько криво, что будь я

Стомбергом, не сносить бы им головы. Знаете, мне становится его очень жалко, как я подумаю о том, что известие о гибели Фелис и отчёт о прекрасно проделанной операции он получит практически одновременно.

— И меня вы тоже считаете частью этого абсолютно провального плана? Что же, всё вполне логично. Кроме того, что такой план мог родиться лишь в вашем, ещё не пришедшем в себя сознании. Ну да ладно, не думаю, что моя собственная версия лучше, хотя она и перекликается с вашей. В общем-то, история вкратце такова. Вы заметили, как за последние годы взлетели вверх две неизвестные ранее компании «Посейдон Оил» и «Волт-тек»? Наверняка замечали, как и многие другие, и даже сопоставляли эти два вроде бы вполне закономерных, но тем не менее странных случая. Так вот, по некотором данным, по тем самым, что составляют теперь государственную тайну моей необъятной Родины, — он неопределённо хмыкнул, — фактическим хозяином обеих компаний являлся Рен Стомберг. С другой стороны, эти фирмы находились под протекцией военных ведомств. Дальше чистые измышления. Главной функцией этих компаний, и в первую очередь «Волт-тек», была отмывка денег, так как всяческих ревизоров и других ищеек военные держали на расстоянии — яркий пример американской демократии и прозрачного бюджета. Собственно, высшее военное руководство на этом и наживалось, так как больше некому. А потом в стройной, хорошо отлаженной системе, приносившей всем лишь пользу обнаружился сбой, который упирался в Стомберга. Не знаю, что его вызвало, жадность ли последнего или наоборот излишняя, поздно пробудившаяся совесть (оба варианта маловероятно), а может, кто-то решил, что Стомберг своё получил, а теперь его очередь погреть руки на государственной машине. Дело не в подробностях. Хотя, одна интересная (я бы даже сказал весёлая, если бы не трагичность последствий) подробность есть. Во время своего избирательского тура по Калифорнии Стомберг три часа провёл на секретной военной базе в горах. Что делать кандидату в Сенаторы на засекреченном военном и научном объекте вроде непонятно. Что он мог там смотреть, или что ему там могли показывать?

— Это что, тоже государственная тайна? Тогда почему вы мне это рассказываете? по принципу, болтун — находка для шпиона, странный вы дипломат, мистер Росс?

— Никогда болтуном не был, вы первый, от кого это слышу. А насчёт тайны… Естественно, всё это государственная тайна, правда, уже не моего государства. К тому же, когда перестанут существовать государства, кому будут нужны пустые тайны. Не лучше ли их хоть кому-нибудь раскрыть. А вот на той военной базе, если верить секретной информации из анонимных источников, делали эксперименты на людях, включая целенаправленные мутации и управление мёртвыми телами. Колдунам Вуду и некромансерам древности такого и не снилось. Думаю, Стомберга хотели слегка припугнуть таким экстравагантным способом, а может заодно и лишнюю «тайну» на него повесить, чтобы жизнь малиной не казалась. Не получилось, так что потом решили докапываться через его дочь. И как бы вам ни было тяжело это слышать, но происшествие на ночной дороге было скорее покушением, чем несчастным случаем. Хотя, скорее всего, гибель девушки не планировалась. Но, и в двадцать первом веке мельчайшие погрешности могут привести к плачевным результатам. А что касается вашей роли… Видимо, из вас хотят сделать козла отпущения, подсунув Стомбергу. А всякие бумажки с подписями — так, мишура, чтобы вы особо никуда не делись, из тюрьмы вас достать легче, чем с того берега Тихого океана. Мелочь, естественно, а неприятно.

— Мрачная история, но тоже выглядит нереальной, точнее, это мне не хочется верить, чтобы она была такой.

— А вы хоть что-нибудь реальное видели в последнее время?

— Видел, точнее, думал, что вижу, просто жил, а теперь…

— Теперь жить не хочется… Это зря, жить не так уж и долго осталось, хотя, с другой стороны, всегда, чем быстрее, тем лучше.

— Ладно, мои счёты с жизнью, вас, вроде как, не должны касаться. Лучше поделитесь гениальным планом, что вы хотите делать дальше. Как я понял, если верить вашим же словам, господин Росс, моя компания для вас весьма небезопасна.

— А что тут думать, сматываться надо! — снова усмехнулся своей обычной улыбкой.

— По возможности, вместе с вами. Хочется в дороге пообщаться с настоящим йогом.

Я же говорил, что корысть у меня небольшая. А что до опасности… Нужно же, хоть раз в этой короткой жизни хоть раз рискнуть.

— И как же, интересно, вы собрались покинуть пределы гостеприимных Штатов? Особенно вместе со мною, которого уже разыскивают, как китайского шпиона.

— Не верите в сверх способности русских дипломатов? И правильно делаете, никто из нас не супермен, не Джеймс Бонд и даже не Штирлиц… А вывезти вас на самом деле просто, даже до безобразия просто, то есть, вполне в человеческих силах. А всё дело в том, что те, кто придумывал этот свой изощрённый план потеснить Стомберга физически не мог учесть всего, в частности, нашей встречи.

— А вы именно такой супермен, поздравляю.

— Да нет, какой же я супермен, будь я суперменом, меня бы тоже учли. А так…

Так, скорее всего учли. Но совсем не в связи с вами. А покидать этот обетованный берег Нового Света мы будем так же, как первые колонисты сюда прибывали, то есть, по воде.

— Думаете, уйти от таможенного катера проще, чем миновать серию постов в аэропорту? Да, мистер Росс, вы, как и все русские, не избежали заражения избыточной верой в чудеса, и даже работа за океаном вас не вылечила.

— Ошибаетесь, я никогда ни чем не болел, особенно излишней верой, неверием, впрочем, тоже. А уйти от катера проще на порядок, так как в аэропорту смотрят на вас, сканируют сетчатку, отпечатки пальцев, чуть ли не хромосомный анализ берут. А вот в море, прежде всего, смотрят на судно, и если у него высший уровень доступа к данным территориальным водам, то его спокойно пропускают и даже салют отдают.

— А вы что же, вместе с автомобилем от «Дженерал Электроникс» ещё и корабль от американского военного флота приобрели?

— Да, как это ни абсурдно звучит. Правда, приобрести не дали, пришлось просто так позаимствовать. Не лично, естественно, наши резиденты постарались ещё год назад. Спасибо американской бюрократии, политике военного резервирования и прочим приятным оттенкам местного колорита, облегчающим нашу жизнь. А сейчас надобность в использовании пропала, международного скандала никто не хочет, потому кто-то наверху решил корабль уничтожить. Тупо, конечно, уничтожать вещественные доказательства — анахронизм. Видимо, как все последние сто лет, берём пример с «цивилизованного» Запада. Обидно за державу, но этот приказ, ради отдачи которого, чувствую, мне и разрешили столько времени провести здесь в качестве отдыхающего, и позволит вам спасти если не жизнь, то хотя бы честь. А один разведывательный катер американских ВМС пропадёт где-то в районе Полинезии, не успев подать сигнал о помощи. Вот, собственно, последняя военная тайна на сегодня. Дальше романтика заканчивается и начинается обычная жизнь.

— Или заканчивается… — С сомнением покачал головой Раджан. — И что вы собираетесь, везти меня в Россию, или по дороге высадите?

— А вам хочется высадиться по дороге? Не думаю, что вам вообще сейчас куда-то нужно, потому есть такое предложение. Прокатиться по знаменитым местам мира, вам ведь нужно немного развеяться, да и мне тоже. Закончим путешествие в Индии, если, конечно, нам дадут его закончить. А там вы проводите меня до любого сохранившегося в Тибете монастыря и на этом будете свободны, я же хочу немного приобщиться к древней мудрости вживую. Это всё, естественно при условии, что вы согласитесь.

— А если не соглашусь?

— Тогда я выполню все пункты плана по возможности в одиночку.

— Так… А знаете, я сейчас всё-таки вспомнил, где же я вас один раз точно видел. Это было почти месяц назад на пляже в Лос-Анджелесе…

— У вас отменная память на лица, Раджан, я, например, не помню, что видел вас там.

— И вы ведь были не один. Эта девочка, ваша дочь, она тоже поедет с вами?

— Наташа? — Росс вяло улыбнулся, пожал плечами и, сощурив глаза, взглянул на Раджана второй раз за весь разговор. — Нет, не поедет. Она вообще уже никуда поехать не сможет, она умерла.

— Извините, я не знал… Я сочувствую, но… но я не смогу принять ваше предложение. Я должен остаться здесь.

— Понимаю, хотя и не приветствую. Зачем оставаться, чтобы отомстить? Тогда кому? Вы забываете, что есть ещё Рен Стомберг, который также жаждет мести, причём его права не менее священны, чем ваши. Если вы исчезните, то с большой долей вероятности его месть обрушится на истинных виновников, а если нет, то на вас. Да, я понимаю, что этот год только начался, но уже выдался для вас очень несчастным. Да и не только для вас, для Стомберга, для меня, почти для каждого человека. А знаете всё почему? Потому, что этот две тысяча семьдесят шестой год високосный, а значит, семьдесят седьмой год будет намного лучше и ради одного этого стоит до него дожить…

— Мистер Росс, перестаньте шутить! Если это какой-то намёк, то я его не понял, а если объяснение, данное от чистого сердца… Тогда извините, я не суеверен. Остановите машину, я выйду здесь. — Дорога замедлила свой бег навстречу, пейзаж за окном снова стал чётким и через несколько секунд замер в неподвижности.

Дверь, подобно крылу стальной птицы, взметнулась вверх, и Раджан, немного размяв уставшие от сидения ноги, медленно побрёл назад к небольшой придорожной забегаловке, от которой они отъехали метров на триста. Но тут спутник окликнул его:

— Господин Раджан, я чуть было не забыл сказать вам самого главного, на этот раз самая последняя государственная тайна, переставшая быть таковой пол часа назад, так как об этом рассказали в новостях. Конечно, эта информация может показаться попыткой вас задержать, но это не так. Так вот, ночью первый американский тихоокеанский флот получил приказ выйти к нефтяной платформе, чтобы противостоять китайским военным учениям в непосредственной близости от стратегических нефтяных ресурсов. Сами понимаете, если китайцы не захотят отступить или произойдёт какая-нибудь провокация, то третья мировая война может начаться уже через несколько часов. Но раз уж вы решили остаться на территории вражеского государства, то это ваше право. Прощайте, Раджан и удачи, хотя, даже она вам, скорее всего, не поможет.