Атака извне

      Из объяснения кентвуша стало ясно, что Садки служили любимым местом отдыха этноса Вежбо.
      Но как выяснилось чуть позже, не только отдыха, но и основным местом приложения творческих сил. Достигшие половозрелости самки в каждую корзинку метали икру, а их ровесники-самцы, кропотливо отобранные Комитетом Расово-Технологического Контроля, оплодотворяли её молоками. Когда икринки лопались, сразу становилось видно, кто из самцов проявил себя с лучшей стороны: на свет появлялся или очередной головастик расы Вежбо, или совсем не похожий на будущего вежбо эмбрион, из которого при надлежащем уходе вырастал прибор, а, возможно, даже целый агрегат, ибо у расы Вежбо не только население, но и практически все продукты технологии производились не на заводах и фабриках, а исключительно биологическим путём.
      К слову сказать, внимание экскурсантов привлекли три гигантских садка, каждый из которых был способен, кажется, вместить целый линкор.
      Как оказалось, это было недалеко от истины.
      — Из этих эмбрионов, — пояснил кентвуш, взявший на себя непростые функции гида, — заботливо пестуемых посменными бригадами, скоро должны появиться на свет новые иглодиски.
      — Класса «Зантаруйфф»? — с понимающим видом поинтересовался Алексей, но ответа не получил, поскольку Ойц-Зифан в звездолётах не разбирался.
      На вертикальных отрогах подводного хребта располагались не только Садки, но и заправочные террасы, на которых заплывшим сюда вежборасиянам подавались блюда из питательного планктона, которого в гостеприимных абиссальных водах было вдоволь, а также разного рода увеселительные заведения, включая зрительные решётки, танцевальные фонтаны и игронарии. Все помещения принадлежали к так называемому «мокрому» типу, то есть были полностью заполнены водой и тем самым совершенно непригодны для разумных существ, не снабжённых жабрами. Одним словом, на глубине, не переставая, пульсировала жизнь во всех её проявлениях.
      Когда программа ознакомления с Абиссальными Садками была исчерпана, что называется, до дна, батискаф пошёл вверх.
      Суровцев отошёл от иллюминатора и уселся в кресло. Любая новизна остается таковой лишь определённое время, лотом наступает привыкание, а новизна обращается в свою противоположность — обыденщину.
      Конечно, невесть какое оригинальное наблюдение, зато своё.
      Есть ещё одно наблюдение, вернее, вывод, и при этом весьма показательный — новичка не сочли нужным оповестить, какова конечная цель спецгруппы. Допустим, её можно вычислить, учитывая, что Гнерр-Туговв-Хахх находится рядом со Сферой Шеппарда, окружающей Потустороннее Зеркало. Да и «орлята», возглавляемые Лях-Козицки, не на пикник сюда прибыли. Значит, зеро-джампинг на планету этноса Вежбо связан со зловещим исчезновением Зет-03. Ну ладно, Высотник даст, скоро всё узнаем, а пока вернёмся на грешный Гнерр-Тугов-Хахх. У вежборасиян, конечно, есть на что посмотреть, но, скажем, та же Ока, когда плавно скользишь в акваступах над песчаным дном, может дать сто очков вперёд всем этим Абиссальным Садкам. Вот бы сейчас на родину, да на отцовском экоглайде, по речке с ветерком…
      — Что, брат, ностальгия замучила? — участливо спросил Пирелли, дотоле дремавший в соседнем кресле. — На Землю потянуло?
      Алексей удивился.
      С одной стороны, откуда Джакомо взял, что Алексея, можно сказать, бывалого межзвёздника (пять зеро-джампов в активе — это вам не шутка!) потянуло домой? Ведь с момента, когда они с кварт-генералом влезли в стартовые контейнеры, не прошло и пяти часов. Разве за это время успеешь соскучиться? А с другой стороны, как он догадался, что у Лёхи Бурого и в самом деле слегка защемило сердце?
      — Не хочешь говорить, не говори, — продолжил Пирелли. — Я и так прекрасно знаю, что у тебя творится в душе.
      Надо было что-то сказать, иначе затянувшаяся пауза грозила перерасти в невежливость.
      — Вы, Джакомо, случайно не телепат?
      По аналогии вспомнилась силикарболаудь, которая не отрицала, что читает мысли. На ее нейтрализацию, как известно, хватило «порционной коктейлизации мышления». Интересно, а как с этим у Пирелли?
      — Нет, я не телепат, а только учусь, — отшутился Джек
      — И долго надо учиться на телепата?
      — Зависит от индивида, — серьезно ответил Джек. — К тому же не у всякого есть задатки.
      — Я всегда, — признался Алексей, — завидовал людям, которых отметил особым талантом Высотник. Вот, например, мой приятель Нар. Не поступил в Бирюзовку по здоровью, но всё равно нашёл занятие себе на Малой Высоте. Представляете, для него невесомость не испытание, а настоящий кайф!
      — Кайф от невесомости? Да, такого я ещё не слышал. Просто-таки феномен. — Джакомо наклонился к уху Суровцева и понизил голос: — Хотя должен тебе сказать, что у нас в Команде Высотник отметил каждого.
      Суровцев непроизвольно глянул в противоположный конец салона, где остальные «орлята» прильнули к панорамному окну.
      — Здорово! А можно поинтересоваться, как именно?
      — Не только можно, но и нужно, — улыбнулся Пирелли. — Например, Цинь Сяо-пу способна менять вектор личного времени. Правда, на очень ограниченных отрезках. Крайстенсен воспринимает механизмы как живые существа. Он утверждает, что у каждого из них есть душа. Самое интересное, что они отвечают ему взаимностью.
      — Тоже мне талант! — фыркнул Алексей. — Да мой батя характер любой поломки своего экоглайда без всякого прибора определит! А как он его любит, как с ним разговаривает по душам!..
      — Ну, не буду тебя убеждать, но у Макса это несколько по-другому. Впрочем, у тебя будет возможность на деле убедиться б этом… А вот в компании с нашим малышом Селом не заплутаешь нигде: хоть в открытом космосе, хоть на поверхности, хоть под водой, хоть под землей. Поскольку он цепко держится за экзокапилляры. Слышал про такие?
      — А то! Меня, между прочим, обучал боевому манипулированию сам Вадим Георгиевич Алексеев! А во время схватки тоже ориентируешься по экзокапиллярам.
      — Это тот Алексеев, что из Зодиакальной команды Мэссенджера?
      — Он самый.
      — Понятно! Жаль, что проникновения в параллель запретили. Значит, он теперь тренер.
      Они помолчали.
      — А Эвельсон? — первым нарушил паузу Суровцев. — У нее какой талант?
      — О-о, наша Татьяна — редкостный бриллиант!
      — Да уж, успел убедиться на собственной шкуре. Редкой зловредности дама.
      — Язычок у неё, конечно, как бритва, но ценят её совсем не за это. Танечка — непревзойденный спец по части психологии ксенофренов. Она способна понять то, что человек в силу ограниченности своего мозга понять не в состоянии.
      — Так что, она — не человек? Киборг нового поколения? Андроид, в смысле гинекоид?
      Джек улыбнулся:
      — Вижу, она тебя сильно достала. Это она может. Нет, Таня — человек.
      «Ага, — сказал сам себе Алексей, — теперь ясно, что Лях-Козицки подбирал „орлят“ по принципу уникальности их способностей. Марсианка владеет тау-физикой, селенит — живой компас, Макс механофил, Эвельсон — прирожденный ксенопсихолог, а Джек, похоже, телепат. Тогда непонятно, как же попал в Команду я? Самый обычный выпускник обычной высшей школы. Даже не отличник».
      — Какой же ты обычный, — неожиданно сказал Джек, — если тебя выбрала вселенная.
      — Ничего она меня не выбирала! Я случайно оказался в нужное время в нужном ме… — и вдруг он понял, что Пирелли прочёл его мысли.
      «Надо же, — внутренне покраснел Алексей, — ведь знал же, что общаюсь с телепатом, а пси-защиту не выставил!»
      — Не волнуйся, Алекс, обычно я не копаюсь в чужих мозгах. Только когда это в интересах дела… А насчёт нужного времени и места, брат, то в нашем мире ничего случайного не бывает: коль ты оказался там, где оказался, стало быть ты избран. Вспомни, что тебе сказала силикарболаудь.
      — Она много чего говорила. Например, «… Персона не есть ключевой признак, всё определило место. И время», — процитировал Алексей. — Значит, моя персона не интересовала «принцессу»…
      — «Принцессу», возможно, и не интересовала, — согласился Пирелли, — но именно твою персону вселенная поместила в это место и в это время!

5

      Больше всего Суровцев опасался, что они не успеют к сроку, назначенному кварт-генералом, но от стоянки батискафов до космопорта было не больше десяти минут ходьбы.
      Причальные колонны напоминали чаши для олимпийского огня, вознесённые на решётчатых фермах на высоту десятиэтажного здания, ими была заполнена площадь в несколько сотен гектаров. В некоторых чашах было пусто, в других уютно устроились иглодиски разного класса и, соответственно, размера, каждый из них был подобен чечевичному зерну, оснащённому длинной иглой. В частоколе причальных колонн трудно было отыскать нужную, но Сел уверенно провёл товарищей к сто пятой, где ждал командир.
      Он был не один, а в сопровождении нескольких вежборасиян. Рядом с ними стоял механизм, похожий на примитивную тачку для переноса сыпучих грузов на Земле в доисторические времена — до начала Третьего Тысячелетия. Сверху тачка была накрыта защитного цвета тентом.
      — И как вам, ребята, местные достопримечательности? Впечатлили? — приветливо встретил их Лях-Козицки.
      — Мусорная Круча это класс! — выразил общее мнение Алексей. — Зря вы с нами не пошли! Оттуда открывается такой вид на лагуну!
      — Между прочим, когда я впервые забрался на Мусорную Кручу, мне было меньше лет, чем вам, Алексей, — усмехнулся кварт-генерал. — Ну, что, Команда приняла нового коллегу?
      — Ну, если только с испытательным сроком, — отозвалась Эвельсон. — Мышечные реакции у Суровцева великолепные, ему бы ещё периодически подключать серое вещество…
      — Да будет тебе, Таня, — вступился за нового товарища Пирелли, — и у кого из нас первый блин не вышел комом?
      «Орлята» заулыбались, а Эвельсон покраснела — видимо, речь шла о чём-то известном всем, но поскольку Суровцев не был посвящен в общие тайны, ему оставалось только гадать.
      Тем временем вежборасияне обратились к переводчику. Кентвуш что-то ответил, предварительно посмотрев на кварт-генерала.
      — Да-да, — подтвердил Лях-Козицки, — дальше я справлюсь сам. А если не справлюсь, мои подсобят.
      Аборигены помотали тюленьими мордочками и мгновенно исчезли. Куда они делись, было непонятно, но если учитывать, что по всей территории космопорта были разбросаны люки вроде канализационных, и если ещё вспомнить, как начиналось нашествие на консульский дворик…
      — Что ж, — продолжил Стальной Джо, — пора в путь. Иглодиск готов, остаётся занять посадочные места. Кто поможет командиру с грузом?
      — Позвольте мне, господин генерал! — предложил Суровцев и, не дожидаясь согласия, взялся за ручки тачки, приспособленные под трехпалую кисть.
      Груз был неподъёмным.
      Точнее, тяжело-но-всё-же-подъёмным, поскольку репутация курсантского силача не позволила Алексею обратиться за помощью, и он с грохотом вкатил тачку в лифт. Остальные пошли налегке.
      Кабина медленно потащилась вверх.
      — Прошу прощения, — отдышавшись, сказал Алексей, — у вас там что, свинцовые чушки?
      — Почти, — Лях-Козицки наклонился и ловким движением расстегнул тент.
      Тускло блеснул край массивного обода. По внешнему виду, да и по весу, метровый диск был сварганен из чугуна.
      — Забавно, — сказала Цинь Сяо-пу. — Мне не доводилось видеть награды Вежбо воочию. Хорошо, что протокольный отдел не заставил вас, командир, нацепить этот орден на лацкан.
      — Вы хотите сказать, что это орден? — указал пальцем на содержимое тачки Суровцев.
      Марсианка кивнула.
      — Орденом «Дух оплодотворения высшей категории сложности» награждают только за выдающиеся заслуги перед этносом Вежбо. Командир — единственный землянин, кого Сенат Республики счёл нужным удостоить подобного знака отличия, — с гордостью поведала она. — На Гнерр-Туговв-Хахх изделия из серого чугуна на вес золота.
      — Рения, — поправил Крайстенсен. — Он дороже.
      — Пока мы знакомились с Бибб-Бейлиббом, — вставил теперь уже Пирелли, — командир побывал в Сыром Бункере, где его ждали почти три года. Не будь срочного задания в этом районе, могли прождать ещё неизвестно сколько.
      Алексею хотелось выяснить, за что конкретно вежборасияне оказали такую честь кварт-генералу, но понимал, что его любопытство будет выглядеть неуместно.
      — Вижу, что нашего нового коллегу, — Лях-Козицки, похлопал Алексея по плечу, — мучает вопрос, за какие заслуги мне вручили «Дух оплодотворения».
      — Кажется, я сказала: за выдающиеся, — напомнила Цинь Сяо-пу, и в этот момент лифт вздрогнул и остановился.
      Двери кабины открылась прямо напротив выреза в бетонной чаше, сквозь который проглядывал серебристый бок иглодиска. Алексей ухватился за ручки и направил тачку в зев экипажеприёмника.
      Нельзя сказать, что внутри звездолёт этноса Вежбо располагал к комфорту, ведь он изначально предназначался для обеспечения жизнедеятельности земноводных, а не млекопитающих. Тем не менее, пришлось устраиваться, исходя из имеющихся удобств. Кварт-генерал занял пилотскую кабину на пару с Пирелли, в штурманской рубке расположились Цинь Сяо-пу и Таня Эвельсон, а остальные отправились в пассажирский салон, где не было ни единого привычного предмета.
      — И как тут жить? — спросил Алексей, рассматривая потолок, который состоял из сплошных рёбер жесткости, делая салон похожим на внутренности гигантской рыбы.
      Крайстенсен открыл выдвижной лоток на одной из стенок. На его дне было сложено несколько комплектов масок с очками. Ни дать, ни взять — старинные противогазы. Самую большую маску он протянул Ойц-Зифану, поменьше — выдал Суровцеву, затем наделил масками прочих.
      — Это зачем? — спросил Суровцев, решивший теперь интересоваться всякой мелочью. Лучше уж прослыть глупым, чем очень глупым…
      — Сейчас корабль будет залит водой, — охотно пояснил Крайстенсен, держа «противогаз» за дырчатое рыло. — Без масок, сами понимаете, не обойтись.
      — И мы так и будем лететь?! — ужаснулся любитель подводного плавания, только что ностальгировавший по затонам родной Оки.
      — Нет, конечно. Только на время старта, ну и недельки две ещё. Вежбо очень привержены традициям: все эти чугунные медали, вес которых зависит от заслуг награждённого, почитание святого Мрякзы, а это, помилуй Высотник, чистейшее суеверие. Сюда же относится и традиция использовать пассажирский салон в качестве дополнительного топливного бака. Во время старта вода малость подрасходуется, и дальше мы полетим всухую.
      — Понятно, — протянул Алексей, задумчиво почёсывая темя, укушенное дождевой пиявкой.
      — А сейчас, парни, — скомандовал Крайстенсен, — натянем намордники и приготовимся к взлёту. Ну что, поехали?

Глава восьмая
ПОТУСТОРОННЕЕ ЗЕРКАЛО. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИЗЫСКАНИЯ

1

      Видимо, в воду было добавлено что-то снотворное, поскольку обе недели, проведённые иод убаюкивающий гул двигателей иглодиска, Суровцев благополучно проспал в респираторе.
      Очнулся Суровцев, когда звездолёт уже глубоко погрузился в Сферу Шеппарда, на всех парусах поспешая к Потустороннему Зеркалу. С немалым удивлением Алексей обнаружил себя лежащим на практически сухом полу — вода, дотоле заполнявшая салон до потолка, ушла через открывшиеся в полу щели. Он перевернулся на живот, встал на четвереньки, и стянул маску.
      — Ну и как ощущения после гидросна? — Дрибсунбкфредтчликно 6791 Ойц-Зифан понимающе подмигнул и потёр лопатообразные ладони. — Свежо? Ничего, Алексей, сейчас согреетесь.
      Алексей непроизвольно поежился, ибо температура воздуха была вполовину ниже, чем у амортизационной жидкости. Кентвуш тоже поёжился, и Суровцев уже хотел обидеться на передразнивание, но вовремя сообразил, что толмачу-эмпату передавались не только эмоции, но и все пять чувств индуктора, на которого он настроил своё восприятие.
      На боковой панели со множеством зеркальных ячеек-сот забегали разноцветные блики.
      — Зовут в пилотскую, — буркнул Крайстснсен и добавил что-то насчёт нежелательности опоздания перед юзом.
      — Юзом? — не понял Алексей. — Какой может быть у иглодиска юз, чай он не экокар на шоссе после дождя?
      — Тебе потом объяснят, — похлопал его по плечу Ойц-Зифан. — А сейчас давай поторопимся.
      Иглодиск был не настолько велик, чтобы переход в пилотскую занял больше минуты. Когда они втиснулись в довольно тесную кабину, остальные были уже в полном сборе, сгрудившись перед Лях-Козицки, который стоял у выпуклой полусферы оптического дальномера.
      — Ага, — удовлетворенно констатировал кварт-генерал, — кворум налицо, значит можно приступать.
      Он провел ладонью по экрану, отчего тот сразу засветился. В глубине объёмного изображения на пульсирующем оранжевом фоне, который резал глаз, неправдоподобно ярко горел однотонного табачного цвета плоский диск.
      Суровцев догадался, что это и есть знаменитое Потустороннее Зеркало. А вот догадаться, почему оно такого непривычного колера, не успел, потому что Стальной Джо первым делом принёс извинения:
      — Прошу прощения за искажённую цветопередачу. Видимый спектр у вежбораскян сужен по сравнению с нашим. Кроме того, их глаза обрабатывают зрительную информацию непосредственно на сетчатке, поэтому все оптические приборы расы Вежбо снабжены усилителями световых потоков. А наши инженеры из консульства не успели адаптировать непривычную нейрооптику за тот срок, что был у них в распоряжении.
      — Ничего, командир, — сказал Пирелли, — мы люди привычные. А если у кого-то заболят глаза, он знает, к кому обратиться.
      — Извините, — поднял руку Алексей, — я не знаю.
      На что получил достойный ответ:
      — А кто вам укусы промывал дезинфицирующим раствором, знаете?
      — Знаю, — Эвельсон.
      «Орлята» засмеялись. Даже Лях-Козицки не стал прятать улыбку.
      — Первую медицинскую помощь товарищу может оказать любой межзвёздник, — сказал он. — В том числе, надеюсь, и вы, Суровцев. А если понадобится что-то посерьёзнее, тогда милости прошу к Татьяне — она у нас единственный почти дипломированный специалист.
      Несмотря на то, что он вновь показал себя в невыгодном свете, Алексей испытал чувство удовлетворения. Во многом благодаря тому, что Стальной Джо назвал его межзвсздником, а это чего-то стоило. Сперва — неофит, теперь — межзвёздник. Тенденция, однако.
      — Ну всё, — резко оборвал командир смешочки, — пошутили и будет. Наверное, вы уже догадались, что наша миссия связана с исчезновением трансверсального планетоида Зет-03. Иглодиск пока не достиг района его расчётного местоположения, но я решил собрать вас заблаговременно. Как всегда перед операцией, каждый получит индивидуальный поиск-план, чтобы подготовиться к заданию максимально эффективно.
      Он посмотрел на Пирелли:
      — Итак, начнем по ранжиру, то есть с тебя, Джек. Твоя первоочередная задача — проверить спарки на исправность и комплектность. К началу поисково-спасательных работ доложишь о полной готовности. Поскольку от вспомогательного флота зависит наша дальнейшая работа, тебе в помощь придаются Слесарев и Суровцев. Помощников достаточно?
      Пирелли кивнул в знак согласия.
      — Теперь ты, Макс.
      Лицо Крайстенсена отразило суровую решимость выполнить приказ.
      — Тебе поручаю довести до толка дальномер. Чем быстрее, тем лучше. И вообще, вся оптика должна работать в расчёте на землян.
      — Понятно, шеф.
      — Ну и, наконец, задание прекрасной половине.
      Настал черед кивать Эвельсон и Цинь Сяо-пу.
      — Вам, барышни, невзирая на реконструкцию дальномера, которую будет проводить Макс, не спускать глаз с экрана и докладывать о любых флюктуациях Зеркала. Особенно меня интересует окраска свечения Потапова-Казинса. Работать будете посменно, расписание согласуйте между собой. Вопросы есть?
      Вопросов у прекрасной половины не было.
      Зато вопрос был у кентвуша.
      — А что поручается мне, командир? — спросил он.
      — Вы пока остаётесь в резерве. Поскольку мы находимся в зоне субэфирного молчания, никаких внешних сигналов ожидать не приходится, так что вас как переводчика хотелось бы задействовать в ходе самих поисков. А пока советую хорошенько отдохнуть.
      Переводчик вздохнул и первым покинул пилотскую каюту. За ним последовал Пирелли, который вместе с помощниками спустился на транспортную палубу, где в отдельных боксах дожидались спарки — миниатюрные корабли со спаренными пультами управления. Раса вежбо была просто помешана на надёжности своей техники. Планктоном амфибоидов не корми, дай только продублировать жизненно важные компоненты машин и механизмов, и если бы объём спарок позволял всунуть ещё один комплект управления, то они наверняка носили бы название не спарок, а строек. От слова «строенный».
      — Вам, Алексей, знакомы подобные суда? — поинтересовался Пирелли, когда возглавляемое им подразделение оказалось перед подставкой, поддерживающей концы сверкающих игл, венчающих четыре точных копии базового иглодиска. Очевидно, разнообразие форм кораблей вежборасиянами не поощрялось. А, возможно, в садках и нельзя было вырастить иную конфигурацию межзвёздного транспорта.
      — Если исходить из спецкурса «Космические корабли, используемые ксенофренами», то перед нами катера ограниченного радиуса действия типа «мивабб», используемые этносом Вежбо в основном для челночных и каботажных перелётов. Могут применяться и на Большой Высоте, то есть для преодоления межзвёздных расстояний. В таком случае двигатели переводят на режим пролонгированного действия, а щупы измерения неравномерности метрики, — Суровцев небрежным жестом указал на иглы, — следует переключить на так называемое «точечное касание», чтобы во время движения удерживать катер вдоль экзокапилляров, которые, согласно учению Мэссенджера-Надя, принизывают вселенную во всех направлениях. Суда данного типа могут управляться каждым из двух членов экипажа, поэтому обладают повышенной живучестью и высокой маневренностью. Запас автономного хода позволяет находиться в открытом космосе практически неограниченное время. Да, чуть было не забыл: катер «мивабб», задумывался как гражданское судно, но в экстренных ситуациях он в качестве оборонительного оружия способен применить упомянутый щуп. Для этого последний необходимо переключить на излучение: мощный пучок свободных аксионов в миллионные доли секунды способен разрушить любой материал, вплоть до брони с перестроенной кристаллической решёткой, каковую использует на боевых кораблях, например, империя Кахоу… Вот, пожалуй, и всё, что мне известно о катерах типа «мивабб».
      Пирелли только руками развел:
      — Что ж, благодарю за исчерпывающую информацию. Вижу, что с годами Бирюзовка не снижает уровень подготовки. Когда учился я, об иглодисках не знали практически ничего не только курсанты, но даже преподаватели.
      — Так значит мы с вами из одной альма-матер, Джакомо?
      — Да, только я кончал Бирюзовку тридцать лет назад.
      Алексей качнул головой и густо покраснел.
      — Да-а, — протянул он искренне, — до чего все-таки дошла ювенильная хирургия. А я-то считал, что вы лишь немногим старше меня.
      — Причем здесь ю-хирургия? — удивился Пирелли. — Ах да, вы имели в виду подтяжки, липосакцию и прочие ухищрения, которые помогают дамам в возрасте выглядеть так, будто они только что закончили школу. Со мной всё гораздо проще или, если угодно, сложнее. Дело в том, что я входил в экспериментальную группу Мэссеиджера. Кстати, там же работал и Алексеев, ваш тренер. Мы ныряли в экзокапилляры, стараясь проникнуть в параллельные пространства, и прежде чем весь проект был закрыт, успели обнаружить некоторые любопытные вещи. Дело в том, что время там идёт в противоположном направлении, так что мы не старились, а становились моложе. Факт этот не афишируется, иначе у нас отбоя не было бы от бальзаковских дамочек, жаждущих омоложения. Кстати, пилоты шприц-звездолётов, которые двигаются вдоль экзокапилляров, тоже практически не старятся. Они или погибают молодыми, или живут неопределённо долго. Если бы межзвёздные перелёты были совершенно безопасны, это был бы безотказный способ лечения. Во всяком случае, я в свои пятьдесят два года ощущаю себя юношей.
      — Это что же получается? — воскликнул Суровцев. — Мы сейчас не старимся, а молодеем?
      Селенит одобрительно показал большой палец.
      — В настоящую минуту — уже нет, разочаровал юношу Пирелли, — а вот за те две недели, что вы проспали по пути сюда, вы не только не состарились, но и скинули денька три.
      — Я вот думаю, — многозначительно сказал Алексей, — не перестараться бы… а то доберёмся к цели грудными младенцами, кто тогда задание выполнять станет?

2

      Отведённые командиром на инвентаризацию спарок локальные сутки пролетели незаметно. За это время бригада Пирелли не только проверила комплектность и техническое состояние «миваббов», но и полностью подготовила их к полёту. И хотя пришлось поработать на совесть, Алексей не чувствовал себя измотанным. Наверное потому, что сон в респираторе дал молодеющему организму отдохнуть с избытком, и Лёха Бурый был рад растратить накопившуюся за две недели энергию.
      — Ну всё, ребята, — вылезая из четвертого, а, стало быть, последнего катера, сообщил помощникам Пирелли, — шабаш, полчасика передохнем и отрапортуем командиру, что звено малых иглодисков только и ждёт, чтобы его использовали в деле! Кажется, нам не придётся краснеть перед юзом.
      Суровцев навострил уши.
      Юзом?
      Опять? Ведь про то же самое упоминал и Крайстенен. После того, как сошла вода в салоне.
      Внезапно его кольнула догадка. Юз — имя собственное. Или кличка? Неужто «орлята» называют так Джозефа Лях-Козицки? Но, с другой стороны, у командира уже есть прозвище: Стальной Джо. Зачем ему ещё одно?
      Этот момент следовало прояснить. Что Алексей и собирался сделать, как только бригада в полном составе растянулась на пневмоматрацах, что были расстелены возле боксов со спарками. Но Пирелли в очередной раз доказал, что недаром претендует на звание телепата.
      — Во время проведения операции, — начал Джакомо размеренно, будто не лежал на матрасе, заложив руки под голову и уставившись в ребристый потолок, а вещал с преподавательской кафедры, — все задействованные в ней патрульные обращаются друг к другу исключительно на ты, невзирая на должности и звания, а для идентификации пользуются не именами, зафиксированными в личностных файлах, а односложными прозвищами. В основном это сокращения либо от имени, либо от профессии, либо от какой-нибудь особенности индивида. И прошу отметить, Алексей, это насущная необходимость — на Большой Высоте многое зависит от быстроты реакции и скорости отклика на опасность. Поэтому с настоящего момента я для тебя не Джакомо, не Пирелли, и даже не фирст-майор, а Пси.
      — Понял, не дурак, — кивнул Суровцев. — Поскольку вы…
      — Ты, — поправил Пирелли.
      — Поскольку ты… телепат, то с твоим прозвищем всё ясно.
      Луннит назвался сам:
      — А меня все кличут Сел.
      — С чего это вдруг? Ведь твоя фамилия Слесарев, значит, сокращение должно быть Слес, а не Сел.
      Антон-Джерри развел руками:
      — Моё прозвище берёт исток не от фамилии, а от места рождения. Я селенит.
      «Берет исток», ха, тоже красиво. Надо будет взять на вооружение и когда буду давать интервью симпатичной журналисточке, начну, пожалуй так: «Моя спортивная кликуха Лёха Бурый берёт исток от косолапого лесного зверя, который…»
      Додумать до конца не удалось, ибо Суровцева начали просвещать в два голоса. До его сведения было доведено, что Цинь Сяо-пу, способная оперировать отдельными квантами времени, охотно откликается на прозвище Тау; марсианин Крайстенсеы не реагирует ни на какое сокращение кроме Макса, а Татьяна Эвельсон получила кодовое имя Кси. После этого стала понятна и кличка Юз.
      — Поскольку командир родился в открытом регионе Америка, то его имя известно в англизированной форме, — поведал Пирелли-Пси, — но родители Джозефа, этнические поляки, в кругу семьи предпочитали сына звать Юзиком, так что когда наступило время взять прозвище, генерал, не колеблясь, выбрал сокращение Юз.
      — Вы, небось, и меня уже обозвали? — поинтересовался Алексей.
      — Конечно, — хмыкнул Слесарев-Сел. — У нас это быстро. Человек ещё не успел влиться в коллектив, глядь, к нему уже прилепилось прозвище. Намертво, не отодрать.
      — Надеюсь, мне не придётся отзываться на сокращение Нео или Фит?
      В глубине души Алексей рассчитывал, что его имя сократят до Алекса и в минимальном варианте будут звать Ал или Эл, но надеждам сбыться было не суждено.
      — У тебя уже была кличка, мы лишь немного её подкорректировали. Отныне забудь про Лёху Бурого. Теперь ты просто Бэр. Что, как известно, на спэйслингве означает «медведь».
      «Что ж, примем к сведению, — Алексей проговорил про себя несколько раз новое прозвище. — Даже привыкать не нужно. Был Бурый, стал Бэр, суть не поменялась».
      Казалось бы, всё в порядке, прозвище он узнал, и не только своё, но Алексей продолжал испытывать дискомфорт. Он даже поёрзал на ложе, выбирая более удобную позу. Но и это не помогло, ощущение неудобства не проходило. Пришлось проанализировать с начала до конца вербальное общение с Пси и Селом, поскольку стало очевидным, что причиной дискомфорта было не физическое положение тела на пространстве матраса, а некое логическое несоответствие. Какое именно? Видимо, проскочило что-то в перечислении прозвищ. Одно из них не укладывалось в рамки и потому осталось непонятным. Но какое?
      Пси и Сел были отброшены сразу, Юз и Тау тоже…
      Ага, кажется, нащупал.
      Зафиксированные в прозвище телепатические способности Пирелли на этот раз не помогли ему прочесть мысль Суровцева. Пришлось выразить её иным образом, а именно, используя голосовые связки, губы и язык:
      — А почему Эвельсон носит такую странную кличку?
      — Это от слова «ксенофрен», — пояснил Сел.
      — Она, что, чужачка?
      — Нет, конечно, но если Пси — телепат, но Кси с лёгкостью читает мысли ксенофренов. При этом она может не знать языка и не разбираться в чужой психологии, но любые движения их душ сразу становятся ей ясны. Впрочем, точно также она понимает кошек, собак, уссурийских тигров и прочих нелюдей.