- Мой муж был мужественным человеком, самым храбрым на свете. Именно он попытался уничтожить Антихриста в ту ночь, а я его убила.
      Маргарет съежилась на стуле, глаза ее лихорадочно блуждали.
      - Я вижу его во сне, вижу его отчаянное лицо, обращенное ко мне в поисках спасения. На него ведь тогда еще и собака набросилась. До сих пор помню его удивленные глаза, когда я вонзила кинжал ему в горло. Это меня только и утешает. В последний миг своей жизни он не успел испытать страх. Одно изумление.
      - Но почему? Почему вы это сделали?! - воскликнула Анна, забыв, что разговаривает с умалишенной.
      - Потому что тогда я была одержима дьяволом. - Маргарет слабо улыбнулась. - Вы думаете, что я сейчас безумна. Но это не так. Вот год назад я действительно душой и телом принадлежала Сатане.
      У Анны запершило в горле, и она закашлялась, что помогло ей скрыть изумление, невольно отразившееся на лице.
      Между тем Маргарет наклонилась вперед и протянула руку, показывая Анне указательный палец.
      - Огонь так и не сумел выжечь клеймо, - грустно проронила она. Посмотрите.
      Прищурившись, Анна разглядела на пальце крошечный шрам. Какие-то завитушки, смахивающие то ли на три девятки, то ли на три шестерки.
      - Кто имеет ум, тот сочти число зверя: ибо это число человеческое...
      Внезапно в мозгу шевельнулись детские воспоминания, и Анна вслух договорила:
      - Число его шестьсот шестьдесят шесть... Маргарет торжествующе рассмеялась.
      - Ну, вот, - выпрямившись, бросила она. - Число зверя и его знак. - Она яростно и с отвращением принялась тереть палец. - Моя награда, - чеканя каждое слово, произнесла она. - После того, как я переспала с учеником зверя.
      Терпение Анны лопнуло. Она встала, потянувшись за диктофоном, но Маргарет опередила ее, вскочив и как-то уж больно театрально обвив себя руками:
      - Неужели вам неинтересно, кто это был? Анна покачала головой:
      - Мне кажется, что я...
      - Поль Бухер, - перебила Маргарет. - Это был Бухер. Вы наверняка знаете, кто это. Я переспала с ним. - Маргарет вдруг наклонилась к лицу Анны, и та почувствовала зловонное дыхание сумасшедшей. Анна судорожно шарила за спиной в поисках дверной ручки. - Меня искушал дьявол, - зловеще шептала Маргарет. - И я понесла от него.
      Анна изо всех сил дергала ручку.
      - Миссис Бреннан, пожалуйста... Перестаньте, пожалуйста, - бормотала она.
      Маргарет с улыбкой сфинкса резко отпрянула от Анны.
      - И я бы родила ублюдка, как та бедняжка, что переспала с Дэмьеном, я бы тоже произвела на свет мерзость, вроде той, что обитает сегодня в Пирфорде.
      Дверь никак не открывалась, а Маргарет все сильнее входила в раж.
      - Но я одолела его, я его одолела. Я выскребла из своего чрева семя Сатаны.
      Внезапно отпрыгнув в сторону, Маргарет Бреннан задрала юбку и обнажила жуткие шрамы на бедрах.
      Анна рванула дверь. Та наконец подалась, и женщина вылетела в коридор, больно ударившись о стену. Она бросилась бежать, на ходу запихивая в сумку магнитофон.
      - Я была тогда безумна... - эхом разнеслось по коридору.
      Пальцы ее судорожно опустились на все клавиши сразу, как только Анна почувствовала вдруг на плече чью-то руку. Резко обернувшись, она увидела перед собой молоденькую, кареглазую монахиню.
      - Пожалуйста, пойдемте со мной, - услышала Анна спокойный голос.
      Она кивнула, метнувшись в сторону монахини. Из-за двери доносились душераздирающие крики Маргарет Бреннан. Мозг Анны словно переплавлял охватившие ее противоречивые эмоции. Но в одном женщина была абсолютно уверена: ей надо вырваться на свежий воздух и увидеть нормальных людей, с которыми можно болтать о погоде и о всякой другой чепухе.
      Они свернули в другой коридор, и Анна растерянно заморгала, не понимая, куда они идут.
      Монахиня остановилась, будто прочитав ее мысли.
      - Если вы не возражаете.., мать-настоятельница хотела бы поговорить с вами, - промолвила девушка, открывая перед Анной дверь.
      - Мать-настоятельница? - Анна колебалась. Меньше всего ей хотелось задерживаться в этом здании. Однако, хочешь - не хочешь, она здесь гостья.
      - Хорошо, только времени у меня в обрез, - спохватилась она, повернувшись к монахине.
      Та с улыбкой пропустила Анну вперед и указала на стул, стоявший возле небольшого столика. Затем вышла и прикрыла за собой дверь.
      Несколько минут Анна приходила в себя. Возбужденный голос Маргарет стоял у нее в ушах. Сердце готово было выскочить из груди.
      Успокоившись, Анна огляделась вокруг. Мать-настоятельница задерживалась. Анна в одиночестве сидела в комнатке, почти такой же крошечной, как и каморка Маргарет. Стены покрывал звуконепроницаемый толстый пластик. Анна поднялась со стула. Но почему же в комнате всего один стул, если с ней собираются побеседовать? Почему один?
      Анна подошла к двери. Та оказалась обитой тем же пластиком и.., без ручки. Сердце Анны бешено заколотилось, в горле внезапно пересохло. Она забарабанила в дверь и не услышала стука. Ничего. Ни звука.
      - Эй, - закричала Анна, но слова застревали в горле. - Эй, пожалуйста-а...
      Внезапно крошечное дверное оконце в двери распахнулось, и в него заглянула монахиня.
      - Мать-настоятельница желала меня видеть, - промямлила Анна, стараясь скрыть дрожь в голосе. Ничего не ответив, монахиня захлопнула оконце. Приникнув к двери, Анна сползла на пол. Она еще пыталась убедить себя, будто все это - дурацкое недоразумение, что монахиня, наверное, просто приняла обет молчания и потому ей ничего не ответила, что мать-настоятельница вот-вот явится сюда, и Анну наконец выпустят.
      Анна приподняла задвижку на оконце и выглянула в коридор. По нему шли две монахини. Она шагали, обнявшись и чему-то улыбаясь. Анна заметила у них на груди распятия, но выглядели те очень странно. И только когда девушки миновали дверь комнаты, Анна в нескольких футах от себя сумела как следует разглядеть фигурки на золотых цепочках. Оскалившиеся звериные пасти: туловища быков и копыта вместо ног. А также отвратительно торчащие чудовищные фаллосы.
      У Анны перехватило дыхание, и она сдавленно взвизгнула от ужаса. Тогда одна из монахинь протянула руку и снова захлопнула оконце.
      Анна кричала до тех пор, пока, окончательно охрипнув, не выбилась из сил, молотя в дверь. Все звуки поглощались массивными стенами, а кулаки мягко утопали в пластике.
      Анна заплакала. Она всхлипывала и захлебывалась рыданиями, которых здесь все равно никто не слышал.
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
      Глава 10
      Джек Мейсон с детства любил летать на самолете, не испытывая при этом ни малейшего страха. Вплоть до сегодняшнего дня.
      И пока самолет, совершавший рейс из Америки, кружил над лондонским аэропортом Хитроу, Мейсон сидел, вцепившись в подлокотники кресла. Он пытался унять дрожь, внезапно охватившую его с головы до ног. Дама, устроившаяся рядом с Мейсоном, поглядывала на него с любопытством, невольно его тревога передалась и ей.
      Мейсону никак не удавалось отделаться от навязчивых мыслей об ученом, которого буквально размазало по посадочной полосе. Точно так же писатель не мог выкинуть из головы и несчастную жену Финна.
      Кроме того, Мейсону не терпелось заглянуть в туалет. Однако Джек продолжал стоически переносить лишения, опасаясь, что если он встанет сейчас с кресла, его непременно занесет куда-нибудь не туда. Пытаясь хоть как-то отвлечься, Мейсон в который раз извлек из портфеля документы, полученные от Анны, и углубился в их изучение, хотя, похоже, уже наизусть знал содержание этих бумаг. Скользнув пальцем по списку, Мейсон остановился против фамилии Кэрол Уаетт. Молодую женщину обнаружили в незарытой могиле. На шее и щиколотках явственно проступали следы зубов. На тело наткнулись спустя две недели после того, как Кэрол исчезла. В ее последних публикациях повествовалось о серии необъяснимых ритуальных преступлений под названием "Смерть от Распятия", где журналистка сообщала также, что орудием убийства в этих случаях являлись кинжалы с рукоятками в виде фигурки Христа.
      В записке Анна черкнула, что собирается проверить все данные, связанные с Кэрол Уаетт, через одного из своих приятелей, политолога Джеймса Ричарда.
      Мейсон хмыкнул. Кинжалы, незарытые могилы, следы зубов. Какая-то фантасмагория, в которой невозможно отыскать смысл.
      Голос бортпроводника прервал его размышления. Самолет заходил на посадку, надо было пристегнуть ремни.
      На несколько минут Мейсон позабыл и о Бухере, и о Бреннане, и о самом Дэмьене Торне. Смежив веки, впервые за долгие годы он вспомнил о Боге. Джек молился о благополучной посадке, и только когда авиалайнер подрулил к зданию аэропорта, Мейсон с чувством облегчения открыл глаза и отругал себя за невообразимое ханжество.
      За считанные минуты Мейсон прошел паспортный и таможенный контроль. После жутких климатических изменений люди сейчас летали редко, опасаясь внезапно налетавших циклонов и ураганов. Джек окинул взглядом зал ожидания, но Анны там не обнаружил. Это его здорово огорчило. Правда, она и не обещала встречать Мейсона, но в глубине души тот надеялся, что Анна преподнесет ему приятный сюрприз. Джека всегда удивляло в ней сочетание жесткой профессиональной хватки с неожиданной сентиментальностью. Не задумываясь, Анна могла бросить все и ринуться, к примеру, в аэропорт. Но сегодня ее нигде не было видно.
      - Приветствуем вас в Лондоне, - иронично пробормотал Мейсон, направляясь к стоянке такси.
      Он снял номер в небольшом, но дорогом отеле Южного Кенсингтона, где обычно останавливались популярные киношники, пытавшиеся укрыться подальше от глаз восторженной публики и прессы. Отель был вызывающе роскошным, и постояльцы платили обслуживающему персоналу бешеные чаевые. Таких денег прислуга не зарабатывала нигде. Зато от нее и требовалось немало: держать язык за зубами и не распространять по округе сногсшибательных сплетен о жильцах.
      Распаковывая чемодан, Мейсон вдруг ощутил сильнейший приступ одиночества. Он набрал номер телефона Анны, но попал на автоответчик. Джек надиктовал на него свой номер и, попросив Анну перезвонить, пошел в душ Он растирался полотенцем, когда зазвонил телефон. Это оказался администратор снизу, сообщивший, что привезли процессор, заказанный для него Анной Бромптон. Когда аппаратуру вкатили в номер, Мейсон не смог скрыть изумления: это был целый комплекс, состоящий из платы с клавиатурой, компьютера, монитора и еще Бог знает каких приспособлений. С такой штуковиной можно отправляться хоть на Луну, - промелькнула у Мейсона глупая мысль.
      Человек, доставивший аппаратуру, принялся ее устанавливать, на ходу объясняя Мейсону, что к чему.
      - Это самая последняя модель, сэр. Очень удобно. Ваша ассистентка сказала, что вам необходима самая лучшая машина.
      Мейсон кивнул, ошарашенный всей этой "инопланетной" техникой. Вообще-то он всецело принадлежал к категории старомодных писателей, которые предпочитали стучать на обычных пишущих машинках, справедливо опасаясь, что совершенная умопомрачительная автоматика может убить их драгоценное вдохновение.
      - И еще вот это, сэр, - спохватился посыльный.
      Он протянул маленький конверт с кассетой и запиской от Анны, где сообщалось, что с помощью кассеты Мейсон сможет опробовать сию технику. "Это маленькая шутка", - добавляла Анна.
      Покосившись на посыльного, Мейсон растерянно заморгал. Тот сунул в отверстие кассету и отошел, а на экране вдруг засветились слова и появился текст: зеленые буквы на синем фоне.
      "Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре".
      - Это еще что за чертовщина? - Мейсон изумленно Уставился на экран.
      - Если я не ошибаюсь.., мы это проходили в воскресной школе, - пришел на помощь служащий. - Это первые строки "Откровения Святого Иоанна Богослова". Последняя книга Нового Завета.
      - Господи Иисусе, - опешив, воскликнул Мейсон. Молодой человек тоже с удивлением смотрел на экран. Затем ткнул пальцем в пакет, который принес:
      - Да, сэр, здесь помечено, что это именно так. - Он вдруг широко улыбнулся. - Знаете, вы можете купить в нашем магазине все книги Библии. Оба Завета. А еще полное собрание сочинений Шекспира.
      - А мои книги у вас продаются?
      - Простите, сэр, я как-то не обратил внимания, но полагаю, что да. Думаю, продается все, что вы когда-либо издавали.
      - О Господи! - застонал Мейсон, глядя на экран, где высветились новые строки:
      "Блажен читающий и слушающий слова пророчества сего, и соблюдающие написанное в нем: ибо время близко".
      Джек замотал головой, будто стряхивая наваждение. Потом сел за компьютер, решив поиграть в какую-нибудь игру. Подспудно он вдруг подумал, что с Анной происходит какая-то чертовщина. И можно только надеяться, что голубушка не перетрудилась.
      ***
      Два дня он обманывал сам себя, убеждая, что совмещает работу с отдыхом. Сначала он пообедал с одним из своих издателей, потом с лондонским литературным агентом. Затем звякнул своему закадычному приятелю, и они вдвоем наведались в несколько злачных мест. На другой день Мейсон проснулся, чувствуя себя страшно виноватым.
      Какая там работа! Дело и выпивка в данном случае несовместимы. Просто он решил малость расслабиться. И нечего тут сочинять, что все это время он занимался делом.
      Уже в шестой раз звонил Мейсон Анне, однако все время отвечал автомат. Но вот одного автоответчик не мог сообщить: когда она вернется.
      Придется работать в одиночку, пока Анна не возвратится. Досадно, однако деваться некуда. Мейсон купил рулон обоев и, расстелив его на полу обратной стороной, намалевал разноцветными фломастерами фамилии из списка, соблюдая хронологию. Потом переписал всех членов семьи Торнов, вырезал и прилепил кусочки обоев с фамилиями к стене.
      Итак, все эти люди мертвы. Однако в бозе почил один только Дэмьен Торн, все остальные так или иначе погибали. И это исключение настораживало.
      Дэмьен Торн, обладавший отменным здоровьем, умирает от сердечного приступа в возрасте тридцати двух лет, Анна, кажется, упоминала о том, что Дэмьен даже в детстве не болел. Никаких свинок, кори...
      Мейсон в раздумье отошел к окну. Кэрол Уаетт. Вот здесь можно покопаться. Пожалуй, стоит попробовать. Может быть, Анна уже связывалась с кем-нибудь на Флит-Стрит. Надо попробовать. И Мейсон набрал телефонный номер газеты. Женский голос ответил, что мистера Ричарда нет на месте. Кто спрашивает? Мейсон назвался, и голос в трубке мгновенно изменился, в нем появились завораживающие нотки.
      - Да уж, - усмехнулся про себя Мейсон, - два Пулитцера явно благотворно влияют на интонации секретарш. Мистера Ричарда отыскали в мгновение ока. Тот немедленно согласился отобедать с Мейсоном в отеле.
      Через час он уже сидел у Джека в номере. Высокий, элегантно одетый мужчина, чувствующий себя как рыба в воде в верхних эшелонах власти и привыкший к общению с сильными мира сего. Ричард действительно был весьма искушенным и опытным дипломатом, к его советам прислушивались.
      Министры приходили и уходили, а Джеймс Ричард оставался. Его уже начали воспринимать как неотъемлемую часть Уайтхолла.
      За обедом мужчины немного поговорили о внутренней и внешней политике, припоминая трагические события годичной давности, которые привели к Армагеддону.
      - Вам не звонила Анна Бромптон? - решил навести справки Мейсон, воспользовавшись удобным моментом.
      - Да, но потом она исчезла. Мейсон кивнул:
      - Она ненадолго уехала из города. А потому я признателен вам за эту встречу.
      Ричард принял комплимент с должным пониманием и поинтересовался, чем он может быть полезен Мейсону. И тот рассказал. Стоило Джеку упомянуть фамилию Уаетт, как Ричард мгновенно нахмурился.
      - Это трагический случай, - обронил он. - Жуткая история.
      - Попахивает мистикой, вам не кажется? - закинул удочку Мейсон. - Ведь нет ни причин для убийства, ни самого преступника.
      Ричард развел руками.
      - Знаете, Кэрол заглядывала ко мне буквально за несколько дней до гибели. Ей понадобилась моя помощь в какой-то несусветной истории с кинжалами, Кэрол приспичило немедленно встретиться с американским послом. - Ричард грустно покачал головой. - Бедняжка.
      Насторожившись, Мейсон попросил Ричарда рассказать ему о кинжалах.
      - Простите, - возразил было Ричард. - Боюсь, что это пустая трата времени. В общем, Кэрол вроде бы слышала, будто в Риме к Бреннану приходил какой-то сумасшедший монах и передал ему кинжалы для борьбы с дьяволом... Кэрол почему-то отнеслась к этому серьезно. Странная девушка. Хотя, если принять во внимание, что она была совсем молоденькой...
      Мейсон вдруг щелкнул пальцами.
      - Дважды два - будет.., восемь! - пробормотал он.
      - Простите... - оторопел Ричард.
      - Так, ничего, упражняюсь в логике. Извините, - пробормотал Мейсон без всякой, казалось бы, связи.
      Разговор опять вернулся в политическое русло, но Мейсон уже никак не мог сосредоточиться. Он постоянно думал о Бреннане и о том, что тело Кэрол обнаружили в Беркшире. А ведь в Беркшире располагалась и Пирфордская усадьба Торнов. Странным образом все в этой запутанной истории крутилось вокруг Пирфорда.
      Пирфорд начинал преследовать Джека, и он уже едва слышал, о чем говорит Ричард, "...занят на следующей неделе, - долетело до его слуха. - Мне надо быть на Римской встрече в верхах и в этом чертовом Билдерберг-клубе".
      Билдерберг тоже интересовал Мейсона. Финансисты и политики ежегодно собирались в обстановке полнейшей секретности и обсуждали судьбы мира. Встречи всегда носили неофициальный характер. Просто милые и безобидные посиделки: ни тебе акционеров, ни коммюнике и, конечно же, никаких репортеров. Следующая фраза заставила Мейсона вздрогнуть. Ричард заявил, что в Билдерберге будет присутствовать Билл Джеффрис из "Торн Корпорейшн".
      - Вы хотите сказать, что и Дэмьен Торн явится на эту встречу?
      Ричард с сомнением покачал головой.
      - Я не уверен. Сей юный отпрыск - настоящая загадка. Таинственная фигура, вроде Говарда Хьюза.
      - Скажите, Ричард, вы не могли бы оказать мне услугу? - спросил вдруг Мейсон. - Вы не могли бы как-нибудь свести меня с Джеффрисом? Ну, передайте ему, к примеру, что я горю желанием перемолвиться с ним парой слов. Ричард с сожалением развел руками:
      - Простите, но сие выходит за рамки моих возможностей. Они и на дух не выносят никого из посторонних. Даже особ такого разлива, как я.
      - Но ведь вы-то могли бы и попытаться, а? Ричард с любопытством взглянул на Мейсона. А что он будет с этого иметь? За услуги ведь надо платить.
      - Пожалуй, я попробую, мистер Мейсон.
      - Джек.
      - Джек, да, конечно. Но, может быть, и вы дадите интервью для нашей газеты?
      Лицо Мейсона исказилось гримасой отвращения. Джек терпеть не мог никаких интервью, считая, что лучше всего за него говорят его книги. Он и близко не подпускал к себе журналистов, - добавил Ричард и встрепенулся - Мой начальник будет польщен, - улыбкой.
      - А кто будет брать интервью? Вы? Мейсон.
      - Я был бы счастлив, Джек, но, боюсь, что у нас всяк сверчок знает свой шесток. Я ведь занимаюсь чистой политикой, к сожалению.
      Вздохнув, Мейсон согласился. Тут уж ничего не попишешь, придется идти на издержки.
      - Человек-то будет хоть приличный? Терпеть не могу, когда журналисты переворачивают все с ног на голову.
      - Ну, только не в моей газете. - В голосе Ричарда прозвучала откровенная обида.
      Когда они распрощались, Мейсон вдруг засомневался, правильно ли он сделал, напросившись на встречу с Джеффрисом.
      Глава 11
      Развернув газету, Мейсон застонал. Интервью с ним излагалось во всех мыслимых и немыслимых подробностях, занимая целиком первую страницу газеты. Сюда же была влеплена и фотография, где Мейсон стоит возле компьютера с фужером в руке.
      Вчитываясь в публикацию, Мейсон ругался на чем свет стоит. Он припомнил все соответствующие подобному событию словосочетания. Нет, эта чертова баба ни слова не переврала, когда цитировала Мейсона, но то, как она расставила акценты, привело его в бешенство. В интервью Мейсон обронил фразу, будто семейство Торнов заражено вирусом зла. Журналистка, прицепившись к этой фразе, вставляла ее где надо и не надо. Но хуже всего было то, что эта оторва сообщила номер отеля, в котором остановился Мейсон. Тот еще и газету не успел дочитать, а телефон уже надрывался без умолку.
      К вечеру Джек уже не на шутку опасался, что запустит аппаратом в стену. Разумеется, среди этих звонков мог оказаться и невероятно важный. Но мысль о том, что отныне вся страна знает, где он - Мейсон - обитает, что ему может названивать первый попавшийся шарлатан, страждущий поживиться за чужой счет, выводила писателя из себя. И тем не менее Мейсон, как заведенный, отвечал на все эти звонки, ведь они могли помочь ему в работе над рукописью.
      К концу третьего дня Мейсон почувствовал, что находится на грани срыва. Его уже начала колотить нервная дрожь, когда он в очередной раз выслушивал психов, объявлявших себя либо "Вавилонскими блудницами, возлюбившими зверя", либо "цыганами, видевшими Второе пришествие", либо другими "очевидцами". Служащие отеля начали мало-помалу заводиться, потому что теперь к Мейсону валом валили бесконечные визитеры.
      Писатель уже укладывал свои пожитки, собираясь в другой отель, когда телефон зазвонил снова. На сей раз это оказался администратор снизу.
      - Сэр, к вам джентльмен.
      - И кто же на этот раз?
      - Говорит, что он дворецкий в Пирфордском поместье.
      Мейсон насторожился: Пирфорд в интервью не упоминался. Может статься, что этот "дворецкий" и не шарлатан. Глядишь, попалась крупная рыбешка.
      Джек велел пропустить его.
      Через пару минут в дверь постучали. Перед Мейсоном возник старик, тут же напомнивший писателю манекен, каковые обыкновенно демонстрируют образцы швейного искусства времен давно минувших. Этот возвращал Мейсона в эпоху королевы Виктории. Однако, похоже, сей ходячий реквизит хоть и извлекли с какого-то чердака, да так и не успели как следует вытрясти.
      Мейсон посторонился, пропуская старикашку. Тот скрипучим голосом представился. Его зовут Джордж. Просто Джордж.
      - Спасибо, что побеспокоились, Джордж, - поблагодарил Мейсон. - Однако, простите за бестактность, я вынужден просить вас предъявить хоть какой-нибудь документ. Понимаете, сюда шляется столько шарлатанов...
      Порывшись в кармане, старик вытащил из него фотографию. На снимке был сам Джордж - двадцатью годами моложе. Он стоял позади Дэмьена Торна. А то, что это был Торн, Мейсон ни капельки не сомневался.
      - Сфотографировано восемнадцать лет назад, сэр, - пробормотал старик. Операторы снимали тогда фильм о Пирфорде. А это Кейт Рейнолдс, знаете?
      - Кейт Рейнолдс? - встрепенулся Мейсон.
      - Ну да, она самая.
      Мейсон боялся поверить собственным ушам. Похоже, клюнуло! Он жестом пригласил Джорджа сесть, но тот лишь подошел к окну, напряженно вглядываясь в даль.
      - С вами все в порядке? - забеспокоился Мейсон.
      Джордж кивнул, повернувшись лицом к Мейсону.
      - Сэр, я приехал к вам по двум причинам, - глухим голосом произнес он. Во-первых, чтобы предупредить, и, во-вторых, чтобы исповедаться.
      Мейсон прищурился, заметив, что старик не сводит жадного взгляда с приоткрытого бара. Наверное, он с удовольствием пропустит стаканчик-другой шотландского виски, - решил писатель и, плеснув в бокал спиртное, с интересом наблюдал, как Джордж торопливо отхлебывает крепкий напиток.
      - Я не алкоголик, сэр, - смущенно начал оправдываться Джордж. - Просто спиртное меня подкрепляет. Сердцу требуется какой-то стимулятор, иначе оно не выдержало бы.
      На его лице появилось некое подобие улыбки, превратившееся в жалкую гримасу, когда Джордж опустился на стул, сцепив дрожащие пальцы.
      - Вы человек верующий, мистер Мейсон? - внезапно осведомился он.
      "О Господи, опять..." - внутренне сжался Мейсон. Он не вынесет больше подобной чуши, хватит, баста.
      - Послушайте, давайте трезво смотреть на вещи, Джордж... - начал было Мейсон. Но старик лишь махнул рукой.
      - Вы просто выслушайте меня, и все. Может, оно и лучше, что вы человек не религиозный. Так, наверное, легче все воспринимать. - И он вытащил из кармана записную книжку. - Здесь есть все. Я записал это специально для вас.
      Мейсон с трудом подавил зевок. Ладно, придется ему выслушать эту мумию, а потом он сразу же двинет в другой отель. Он по горло сыт этим маразмом.
      - Я вовсе не надеюсь, что вы поверите, - заволновался Джордж, будто читая его мысли. - Но вы, конечно, помните, о чем говорится в Библии: после Армагеддона - Тысячелетие мира.
      - Да, да, - устало обронил Мейсон.
      - Но никаким миром пока и не пахнет, не так ли? Мейсон кивнул.
      - Здесь, в записной книжке, я объясняю, почему до мира еще далековато. Следует прочесть кое-какие странички в "Откровении Иоанна Богослова", 20-я, стих 3. А потом пробегите и мои заметки, вы почувствуете связь.
      Приподняв руку, старик еле слышно прошелестел губами:
      "Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань. Число их, как песок морской".
      Мейсон сидел, склонив голову, - Джордж, вы говорили, будто хотите предупредить меня о чем-то...
      - Ну да, мистер Мейсон. Забудьте о Торнах. Сами знаете, как там у Шекспира.
      - Понятно. Есть многое на свете, друг Горацио... Вы это хотели сказать?
      - Именно. Шекспир понимал, что к чему. И я прошу вас, оставьте Торнов в покое, не то сгинете.
      - Ну, хорошо. Это предупреждение. А где же ваша исповедь? - едва сдерживаясь от негодования, проговорил Мейсон.
      - Благодарю вас, сэр. - Старик поднялся на ноги, с признательностью глядя на Мейсона. - Я ведь в каком-то смысле хочу вас использовать. Понимаете, я уже пытался помолиться Иисусу. Он, знаете ли, являлся мне во сне. Но я не смог. Как только начинаю произносить слова молитвы, меня охватывает дрожь. Я заикаюсь. И слова буквально застревают у меня в горле. Я и в церковь пытался войти, но уже на пороге потерял сознание. Не могу ступать на священную землю вот из-за этого клейма.
      Старик протянул палец, и Мейсон различил на нем три крошечных завитка.
      - Знак зверя, мистер Мейсон. Я обо всем вам написал. У Мейсона вдруг свело от напряжения шею.
      - Вы закончили? - ледяным голосом спросил он.
      - Да, Я сказал даже больше, чем надеялся. Когда-то мне пообещали, что душа моя будет во веки веков проклята, и боюсь, что так оно и есть. Однако, предупредив вас и исповедавшись, я все-таки надеюсь, что хоть отчасти искупил свой страшный грех.
      Старик направился к двери.
      - А вот теперь я уже покойник, - еле слышно произнес он. - От него нет секретов. Надеюсь только, что покаялся вовремя.
      Мейсон пошел провожать дворецкого. Распахнув перед Джорджем дверь, он протянул старику руку для пожатия. И тут же вздрогнул, почувствовав, каким могильным холодом повеяло от ладони Джорджа. Это действительно была рука покойника, холодная, странно липкая и, казалось, совершенно бескровная. Взглянув в лицо старику, Мейсон невольно отшатнулся: на обтянутом пергаментной кожей черепе застыли невидящие глаза мертвеца.
      - Вот вы сказали, что не больно-то верите в Бога, - с неожиданным жаром вдруг затараторил Джордж. - Но я все-таки буду вам признателен, если вы помолитесь о моей душе. Вреда ведь вам это не причинит, а мне, возможно, облегчит участь. Вы помолитесь?
      - Да, - к своему удивлению, с ходу согласился Мейсон.
      Джордж сжал его руку и пошел прочь.
      - Да, вот что, - спохватился вдруг Мейсон. - Вам не приходилось слышать про Анну Бромптон? Старик отрицательно покачал головой.
      - Она работает у меня. Куда она только запропастилась?..
      Старик криво усмехнулся:
      - Ну, естественно, и вы исчезнете. Никто не выживает. - Нетвердыми шагами он двинулся вдоль коридора. - Спасибо за виски. Возможно, оно поможет мне добраться до дома.
      Мейсон видел, как старик добрел до лестницы. Писатель подошел к окну и выглянул на улицу. Через какое-то мгновенье старик появился на пороге. Он кутался в пальто и горбился, как будто его сбивал с ног ураган. Но деревья стояли неподвидано. И тем не менее старик действительно словно угодил в эпицентр урагана, фалды пальто яростно били его по ногам, когда Джордж ковылял по улице. Вот он добрался до угла и, свернув за него, скрылся из виду. "Навсегда", - почему-то подумал Мейсон.
      Почти час ушел у Джорджа на то, чтобы поймать такси до Пирфорда.
      Возвращаясь обратно, он думал о Мейсоне. За вежливостью писателя скрывались сомнение и недоверие. Мейсон ему не поверил, это ясно, как день, но по крайней мере Джордж сделал попытку исповедаться, а большего ему не дано. Да и отель такой чудесный! Чистый, уютный. Ему бы хотелось умереть в таком месте, а не в Пирфорде, где его непогребенное тело сожрут черви. Старик вздрогнул, съежившись и теснее запахивая пальто.
      Чем ближе старый дворецкий подъезжал к поместью, тем большую слабость он ощущал во всем теле. Здесь, в этом зверинце, его душу держали взаперти. И если тело Джорджа покидало сию землю обетованную, душа оставалась заложницей до его возвращения. Подумать только, всю жизнь эта мысль утешала его. А теперь...
      Было уже темно, когда машина подъехала к поместью. Выбираясь из такси, Джордж протянул водителю кошелек с деньгами.
      - Возьмите, мне он больше не понадобится, - тихо промолвил старик.
      Удивленный водитель забормотал слова благодарности и, неторопливо развернувшись, помчался обратно в город.
      В зеркальце заднего вида таксист успел заметить, как старик бредет по дорожке к дому. "Рак", - подумал водитель Старик словно распространял вокруг себя какой-то гибельный смрад. Взглянув на деньги, таксист сделал то, чего не позволил бы себе при других обстоятельствах: размахнувшись, он зашвырнул кошелек подальше в темноту. А потом до отказа выжал педаль газа.
      ***
      Каждый шаг давался ему с трудом. Джордж чувствовал, как его сердце бешено колотится, готовое вот-вот выскочить из груди. Впереди за поворотом он увидел выступающий в темноте силуэт особняка. Ни одно окно не светилось. Дэмьен, наверное, в часовне. Это его время, его час, когда он молился, восстанавливая силы. Джордж медленно повернулся в сторону холма, вглядываясь сквозь деревья в белые стены церковки, отчетливо выделявшиеся на фоне черного неба.