Лицо Финна было плотно прижато к резине. Внезапно он вспомнил слова Дениз: иногда самолет с такой силой ударяется о посадочную полосу, что от шасси отлетают кусочки резины. Теперь он уже ясно различал перед собой посадочную полосу.
      Из последних сил Финн оторвал от шины голову, приподнял ее и испустил душераздирающий вопль.
      ***
      Iрямо под крылом "Боинга" возле иллюминатора сидел маленький мальчик. Он вцепился в руку матери и тихонько плакал. К ним подошла стюардесса и поинтересовалась, в чем дело.
      - Он первый раз летит, - объяснила мать.
      - Вот опять, опять, - не унимался малыш, обращаясь к стюардессе, как бы ища у той поддержки.
      - Он утверждает, что слышит крики, - извиняющимся голосом продолжала его мать, - а я ему возразила, что это всего-навсего свист ветра.
      - Ну, конечно, - согласилась стюардесса, поглаживая малыша по руке. - Мы снижаемся со скоростью двухсот миль в час. Это просто сильный ветер.
      Малыш прижался ухом к иллюминатору. Закрыв глаза и пальчиками заткнув уши, он словно ожидал, когда же прекратится этот ужасный крик. Затем он почувствовал толчок. Шасси заскрежетали, ударившись о бетонную полосу. Рев моторов начал затихать. Еще один плавный толчок, и самолет застыл Малыш не открывал глаз до полной остановки самолета. Наконец, выглянув в иллюминатор, он увидел под крылом механика.
      Тот в полном оцепенении уставился на прилипшее к шасси кровавое месиво, бывшее когда-то Майклом Финном.
      - Ну вот, теперь крики прекратились, - счастливо улыбаясь, сообщил матери малыш.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      Глава 10
      Спускаясь в лифте, Филипп Бреннан улыбнулся двум молодым сотрудникам и пробормотал обычное приветствие. Вначале он не пытался вникнуть в их беседу, занятый мыслями о предстоящей рутине. Глубоко вздохнув, он постарался избавиться от всей этой ерунды, чтобы, как повторяла Маргарет, по пути домой прочистить мозги и освободить их для болтовни за обеденным столом. Она, конечно, права. Он уже почти превратился в "работоголика".
      До посла вдруг долетели обрывки разговора:
      - Ты себе можешь такое представить? Вывалиться из этого растреклятого "Боинга"?
      Внутри у Бреннана что-то сжалось.
      - Да, подобная весточка не для твоих слабых нервов. - Его опознали только по списку. Когда просто посчитали всех пассажиров. Какой-то тип из Чикаго. Рылся в древностях или что-то в этом роде.
      Бреннан резко обернулся.
      - Простите, о чем это вы только что говорили? - осведомился он. - Что это за тип из Чикаго?
      - Да этот бедняга вывалился из самолета, когда тот приземлялся в аэропорту Кеннеди, - объяснил один из молодых людей. - Передавали в сводке новостей.
      - Его фамилия случайно не Финн?
      - Да, точно. А вы его знали, сэр? - молодой человек с любопытством уставился на Бреннана.
      Двери лифта разошлись, и посол, покачав головой, бросил на прощание "спасибо" и вышел из лифта. Направляясь следом за ним, молодые люди наблюдали, как он шел по коридору.
      - Странно, - заметил один из них. - Похоже, он здорово перетрудился. Однако, ничего удивительного, если принять во внимание, как он пашет, болтаясь между Вашингтоном и Лондоном, улаживая эту ближневосточную заваруху Они остановились перед дверью - Говорят, этого бедолагу при посадке расплющило о шасси и он еще добрых пару миль поджаривался на шине.
      - Кошмар. Может, пойдем врежем по пиву?
      ***
      Весь вечер напролет Бреннан пытался отделаться от воспоминаний об этом старике, но лицо Финна стояло у него перед глазами, а в ушах звучал умоляющий голос ученого. Посол потерял аппетит и, невпопад отвечая на вопросы Маргарет, просто согласно кивал, когда она расписывала ему прелести их предстоящего отпуска.
      - Как мило, - внезапно осекшись, Маргарет ткнула в мужа пальцем.
      - Что такое?
      - Я разговариваю с тобой, а ты то и дело смотришь на часы.
      Бреннан извинился и включил телевизор. О жуткой кончине Финна сообщили только под конец новостей, уделив этому происшествию буквально пару секунд и заявив, что компания "Пан Америкэн" ведет расследование.
      - Несчастный, - еле слышно пробормотал Бреннан - Наверное, напился до чертиков, - констатировала Маргарет, и Бреннан поразился ледяному безразличию в ее голосе. А жена улыбнулась ему как ни в чем не бывало и уютно пристроилась рядышком.
      Однако, когда Бреннан резко отстранился от нее и, поднявшись, направился прочь из гостиной, Маргарет удивленно посмотрела ему вслед.
      Пакет, врученный послу Финном, валялся в кабинете среди кучи других бумаг. Вскрыв его, Бреннан вытащил два конверта, какие-то документы и газетную вырезку. К первому листку была прикреплена записка с обратным адресом лондонского отеля Бреннан прочел ее.
      "Уважаемый господин посол, спасибо за проявленный интерес Пожалуйста, прочтите бумаги и письма в том порядке, в каком они здесь сложены Я прошу Вас дочитать их до конца. Скоро я свяжись с Вами. И тогда я представлю Вам конкретные факты"
      Подпись Финна была четкой и тщательно выведенной.
      Бреннан потянулся к бутылке и плеснул себе виски a бокал. Маргарет, конечно, начала бы сейчас выступать, что он последнее время здорово закладывает, да черт с ней.
      Посол развернул первое письмо. "Святой отец, завтра я ложусь на операцию..." Подвинув настольную лампу, Бреннан внимательно читал письмо. Закончив, он потянулся за вторым. "Простите, святой отец, ибо я согрешила..." Застонав, Бреннан провел рукой по лбу, - только не это. Он откинулся на спинку кресла, смяв в ладони послание Мэри Ламонт. Всем своим существом он пытался избавиться от этого кошмара. Разорвать все это, вышвырнуть в мусорную корзину... Но любопытство победило. Затаив дыхание, Бреннан пробежал глазами и второе письмо. Затем, вложив его в конверт, взял в руки отпечатанные на машинке записки под названием "Монастырь Сан-Бенедетто".
      Отец де Карло повествовал на этих страницах о событии, имевшем место восемнадцать лет назад. Рассказывал священник на редкость доступным и четким языком. Он возвращался к тому моменту, когда светила в созвездии Кассиопеи слились воедино, а он и еще горстка монахов приехали в Англию, чтобы уничтожить Антихриста. Как они боролись с силами тьмы и как все шестеро монахов отдали свои жизни в этой битве.
      Бреннан нахмурился, отыскивая другие свидетельства или детали, однако в записках больше ничего не оказалось. Де Карло продолжал свое повествование рассказом о том, что слияние трех звезд возвестило о втором пришествии Христа. Он утверждал, будто Антихриста в конечном итоге уничтожат.
      Сам не замечая, как он шевелит губами, Бреннан прошептал конечные слова записок: "Я полагал, будто это была последняя битва, но я ошибся. Бог направит следующего мужчину или женщину, ибо больше ошибок быть не может. Сын Божий ходит по земле. Жив и Антихрист. Они вот-вот должны встретиться".
      Последнее письмо было от Майкла Финна. "Чтобы все это понять. Вам потребуется Библия..." Бреннан встал и, пошатываясь, направился к книжным полкам. Библию покрывал слой пыли. Бреннан попытался сдуть ее и закашлялся. Он старался припомнить, когда в последний раз открывал эту книгу.
      Финн писал очень четко и аккуратно, поэтому Бреннану не составило особого труда отыскать нужную цитату в Святом писании.
      "Ибо восстанет народ на народ и царство на царство..." Бреннан взглянул на письмо ученого. Тот объяснял:
      "Полагают, что эти слова можно отнести к первой мировой войне..." Бреннан продолжал читать Евангелие от Матфея: "...и будут глады, моры и землетрясения по местам". Действительно, подобное происходило и в Италии, и в Китае, и в Японии. - "Претерпевший же до конца спасется". Однако, замечал Финн, комментируя Новый Завет, это еще не конец: ".ибо надлежит всему тому быть: но это еще не конец". Далее он разъяснял: "Вторая мировая война, всемирный голод, бесконечные проблемы с Израилем - все это приметы времени. Как и предсказано, наступят последние дни. И об этом - не только в Библии. На это указывали и Юстиниан, и Тертуллиан.
      Голова у посла раскалывалась, и он снова потянулся к бутылке. "Дни уже сочтены, - читал он, - это восставший Антихрист и Второе пришествие Господа нашего, и последнее сражение за Израиль. Это задача с несколькими неизвестными, но стоит поставить их в ряд, тут же напрашивается вывод: речь идет об Армагеддоне, где состоится последняя битва между добром и злом".
      Бреннан продолжал изучать письмо: "Но давайте же помолимся, чтобы пророчество сбылось и чтобы за этой битвой последовало Тысячелетие мира".
      Хмыкнув, Бреннан отложил в сторону письмо и произнес:
      - Хотел бы я знать, что это будет за мир? Планета мертвых?
      Словно протестуя, он тряхнул головой и вновь взялся за бутылку. И тут обнаружил, что уже наполовину осушил ее. А он даже не мог припомнить, сколько раз наполнял бокал.
      Бреннан достал последний документ - копию статьи Кэрол Уает. Уставившись на текст, он не мог разобрать отдельных слов. Силы оставили его.
      - Безумие, безумие, - простонал посол и погасил настольную лампу. Пошатываясь, он направился к двери.
      В глубине души Бреннан надеялся, что Маргарет уже спит. Впервые за годы супружества ему не хотелось слышать ее голос, чувствовать ее тело, ее настойчивые объятия.
      Он тихонько скользнул под одеяло. Жена глубоко дышала и лишь слегка пошевелилась, когда он лег рядом. Какое-то время глядя в открытое окно на звезды, Бреннан пытался припомнить название созвездия. Очень скоро он понял, однако, что не в состоянии сделать это. Тогда он закрыл глаза и тут же словно провалился...
      ...Он стоял возле купели, Маргарет находилась рядом. Она держала на руках младенца. Орган и хоральное пение звучали так громко, что просто оглушали его. Он склонил голову и поцеловал жену в щеку. Он гордился ею. Ведь она не хотела рожать и все-таки сделала это вопреки своим желаниям. Он взглянул на ребенка, завернутого в шаль. Тот улыбнулся ему беззубым ротиком и протянул крошечную, пухлую ручонку. Он пощекотал малышу ладошку и почувствовал, как тот ухватился за его палец.
      И тут до него, наконец, донесся сквозь громкое пение голос священника. Голос был высокий и до боли знакомый. Он словно умолял о чем-то. Бреннан нахмурился, пытаясь вспомнить, где он мог его слышать. И этот иллинойский акцент. Обернувшись, он нос к носу столкнулся с Майклом Финном, протягивающим руку к его ребенку.
      - Нет, - вырвалось из его уст. Он пытался остановить Маргарет, которая собралась было передать священнику младенца. Но не смог сдвинуться с места. А Финн уже опускал в купель ручонку младенца.
      - Нет, - снова закричал Бреннан, но никто не обратил на него внимания. Тогда он схватил ребенка, несмотря на сопротивление Маргарет. В это мгновение шаль слетела с плечиков младенца. Бреннан с ужасом увидел, что тело ребенка покрыто густой жесткой шерстью. Младенец как будто хмыкнул и уставился на Бреннана. Дыхание его отдавало зловонием, которое тут же заполнило всю церковь. Финн выхватил младенца из купели и что есть силы ударил его по голове. Но тот только рассмеялся и опять вцепился в руку Бреннана. Оглушительное хоровое пение не смолкало. Посол попытался оторвать взгляд от глаз ребенка и высвободить свою руку.
      "...я прошел по долине смерти под ее крылами, но силы зла меня не испугают..." - Бреннан силился припомнить точные слова, но не смог. А маленькие пальчики уже тянулись к его глазам. Рядом ворковала Маргарет:
      - Ну что ты, милый? Пусть малыш побалуется. Бреннану нестерпимо хотелось сбежать из церкви, но ноги стали словно ватными, и он не мог сдвинуться с места. Тогда он крепко зажмурился и попытался перекричать хор. Но хохот ребенка заглушил все вокруг...
      ***
      ...Бреннан открыл глаза. Крик его эхом отдавался в спальне. Вцепившись одной рукой в простыню, а другой - прикрывая глаза, он сидел в собственной постели. Сквозь пальцы Бреннан видел удивленное лицо Маргарет. В глазах застыли страх и изумление, а взгляд ясно говорил о том, что муж ее окончательно свихнулся.
      Бреннан тряхнул головой, словно стараясь избавиться от остатков ночного кошмара. Он протянул руку к Маргарет, но та отстранилась, а он никак не мог услышать ее голос, хотя видел, что жена что-то говорит ему. В ушах его до сих пор стояли хохот ребенка и хоровое пение.
      Прикрываясь простыней, Маргарет вскочила с постели и прислонилась к стене. Она не спускала с мужа глаз. Бреннан поднялся с кровати и тут же бросился в ванную. Жуткое зловоние, которое, как ему казалось, пропитало всю спальню, преследовало его. Захлопнув за собой дверь, Бреннан обессиленно привалился к ней, а губы его все еще продолжали шептать:
      "Мне снилось во сне, что я вижу неведомый город.
      Непобедимый, хотя б на него и напали все царства земли.
      Самым высоким там - качество было могучей любви.
      Выше - ничто, и за ней все идет остальное..."
      <Автор - американский поэт У. Уитмен.>
      Бреннан тяжело вздохнул. И опять ему показалось, что изо рта доносится этот зловонный запах. Он провел пальцами по подбородку и ужаснулся. Тот был на ощупь мягким и нежным, как у ребенка. Дотронувшись рукой до головы, Бреннан похолодел. Под пальцами пульсировал неокостеневший родничок. Посол взглянул в зеркало.
      Хохоча беззубым ртом, из зеркала на него уставился младенец, покрытый густой шерстью. С губ его стекала зловонная слюна.
      ***
      Nегодня он явился в свой рабочий кабинет ни свет ни заря. Надо было подготовить какую-то очередную речь, однако сосредоточиться никак не удавалось. И чем усердней пытался он избавиться от ночного кошмара, тем более властно заполнял тот все его существо.
      Все утро старался он раскидать накопившиеся мелкие делишки, выполняя их скорее чисто механически: он то и дело куда-то названивал, прикрикивая на оторопевшую секретаршу. Во время ланча он встретился с одним молодым дипломатом. Они оживленно обсуждали предстоящее совещание, и Бреннану оставалось лишь надеяться, что всю эту ахинею, которую он нес, молодой человек не воспримет близко к сердцу. Однако беспокойное выражение на лице последнего говорило о том, что посол был явно не в себе.
      Вернувшись в кабинет, Бреннан вспомнил о пакете, лежащем на его рабочем столе. И тут в памяти всплыло одно имя. Он нажал кнопку селектора.
      - Пожалуйста, отыщите Джима Грегори. Спустя минуту из селектора донесся голос пресс-секретаря. Бреннан обратился к нему:
      - Джим, мы ведь получали прошение от журналистки по фамилии Кэрол Уает? Совсем недавно, мне кажется.
      - Минуточку, сэр.
      Последовала пауза. Джим Грегори пробежал глазами списки.
      - Да, сэр, - подтвердил он. - Вообще-то весьма странное прошение. Оно было связано с какими-то кинжалами или чем-то в этом роде.
      - Сообщите ей, что я готов с ней встретиться.
      - Но господин посол, она ведь в самом конце списка. Мне кажется, что это не самое важное дело и что... Бреннан осек пресс-секретаря:
      - Найдите ее.
      - Хорошо, господин посол.
      Оглянувшись на герб США, посол подмигнул орлу:
      "Джим, похоже, решил, что у меня крыша поехала". - Он зашагал из угла в угол.
      За окнами, на площади толпились демонстранты. Не мигая, Бреннан уставился на них. Услышав жужжание селектора, он вздрогнул.
      - Простите, сэр. Это снова Грегори. Ваша журналистка, кажется, испарилась. Ее никто не видел с того самого дня, как она отправила прошение.
      - О, Господи, - Бреннан повалился в кресло.
      - Что-то не так, сэр?
      - Нет, все в порядке.
      - Оставить ее в списке? Вдруг она объявится?
      - Да, но только я думаю, что она не... - голос его оборвался.
      - Сэр?
      - Да, да, оставьте ее в списке.
      "Еще одна, - подумал посол, загибая пальцы, - Рейнолдс, Ламонт, де Карло, Дулан, а теперь вот и Кэрол Уает - все мертвы, исчезли или просто обезумели".
      Священник был последним, кто еще оставался в живых. Но он был явно чокнутый. Или он, Бреннан, сам сошел с ума? Но мысль о том, что священник вполне нормальный человек, уже сама по себе являлась безумием, потому что, если это не так, то придумать подобное нельзя, нет, подобное придумать нельзя.
      Снова зажужжал селектор. На проводе был Билл Джеффрис, его закадычный друг. Когда-то они вместе учились в колледже, а теперь Билл заправлял Госдепартаментом. Джеффрис звонил по поводу совещания у министра иностранных дел.
      - Будь повнимательней, - посоветовал Джеффрис.
      - Но мне, кажется, за это и платят.
      - Да, Филипп, тут до меня дошло, что ты в следующем месяце отбываешь в отпуск? Извини, дружище, но я вынужден сообщить, что тебе, похоже, придется повременить с отпуском. Сейчас не самое подходящее время.
      - Да, конечно.
      - Может, осенью.
      - Конечно.
      Бреннан уже собрался было опустить трубку, как вдруг в голове мелькнула мысль. Джеффрис был хорошим человеком, но главное - на него можно было положиться. И он не станет задавать лишних вопросов. - Билл, объясни, пожалуйста, как проходит эксгумация.
      - Это зависит от того, кто - эксгумируемый.
      - Дэмьен Торн.
      - Что? С тобой все в порядке, Филипп?
      - Скажи, есть какой-нибудь способ проверить, находится ли тело Торна в могиле?
      - О, Господи! Филипп...
      - Я знаю. Ты думаешь, что я - сумасшедший. И все-таки, можно ли это проверить?
      - Ну, я не знаю.
      - Ты можешь выяснить все подробности официальной эксгумации? И так, чтобы в это дело никто не совал нос.
      - Думаю, что да. Но зачем тебе это?
      - Послушай, если я тебе обо всем расскажу.., л боюсь, что свяжу тебя по рукам и ногам.
      И тут они рассмеялись, прекрасно понимая друг друга без лишних слов. А когда Бреннан опустил трубку, он почувствовал себя гораздо легче, ибо смог хоть как-то разделить с другом это тяжелое, страшное бремя.
      В Вашингтоне Джеффрис звякнул своему секретарю:
      - Соедините меня с "Торн Корпорейшн". Немедленно.
      Глава 11
      Поль Бухер был весьма обеспокоен своим здоровьем и настроением. Он то и дело ловил себя на мысли о том, что мечтает раскинуть палаточку где-нибудь на берегу озера, засесть там с рыболовной удочкой.., или подремать в кресле-качалке. Не лишней оказалась бы у полыхающего костра и бутылка доброго вина. Словом, Бухер мечтал об отдыхе. И как старательно ни отгонял старик эту мысль, она все сильнее и сильнее завладевала им. За всю свою жизнь Бухер ни разу не брал отпуск. Это дело опасное, считал он. Уехал в отпуск, вернулся, а за твоим письменным столом хозяйничает уже кто-нибудь другой. В молодости он еще мог позволить себе от случая к случаю взять пару деньков и отдохнуть. Но сейчас... Сейчас в его душе все неодолимей поднималось это желание мира и покоя.
      Однако, и на этот раз, отбросив в сторону подобные мысли, старик приписал свою усталость перелету и смене часовых поясов. Перелету через Атлантику.
      Еще вчера вечером он серьезно раздумывал над тем, что неплохо бы остаться дома, в Чикаго: что за нужда срываться и лететь в Лондон на это совещание? Ему обо всем могли доложить и по телефону. Битый час убеждал он сам себя, что лететь все-таки нужно. Это было совершенно очевидно. А он все оттягивал и оттягивал решение.
      Было уже далеко за полночь, когда его огромный лимузин подкатил к Пирфорду. Джордж, как всегда, стоял на посту и приветливо улыбался.
      - Как дела, Джордж? - спросил Бухер дворецкого, вручая тому свое пальто.
      - Отлично, сэр, - отчеканил дворецкий, но в его взгляде мелькнула тень.
      - Ты уверен?
      - Вполне, сэр. - Джордж залился краской. Проводив Бухера в гостиную, дворецкий сообщил:
      - Он сейчас спустится, сэр.
      - Так он еще не спит?
      - Нет, и хочет вас видеть.
      Бухер смотрел вслед Джорджу, покидавшему гостиную. Истинно английский слуга, обладающий манерами, что сохранились со времен доброй старой Англии. Джордж уже совсем старик, а держится молодцом. А будет ли он, Поль Бухер, выглядеть так же в возрасте Джорджа?
      Бухер растянулся на софе и сомкнул веки. Когда он открыл глаза, то увидел перед собой юношу. Тот не сводил с него пристального взгляда.
      - Ты выглядишь усталым, - заявил юноша.
      - Возраст, дружок, в конце концов, одолевает всех людей.
      - Н-да... - этот возглас, однако, не выражал ничего определенного. - Ты так устал, что не можешь даже рассказать мне о совещании?
      - Могу, конечно.
      Бухер поднялся, достал папку и, вытащив оттуда листок с докладом, передал его юноше. Тот внимательно прочитал доклад и поднял глаза на Бухера.
      - Значит Саймон намеревается блокировать любое другое предложение?
      Бухер кивнул.
      - И значит, встреча откладывается?
      - Ну да.
      - Но в этом случае мы просто сохраняем статус кво.
      Тон юноши был раздраженным.
      - Да, - во взгляде Бухера сквозило нескрываемое удивление. - Но ведь именно этого мы и хотели. Наша стратегия преследовала эту цель. Разделять и властвовать. Доводить хаос до предела, чтобы затем контролировать его. Таким образом мы сохраняем все наши позиции в качестве...
      Дэмьен-младший резко перебил его:
      - Так мы не сдвинемся с мертвой точки!
      - Прости, не сдвинемся куда?
      - Туда, откуда начнется, наконец, разрушение всего этого мира.
      Юноша швырнул листок с докладом прямо в лицо старика и, круто повернувшись, вышел из зала.
      Бухер смотрел ему вслед. Он поймал себя на мысли, что с грустью вспоминает былые годы. Отец этого юноши никогда не позволял себе подобный тон. Он никогда не ставил Бухера в тупик. С Дэмьеном-старшим можно было работать.
      ***
      Iн проснулся рано. Сон его был беспокойным, перед глазами мелькали какие-то обрывки видений. Приняв душ, он переоделся, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале. Лицо старика и дряхлеющее тело. Даже сон не мог уже освежить его. Глаза резало, изо рта доносился отвратительный запах. В сердцах выплеснув воду из стакана в раковину, он вышел из ванной, с трудом подавив зевоту.
      Проходя мимо комнаты Дэмьена-младшего, он постучал в дверь. В ответ не донеслось ни звука. Даже привычного рычания собаки.
      Бухер отворил дверь и заглянул в комнату. Постель была измята. Простыни являли собой полный беспорядок, а подушка вообще валялась на полу. Решив покинуть комнату, Бухер прикрыл было за собой дверь, но тут взгляд его упал на новый коллаж, размещенный на стене. Прищурившись, Бухер попытался получше разглядеть его. Он вернулся в комнату и принялся рассматривать фотографии.
      Рядом со снимком могилы Кейт Рейнолдс расположилась целая серия новых цветных репортажей. На первой был запечатлен труп обнаженной женщины, лежащей на полу черной часовни. Огромные, карие глаза этой женщины неподвижно уставились вверх. На втором снимке было сфотографировано то же тело, но уже на первой стадии разложения. Далее висела третья фотография, затем четвертая.
      Дрожа как осиновый лист, Бухер привалился к стене, чтобы не упасть. Рука его потянулась к одной из фотографий, и та соскользнула на пол. Пошатываясь, Бухер вышел из комнаты, с трудом сдерживая приступ тошноты. Он прикрыл за собой дверь и двинулся вдоль коридора, пытаясь собраться с мыслями.
      У дверей часовни лежала собака. Взглянув на Бухера, она неохотно отодвинулась, пропуская его. Бухер постучал в дверь. Ладони его покрылись липким потом, и он молился лишь об одном - выдержать то, что ему предстояло увидеть.
      Но войти было необходимо. Он должен знать, что же происходит здесь, в этой недоступной лучам света комнате. Ни звука не доносилось изнутри. Легонько приоткрыв дверь, Бухер шагнул внутрь помещения. Через мгновение глаза его свыклись с темнотой и прямо перед собой он разглядел юношу: искаженное гневом лицо с горящими ненавистью глазами; пальцы, вцепившееся в руки отца. Пот струился по лицу юноши, Пока Бухер оглядывал часовню, животный страх охватил его. Дыхание сперло, однако старик не заметил вокруг ничего необычного, никаких новых кошмарных экспонатов. - Поль, - голос юноши заставил старика оцепенеть. Этот голос походил скорее на отрывистый лай. Бухер невольно отпрянул от двери.
      - Оставь меня.
      Бухер повиновался и, выйдя, притворил за собой дверь. В коридоре он вздохнул с облегчением.
      Уже в гостиной Бухер плеснул в бокал виски и вызвал дворецкого. Старик тут же явился. Он вошел, склонив набок голову, словно побитый пес.
      - Ты что-нибудь знаешь об этой посетительнице? Об этой молодой женщине?
      Джордж насторожился. Переведя дух, он заговорил:
      - Я знаю только, что сюда приезжала машина, сэр. Молодой господин попросил меня найти кого-нибудь и отогнать ее прочь отсюда, чтобы невозможно было ее отыскать. И в чем я точно уверен, так это в том, что машина принадлежала молодой леди.
      - Но почему ты не сообщишь мне об этом? Ты прекрасно знаешь, что обязан докладывать мне обо всем необычном.
      - Он не разрешил мне, сэр. И он непременно узнал бы, если бы я не повиновался. - Старик вздрогнул. - Он уже наверняка в курсе, что я вам тут сейчас наговорил. От него ничего не скроешь.
      Бухер едва заметно кивнул и жестом велел Джорджу уйти. Но тот переминался с ноги на ногу.
      - Я надеюсь, он не рассердится, - вымолвил он, наконец, с заискивающей улыбкой на лице. - Мне немного осталось, и я всю свою жизнь верой и правдой служил ему. Он ведь не проклянет меня на муки вечного спасения?
      Бухер скривился.
      - Нет. Вот этого-то он сделать как раз и не может. Это не в его силах. Успокойся, старик, твоя-то душа проклята во веки веков. - Да, сэр, проясняясь в лице, подхватил дворецкий. - Я надеюсь.
      Ожидая Дэмьена, Бухер в окно рассматривал лужайку перед особняком, лес и дали, открывающиеся за ним. Стояла полнейшая тишина. Воздух словно застыл: не ощущалось даже легкого дуновения. Внезапно Бухера пронзило острое желание оказаться там, на природе, подальше от этого дома, и ни от кого не зависеть.
      Он не заметил, как вошел юноша. Услышав свое имя, старик вздрогнул и обернулся. Дэмьен-младший выглядел как обычно, лишь на лице проступали бледность и следы усталости.
      - Ты не заболел? - встревожился Бухер. Юноша отрицательно покачал головой.
      - Нет. Это все из-за Него. Я ощущаю Его повсюду. Его влияние. Его мощь. Дэмьен без сил рухнул в кресло. Устремившись к нему, Бухер вдруг почувствовал необыкновенный прилив нежности и беспокойства за жизнь этого юноши. В конце концов, судьбу он выбирал не сам. Приблизившись к Дэмьену, старик вспомнил, что собирался сообщить юноше нечто важное.
      - Мы столкнулись с проблемой? Дэмьен уставился на старика.
      - Ты, кажется, слышал, я упоминал как-то о Филиппе Бреннане.
      Юноша хмыкнул и отвернулся. Бухер продолжал:
      - Похоже, что он...
      Но Дэмьен не дал ему договорить.
      - Все нормально, Поль.
      Бухер настороженно взглянул на него. А Дэмьен бесстрастно объявил:
      - Он сам себя уничтожит.
      "Разумеется, - подумал Бухер, - этого и , nледовало ожидать. Где бы ни возникала хоть малейшая угроза, Дэмьен был начеку и действовал наверняка. Так что его, Бухера, беспокойство за жизнь этого юноши было абсолютно излишним, просто даже неуместным". И вдруг старик вспомнил о фотографиях в комнате Дэмьена.
      - Кто эта женщина? - спросил Бухер. - Откуда у тебя эти снимки?
      Юношу передернуло.
      - Это Он подослал ее. Она была похожа на фавна.
      - О, Господи, - вырвалось у Бухера.
      - Не кощунствуй, - оборвал его Дэмьен.
      - А где тело? Где останки?
      - У меня есть прекрасный способ отделываться от них. - На лице юноши блуждала странная улыбка. - В конце концов, мне это положено по законам крови.
      Ладони Бухера вспотели. Вскочив с кресла, он пристально посмотрел на сына Дэмьена.
      - Но ведь это безумие, - почти выкрикнул старик, - это... - он силился подобрать нужное слово, но никак не мог найти его, - это.., это недостойно. Твой отец никогда не падал так низко. Ни разу не марал он таким образом своих рук. - Лицо Бухера покрылось красными пятнами от внезапно охватившего его гнева. - Твой отец... Дэмьен вскочил.
      - Заткнись, - рявкнул он с такой силой, что Бухер, резко отпрянув, упал на софу.
      - Никогда больше не заикайся о моем отце. Это приказ.
      Бухер все еще пытался возражать.
      - Никогда бы он не пошел на такое. Все его поступки служили определенной цели. Существовал метод. Вот ты все время говоришь о разрушении, а твой отец имел в виду контроль. И все было направлено на то, чтобы контролировать мир и владеть человеческими душами...
      - Что-о? - яростно прорычал Дэмьен-младший. - Ты еще смеешь утверждать, будто мой отец хоть на миг задумывался о ваших никчемных душонках? Ты смеешь считать, что они его могли интересовать?
      Бухер сорвал со своего пальца перстень и ткнул его юноше прямо в лицо, указывая на три шестерки. Затем твердо произнес:
      - И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их, или на чело их; И что никому нельзя будет ни покупать ни продавать, кроме того, кто имеет сие начертание, или имя зверя, или число имени его.
      Бухер поднялся во весь рост.
      - Это из "Откровения", - разъяснил он. - Покупать или продавать. Контролировать. Вот на что мы отдали столько сил. Чтобы он смог...
      - Заткнись же ты наконец, - с губ юноши стекала слюна. - И не цитируй мне всю эту чушь. Ты точно такой же кретин, как и все остальные. Восставший ангел был сброшен в бездну, и за этим может последовать только одно разрушение всего и вся. Только в этом истинная сладость мести. - Дэмьен-младший улыбнулся. - И это будет моя месть!
      Бухер остолбенел. А юноша ходил вокруг него, издеваясь и тыча пальцем прямо в лицо старику.
      - Мой отец уверял, что двух тысяч лет с вас довольно. Ты болтаешь о каком-то контроле, а ваши философы чешут языки, приплетая сюда свободу выбора. И в частности, свободу выбора между моим отцом и Назаретянином. Ну так вот, Поль, выбор уже сделан. А ты своим колебанием от выживания до тотального разрушения подсобил человечеству сделать его ставку. Ты помог подвести его к самому краю бездны и дать возможность заглянуть в пропасть. - Дэмьен ущипнул Бухера за щеку. - Всего один щелчок - и нет человечества... - Юноша улыбнулся и, не оглядываясь, покинул зал. Бухер услышал, как Дэмьен, рассмеявшись, кликнул собаку.