Витольд Зегальский
      Человек, у которого болел компрессор
      В тот день Гарри проснулся в гнетущем настроении и, как обычно, первым делом подошел к окну. Стояло прекрасное весеннее утро, и солнце, уже высоко поднявшееся над небоскребами, выманило с домашних площадок рои разноцветных геликоптеров, весело кружившихся в безоблачном небе. Внизу, на бульваре, среди зелени прогуливалось множество людей, по эстакадам тянулись шнурки машин, словно бы нехотя исчезавших в темной пасти туннеля.
      Эта картина не успокоила Гарри, а, наоборот, еще больше усугубила мрачное настроение, гнездившееся в глубине его артистической души. В этом не было, разумеется, ничего удивительного: чему же тут удивляться, если восприимчивая к прекрасному натура художника тоскует, потому что не может полностью ощутить прелесть дня? И все по такой возмутительно прозаической причине, как отсутствие нескольких еврасов! Это тянется дни, недели, да что там - годы, если учесть, что случайно добытые деньги немедленно исчезают, как фата-моргана, рассеиваются словно туман. Чтобы встать на ноги, прекратить эту вечную погоню за мелочами жизни, надо было написать по меньшей мере одну видеоновеллу с тридцатью процентами новизны либо романовизию двадцатипроцентной новизны. При этом произведение должно отличаться свежестью формы и содержания. Легко сказать "должно", но дьявольски трудно это реализовать. Вспомним: еще древние утверждали, что nihil novi sub sole [ничто не ново под солнцем. (лат.)].
      И все-таки... Угрюмая физиономия Гарри вдруг оживилась.
      - Эврика! Эврика! - воскликнул он. - Разумеется, nihil novi, если не считать новых конструкций, теорий, машин, аппаратов!
      Наука и техника - вот сырье для производства видеоновелл, свежих, как только что выпеченная булка из автомата. Они - основа всяческих перемен. От каменного топора до звездолета! Вот источник, бьющий славой и еврасами! Зачем быть слишком требовательным? Ну, на худой конец, только одними еврасами Сейчас важны прежде всего скорость и оперативность. Давным-давно доказано, что если у одного из пятнадцати миллиардов человек возникает более или менее стоящая идея, то точно такая же идея возникает и у многих других на всех континентах Земли и бог весть где еще. Правда, с творчеством дело обстоит несколько иначе, но разве можно быть уверенным, что в тот же самый момент у другого писателя, скажем в Гренландии, не родилась такая же идея? Эта мысль вызвала прилив пессимизма, но Гарри быстро отделался от сомнений и приступил к энергичным действиям.
      Прежде всего - выбрать достаточно притягательную область науки, а потом ознакомиться с современнейшей техникой в этой области. Проблема была простой только на первый взгляд. Гарри нажимал все новые и новые клавиши соответствующих секций мыслительно-творческого конденсатора, именуемого в просторечии Мытвоконом, однако из прибора не так-то легко что-нибудь выжать. Ответы были возмутительно двусмысленными, и из них следовало, что любое направление науки одинаково важно, притягательно, перспективно и открывает много технических возможностей. Мытвокон утверждал, что даже у философии - а это уж было полнейшей ересью - колоссальные возможности! Гарри выключил аппарат и решил действовать сам.
      Возьмем старую и в то же время развивающуюся науку - кибернетику, симбиоз современности с традицией. А теперь пошли дальше, - он нажал кнопку автоматического секретаря.
      - Слушай, Ас, загляни в персональную картотеку и скажи, работает ли хоть кто-то из моих знакомых на какой-нибудь фабрике, в каком-либо учреждении, лаборатории, связанных с кибернетикой. Только чтобы это было как можно ближе: мне некогда кататься черт знает куда.
      Секция автоматического секретаря замигала, и спустя секунду динамик захрипел:
      - Аллан Порки, старший конструктор на фабрике математических компьютеров, район 12, бульвар Тангенсов.
      - Откуда я его знаю?
      - Вы полгода ходили вместе к дошкольному воспитателю.
      Выбор не получил одобрения.
      - Ты что, рехнулся? На кой ляд мне такое знакомство? Есть там у тебя еще кто-нибудь? Только без фокусов. Это должно быть солидное знакомство, ясно?
      - Так точно, - буркнул динамик Аса. - В запасе у нас есть Джеймс Крофт, промышленный директор лабораторий завода кибернетической аппаратуры, сокращение и кодовый знак для переписки ЗАКАПП. Он два года учился с тобой в девятом классе.
      Гарри затрясло от возмущения. Либо у автоматического секретаря короткое замыкание, либо просто не срабатывают контакты канального избирателя и требуется энергичное вмешательство хозяина.
      - Ну, ты там! - Гарри треснул кулаком по аппарату. - Если мы два года вместе отсидели в одном классе, то откуда Крофту меня помнить?
      - Можешь не сомневаться - помнит, - заверил Ас. - В то время у тебя были с ним крупные столкновения, а такое имеет тенденцию закрепляться в центрах памяти.
      - Лучше бы он забыл! - недовольно бурчал Гарри, жалея, что, например, не прогуливал вместе с Крофтом уроки. - Есть там еще кто-нибудь?
      Автомат назвал три имени, но эти люди работали на Луне и Марсе. Оставался Джеймс Крофт, кандидатура сомнительной ценности, хотя, принимая во внимание профессию и должность, чрезвычайно удобная. Но Гарри не только не помнил лица Крофта, он даже не мог припомнить, имели ли примененные к нему педагогические приемы характер мягкого напоминания или сурового физического воздействия. Фотография Джеймса, переданная из городского центра и засветившаяся на экране видеофона, также ни о чем не говорила. С экрана глядел мужчина с мечтательными глазами, пухловатыми щеками и чудовищно развитой нижней челюстью, что никак не свидетельствовало об овечьей кротости.
      Со смешанными чувствами Гарри покинул квартиру и направился к домашней площадке, где стояли воздушные такси - геликоптеры.
      Дверь отворилась, и Гарри переступил порог кабинета директора. Большой холл был заполнен светящимися экранами и схемами, которые пульсировали огоньками и контрольными кривыми. Посредине, под маленьким куполом, стоял полукруглый пульт управления, а за ним сидел Джеймс Крофт.
      - Выключите этого толстокожего болвана и дайте Тома. Должно получиться, он гораздо эмоциональнее. Я сам видел, как он плакал, когда венерианская "Звезда" забила гол "Объединенному Зареву". Принимайтесь за работу. В случае чего, докладывайте. Конец.
      Крофт выключил видео и вопросительно взглянул на Гарри.
      - Небось, не узнаешь, - сказал Гарри. - Я твой товарищ по школе...
      - Разве тебя можно не узнать! - возликовал Крофт, раскрывая объятия. Счастлив оказанной мне честью...
      Гарри не пришел в восторг от прекрасной памяти директора лабораторий завода кибернетической аппаратуры и, честно говоря, был бы рад, если б Крофт перепутал его с каким-нибудь знакомым, например с другом третьей категории. Но дальнейшее окончательно развеяло последние надежды.
      - А помнишь, Гарри, как ты отлупцевал меня? - продолжал ликующий Крофт, многозначительно пошевелив своей массивной челюстью. - Ты ревновал ко мне Кэти из одиннадцатого "Б", хотя, по правде говоря, меня в то время интересовали только транзисторы.
      - Что-то запамятовал, - Гарри за улыбкой попытался скрыть беспокойство. - Возможно, между нами и были какие-то недоразумения, различия в точках зрения...
      - В конце концов ты меня классно отделал.
      Беседу прервал настойчивый сигнал видео. Крофт улыбнулся извиняющейся улыбкой и наклонился к микрофону. К далекому собеседнику поплыл поток указаний, советов, приказов кого-то подключить, переключить, выключить, отключить, отрегулировать...
      Гарри едва слушал, сосредоточив все свое внимание на возможно более объективной и быстрой оценке возникшей ситуации и выработке тактики дальнейших переговоров.
      - Ты мог бы и забыть о грехах молодости... - буркнул он, когда Крофт опять повернулся к нему.
      - И не думай! Буду помнить до гробовой доски и до гробовой же доски останусь твоим благодарным должником. Ты пробудил во мне интерес к кибернетике.
      "Похоже, Джеймс немного не того, - подумал Гарри. - Страдает манией преследования. Видимо, не лжет, вероятно, я его здорово отлупил, может быть, даже чересчур. Но что это за Кэти, черт побери? Совершенно не помню, впрочем, не в этом дело, надо выкручиваться..."
      - Прости, друг, но что-то я никак не свяжу наши стычки с теорией информации.
      - Сейчас объясню. Тебе сказали, что я бегаю за Кэти, поэтому ты взял из лаборатории симультативный одоратор, направил на меня... и пять часов мне казалось, что я дышу одним сероводородом. Тебя ввели в заблуждение насчет меня и Кэти, а ты поступил так, словно это была правда. Поэтому на следующий день я действительно стал за пей приударять, даже не без успеха, но когда мой робот-опекун оставил меня на минуту, я получил от тебя очередную взбучку. Тогда я распустил слух, что бросаю Кэти ради ее подружки Мэри. На следующий день слух дошел до Кати, она взбесилась и помчалась к тебе жаловаться, будто я не даю ей прохода. Именно тогда я и сменил гуманитарный лицей на физико-математический и начал размышлять о том, что со мной случилось, то есть о влиянии информации на действия элементарных устройств с обратной связью и так потихоньку-помаленьку благодаря тебе стал кибернетиком. Приди же в мои объятия!
      Крофт встал и прижал очумевшего гостя к своему лабораторному халату.
      Немало удивленный, Гарри решил скорректировать свое мнение о Джеймсе. Первое впечатление, как это довольно часто случается, было ошибочным: выяснилось, что Крофт достаточно симпатичный, его нижняя челюсть казалась теперь не такой топорной, в ней чувствовалась мужественность, не лишенная привлекательности. Бар-автомат подал бутылку шампанского, и атмосфера тотчас же стала гораздо сердечнее. Но тут опять забренчал видеофон какой-то эксперимент проходил не так, как нужно. Крофт, выслушав сообщение, взбесился:
      - Если Том не подходит, тогда оставьте его, - кричал он в микрофон. Какой от вас прок! Нет, в проекте ошибок нет, это вы никуда не годитесь. Ну, ну... Да, попытайтесь с Бобом, он дисциплинирован. Держите меня в курсе. Конец. - Щелкнул выключатель, Джеймс улыбнулся.
      - Прости, но у них там опять что-то не получается. Послушай, что же привело тебя в ЗАКАПП?
      - Мне хотелось здесь поработать, - признался Гарри. - С некоторых пор меня интересует современная техника, все эти рычаги, шкивы, шестерни...
      - Прекрасно, - обрадовался Джеймс. - Наконец-то ты решил взяться за полезное дело!
      Гарри остолбенел. Вот он, гомо техникус, продукт эпохи механических забав. Наверно, еще молокососом он монтировал транзисторные приемники прямого усиления и электронные рогатки. Ради кого я мучаюсь, творю свои видеоновеллы и сатиродивы?! И без того известно, что все культурные потребности этого существа ограничиваются наблюдением за матчем по домашнему видео, а единственная его мечта - спортивная программа от зари до зари. Мало я тебя лупцевал в свое время, и вот они - печальные плоды жалостливого обращения с друзьями!
      - Ты меня не понял, Джеймс, - сокрушенно покачал головой Гарри. - Я хотел бы работать в качестве литератора.
      Крофт вытаращил на него глаза, словно увидел марсианскую летающую устрицу, потом задумчиво почесал подбородок.
      - Знаешь, старик, - бросил он в смущении, - трудно будет. В ЗАКАППе нет подходящей единицы. Хм, правда, есть родственный отдел. Мы издаем каталоги и инструкции, но каталог или инструкция - дело очень серьезное... я хотел сказать - очень специфическое. Их у нас пишут высококвалифицированные инженеры. Э, постой, чуть было не забыл, есть еще отдел рекламы. Иногда мы издаем листки с короткими призывами вроде: "Автодоярка из ЗАКАППа доит сама", "У бара из ЗАКАППа не стираются шестерни". Разумеется, это мелочи, но, может, попробуешь?
      - Я и реклама? - возмутился Гарри. - Мой талант, артистизм, моя впечатлительная душа, тонко впитывающая оттенки окружающего мира, моя одухотворенность - и призывы приобретать телеуправляемую автодоярку!
      Джеймс беспокойно крутился в кресле и, вероятно, с величайшим удовольствием растаял бы или спрятался в пульте управления.
      - Я хотел тебе помочь, - смущенно принялся он объяснять. - Но у нас действительно нет ничего лучшего. Вполне приличная платная должность: два евраса в месяц, ну, а по-дружески накину тебе еще один - специальный.
      Сообщение о зарплате размером в три евраса, вместо того чтобы вызвать благодарность, окончательно возмутило Гарри. Три евраса! Это же просто издевка над творческой личностью! Три евраса! В месяц! За кого он меня принимает? Какой убогий духом человек!
      - Эх, Джеймс, - Гарри рассмеялся. - Ты, видно, думаешь, что я пришел к тебе, движимый корыстью?
      - Ты близок к истине, - признался Крофт. - Что-то последнее время я не слышал о твоих успехах.
      - Очень жаль, - заметил Гарри. - Еврасы для меня не проблема. Просто меня увлекла новая идея: хочу писать о технике и промышленности. Моим героем будет процесс появления, возникновения нового продукта во всей сложности его обработки, закалки, монтажа... Это будет новая технологическая поэтика, нечто совершенно свежее, что удивит мир.
      Крофт с сомнением покачал головой. Потом наморщил лоб и наконец спросил, чем он может помочь.
      - Я хотел бы ознакомиться с каким-нибудь интересным технологическим процессом, - сказал Гарри. - В случае нужды ты мне дашь кое-какие объяснения. Вот и все.
      Джеймс массировал себе челюсть и чесал за ухом.
      - У тебя есть возражения?
      - Это невозможно, - буркнул Крофт. - Сейчас объясню, почему. - Он нажал одну из многочисленных кнопок. На большом настенном экране появились ряды полок, уходивших на высоту нескольких этажей и заполненных ящичками, похожими на древние книги. Их корешки были пронумерованы да к тому же снабжены различными буквенными и цифровыми обозначениями или знаками цветового кода.
      - Вот частица нашей технотеки, - объяснил Джеймс. - Как видишь, она производит недурное впечатление, но, с нашей точки зрения, она довольно скромна. В каждой из этих коробочек находится самое меньшее полкилометра перфорированной ленты с записью хода процесса. Рецепт изготовления самого простого кибернетического устройства записан в нескольких десятках, а то и сотнях томов; если же взять более сложную систему, запись займет тысячи томов. Никто из нас, инженеров, не знает точно, что там закодировано, потому что эти ленты готовят автоматы, читают автоматы, а то, что запрограммировано, выполняют тоже автоматы. Конструктор разрабатывает лишь основную идею и дает основные исходные положения. А оптимальные варианты и детали выбирают автоматы. Иначе говоря, это знания сотен тысяч ученых, закрепленных в памяти компьютеров.
      - И с этим нельзя познакомиться? - недоверчиво спросил Гарри.
      - Почему же, можно, если ты владеешь секретом бессмертия, - ответил Крофт, - только ты получишь столь же длинный ряд формул и математико-химико-физических символов.
      Разговор прервал настойчивый звонок, и тут же на большом экране появилось объемное изображение разгневанного человека.
      - Главный, - шепнул Джеймс, пытаясь спрятать за спиной початую бутылку.
      - Тэк-тэк, попиваем, стало быть, шампанское, а работа стоит, - буркнул главный. - Есть повод или как?
      Крофт объяснил, что как раз решает кадровый вопрос и надеется приобрести прекрасного сотрудника в отдел рекламы.
      - Новый работник, стало быть, вдобавок ко всему в отдел рекламы, главный директор ЗАКАППа ехидно цедил слова. - Прекрасно, однако сначала надо иметь, что рекламировать? Не так ли, Крофт? Ты тут прохлаждаешься, а тем временем лента транспортера отправляет в небытие наш фонд зарплаты! Ты забыл, что в комиссии сидит профессор Йорк, член Кибернетической академии и присяжный эксперт Объединенных ракетных предприятий. За каждый час мы платим этой пиявке еврас, а он сидит уже третий день.
      - Нельзя было взять кого-нибудь другого? Может, Йорк сделает что-нибудь на общественных началах?
      - Не надо философствовать, Крофт! - рявкнул главный директор. - Ты убеждал меня, что каждый из твоих инженеров, пройдя специальную подготовку, будет чувствителен, как мимоза. А я сию минуту получил сообщение, что ни одна из этих трех патентованных мимоз не реагирует: все ведут себя, словно бесчувственные колоды.
      - Но они регулярно посещали...
      - Довольно, Крофт! Таскались по боксерским матчам, гонкам, упивались пивом. Ни один не был в художественном салоне, на симфонических концертах, в драмовидах - я-то их знаю. Трутни! Делай что хочешь, но чтобы через час доложил мне об успехе. Если нет, то при очередной выплате не увидишь ни одного евраса.
      Лицо главного исчезло с экрана, и еще некоторое время только эхо гудело под куполом кабинета. Крофт вздохнул, опустился в кресло и тупо уставился в стену.
      - Тайфун пронесся, - отметил Гарри и сочувственно покачал головой.
      Джеймс медленно поднял голову. Некоторое время смотрел на Гарри отсутствующим взглядом. Вдруг словно очнулся. Глаза у него загорелись, рука стала привычно массировать челюсти, он встал и, что-то тихо бурча, окинул Гарри внимательным взглядом. Видимо, осмотр его удовлетворил, потому что Крофт потер руки, сел за пульт и нажал кнопку. Из щели в крышке пульта выполз листок.
      - Гарри, ты художник? Ты ощущаешь прелесть природы, тебя будоражат трели канареек, ты любишь драмопение и симфостоны?
      - Спрашиваешь! - Гарри был задет за живое. - Моя тонкая творческая натура поглощает продукты культуры так же, как желудок, например, всасывает яичницу.
      - Хм... А у тебя есть хоть какое-то техническое образование? Ну, скажем, какие-нибудь курсы техников-любителей или что-то в этом роде?
      - Я знаю только некоторые детали моего домашнего робота, - ответил Гарри. - Конденсаторы, катушки, избиратели, ферритовые вставки и прочие мелочи.
      - Не густо, конечно. Ну да бог с ним. Подпиши! - Крофт сунул Гарри листок. - Принимаю тебя в качестве инженера, специалиста по биотокам с заданием управлять запуском объекта XY-5. Разумеется, с трехдневным испытательным сроком и зарплатой четверть евраса в день.
      Четверть евраса в день - этим брезговать уже не пристало.
      - Ты отличный товарищ, - Гарри сердечно пожал Джеймсу руку. - Когда приступать?
      - Немедленно.
      Хождение по коридорам длилось недолго, перед ними раздвинулись двери, и они вошли в небольшой зал, заполненный машинами различной формы и величины, которые стояли рядами вдоль узких проходов. Под потолочными балками извивались кабели и струились шланги. В центре помещения на возвышении стоял прозрачный павильон, откуда можно было обозревать весь зал и, вероятно, управлять работой устройств.
      Они вошли в павильон; внутри виднелось несколько человек в белых халатах. Они загораживали высокое металлическое кресло и сидевшего в нем мужчину, который качал головой, беспомощно разводя руками. К Джеймсу подошел высокий инженер с озабоченным лицом.
      - Я слышал, Боб тоже никуда не годится, - буркнул Джеймс вместо приветствия. - О, господи, это нам за грехи наши, за лагерь, за Капри, за Лазурный Берег и все матчи в Неаполе и Риме! Что же, за вас я должен получать нагоняй от начальства? Приветствую вас, уважаемый профессор! Крофт повернулся к утомленному человеку с седеющей бородкой, зевавшему за контрольным столом. - Как идет эксперимент?
      - Никак, - сообщил бородач, явно борясь с дремотой. - Ни одна стрелка не дрогнула. Придется обратиться к директору с просьбой о надбавке за нудную работу.
      - Есть надежда на положительный результат, - быстро заверил Джеймс. - Я только что взял нового сотрудника, возможно, это изменит ход эксперимента.
      - Хм, - проворчал профессор без всякого энтузиазма.
      - Гарри, садись в кресло! - крикнул Крофт. - А ты, Стив, подготовь все к запуску. Остальные по местам!
      Гарри уселся на пневматические подушки и вытянул ноги. Все прошло неожиданно гладко: он попал на интересующее его предприятие, зачислен на весьма выгодных условиях, а вдобавок принимает участие в опыте, который, несомненно, тоже удастся использовать. Правда, то, что происходило вокруг, было совершенно непонятно, но, разумеется, в самое ближайшее время технический мир раскроет перед ним свои тайны, и тогда-то он выдаст новое и, конечно, гениальное произведение...
      Инженер Стив надел Гарри на голову шарообразный шлем с множеством кабелей, а затем натянул ему на руки толстые перчатки, к которым тоже был присоединен пучок разноцветных проводов, убегавших за пульты с циферблатами, контрольными лампочками и различными датчиками неизвестного назначения. Инженеры и лаборанты сели за пульты, а Крофт упал в кресло рядом с бородатым экспертом. Наступила минута ожидания. Гарри чувствовал на себе взгляды всех, но ничего не происходило.
      - Слушай, Джеймс, что я должен делать?
      - Ты? Ничего. Это мы работаем, а ты должен только сидеть и докладывать. Сейчас мы закончили измерение твоих биотоков для коррекции алгоритма. А теперь закрой глаза, максимально сосредоточься и говори, как себя чувствуешь: может, тебе что-нибудь мешает, что-нибудь болит, чешется, колет... Вообще все...
      Гарри зажмурился. Он слышал только тихий шум токов, циркулировавших в измерительных приборах, и дыхание сидевших поблизости людей. Больше он ничего не чувствовал, вернее, чувствовал, что охотно перекусил бы, желательно что-нибудь солидное, вроде шницеля с яйцом и картофелем фри, потому что утренняя яичница была лишь далеким воспоминанием. Он стал размышлять, не нарушит ли каких-либо порядков, если во время эксперимента попросит принести перекусить. Он открыл глаза.
      - Вы что-нибудь чувствуете? - спросил профессор.
      - Абсолютно ничего.
      - Странно, а стрелка отклоняется, - заметил Крофт, посмотрев на циферблат. - Ты действительно ничего не чувствуешь?
      - Абсолютно, - заверил Гарри. - Зато у меня есть к тебе просьба. Ты не мог бы организовать что-нибудь поесть? Я позавтракал довольно давно.
      Бородач и Крофт обменялись взглядами.
      - Стало быть, вы чувствуете голод, - отметил профессор. - То есть вы все-таки что-то чувствуете.
      - Да я целый день не ел, так имею я право быть голодным?! - проворчал Гарри.
      Профессор махнул рукой.
      - Вы должны сообщать обо всем. Обо всем, - добавил он с нажимом. - А вы, ребята, - повернулся он к инженерам, - подбросьте-ка тысчонку вольт на трансформатор, а то как бы бедняга не потерял сознания с голодухи.
      Инженеры и лаборанты захохотали, что возмутило Гарри до глубины души. Гнев нарастал в нем очень быстро, через минуту он готов был подойти к самому толстому дылде и, несмотря ни на что, дать ему урок хорошего тона.
      - Там кому-то смешно? - он взглянул на лаборантов. - Ну, так я могу испортить вам настроение. А ты, бородач, повежливее, а то я тебя быстренько научу...
      - Простите, - поклонился профессор. - Я не собирался вас обижать.
      Бородач взглянул на Крофта и покачал головой.
      - Такого эффекта мы не предвидели, - шепнул Крофт. - Кажется, это действует двусторонне. Каждое усиление токовой нагрузки заостряет кривую, так что ощущение силы тоже возрастает...
      - Тихо, - профессор приложил палец к губам и с любезной улыбкой обратился к Гарри. - Вы все еще хотите есть?
      - Нет, благодарю, - буркнул Гарри. - Ваши насмешки отбили у меня аппетит. Я привык есть в культурном обществе.
      Собравшиеся зашумели.
      - Гарри, закрой глаза и говори, что ты чувствуешь, - попросил обеспокоенный Крофт.
      - Хорошо, хорошо, - проворчал Гарри и опустил веки. Он сделал это не ради Джеймса: просто у него не было никакого желания рассматривать этих неинтересных людей, сидевших за пультами и таблицами. Его привлекал иной мир - внутренний, который неопределенным и непонятным образом разрастался в нем самом, с каждой секундой он все больше рос и зрел, заполнял его неизвестными, смутными чувствами, которые как-то перекликались с ощущением силы и уверенности в себе. В следующий момент Гарри отметил, что мир этот вышел за пределы его тела, что он продолжает разрастаться, охватывает все более широкие круги, словно расталкивает пласты окружающего его мрака...
      - Что ты чувствуешь, Гарри? - услышал он настойчивый голос Джеймса.
      - Тихо, - прошипел он в ответ. - Я вслушиваюсь в себя. Такое порой бывает с разумными существами. Между прочим, я никогда не предполагал, что у меня такой богатый внутренний мир. Теперь я начинаю заполнять им весь ваш зал.
      - Что?
      - Отстань, мне надо сосредоточиться, чтобы познать самого себя.
      Внутренний мир, а точнее, странное ощущение распространяющегося вширь естества постепенно менялось, упорядочивалось, переходило в покой, истому отдыхающего гиганта, который греется на песке, наслаждается собственным здоровьем и дремлющей в нем силой. "Что такое, черт побери? - подумал Гарри. - Что-то здесь не так. Нет слов, состояние приятное, но, пожалуй, хм, неестественное. Правда, я всегда подозревал существование в себе скрытых сил гения и мысли, однако что-то мне сдается, они должны проявляться в творческой активности, а не в лени. Пожалуй, это не вдохновение, а фокусы Крофта. Самое скверное во всем этом то, что я совершенно не знаю, где кончается мое "я", а где начинаются явления, вызванные этими почитателями шестеренок и рычагов. Ну что ж, надо спросить", - Гарри неохотно открыл глаза.
      - Эй, Джеймс, что у тебя за эксперимент? Я чувствую себя так, словно превратился в этот зал вместе с машинами и твоим щитом управления.
      Крофт потер руки, а профессор с удовлетворением поглаживал остренькую бородку. Инженеры и лаборанты быстро записывали результаты замеров.
      - Ты образуешь единую электрическую схему с этими устройствами, объяснил Крофт. - Твое тело является как бы продолжением этой механической части, или, если тебя это больше устраивает, механическая часть есть продолжение тебя. Вы живете не в симбиозе, но представляете собой интегрированные части единого технико-биологического комплекса.
      - Что-то вроде механического кентавра?
      - Вот именно. Ты - его голова и нервная система, усиленная компьютером, выполняющим роль второго мозга. Разумеется, в данный момент работой всего комплекса управляем мы, но придет время, когда управлять такими агрегатами будут люди, с ними соединенные.
      - Любопытно, любопытно, - буркнул Гарри. - Но сейчас я, вероятно, еще не работаю, Джеймс?
      - Ты этого не чувствуешь?
      - Чувствую, что отдыхаю. Лежу на солнечном пляже.
      - Это потому, что ты под током, но на холостом ходу, - объяснил Джеймс. - Начнешь работать, когда мы переключим тебя на активный режим.
      - А какая, я, собственно, машина? Токарный станок, фрезерный?
      - Ты космическая ракета, комплекс двигателей на химическом топливе. У тебя есть топливные насосы, компрессоры, система охлаждения, дюзы, корректирующие шибера тяги...
      - О, рай! - вздохнул Гарри. - Как бы ненароком не улететь на Луну.
      Крофт рассмеялся.
      - Не бойся. До этого еще далеко. Лишь через несколько десятков лет стартуют первые ракеты, управляемые таким образом. А теперь немного поработай, чтобы не растягивать этот срок. Передаю его в ваши руки, профессор. Дайте ему работу.
      Бородач кивнул головой и передвинул какой-то рычаг на пульте. Гарри ахнул.
      - Что случилось? - с любопытством спросил профессор.
      - Кто-то пнул меня, - простонал Гарри, массируя рукой ягодицу.
      - Интересно, - профессор вернул рычаг в исходное положение и снова быстро передвинул его.
      - Ох! - крикнул Гарри.
      - Простите, это из-за быстрого включения стартера, - пробормотал бородатый член Кибернетической академии. - Надо было проверить реакцию. Вся наука зиждется на опыте и изучении результатов.
      - Чихал я на ваши объяснения.
      - Я член академии и требую, чтобы ко мне обращались с уважением!
      - Чихал я на вашу академию. А ну, пни меня еще раз, и я встану да так турну тебя в виде опыта, что никакого изучения результатов не потребуется.
      От контрольных щитков уже бежал Крофт.
      - Друзья, успокойтесь! Гарри! Во имя цивилизации приходится порой переносить неприятности. Неужели тебе надо перечислять имена людей, принесших величайшие жертвы ради этой цели?
      - Перестань плести, Джеймс. В нашем договоре о пинках не говорилось!
      - Это была ошибка! Ты получишь специальную премию. Наука тебя не забудет!
      - Ладно, ладно, только пусть твой бородатый академик не толкает меня, примирительно проворчал Гарри, которому пришлось по душе упоминание о науке. - Не в премии дело. Включайте меня, профессор, как вам заблагорассудится.
      - Я сделаю это с величайшей деликатностью, - заверил профессор Йорк. А теперь закройте глаза и передавайте свои ощущения.
      На этот раз запуск прошел безболезненно. В Гарри проснулась какая-то сила, словно где-то в зале, среди машин расправил плечи герой, готовящийся к еще не известному, но великому подвигу. Сила эта могла снести стены зала вместе с павильоном, могла разбить и уничтожить все в радиусе полкилометра. Гарри знал, что мог бы дать сейчас такую силу тяги, которая занесла бы его на Марс, знал ее величину... хотя в то же время ничего не понимал. "Вероятно, ко мне подключили какую-то секцию компьютера, размышлял он, - иначе откуда бы мне знать о Марсе и запасе топлива, вес которого составляет 7600 тонн? Однако самое удивительное, что я ощущаю эту машину так, как новые внутренние органы, как руки, пальцы, ноги. Я не знаю даже, которое из этих устройств соответствует такому ощущению. Левая или правая машина вызывает ощущение, что у меня есть хватательный хвост? Пожалуй, надо спросить об этом у профессора".
      - Алло, проф! Которая из машин - мой хвост?
      - Что?
      - Хвост. Одно из этих устройств, я это чувствую, является как бы моим хвостом.
      Вопрос произвел сильное впечатление на члена академии и на Крофта. Профессор был возбужден, Крофт - обеспокоен.
      - Профессор, вы что-нибудь понимаете?
      - Разумеется, - бородач блаженно почмокал губами. - Необычное подтверждение моей теории. Токи управления машин после трансформации в биотоки пилота ищут себе места в наименее загруженных участках мозга. Прежде всего, это места, которые некогда управляли устройствами и органами, в настоящее время полностью или частично исчезнувшими.